Смысл и ценность музыки Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

ТЕМА НОМЕРА

Смысл и ценность музыки

Автор статьи, поднимая проблему смысла и ценности музыки, выдвигает такую дисциплину гуманитарного знания, как «философия музыки», рассматривающую музыку в онтологическом, гносеологическом, феноменологическом, аксиологическом, антропологическом, социокультурном аспектах, обращаясь при этом к истории философской и эстетической мысли о музыке и переосмысливая ее в свете единого эволюционного процесса.

Ключевые слова: музыка, философия музыки, ценность музыки, смысл музыки.

ГТ Коломиец

Смысл и ценность музыки — такую проблему ставит новая дисциплина «философия музыки», которая является областью гуманитарного, философского знания и вместе с тем необходимой частью современного музыкального образования. Задачей данной дисциплины является стремление познавать и осмыслять науку о сущности музыкального бытия, о музыке в мире человека и человеке в мире музыки. Предметом философии музыки выступают субъект-объект -ные отношения в системе «человек— мир—музыка», «человек музыкальный», создающий и воспринимающий музыку как способ быть в мире.

С понятием философии музыки связаны такие глобальные категории как «мир», «вселенная», «бытие», «сознание», «красота», «гармония», «ритм». Философия музыки занимается вопросами, граничащими с общефилософскими проблемами и имеющими междисциплинарные связи с эстетикой, этикой, психологией, музыкознанием, др. В поле зрения дисциплины «философия музыки» находятся история понятий «музыка», «искусство», «творчество», история философской мысли о музыке; функции музыки в социуме; представление о сущности музыкального бытия — как оно есть, как оно возможно и как оно осуществляется.

История философско-эстетической мысли о музыке составляет большой раздел курса фило-

© Коломиец Г.Г., 2010

софии музыки, где имеют место вопросы статуса и назначения музыки в антропосоциальном аспекте в Древнем Китае и Индии, других странах Востока, метафизика музыки в Античности и Средневековье, музыка в свете эстетики Возрождения и Нового времени, философское осмысление места музыки среди искусств в эпоху Просвещения и в век романтизма, модернизма и постмодернизма, роль музыки в новой картине мира. Философское постижение феномена музыки предполагает рассмотрение ее в онтологическом и гносеологическом статусах, в свете аксиологии и философской антропологии, социологии и культурологии. Особое значение имеет проблема музыки как формы познания.

Важно отметить, что современная философская мысль, как продемонстрировали крупнейшие философские форумы 2008— 2009 гг. (ХХ Всемирный конгресс в Сеуле, V Российский конгресс в Новосибирске, Всемирный день философии в Москве и Петербурге), адаптируясь в новых условиях века глобализации и диалога культур, вновь и вновь обращается к идеям мыслителей прошлых столетий. Метафизическое ядро философского знания остается актуальным. Переосмысливая философски музыку сегодня, следует подчеркнуть в ней фундаментальное духовное основание. Говоря о духовной сущности музыки, следует учесть, во-первых, субстанциональное музыкальное бытие, его всеобъемлющий характер и идеальность. Во-вторых, то, что духовное музыкальное бытие есть свойство человека музыкального, оно связывается с его внутренним миром, ориентированным на жизненные ценности, имеющим ценностную доминанту.

Основным вопросом философии музыки является постижение музыкального бытия в двух взаимосвязанных ипостасях: музыки-субстанции (метафизической сущности музыки) и музыки-искусства (вполне физического и чувственного явления) как способа ценностного, эстетического взаимодействия человека с миром. Феномен музыки рассматривается в неразрывном единстве сущности музыки — музыкальной субстанции (Мировая Гармония, вселенский Ритм), где музыка есть текучая сущность мира, и музыкального искусства, принадлежащего миру человека. При этом внеисторическая сущность музыки связана с миром человека, «механизмом сцепления» музыкальной субстанции и музыки как вида искусства выступают ценности музыки и ценности в музыке, обращенные, с одной стороны, к высшему Смыслу, с другой, — к смыслам человеческого бытия.

Еще на заре становления восточной и античной философии сложилось представление о том, что в сознании человека музыка имела два взаимосвязанных значения. Одно определялось ценностью музыкальной практики, искусством петь и играть по предписанным законам, другое — метафизическое значение музыки — осмыслялось

космологией, объясняло смысл музыки мировой гармонией, великим началом, оно постигалось умозрительно и искало подтверждения в теории музыки как учении о музыкальной гармонии.

Так, в древнекитайской культуре музыка мыслилась как всепроникающая субстанция бытия, непосредственно порожденная дао — первоосновой мира. В силу своей ритмо-временной и зву-ко-акустической природы, создающей ощущение нематериального и неуловимого духовного бытия, она считалась причастной к первопричине мира, мировой гармонии. К примеру, смысл и ценность музыки изложены в трактате «Великая музыка» древнего памятника «Люй-ши Чунь Цю» (III в. до н.э.), где смысл «великой музыки» видится в ее сущности как процесса и выражения великой гармонии. Согласно древнему тексту, исток музыки далек, ее основание находится в великом начале, великом едином, дао. «Великая музыка» неотделима от дао и дэ — материализации дао с его нравственной составляющей. Поэтому не случайно музыка в мире человека должна создаваться по определенным ритмам и тонам согласно мировой гармонии. Бытие великой музыки, равно как мировой гармонии, осуществляемое в мире чувственно воспринимаемых вещей, объяснялось следующим образом. Великое начало породило небо и землю, а они — постоянно изменяющиеся инь и ян, которые то взлетают вверх, то опускаются вниз, то расходятся, то сходятся, соединяются между собой, образуя явления. Это и есть неизменный путь неба, выраженный в музыке, в ритмичном движении которой благозвучно сочетаются высокие и низкие звуки. Все тела, материализованные дао, занимают определенные места, и каждое из них имеет свой звук. Звук порождается гармонией, а гармония происходит от соответствия середине противоположных начал. Так происходит, осуществляется великий процесс, движение мира и движение в мире, что, безусловно, имеет отношение к музыкальному искусству. Музыка сущностно великая, потому что музыка — это то, что выражает гармонию неба и земли, согласованность инь и ян. Вместе с тем музыка творится в определенных условиях человеческой жизни и служит урегулированию желаний. При этом она создается методом, который непременно исходит от принципа спокойствия, умеренности, порядка. Великая музыка существует вместе с миром человека, сопровождая и регулируя его жизнь как высшую ценность, поскольку, согласно трактатам древнекитайской философии, совершенномудрый человек, глубоко анализируя все явления, приходит к выводу, что самой ценной на свете является жизнь. В трактате подчеркнута этическая, антропосоциальная ценность музыки, которая заключается в том, что музыка существует в контексте жизненных ценностей: основы жизни, дарованной небом; ценности от-

ношений, в которых проявляется уважение и достоинство человека, выражение справедливости, ценность целости жизни. Известно, что в Древнем Китае широко рассматривалось воздействие музыки на душевное состояние человека и благополучие общества в целом. К музыке относились не столько как к виду искусства для удовольствия, сколько как к искусству регуляции человеческого бытия. Она использовалась согласно ритуалу, была в руках правителей царств, поскольку ценилась в качестве магической силы воздействия, обусловленной ее глубинной связью с великим началом, дао. Музыка не отделялась от небесного пути, от благосостояния Поднебесной, осуществляющей свой путь, от ритуала и морали, от самого образа жизни людей. Музыка являлась одним из главных средств управления в государстве, она всегда имела нравственно-этическую окраску и символическое значение. По характеру и специфическим особенностям песен, плясок, игры на музыкальных инструментах, которые звучали в том или ином царстве или местности, судили о состоянии общества. Согласно древнекитайскому толкованию музыки, среди ее социально значимых функций выступают прежде всего следующие: мировоззренческая, гармонизирующая, регулятивная, преобразовательная, воспитательная, врачевательная (психотерапевтическая) как смыслообразующие функции и идеологическая, политическая функции как ангажированные непосредственно в социальном строе. Такое осмысление назначения музыки в качестве государственного регулятора своеобразно согласовывалось с представлением о гармоничном существовании человеческих сообществ сообразно с природой, космосом, с движением звезд, Солнца и Луны, с великим единым путем. В книге «Ли-цзы», создававшейся с IV по I в. до н.э. на основе учения Конфуция, имеет место мысль о музыке, которая мыслилась как эстетико-психотерапевтическая культура чувств. Конфуцианство называет семь чувств, которыми следует управлять: радость, гнев, скорбь, страх, любовь, отвращение, вожделение. Этим чувствам не нужно учиться, они свойственны человеку естественно, учиться следует тому, что именуется человеческим долгом и проявляется в справедливых отношениях. Мудрые правители вырабатывали нормы поведения, обряды и направляли культуру с помощью музыки на то, чтобы научить народ соразмерять любовь и ненависть и исправлять тех, кто нарушает истинный путь поведения человека, который по своей природе добр, однако формирование и развитие человека происходит в мире вещей, увлекающих и истощающих человека желаниями. Должно вырабатывать в себе качества, которые позволяют умерять изнутри желания. Именно поэтому, как отмечается в «Записках о музыке», мудрые правители, устанавливая правила поведения, обряды и нормы музыки, определили четкие рамки

для поступков и посредством музыки приводили в гармонию чувства народа. Музыка входила в законы, касающиеся упорядочивания состояния царства. В «Записках о музыке» речь идет о смысле музыки, восходящей к дао, с одной стороны, и ценности музыки, идущей от души и духа, и телесно воспринимаемых музыкальных звуках, — с другой. Однако здесь не имеются в виду разделенные ипостаси музыкального бытия, эманация музыкального. Древнекитайская музыкальная гармония представлена всепроникающей и вездесущей, она — свойство дао, ее сущность неизменна, а ее бытие выражается в непрестанном движении, в процессе перетекания инь и ян и их гармоническом равновесии. Следовательно, музыка — текучая сущность мира, ее начало лежит в глубине и сокрыто, что и определяет строгие правила ее использования для человеческого существования. Гармонично созданная музыка согласовывалась с правилами поведения и с законами вещей. Смысл музыки в Древнем Китае лежит более глубоко, чем непосредственно воспринимаемые музыкальные звуки, исходящие из человеческого сердца и извлекаемые из музыкальных инструментов, ценностное определение музыки зависит от музыкального мироощущения, мировосприятия, ценностного отношения к миру. Понимать музыку — означает приблизиться к правильному поведению и вписаться в великий путь.

По-своему смысл и ценность музыки осмысляла античная философско-эстетическая мысль, вместе с тем обнаруживая связь с восточными мыслителями в признании таких ипостасей музыкального бытия, как метафизическая и физическая. Известно, что Пифагором была выдвинута теория «гармонии сфер», в которой космос представлялся гармонически устроенным и музыкально-звучащим телом. По словам Ф.В. Шеллинга, учение Пифагора о музыке сфер понимается нередко грубо: якобы движение небесных тел вызывает звучание, созвучную гармонию, построенную согласно музыкальным соотношениям тонов. Пифагор не говорил, что эти движения вызывают музыку. Они сами суть музыка. Исконное движение, музыка, было в себе самом. Действительно, планеты движутся и в своем движении издают звуки, но они потому и движутся, что есть высший принцип — Гармония, высшее начало — Совершенство. И потому движению неба изначально присуща музыкальная гармония, небо «звучит» как гармоничный аккорд. Высший смысл музыки лежит в сущности бытия, которое совершается по божественному закону «все есть число», смысл же музыкального искусства выражается как тождество трех начал — ритма, гармонии, мелодии, восходит к чистым формам движения в универсуме. Причина созвучия, благозвучия или консонанса путем различных исследований усматривалась Пифагором в соответствующих математических пропорциях, независимых от человечес-

ких ушей, то есть способности слуха улавливать благозвучную гармонию. Космологическая музыкальная гармония исходила из божества и влияла на человека, его душу и социальное бытие. Музыке, так же как и науке и искусству, в античной философии придавали особое значение и видели в ней космологическую значимость, микрокосм. А потому делался вывод, что музыка обладает силой, особо воздействующей на человека. Однако более ценным считалось то, что музыка — это наука о гармонии, вездесущих числовых пропорциях. Музыка трактовалась как специфическое выражение математических отношений и была эквивалентна математике и астрономии.

Сущность музыки в древнегреческом понимании исходит из Мировой души, которая в свою очередь восходит к Уму, Числу, идеям, выше которых стоит Первоначало, Перводвигатель или Единое. Четные и нечетные числа рождают противоположности. Целое подчиняется определенному ритму в гармонии противоположностей, создавая «дыхание» Универсума. В таком ритме, в таком отношении, подобном музыкальным отношениям, состоит консонанс (симфония, благозвучие) всеобщего целого, или гармония космоса. Музыкальная гармония понималась древнегреческой философией как универсальный принцип, царящий во вселенной, и означала и числовые отношения, и субстанциональные, и гармонию жизни. Музыка — подражание и проводник божественной мелодии, может настроить душу на извечную гармонию. Призвание музыканта, согласно грекам, заключается в том, чтобы ниспослать гармонию с неба на землю. Задача музыки состоит в том, чтобы запечатлевать в душе отличительные признаки ее божественного происхождения. Различные модуляции, лады, мелодии соответствуют разным характерам, темпераментам людей, их состоянию, тем самым делая музыку способной настраивать людей на определенный лад и даже врачевать.

Как показало время, не устарели и переосмысливаются философские идеи Платона о смысле и ценности музыки. Исследовав постижение ценности музыки по Платону в контексте эстетических идей, отметим идеальную сущность музыки, пребывающей в мире идей, имеющих ценностное основание — Благо, определяющей искусство, творчество, музыку как ценность. На основании высказываний Платона об искусстве как подражании миру чувственных вещей, неадекватному отражению чувственного мира и миру идей, как подражании, представляющем лишь слабый отсвет (отблеск) абсолютной красоты, можно выдвинуть следующую схему эманации музыки:

1) музыка — музыкальная идея (от Бога), сущее, она есть;

2) музыкальное произведение в сознании Автора, мастера (композитора — творца — создателя), «улавливающего» идею, — вторично (первое «подражание идее»);

3) музыкальная форма (произведение), зафиксированная в нотах (второе «подражание идее», «подражание подражанию»);

4) музыкальное воспроизведение — интерпретации и восприятия (музыкальная критика, теоретики-исследователи, слушатели) — последующие «подражания».

Следовательно, мир музыки в онтологическом смысле подчинен миру идей, он имеет свое бытие по причастности (метексис) или подражанию (мимесис). Смысл музыки как вида искусства подчинен миру идей, наделенному собственным музыкальным бытием, чистым и абсолютным. То обстоятельство, что мир идей у Платона изначально отделен от чувственного мира и имеет самостоятельное бытие, обусловило и разделение ценностей на два типа: трансцендентные и имманентные. В частности, в «Законах» Платон различал ценности обычного порядка (душевные, телесные, внешние) и ценности высшего порядка — метаценности, присутствие которых обусловливает ценность самого ценного. Значит, музыка имеет, скажем, переосмысливая Платона, трансцендентную и имманентную ценность. При этом трансцендентная ценность музыки заключается в ее причастности к идее Блага. Трансцендентная метаценность музыки — это всегда Благо, содержащее в себе красоту, добро, истину; имманентная — в чувственных формах музыкально-прекрасного.

Представляется необходимым отметить связь эстетического и этического в музыкальном восприятии и соответственно преобразующую, воспитательную силу музыки как духовную ценность, которую Платон особенно подчеркивал. Здесь отметим духовное взаимодействие музыки и любви. По мысли Платона, любовное стремление задано силой высших идей, красота и музыка выступают источниками любовного стремления. В одном случае, следуя «сладостной», «развращающей» музе и соответственно воздействуя на физиологию, пульсацию биоритмов человеческого организма, музыка несет чувственное удовольствие, а в другом, — следуя «упорядочивающей» музе, музыка несет стихию любовного стремления в самом высоком духовном смысле, творческом, созидающем, этико-эстетическом. Ценность музыки познается моралью и восходит к совершенному и прекрасному.

Наряду с этической ценностью музыки в эстетических идеях Платона важна познавательная ценность, связывающая музыку с математикой и астрономией. В частности, Платон в работе «Государство» выделял четыре науки, которые дают человеку необходимые знания, обращающие к созерцанию подлинного бытия. Это, во-первых, арифметика, которая приносит истинную пользу, если ею пользоваться ради знания, а не торгашества. Во-вторых, геометрия, поскольку истинная геометрия влечет душу к истине и воздействует на философскую мысль, чтобы она устремлялась ввысь. В-третьих, ас-

трономия, которая заставляет душу взирать ввысь и ведет ее туда, прочь от всего здешнего, помогает изучать бытие и «незримое», наблюдение за звездами и планетами — как пособие для изучения подлинного бытия. В-четвертых, музыка, трактуемая как учение о музыкальной гармонии, в котором ее истинная природа открывается не в сравнении созвучий и звуков, воспринимаемых обычным чувственным слухом, а в их сравнении с помощью сверхчувственного начала, ума. По Платону, познавать музыку, а через ее познание приближаться к космосу как совершенству, к миру идей следует не только интуитивно, но и умом, изучая музыкальную гармонию; через науки и «мусическое» искусство, наблюдая единичное, можно приблизиться к познанию божественной истины, красоты, блага. Философия музыки Платона возникала на базе пифагорейской космологии и гармонии числовой пропорции и обращенности музыки к человеку. В отличие от более рационального подхода к музыке пифагорейской школы Платон выделял в музыке чувственное начало, присущее ей как естественное свойство. Красота музыки как высшая ценность неразрывна с ее формой. По утверждению философа, в музыке сообразно законам создаются определенные формы — это гармония и ритм в соответствии с душевным складом. Обладая энергийнос-тью, музыкальная идея, движимая мировой душой, как эманация от идеи прекрасного и идеи Блага, способна воплотиться в реальную музыкальную форму. Это движение, подобное энергийному посылу, и есть вдохновение, озарение. При этом музыка выступает как субстанция мировой души. Исходя из высшего эйдоса, идеи Блага, музыка, истекающая из Блага, несет всегда красоту, добро, истину — принципиально в потенции, не исключая возможности в музыкальном выражении недостойного, безобразного. Каково диалектическое противостояние в Универсуме — таково оно и в музыке. Вместе с тем в своей обращенности к человеку Платоном и Аристотелем определены основные функции музыки как части души, культивирующие человека и общество. Обозначены такие антропосоциаль-ные функции музыкального искусства, как эстетическая, этическая, мировоззренческая, гедонистическая, познавательная, коммуникативная (коллективные хороводы и песни), воспитательная. По словам Платона, музыка — государственное дело, так как музыкальный ритм и гармония особенно внедряются в душу, сильно трогая ее, могут делать душу благопристойной, благодаря музе «упорядочивающей», и наоборот, разлагать душу под действием музы «развращающей». И Платон, и Аристотель выступали за установление регламента в вопросах искусства и воспитания, за введение моральной цензуры, контролирующей смысл и содержание поэзии, песен и плясок. Эстетико-нравственная оценка музыкального искусства приве-

ла и Платона, и Аристотеля к утверждению воспитательной, преобразовательной и регулирующей роли музыки в государственном деле.

В античности утвердились такие смысловые категории музыки, как отношение, становление, процесс, движение. По мнению Аристотеля, природу самой музыки составляет движение. Сущность музыки есть движение, и от него зависит и ритм, и мелодия, и этическая направленность музыки в ее связи с психикой человека. У Аристотеля мы обнаруживаем утверждение аксиологического принципа, указывающего на глубинную онтологическую связь в ценностной этико-эстетической цепи становления музыкального бытия: музыка — композитор — произведение — исполнитель — слушатель. При этом ясно сознавалось очищающее действие музыки, которое возможно лишь при определенных условиях. Важно то, что катарсичес-кое потенциально в музыке есть, объективно присутствует в ладах и мелодиях. Функция музыки, по Аристотелю, главным образом «умное», глубокое удовольствие. Высшая функция музыки, так же как поэтического искусства и трагедии, — воздействовать на зрителя, преобразовывая его душу. Это функция воспитательная, преобразовательная. Отсюда роль создателя музыки значительна, сравнима с ролью философа. Творящий человек — человек большого таланта, воображения, гибкой восприимчивости действительности. Он раскрывает божественное начало, подражает в своих способах божеству. Музыкальное искусство должно нести не просто наслаждение, а божественное наслаждение. Таково, по Аристотелю, этико-эстетическое основание ценности музыки, онтологический статус которой находит свое место в божественной сверхсубстанции.

Плотин (III в. н.э.) на подступах к Средневековью вносит новое в понимание красоты и тем самым способствует иному толкованию смысла и ценности музыки, акцентируя внимание не на гармонии, математических пропорциях, совершенстве формы прекрасного, а на сущности красоты как духовной энергии, когда душа человека при встрече с красотой узнает истинное начало и испытывает радость. В его теории эманации есть место музыкальной красоте. Духовно творимая и чувственно воспринимаемая музыка исходит из своего источника, имеющего корни сверхчувственной красоты в Едином, или Боге. В раннем Средневековье следует выделить духовное осмысление музыки римским философом Боэцием (VI в.), по словам которого музыка настолько связана с человеческой жизнью, что без нее немыслимо вообще человеческое бытие. Вместе с тем она представлялась причастной к мировой гармонии и явлению божественного откровения. Боэций указывал на единство музыкальной гармонии и гармонии мироустройства. В трактате «О музыкальном установлении» он классифицирует музыку на три вида, обобщая ис-

торию понятия музыки в предшествующих эпохах: «мировая музыка» (шш1еа шипёапа) — вызванная гармонией движения небесных тел; «человеческая музыка» (шшюа Иишапа) — гармоничное сочетание души и тела, созвучное с мировой музыкой; «инструментальная музыка» (шш1еа Ш81;гашеп1аП8) — музыкальное искусство, основанное на тех или иных инструментах. Музыка как мировая гармония связана с космосом, человеческая — с мировой душой, инструментальная — реальная музыкальная практика. Важно отметить духовное взаимодействие в системе эстетического отношения к миру: кос-мос—человек—музыка. По словам Боэция, музыка познается слухом, но слуховые ощущения текучи, неопределенны, слитны, суггестивны. Поэтому в суждении о музыке необходим разум, опора на знание и теорию. И только тот считается настоящим музыкантом, кто постигает сущность музыки не через упражнение рук (то есть исполнитель, занимающийся шш1еа ^^ишеПлШ), а чувственным разумом, что означает духовное постижение музыкальной субстанции внутренним слышанием и пониманием.

Не останавливаясь далее на музыкально-эстетических теориях, проливающих свет на смысл и ценность музыки, обратим внимание на усиливающийся интерес в последующие эпохи к «изящным искусствам», названным так по принципу воздействия красотой, и вытекающую из этого принципа борьбу взглядов на музыкальное искусство, которое, с одной стороны, призвано доставлять удовольствие, и, с другой, — соответствовать нравственным и высокохудожественным критериям. Ощущение присутствия высшей «предустановленной гармонии» в музыке вело к поиску музыкальных законов, лежащих не на поверхности, а имеющих фундаментальное основание. Один путь состоял в утверждении метафизической сущности музыки-субстанции, другой — в физико-математическом направлении (гармонии, пропорции, рационально-мыслительном процессе); оба не исключали духовные основания. Музыка воспринималась как главное воплощение духа и духовности, значит, ее смысл и ценность неотделимы от высоких идеалов блага и истины.

Согласно эстетике ГВ. Ф. Гегеля (см. коммент. 1), музыка более всех искусств отдалена от вещественного, материального мира, поскольку чувство слуха он считал более идеальным, чем чувство зрения, потому что, слушая музыку, мы не имеем перед глазами предмета, а следим за движением самой души.

Философию искусств Ф.В. Шеллинг представлял как отображение универсума, а музыка среди искусств занимала особое место, так как в ней виделся, с одной стороны, прототип ритма вселенной, с другой стороны, музыка обнаруживала свое присутствие и в пластике, и в живописи, и в архитектуре как «застывшей музыке». По

А. Шопенгауэру, музыка выражает образ глубочайшей сущности мира. Если такие виды искусства, как поэзия и живопись, возвышаясь над жизнью, остаются в мире представления, то музыка стоит особняком. Смысл музыки заключается в том, что Музыка сама есть Мировая воля, она говорит нам о сущности мира и нашего существа.

В ХХ веке ценностно-смысловое основание музыки подтверждают ряд философских исследований. Крупнейший мыслитель, философ и музыкант А.Ф. Лосев сравнивал музыку с вечным и бесконечным: вечность — это когда все бесчисленные моменты бытия сольются воедино и бытие не застынет в своей идеальной неподвижности, а заиграет всеми струями своей текучести. Ни одно искусство так не наделяется предикатами, имеющими отношение к вечному и бесконечному, как музыка. Музыкальное пространство и музыкальное время весьма близко напоминают концепцию душевной жизни, как она много раз изображалась в своей текучей беспредельности в философии. Музыка является выражением стихии, движения душевной жизни. Жизнь музыки, согласно Лосеву, это жизнь чисел, а числа еще у философа эпохи эллинизма Прокла образно представлялись ангелами. Для Лосева числа-ангелы божественны. Музыка есть выражение божественной субстанции, божественной Личности. Музыка есть бытие идеальности, и в то же время она живет длительностью, напряжением, расцветает во времени. Для эстетического переживания музыкального со-бытия есть и другая сторона музыки, это миф. По мнению Лосева, миф рождается из музыки, и каждой музыке соответствует определенный миф. Структура самой музыки предопределяет и структуру мифа совершенно точно и определенно. Логос и миф составляют глубинную основу музыки и обусловливают двойственность музыкального бытия. Определяя сущность музыки как миф и число, точнее, становление числа во времени, Лосев тем самым онтологически определял ценностный статус музыки в Перво-принципе, который в представлении разных философских систем выступает как Абсолют, Бог, Единое. Соответственно, исток музыки видится в возвышенно-идеальной сфере. Музыкальное субстанциональное бытие Лосев связывал с религиозной сущностью, обнаруживая божественную ценность музыки как высшую. Смысл субстанционального музыкального бытия, по Лосеву, в божественном начале. Вместе с тем Лосев научно, логически утвердил представление о двух ипостасях духовно-музыкального: субстанции и искусства.

Внеисторическая сущность музыки (Мировая гармония, вселенский Ритм) воспроизводится в мире человека и претворяется им в музыке как виде искусства, музыкальной деятельности. Человек слышит и выбирает в реальном мире те музыкально-выразительные формы, которые отвечают его ценностной ориентации. Музыкаль-

ная сущность заключается в Мировой гармонии, Ритме, в вечном становлении текучей сущности мира, в бесконечности движения «Хаос—Форма». Музыка всего универсума есть большой процесс, как есть единый процесс развития всей истории музыки и как есть единый смыслоформирующий процесс отдельно взятого музыкального произведения. На этом основании музыка и есть самодостаточная «самость», субстанция. Мы признаем относительный характер самостоятельности музыкальной субстанции, имеющий свое место в иерархии бытия. Абсолютной самостоятельностью обладает Совершенство, Первоначало, абсолютная субстанция — такое субстанциональное начало, от которого зависят другие самостоятельные начала, в том числе и музыкальная субстанция, оставаясь одним из тех центров, которые оказываются реальными причинами процессов в физическом и духовном мире.

Переосмысливая сегодня философию музыки, скажем, что смысл музыки обнаруживает следующее положение: музыка есть текучая сущность мира, и реальные музыкальные сочинения в онтологическом статусе духовного существования несут человеку значение быть с миром, постижение универсума, самого человека и социума. С точки зрения онтологии искусства — раздела эстетики, рассматривающего вопрос существования произведения искусства, можно сказать, что музыкальное сочинение, равно как и всякое художественное произведение искусства, имеет исключительно духовное бытие. Оно не есть в своем истинном бытии музыкальной вещи ноты, оно существует как деятельность духа, в объект-субъектном восприятии, точнее «при-ятии» в себя субъектом музыкального объекта. Истоком музыкального творения выступает само музыкально-сущее как совершенное, красота, полнота бытия. Такое понимание смысла музыки и сущности субстанционального музыкального бытия опирается на устойчивое представление в истории философской мысли.

Начиная с античности, музыка именно благодаря гносеологической функции была выделена среди искусств, получив статус особой формы познания. Сказать «музыка — это наука!» — было нормой вплоть до Новейшего времени человеческой истории. Музыка ценилась как искусство петь и играть, потому что она опиралась на музыкальную науку, теорию о музыкальной гармонии, ценилась способность слышать и знание улавливать Гармонию, ту гармонию, которая пронизывает все ипостаси бытия: от совершенного божественного мироустройства до сферы человеческого бытия. Сочинять музыку по законам красоты, когда красота музыкального формируется с помощью глубокого внутреннего слышания гармонии, когда вдохновение присутствует в творческом процессе, — это и есть высшая форма постижения музыкального бытия. Наука о музыке — это

эстетическая наука о мировой гармонии, музыке космических сфер, вселенском ритме, наука о музыкальной архитектонике, жизни чисел; наука, близкая астрономии и математике, это философская наука о движении мировой души и вибрации, созвучно возникающей в душах земных существ, о темной мировой воле, текучей сущности мира, о духовной энергии, воплощенной в музыкально звучащем веществе, обладающем врачевательной и воспитательной силой, о специфическом музыкальном творчестве и истории музыкознания.

Музыка является в деятельности человека особой формой познания потому, что музыкальное искусство, раскрываясь в истории человечества и функционируя в социокультурном пространстве в разных видах и смыслах, все же имеет свой Единый Смысл и существует как область духа, «условная» действительность, со-твори-мая человеком и воспринимаемая им (и живыми организмами). Познавательная ценность музыки была выделена академиком музыки Б.В. Асафьевым под влиянием бурно развивающихся наук и философии начала XX века. Он, в частности, утверждал, что познавательная ценность музыки обусловлена наличностью таких функциональных отношений в музыке, организованных сознанием, которые обеспечивают не случайное формирование музыкального произведения, а сообразно функциональным отношениям, какие свойственны природной материи, однако в музыке эти отношения схватываются посредством звукоощущения и смыслопередачи через произведения непосредственнее, чем в физических науках. В высоком смысле микрокосм музыки есть отображение макрокосма универсума. Наряду с принципами функциональности и отношений действует принцип становления, процессуальности, проявляющийся в историческом движении всей музыкальной культуры. Заметим, что почти 100 лет назад Б.В. Астафьев высказал мысль о гносеологической ценности музыки с точки зрения ее звуко-природного акустического свойства, обнаруживая в музыке функциональные отношения, характерные для естественных наук, и указал на присутствие в музыке-искусстве «тайны мироздания», закономерное эволюционное движение и затем рассмотрел музыкальную форму в едином историческом процессе.

На современном этапе, когда идут попытки сближения философского знания о науке и искусстве, поиски общих корней логики и интуиции, когда выражение «картина мира» обозначает проявление нашего понимания того, что мы можем вести речь только о картине наших человеческих представлений о природе или отношений к миру, познавательная ценность музыки приобретает новое значение.

Философия музыки в ракурсе аксиологии предполагает рассмотрение реального музыкального бытия с точки зрения теории ценностей. Следовательно, художественная оценка качества музыкальной

деятельности (сочинение, исполнение, восприятие, музыкальная критика) не мыслится вне красоты сущностной, истинной. Ценность такой красоты обусловливают общечеловеческие ценности, вычитываемые из музыкального произведения, когда мы говорим о содержании музыки, мифологизируя его, говорим о том эстетическом переживании, которое она вызвала, всколыхнув память и фантазию. Мифологизация музыкального образа необходима в педагогических целях, как замечал А.Ф. Лосев. Важным антропологическим вопросом музыки является проблема происхождения музыки в социуме, ее культурноисторическое развитие, творение, вдохновение, восприятие, поскольку в центре философско-антропологического аспекта стоит «человек музыкальный», эстетически переживающий, ощущающий реально «звучащее вещество» и вместе с тем глубоко проживающий свою внутреннюю причастность к великой музыке — музыке-субстанции.

Развивая мысль пифагорейцев и мысль А.Ф. Лосева о логике музыки, теоретик Ю.Н. Холопов на пороге XXI века резюмировал, что с самого зарождения музыкального искусства консонанс становится всеобщим законом музыки, что отношения между консонансом и диссонансом в музыкальных произведениях, развертываемых во времени и в определенном ритме, характеризуются числовыми пропорциями и усложняются. На основе образцов многоголосной музыки тысячи лет демонстрируется «периодическая таблица» увеличения числовых пропорций, словно история музыки движется по закону естественного «натурального звукоряда» ввысь, и вся грандиозная эволюция музыкального искусства предстает как развернутая во времени единая числовая структура, словно реализация запрограммированного «генетического кода» Музыки.

Итак, есть смысл музыки как «целое», некий «код» в своей идеальной, сверхчувственной и духовной сущности и есть творящаяся жизнь музыки в развертываемой музыкальной форме в историческом процессе — смысл музыкальной формы как процесса [1]. В музыке действуют акустические законы искусства звука во времени и эстетические законы красоты и гармонии, что составляет Творчество в высшем смысле. Согласно духовной сущности музыки статус музыкального «искусства-творчества» в общей картине мира особый. Оно — продолжающееся миротворение (Ю. Н. Холопов). Это духовное постижение мира и музыкальной сущности неустанно осуществляется в процессе реального бытия нашей музыки через проводников-медиаторов: композитор — исполнитель — слушатель — теоретик (искусствоведчески и философски постигающий музыку).

Историческое развитие музыкальной культуры, сопутствующее развитию человечества, ускоряется, уплотняется, усложняется и в «числовой структуре» и по духовному содержанию, но это парал-

лельная эволюция музыки и человечества не есть следование музыки за человеческой деятельностью (как отражение действительности), а есть миры одного-единого мирового Творения. Вся история музыки не просто эволюция и закономерное движение, а участие в процессе реализации Смысла, неразрывного с человеческим сознанием. Глобальный переход в музыкальном мышлении от горизонтали-мелодии к «многопараметровости» — звуковой объемности, сонористике, расширению музыкально-звукового пространства и одновременно учащению ритма числовых пропорций говорит о глобализации процессов в пространстве-времени: «человек — весь мир». Во всей эволюции музыкального искусства как «целой музыки» мы находим общее фундаментальное основание, действие некоего великого Ритма вселенной в ускоряющемся процессе, выраженного в живом числе. А музыка, по словам А.Ф. Лосева, и есть живая жизнь чисел, посыл Божественной сверхсубстанции и еще ... молитва. Музыка и музыкальное — Голос духовного начала Вселенной. Научно-практические наблюдения над смыслом и ценностью музыки переосмысливают теорию древних мыслителей об участии музыки в едином эволюционном процессе, о трансцендентальном существовании музыкальной гармонии, о духовном начале музыки, взаимодействующем с духовным миром человека.

Комментарии

1. Проблемы эстетики обсуждаются Гегелем в его произведении «Феноменология духа». Искусство еще не выделено им в особую форму «абсолютного духа», а выступает под видом «художественной религии». Особенно интересны рассуждения об античной литературе и анализ «Племянника Рамо» Дидро. Здесь же Гегель формулирует свое понимание природы трагического конфликта. В дальнейшем вопросы эстетики обсуждаются в «Философии духа», где искусство уже выступает как форма абсолютного духа. Но главным источником для изучения эстетических взглядов Гегеля являются его «Лекции по эстетике», читанные им в Гейдельбергском и Берлинском университетах (1818—1829).

Литература

1. Астафьев Б.В. Музыкальная форма как процесс. Л.: Музыка, 1971.

2. Борев Ю. Эстетика. М.: Политиздат, 1988.

3. Коломиец Г.Г. Ценность музыки: философский аспект. 2-е изд. М.: ЛКИ, 2007. (Научное издание URSS).

4. Коломиец Г.Г Некоторые вопросы философской мысли о музыке в Древнем Китае: статус и назначение в антропосоциальном аспекте // Вестник ОГУ. 2009. №7 (101). Июль. С. 181—187.