CC BY
55
ИСТОРИЯ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ
УДК 14:655(47) ББК 87.3(2)53-697
СМЫСЛ И ФУНКЦИИ ЗАГОЛОВОЧНОГО ТЕКСТА КНИГИ «СТОЛП И УТВЕРЖДЕНИЕ ИСТИНЫ» СВЯЩ. П.А. ФЛОРЕНСКОГО
И.А. ЕДОШИНА
Костромской государственный университет ул. 1 Мая, 16, г. Кострома, 156961, Российская Федерация, E-mail: tettixgreek@yandex.ru
Рассматриваются вопросы, связанные со смыслом и функциями заголовочного текста книги священника П.А. Флоренского «Столп и утверждение Истины» (1914 г.) Отмечаются стилистические особенности книги Флоренского, отражающие образную специфику его мысли, которая произвела на современников сильное впечатление. Указывается источник драматизма текста «Столпа...», раскрываются причины обращения Флоренского к форме письма. Специальное внимание уделяется сложной и противоречивой личности отца Павла, одновременно подчеркивается целостность его личности. Представляются элементы заголовочного текста: цветовое решение обложки, выбор шрифтов и их цвет, название, эпиграф, посвящение, заставка. Все эти элементы находятся в иерархических отношениях. Отмечается, что смыслы всей книги, в существе своем, определяются Первым посланием к Тимофею, из которого Флоренским было взято название «Столп и утверждение Истины». Одновременно подчеркивается смыслообразующая значимость личностных обстоятельств автора книги. Анализируется цветовое решение обложки, в котором отчетливо проявилась отсылка к образам Софии и Богоматери. Указываются функции шрифтов, расположения элементов заголовочного текста на обложке, их внутренняя взаимосвязанность. Специальное внимание уделяется эпиграфу, дается его перевод на русский язык, выявляются грамматические коннотации и их функции в формировании смыслов заголовочного текста. Выявляется смысл посвящения, его связь с личной жизнью Флоренского. В заключение делается вывод, что заголовочный текст задуман и представлен отцом Павлом как неразвернутая общая идея сочинения, в котором написанное слово тесно связано с жизнью, ею определяется, но центром самой жизни является Церковь как Столп и утверждение Истины.
Ключевые слова: заголовочный текст, структура заголовочного текста, функции элементов заголовочного текста, творчество свящ. П.А. Флоренского, личностные коннотации, друг как личность и как адресант, христианская церковь, жанр письма.
SENSE AND FUNCTIONS OF THE HEADING TEXT IN BOOK «PILLAR AND STATEMENT OF THE TRUTH» BY PRIEST P.A. FLORENSKY
IRENA YEDOSHINA Kostroma State University 16, 1st May street, Kostroma, 156961, Russian Federation, E-mail: tettixgreek@yandex.ru
The article considers questions connected with a sense and functions of the heading text of the book of the priest PA. Florensky «The pillar and the statement of the Truth» (1914). But at first the stylistic features of the book of Florensky reflecting figurative specifics of his thought which made the strong impression on contemporaries are marked. The source of dramatic nature of the text «The Pillar ...» is pointed out, the reasons of the interest of Florensky in the form of the letter are revealed. Special attention is paid to difficult (externally contradictory) identity of the father Pavel, integrity of his personality is emphasized and that found reflection in the name of the book. Elements of the heading text are represented: color scheme of the cover, choice of fonts and their color, name, epigraph, dedication, picture. All these elements are in the hierarchical relations. It is marked that meanings of naming of the book are defined by the First message to Timofey where Florensky borrowed the name «The pillar and the statement of the Truth». The significant meaning of personal circumstances of the author of the book is emphasized at the same time. Florensky understanding of the color cover scheme where images of Sofia and the Mother of God appear is revealed. Functions of fonts, position of texts on a cover, their internal coherence are specified. Special attention is paid to the epigraph: its Russian translation is given, grammatical connotations and their functions in the general text of the book's name. The sense of dedication, its connection with private life of Florensky is revealed. In conclusion it is claimed that the heading text is conceived and provided by the father Pavel as unexpanded general idea of the composition which is followed by actions, their implementation in person's being where the center is Church as the pillar and the statement of the Truth.
Key words: heading text, heading text structure, functions of the heading text elements, the priest P.A. Florensky's creative work, friend as a personality and sender, Christian church, letter genre.
«Столп и утверждение Истины» (1914 г.) священника Павла Флоренского (1882-1937, расстрелян) - особая книга (состоит из двенадцати писем) и в творчестве ее автора, и в восприятии читателей. В XVII веке в русском языке было такое выражение «собинный друг», то есть среди всех выделяющийся, ближе к сердцу стоящий. Так и «Столп...» - «собинная» книга, другу посвященная, а потому откровенная, полная поэтического лиризма. Вот начало первого письма:
«Мой кроткий, мой ясный!
Холодом, грустью и одиночеством дохнула на меня наша сводчатая комната, когда я в первый раз после поездки открыл дверь в нее.
Теперь, - увы! - я вошел в нее уже один, без тебя.
Это не было только первое впечатление. Вот, я примылся и прибрался. По-прежнему выстроились на полках ряды материализованных мыслей. По-прежнему постлана твоя постель, и твой стул стоит на своем месте неизменно (пусть будет хоть иллюзия, что ты - со мною!). На дне глиняного горшечка по-прежнему горит елей, бросая сноп света вверх, на Нерукотворенный Лик Спасителев. По-прежнему поздними вечерами шумит в деревах за окном ветер. По-прежнему ободрительно стучат колотушки ночного сторожа, кричат грудными голосами паровозы. По-прежнему перекликаются под утро горластые петелы. По-прежнему около четырех часов утра благовестят на колокольне к заутрени. Дни и ночи сливаются для меня. Я, как будто, не знаю, где я и что со мною. Безмирное и безвременное водворилось под сводами, между узких стен нашей комнаты» [1, с. 9].
Тонко чувствуя слово, опираясь на традиции европейской поэзии (Данте, Петрарка) и древнерусского словесного узорочья (плач Ярославны из «Слова о полку Игореве»), Флоренский стремится передать малейшие оттенки, подчеркивающие драматизм переживаний, придавая им космическое звучание. Пря-
мое обращение к тому, кого уже нет рядом, как нет его на этом свете1, сразу делает весь текст очень личным. По этой причине Флоренским избирается соответствующая форма - письмо как «единственный искренний вид писаний»2. Одновременно он опирается на апостольскую традицию в писании писем, к коему побуждали какие-то важные события в христианском мире или просьба друга3. Мотив друга в «Столпе и утверждении Истины» является сквозным, смыс-ло- и формообразующим, соединяя в неразрывное единство апостольскую традицию и личный опыт автора, исполненный глубочайшего трагизма. Этот трагизм раскрывается через анафору «по-прежнему», что придает чувству безысходности особую, физически ощутимую тяжесть-пустоту и рождает признание: «Нет тебя со мною, и весь мир кажется запустелым»4. Флоренский «прячет» одиночество в изысканности слова, окрашивая его болью, словно вторя dolce tormento Данте и Петрарки: «Мое тоскливое одиночество сладко ноет в груди»5. И далее закономерно появляется художественный образ, передающий состояние одиночества, - лист («я обратился в один из тех листов, которые кружатся ветром на дорожках»6). Неслучайно отец Павел восторженно принял (прочитал и переплел7) «Уединенное» (1912 г.) В.В. Розанова (1856-1919). Но не в творчестве обретает он подлинное утешение, а в вере: «Все кружится, все скользит в мертвенную бездну. Только Один пребывает, только в Нем неизменность, жизнь и покой»8. «Сладости одиночества» вторит иная - «сладость противоречия», ан-тиномизма, идея которого, по признанию самого отца Павла, пронизывает «Столп...», открывая/показывая душу «в непосредственной и наивной форме»9. Вот эта обезоруживающая искренность вкупе с поэтическим словом откликнулась в современниках самым живым и непосредственным образом.
Ольга Бессарабова (1896-1967), провинциальная воронежская барышня, в 1921 году поселившаяся в Сергиевом Посаде, записывает в дневнике в конце марта 1922 года: «Читаем вместе - я и Валя "Столп и Утверждение Истины'.'... Валечка начала читать вслух тихонько главу о Дружбе (с книгой Флоренского не могли расстаться, взяли ее с собой, Валя уедет и не успеет всего прочитать, а взять с собой нельзя - книга из библиотеки). Глава о Дружбе начинается так: "Бесконечными кругами кружится метелица, тонким прахом засыпает окно'.Почему-то эта
1 С.С. Троицкий трагически погиб в 1910 г. Подробнее об отношениях П.А. Флоренского и С.С. Троицкого см.: Андроник (А.С. Трубачев), игумен. Таинство брака (1910) и семейная жизнь // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. Сер. Культурология: Энтелехия / гл. ред. И.А. Едошина. 2006. № 12. С. 5-48 [2].
2 См.: Переписка В.В. Розанова с П.А. Флоренским // Розанов В.В. Собрание сочинений. Литературные изгнанники. Книга вторая. М., 2010. С. 96 [3].
3 См.: Андроник (Трубачев), иеромонах. Теодицея и антроподицея в творчестве священника Павла Флоренского. Томск: Водолей, 1998. С. 47 [4].
4 См.: Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Т. 1(1). С. 10.
5 Там же.
6 Там же.
7 См.: Переписка В.В. Розанова с П.А. Флоренским. С. 67
8 См.: Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Т. 1(1). С. 11.
9 Там же. С. 24.
фраза поразила нас, как колдовство, мы сразу вошли в волшебную музыку и ритм этой главы...»10. Но подмеченная особенность свойственна всему тексту «Столпа...». Перефразируя известное определение, можно сказать, что «Столп.» - это умозрение в ритмически организованном и музыкально звучащем слове. Такова природа всякого сакрального текста, каковым, собственно, и является «Столп.», будучи одновременно глубоко личностным произведением.
Подобное сочетание было столь непривычным, столь новым, что уже по выходе из печати «Столп.» «произвел большой шум, и Флоренский сразу же стал знаменитостью в России»11. Книга поразила искушенных деятелей Серебряного века искусным словом и. верой в Бога. В письме от 4 апреля 1922 года писательницы Варвары Малахиевой-Мирович (1869-1954) читаем: «Вы спрашиваете о христианстве Флоренского. Оно рассказано со всей полнотой в Столпе. [эта книга] очень талантлива, очень высокой напряженности. Сам он, сила обаяния его личного - в магическом окружении, в том, что он маг, что с ним духи и что душа его ищет в более глубоких безднах познания, чем души других мудрецов»12. Искренность и глубина веры корректировались событиями личной жизни. Как образно заметил М.В. Шик (1887-1937, расстрелян), «о. Павел висит над пропастью. Одной рукой держится за Церковь, другой - за пояс Анны Михайловны (жены. - И.Е. )»13. Если под пропастью понимать жизнь в советской России, то это определение обладает глубочайшим (а вовсе не ироническим, который, кажется, имел в виду Шик) смыслом. Флоренский был человеком цельным в единстве внутренней (духовной) жизни с ее внешним выражением. Точнее, внешнее выражение его личности полностью вытекало из его веры, потому «живой религиозный опыт» проявлялся во всем, в размышлениях в том числе.
При этом он мог восприниматься весьма противоречивым человеком в быту, в общении. Так, М.В. Шик указывает, что Флоренскому «не нужны спутники», потому «он с необычайной легкостью забывает многолетние связи с людьми (исключая одну). О Вячеславе Иванове, об Андрее Белом, о Василии Розанове говорит как о совершенно посторонних, чужих людях»14. Думаю, ничего странного или порочащего отца Павла в этом нет, поскольку речь идет о времени советского режима, когда прошлое России не только для него, а для всей страны оказалось приговором. По этой причине Вяч. Иванов становится эмигрантом, В.В. Розанов умирает от голода и болезни, Андрей Белый пытается встроиться в новый режим за счет пасквильных воспоминаний о тех, с кем в иные времена был близок. Да и сам М.В. Шик указывает на особость отца Павла, сравнивая
10 См.: Дневники Ольги Бессарабовой // Марина Цветаева - Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой. 1916-1925. М., 2010. С. 447, 448 [5].
11 См.: Ильин В.Н. Отец Павел Флоренский. Замолчанное великое чудо науки ХХ века // Ильин В.Н. Эссе о русской культуре. СПб., 1997. С. 363 [6].
12 Цит. по: Дневники Ольги Бессарабовой // Марина Цветаева - Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. С. 455.
13 Цит. по: Там же. С. 465.
14 Цит. по: Там же. С. 464.
его с кометой. Может быть, потому Флоренский «никогда никого не хвалит»15. Сложный внутренний мир священника П.А. Флоренского открывается в его графических портретах, выполненных графом В.А. Комаровским (1883-1937, расстрелян). Один портрет - поясной: отец Павел словно отгораживается от мира, обхватывая себя руками; лицо обладает почти фотографической схожестью, умное, с легкой иронией; брошенные на плечи волнистые удлиненные волосы свидетельствуют о причастности к художеству. На втором портрете, вызвавшем неоднозначную реакцию современников, Флоренский изображен по грудь, внешнего сходства в нем очень мало, ибо перед художником стоит иная задача: передать красками «сердце» реальности. Флоренский на этом портрете напоминает более ангела, нежели человека. Подобный подход был близок отцу Павлу, который потому высоко ценил талант графа Комаровского. Граф Ю.А. Олсуфьев (1883-1937, расстрелян) в записных книжках приводит цитату из размышлений Дионисия Ареопагита о символах: «Несходные подобия»16 Портрет отца Павла Флоренского, сделанный графом Комаровским, являет пример такого рода «несходных подобий». В своих текстах Флоренский добивался того же, как пишет граф Олсуфьев, «и мы в Слове запечатлеваем свой образ»17.
Проблему «несходных подобий» в собственной жизни отец Павел разрешал именно и прежде всего в слове, понимая слово как поступок, по этой причине, в первую очередь, соединяя Церковь и «пояс Анны Михайловны» в неразрывное целое. Когда можно было богословствовать, отец Павел богословство-вал. Когда стало нельзя, он пошел трудиться в разные комиссии то по электрификации, то по созданию музеев, занялся преподавательской деятельностью; когда была утрачена свобода, занимался изучением мерзлоты, растений, свойств йода. Но во всех этих занятиях глубинной сверхзадачей его было выявить красоту устроения мира, его гармоничность как свидетельство Божьего промысла. Наука, по Флоренскому, не отвергает, а доказывает существование сверхчувственного мира. Ко времени выхода книги отец Павел уже сформировался как ученый, позднее только развивая основные постулаты своей теодицеи, что позволяет комментировать эпизоды из «Столпа...», обращаясь к написанным позднее текстам. Более того, именно через подобного рода комментирования Флоренского Флоренским же открывается глубинная целостность его личности. Эта целостность в полной мере нашла отражение в книге «Столп и утверждение Истины», вышедшей в 1914 году в московском религиозно-философском издательстве «Путь»18, сразу же став библиографической редкостью.
15 См.: Олсуфьев Ю.А. Из недавнего прошлого одной усадьбы. Буецкий дом, каким мы его оставили 5-го марта 1917 года. М., 2009. С. 241 [7].
16 Там же. С. 230.
17 Там же. С. 216.
18 См. об истории создания «Столпа.»: Андроник (А.С. Трубачев), игумен. Из истории книги «Столп и утверждение Истины» // Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Репринт. изд. 1914 г. М.: Правда, 1990. Т. 1 (II). С. 827-837 [10]; о публикации «Столпа.» в издательстве «Путь» - Голлербах Е.А. К незримому граду: Религиозно-философская группа «Путь» (1910-1919) в поисках новой русской идентичности. СПб., 2000. С. 110-114, 196-204 [9].
«Столп.» оказался созвучным времени, полному исканий, брожений и блужданий, образ которого отражает издательская марка «Пути»: витиеватости линий, то переплетающихся, то разделяющихся, то прозрачных, то густо закрашенных, вторят кавычки-лапки, ограничивая пространство линейного события. Помещение в пространстве пути книги с именованием «Столп и утверждение Истины» представляет Церковь в качестве главного ориентира в движении человеческой мысли, а шире - общества в целом.
«Столп и утверждение Истины» был написан в те (как станет позднее понятным) счастливые времена, когда отец Павел был свободен в Слове и столь же свободно подобен Слову, потому здесь ярко и мощно проявляется цельность его личности. По признанию самого отца Павла, «в этом издании. наиболее полно запечатлелись его методы и воззрения»19, определив, в частности, и сугубо внешние качества книги. Так, он поясняет в одном из «Приложений»: «Краски, которыми напечатана о б л о ж к а, подобраны по основным цветам древних Софийных икон новгородского извода»20. Красочная палитра новгородских древних (XII в.) икон (Софийных в том числе) строилась на светлых и ярких красках (золотистая охра, голубые, светло-зеленые и розовые цвета). В написании ликов использовалась чистая охра21. Избрав охристый цвет для обложки (как лица книги), отец Павел сразу (подобно открытому, не знающему полутонов цветовому письму древних икон) определил сущность своей книги - светлую радость Церковности, где «умиряется тревога сердца, где усмиряются притязания рассудка, где великий покой нисходит в разум»22. Замечу, что письмо десятое «София» (в именовании имеющая к цвету самое непосредственное отношение как образ «метафизической пыли»23) именно потому начинается с драматического эпизода в «пустынной избушке», чтобы через Софию, творческую любовь Божию, открыть: «С у щ е с т в о в а т ь - это и значит быть м ы с л и м ы м, быть п а м я т у е м ы м или, наконец, быть п о з н а в а е м ы м Богом»24. Так, старец Исидор, сказание о жизни которого под названием «Соль земли» написал отец Павел, свидетельствует, что мир духовный более реален, чем плотский. Но и плотский мир через Софию духовно окормляется и преображается, обретая цельность, взаимосвязанность частей, которая будет созерцаться взором умным, но отнюдь не чувственным25.
Примером подобного рода цельности и является книга «Столп и утверждение Истины». Все элементы изобразительности в ней способствуют достижению целостности. Потому выбрав цветовое решение обложки (имплицитно, через авторские примечания соотнесенное с древними софийными иконами) как
19 Цит. по: Голлербах Е.А. К незримому граду: Религиозно-философская группа «Путь» (1910-1919) в поисках новой русской идентичности. С. 196.
20 См.: Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Т. 1(11). С. 807.
21 См.: Лазарев В.Н. Древнерусские мозаики и фрески Х1-ХУ вв. М.: Искусство, 1973. С. 47 [11].
22 См.: Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Т. 1(1). С. 5.
23 См.: Флоренский П.А., свящ. Небесные знамения (Размышление о символике цветов) // Флоренский П.А., свящ. Сочинения: в 4 т. Т. 2. М., 1996. С. 416-417 [12].
24 См.: Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Т. 1(1). С. 327.
25 Там же. С. 321.
образ неделимости, непрерывности света как присутствие Бога26, отец Павел столь же тщательно продумывает шрифты заголовочного текста: крупно печатными заглавными буквами в одну строку написано «Столп и утверждение», слово «Истина» помещено в центре следующей строки и укрупнено, визуально довлея над всем остальным текстом. Ниже названия книги (через явно видимый интервал) следует подзаголовок, написанный буквами, слегка напоминающими пропись: «опыт православной феодицеи в двенадцати письмах». Подзаголовок повторяет двустрочное написание заголовка. Ниже и вновь через явно видимый интервал следует указание автора: «свящ. Павла Флоренскаго». Ниже через тот же интервал, но уже в правом углу - эпиграф, где курсивом дан текст на древнегреческом языке (здесь и далее древнегреческие тексты даются в транслитерации) - г| 8е ууйстц сгушгг| уплетал, ниже указан автор - Григорий Нисский. Наконец, внизу по центру помещена издательская марка «Пути». А еще ниже указан город - Москва, под этим словом год - 1914.
Эта часть заголовочного текста предшествует основному, состоит из вербальных компонентов. Заглавие обладает особой поэтикой: «Как завязь, в процессе роста, разворачивается постепенно-множащимися и длиннящимися листами, так и заглавие лишь постепенно, лист за листом, раскрывается в книгу: книга и есть - р а з в е р н у т о е д о к о н ц а з а г л а в и е, заглавие же - стянутая до объема двух-трех слов книга»27. Смысл книги заключен в ее именовании -такое понимание сути заглавия присуще и размышлениям Флоренского. Так, например, в именовании журнала «Маковец» (1921-1926 гг.) он видит «живой узел» русской культуры, сущностный смысл которого связан с преподобным Сергием Радонежским, Свято-Троицкой Лаврой28.
Именование «Столп и утверждение Истины» взято из Первого послания к Тимофею, где рассказывается, что должен представлять собой служитель Богу, от епископа до дьячка. Так, епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целомудрен, благочинен, честен, страннолюбив, учителен (Тим. 3: 2); не сварлив, не корыстолюбив, но тих, миролюбив, не сребролюбив (Тим. 3: 3); хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со всякою честностью (Тим. 3: 4); надлежит ему также иметь доброе свидетельство от внешних, чтобы не впасть в нарекание и сеть дьявольскую (Тим. 3: 7). Под стать епископам должны быть и диаконы. Если вспомнить известные описания внешнего облика отца Павла, его фотографии и портреты, воспоминания тех, кто с ним общался, бывал у него в доме, то возникнет образ, в основе своей очень схожий с библейским каноном. В этот канон вписывается и мученическая смерть Флоренского.
26 См.: Флоренский П.А., свящ. Небесные знамения (Размышление о символике цветов). С. 416.
27 См.: Кржижановский С. Поэтика заглавий / С. Кржижановский. «Страны, которых нет». Статьи о литературе и театре. Записные тетради. М., 1994. С. 13 [13].
28 См.: Флоренский П.А., свящ. В достохвальный «Маковец» (письмо Н.Н. Барютину) // Флоренский П.А., свящ. Сочинения: в 4 т. Т. 2. С. 628 [14]. Подробнее об объединении «Маковец» и деятельности в нем отца Павла см.: Едошина И.А. Проблема целостности художественной формы в размышлениях отца Павла Флоренского // Незавершенная энтелехийность: отец Павел Флоренский, Василий Розанов в современной рефлексии. Кострома, 2003. С. 59-76 [15].
Хотя, конечно, отец Павел оставался человеком, в котором странным образом сочеталось, казалось бы, несочетаемое. Антиномизм, свойственный его мировосприятию, словно воплотился в самой личности Флоренского, что запечатлено в стихах Варвары Розановой (1898-1943, погибла в тюремной больнице):
Длинные руки, глаза без улыбки,
Волос послушный до плеч,
Быстрый, задумчивый, знающий муки,
Мало знакомый пришлец.
К жизни доверчивый, не без презренья,
К людям подходит спеша.
С чувством раскаянья и униженья
Мало знакома душа.
Строго, без трепета, часто с улыбкою
Женщину судит; всегда
К детям относится с ласкою пылкою,
Знает их жизнь; в чудеса,
Веру в загробное и в предсказания
С раннего детства таит,
Бледных русалок и трав заклинания
С трепетом сумрачным чтит29.
Эти строки написаны дочерью Василия Розанова, с которым отец Павел был хорошо знаком сначала по переписке, потом по нечастым личным встречам, а со времени переезда семьи Розанова в Сергиев Посад в 1917 году познакомился ближе не только с писателем, но и со всем его семейством. Потому стихотворение Варвары Розановой не плод ее воображения, оно написано по собственным непосредственным впечатлениям. С этими впечатлениями перекликаются дневниковые записи октября 1921 года Ольги Бессарабовой, которой в это время было двадцать пять лет и которая боязливо восхищалась отцом Павлом: «Священник, о<тец> <Павел> Флоренский. Служит очень просто, смиренно, "как монах в глухом скиту" но не еще просто, как едва грамотный монах, а уже просто, как мудрец, а может быть, и маг. Или, да не посетуют все христиане на свете, - как очень большой актер в очень удавшейся роли»30. И в стихах двадцатичетырехлетней Варвары Розановой, и в дневниковых записях Ольги Бесса-рабовой звучит, возможно, субъективное, но искреннее и неподдельное чувство, что всегда умел ценить отец Павел.
В представленных описаниях важным для понимания целостности личности Флоренского является восприятие его в качестве священника как главной характеристики. Церковь была для него, как и определено в цитируемом эпизоде Послания, Церковью Бога живого, Столпом и утверждением Истины (Тим. 3: 15).
29 Цит. по: Дневники Ольги Бессарабовой // Марина Цветаева - Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. С. 437.
30 См.: Дневники Ольги Бессарабовой // Марина Цветаева - Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. С. 403.
Иными словами, источником размышлений отца Павла является его реальное служение Богу. Все остальное так или иначе соотносилось с этим служением. Потому, возвращаясь к заголовочному тексту, «Столп.» в подзаголовке именуется опытом. Игумен Андроник (Трубачев) понимает этот опыт, с одной стороны, как антиномию служения Богу в одиночестве, через монашество, и семью как служение Богу через таинство брака, а с другой стороны, усматривает в теодицее «символический миф о познании Истины», который «обретает черты конкретно-типического познания - познания Единосущной Троицы»31.
Принятая в дореволюционной России традиция писать на обложке имя автора в генитиве, падеже, указывающем на принадлежность, - «свящ. Павла Флоренского», в данном случае имеет особый смысл, потому специально выделена автором цветом - тем, что в иконописи именуется киноварью, считавшейся самой дешевой краской (символическое отражение «худости» автора), хотя и входившей в первый (из четырех) слой охры32. Символизм киновари заключен в ее внешне «заземленной» природе, которая способна к преображению, смешиваясь с охрой, используемой для написания лика. Потому киноварь напрямую связывается отцом Павлом с образом Софии в аспекте движения «от м и р а к Богу»33. Но с другой стороны, в киновари имплицитно содержится и опыт автора, им самим пережитый, представленный в форме писем, то есть в той форме, которая напрямую интимно личностно обращена к другому и основывается на любви, ибо Бог есть любовь, как сказано в Библии. Таким образом, от указания автора книги в заголовочном тексте осуществляется переход к эпиграфу, в котором уточняется, о какой любви идет речь. Этот эпиграф - г| 8е ууйтс; аусигл упехал - в русском переводе звучит как «познание совершается любовью». Хотелось бы обратить внимание на некоторые сугубо грамматические особенности этой фразы, памятуя, что в грамматике как искусной форме мысли и сам отец Павел находил ответы на многие вопросы. Два существительных (улетал, &ушгг|) одного рода - женского, их соединенность в роде зримо запечатлена в артикле - (1*1). Эта грамматическая общность имеет родовой характер, что частично отражено в глагольной форме (улетал) - причастии от глагола «делаться, становиться, происходить». Причастие в этом предложении находится в предикативной позиции (без артикля), потому обозначает действие и служит логическим сказуемым. Имплицитный семантический оттенок «происходить» в глагольной форме напрямую связывается с родовым признаком существительных. Грамматические коннотации в эпиграфе свидетельствуют о неразрывном внутреннем единстве познания и любви.
В письме одиннадцатом «Дружба» отец Павел приводит четыре древнегреческие лексемы, содержащие в своем значении «любовь»: £рга<; (страсть, стремительная и порывистая), сттору1] (родовая привязанность, органическая и не-
31 См.: Андроник (Трубачев), иеромонах. Теодицея и антроподицея в творчестве священника Павла Флоренского. С. 48, 49.
32 См.: Кузнецова Л.В. О пигментах древнерусской темперной живописи / Зинон, архимандрит. Беседы иконописца. Новгород: Русская провинция, 1993. С. 55 [16].
33 См.: Флоренский П.А., свящ. Небесные знамения (Размышление о символике цветов). С. 417
жная), &ушгг| (уважение, суховатое и рассудочное), сргАла (приязнь, любовь внутреннего признания). Слово 070.7111 явно выделяется, причем как-то негативно. Смысл этой кажущейся негативности отец Павел пояснит: 0.70.7111 «означает такую любовь, которая чрез решение воли избирает себе свой объект ^ИесНо), так что делается само-отрицающимся и сострадательным отданием себя д л я и р а д и него. Таковая, ж е р т в е н н а я л ю б о в ь на светской почве известна лишь как порыв, как нездешнее дуновение, но не как определение жизненной деятельности. Этим-то библейская 0707111 являет себя с чертами не человеческими и условными, а божескими и абсолютными» [1, с. 406]. Познание, совершаемое через жертвенную любовь, резко отличается от понимания гносиса в просвещенных, склонных к философствованию кругах, где характеризуется «непримиримым разделением между Божеством и миром»34. Отец Павел уверен, что Истина Бога познается через жертвенную любовь и в ней же утверждается. Потому Церковь есть «Столп и утверждение Истины», данные в чувственном восприятии.
В заголовочный текст входит и посвящение, расположенное на оборотной стороне обложки. Посвящение написано красивыми каллиграфическими буквами, расположенными ступенчато в три строчки:
Всеблагоуханному и Пречистому
Имени Девы и Матери
В посвящении содержится сокровенный, особенный, глубокий смысл. Конечно, отец Павел имеет в виду Богоматерь, наиболее почитаемый на Руси образ, через который «соскучившееся и стосковавшееся человечество восходило на небо» (Е. Поселянин). Но одновременно через именование (столь значимое в размышлениях Флоренского действие) «Матери» - это и едва угадываемая, едва намеченная отсылка к Анне Михайловне, жене и матери их детей. Так, Богоматерь получает реальные очертания, а жена-мать сакрализуется. Посвящение в данном случае - это действие автора в мыслимом церковном пространстве.
В заголовочный текст входит заставка, передающая дух и настроение всей книги. Эта заставка расположена на фронтисписе книги и заимствована Флоренским, как он сам указывает, в «Разъяснении некоторых символов и рисунков» из альбома гравюр «Лшоп8 Divini БшЫеша1а» (1615 г.) фламандского художника эпохи барокко Отто ван Веена (или Вэна) (1556-1629), известного своей любовью к античной культуре, что не могло не сказаться на выборе отца Павла35. В свою очередь, основу рисунков Веена составили библейские сюжеты, главными героями которых являются два ангела: один символизирует Божественную любовь, другой - душу. Суть их союза символично представляет рисунок на обложке: в квадрате среди облаков находится сфера, пронизанная со всех сторон стрелами. В христианстве стрелы символизируют страдание, жер-
34 См.: Гностицизм // Философский словарь Владимира Соловьева. Ростов н/Д, 1997. С. 93 [17].
35 См.: Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Т. 1(11). С. 807.
твенность36; сфера - совершенство, мир, animus mundi37; в квадрате: три стороны -Божественная Троица, четвертая сторона - Божественное единство38. Все рисунки, помещенные в альбоме и сопровождаемые подписями, раскрывают разные оттенки этих символов, придавая им эмблематический характер. Флоренский использует в «Столпе.» тот же прием: дает основной рисунок крупно, все остальные, что сопровождают письма, много меньше по размеру, но условно передают основной смысл текста, которому предшествуют.
Рисунок на фронтисписе занимает срединное, самое значительное по объему пространство листа. Рисунок окружен надписями: сверху, заглавными буквами крупно повторяется именование всей книги - Столп и утверждение Истины. Непререкаемость именования подчеркивается точкой, а некоторые смыслы раскрываются в расположенном ниже названия рисунке. На переднем плане изображен столп. Справа от него на земле лежит колчан со стрелами, слева -лук. Символы страданий и искушений повержены. На столпе находятся два нежно прильнувших друг к другу ангела. От их голов и крыльев расходятся лучи, освещающие детали фона: здание церкви, валуны на берегу моря, виднеющийся вдали кораблик. Ритмика морских волн отражается в движении облаков. Рисунок отмечен внутренней сдержанностью, не характерной для фламандского искусства гравюры этого времени с ее декоративной пышностью и фантастическими композициями в барочном стиле Ханса Фредемана де Фриса (1527-1606). В рисунке Веена напрямую утверждается любовь как основание Церкви. Здесь две реальности - Божественная любовь и душа - составляют единое целое. Так может быть прочитана подпись под рисунком, данная заглавными буквами на латинском языке (как в альбоме Веена) и в русском переводе (отца Павла) в расположенных одна под другой строках:
FINIS AMORIS, UT DUO UNUM FIANT.
ПРЕДЕЛ ЛЮБВИ - ДА ДВОЕ ЕДИНО БУДУТ.
У Веена рисунок, который открывает книгу Флоренского, помещен в конце альбома. Отец Павел располагает рисунок в начале всей книги, словно воплощая библейское «кто был первым, тот будет последним», и подчеркивая «худость» свою как автора. В эмблематике рисунок равнозначен именованию, визуально вторя этому именованию. Выбрав рисунок Веена в качестве заставки, отец Павел последовательно проведет свой выбор через весь текст «Столпа.» не только в том, что тексту каждого письма предшествует эмблема, но и в специфике «елизаветинского» шрифта, и в способе изложения мысли. Шрифт и мысль объединяются в барочном стиле с его мятущейся усложненностью, напряженностью формы, то есть со всем тем, что свойственно человеку в его тревожных исканиях, в его гордыне и с чем ему должно расстаться на пути к Богу.
Весь заголовочный текст пронизан идеей иерархичности, которая в нижнем пределе выстраивается вокруг автора писем, чьи сердце и молитва устремлены к Богу, а самого себя он представляет через слово Симона Азарьина
36 См.: Стрела // Купер Дж. Энциклопедия символов. М.: Золотой Век, 1995. С. 320-321 [18].
37 См.: Сфера // Купер Дж. Энциклопедия символов. М.: Золотой Век, 1995. С. 322 [19].
38 См.: Квадрат // Купер Дж. Энциклопедия символов. М.: Золотой Век, 1995. С. 131-133 [20].
(умер в 1665), келаря Троице Сергиева монастыря, написанное им в лето 1646 года (вышел Указ Алексея Михайловича о составлении переписных книг). Этот финальный текст в заголовочном комплексе передает мысли Симона, дерзающего писать «о чюдесех святаго» Сергия Радонежского. Осознавая «худость» свою, он понимает, что кто-то должен написать о Сергии. Симону Аза-рьину к этому времени уже принадлежит (по поручению Алексея Михайловича) поновление слога «Жития пр. Сергия», написанного Епифанием и дополненного Пахомием. Симон Азарьин - опытный писатель, что не мешает ему заявлять: «Аще бо и грешен есмь и невежда и неискусен на такое дело, но строение ми прилежит и нужда ми есть сицево дело начати, совершитель же всякому благому делу - Отец и Сын и Святый Дух»39. Витиеватость слова Симона Азарьина оказывается вовсе не чуждой отцу Павлу, который почти что следом задается вопросом: «Да и кто я, чтобы писать о духовном?» И находит ответ у Симона Азарьина: «Вемъ бо и азъ свою скудость и зазираем бываю совестию и худоумием своим; паче ж греха ради моего многа тягостно ми сие великое дело есть»40. Но так же, как Симон не может не писать о Сергии, рассуждая о «кладези духовном», отец Павел не может не высказать самую заветную мысль своего сочинения: «И если я все-таки придаю некоторое значение своим Письмам, то исключительно подготовительное, для оглашенных, пока у них не будет прямого питания из рук Матери, - значение, как бы огласительных слов во дворе церковном» [1, с. 5].
Таким образом, заголовочный текст задуман и представлен отцом Павлом как неразвернутая общая идея сочинения, в котором написанное слово тесно связано с жизнью, ею определяется, но центром самой жизни является Церковь как Столп и утверждение Истины. Заданный уже в заголовочном тексте принцип связи слова и рисунка (вербального и визуального) соблюдается в начале каждого письма41. Источник этих заставок, которые отец Павел именует виньетками, иной - это книга «Символы и эмблемата» (1805 г.), изданная врачом, ботаником, геральдиком, доктором Страсбургского университета Нестором Максимовичем Максимовичем (Максимовичем-Амбодиком) (1744-1812)42. Издание это было широко известно с начала XVIII века. Впервые книга вышла в Амстердаме по повелению Петра I в 1705 году, включала 840 гравированных на меди рисунков мифологического и аллегорического содержания с объяснительным текстом на нескольких языках. Этот сборник (и схожие с ним) был подвер-
39 Цит. по: Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Т. 1(1). С. 2.
40 Цит. по: Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Т. 1(1). С. 5.
41 Интерпретацию содержания писем см.: Андроник (Трубачев), иеромонах. Теодицея и антроподицея в творчестве священника Павла Флоренского. С. 11-49; Фудель С.И. Начало познания Церкви. Об отце Павле Флоренском // С.И. Фудель. Собрание сочинений: в 3 т. М., 2005. Т. 3. С. 289-367 [21].
42 Вторая часть в фамилии придумана Максимовичем для разделения совпадавших фамилии и отчества: с лат. ambo - дважды, оба; dic - скажи - императив от глагола dicere «говорить», то есть слово «Амбодик» обозначает «дважды скажи». В переводе инициалы автора могли бы звучать как Максимович-Второй раз скажи Максимович.
гнут в XIX веке резкой критике Ф.И. Буслаевым, считавшим, что прежний смысл приводимых эмблем измельчал и обрел только знаки отвлеченных мыслей43. Буслаев подметил то, что было важно отцу Павлу, но в другом качестве. Доступность эмблемы делала ее популярной, потому книга Максимовича-Амбодика была широко известной. Достаточно одной части фамилии - Амбодик, и становилось понятно, о чем идет речь - об альбоме с эмблемами. Эту известность Флоренский использовал и в примечаниях, и в тексте «Столпа.», совместив собственный опыт с профанным топосом.
В уже цитированных «Разъяснениях.» отец Павел мудро заметит, что «большинство виньеток не нуждается в объяснении»44. Назначение виньеток (заставок) в книге сам Флоренский позднее пояснит: «Виньетки, заставки, концовки, прочие изобразительные элементы, вроде обложки, фронтисписа, шмуцтитула и т.д. никак не могут рассматриваться в качестве украшений. Все эти элементы изобразительности. образуют единое целое»45. В свою очередь, единое целое включает тот сверхчувственный текст, который отец Павел именует четвертым измерением. Бытийствующее поверх слова и заставки пространство в реальности на них опирается, из них исходит, но соприродно уже иному, тому, чему органична Церковь, - жизни духа. Таков глубинный, заявленный в заголовочном тексте и далее развернутый смысл целого книги «Столп и утверждение Истины», символизм которой счастливо совпал с именованием издательства - «Путь».
Список литературы
1. Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Репринт. изд. 1914 г. М.: Правда, 1990. Т. 1(1). С. 1-489.
2. Андроник (А.С. Трубачев), игумен. Таинство брака (1910) и семейная жизнь // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. Сер. Культурология: Энтелехия / гл. ред. И.А. Едошина. 2006. № 12. С. 5-48.
3. Переписка В.В. Розанова с П.А. Флоренским // Розанов В.В. Собрание сочинений. Литературные изгнанники. Кн. 2. М.: Республика; СПб.: Росток, 2010. С. 9-412.
4. Андроник (Трубачев), иеромонах. Теодицея и антроподицея в творчестве священника Павла Флоренского. Томск: Водолей, 1998. 192 с.
5. Дневники Ольги Бессарабовой // Марина Цветаева - Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой. 1916-1925. М.: Эллис Лак, 2010. С. 97-662.
6. Ильин В.Н. Отец Павел Флоренский. Замолчанное великое чудо науки ХХ века // В.Н. Ильин. Эссе о русской культуре. СПб.: Акрополь, 1997. С. 362-383.
7. Олсуфьев Ю.А. Общения. Выписки из записных книжек // Олсуфьев Ю.А. Из недавнего прошлого одной усадьбы. Буецкий дом, каким мы его оставили 5-го марта 1917 года. М.: Индрик, 2009. С. 177-272.
43 См.: Буслаев Ф.И. Иллюстрация стихотворения Державина // Ф.И. Буслаев. Мои досуги. М., 1886. С. 105 [22].
44 См.: Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Т. 1(11). С. 808.
45 Флоренский П.А., свящ. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях // Флоренский П.А., свящ. Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии. М.: Мысль, 2000. С. 224 [23].
8. Андроник (А.С. Трубачев), игумен. Из истории книги «Столп и утверждение Истины» // Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Репринт. изд. 1914 г.: в 2 т. М.: Правда, 1990. Т. 1 (II). С. 827-837.
9. Голлербах Е.А. К незримому граду: Религиозно-философская группа «Путь» (1910-1919) в поисках новой русской идентичности. СПб.: Алетейя, 2000. 560 с.
10. Флоренский П.А., свящ. Столп и утверждение Истины. Репринт. изд. 1914 г. М.: Правда, 1990. Т. 1(II). С. 490-813.
11. Лазарев В.Н. Древнерусские мозаики и фрески XI-XV вв. М.: Искусство, 1973. 350 с.
12. Флоренский П.А., свящ. Небесные знамения (Размышление о символике цветов) // Флоренский П.А., свящ. Сочинения: в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1996. С. 414-418.
13. Кржижановский С. Поэтика заглавий // Кржижановский С. «Страны, которых нет». Статьи о литературе и театре. Записные тетради. М.: Радикс, 1994. С. 5-17.
14. Флоренский П.А., свящ. В достохвальный «Маковец» (письмо Н.Н. Барютину) // Флоренский П.А., свящ. Сочинения: в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1996. С. 628-629.
15. Едошина И.А. Проблема целостности художественной формы в размышлениях отца Павла Флоренского // Незавершенная энтелехийность: отец Павел Флоренский, Василий Розанов в современной рефлексии. Кострома: Изд-во КГХ 2003. С. 59-76.
16. Кузнецова Л.В. О пигментах древнерусской темперной живописи / Зинон, архимандрит. Беседы иконописца. Новгород: Русская провинция, 1993. С. 53-61.
17. Гностицизм // Философский словарь Владимира Соловьева. Ростов н/Д: Феникс, 1997. С. 89-94.
18. Стрела // Купер Дж. Энциклопедия символов. М.: Золотой Век, 1995. С. 320-321.
19. Сфера // Купер Дж. Энциклопедия символов. М.: Золотой Век, 1995. С. 322.
20. Квадрат // Купер Дж. Энциклопедия символов. М.: Золотой Век, 1995. С. 131-133.
21. Фудель С.И. Начало познания Церкви. Об отце Павле Флоренском // Фудель С.И. Собрание сочинений: в 3 т. Т. 3. М.: Русский путь, 2005. С. 289-367
22. Буслаев Ф.И. Иллюстрация стихотворения Державина // Буслаев Ф.И. Мои досуги. М., 1886. С. 104-109.
23. Флоренский П.А., свящ. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях // Флоренский П.А., свящ. Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии. М.: Мысль, 2000. С. 81-295.
References
1. Florenskiy, PA., svyashch. Stolp i utverzhdenie Istiny. Reprint izd. 1914 g. v2 t., t.1(1) [Pillar and statement of the Truth. Reprint of the edition of 1914-th in 2 vol., vol. 1(1)], Moscow: Pravda, 1990, pp. 1-489.
2. Andronik (A.S. Trubachev), igumen. Tainstvo braka (1910) i semeynaya zhizn' [Sacrament marriage (1910) and Family life], in Vestnik Kostromskogo gosudarstvennogo universiteta im. N.A. Nekrasova. Ser. Kul'turologiya: Entelekhiya, 2006, no. 12, pp. 5-48.
3. Perepiska V.V. Rozanova s P.A. Florenskim [Correspondence V.V Rozanov with P.A. Florensky], in Rozanov, VV Sobranie sochineniy. Literaturnye izgnanniki. Kn. 2 [Collected works. The literary exiles. Book 2], Moscow: Respublika; Saint-Petersburg: Rostock, 2010, pp. 9-412.
4. Andronik (A.S. Trubachev), ieromonakh. Teoditseya i antropoditseya v tvorchestve svyashchennika Pavla Florenskogo [Theodice and Anthropodice in the work of Paul Florensky], Tomsk: Vodoley, 1998. 192 p.
5. Dnevniki Ol'gi Bessarabovoy [The Diaries of Olga Bessarabova], in Marina Tsvetaeva -Boris Bessarabov. Khronika 1921 goda v dokumentakh. Dnevniki Ol'gi Bessarabovoy. 1916-1925 [Marina Tzvetayeva - Boris Bessarabov. The chronicle, 1921, in documents. The Diaries of Olga Bessarabova. 1916-1925], Moscow: Ellis Lack, 2010, pp. 97-662.
6. Il'in, VN. Otets Pavel Florenskiy. Zamolchannoe velikoe chudo nauki XX veka [Father Paul Florensky. Silenced the great miracle of science XX centure], in Il'yin, VN. Esse o russkoy kul'ture [The essay about Russian culture], Saint-Petersburg: Akropol', 1997, pp. 362-383.
7. Olsuf'ev, Yu.A. Obshcheniya. Vypiski iz zapisnykh knizhek [Communications. The excerpts from the notebooks], in Olsuf'ev, Yu.A. Iz nedavnegoproshlogo odnoy usad'by. Buetskiy dom, kakim my ego ostavili 5-go marta 1917 goda [From the recent past a homestead. Buetsky house, as we left the 5-th March 1917], Moscow: Indrick, 2009, pp. 177-292.
8. Andronik (A.S. Trubachev), igumen. Iz istorii knigi «Stolp i utverzhdenie Istiny» [From the history of the book «Pillar and statement of the Truth»], in Florenskiy, P.A., svyashch. Stolp i utverzhdenie Istiny. Reprint. izd. 1914 g. v 21., 1.1(11) [Pillar and statement of the Truth. Reprint of the edition of 1914 in 2 vol., vol. 1(II)], Moscow: Pravda, 1990, pp. 827-837.
9. Gollerbakh, E.A. K nezrimomu gradu: Religiozno-filosofskaya gruppa «Put'» (1910-1919) v poiskakh novoy russkoy identichnosti [For the invisible hail: Religious and philosophical group «The Way» (1910-1919) in search of a new Russian identity], Saint-Petersburg: Aleteyya, 2000. 560 p.
10. Florenskiy, PA., svyashch. Stolp i utverzhdenie Istiny. Reprint izd. 1914 g. v21., 1.1(2) [Pillar and of statement the Truth. Reprint of the edition of 1914 in 2 vol., vol. 1(II)], Moscow: Pravda, 1990, pp. 491-813.
11. Lazarev, VN. Drevnerusskie mozaiki i freski XI-XV vv. [The Old Russian mosaics and frescoes XI-XV centuries], Moscow: Iskusstvo, 1973. 350 p.
12. Florenskiy, P. A., svyashch. Nebesnye znameniya (Razmyshlenie o simvolike tsvetov) [The heavenly signs (Thinking about the symbolism of the colors)], in Florenskiy, P.A., svyashch. Sochineniya v 4 t, t. 2 [The Works in 4 vol., vol. 2], Moscow: Mysl', 1996, pp. 414-418
13. Krzhizhanovskiy, S. Poetika zaglaviy [Poetics titles], in Krzhizhanovskiy, S. «Strany, kotorykh net». Stat'i o literature i teatre. Zapisnye tetradi [«Countries that are not». The articles about literature and theater. The Notebooks], Moscow: Radiks, 1994, pp. 5-17
14. Florenskiy, PA., svyashch. V dostokhval'nyy «Makovets» (pis'mo N.N. Baryutinu) [In the venerable «Makovetz» (the letter to N. Baryutin)], in Florenskiy, PA., svyashch. Sochineniya v 41., t. 2 [The Works in 4 vol., vol. 2], Moscow: Mysl', 1996, pp. 628-629.
15. Edoshina, I.A. Problema tselostnosti khudozhestvennoy formy v razmyshleniyakh ottsa Pavla Florenskogo [The problem of artistic form in the reflections of father Paul Florensky], in Nezavershennaya entelekhiynost': otets Pavel Florenskiy, Vasiliy Rozanov v sovremennoy refleksii [Incomplete entelecheynost': Paul Florensky, Vasily Rozanov in the modern reflection], Kostroma: Izdatel'stvo KGU, 2003, pp. 59-76.
16. Kuznetsova, L.V O pigmentakh drevnerusskoy tempernoy zhivopisi [About Old Russian pigments tempera painting], in Zinon, arkhimandrit. Besedy ikonopistsa [The conversations of the icon-painter], Novgorod: Russkaya provintsiya, 1993, pp. 53-61.
17. Gnostitsizm [Gnosticizm], in Filosofskiy slovar' Vladimira Solov'eva [Philosophical Dictionary of Vladimir Solov'yov], Rostov n/D: Feniks, 1997, pp. 89-94.
18. Strela [Arrow], in Kuper, Dzh. Entsiklopediya simvolov [The Encyclopedia of symbols], Moscow: Zolotoy vek, 1995, pp. 320-321.
19. Sfera [Sphere], in Kuper, Dzh. Entsiklopediya simvolov [The Encyclopedia of symbols], Moscow: Zolotoy vek, 1995, p. 322.
20. Kvadrat [Square], in Kuper, Dzh. Entsiklopediya simvolov [The Encyclopedia of symbols], Moscow: Zolotoy vek, 1995, pp. 131-133.
21. Fudel', S.I. Nachalo poznaniya Tserkvi. Ob ottse Pavle Florenskom [The beginning of knowledge Church. About father Paul Floreyscy], in Fudel, S.I. Sobraniesochineniy v31., t. 3 [Collected works in 3 vol., vol. 3], Moscow: Russkiy put', 2005, pp. 289-367.
22. Buslaev, FI. Illyustratsiya stikhotvoreniya Derzhavina [Illustration of the poem of Derzavin], in Buslaev, FI. Moi dosugi [My leisures], Moscow, 1886, pp. 104-109.
23. Florenskiy, P.A., svyashch. Analiz prostranstvennosti i vremeni v khudozhestvenno-izobrazitel'nykh proizvedeniyakh [Analysis of the spatial and time-Fine works of art], in Florenskiy, PA., svyashch. Stat'i i issledovaniya po istorii i filosofii iskusstva i arkheologii [The articles and studies on the history and philosophy of art and archeology], Moscow: Mysl', 2000, pp. 81-295.
