CC BY
174
СМЕРТНОСТЬ СПЕЦПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ В СЕВЕРНОМ КРАЕ В 1930-е гг.:
ПРИЧИНЫ.МАСШТАБ, СТАТИСТИЧЕСКИЙ УЧЕТ
Статистический учет в СССР в период массовых репрессий - проблема сложная, несмотря на широкий корпус источников. Основная трудность состоит в том, что статистика как демонстрация итогов деятельности государства находилась в зависимости от власти, и зачастую желаемое выщавалось за действительное. Эта зависимость подробно рассмотрена исследователями А. Блюм и М. Меспуле1.
Учетом репрессированных граждан занимались различные учреждения, не пересекавшиеся по направлениям своей деятельности. Учетом спецпереселенцев-«бы1вших кулаков», подвергшихся массовому насильственному переселению в период коллективизации и «раскулачивания» в отдаленные районы СССР (с 1933 г. они стали именоваться «трудпересе-ленцами», а спецпоселки, в которых они были размещены, - «трудпосел-ками») занимались органы ЗАГС, Управление народно-хозяйственного учета, Статистическое управление, Отдел переселений ОГПУ (в дальнейшем - ОТП ГУЛАГа НКВД, ОТСП НКВД).
Наиболее полной в 1930-е гг из всех пунктов учета в спецпоселках была производственная статистика. Ежеквартально направлялись отчеты в ОГПУ (НКВД) от предприятий, использующих труд спецпереселенцев. В отчеты входили данные о наличии трудоспособных, численности используемых на работах, виды работ и проценты выполнения плана. Самые спорные вопросы при анализе статистических источников возникают по вопросу учета смертности и рождаемости. Здесь наблюдается наибольшее расхождение в даннык. Исследователь В.А. Исупов, рассматривая демографическую ситуацию первой половины XX в., отмечает: «Несмотря на стремление тоталитарного государства поставить под контроль не только жизнь, но и смерть каждого члена общества, значительная часть летальных исходов не регистрировалась. При чем недоучет смертей был значительно выше, чем недоучет рождений»2.
Северный край, в состав которого в 1929-1936 гг входили Коми автономная (с 1936 г. - Коми АССР, с 1991 г. - Республика Коми), Архангельская и Вологодская области, был первым и самым крупным регионом, куда в административном порядке выселяли раскулаченных крестьян. Первые эшелоны с высланными стали прибывать в конце февраля 1930 г, и к началу мая в Северный край было выселено 230 065 человек3. К 1931 г численность спецпереселенцев составила 285 609 человек4.
В первой половине 1930-х гг смертность спецпереселенцев в несколько раз превышала рождаемость. Естественного прироста в спецпоселках не происходило. Причинами такой ситуации послужило отсутствие нор-
мального жилья, крайний недостаток продуктов питания и высокий уровень заболеваемости5. Заселение спецпереселенцев регламентировалось секретными постановлениями СНК СССР, ВСНХ СССР и приказами ОГПУ, а также договорами между ГУЛАГом ОГПУ и Всесоюзным объединением лесной промышленности и лесного хозяйства (Союзлеспром) ВСНХ СССР, Главслеспромом ВСНХ и ГУЛАГом ОГПУ, Наркомлесом и ГУЛАГом ОГПУ, Полномочным представительством (1111) ОГПУ по Северному краю и трестом «Комилес». Несмотря на тщательную документальную регламентацию, на практике обустройство спецпереселенцев проводилось наспех, без проведения каких-либо подготовительных работ.
Спецпереселенцы доставлялись на территорию Коми автономной области по железной дороге, затем этапом (пешком, на телегах или баржах) до Сыктывкара, откуда - этапом до райцентров, где спецпереселенцы распределялись по местам заселения (будущим спецпоселкам). Они временно размещались в близлежащих к предполагаемым местам заселения селах и деревнях. Иногда с барж людей высаживали непосредственно в тайге, где они сами должны были строить себе жилье, первоначально размещаясь в землянках. Многие из спецпереселенцев умирали уже в пути следования, потому что зачастую они не были обеспечены в достаточном количестве продуктами питания и питьевой водой. Все время следования конвоирование спецпереселенцев осуществлялось конвойными частями и сотрудниками Коми областного отдела ОГПУ, которые несли ответственность за жизнь и здоровье спецпереселенцев.
В начале 1930-х гг. отсутствие необходимого снабжения спецпереселенцев привело к голоду в спецпоселках. В отчетах Коми облисполкома по «освоению спецпереселенцев» в феврале 1932 г. констатировалось: «В поселковом разрезе дело обстоит ужасно скверно. В отдельных поселках обеспеченность на несколько дней...»6. 22 апреля 1933 г. заведующий Облздавотделом Коми облисполкома направил в Отдел переселений ОГПУ докладную записку: «Спецпереселенцы находятся в тяжелом положении. Отпускаемая норма 175 гр. муки и 10 гр. сахару далеко недостаточно, вследствие чего спецпереселенцы потребляют в пищу разные суррогаты, древесную кору, мох, травы. На почве недоедания наблюдаются массовые голодные отеки и, наконец, смерть от истощения. Хлебные лимиты поступают с большим опозданием»7.
Снабжение спецпереселенцев обеспечивалось в 1930-е гг. Комилес-продторгом и ОРСом (отдел рабочего снабжения) треста «Комилес». В 1939 г. в системе Комилеспродторга в лесных участках (в том числе и в спецпоселках) имелось 196 торговых точек, 20 столовык, 14 котлопунктов, 73 хлебопекарни8. Спецпереселенцы официально должны быши снабжаться по месячным нормам рабочих промышленности и связи (мяса и рыбы -1,8 кг, жиров - 0,4 кг, сахара - 0,4 кг, крупы - 1,2 кг)9. Но леспродторги, которые снабжали также и сезонных рабочих из местного населения, не имели дополнительных фондов и запасов продуктов и промтоваров для нормального снабжения спецпереселенцев.
Спецпереселенцы прибывали, как правило, без имущества, практически не имея сменной одежды и обуви. Поэтому возникала проблема снабжения спецодеждой для работы в лесу, повседневной одеждой, обувью и бельем. Типичной для всех спецпоселков была ситуация, сложившаяся в Сереговском и Турьинском лесопунктах в декабре 1934 г.: «Все без исключения трудпоселенцы ходят оборванные, мануфактуры и готовой одежды нигде нет, а где они и есть, то купить их трудпереселенец не в состоянии, так как на основные прейскурантные цены наложены неимоверно высокие накладные расходы. Тужурка на вате из бумазеи стоит 40 руб., шапка - 13 руб., ватные брюки, которые должны быть выданы как спецодежда, стоят 16 руб. Рукавиц почти ни в одном ларьке не имеется»10.
27 июня 1935 г., после обследования спецпоселков, бюро Коми обкома ВКП(б) и президиум Коми облисполкома приняли постановление о необходимости улучшить снабжение спецпоселков. В нем, в частности, отмечалось: «Снабжение переселенцев не организовано. Систематические срывы и перебои в снабжении основными продуктами питания: мукой, крупой, рыбой, как в поселках, так и на лесозаготовках. Сахару и кондитерских изделий не бывает до четырех месяцев. По одному месяцу не бывает соли. Промтовары отсутствуют по году и более»11.
На фоне истощения и отсутствия должного медицинского обслуживания вспыхнули эпидемии сыпного и брюшного тифа, распространялись цинга и другие заболевания. 6 июня 1933 г. комендант спецпоселка Лесной Чер Усть-Куломского района Коми докладывал начальнику ОСП КОО ОГПУ (Отдел спецпоселения Коми областного отдела ОГПУ), а также в Облздра-вотдел Коми облисполкома, в Отдел переселения треста «Комилес» и в райкомендатуру ОСПКОО ОГПУ (с. Усть-Кулом) о заболеваемости спецпереселенцев: «Имеется повышенная смертность населения, вследствие употребления в пищу различных суррогатов. Заболевания характеризуются следующими признаками: исхудание, отеки конечностей и лица, с последующими отеками живота, в конце болезни развивается расстройство желудочно-кишечного тракта с сильными поносами, после чего больные погибают. За май имеем 71 случай смерти. В основном гибнут трудоспособные и дети школьного возраста. На 15 июня по всему поселку числится в среднем 120 человек лежачих и слабоходячих. Имеются от 150 до 200 человек с отечностями и истощениями. Цинготных на 15 июня -22 человека»12.
Аналогичная ситуация сложилась во всех местах проживания спецпереселенцев в Северном крае. Начальник Отдела спецпереселенцев Полномочного представительства ОГПУ Северного края в докладной записке начальнику ПП ОГПУ от 2 октября 1931 г. относительно положения в одном из мест заселения спецпереселенцев Архангельской области указывал: «Согласно распоряжения мною выявлено на месте нижеследующее состояние хозустройство спецпереселенцев, переданных ЛПХ [Леспромхозам. - НИ. ] Мосгортопа на станцию Коноша. По плану строитель-
ства намечено 2 500 домов, к 15 октября - 1 700, к 15 ноября - 800 для ввезенных контингентов. На 1 сентября заложено 702 дома, средний общий процент готовности 60 %. Для окончания строительства требуется 6 500. Работает фактически 2 226 - 34 %. Стройматериалами жилстроительство не обеспечено. Все это свидетельствует о том, что жилстроительство по ЛТХ Мосгортопа бесспорно сорвано. Закончено не будет не только строительство, но и не будут закончены заложенные 702 дома. Причины... бездеятельность, нерасторопность, безответственное отношение директора ЛПХ. Часто рабочие не выходят [На работу. - НИ.] из-за отсутствия обуви... Задолженность по зарплате 286 тыс. рублей... В бараках скученность неимоверная, размещены на чердаках лесорубческих бараков, в помещениях сыро, грязь... положение спецпереселенцев катастрофическое. В результате таких тяжелых условий по всей Коноша-Вельской ветке среди спецпереселенцев свирепствует тиф, принимающий угрожающие масштабы и количество заболеваемых постоянно растет. За сентябрь зарегистрировано 115 случаев. Рабочая сила используется нерационально и неорганизованно, рабочий день не уплотнен. На самом строительстве можно встретить десятками рабочих, которые ничем не занимаются, вследствие нераспорядительности десятников и прорабов. Весьма характерным является тот факт, что вся рабочая сила, прикрепленная к строительству поселка на 6 км Коноша-Вельской ветки проживает на 10 км. той же ветки, которая вынуждена следовать пешком к месту строительства при наличии двух паровозов, которые безболезненно можно использовать на переброску рабсилы»13.
Медико-санитарных учреждений в районах массовых поселений спецпереселенцев остро не хватало. Медицинское обслуживание спецпереселенцев было возложено на Облздравотделы. Но они не имели финансовых и кадровых ресурсов, чтобы быстро решить проблему медицинского обслуживания спецпереселенцев. В 1931 г. в Северном крае на 130 тыс. спецпереселенцев имелись 4 больницы и 115 медпунктов14. В Коми области к 1933 г. было организовано 6 больниц (на 238 коек15) для 24 тыс. спецпереселенцев, одна больница обслуживала в 1933 г. около 4 тыс., а в 1935 г. - около 3 тыс. (к 1935 г. численность спецпереселенцев снизилась до 16 тыс.)16. Однако в территориальном аспекте эти средние цифры не дают подлинной картины: медико-санитарные учреждения распределялись не равномерно, больницы для спецпереселенцев были организованы не во всех районах.
В 1930-1931 гг. в СССР было выселено и расселено по спецпоселкам около 1,8 млн человек. К началу 1932 г. на спецпоселении находилось около 1,4—1,3 млн. За два года численность спецпереселенцев уменьшилась на 400-500 тыс. Такое сокращение произошло, прежде всего, за счет высокой смертности, а также побегов спецпереселенцев. В 1932 г. умерли почти 90 тыс., за четыре года (1932-1935 гг.) - более 300 тыс. Смертность во много раз превышала рождаемость (в 1932 г. - в 5 раз, в 1933 г. - в 9 раз)17. Аналогичная ситуация сложилась во многих спецпереселенческих регионах. Так, по
данным Сиблага ОГПУ, с июня 1931 г по июнь 1932 г. в Нарыме у спецпереселенцев родилось 3 841 детей, а умерло 25 213 человек18.
Наибольший разрыв между уровнями рождаемости и смертности у спецпереселенцев наблюдался в 1933 г. как по Северному краю, так и в СССР в целом. По Северному краю на 79 537 спецпереселенцев было зафиксировано 15 355 случая смерти в спецпоселках: уровень смертности превосходил уровень рождаемости (1 606 случаев) в 9,5 раз. В СССР, при общей численности 1 142 084 спецпереселенца, на 151 601 умерших приходилось в 17 082 родившихся: уровень смертности превышал уровень рождаемости в 8,8 раз. В целом по СССР количество умерших спецпереселенцев составило 13 % их общего числа, по Северному краю - 19 %. В середине 1930-х гг. это соотношение сохранялось: в 1934 г. по Северному краю на 403 родившихся спецпереселенцев приходилось 2 192 случая смерти, по СССР в спецпос елках - 40 012 умерших на 14 033 родившихся. С 1935 г. в СССР и с 1936 г. в Северном крае прекращается превышение уровня смертности над уровнем рождаемости. Во второй половине 1930-х гг. рождае-
19
мость постепенно росла, а смертность снижалась19.
Высокий уровень смертности быш зафиксирован и в лагерях ГУЛАГ а. Как отметили С.И. Глотик и В.В. Минаев, «крупные всплески смертно сти в лагерях» в 1930-е гг. наблюдались дважды: в 1933 г., что было вызвано голодом, и в 1938 г из-за ужесточения репрессий. В 1932 г число умерших в ИТЛ составило 13 197 человек (4,8 % к среднесписочному составу), в 1933 г - 67 297 (15,3 %), в 1934 г. - 25 187 (4,28 %)20.
В целом по стране смертность населения в 1933 г. также превысила рождаемость. По данным В.Б. Жиромской, в РСФСР смертность превысила рождаемость на 215 тыс. человек, «даже по неполным данным текущего учета умерло около 3 млн. человек»21. В 1934 г. был зафиксирован самый низкий уровень рождаемости за десятилетие.
В Северном крае общая численность «бывших кулаков» в спецпоселках уменьшилась с 280 тыс. в 1931 г до 79 тыс. в 1933 г. как за счет смертности, так и за счет побегов. Н.А. Ивницкий считает, что основной причиной сокращения численности спецпереселенцев в 1930-е гг. было бегство из спецпоселков, которое достигало 72 % от их общего числа22. На наш взгляд, эта цифра завышена, хотя побеги действительно имели место. Например, за 1934-1935 гг. из поселков Усть-Куломского района Коми бежало 615 человек, что составило 19 % взрослого населения23.
Важно иметь в виду, что отчеты комендантов имели некоторые особенности: какое-то количество умерших указыталось как сбежавшие, чтобы ситуация не выглядела катастрофической. Кроме того, не учтенные по какой-либо причине также могли быть записаны в сбежавшие. Например, в одном из отчетов ПП ОГПУ по Северному краю за 1934 г, указывалось, что в Архангельской и Вологодской областях было вышвлено 6 922 труд-переселенца, проживающих вне спецпоселков. А также указывалось, что
1 176 человек убыло; из них 1 104 было восстановлено в гражданских правах, а «умерло, убежало, осуждено и проч. - 72 человека»24.
«Побеги» и «возвращение из побегов» были пунктами квартальных отчетов региональных ОСП ГУЛАГ а ОГПУ (НКВД) перед центральным аппаратом по наличию и движению спецконтингента. Формы отчетов разрабатывались и утверждались непосредственно в ОСП ГУЛАГа ОГПУ (НКВД). Наибольшее число побегов фиксировалось в первый год выселения для любых категорий высланных, независимо от того, в какой период они были высланы. Так, по Северному краю в 1934 г. было зафиксировано число бежавших, которое составило около 16 % от общего количества спецпереселенцев (см. таблицу 1).
Таблица 1. Рождаемость, смертность и побеги в спецпоселках Северного края
1933 г. 1934 г.
Всего спецпереселенцев на 1 января 79 534 71 923
Родилось 1 606 403
Родилось(%) 2,03 0,56
Умерло 15 355 2 192
Умерло (%) 19,3 3,04
Бежало 12 696 8 003
Бежало (%) 16 11
Возвращено из бегов, задержано и вселено в спецпоселки 3 028 2 556
Вернулось добровольно 1 355 1 814
(Составлено по: Архив МВД Республики Коми. Ф. 31. Оп. 1. Д. 6. Л. 1, 6, 96, 99).
Большое значение имеют и косвенные данные. Следует согласиться с В.И. Коротаевым, который полагает, что «статистические данные о спец-переселенцах ненадежны, особенно зафиксировавшие информацию об их ввозе и обустройстве, ввиду высокого уровня побегов и высокого уровня смертности. Поэтому следует акцентировать внимание не только на абсолютных числах, но и на относительных (процентных соотношениях). Последние позволяют вышвить тенденции в изменении численности и составе принудительных мигрантов, так они нейтрализуют неточность абсолютных данных и акцентируют внимание на самой динамике демографических процессов и облегчают применение сравнительно-исторического метода»25.
К таким показателям относятся данные органов ЗАГС. Они не являются полными: по ряду спецпоселков за некоторые годы статистика отсутствует. Тем не менее, они имеют большое значение, так как отражают
общую демографическую ситуацию в спецпоселках. По учету органов ЗАГС, уровень смертности спецпереселенцев в Коми области в 1933 г. составил 2 857 человек, в 1934 г. уровень смертности снизился более чем в три раза (884 человек)26. Основными причинами смерти были заболевания, вызванные истощением организма. В актах о смерти в качестве причин чаще всего указывались рахит, порок сердца, грипп, туберкулез, понос, «воспаление мозговых оболочек мозга». В 1933-1940 гг., когда органы ЗАГС вели учет в спецпоселках, по их данным, в спецпоселках Коми родилось 4 567 человек. Самый низкий уровень рождаемости пришелся на 1933 г. -139 человек. С 1936 г. сохранялось стабильное число рождений - около 700. С 1936 по 1940 гг. всего в спецпоселках Коми АССР было зарегистрировано 3 637 рождений. Также с 1933 по 1940 гг. в спецпоселках также было учтено 988 случаев заключения брака и 56 случаев расторжения, при этом за восемь лет в 25-ти спецпоселках из 46-ти не было зарегистрировано ни одного развода27.
Учет смертности спецпереселенцев имел много особенностей.
Во-первых, нечеткое распределение функций учета между учреждениями (ОСП ГУЛАГа ОГПУ, учреждения ЗАГС, Статуправление) и неско-ординированность действий привели к тому, что учитывались различные параметры, которые могли не совпадать. Например, органы Статуправле-ния учитывали «население спецпоселков», куда входили и вольнонаемные. ОГПУ учитывало только спецпереселенцев в спецпоселках. Поэтому данные этих учреждений зачастую не совпадают как по общей численности, так и по смертности.
Во-вторык, можно говорить об определенном проценте ложных данных, так как на уровне комендантов умершие могли выщаваться за сбежавших, и наоборот: в зависимости от того, какие цифры выглядели наиболее выгодными для отчета. Кроме того, спецпереселенцев, сбежавших или перешедших на работу на другое предприятие, коменданты могли вносить в число проживающих в спецпоселке. И зафиксированный относительный уровень смертности, таким образом, понижался.
В-третьих, наиболее подробный учет смертности в 1930-е гг. вели спецпоселковые ЗАГСы, но их данные - неполные. ОСП ГУЛАГа ОГПУ в 1930-е гг. на местах постоянного поквартального учета смертности не вели, так как большее внимание уделяли производственной занятости и выполнению спецпереселенцами производственных планов.
В-четвертых, точный статистический учет в некоторых регионах затруднялся чрезвыгчайно большим количеством спецпереселенцев.
Учитывая вышесказанное, на сегодняшний день нельзя установить точно, сколько спецпереселенцев умерло в определенных регионах в определенный год в течение 1930-х гг. Такая ситуация характерна и для страны в целом. В.Б. Жиромская отмечает, что учет смертей был неполным, особенно в сельской местности. Для сокрытия сильной убыли переписные листы во время переписи 1937 г. перераспределялись между региона-
ми28. А. Блюм и М. Меспуле указывают на документы, включающие информацию о недоучете смертей до 80 %29. В.А. Исупов полагает, что недоучет демографических событий был скорее правилом, чем исключением, и приводит данные, судя по которым погрешности в учете населения СССР составляли от 7,6 % до 55 %30.
Данные различных учреждений, ведущих учет спецпереселенцев в Кэми области, о смертности в спецпоселках разнятся в показателях за 1933 г. до 1,5 тыс. человек. При этом, по обобщенным данным Коми обкома (отчет о медико-санитарном обслуживании спецпереселенцев), в 1933 г. в спецпоселках умерло 1 356 человек. По документам Облисполкома о «хозяйственном обустройстве» за первое полугодие 1933 г., среди спецпереселенцев Коми области умерло только детей 2 56331. Эта цифра ставит под сомнение другие данные учета, указанные в таблице 2. В переписке Коми обкома и КОО ОГПУ указывается, что за май-июнь 1933 г. только в спецпоселках одного Усть-Куломского района умерло 667 человек, смертность составила 10 % к общему количеству спецпереселенцев в районе32. Учитывая все эти данные, можно считать, что максимальное число умерших -3 095 - выглядит наиболее реальным. По данным Коми облисполкома среди всех 10 509 человек, умерших в Коми АССР в 1933 г., спецпереселенцы составили 29 % (3 095 человек) (см. таблицу 2).
Таблица 2. Смертность спецпереселенцев-«бывших кулаков» в Коми автономной области в 1933 г.
Учреждения, ведущие учет Умерло спецпереселенцев
ЗАГС 2 857
Коми облисполком 3 095
Коми обком 1 356
(Составлено по: Архив Управления ЗАГСа Республики Коми. Дело № 06-23. Книга учета архивного фонда (о смерти); Спецпоселки Коми области: Сборник документов. Сыктывкар, 1997. С. 253; НАРК. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 461. Л. 35).
В 1930-е гг. уровень смертности был крайне высоким. Вследствие отсутствия налаженной инфраструктуры спецпоселков, спецпереселенцы испытывали недостаток продуктов питания, одежды, обуви, медикаментов. Такая ситуация вела к голоду и эпидемиям, и в итоге - к высокой смертности. Самый высокий уровень смертности в спецпоселках наблюдался в 1932-1933 гг Тогда же был зафиксирован и наибольший разрыв между уровнями рождаемости и смертности у гражданского населения СССР, и самый высокий уровень смертности вследствие голода у заключенных в лагерях ГУЛАГа. Уровень смертности спецпереселенцев в Се-
верном крае в 1933 г. составил 19 % при 13 % уровне смертности спецпереселенцев в СССР. И в дальнейшем, в 1940-е гг., уровень смертности оставался чрезвычайно высоким не только для вновь прибывших на спецпосе-ления категорий репрессированных, но и для «бывших кулаков», которые прожили к этому времени в спецпоселках более 10 лет. В Коми АССР за 1945 г. на 48 рождений пришелся 301 случай смерти среди спецпереселен-цев-«бывших кулаков». Среди других категорий спецпереселенцев в том же году уровень смертности был гораздо выше. Так, у членов семей ОУНов-цев было зафиксировано 23 рождения и 650 смертей, у спецпереселенцев-немцев - соответственно 2 и 281, у «ссыльнопоселенцев из Прибалтийских ССР» (учетная категория спецпереселенцев) - ни одного рождения на 67 случаев смерти 33.
Итак, статистический учет спецпереселенцев в 1930-е гг. на местах и в целом по стране не был систематизированным, что стало следствием стихийности и масштабности насильственных переселений. Межведомственная разобщенность и отсутствие системности общего учета спецпереселенцев, в том числе и учета смертности, было следствием, на наш взгляд, неопределенного правового статуса спецпереселенцев. Официально они были лишены только права свободного передвижения и не имели наказания по Уголовному кодексу, как заключенные. Тем не менее, на практике, они являлись репрессированной категорией граждан, находившейся в полном подчинении ОГПУ (НКВД).
Примечания
1 Блюм А., Меспуле М. Бюрократическая анархия: Статистика и власть при Сталине. М., 2006.
Blyum A., Mespule M. Byurokraticheskaya anarkhiya: Statistika i vlast pri Staline. Moscow, 2006.
2 Исупов В.А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине XX века: Историко-демографические очерки. Новосибирск, 2000. С. 112.
Isupov VA. Demograficheskie katastrofy i krizisy v Rossii v pervoy polovine XX veka: Istoriko-demograficheskie ocherki. Novosibirsk, 2000. P. 112.
3 Спецпоселки в Коми области: Сборник документов. Сыктывкар, 1997. С. 233, 234.
Spetsposelki v Komi oblasti: Sbornik dokumentov. Syktyvkar, 1997. P. 233, 234.
4 Коротаев В.И. На пороге демографической катастрофы: Принудительная колонизация и демографический кризис в Северном Крае в 30-е годы XX века. Архангельск, 2004. С. 37.
Korotaev VI. Na poroge demograficheskoy katastrofy: Prinuditelnaya kolonizatsiya i demografichesky krizis v Severnom Krae v 30-e gody XX veka. Arkhangelsk, 2004. P. 37.
5 Игнатова Н.М. Спецпереселенцы в Республике Коми в 1930-50-е гг Сыктывкар, 2009. С. 27-35; Упадышев Н.В. Спецпоселенцы в Северном крае: концептуальное видение проблемы // Вестник Поморского университета. 2005. № 2(8). С. 24-25; Коротаев В.И. Указ. соч. C. 35-60.
Ignatova N.M. Spetspereselentsy v Respublike Komi v 1930-50-e gg Syktyvkar, 2009. P. 27-35; Upadyshev N.V. Spetsposelentsy v Severnom krae: kontseptualnoe videnie
problemy // Vestnik Pomorskogo universiteta. 2005. No. 2(8). S. 24-25; Korotaev VI. Op. cit. P. 35-60.
6 Национальный архив Республики Коми (НАРК). Ф. Р-3. Оп. 1. Д. 2330. Л. 10.
National Archive of Komi Republic (NARK). F. R-3. Op. 1. D. 2330. L. 10.
7 НАРК. Ф. Р-3. Оп. 1. Д. 2428. Л. 26.
NARK. F. R-3. Op. 1. D. 2428. L. 26.
8 НАРК. Ф. П-1. Оп. 3. Д. 607. Л. 5.
NARK. F. P-1. Op. 3. D. 607. L. 5.
9 НАРК. Ф. П-1. Оп. 3. Д. 1204. Л. 120.
NARK. F. P-1. Op. 3. D. 1204. L. 120.
10 НАРК. Ф. Р-3. Оп. 1. Д. 2478. Л. 33.
NARK. F. R-3. Op. 1. D. 2478. L. 33.
11 НАРК. Ф. Р-3. Оп. 1. Д. 2508. Л. 3.
NARK. F. R-3. Op. 1. D. 2508. L. 3.
12 НАРК. Ф. Р-3. Оп. 1. Д. 2428. Л. 29.
NARK. F. R-3. Op. 1. D. 2428. L. 29.
13 Государственный архив общественно-политических движений и формирований Архангельской области (ГАОПДФ АО). Ф. 290. Оп. 1. Д. 933. Л. 33-35.
State Archive of social and political movements and formations of Arkhangelsk oblast (GAOPDF AO). F. 290. Op. 1. D. 933. L. 33-35.
14 Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (начало 1930-х годов). М., 1996. С. 269-270.
Ivnitsky N.A. Kollektivizatsiya i raskulachivanie (nachalo 1930-kh godov). Moscow, 1996. P. 269-270.
15 НАРК.Ф. Р-3. Оп. 1. Д. 2412. Л. 35.
NARK.F. R-3. Op. 1. D. 2412. L. 35.
16 НАРК. Ф. Р-3. Оп. 1. Д. 2422. Л. 92.
NARK. F. R-3. Op. 1. D. 2422. L. 92.
17 Ивницкий Н.А. Указ. соч. С. 270-271.
Ivnitskiy N.A. Op. cit. P. 270-271.
18 Гущин Н.Я. Раскулачивание в Сибири (1928-33 гг.): социально-экономические и демографические последствия // Гуманитарная наука в России: соросовские лауреаты. М., 1996. С. 51.
Gushchin N.Ya. Raskulachivanie v Sibiri (1928-33 gg.): sotsialno-ekonomicheskie i demograficheskie posledstviya // Gumanitarnaya nauka v Rossii: sorosovskie laureaty. Moscow, 1996. P. 51.
19 Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М., 2005. С. 20-42.
Zemskov V.N. Spetsposelentsy v SSSR, 1930-1960. Moscow, 2005. P. 20-42.
20 Голотик С.И, Минаев В.В. Население и власть: Очерки демографической истории СССР 1930-х годов. М., 2004. С. 161.
Glotik S.I., Minaev V.V Naselenie i vlast: Ocherki demograficheskoy istorii SSSR 1930-kh godov. Moscow, 2004. P. 161.
21 Жиромская В.Б. Демографическая история России в 1930-е гг.: Взгляд в неизвестное. М., 2001. С. 12, 13.
Zhiromskaya V.B. Demograficheskaya istoriya Rossii v 1930-e gg.: Vzglyad v neizvestnoe. Moscow, 2001. P. 12, 13.
22 Ивницкий Н.А. Указ. соч. С. 240.
Ivnitskiy N.A. Op. cit. P. 240.
23 НАРК. Ф. Р-3. Оп. 1. Д. 2508. Л. 4.
NARK. F. R-3. Op. 1. D. 2508. L. 4.
24 Архив МВД Республики Коми. Ф. 31. Оп. 1. Д. 6. Л. 1-21.
Archive of Ministry of Internal Affairs of Komi Republic. F. 31. Op. 1. D. 6. L. 1-21.
25 Коротаев В.И. Указ. соч. С. 7.
Korotaev VI. Op. cit. P. 7.
26 НАРК. Ф. Р-140. Оп. 2. Д. 279. Л. 1, 3.
NARK. F. R-140. Op. 2. D. 279. L. 1, 3.
27 Управление ЗАГСа Республики Коми. Отдел учета, обработки и хранения документов. Дело № 06-23. Книга учета архивного фонда (о регистрации и расторжении брака); Книга учета архивного фонда (о рождении); Книга учета архивного фонда (о смерти).
Civil Registry Office of Komi Republic. The accounting department, handling and storage of documents. Delo № 06-23. Kniga ucheta arkhivnogo fonda (o registratsii i rastorzhenii braka); Kniga ucheta arkhivnogo fonda (o rozhdenii); Kniga ucheta arkhivnogo fonda (o smerti).
28 Жиромская В.Б. Указ. соч. С. 13.
Zhiromskaya VB. Op.cit. P. 13.
29 Блюм А., Меспуле М. Указ. соч. С. 94.
Blyum A., Mespule M. Op. cit. P. 94.
30 Исупов В.А. Указ. соч. С. 102.
Isupov VA. Op. cit. P. 102.
31 НАРК. Ф. Р-3. Оп. 1. Д. 2432. Л. 1.
NARK. F. R-3. Op. 1. D. 2432. L. 1.
32 НАРК. Ф. П-1. Оп. 2. Д. 970. Л. 40.
NARK. F. P-1. Op. 2. D. 970. L. 40.
33 Архив МВД Республики Коми. Ф. 31. Оп. 1. Д. 50. Л. 3-14; Д. 57. Л. 9-25.
Archive of Ministry of Internal Affairs of Komi Republic. F. 31. Op. 1. D. 50.
L. 3-14; D. 57. L. 9-25.
