CC BY
13УДК 172.1
М. В. Куликов
«СМАРТ-ТЕХНОЛОГИИ» КАК СМЫСЛОВАЯ ГРАНИЦА В ТЕОРИИ ПОКОЛЕНИЙ: A POSSE AD ESSE NON VALET CONSEQUENTIAL
В статье рассматриваются перспективы становления смарт-общества как результат активного применения смарт-технологий в сфере образования. На основании выведенных критериев анализируются социальные трансформации, вызванные применением смарт-технологий. Делается вывод о невозможности однозначно считать подобные трансформации исключительно отрицательным явлением в силу значительной степени устаревания традиционных стандартов и критериев образования.
Ключевые слова: «смарт-технологии»; образование; ум; клиповое мышление; поколение Z.
Для цитирования: Куликов М. В. «Смарт-технологии» как смысловая граница в теории поколений: a posse ad esse non valet consequential // Теория и практика со-циогуманитарных наук. 2023. № 1 (21). С. 27-33.
M. V. Kulikov
"SMART TECHNOLOGIES" AS A SEMANTIC BOUNDARY IN THE THEORY OF GENERATIONS: A POSSE AD ESSE NON VALET CONSEQUENTIAL
The article discusses the prospects for the formation of a smart society as a result of the active use of smart technologies in the field of education. Based on the derived criteria, social transformations caused by the use of smart technologies are analyzed. It is concluded that it is impossible to unequivocally consider such transformations as an exclusively negative phenomenon. Due to a significant degree of obsolescence of traditional standards and criteria of education.
Keywords: "smart technologies "; education; mind; clip thinking; generation Z.
For citation: Kulikov M. V. "Smart technologies" as a semantic boundary in the theory of generations: a posse ad esse non valet consequential. Teoriya i praktika sociogumani-tarnyh nauk [Theory and practice of socio-humanitarian studies], 2023, no. 1 (21), p. 27-33.
© Куликов М. В., 2023 © Kulikov M. V., 2023
Некоторые процессы, начавшись, уже не закончатся никогда. Теория систем объясняет это законами их существования: какая бы цель не была объявленной официально, в реальности первой целью становится поддержание существования самой системы, вследствие чего она оказывается вынужденной актуализировать себя безотносительно к тому, есть ли в этом хоть какая-то иная необходимость. В качестве примеров такого рода систем можно рассмотреть современную систему образования. Достижение цели требует решения комплекса задач, каковыми в образовательной сфере являются результаты разного рода научных разработок, методических материалов, «передовых» педагогических, а также разного рода активных, интерактивных, смарт, диджитал и иных технологий. В процессе решения этих многочисленных и в процессуальном отношении бесконечных задач забывается сама цель образовательного процесса, что в совокупности с декларируемыми лозунгами о ценности и значимости образовательного процесса, важности роли Учителя и т. п. порождает у значительной части субъектов образовательного процесса ощущение апатии или формирует циничное отношение к происходящему. Но что, если взглянуть на эту проблему с иной стороны: что, если у образования (как системы) нет иной другой цели, как образования (как процесса)? Попробуем рассмотреть эту проблему с точки зрения различия в миропонимании представителей разных поколений, прежде всего их различия в отношении к смарт-технологиям, о значении которых так много говорится в настоящее время.
Напомним, что определенного перечня такого рода технологий нет, по этой причине к ним можно отнести
информационно-коммуникационные технологии, цифровые технологии, конвергентные технологии, интернет вещей (Internet of Things) и другие [2, с. 32]. В педагогическом сообществе отношение к подобного рода технологиям неоднозначное. Обработка значительных массивов информации значительно облегчает работу представителям точных и естественнонаучных дисциплин. Представители гуманитарных дисциплин и наук часто говорят об их бесполезности, о подмене смысла знания чем-то внешним, только лишь удобным и ярким. Наиболее радикальные из них (чаще всего это представители философского знания) полагают, что смарт-технологии уничтожают саму академическую и педагогическую культуру, подменяя традиционную систему «человек-человек» системой «человек-цифра», что требует от нас осмысления этих трансформаций.
Как и всякая технология, смарт-технологии являются орудиями труда, они сугубо инструментальны, они выступают лишь как посредник, как средство, но не цель. Однако «сущность техники не есть нечто техническое» [6, с. 114], а значит, всякая технология «технологизирует» человека. Применение автомобилей увеличивает скорость нашего передвижения, применение экскаватора увеличивает нашу силу, применение ГМО позволяет сохранять продукты гораздо дольше, чем в естественных условиях. В идеале технологии должны полностью заменить человека, освободив его от тяжелого, отупляющего труда, предоставив его самому себе в умном досуге. Но не значит ли это, что смарт-технологии подменят человеческую способность мыслить, созидать, быть творческим?
Обратим внимание, что для обозначения такого рода технологий ис-
пользуется термин smart — «умный». Для обозначения «умного» в английском языке есть и другие термины — intelligent (intelligence) и clever (cleverness). В чем специфика слова smart? Оксфордский словарь английского языка определяет его значение как «чистый, аккуратный, хорошо одетый», «яркий, свежий на вид», «наличие или проявление сообразительного интеллекта», «проявление наглости посредством умных или саркастических замечаний», «запрограммирован так, чтобы быть способным к некоторым независимым действиям», «быстрый, юркий» [7]. Таким образом, речь идет об особом роде ума, связанного не со способностью к глубокому анализу, логичности, оригинальности, а скорее с сообразительностью, находчивостью, саркастичностью, легкостью, интуитивному озарению и т. п. Такого рода ум нацелен не на глубину погружения, а на скорость скольжения, серфинга по поверхности смыслов.
Кроме того, смарт актуализирует область привлекательного, что так эффектно соотносится с технологическим дизайном: эстетичностью, эргономич-ностью, удобством использования. Это всегда подручный, понятный и дружелюбный ум, получивший определение «клипового мышления». Субъект такого мышления обнаруживает слабо развитые навыки обнаруживать и выстраивать причинно-следственные связи, он практически неспособен к долгому хранению информации: по минованию актуальной необходимости в ней она с потрясающей скоростью дефрагменти-руется (примером этого может служить встречаемое автором статьи бахвальство некоторых учащихся тем, насколько быстро они забыли знания по уже сданным предметам. Процесс обучения для них напоминает не «по-
гружение в глубины» или «восхождение к вершинам» знаний, а RPG-игру, в которой экзамены и зачеты напоминают финальные сражения, необходимые для продвижения на следующий уровень). Субъект «клипового мышления» испытывает значительные трудности с решением комплексных задач по причине неразвитых навыков восприятия феноменов в их целостности и возникающих трудностей с разделением сложной задачи на подзадачи, и т. д. Но справедливости ради стоит сказать, что этого субъекта отличают такие положительные умения, как способность быстро переходить от одной информации к другой, быстро переключаться в различных ситуациях, оптимально организовывать свое время и силы. В общем и целом у такого субъекта формируется конкретное, так называемое практико-ориентированное мышление, мышление «здесь и сейчас», формируется субъект не рефлексии, но действия: не Гамлет, но Остап Бен дер.
В Федеральном законе от 29.12.2012 № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» дано следующее определение: «обучение — целенаправленный процесс организации деятельности обучающихся по овладению знаниями, умениями, навыками и компетенцией, приобретению опыта деятельности, развитию способностей, приобретению опыта применения знаний в повседневной жизни и формированию у обучающихся мотивации получения образования в течение всей жизни». Смарт-технологии вполне вписываются в этот процесс, они не только вписаны в повседневную жизнь, они выходят из нее, овладение такими технологиями происходит впервые как раз в повседневной жизни, что теперь становится залогом успешного образования. И если критики такого рода об-
разования указывают на его поверхностность, на формирование знаний как простого набора фактов, умений как представления о том, как это знание можно использовать и навыков, как простых операций, но не подлинного знания как раскрытия сущности, безотносительно к каким угодно умениям и навыкам, которые несут лишь прикладной, далеко второстепенный характер, то сторонники использования этих технологий приводят свои аргументы. Какого рода эти аргументы?
Образование не представляет собой самоцель, «знание ради знания» не имеет окончательной ценности, знание приобретает значение только в контексте быть возможным воплощенным на практике. Общество делает своего рода заказ на знание и, соответственно, на образование. Так вот, современное общество описывается многочисленными исследователями как общество высоких скоростей, общество «слабых связей» (М. Грановеттер), «текучая современность» (З. Бауман), общество неопределенности, «мировая деревня» (М. Маклюэн) и т. п. Такой тип общества порывает со всем старым, излишним, избыточным, в связи с чем на первый план выходит новое, постоянно реактуализирующееся, увлекательное. Применительно к субъекту образования эта смена вектора выражается в формировании такого навыка обучающегося, как способность переучиваться, т. е. овладевать новыми знаниями, зачастую отбрасывая, забывая прежние знания, умения и навыки. Это значит, что образовательная система должна тратить силы не на формирование критического, рефлексирующего субъекта, движимого сократовской установкой «познай самого себя», а готовить субъекта образования как локковскую tabula rasa, на которую мы могли бы нано-
сить благодаря смарт-технологиям и игровым формам обучения операциональные, легкие, красиво поданные и несложные знания. Это может показаться возмутительным, но, возможно, что все дело в разнице поколенческих установок. Остановимся на них подробнее.
Проблема «отцов и детей», конечно, актуальна на протяжении всей человеческой истории, но научно оформлена она была лишь к началу девяностых годов американскими исследователями Н. Хоувом и В. Штраусом. Развитие этой теории с учетом российской специфики осуществлено в 20032004 гг. специалистом в области психолингвистики Е. Шамис. В основе теории лежит очевидная идея, что мировоззренческие установки у представителей разных поколений отличаются. Причинами этого являются политические, экономические, демографические и какие угодно иные общественно-исторические обстоятельства. Итак, в настоящее время в России живут и работают представители следующих поколений: поколение GI, или поколение Победителей (1900-1923 г. р.), с установками ценности трудолюбия, ответственности, оптимизмом, твердость во взглядах, преданность семье и семейным традициям; молчаливое поколение (1923-1943 г. р.), ценящее преданность, соблюдение правил, законов, уважение к должности и статусу; поколение беби-бумеров (1943-1963 г. р.), ценящее здоровый карьеризм, личностный рост, преданность командному духу, культ молодости; поколение Х, или «неизвестное поколение», (1963-1984 г. р.), нацеленное на изменения, ценящее возможность выбора, информированность, индивидуализм, неформальность взглядов, прагматизм, опору на собственные силы; поколение
Y, или поколение Милениум, Сети, Next (1984-2000 г. р.), ценящее свободу, fun (веселье), демонстрирующее некоторую наивность, инфантилизм; поколение Z (с 2000 г. р.), отличительные черты которого еще не до конца проявлены. Их главная особенность заключается в том, что в отличие от своих родителей и педагогов — представителей поколений X и Y, их взросление происходит в мире тотального присутствия смарт-технологий. Миропонимание представителей поколения Z удивительно: с одной стороны, это потрясающий, высокооперациональный инструментарий, мощные технологии, с другой — клиповое мышление представителей этих поколений напоминает мышление дикаря: оно образно, наполнено символами, нелогичное, эмоциональное, с нарушенными причинно-следственными связями. Если от субъектов поколений X и Y требовалась (иногда весьма значительная) степень критичности мышления, рефлексивность, некоторая своего рода изощренность ума, приспособляемость, требуемая для выживания в те непростые для страны годы, то для представителей поколения Z скорее характерны такие черты, как спонтанность, сверхвозбудимость, сверхвпечатлительность, суетливость и гиперактивность, артистизм, эмоциональная вовлеченность, акцент на чувства. Подобные установки способствуют развитию готовности к быстрому обучению, обработке информации, оперативному переключению с одного вида деятельности на другой, работе в группе, действиям в условиях многозадачности. Все это является сопутствующими проявлениями того самого «клипового мышления», которое с этой стороны теперь уже может быть рассмотрено нами положительно.
Смарт-технологии весьма актуальны вкупе с иными современными образовательными технологиями: интерактивного обучения, субъект-субъектного подхода в образовании, обратного отношения обучающегося и преподавателя. В условиях, когда многие преподаватели не могут освоить какую либо смарт-технологию или не уверены в своих силах перед ней, представители поколения Z выступают их наставниками в этом деле, помогают им с настройкой и управлением технологиями: «Старшее поколение и молодежь в современном обществе часто меняются ролями: если традиционно молодежь училась у старших, то сегодня более зрелым людям бывает сложно ориентироваться в новых технологиях, разбираться в новых трендах без помощи своих детей. И это — один из факторов стирания границ между поколениями» [4].
В условиях дефицита глубоких личных контактов, привязанностей для представителей поколения Z особую ценность приобретают дружба, общение с близкими, ценность эмпатии, что, опять же, не требует рефлексивности и критичности. Ценность образования для них не является чем-то априори значимым. Образование вынуждено конкурировать на рынке ценностей, зачастую проигрывая другим образам социального и индивидуального бытия: индустрии развлечений, путешествий, ГГ-технологий, компьютерных игр и т. п. Образование перестает быть необходимым условием развития личности, теряет свое значение даже формальный результат образования в виде диплома, поскольку обучающийся понимает, что ценность диплома в современном мире стремительно нивелируется. Образование сегодня уже не рассматривается обучающимися как «лю-
бимое дело», а теперь уже и не оценивается как некоторый капитал для успешной жизни, а воспринимается как дань традиции, долг перед родителями, способ занять себя хоть чем-то.
Если согласиться с тем, что глубина и рефлексивность ума являются по определению чем-то медленным, вынужденным каждый раз обращаться к своему основанию, являются консервативными в силу своей природы, то, видимо, стоит признать, что эта глубина сегодня выступает непозволительной роскошью, уступая ценностям высоких скоростей, операциональности, алго-ритмичности. З. Бауман, тонко ухвативший тенденции современного общества, пишет: «Заминки, непоследовательность, неожиданности — обычные явления в нашей жизни. Они даже стали по-настоящему необходимы для многих людей, чей ум больше не может питаться... ничем, кроме стремительных изменений и постоянно обновляющихся стимулов. Мы больше не можем сносить ничего длящегося» [3, с. 122]. Как бы ни старались служители Науки и Педагогики отстоять свою независимость, жизнь предъявляет к ним требования, игнорировать которые они уже не могут: «Скорость движения сегодня стала более важным,
возможно главным, фактором социальной стратификации и иерархии доминирования» [3, с. 131]. С такой позиции положительное значение смарт-технологий заключается в их необходимости для формирования легкого, свободного, лабильного субъекта современности с его игровым отношением к жизни, истории, потреблению, образованию.
Стоит задуматься над мыслью, что скорости изменения технической, а следом за ней — социальной реальности, представляют проблему «отцов и детей» в новом, неожиданном ключе. Возможно, что представители поколений, предшествующих поколению Z, не способны не то что понять, но принять эти изменения как неотъемлемую часть жизни, в отличие от представителей поколения Z, не способных осмыслить реальность иной. В этих условиях «старые», традиционные формы, методы, да и в целом знания, предстают чем-то лишним, обременительным. Не «отцы», а, напротив, «дети», живут в этой реальности, не имея, правда, возможности, научать такому способу бытия. Надеемся, что это поколение еще обретет свой голос, который будет услышан их учителями и наставниками.
Литература
1. Амплуа // Теория поколений. — 2016. — URL: http://www.trainings.ru/library/dictionary/teoriyapocoleniy/ (дата обращения: 14.02.2023).
2. Ардашкин, И. Б. Смарт-общество как этап развития новых технологий для общества или как новый этап социального развития (прогресса): к постановке проблемы // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. — 2017. — № 38. — С. 32-45.
3. Бауман, З. Текучая современность. — Санкт-Петербург, Питер, 2008. — 240 с.
4. Из интервью Директора специальных программ ВЦИОМ Е. Михайловой // URL: https://youngspace.ru/faq/vtsiom-pyat-mifov-o-sovremennoj-molodezhi (дата обращения: 14.02.2023).
5. Королева, Л. Г., Сухоруких, А. В. «Цифровизация» или гуманизация образования: актуальность асиологической альтернативы // Научные ведомости. Серия: Философия. Социология. Право. — 2019. — Т. 44. — № 3. — С. 375-385.
6. Хайдеггер, М. Время и бытие: статьи и выступления. — Москва: Республика, 1993. — 447 с.
7. The Oxford English Dictionary, 2022 // URL: https://www.lexico.com/en ( дата обращения: 20.03.2022).
Сведения об авторе
Михаил Вячеславович Куликов: ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России (г. Новокузнецк, Российская Федерация), доцент кафедры гуманитарных, социально-экономических и естественно-научных дисциплин, кандидат философских наук, доцент. E-mail: philosophy_mk@mail.ru
Information about the author
Mikhail V. Kulikov: Kuzbass Institute of the FPS of Russia (Novokuznetsk, Russia), associate professor of the Chair of Humanitarian, Socio-Economical and Natural Disciplines, candidate of philosophy, associate professor. E-mail: philosophy_mk@mail.ru
