CC BY
33
Вестник ПСТГУ
Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2019. Вып. 90. С. 22-38 Б01: 10.15382Миг11201990.22-38
Винюкова Надежда Валерьевна, МГУ им. М. В. Ломоносова, соискатель; редактор исторической программы «Кто мы?»
на телеканале «Россия-Культура» Российская Федерация, 127422, г. Москва, ул. Костякова, д. 10, кв. 113 [email protected] ОИСГО: 0000-0002-3030-086
Служение в Бутырской пересыльной тюрьме: опыт священника Иосифа Фуделя (1892—1907)
Н. В. Винюкова
Аннотация: Статья посвящена теме тюремного служения Русской Православной Церкви на опыте священника Иосифа Ивановича Фуделя, служившего в Бутырской тюрьме в 1892—1907 гг. Привлекая как архивные, так и опубликованные материалы — законодательные источники, воспоминания современников, публицистику и дневник самого отца Иосифа, — автор не только освещает этот период жизни отца Иосифа, биография которого до сих пор остается неизученной в целости, но и показывает роль, обязанности и возможности священника в тюрьме, а также очерчивает некоторые острые в то время проблемы тюремной системы (вопросы о мере наказаний, судебных ошибках, условиях заключения, разлучении семей, содержании детей и др.). Сфера деятельности священника в тюрьме была поистине огромна: помимо церковной службы, духовничества и регулярного обхода всех камер под его попечением были школа, библиотека, больница, а также хлопоты по воссоединению семей, материальной помощи ссыльным. Погрузившись в народную среду «несчастных», отец Иосиф, с одной стороны, убедился в истинности христианского мировоззрения и высоте воспитанного в нем мужика, с другой — в несовершенстве тюремной системы, во многом антигуманной и категорически не выполняющей задачи исправления и возрождения человека. Конец пятнадцатилетнего бутырского периода пришелся на время Первой русской революции, серьезно изменившей как положение и состав арестантов, так и требования к священнику. Представления Фуделя о миссии пастыря, не обличающей проповеди, и добровольном общении с паствой разошлись с позицией тюремного начальства, и он был переведен в приход церкви святителя Николая в Плотниках.
Ключевые слова. И. И. Фудель, Русская Православная Церковь, дореволюционная тюремная система, тюремное служение Русской Православной Церкви, Бутырская тюрьма, биография священника.
Тема тюремного служения Русской Православной Церкви не получила должного внимания историков, несмотря на то что она сохраняет актуальность и сегодня. Мы не найдем специальных исторических исследований, посвященных месту Церкви в пенитенциарной системе России рубежа Х1Х—ХХ вв. В исследованиях о тюрьмах роль Церкви, как правило, либо не затрагивается, либо
представлена тенденциозно1. Так, в работе М. Г. Деткова Церковь рассматривается как «инструмент духовного угнетения», который «проводил карательную линию правительства» и стремился «затормозить развитие общеполитического сознания личности»2. В современных исследованиях к этой теме обращаются в связи с социальными аспектами деятельности Церкви, а также в рамках богословия3. Слабо развито и изучение отдельных тюрем (так, об истории Бутырской тюрьмы мы найдем лишь небольшую статью научно-популярного характера)4. Таким образом, внести вклад в изучение этой проблемы позволит обращение к конкретному историческому примеру — служению отца Иосифа Фуделя (1864/65—1918) в Московской центральной пересыльной тюрьме (также известной как Бутырская) в 1892—1907 гг.
Личность отца Иосифа, заметного московского священника рубежа веков, автора около 250 статей в различных изданиях, в историографии затрагивалась лишь в связи с его сыном, духовным писателем С. И. Фуделем5, или с философом К. Н. Леонтьевым6, близким другом и посмертным издателем произведений которого он был. Таким образом, мы не имеем самостоятельного исследования о его жизни, в том числе обойден вниманием и пятнадцатилетний период его бутырского служения.
Между тем о его тюремной работе имеется богатый источниковедческий материал: воспоминания о нем С. И. Фуделя7и С. Н. Дурылина8, неизданные мемуары Л. А. Тихомирова9, воспоминания В. Ф. Джунковского10, о. С. Кислякова11,
1 См., например: Гернет М. Н. История царской тюрьмы: в 5 т. М., 1946.
2 Детков М. Г. Исполнение наказания в дореволюционной России: организационно-правовые аспекты становления и развития системы исполнения наказания в виде лишения свободы. М., 1990. С. 50, 53.
3 См., например: Зубанова С. Г., Рузанова Н. П. Русская Православная Церковь в России в XIX веке (социальный аспект деятельности). М., 2011; Ходыкин И. Миссионерское служение в местах лишения свободы: дис. ... канд. богословия. М., 2001.
4 Головкова Л. Бутырский тюремный храм: (из истории Бутырской тюрьмы) // Московский журнал. 1993. № 2/3. С. 33-37.
5 Балашов Н. В., прот., Сараскина Л. И. Сергей Фудель. М., 2011.
6 Фетисенко О. Л. Гептастилисты: Константин Леонтьев, его собеседники и ученики: Идеи русского консерватизма в литературно-художественных и публицистических практиках второй половины XIX — первой четверти XX века. СПб., 2012; Она же. «Отче и друже мой»: отец Иосиф Фудель — друг, ученик и издатель К. Леонтьева // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / сост., вступ. ст. и коммент. О. Л. Фетисенко. СПб., 2012; Она же. Достоевский, «русские мальчики» и «православные немцы» («Годы учения» Иосифа Фуделя) // Достоевский: Материалы и исследования. СПб., 2010. С. 203-221; Резвых Т. Н. «Я чувствовал себя как бы его внуком — через сына — через о. Иосифа...» (Отец Сергий Дурылин — исследователь творчества К. Н. Леонтьева) // Христианство и русская литература. СПб., 2012. Сб. 7. С. 257-357.
7 Фудель С. И. Воспоминания. М., 2016.
8 Дурылин С. Н. Отец Иосиф Фудель (Мои памятки и думы о нем и о том, что было ему близко) // РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 215.
9 Тихомиров Л. А. Отец Иосиф Фудель // ДРЗ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 13.
10 Джунковский В. Ф. Воспоминания. М., 1997.
11 Спиридон (Кисляков Г. С.). Исповедь священника перед Церковью. М., 2018.
публицистика12 и письма самого И. И. Фуделя13, а также его «Дневник священника пересыльной тюрьмы» — источник уникальный и до сих пор не исследованный в научной литературе14. Он был написан ориентировочно в 1892—1904 гг. (с перерывами), где много сказано как об атмосфере московской тюрьмы, состоянии заключенных и положении тюремного священника, так и о той роли, которую непростой пятнадцатилетний период бутырского служения сыграл в жизни И. И. Фуделя. Работу дополняют источники официального происхождения — Устав о содержащихся под стражей15, в который входят правила для тюремных священников, а также архивные делопроизводственные документы Московской центральной пересыльной тюрьмы и Главного тюремного управления16.
О том, какое место в тюрьме занимала церковь и ее священник, можно судить из официальных документов. Постановка вопроса о гуманизации тюремной системы и организации общественной благотворительности в этой сфере берет отсчет в 1819 г., когда были разработаны «Правила для Попечительного Общества о тюрьмах», ставящие одной из главных целей «нравственное исправление содержащихся преступников», «наставление их в правилах христианского благочестия и доброй нравственности» (но пока это касалось лишь Попечительного Общества, целью тюрьмы оставалось возмездие, устрашение и изоляция преступников от общества)17. С течением времени пребывание священника в тюрьме регламентировалось, и к концу века мы можем видеть перечень его прав и обязанностей.
Они были прописаны в специальных правилах и касались тюремной церкви, тюремной школы, больницы и непосредственно заключенных. Приведем некоторые выдержки из них. Прежде всего, там указывается необходимость исправления нравственного уровня заключенных (эта цель тюрьмы была поставлена главной впервые лишь в 1890 г. в «Уставе о содержащихся под стражей»): «Священник церкви стараться должен ознакомиться с нравственностью каждого из содержимых в тюремном замке, приобрести его доверенность к себе и основывать действия в отношении к исправлению каждого соответственно обстоятельствам»18.
Примечательно, что инструкция ограничивает вмешательство священника в судьбу заключенных: «Стремясь всячески поддерживать свое высокое ду-
12 Фудель И. И. Один из тюремных вопросов // ДРЗ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 5. Л. 6—7; Он же. О тюрьме и ссылке в обсуждении VI Международного Тюремного конгресса // ДРЗ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 5. Л. 13; Он же. Письма о современной молодежи и направлениях общественной мысли. М., 1888; Он же. Наше дело в северо-западном крае. М., 1893; Он же. О значении церковной дисциплины в народной жизни. СПб., 1900.
13 Письма И. И. Фуделя С. А. Рачинскому // ОР РНБ. Ф. 631. Д. 65. Л. 55-56; Письма И. И. Фуделя К. Н. Леонтьеву и С. Н. Дурылину // «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания. СПб., 2012.
14 Фудель И. И. Дневник священника пересыльной тюрьмы // Православная община. 1991. № 3. С. 61-69; № 4. С. 55-63.
15 Рябчиков А. Н. Устав о содержащихся под стражей. Казань, 1903.
16 ЦГА Москвы. Ф. 623; ГА РФ. Ф. 122.
17 Ходыкин И. Миссионерское служение в местах лишения свободы: дис. ... канд. богословия. М., 2001. С. 30.
18 Рябчиков А. Н. Устав о содержащихся под стражей. Казань, 1903. Приложение № 13. С. 64.
ховное значение, священник обязан внушать заключенным, что через его посредство они не могут рассчитывать получить от тюремного начальства какие-нибудь материальные выгоды и льготы». Но в то же время предписывается, что «священник должен стараться разузнавать подробности о семейном положении заключенных, способствовать восстановлению нередко разорванных преступлением семейных уз, в необходимых же случаях обращаться за содействием к учреждениям и лицам, которые могли бы оказать семействам заключенных призрение и помощь»19. То есть в этих указаниях можно обнаружить некоторую неопределенность.
Священнику предписывалась норма посещения арестантов: «Священник, независимо от исправления треб, посещает содержимых в тюремном замке в приличное время, сколь можно чаще, и по крайней мере два раза в неделю»20. Ряд обязанностей связан с ответственностью за школу (это могли быть как дети, так и взрослые) и библиотеку: обучение Закону Божию «или же и другим предметам»21, обязанности инспектора классов, наблюдение за правильностью школьного преподавания и за успехами обучающихся, за исправным хранением тюремной библиотеки и за выдачей книг для чтения, и покупкой новых книг. Помимо этого священнику предписано неукоснительное посещение больных арестантов, оказание им религиозного утешения, а также христианское напутствие умирающих22, а каждое воскресенье и в праздничные дни священнику положено предлагать заключенным религиозно-нравственные беседы23.
В это широкое поле деятельности и погрузился молодой священник Иосиф Иванович Фудель. Пятью годами ранее, еще будучи студентом Московского Императорского университета, он писал статьи с призывами к «православному народничеству» (идея Фуделя, согласно которой «хождение в народ» невозможно без принятия интеллигенцией народного мировоззрения)24. Впоследствии, оставив юридическую карьеру, выбрав между двумя «народническими» (как он их видел) путями, учительством и священством, второй и отслужив около трех лет в Северо-Западном крае, он окажется в особой народной среде — Московской центральной пересыльной тюрьме.
Отца Иосифа — 27-летнего и «социально активного» священника с высшим юридическим образованием — по его прошению и содействию Т. И. Филиппо-ва25 перевели из Белостока в Москву, определив на тяжелое, но соответствующее вышеназванным характеристикам место — в Александро-Невскую (с 1899 г. переосвящена в честь Покрова Пресвятой Богородицы) церковь при Бутырской пересыльной тюрьме, где он прослужил с 10 июня 1892 г. до 1 сентября 1907 г.26
19 Рябчиков А. Н. Устав о содержащихся под стражей. Казань, 1903. Приложение № 14. С. 82.
20 Там же.
21 Там же.
22 Там же.
23 Там же.
24 Фудель И. И. Письма о современной молодежи и направлениях общественной мысли. М., 1888.
25 ГА РФ. Ф. 1099. Оп. 1. Д. 3102. Л. 3.
26 ЦГА Москвы. Ф. 1371. Оп. 1. Д. 58. Л. 195.
«Вообразите, как я рад, как счастлив: не знаю, как благодарить Создателя, пославшего мне такую благую милость!» — делился Фудель радостью о своем переводе с С. А. Рачинским27.
Яркую биографическую зарисовку отцу Иосифу дал К. Н. Леонтьев в 1891 г. в письме к В. В. Розанову незадолго до своей смерти и до его перевода в Бутырскую тюрьму: «Фудель человек замечательный; ему не более 26 лет; — он уже 3-й год Священником в Белостоке <...> Он кончил курс юристом в Москве; под влиянием Ив. С. Аксакова и все того же Достоевского — напечатал очень хорошую ("аки млеко первоначальное") книжку "Письма о русской молодежи" — против нигилизма и в духе того пламенного тумана, в который заводят оба вышеупомянутые знаменитые авторы. — Потом — не хуже Вас, вступил со мной в переписку; не долго думая (он решителен и тверд; немецкая кровь по отцу, польская по матери! Увы!) приехал сюда (в Оптину пустынь — Н. В.); — поговорил с Отцом Амвросием и со мной и благословился у Отца Амвросия пойти в Священники. <...> Его рукоположили <...> и туман "гармонии" и т. п., слава Богу, совсем прояснился. <...> Рекомендую Вам Фуделя с самой лучшей стороны»28.
Вскоре после переезда в Москву отец Иосиф познакомился с Л. А. Тихомировым, жившим неподалеку и ставшим близким другом его семьи. Тихомиров нарисовал детальный портрет своего друга: «Он был красив и строен, и весь как-то запечатлен духовностью. На нем как-то не чувствовалось ничего материального. Высокий и чрезвычайно худой, он при быстром движении как бы скользил по земле. Худое лицо с правильными выразительными чертами и высоким лбом красиво обрамлялось светло-каштановыми волосами и клинообразной бородой. Оно было проникнуто мыслью и приветливостью. Он редко смеялся, но добрая улыбка так и светилась у него. С него хорошо было бы писать образ Спасителя: так много в нем выражалось духовного и так мало материального. Все у него было чисто, красиво, изящно. К этому общему типу хорошо подходил даже голос, слабый, не знавший громких нот. Физически, кстати сказать, он был слаб, легко простужался и болел. Но нервная сила все преодолевала; он работал удивительно много»29. Он описывает и условия, в которых поселилась семья Фуделей: «Тогда у самой цепи, под башнями, тюрьме принадлежал по Долгоруковской улице ветхий деревянный дом с большим двором и сараями. В нем и поселились Фудели. Дом, довольно обширный, от старости едва не разваливался и не держал тепла. Помещение было мрачно и холодно, но с приездом семьи Фу-делей оно оживилось бодрым и веселым духом»30.
Доход тюремного священника был невысок, он получал жалованье из государственной казны, и оно было меньше зарплаты смотрителя тюрьмы и практически уравнивалось с жалованьем фельдшера и сторожа (как сообщает С. Г. Зубанова, об этом свидетельствует и «Циркулярное предписание городских
27 Фудель И. И. — Рачинскому С. А. Июль — август 1892 г. // ОР РНБ. Ф. 631. Д. 65. Л. 5555 об.
28 «Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / сост., вступ. ст. и коммент. О. Л. Фетисенко. СПб., 2012. С. 53-54.
29 Тихомиров Л. А. Отец Иосиф Фудель // ДРЗ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 16. Л. 13-14.
30 Там же. Л. 14 — 14 об.
тюрем»)31. Исследователь М. Г. Детков пишет, что священник тобольской тюрьмы по должностному окладу приравнивался к смотрителю тюрьмы, однако из им же приводимой таблицы видно, что в сумме он получал в два раза меньше, т. к. ему не полагалась оплата питания (равная окладу), которую имел смотри-тель32. Положение осложнялось спецификой паствы — тюремный священник не всегда мог рассчитывать на пожертвования прихожан, т. к. приход, как правило, состоял из преступников.
Первый же год службы принес отцу Иосифу большое испытание — в Москве свирепствовала холера, которая проникла и в тюрьму: «На руках у него оказалось больше сотни холерных, из которых умерло несколько десятков человек. Он ухаживал за больными усердно, постоянно рискуя и сам заразиться, и перенести заразу в семью. Он постоянно навещал больных, утешал и ободрял их, напутствовал умирающих, нередко долго выжидая момента, когда стихающая рвота позволит приобщить больного. Он в этой тюремной работе весь предался на волю Божию и нравственно выпрямился во весь рост. Но холерное бедствие заложило первую основу любви к нему среди арестантов»33.
Тюремный замок при постройке был рассчитан на 3 тыс. человек. Состав его жителей был непостоянным, люди постоянно прибывали и убывали. Например, согласно тюремным отчетам, на первой неделе февраля 1898 г. численность составляла от 1844 до 2002 человек (из них женщин в среднем 230-247 человек)34, 3 декабря этого года численность заключенных составляла 1967 человек, а 15 декабря — 2725, в начале январе же она составляла 1904 человека35. Тихомиров так описывает состав и характер многочисленной тюремной паствы: «Полюбили же его в тюрьме очень скоро. Да и он сам, пробывши на этой должности целых пятнадцать лет, привязался к своей многогрешной пастве. В тюрьме ему пришлось, впрочем, обслуживать несколько тысяч человек, мужчин, женщин, детей самого разнообразного состава. Здесь была и тюремная администрация со служащими, и заключенные, еще только ждавшие суда, и уже приговоренные, ожидающие отправки на место кары, и семьи, решившиеся разделить до конца участь осужденного отца. Было множество каторжников, совершивших самые тяжкие преступления, множество профессиональных "жуликов", то выбывавших "на волю", то снова появлявшихся в тюрьме. Эти десятки тысяч сменяющихся поколений арестантов передавали друг другу рассказы о том, какой добрый и душевный человек тюремный "батюшка". О. Иосиф всегда готов был поговорить с заключенными, помочь им всякими услугами и добрым советом, утешить в горести, не говоря уже о церковной службе и духовничестве. Он полюбил свою "несчастную" паству, среди которой научился под корой преступления находить чистую человеческую душу. Здесь пригодились ему совет и пример о. Амвросия Оптин-
31 Зубанова С. Г., Рузанова Н. П. Русская Православная Церковь в России в XIX веке (социальный аспект деятельности). С. 68.
32 Детков М. Г. Исполнение наказания в дореволюционной России: организационно-правовые аспекты становления и развития системы исполнения наказания в виде лишения свободы. С. 50, 79.
33 Тихомиров Л. А. Отец Иосиф Фудель // ДРЗ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 16. Л. 14 об. — 15.
34 ЦГА Москвы. Ф. 623. Оп. 3. Д. 210. Л. 36-42.
35 Там же. Л. 699, 711, 728.
ского. <...> Они часто поддерживали переписку с о. Иосифом даже с Сахалинской каторги. <...> Арестанты, которым это было дозволено, любили помогать о. Иосифу по церковной службе. Хор тюремной церкви состоял из них»36.
На заботы «пресветлейшего батюшки»37, как его называли, заключенные откликались встречной любовью. В воспоминаниях его сына, Сергея Иосифовича Фуделя, приводится письмо от 1893 г. каторжника Никифорова к его знакомому: «К нам в камеры каторжных стал очень часто ходить наш прелестнейший батюшка о. Иосиф, г-н Фудель, и при всяком посещении давал нам читать различные книги духовно-нравственного содержания... Он по приходе во всякую камеру положительно подвергался, так сказать, нападению со всех сторон наших каторжных арестантов, и каждый желал получить хоть какую-нибудь книгу для чтения... Нелишним считаю заметить, что появление в наших камерах священника был случай не просто обыкновенный, а выходящий из ряда обыкновенных.»38. В этих словах отражается и отношение заключенных к батюшке, и то, как они в нем нуждались.
Кроме того, Сергей Иосифович пишет о большом количестве «народных» писем с просьбами о семьях, деньгах, книгах и с благодарностями: «При жизни отца все правые ящики его стола были заполнены арестантскими письмами, живыми знаками благодарности. Писали из тюрьмы, и с пересылочных этапов, и с поселения в Сибири, и с Сахалина. <...> Может быть, еще большим делом, которое отец делал для заключенных, было соединение мужей с женами»39. Отцом Иосифом писались заявления и письма, велись переговоры об улучшении положения заключенных и их семей40. Письмо отца Иосифа к С. А. Рачинскому от 15 января 1893 г. красноречиво свидетельствует об объеме стоящей перед ним работы: «Просто теряешься от той громадной области духовных нужд, какую представляет из себя тюрьма. Ведь здесь постоянно средним числом 2500 человек заключенных! Это целый городок людей духовно больных, людей, наиболее восприимчивых к духовному свету. И вот приходится теряться в громаде дел и впечатлений. Пойдешь по камерам, зайдешь в одну, другую — полдня прошло; как вспомнишь, что еще 45 камер, так и руки опускаются. А тут еще литературное дело; какое ни на есть, а все время отнимает часа три в день»41.
Замечательно, что свою тюремную деятельность Иосиф Иванович продолжал совмещать с общественной — прежде всего, связанной с учительством, вопросами образования и благотворительности. «Его на все хватало — церковные службы, требы, преподавание, посещение собраний, деловые поездки, чтение книг, писание статей. При этом он находил время быть самым внимательным семьянином. И эта нервная сила только оживляла его, не делала ни торопливым, ни раздражительным, не отнимала самообладания. Все эти черты остались у него на всю жизнь», — вспоминал Л. А. Тихомиров42. За время бутырского
36 Тихомиров Л. А. Указ. соч. Л. 15 — 15 об.
37 Фудель С. Воспоминания. С. 41.
38 Там же. С. 35-36.
39 Там же. С. 37.
40 Там же. С. 38.
41 Там же. С. 35.
42 Тихомиров Л. А. Указ. соч. Л. 15, 16 об.
служения он был назначен законоучителем церковно-приходской школы при Московской Синодальной типографии (1896, 20 декабря), общим собранием членов Московского Благотворительного комитета при тюрьме избран в директора правления оного (1897, 20 декабря), определен на должность законоучителя школы тюремных надзирательниц (1899, 13 апреля), утвержден сверхштатным членом Московского Епархиального Училищного совета (1899, 13 декабря), назначен принимать участие в заседаниях совещания по вопросам народного образования при Московской Губернской земской управе (1900) и утвержден законоучителем женской Гимназии Фишер (1902, 10 января)43.
Как писал о его литературной деятельности Тихомиров, Фудель был «поглощен общей мыслью о слиянии церкви, народа, интеллигенции. С интеллигенции он начал писательство и никогда ее не забывал. Он писал о миссии среди интеллигенции, о критике интеллигентного сознания, о нравственно-культурном значении учительства. Это его любимые темы. Когда в Москве начались общеобразовательные чтения для рабочих, он писал и о них. Даже в его статьях о тюрьме, о. Иосиф полон мысли собственно о поднятии человеческой личности. Его немногие статьи о национализме, о северо-западном крае также не удаляются от мысли о русском народе как носителе православия»44.
Взгляд Фуделя на тюремный вопрос отражается в тех дневниковых записях, которые он оставил во время бутырского служения. Этот источник ценен неординарностью тех условий, в которых пребывал автор, ведь тюрьма — это закрытое заведение, и трудно вникнуть в состояние процессов, происходящих внутри нее. Достаточно распространены воспоминания заключенных (в основном «политических»), но сложнее найти свидетельства служителей тюрьмы, тем более священников. Тогда же, в 1890-е гг., несколько лет в пересыльной тюрьме Сергиева Посада служил иеромонах Трифон (Туркестанов) — князь, ставший монахом, а позднее епископом, в то время знакомый Фуделя, также близкий к К. Н. Леонтьеву и Оптиной пустыни, однако он не оставил подробного описания этого периода своей жизни. Сопоставимы со служением Фуделя свидетельства другого его современника, миссионера и будущего архимандрита Спиридона (Кисляко-ва), с 1905 г. духовника Читинской тюрьмы и Нерчинской каторги45.
Позиция священника в тюрьме особа тем, что при неравнодушном отношении к делу он является скорее не представителем власти, но радетелем за судьбы арестантов. А отец Иосиф Фудель был именно неравнодушным человеком. Помимо служб и проповедей, он большую часть сил отдавал арестантам — был для них утешителем и наставником, «психологом», помогал заключенным и материально: высылал каторжным деньги и книги46, ходатайствовал об улучшении их положения, устроил школу грамоты, открыл библиотеку для чтения47. Из отчета отца Иосифа за 1893 г. следует, что число грамотных арестантов увеличивалось,
43 ЦГА Москвы. Ф. 1371. Оп. 1. Д. 58. Л. 195.
44 Тихомиров Л. А. Указ. соч. Л. 15, 19.
45 Спиридон (Кисляков Г. С.). Исповедь священника перед Церковью. М., 2018.
46 Фудель С. И. Воспоминания. С. 37.
47 Фудель И. И. Дневник священника пересыльной тюрьмы // Православная община. 1991. № 3. С. 61-69; № 4. С. 55-63.
заключенные обучали друг друга грамоте посредством звуковой системы и в результате многие сами могли писать письма48.
Он сетовал на то, что очень много времени и труда священника уходит на исполнение мелких просьб арестантов (купить книгу, азбуку, образок и т. п.). Справляться с таким объемом работы в одиночку было тяжело, а начальство никак не способствовало ее облегчению, скорее наоборот. Так, в 1898 г. в результате сокращения штатов из тюремной больницы (работы в которой хватило бы еще на целый причт) были уволены все семь сестер милосердия, что вызвало глубокое огорчение арестантов («они плакали, когда прощались с сестрами, целовали их платье, руки») и самого отца Иосифа, которому они помогали.
«Дневник священника пересыльной тюрьмы» отец Иосиф явно писал для себя, не напоказ, что отразилось на его содержании — искренности и прямолинейности, с одной стороны, и нерегулярности заполнения, незаконченности формы — с другой. Для дневника характерны порой отрывочные, тезисные заметки, фиксирующие ключевые размышления и впечатления. Здесь можно встретить особенно потрясшие Фуделя истории заключенных с описанием отдельных преступлений и взглядов, отмеченные типажи арестантов и выводы о состоянии тюремной системы в целом.
Примечательны замечания Фуделя о типах русского мужика и интеллигента, в которых он обнаружил полную противоположность. Мужику присущи смирение, привычка к безропотному перенесению всевозможных страданий и при этом удивительная живость верноподданнического чувства, а также искреннее раскаяние и сознание собственной греховности при полном религиозном невежестве. В интеллигентных же арестантах сквозила гордость и резонерство, они часто осмеивали распоряжения властей, на исповеди для них был характерен формализм, а не покаяние, в лучшем случае серьезность49.
Интересно, что Фуделю встречались случаи бродяжничества по нравственным мотивам (уходили странствовать, чтобы не быть в тягость, не «позорить» семью, искупить свою вину). Были и те, кто добровольно принимал на себя вину другого. Таких людей встречал и миссионер о. Спиридон (Кисляков): «Среди арестантов мне приходилось встречать и величайших подвижников Христовых. Это те каторжане, которые, будучи на свободе, а потом даже уже и в тюрьме, брали на себя добровольно преступления других и, ради Христа, из любви к самим преступникам и к их несчастным семьям, безропотно несли, как виновные, всю тяжесть каторжной жизни»50.
«Здесь я полюбил русский народ, потому что узнал его», — писал Фудель о тюремном служении51. За предрассудками, невежеством и суевериями простых русских мужиков для него открывалось их христианское мировоззрение (которого он не находил во многих интеллигентах, даже верующих). Похожие и несколько парадоксальные впечатления оставил архимандрит Спиридон (Кисляков), так вспоминавший Нерчинскую каторгу: «Здесь, среди преступного мира, я как буд-
48 Фудель И. И. Дневник. С. 36.
49 Там же. С. 58, 60, 64.
50 Спиридон (Кисляков Г. С.). Исповедь священника перед Церковью. С. 92.
51 Фудель И. И. Дневник. С. 64-65.
то снова оживал: душа моя снова наполнялась чистою любовью ко Христу, мне не раз легко и светло становилось на душе <...> Причина приближения ко Христу лежала в самих арестантах <...> Каторжане любили меня. Они были со мной христиански откровенны. Их исповедь была удивительно трогательна. Из свободных христиан по своей искренности никто не может с ними сравниться»52.
Особое, смиренное и сочувственное отношение к заключенным И. И. Фуделя иллюстрирует следующий разговор. Однажды, уже в арбатский период жизни отца Иосифа, С. Н. Дурылин спросил его: «Какое же общее впечатление вынесли вы от долгого пребывания среди каторжан, от тысяч и десятков тысяч осужденных и преступников, прошедших перед вами?», а тот ответил: «Я удивлялся иногда и удивляюсь, почему они — в тюрьме, а я — на свободе»53.
Тюрьма — место мрачное, пропитанное человеческим горем. Отец Иосиф отмечал, что отчаяние — общее явление среди каторжан. Он полагал, что священнику необходимо не обличать, а поддерживать малодушных и унывающих и выступал против обличительной проповеди (кроме того, его расстраивало то, как неравномерно накладываются епитимьи тюремными духовниками). В его представлении, проповедь арестантам должна быть особой — более чуткой и никак не жестокой: «Характер проповеди у заключенных не растравлять раны, а прикладывать небесный божественный пластырь на рану. <.> Задача пастыря в тюрьме как можно ярче раскрывать и показывать красоту положительного идеала, к которому всех призывает Господь. Эта задача обуславливает и характер тюремной библиотеки.».
Фудель не питал иллюзий касательно уровня нравственности и религиозности крестьян: «Мужик бьет поклоны, ставит свечи и в то же время тащит из кармана ближнего. Убийца, прежде чем убить, перекрестится. Для мужика, чтобы не опускаться в тину безобразия, необходима встряска (гром не грянет, мужик не перекрестится)»54. Нельзя сказать, что тяжелые тюремные условия однозначно способствовали пробуждению религиозности. Намечалась тенденция: чем дольше арестанты находятся в тюрьме, тем меньше они ходят в церковь.
Из тюремных отчетов можно сделать вывод о существовании следующих категорий арестантов: состоящие под судом и следствием, отбывающие наказание в сем месте заключения (срочные), ссыльные, пересыльные, добровольно следующие за ссыльными, содержащиеся по распоряжению административных и полицейских властей55. Сам Фудель писал о таких категориях заключенных, как общественники, лишенцы и каторжники. Как ни странно, по состоянию духа выше всех он ценил именно каторжников: «Многие из них каются с горьким плачем, многие, даже невинно осужденные, горько плачут о самых простых грехах, считая их причиной наказания Божия». Разница мировоззрений представителей этих категорий хорошо отражалась в статистике запрашиваемых арестантами книг в открытой Фуделем библиотеке: «В верхнем коридоре было катор-
52 Спиридон (Кисляков Г. С.). Исповедь священника перед Церковью. С. 86, 88.
53 Дурылин С. Н. Отец Иосиф Фудель (Мои памятки и думы о нем и о том, что было ему близко). URL: http://politconservatism.ru/upload/iblock/dbb/dbb508257bb36c8548ef16190c498bc 0.pdf (дата обращения: 25.05.19).
54 Фудель И. И. Дневник... С. 63, 68-69.
55 ЦГА Москвы. Ф. 623. Оп. 3. Д. 210. Л. 35-36.
жан 315 человек, а лишенцев и бродяг 200 чел. Каторжан пришло получать книги 88 человек, из них только 11 спросили себе книги светского содержания <...> На другой день библиотека была открыта для лишенцев. Пришло их 75 человек, из них только 14 спросили себе книги духовного содержания, все остальные просили книги исторические, описания и т. д.»56. Отметим, что московский губернатор В. Ф. Джунковский вспоминал, что библиотека «была очень хорошая, каторжане могли широко пользоваться книгами, было много научных, философских книг, было много и беллетристики»57.
В. Ф. Джунковский, неоднократно посещавший Бутырскую тюрьму, подробно описал состав заключенных и условия их содержания в 1909 г., характеризуя режим содержания бессрочно-каторжных как «невыносимый»: «Строже всех содержались осужденные на бессрочную каторгу и на 20 лет. Таких в Бутырской тюрьме в то время было несколько сот, они помещались в отдельном коридоре, <...> закованы были в ножные кандалы, которые у них никогда не снимались, за исключением у больных по предписанию врача. Отбывшие кандальный срок пользовались наиболее льготным режимом, их выпускали и на наружные работы. Кандальные же работали только в мастерских внутри тюрьмы»58. То же замечал и Фудель, сравнивая плохое содержание с медленной смертной казнью и констатируя удручающее влияние на арестантов кандалов59. Тюрьма, как считал Фудель, истощала человека и физически, и духовно: «Когда видишь умирающего медленно в цинге, то с ужасом думаешь об европейской гуманности, которая доводит здорового человека до могилы, вместо того чтобы, сделав ему "внушение", отпустить на свободу»60.
Реалии тюремной жизни убеждали Фуделя в антигуманности тюремной системы. Это проявлялось в мере наказаний, судебных ошибках, условиях содержания арестантов. Опыт наблюдений (и отчасти юридическая подкованность) подталкивали его к формулированию тех мер, которые могли бы исправить положение. Как писал Фудель, стены тюрьмы на некоторых действовали как стены монастыря, а других «развращали»61 (порядочные люди растворялись среди худших сотоварищей), поэтому он предлагал изолировать хороших арестантов от дурных — делать камеры на 5-10 человек (тогда как на деле в них помещали по 25 преступников, причем стремились располагать в камере поровну политических и уголовных, во избежание побега или беспорядка, т. к. «они никогда не сходились между собой»62).
Он отмечал, что среди каторжан множество невинно осужденных, в том числе и по оговору63. Встречались и прямо непричастные к преступлению, но осужденные: одни попались за бунт, другие по обвинению в укрывательстве убийства, большинство по обвинению в поджоге, часты были случаи подкупа свиде-
56 Фудель И. И. Дневник. С. 67, 60.
57 Джунковский В. Ф. Воспоминания. М., 1997. Т. 1. С. 387.
58 Там же. С. 386-387.
59 Фудель И. И. Дневник. С. 61.
60 Фудель И. И. Дневник. // Православная община. 1991. № 4. С. 55.
61 Там же. № 3. С. 63.
62 Джунковский В. Ф. Воспоминания. С. 387.
63 Фудель И. И. Дневник. // Православная община. 1991. № 4. С. 59.
телей. Поэтому, как считал Фудель, стоило разработать вопрос о наказании за укрывательство, а упор на предварительное следствие мог бы решить проблему судебной ошибки, и, по его мнению, «необходимо отвести место прокурору и защитнику в камере судебного следователя, изгнав их из суда»64.
У отца Иосифа сформировалось убеждение, что жестокость наказания и страдания, причиняемые им, зачастую превышают грех преступления. Условное наказание, по его мнению, необходимая мера наказания, которая помогла бы избежать разрушение семей и судеб из-за незначительных преступлений. Кроме того, Фудель — противник не только смертной казни, но и пожизненного заключения. Он считал, что необходимо сократить сроки наказания — оставить надежду на исправленную жизнь, которой не дает 10-20-летний срок. Не удовлетворяло его и состояние российской каторги, которая отнимала надежду и выбрасывала из общества навсегда, отрывая от своей земли, родного дома и семьи65.
В то же время в публицистических выступлениях отец Иосиф проводил мысль о том, что ссылка как форма наказания лучше тюрьмы, т. к. она не убивает надежду и рецидивов после нее проявляется меньше66. Проводя разбор позиций, высказанных на Международном Тюремном конгрессе 1900 г., он скорее соглашался с зарубежными выступающими и полагал, что организация плохо поставленной у нас ссылки — насущная задача, в которой стоит опираться и на европейский опыт (например, оплата каторжного труда), а также на пример Сахалина, который он считал положительным67. Однако это мнение не было по-пулярным68, и к тому же Сахалин как место отбытия каторжных работ перестал существовать после Русско-японской войны.
Одна из центральных идей Фуделя в его размышлениях о состоянии тюрьмы заключалась в том, что важнейшая ее задача — исправление и возрождение человека (а не только изоляция преступника от общества) — не выполняется, что потерялся нравственный смысл наказания, и тюрьма превратилась в «синоним школы порока и преступления». Вместо примеров милосердия и неравнодушия — «последнее слово гигиены, <...> бессмысленный труд, иногда проповедь, скользящая по поверхности души, и мертвящий формализм во всем.»69. Были и факты, удручающие Фуделя как священника: обязательство говеть для всех арестантов без исключения (тогда как к таинствам должны приступать ищущие его), запрещение причту брать добровольные пожертвования с заключенных (что расстраивало их и пресекало доброе намерение)70 и т. п.
В дневнике отец Иосиф так сформулировал убеждения, вынесенные им из тюремной практики: «1) Глубина и истинность православно-христианского мировоззрения. 2) Высота русского мужика, воспитанного в этом мировоззрении.
64 Фудель И. И. Дневник. // Православная община. 1991. № 4. С. 58.
65 Там же. № 3. С. 64.
66 Фудель И. И. О тюрьме и ссылке в обсуждении VI Международного Тюремного конгресса // ДРЗ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 5. Л. 13.
67 Там же.
68 Саломон А. П. Ссылка в Сибирь: Очерк ее истории и соврем. положения: Для Комис. о мероприятиях по отмене ссылки. СПб., 1900.
69 Фудель И. И. Дневник. // Православная община. 1991. № 4. С. 55.
70 Фудель И. И. Дневник. // Православная община. 1991. № 3. С. 63.
3) Ложь и несправедливость формального суда. Правда внутренняя никогда не сойдется с правдой внешней и никогда ни один суд не может олицетворять правосудие. Фемида слепа не потому, что перед ней все равны, а потому, что для нее закрыта душа человеческая»71.
Столь пессимистические выводы, однако, отца Иосифа не сломили: он продолжал работать не покладая рук. Он выступал за гуманизацию тюремной системы и в своих статьях. Так, он ратовал за улучшение положения семей, добровольно следующих за ссыльными мужьями и отцами в Сибирь и на Сахалин72. Проблема заключалась в том, что под их перевозкой «за казенный счет» понималось этапирование в тех же условиях, что и у арестантов (женщины при этом помещались вместе с преступницами, дети — с малолетними преступниками и ехали под конвоем). Отец Иосиф предлагал задуматься о необходимости улучшения содержания семей и их отправки — не раз в год с каторжанами, а на любых пароходах в качестве пассажиров. Кроме того, начальством не ставилась проблема разлучения семей, которая на самом деле была очень острой. Одна из частых причин ее заключалась в том, что при перевозке в тюрьму летом в жару возрастала заболеваемость детей, из-за чего во время дальнейшей отправки в Сибирь или на Сахалин партии арестанток их оставляли в больнице, а мать вынуждена была либо отправляться за мужем, бросив ребенка, либо ждать еще целый год до следующего отправления женщин (т. к. женские партии отправлялись раз в год).
Как положительный пример, при Бутырской тюрьме существовал Сергиево-Елизаветинский приют (созданный дамским благотворительным тюремным комитетом под председательством Великой княгини Елизаветы Федоровны), отделявший добровольно следующих от преступников, однако и он не решал вышеописанной проблемы. Поскольку донести до вышестоящих инстанций конкретные предложения было практически невозможно, в основном Фудель оказывал адресную помощь арестантам, постоянно навещал больных, занимался поиском жертв судебной ошибки73.
Убедившись в несовершенстве государственных механизмов касательно исправления человека, он приходил к тому, что «могучими средствами для нравственной выработки личности обладает одна лишь Церковь»74, и много сил отдавал развитию именно этой церковной функции. Также он считал, что дисциплинарной власти Церкви, обладающей возможностью применения к христианину конкретных мер (таких как внушение и увещание, епитимия, отлучение и т. д.), «более всего чуждо понятие внешнего принуждения или насилия, ибо область действования Церкви есть душа»75, и «только этим путем можно сдержать распространение нравственного зла, неуловимого для всякой иной власти»76.
«По моему глубокому убеждению, надо закрыть глаза на все происходящее вне нас и чего изменить мы не можем, углубиться в себя и всецело отдаться свое-
71 Фудель И. И. Дневник. // Православная община. 1991. № 4. С. 56.
72 Фудель И. И. Один из тюремных вопросов // ДРЗ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 5. Л. 6-7.
73 Подготовительные материалы С. И. Фуделя к сборнику "Воспоминания об о. Иосифе" // Там же. Д. 22. Л. 4.
74 Фудель И. И. О значении церковной дисциплины в народной жизни. СПб., 1900. С. 4.
75 Фудель И. И. О значении церковной дисциплины в народной жизни. С. 9.
76 Там же. С. 17.
му непосредственному делу. Необходимо прежде всего бодрствовать над самим собой, умерщвлять свои страсти и помыслы греховные, дабы не явиться кому-либо соблазном, и в то же время неленостно исполнять свои обязанности: учить, служить, наставлять», — писал он 14 мая 1898 г. священнику Евгению Ланды-шеву77. А сфера для созидательного труда у священника широкая: «Церковная школа, чтения и беседы, немолчная церковная проповедь, истовое богослужение, братские союзы в приходе для призрения нищих, для борьбы с пороком или врагами Церкви, приходская миссия и т. под. — все это не что иное, как звенья одной обширной цепи средств воспитания личности и подъема нравственного уровня народа»78.
Служение в Бутырской тюрьме укрепило и умудрило бесценным опытом мировоззрение отца Иосифа. Это и было то самое народничество, тяжкий труд, открывший для Фуделя много мрака, но и подтвердивший ему истинность и силу его веры. На его глазах происходили человеческие трагедии, ломались судьбы, переживались страдания, встречавшиеся привычным равнодушием начальства, как будто позабывшего о том, что Фудель считал главным делом не только в тюрьме, но и в жизни нравственное воспитание личности. Между тем Л. А. Тихомиров вспоминал, что «своей пастырской службой в тюрьме о. Иосиф вообще был доволен, тем более что ему потом отвели хорошую квартиру. Во время тюремной же службы он получил и сан протоиерея»79.
Как писал Джунковский, в декабре 1905 г. «тюрьме пришлось выдержать несколько наступлений революционеров, и только благодаря умелым энергичным действиям конвойной команды под руководством опытного начальника тюрьмы генерал-майора Мецнера тюрьма устояла. Начальник тюрьмы просил прислать провизии и для конвойной команды патронов. Я доложил об этом генерал-губернатору, который и приказал сбить баррикады вокруг тюрьмы и отправить под прикрытием двух рот Таврического полка съестные припасы для тюрьмы и патроны для конвойной команды»80. С разрастанием Первой русской революции атмосфера тюрьмы совершенно изменилась: «Сотни арестованных "политических", наполнивших камеры, с утра до ночи проводили шумные демонстрации, распевали революционные песни, устраивали иллюминации из своих сожигае-мых матрасов и т. д. К своим демонстрациям они привлекали и уголовных. Вся тюрьма пришла в такое нервное возбуждение, что какие бы то ни было мысли о религии отошли на задний план и не оставалось места никакой деятельности священника. Однако это тяжелое время о. Иосифу пришлось пережить на своем посту в тюрьме»81.
Прослужив в тюрьме 15 лет, И. И. Фудель все же не смог вписаться в систему, еще и заявлявшую новые требования в условиях революции. Не согласившись на предложение тюремного инспектора организовать в коридорах тюрьмы беседы на духовно-нравственные темы с обязательным посещением, считая,
77 Цит. по: Фудель С. И. Воспоминания. С. 32.
78 Фудель И. И. О значении церковной дисциплины в народной жизни. С. 4.
79 Тихомиров Л. А. Указ. соч. Л. 17.
80 Джунковский В. Ф. Воспоминания. С. 123.
81 Джунковский В. Ф. Воспоминания. С. 123.
что принуждение в данном случае не уменьшает, а укрепляет противорелигиоз-ное настроение (притом, что более половины каторжников были осуждены за политические преступления), в 1907 г. он оставил тюрьму82. Противостояние с начальством закончилось переводом отца Иосифа на последнее место его служения — в небольшой и бедный приход на Арбат. Как писал С. И. Фудель, «живое дело отец нашел и на Арбате, но все-таки сердце свое, всю основную силу своей горячей воли он оставил в тюрьме. На арбатский приход он пришел уже надорванным от борьбы с косностью, от все усиливающегося чувства духовного одиночества и безнадежности»83. Примечательная параллель — о своих ранних поездках в Оптину пустынь отец Иосиф писал: «Да, это была миниатюрная Россия, представленная всеми ее разнородными частями. Здесь можно было наблюдать, изучать, прикоснуться к тайникам народной души»84. Но получилось так, что и Бутырская тюрьма стала для него такой же «Россией в миниатюре», правда скорее «земной», чем «небесной».
Можно заключить, что вводимые в научный оборот материалы позволяют не только реконструировать этап биографии И. И. Фуделя, но и сделать некоторые выводы о состоянии дореволюционной тюремной системы (и, в частности, Бутырской тюрьмы), положении в ней арестантов и священника. Архивные материалы и воспоминания современников существенно дополняют эту картину. Дневник отца Иосифа, содержащий многочисленные наблюдения за психологией надзирателей и заключенных разных сословий, а также его статьи дают понимание о функциях и возможностях священника в тюремной системе, раскрывают представления Фуделя о задачах тюрьмы, о миссии пастыря, представляют особый взгляд священника с юридическим образованием на меру наказания, действенность закона, справедливость следствия, условия содержания заключенных, уровень их религиозности. Отец Иосиф живо участвовал в судьбах заключенных, интересовался тенденциями развития отечественной и международной пенитенциарной системы. Он не только записывал критику в дневник, но и высказывал ее публично, предлагая конкретные меры по улучшению существующего положения, а главное — пытался преодолеть его недостатки примером собственного подвижничества.
Список литературы
Балашов Н. В., прот., Сараскина Л. И. Сергей Фудель. М., 2011. Гернет М. Н. История царской тюрьмы: в 5 т. М., 1946. Т. 1.
Головкова Л. Бутырский тюремный храм: (из истории Бутырской тюрьмы) // Московский журнал. 1993. № 2/3. С. 33-37. Детков М. Г. Исполнение наказания в дореволюционной России: организационно-правовые аспекты становления и развития системы исполнения наказания в виде лишения свободы. М., 1990. Зубанова С. Г. Социальное служение Русской Православной Церкви в XIX веке. М., 2010.
82 Фудель С. И. Воспоминания. С. 40.
83 Там же. С. 51.
84 Фудель И. И. Мое знакомство с К. Леонтьевым (письмо С. Н. Дурылину) // «Преемство от отцов». С. 448.
Зубанова С. Г., Рузанова Н. П. Русская Православная Церковь в России в XIX веке (социальный аспект деятельности). М., 2011.
«Преемство от отцов»: Константин Леонтьев и Иосиф Фудель: Переписка. Статьи. Воспоминания / сост., вступ. ст. и коммент. О. Л. Фетисенко. СПб., 2012.
Резвых Т. Н. «Я чувствовал себя как бы его внуком — через сына — через о. Иосифа...» (Отец Сергий Дурылин — исследователь творчества К. Н. Леонтьева) // Христианство и русская литература. СПб., 2012. Сб. 7. С. 257-357.
Спиридон (Кисляков Г. С.). Исповедь священника перед Церковью. М., 2018.
Фетисенко О. Л. Гептастилисты: Константин Леонтьев, его собеседники и ученики: Идеи русского консерватизма в литературно-художественных и публицистических практиках второй половины XIX — первой четверти XX века. СПб., 2012.
Фетисенко О. Л. Достоевский, "русские мальчики" и "православные немцы" ("Годы учения" Иосифа Фуделя) // Достоевский: Материалы и исследования. СПб., 2010. С. 203221.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2019. Vol. 90. P. 22-38 DOI: 10.15382/sturII201990.22-38
Nadezda Vinyukova, Graduate Student, Moscow State University, Editor of Programme Кто мы? at TV channel Россия-Культура 10-113 Kostyakova Str., Moscow 127422, Russian Federation [email protected] ORCID: 0000-0002-3030-086
Ministry at Butyrskaya Transit Prison: Experience of priest Joseph Fudel' (1892—1907)
N. Vinyukova
Abstract: This article deals with the ministry of the Russian Orthodox Church in prisons with the experience of priest Iosif Iosifovich Fudel' as an example. He served at Butyrskaya prison in 1892—1907. The study draws on both archival and published materials, i.e. legislative sources, memoirs of contemporaries, essays and diary of Father Iosif himself. The article sheds light on this period of Father Iosifs life, whose biography has not been thoroughly studied so far, and shows the role, responsibilities and capabilities of the person in the prison. It also outlines several acute issues of the penitentiary system of that time (degree of punishment, judicial faults, conditions of imprisonment, separation of families, maintenance of children, etc.) The range of the priest's activities in the prison was truly enormous. Apart from the church service, being a spiritual preceptor, regular visits to all cells, he was responsible for the school, library, infirmary, as well as dealt with the reunion of families and financial aid to exiles. Having immersed in the milieu of "deprived" ordinary people, Father Iosif, on the one hand, became convinced of the validity of Christian worldview and high standards of the ordinary farmer who was raised in this worldview. on the other hand, he saw the imperfection of the penitentiary system, in many respects inhuman and unable
to improve and revive the person. The end of the 15-year long period of his office at Butyrskaya prison fell on the time of the first Russian revolution which significantly changed the situation and types of those imprisoned as well as requirements to the priest. Fudel's ideas about the pastor's mission, non-accusatory sermon, and voluntary communication with the flock came to be discordant with opinions of the management of the prison. As a result, he was tranferred to the parish of the church of St. Nicholas in Plotniki.
Keywords: Iosif Fudel, Russian Orthodox Church, pre-revolutionary penitentiary system, prison ministry of Russian Orthodox Church, Butyrskaya prison, priest's biography.
References
Balashov N., protopriest, Saraskina L. (2011) Sergei Fudel'. Moscow (in Russian).
Gernet M. (1946) Istoriia tsarskoi tiur'my [History of the Tzarist Prison], in 5 vols. Vol. 1. Moscow (in Russian).
Golovkova L. (1993) "Butyrskii tiuremnyi khram: iz istorii Butyrskoi tiur'my" [Church of Butyrskaya Prison: From the History of Butyrskaya Prison]. Moskovskiizhurnal, 2/3, pp. 33— 37 (in Russian).
Detkov M. (1990) Ispolnenie nakazaniia v dorevoliutsionnoi Rossii: organizatsionno-pravovye aspekty stanovleniia i razvitiia sistemy ispolneniia nakazaniia v vide lisheniia svobody [Administering the Punishment in Pre-Revolutionary Russia: Organisational and Legal Aspects of the Emergence and Development of the System of Administering Punishment by Imprisonment]. Moscow (in Russian).
Fetisenko O. (ed.) (2012) «Preemstvo ot ottsov»: Konstantin Leont'ev i Iosif Fudel': Perepiska. Stat'i. Vospominaniia ["Succession from the Fathers": Konstantin Leontiev and Iosif Fudel': Correspondence. Articles. Memoirs]. St Petersburg (in Russian).
Fetisenko O. (2010) "Dostoevskii, "russkie mal'chiki" i "pravoslavnye nemtsy" ("Gody ucheniia" Iosifa Fudelia)" [Dostoevsky, "Russian Boys" and "Orthodox Germans" (Iosif Fudel's "Years of Apprenticeship")], in: Dostoevskii: Materialy i issledovaniia [Dostoevsky: Materials and Studies]. St Petersburg. Pp. 203-221 (in Russian).
Fetisenko O. (2012) Geptastilisty: Konstantin Leont'ev, ego sobesedniki i ucheniki: Idei russkogo konservatizma v literaturno-khudozhestvennykh i publitsisticheskikh praktikakh vtoroi poloviny XIX — pervoi chetvertiXXveka [Konstantin Leontiev, his Interlocutors and Students: Ideas of Russian Conservatism in Fiction and Essayistic Practices ofthe 2nd Half ofthe 19th — 1st Quarter of the 20th Centuries]. St Petersburg (in Russian).
Rezvykh T. (2012) "«Ia chuvstvoval sebia kak by ego vnukom — cherez syna — cherez o. Iosifa...» (Otets Sergii Durylin — issledovatel' tvorchestva K. N. Leont'eva)" ["I felt like his Grandson — through the Son — through Father Iosif" (Revd. Sergiy Durylin, the Explorer of Konstantin Leontiev's Literary Work]. Khristianstvo irusskaia literatura, 7, pp. 257-357 (in Russian).
Spiridon (Kisliakov G.) (2018) Ispoved' sviashchennika pered Tserkov'iu [Priest's Confession in the Face of the Church]. Moscow (in Russian).
Zubanova S. (2010) Sotsial'noe sluzhenie Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi vXXveke [Social Ministry of the Russian Orthodox Church in the 20th Century]. Moscow (in Russian).
Zubanova S., Ruzanova N. (2011) Russkaia Pravoslavnaia Tserkov' v Rossii vXIXveke (sotsial'nyi aspekt deiatel'nosti) [Russian Orthodox Church in Russia of the 19th Century (Social Aspect of Activities). Moscow (in Russian).
