CC BY
18Ипатьевский вестник. 2022. №1 (17). С. 152-164. Ipatievsky vestnik. 2022. №. 1 (17). Р. 152-164.
ПЕРСОНАЛИИ
УДК 281.3(049.3)
DOI: 10.24412/2309-5164-2022-1-152-164
«Служение священника крестное, но и воскресное»
Интервью со старейшим преподавателем КоДС протоиереем Александром Карягиным в связи с 50-летием служения в священном сане
Михаил Иванович Жигалов Костромская духовная семинария, Кострома, Россия, brfhec2@yandex.ru ОИСГО: 0000-0002-9789-5386
Аннотация. В настоящей статье представлено интервью со старейшим преподавателем Костромской духовной семинарии, заведующим кафедрой Церковной истории и церковно-практических дисциплин, кандидатом богословия протоиереем Александром Карягиным (р. 1949 г.).
В настоящем интервью отец Александр в частности рассказывает о жизни Церкви в 60-80-е годы ХХ века; обучении в Лениградских духовных школах; своем церковно-дипломатическом служении в Болгарии. Особое внимание в интервью уделено персоне митрополита Никодима (Ротова), который стал для отца Александра примером служения Церкви Христовой и Святой Руси.
Ключевые слова: интервью, Церковь, служение, церковно-дипломатическое служение, митрополит Никодим (Ротов), протоиерей Александр Карягин.
Для цитирования: Жигалов М. И. «Служение священника крестное, но и воскресное». Интервью со старейшим преподавателем КоДС протоиереем Александром Карягиным в связи с 50-летием служения в священном сане // Ипатьевский вестник. 2022. № 1. С. 152-164. https:// doi.org/10.24412/2309-5164-2022-1-152-164
PERSONNEL
«The priest's ministry is on the cross,
but also on sunday»
Interview with the oldest teacher of the KoTS, Archpriest Alexander Karyagin, in connection with the 50th anniversary of his service in holy orders
© Костромская духовная семинария, 2022.
152
Mikhail I. Zhigalov, Kostroma theological seminary, Kostroma, Russia, brfhec2@yandex.ru ORCID: 0000-0002-9789-5386
Abstract. This article presents an interview with the oldest teacher of the Kostroma Theological Seminary, head of the Department of Church History and Church-practical Disciplines, Candidate of theology Archpriest Alexander Karyagin (b. 1949).
In this interview, Father Alexander, in particular, talks about the life of the Church in the 60-80s of the twentieth century; study at Leningrad theological schools; his church and diplomatic service in Bulgaria. Special attention in the interview is paid to the person of Metropolitan Nikodim (Rotov), who became for Father Alexander an example of service to the Church of Christ and Holy Russia.
Keywords: interview, Church, ministry, church-diplomatic ministry, Metropolitan Nikodim (Rotov), Archpriest Alexander Karyagin
For citation: Zhigalov M. I. «The priest's ministry is on the cross, but also on Sunday». Interview with the oldest teacher of the KoTS, Archpriest Alexander Karyagin, in connection with the 50th anniversary of his service in holy orders // Ipatievsky vestnik. 2022. № . 1. P. 152-164 (In Russian). https://doi.org/10.24412/2309-5164-2022-1-152-164
Дорогой отец Александр, редакция журнала «Ипатьевский вестник» поздравляет Вас со знаменательным юбилеем — 50-летием служения в священном сане.
В связи с этим событием Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом на праздник Рождества Христова Вы были награждены Орденом преподобного Серафима Саровского II степени.
Многая лета!
Благодарю Вас за добрые слова! И сердечно благодарю Святейшего Патриарха за высокую оценку моих скромных трудов как священнослужителя и преподавателя семинарии!
Вы уже 50 лет в священном сане служите у престола Божия. Исходя из своего опыта, скажите, что для Вас является центром священнического служения?
Несомненно, Божественная Литургия! Прежде всего! Для меня это жизнь. Я очень люблю Литургию. Когда пропускаю хоть одно богослужение, мне от этого становится больно, ничего не могу с этим сделать. Постоянно совершать Божественную Литургию — это не привычка, это образ жизни. Известный священник и богослов ХХ века архиман-
Фото 1. Протоиерей Александр Карягин, 2021 г.
дрит Киприан (Керн) называет это чувством евхаристичности: «Священство есть по преимуществу литургия, Евхаристия, мистическое единство со Христом в таинстве Тела и Крови. Единство и самого пастыря, и его пасомых. Духовная жизнь иерея должна протекать прежде всего и главнее всего в этом евхаристическом освящении жизни, себя и людей. Евхаристичность Церкви должна больше всего охватывать священника».
Что вы можете рассказать о себе?
Какой была Ваша дорога к храму?
Я родился в 1949 году в г. Новосибирске в православной семье. У меня есть еще брат и сестра. Родители старались нас воспитывать так, чтобы мы выросли православными людьми. Конечно, мы с детства ходили молиться в храм, но что крайне важно, молитва звучала и дома. Особенно моим религиозным воспитанием занималась моя тетя, монахиня Зинаида. Тогда в городе было всего два храма. Первый, в центре — Вознесенский кафедральный собор. Чтобы попасть в церковь, нужно было ехать через весь город. Второй храм находился фактически в пригороде, в поселке Новолуговое, и добираться до него можно было только электричкой, которая ходила по расписанию, что не совпадало с временем начала богослужения. Поэтому все старались попасть в городской храм, где и в будние и в воскресные дни всегда было много народа. Но людей это не смущало, и люди шли в свой храм, который очень любили, чтобы помолиться Богу. Там был настоятелем протоиерей Александр Смолкин, участник Великой Отечественной войны. Он был сыном священника, расстрелянного в 1938 году, в последствии реабилитированного. Замечательный священник, он же был моим первым духовником.
Какова была жизнь верующего ребенка в те годы?
Как относились к этому, например, в школе?
В те времена было конечно непросто. С другой стороны, наше детское общество, если можно так сказать, было многолико. Когда я учился в школе, со мной учились и дети протестантов (баптистов, евангелистов). Их родители были поволжскими немцами, которых сослали, когда началась война, а дети уже родились там. Некоторые мои одноклассники были и иудеи, и мусульмане, родителей которых в 1944 году сослали кого в Сибирь, кого в Казахстан. Мы дружили между собой, ходили друг к другу на праздники и т.д.
Конечно, на нас оказывали прессинг, давили, поскольку мы были из религиозных семей. Когда всех принимали в пионеры, мне говорили: «Ты не достоин!» А я как-то думал: вот хорошо, мы оденем пионерский галстук и будем ходить вместе с ним в церковь. Так и не приняли. А дальше комсомол, но и туда тоже не брали, т.к. я пионером не был. Поэтому многие из нас в комсомол не вступали.
Дружили мы вчетвером: я, Алексей Взводин, Геннадий Хазев и Александр Малышенко. Все выросли и стали хорошими людьми.
Был такой интересный случай. Я своих друзей взял с собой в храм на Пасху. Но не тут-то было. Нас вычислили и стали спрашивать: кто мы и откуда? Это были милиционеры, которые тут же проверили, что есть такие, живут там-то
и там-то, что мы не соврали. Потом информацию передали в школу и классной учительнице сказали, чтобы она проработала нас. И вот это интересный момент был. Учительница вызвала меня и моих троих товарищей. Учительница на меня первого показывает, а остальным говорит: ждите меня в коридоре. В классе она подходит ко мне и говорит: «Я буду стучать кулаком по столу и буду кричать, но ты спокойно к этому отнесись». Я в начале не понял, о чем речь, а потом она смотрит, чтобы там было слышно, что она прорабатывает меня, что кулаком по столу стучит. Я голову опустил, смотрю на ее туфли, а на них два красных восковых пятнышка. Я засмеялся, она посмотрела на меня и спрашивает: а что ты смеешься, а я на туфли показываю и говорю: у вас там две капли от восковых красных свечей на туфлях (свечи ставила и видимо капнула). Учительница говорит: «Ну, спасибо, что сказал. А может я свечку ставила, в храме же службы идут». Вот и так бывало.
Как произошло Ваше знакомство с алтарем?
Были ли Вы пономарем?
Когда я учился в школе, мне не давали помогать в алтаре. Просто большие были бы неприятности у духовенства нашего. После школы я учился в среднетехническом училище. Помню, когда мне было 14 лет, ко мне в церкви подошел диакон и пригласил пройти в алтарь. В алтарь я входил со страхом и огромным волнением. Подвели к Владыке, который меня благословил. Это был архиепископ Кассиан (Ярославский), назначенный на Новосибирскую кафедру. Он был всего год у нас и потом его перевели на Костромскую кафедру. За один год он много сделал для сибиряков. Народ очень любил его, и как старца уважали и очень жалели, когда он уезжал из Новосибирска. Народ плакал, когда пришли на вокзал, чтобы проводить Владыку, даже милиция была, чтобы сдерживать народ. Потом я где-то четыре года иподиаконствовал у архиепископа Павла (Голышева), пока не окончил училище. Даже успел поработать три месяца на заводе, но и тогда каждую свободную минуту приходил в церковь.
Наверное, именно в то время у Вас и возникло желание стать священником?
Можно сказать и так. Еще будучи подростком поставил себе целью служить Богу и Церкви всю свою жизнь. Поэтому цель — стать священником — сформировалась сама собой. Благословил меня учиться в семинарии владыка Павел. Помню, как он мне говорил: «Спокойным будь и веди себя мудро или вообще никогда не дадут разрешение». Все дело в том, что процесс поступления в се-
Фото 2. Протоиерей Александр Карягин, 1987 г.
минарию в то время жестко контролировался соответствующими государственными органами. Из нашего набора человек пять не взяли на учебу. Конечно, если бы мы в другие учебные заведения поступали, то проблем не было бы, а в семинарию — старались отсеивать. Поэтому ребята некоторые скрывали, что не особо такой продвинутый, чтобы поступить в семинарию. Я сдал вступительные экзамены. Мы сдавали молитвы, тропари, а также читали тропарь своему святому, чтобы определить воцерковленность, что не случайный человек поступает в семинарию. Потом мы писали сочинение на церковную тему. А также сдавали при поступлении пение и чтение на церковно-славянском языке.
Расскажите подробнее о своих студенческих годах, о своих преподавателях.
Я поступил на первый курс Ленинградской духовной семинарии в 1967 году, но проучился только полный первый курс, т.к. со второго курса меня призвали на военную службу. Это произошло в декабре 1968 года. В 1970 году демобилизовался, вернулся в семинарию и продолжил свое обучение. Моими однокурсниками были такие видные иерархи нашей Церкви, как митрополит Новгородский и Старорусский Лев (Церпицкий) и архиепископ Нижегородский и Арзамасский Евгений (Ждан) (+2002), которому принадлежит значимая роль в истории второго обретения мощей преподобного Серафима Саровского.
Отдельная страница учебной жизни — это иподиаконство у митрополита Никодима (Ротова). Будущий Патриарх Кирилл был старшим иподиаконом. Вторым иподиаконом был Игорь Толстихин, впоследствии архимандрит Климент (+1996). Я иподиаконствовал где-то год с небольшим, потому что я ушел на военную службу. А потом, когда демобилизовался и вернулся в семинарию, будущий Патриарх был уже иеромонахом и преподавателем.
Вообще на разных курсах у нас были интересные педагоги. Это был очень сильный преподавательский состав: митрополит Никодим (Ротов) и иеромонах Кирилл (Гундяев) преподавали нам догматическое богословие; исторические предметы вел профессор протоиерей Иоанн Белевцев; профессор-протоиерей Николай Гундяев преподавал патрологию; запомнился протоиерей Василий Стойков, который преподавал нам гомилетику. Запомнились такие церковные ученые, как Николай Дмитриевич Успенский, Виктор Александрович Некрасов, Дмитрий Дмитриевич Вознесенский, Игорь Цезаревич Миронович и др.
Особенностью нашего обучения являлся тот факт, что в качестве основной литературы у нас были печатные машинописные конспекты. Книги, энциклопедии, на иностранных языках были книги, но в основном дореволюционные, т.к. издательская деятельность Церкви в те годы была сильно ограничена государством.
К нам приезжали иностранные богословы, которые у нас, в Ленинградской духовной академии писали научные работы. Помню, у нас работал один француз и он как-то спросил в библиотеке академии произведения Ф. М. Достоевского, о которых библиотекарь даже не слышала. Хотя она была образован-
ной женщиной, окончила отделение классических языков ЛГУ и преподавала у нас латинский и греческий языки. Она рассказывала, что покраснела даже, т.к. окончив университет, не знала этого, ей было очень неудобно перед ним. Вот интересно, насколько глубоко изучали иностранцы русскую классическую литературу!
Когда учились в семинарии, мы не чувствовали какого-либо нажима. Когда же мы закончили семинарию, то к нам пришел Уполномоченный Совета по делам религий по Ленинградской области Жаринов Григорий Семенович и в своем напутственном слове отметил, что мы — люди «отмирающей профессии»! И такое тоже было.
Вы помните свои первые службы?
Сейчас через 50 лет, как Вы оцениваете свой пастырский путь?
После вступления в брак, еще будучи студентом семинарии, я был рукоположен 21 сентября 1971 года в сан диакона в праздник Рождества Пресвятой Богородицы в храме святого апостола Филиппа в Великом Новгороде, а 23 января 1972 года рукоположен в сан иерея в Свято-Никольском храме города Ленинграда, митрополитом Никодимом (Ротовым).
Начало своего служения в Церкви вспоминаю как благодатное время. Первую седмицу я служил в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры г. Ленинграда. Первая Литургия. То духовное состояние, которое я испытал, ту духовную радость невозможно передать словами.
После окончания семинарии в 1972 году я приехал в Кострому. Здесь я вновь встретился с архиепископом Кассианом (Ярославским), который когда-то благословил меня в Новосибирске. Мы с ним сидели, общались и вспоминали те годы. Я был тогда молодой совсем, и он меня назначил на служение в Воскресенский кафедральный собор. И это служение длилось многие десятилетия.
Сегодня я уже пожилой человек. Жизнь дана всем, а старость не каждому. Это тоже большая милость Божия, и, наверное, что-то еще нужно успеть сделать, а что, пока не знаю.
Беда еще в том, что многие воспринимают священническое служение как профессию, как работу, которую можно будет сменить. Дело в том, что действительно раньше люди чаще шли в семинарию уже осознанно, избирая священство не как профессию, а как служение.
Священник должен всегда развиваться. Уже когда я был протоиереем, владыка благословил меня учиться дальше. Я продолжил учебу в Ленинградской духовной академии. В 1989 году я защитил диссертацию на соискание степени кандидата богословия на тему «Оптина пустынь, ее значение в деле духовно нравственного просвещения».
В чем секрет семейного счастья священника?
Как Вы выбирали себе супругу?
Когда я поступал в семинарию, еще не имелось регентского отделения, где в основном учатся православные девушки на руководителей церковных хоров.
Только потом, когда владыка Кирилл, нынешний Патриарх Московский и всея Руси, когда стал ректором, организовал регентское отделение, очень мудро поступил. На регентское отделение стали поступать девушки. Кстати, мужчины с музыкальным образованием и окончившие регентское отделение, могли рукополагаться в сан священника.
У меня же не было возможности познакомиться с девушкой, потому что, повторюсь, когда я заканчивал, еще не было регентского. Но я познакомился с девушкой, которая приезжала к родственнику в семинарию. Она из православной семьи. Это очень важное условие: надо стараться девушек из церковной среды брать, т.к. жена священника — это тоже очень важное и ответственное церковное служение. Матушка — поддержка и опора, матушка является хранительницей семейного очага, она должна и детей воспитывать в вере. Ведь у священника практически времени и не бывает.
Помню, был случай, когда я уже здесь, в Костроме, служил, вдруг в четыре часа утра раздается звонок в дверь, я подхожу и спрашиваю: кто там? Отвечают: «Это Миша». Я его по голосу узнал, открываю, спрашиваю: «Что случилось, Миша?» Он говорит, что нужно бабушку причастить, она в плохом состоянии. У меня было все необходимое, я снял с аналоя у себя Дары. Мы приехали, бабушку причастил, успели.
Практически все 50 лет служения Вы отдали Костромской епархии, уехав отсюда лишь однажды на высокое церковное послушание. Расскажите об этом периоде Вашей жизни.
В 1997 году в Кострому приезжал Митрополит Кирилл, сегодня Патриарх Московский и всея Руси. Тогда он был Председателем Отдела внешних церковных сношений, и у нас был разговор с владыкой. Митрополит Кирилл мне предложил церковно-дипломатическое служение. 25 декабря 1997 года Священный Синод Русской Православной Церкви утвердил мое назначение, и я поехал в Болгарию. Так я оказался в качестве представителя Русской Православной Церкви при Патриархе Болгарском и соответственно стал настоятелем храма Подворья Русской Православной Церкви в Софии.
Это было очень интересное время. Правда, были трудности, поскольку в то время в Болгарской Православной Церкви произошел раскол, но народ болгарский в общем-то не принял этот раскол и остался верен Святейшему Патриарху Болгарскому Максиму. Но часть храмов раскольники забрали себе, вот в таких условиях мы там служили и всемерно поддерживали Болгарскую Православную Церковь.
За время моего послушания в Болгарии было сделано немало. При Подворье создали библиотеку духовной литературы. К завершению времени моего служения в ней насчитывалась где-то одна тысяча томов. В нашу библиотеку обращались студенты двух вузов, где я читал лекции по Истории Русской Православной Церкви. Это богословский факультет Софийского университета им. Климента Охридского и Софийская духовная семинария. При Подворье организовали детскую воскресную школу, детский церковный хор и студию изобразительного искусства.
За вклад в развитие межцерковных отношений отмечен наградами Русской и Болгарской Православных Церквей. Например, Болгарская Православная Церковь наградила меня орденом Климента Охридского I степени.
По окончании послушания представителя Русской Православной Церкви в Болгарии мне было присвоено звание почетного гражданина г. Старо-Загора, решением народных депутатов Областного Старо-Загорского народного собрания.
После загранкомандировки я вернулся в Кострому. Помню, говорили мне в Отделе внешних церковных сношений: «Отец Александр, столько лет служить в одной епархии — это что-то невероятное». А я ответил: «Где Господь поставил служить, там и служу, и не было такого желания бегать из одной епархии в другую».
Кто были прихожане Вашего храма в Болгарии?
В основном к нам в храм ходили русские люди, которые проживали в Болгарии. Также было несколько православных африканцев, у которых были православные жены-болгарки, видимо они учились в свое время в Болгарии и остались жить, румыны приходили, хотя у румын свое было представительство, но приходили к нам. Приходили в то же время молдаване и белорусы и другие из стран бывшего Советского Союза. Единственное, уже тогда дистанцировалась украинцы. Даже когда был день памяти по случаю аварии на Чернобыльской АЭС, мы совершали поминание погибших на Чернобыльской АЭС и молились о здравии тех, кто ликвидировал последствия этой аварии, то из Украинского посольства не приходили к нам.
Мы много общались с украинцами, но они в наш русский храм старались уже не заходить, так как в то время начались осложнения отношений. Хотя между нами были отношения дружеские, но они сами побаивались, что если придут в русский храм и их увидят, то посчитают, что они не патриотичны по отношению к Украине, и их просто отзовут с дипломатической работы. Конечно, к нам приходило в основном много болгар.
У нас в храме находится крипта старца архиепископа Серафима (Соболева), который сегодня прославлен в лике святых. Он, между прочим, в свое время, будучи иеромонахом, был инспектором и преподавателем Костромской духовной семинарии. К нему в крипту приходили люди, и приходили не только православные, и католики, и мусульмане приходили, которые обращались к нему за помощью. Рядом с мощами стоит ящичек, где написано: «Для писем». Так написано, потому что, когда старец Серафим умирал, он тогда был управляющим приходами Русской Православной Церкви, люди спрашивали: «Как же мы, Владыка Серафим, будем без вас?» Он им говорит: «Пишите мне письма». И вот рядом стоит ящичек, и туда люди опускают письма. Как-то пришла корреспондент болгарского радио и спрашивает меня: «Вы не скажете, о чем люди обращаются в своих письмах к Архиепископу Серафиму?» Я и говорю: «У всех свои проблемы, у всех свои болезни, мало ли какие просьбы, каждый по-своему, кто-то с благодарностью, кто-то с просьбой, по-разному». А корреспондент еще спрашивает: «А вы не могли бы сказать, что там пишут?» Я говорю: «Мы чужие
письма не читаем, это не нам письмо адресовано». Мы не вскрывали письма, то, что было к архиепископу Серафиму так и оставалось. Потом, конечно, когда писем много накапливалось, то вот все и сжигалось. А писали люди, проживающие не только в Болгарии, но и из других стран. И архиепископ Серафим очень много помогал. Я собирал материалы и свидетельства о нем для специальной комиссии по канонизации.
На каком языке Вы служили в Болгарии?
Службы мы вели в Болгарии на славянском и на болгарском языках, поскольку священники были болгары, они мне сослужили. Они и на русском языке тоже служили, иногда они меня спрашивали: «Вот прочитаем Апостол на болгарском языке, а Евангелие на славянском». Вот такие моменты были: на Пасху болгарский священник мог сказать: «Давай я буду на болгарском, а ты будешь на славянском». Он же носитель своего болгарского языка и он всегда читал на болгарском языке, а я читал на славянском языке. Протоиерей Николай Нешков читал на английском языке, т.к. он закончил специальную школу и прекрасно знал английский язык. На Пасху принято на разных языках читать: на латинском, на греческом, поэтому я читал на славянском и на латинском языках.
Какие виды деятельности входили в Ваши обязанности как настоятеля Подворья?
Помимо богослужебной деятельности моя первая функция была представительская. У нас были тесные отношения с архиереями Болгарской Православной Церкви, приходилось бывать в разных епархиях. Мы участвовали в научно-богословских конференциях. Переиздали на болгарском языке «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» и книгу митрополита Кирилла «Вызовы современной цивилизации: Как отвечает на них Православная Церковь?»
Затем я помогал в городе Старо-Загоры, ходил в местную тюрьму, привозил туда много богословской святоотеческой литературы на русском языке, т. к. в тюрьме находились и граждане России, которые не в совершенстве знали болгарский язык, но хотели читать. Потом я посещал и центральный затвор (тюрьму) в Софии, там было два или три
Фото 3. Обложка книги митрополита Кирилла (Гундяева) «Вызовы современной цивилизации: Как отвечает на них Православная Церковь?», изданная на болгарском языке.
иностранных отряда, в которых находились и русские люди, и украинцы, и белорусы, и я, конечно, их окормлял. Приходилось бывать и в камере смертников, где находились наши русские, они просили русского священника, и я приходил и беседовал с ними, некоторых исповедовал и причащал.
В Вашей жизни большую роль сыграл митрополит Никодим (Ротов). Что Вы можете сказать о митрополите Никодиме, кем он был для Вас и для православных людей своего времени?
Главным духовным авторитетом для меня лично и моей семьи всегда был и остается митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов).
Вся жизнь митрополита Никодима с детских лет была связана с Церковью. Еще будучи студентом Рязанского педагогического института он в семнадцатилетнем возрасте принимает монашество. Вся его жизнь проходила в окорм-лении православных христиан. Став епископом, а впоследствии — митрополитом, он свое святительское служение засвидетельствовал прежде всего своими делами, верой, смирением, терпением, защитой, твердым и мужественным стоянием за истину православной веры в те поистине трудные времена государственного атеизма, которые Бог определил ему для святительского служения.
Православная Церковь в нашей стране подверглась тогда испытаниям, но владыка Никодим стремился в меру своих сил сохранить чистоту веры в народе. Мы видели это в его трудах, в выступлениях на международных форумах и конференциях, в которых он участвовал, в его официальной переписке с Предстоятелями и архиереями Поместных Церквей.
Нужно сказать, что митрополит Никодим — это человек Церкви. Будучи митрополитом Ленинградским, он внимательно, с отеческой любовью и заботой относился к студентам и воспитанникам Ленинградской духовной академии и семинарии. Он часто приходил в аудитории во время лекций, слушал ответы учащихся, задавал вопросы и сам отвечал на вопросы. Студенты любили своего митрополита, он всегда был в гуще всей жизни и событий наших духовных школ.
Образ митрополита Никодима врезался в мою память, я осознал, что в митрополите Никодиме Господь даровал мне счастье видеть живой пример служения Церкви Христовой и Святой Руси.
Учеников же владыки Никодима — огромное число. Среди них — архиереи, священники, монахи, простые миряне как в Русской Православной Церкви, так и в иных Поместных Православных Церквах. Руки митрополита Никодима возлежали на главах многих ставленников в епископское достоинство, священство или диаконство. Все они с большой теплотой и любовью и поныне вспоминают почившего святителя, ощущают свою причастность к великой личности владыки Никодима, ибо испытали на себе его благотворное влияние. Учеников и последователей святителя иногда называют «никодимовцами». Они с духовным смирением принимают это достойное «имя».
Хорошо известно, как богоборческая безбожная власть пыталась уничтожить Церковь Христову, закрывать все ее духовные учебные заведения.
Фото 4. Митрополит Никодим (Ротов) и священник Александр Карягин, 1972 г.
Но по милости Божией ей это сделать не удалось. Благодаря огромным усилиям приснопамятного митрополита Никодима (Ротова), его неустанному попечению духовные школы были сохранены. С особой теплотой я всегда вспоминаю свои студенческие годы в дорогой моему сердцу академии. Отрадно отметить, что Санкт-Петербургская духовная академия занимает свое высокое место в духовном образовании России.
Усилиями Владыки Никодима многое было сделано для Церкви. Владыка в эти трудные времена мужественно отстаивал интересы Церкви, самоотверженно защищал от попыток властей разрушить или уничтожить Церковь, от унижения и оскорбления духовенства и верующих.
Мой младший внук Никита в шестом классе написал краткий стих, посвященный митрополиту Никодиму, привожу его на память:
Святитель отче Никодим Христову Церковь защитил, Нас в Правой вере утвердил, Умы младые просвещал, Народу Божью помогал. Защита нам твоя нужна. Моли Христа о нас всегда.
В этих простых и добрых словах выражена искренняя чистая любовь к владыке Никодиму, которого мой внук видел только на фотографии и знает о владыке с моих слов.
Отец Александр, Вы являетесь Заведующим Кафедрой Церковной истории и Церковно-практических дисциплин в Костромской духовной семинарии. Как Вы передаете свой опыт новому поколению?
Я начинал свое священническое служение в советский период, в чем-то, может быть, сложный. Сейчас в нашей стране такая свобода, о которой в то время мы даже не мечтали. Но в месте с этим я помню, о чем мы говорили с батюшками: как сказать хорошую проповедь так, чтобы донести ту или иную истину до своих прихожан и в то же время чтобы тебя после службы никуда не вызвали и не устроили разнос. Хотя и трудное было время, но мы не были пассивными, мы ставили перед собой задачи, которые старались решать.
Постоянно говорю нашим семинаристам, что всегда нужно помнить о том, что ты священник. Ты должен понимать, что ты делаешь и зачем. Священник должен быть прост, ясен и понятен. Если священник принимает благодать, он должен стараться ей соответствовать: в храме, на улице, дома, в гостях.
Мне всегда нравилось со старым духовенством общаться. До сих пор вспоминаю дни, когда я подростком бывал в гостях в семьях батюшек. Это для меня всегда было примером для подражания. Я видел, как они достойно, даже за обедом себя вели. Всегда помни, кто ты есть, ты священник. Понимай, что ты из себя представляешь на самом деле и не считай себя подвижником ни в коем случае.
Многие выпускники Костромской духовной семинарии выбирают путь священства. Какими должны быть современные пастыри с Вашей точки зрения?
Быть священником не просто, так как необходимо достойно нести свой крест. Но каждый день служения в священном сане приносит много радости. Соглашусь с мнением известного проповедника современности, протоиерея Артемия Владимирова о том, что служение священника «крестное, но и воскресное».
Пастырь должен быть человеком, который полностью отдает себя Христу и Церкви. Он должен жить этой любовью ко Христу. И должен быть жертвой.
