CC BY
768
УДК 342.62
СЛОЖНЫЕ ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ ДЕТОУБИЙСТВА
© Кузнецов В. И., 2013
Рассматриваются проблемы квалификации действий матери, убивающей своего новорожденного ребенка, при условии недостижения ею возраста уголовной ответственности за это преступление; при соучастии с другими субъектами; вопросы соотношения составов преступлений, предусмотренных ст. 105 и 106 Уголовного кодекса РФ.
Ключевые слова: новорожденный ребенок; субъект преступления; биологическая мать; конкуренция составов преступлений; соучастие; возраст уголовной ответственности.
Ответственность за детоубийство, или убийство матерью своего новорожденного ребенка, предусмотрена в действующем Уголовном кодексе РФ в ст. 106, максимум санкции которой равен 5 годам лишения свободы, поэтому состав детоубийства безусловно является привилегированным по отношению к ст. 105. При квалификации подобных деяний возникает несколько сложных проблем, происходящих из-за просчетов законодателя и сложности самого правового материала. К числу их нужно отнести: момент, с которого человеческая жизнь охраняется уголовным правом; правовая оценка убийства ребенка матерью в возрасте 14—16 лет; соотношение составов ст. 106 и ч. 2 ст. 105; разграничение покушения на детоубийство и оставления в опасности; квалификация убийства младенца матерью и соучастниками; оценка убийства матерью двух или более новорожденных детей.
В теории советского, а затем и российского уголовного права вопрос о моменте начала жизни решался неоднозначно. По мнению А. А. Пионтковского и С. В. Бородина, к детоубийству относятся и случаи причинения смерти рождающемуся младенцу еще до момента начала его дыхания (например, удары в голову в процессе его появления на свет) [1]. Такого же мнения придерживаются С. Проценко и Д. Берсей, предлагающие даже считать убийством умерщвление плода в утробе матери [2]. С этим вряд ли можно согласиться: в настоящий момент, исходя из ст. 53 ФЗ РФ от 21 ноября 2011 г. «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации» [3] моментом рождения ребенка является
момент отделения плода от организма матери посредством родов. Видимо, к этому времени в подавляющем большинстве случаев новорожденный уже начинает дышать. Так, в 2012 г. в с. Шереметьево Татарской республики 27-летняя Е. Венкова родила девочку, которая стала шестым по счету ее ребенком. Поскольку роженицу к этому времени оставил ее муж, а средств на воспитание всех детей у нее не было, она решила избавиться от новорожденной. Практически сразу же после окончания родов, когда ребенок уже безусловно дышал, Венкова выбросила дочку из окна больницы, расположенного на шестом этаже, в результате чего новорожденная мгновенно погибла [4].
С медицинской точки зрения, плод — это «человеческий зародыш с девятой недели внутриутробного развития до момента рождения» [5].
В современной медицине роды рассматривают как многозвеньевой процесс, продолжающийся от нескольких часов до одних суток, в зависимости от первичности или повторности родов. Р. Д. Шарапов предлагает сделать акцент на двух последних периодах родов: изгнание плода (продолжительность 1—2 часа) и последовый период (продолжительность до 30 минут) [6]. Второй из них начинается после полного рождения плода, т. е. выхода его наружу и заканчивается изгнанием последа (плаценты, плодных оболочек и пуповины) из половых путей роженицы. Но этот автор предлагает считать рождением ребенка все-таки не последовый период, а гораздо более ранний — наступление первых родовых схваток у беременной женщины. Мы не
можем согласиться с таким подходом. Только по завершении изгнания плода новорожденный начинает проявлять жизненно важные обменные функции, свойственные самостоятельному человеческому организму (легочное дыхание, сопровождаемое первым вдохом или криком, а при закупорке дыхательных путей родовой слизью — сердцебиение и иные признаки, указанные в Инструкции Минздрава РФ от 4 декабря 1992 г. «Об определении живорождения, мертворождения, перинатального периода»). До этого же он питается за счет организма матери, но вовсе не самостоятельно. В ч. 1 ст. 53 ФЗ РФ «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации» от 21 ноября 2011 г. установлено, что моментом рождения ребенка является момент отделения плода от организма матери посредством родов (т. е., на наш взгляд, именно последовый период, а не начало родовых схваток, как полагает Р. Д. Шарапов). Если посягательство на плод произошло ранее указанного момента, содеянное может квалифицироваться по ст. 123, ст. 118 либо ч. 1 ст. 111 УК РФ в случае его совершения посторонним лицом [7], а при посягательстве самой матерью — нейтральным для уголовного права, хотя и морально осуждаемым деянием.
Вряд ли можно согласиться с предложением Д. С. Князева и других авторов [8] исключить из диспозиции ст. 106 формулировку «во время родов», поскольку начало уголовно-правовой охраны жизни человека падает как раз на этот период.
Н. С. Таганцев предлагал считать убийством все случаи, когда лишают жизни живого ребенка, появившегося на свет в результате естественного или искусственного прерывания беременности, независимо от срока беременности и независимо от жизнеспособности этого ребенка. Т. А. Плаксина считает, что лишение жизни ребенка, оказавшегося вне утробы матери в результате преждевременных родов, бесспорно, образует убийство, так как в этих случаях плод уже приспособлен к внеутробной жизни. Плоды же, родившиеся до истечения 28 недель беременности, при самопроизвольном аборте обычно погибают. Однако если в результате такого аборта на свет появится плод с признаками жизни, то прекращение этой жизни путем действия либо бездействия следует расценивать как убийство. Этой же концепции придерживается А. Н. Попов [9].
По мнению многих исследователей, период сразу же после родов — это первые сутки с момента рождения ребенка. Так, А. Н. Красиков пишет о том, что в судебной медицине, когда речь идет об убийстве матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов, акцентируется внимание на понятии новорожденности, которое определяется сроком в одни сутки. Поэтому он предлагает сделать вывод, что в особо тяжелом состоянии женщина пребывает только во время родов или сразу же после родов в течение суток с момента появления на свет новорожденного [10]. Этой же позиции придерживаются
Э. Ф. Побегайло и Т. В. Кондрашова [11]. По мнению О. Погодина и А. Тайбакова, понятие «сразу же после родов» имеет четкое медицинское определение — это краткий промежуток времени после рождения ребенка и до выделения плаценты (детского места) [12]. С этим согласиться нельзя, так как выделение плаценты относится к периоду родов. На взгляд А. Н. Попова, правы те авторы, которые называют конкретный срок или возраст потерпевшего, при котором убийство ребенка может быть квалифицировано по ст. 106 УК РФ. Срок этот не может превышать более одного месяца. Если быть совсем точным, то этот срок не может превышать 28 суток, потому что в педиатрии только в этот период ребенок признается новорожденным. Таким образом, новорожденный — это ребенок в возрасте от момента рождения до 28 дней жизни. За 28 дней ребенок полностью адаптируется к обычной жизни [13]. Мы поддерживаем мнение Р. Д. Шарапова о том, что период после родов в составе детоубийства можно бы ограничить не одними сутками, как сейчас, а сократить его до 6—8 часов, поскольку далее в большинстве случаев женщина успокаивается от стресса и мало чем отличается от обычного субъекта преступления [14].
Проблема квалификации содеянного матерью, которая находится в возрасте 14—16 лет, исключительно сложна и по сей день не разработана в теории российского уголовного права. В большинстве учебников она вообще не упоминается [15], а в некоторых специальных работах констатируется ее сложность, но не более того [16]. Нужно сказать, что она порождена непродуманными новациями российского законодателя, который в новом УК РФ 1996 г.
почему-то повысил возраст ответственности по ст. 106, 107 и 108 с 14 до 16 лет. Это обернулось, вопреки оптимистическому мнению М. Феоктистова и И. Бочарова [17], громадными проблемами в квалификации убийств.
Законодатель, дифференцировав возраст, с которого наступает ответственность за убийство, тем самым блокировал действие специальных норм по отношению к убийцам, достигшим 14-летнего, но не достигшим 16-летнего возраста. Поэтому он считает (пусть и несправедливо с социальной точки зрения), что 14-летней детоубийце должно грозить лишение свободы от шести до десяти лет, а 16-летней — лишь до пяти лет. К сожалению, данный вопрос в специальной литературе оставлен без внимания. Можно только отметить суждение С. Ф. Милюкова: «Скажем, если законодатель по каким-либо причинам вновь откажется от специальной регламентации ответственности за детоубийство (как это было в УК 1960 г.), это не будет означать, что таковое преступление перестало быть преступлением вовсе, а лишь расширит поле действия общей нормы до прежних размеров. Между тем основания для такого решения (если не кардинального, то хотя бы частичного) имеются» [18].
Е. Карасова и А. Н. Красиков предлагают в данной ситуации применить положение теории о конкуренции общего и специального состава: так как специальный состав (ст. 106 УК РФ) имеет приоритет, а поскольку его субъект отсутствует, то состава преступления нет вообще и мать-убийцу надо освобождать от уголовной ответственности [19]. Такая трактовка поверхностна, несправедлива и противоречит положениям теории квалификации преступлений. Еще в советский период виднейшими отечественными криминалистами В. Н. Кудрявцевым и Б. А. Куриновым было написано, что конкуренция норм (составов преступлений) — это случаи, когда в содеянном одновременно устанавливаются признаки двух или более составов преступлений, и концепция это никем не оспаривалась. Сейчас ее разделяют, с небольшими нюансами, подавляющее большинство российских криминалистов — Н. Ф. Кузнецова, А. В. Наумов, Е. И. Благов, В. А. Никонов, С. А. Иванов, Л. В. Иногамова-Хегай [20]. Исходя из этого, мы считаем, что в описанной ситуации конкуренция составов вообще не
просматривается — потому что в содеянном матерью нет признаков двух составов преступлений (состав ст. 106 отсутствует за неимением надлежащего субъекта). Таким образом, мы имеем дело вовсе не с конкуренцией составов, а с банальной ситуацией, когда при отсутствии конкретного состава преступления юрист должен «примерить», нет ли в содеянном состава иного посягательства. И он легко находится — это ст. 105 УК РФ, поскольку женщина в стрессовой ситуации все равно является вменяемой (как максимум, ее психологический статус подпадает под состояние уменьшенной вменяемости, упомянутое в ст. 22 УК РФ, но не исключает вменяемость в отношении убийства вообще). Здесь возникает еще один сложный вопрос: применять ли п. «в» ч. 2 ст. 105 или ч. 1 той же статьи? Мы не разделяем мнение Е. Б. Кургузкиной [21] и склоняемся в пользу второго решения, так как психологическое состояние матери в чем-то близко к физиологическому аффекту, каковой имеет приоритет перед объективными признаками содеянного (например, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. по делам об убийствах [22] состоянию аффекта отдается приоритет перед множественностью ранений). Здесь возможна аналогия разъяснения Пленума по отношению к сходным ситуациям — но, разумеется, не аналогия закона. В теории уголовного права в последнее время не отрицается возможность аналогии при применении иных нормативных актов, нежели уголовный закон [23]. Такой квалификацией можно хоть в какой-то степени нейтрализовать явно несправедливое положение нового УК, зачем-то поднявшего возраст ответственности по ст. 106 с 14 до 16 лет. Получается ведь парадокс: если бы девушка была старше по возрасту, содеянное ею получило бы весьма мягкую правовую оценку. Нет сомнений, что возраст субъекта в ст. 106—108 УК РФ надо возвращать к уровню 14 лет, но пока паллиативной мерой была бы предлагаемая нами квалификация содеянного молодой матерью.
Сложен также вопрос о соотношении состава ст. 106 и ч. 2 ст. 105 УК РФ. При этом нельзя согласиться с Н. Г. Кадниковым и Э. В. Кабурнеевым в том, что квалификация по ст. 106, согласно разъяснению Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г., сохранится и в случаях
совершения детоубийства при обстоятельствах, указанных в п. «д» и «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Это справедливо только для тех разновидностей особой жестокости, которые связаны с нанесением потерпевшему множества ранений. Если же особая жестокость проявляется в ином варианте, то смягчения ответственности быть не должно. Приведем характерный пример. В 2002 г. в Республике Тыва молодая мама Джигоева, раздосадованная тем, что ее трехнедельная дочь постоянно плачет, решила ее умертвить. С этой целью она три дня не кормила свою кошку, заперев ее в шкаф. Когда кошка сильно оголодала, преступница положила раздетую дочь на кровать и нитками привязала к ее животику кусок мяса. Затем она выпустила из шкафа кошку и ушла. Через сутки девочка была ею обнаружена мертвой, причем у нее были выедены почти все внутренности [24].
Исходя из решения этих двух непростых вопросов, можно проанализировать ошеломляющий случай, имевший место в 2001 г. в Тайшетском районе Иркутской области, и по своей юридической сути являющийся буквально средоточием многих проблем ответственности за убийства. Тогда по письму односельчан убийцы, выражавших свое возмущение прекращением уголовного дела следственными органами, на место происшествия выехала корреспондент газеты «Аргументы и факты в Восточной Сибири» О. Михайлова. Выяснилось, что пятнадцатилетняя Соколова, имевшая к этому времени ребенка, родила двойню от другого отца. Поскольку она не работала, ее средства к существованию были ограничены, и отец ребенка отказался ей помогать, девушка попросила сотрудников Тайшетского роддома оставить там малышей, но они ответили отказом. Приехав в свою деревню, страдавшая олигофренией в стадии дебильности молодая мама разожгла печь для варки обеда и заодно бросила в топку малышек. Через минуту девочки были мертвы [25].
В данной ситуации невероятно трудно квалифицировать содеянное матерью. Заметим еще, что к рассматриваемой проблеме непосредственное отношение имеет и ст. 20 УК РФ, в первую очередь ч. 3 этой статьи, которая исключает уголовную ответственность несовершеннолетних за любые преступления при наличии предусмотренных в ней обстоятельств. Уголовной ответственности подлежат толь-
ко лица, достигшие 16 лет; за 20 преступлений, перечисленных в ч. 2 ст. 20, — достигшие 14 лет. Однако в ч. 3 ст. 20 сказано, что если несовершеннолетний достиг возраста, предусмотренного частями первой или второй настоящей статьи, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности. Значит, по поводу бесспорно особо жестокого способа убийства можно сказать, что он не осознавался виновной (она не понимала садистской сути содеянного), поэтому п. «д» ч. 2 ст. 105 отпадает. Что касается п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ — убийство лица, заведомо находящегося в беспомощном состоянии, — то он также не может быть ей вменен в силу конкуренции его со смягчающим обстоятельством, характеризующим состояние матери, близкое к аффекту (как это проистекает из приводившегося выше постановления Пленума Верховного Суда РФ). Остается только п. «з» ч. 2 ст. 105 — убийство из корыстных побуждений, которые она вполне осознавала и которые подвигли ее на это страшное преступление.
Что касается разграничения покушения на детоубийство и оставления в опасности, то оно также представляет известную сложность, но практика в основном идет по правильному пути [26]. Мы полагаем, что критерий разграничения составов — субъективная сторона преступления. При оставлении в опасности новорожденного ребенка мать относится безразлично к его судьбе, поэтому она не подбрасывает младенца к дверям учреждений либо квартир, а оставляет в мусорных баках и т. п. местах (там, где есть какая-то вероятность, что он будет обнаружен посторонними — но без гарантии этого). По отношению к возможной смерти потерпевшего у матери налицо косвенный умысел. Если же умысел прямой, но результат не наступил по какой-то случайности, ребенка обнаружили посторонние люди — содеянное расценивается как покушение по ч. 3 ст. 30 и ст. 106 УК РФ. В частности, вечером 12 сентября 2012 г. в г. Усть-Куте Иркутской области нашли новорожденного ребенка в контейнере для бытового мусора рядом с лесопильным
цехом одного из предприятий. Девочку обнаружил охранник предприятия, который совершал вечерний обход. Мужчина принес ребенка в сторожку и вызвал скорую помощь и полицию. Новорожденная была госпитализирована в детское отделение центральной районной больницы в удовлетворительном состоянии. Оперативные сотрудники полиции установили личность матери ребенка. Ею оказалась 28-летняя жительница Усть-Кута, работавшая на предприятии уборщицей. Женщина рассказала, что днем 12 сентября она родила девочку в служебном помещении цеха, решила от нее избавиться, положила младенца в пакет для мусора и бросила в контейнер. Сотрудники полиции выяснили, что ранее женщина уже была лишена родительских прав. Она ведет разгульный образ жизни, злоупотребляет алкоголем, за что неоднократно привлекалась к административной ответственности. В отношении женщины возбуждено уголовное дело по ст. 106 УК РФ и ч. 3 ст. 30 о покушении на убийство матерью новорожденного ребенка [27].
Если женщина умышленно причиняет смерть чужому ребенку, то ст. 106 УК РФ применению не подлежит. Если, например, находясь в условиях психотравмирующей ситуации, женщина решает убить своего ребенка, однако ошибается, так как ей принесли чужого ребенка и она лишает его жизни, то содеянное следует квалифицировать по ст. 106 УК. В этом случае происходит ошибка в личности потерпевшего, которая, по общему правилу, не влияет на квалификацию содеянного.
Нередко совместно с матерью новорожденного ребенка в лишении его жизни принимает участие и другое лицо (другие лица), например сожитель, родственники и т. п. Еще в XIX в. знаменитый российский ученый Н. С. Таганцев рассуждал о квалификации детоубийства в соучастии: «Мать, находящаяся в ненормальном послеродовом состоянии, решается убить своего незаконно прижитого, только что рожденного младенца, но, не имея достаточно сил выполнить преступный план, склоняет к тому свою сестру, и та выполняет убийство. Мать ребенка — подстрекательница к детоубийству, ее сестра — виновница обыкновенного убийства» [28]. В современной теории уголовного права можно встретить разные подходы к квалификации содеянного.
В настоящее время вопрос о соучастии в преступлении, предусмотренном ст. 106 УК РФ, представляется достаточно дискуссионным в связи со сложностью соотношения положений ст. 106 УК, в которой сформулирован сам состав преступления, и положения, зафиксированного в п. 4 ст. 34 УК РФ: «Лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя либо пособника». Причем участие других лиц в убийстве новорожденного может проявляться различным образом. Ниже мы остановимся на анализе трех типовых случаев совместного участия матери новорожденного ребенка и других лиц в убийстве такого потерпевшего и ответственности этих лиц.
Первый вариант возможен тогда, когда другие лица наряду с матерью новорожденного принимают непосредственное участие в процессе лишения жизни, оказывая на младенца физическое воздействие, т. е. выступают в качестве соисполнителей. Квалификация действий матери в данном случае сложностей не представляет. Поскольку ст. 106 УК не имеет такого квалифицирующего признака, как преступление, совершенное группой лиц, то женщина, убившая своего ребенка в группе с другими соисполнителями, должна отвечать за преступление, предусмотренное ст. 106 УК РФ. Однако относительно квалификации действий иных соисполнителей не все так просто. На первый взгляд, поскольку преступление, предусмотренное ст. 106 УК РФ, является преступлением со специальным составом, то кажется все ясно. Независимо от того, какую роль играли иные лица — соисполнителя или соучастника, они должны привлекаться к ответственности как соучастники преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, т. е. со ссылкой на ст. 33 УК РФ. Однако большинство исследователей предлагает другое решение проблемы, считая, что действия соисполнителей следует квалифицировать по ст. 105 УК РФ, так как обстоятельства, на основании которых смягчается ответственность матери, на них не распространяются. Привилегированный состав преступления может применяться только к женщине,
вынашивающей (рожающей) ребенка. Положение о том, что личные особенности матери в составе убийства новорожденного ребенка, характеризующие ее как специального субъекта, относятся только к ней, является общепризнанным. Большинство теоретиков, касавшихся ответственности соисполнителей убийства матерью новорожденного ребенка, ограничиваются констатацией того, что соисполнители в этом случае должны нести ответственность по ст. 105 УК РФ. Однако действия соисполнителей убийства матерью новорожденного ребенка необходимо квалифицировать по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ, т. е. как убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии. Применять в этом случае ч. 1 ст. 105 УК РФ не следует, так как в действиях виновных имеются признаки более опасного преступления. В соответствии с п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 по п. «в» ч. 2 ст. 105 (убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии) надлежит квалифицировать умышленное причинение смерти потерпевшему, не способному в силу физического или психического состояния защитить себя, оказать активное сопротивление виновному, когда последний, совершая убийство, осознает это обстоятельство. К лицам, находящимся в беспомощном состоянии, могут быть отнесены, в частности, тяжелобольные и престарелые, малолетние дети, лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее. В связи с указанным постановлением убийство малолетнего ребенка, если это не убийство матерью новорожденного, должно быть квалифицировано по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. К тому же сейчас термин «малолетний» содержится прямо в тексте закона. Поэтому мы согласны с суждением о том, что если постороннее лицо (муж, сестра, отец и т. д.) в соисполнительстве с матерью совершают детоубийство, то содеянное матерью подпадает под признаки ст. 106, а другим лицом — под признаки п. «в» ч. 2 ст. 105 со ссылкой на ст. 34 УК РФ.
Второй типовой вариант совместности действий виновных, участвующих в умышленном причинении смерти новорожденному, состоит в том, что другие лица, заинтересованные в избавлении от нежелательно-
го ребенка, различными способами (например, уговорами, угрозами, обманом и т. п. действиями, в том числе тщательно маскируемыми и не осознаваемыми исполнителем преступления) склоняют мать к убийству новорожденного, а сами непосредственного участия в процессе лишения жизни не принимают. Эти лица выступают в качестве соучастников преступления: организатора, подстрекателя, пособника. Допустим, женщина безумно любит мужчину, от которого должна родить, а его такая перспектива совершенно не устраивает. Он постоянно склоняет ее сделать аборт, но она не соглашается, пытаясь и надеясь убедить его в будущем счастье. Наконец он заявляет, что расстанется с ней, если она все же родит. Аборт делать поздно. Он предлагает ей умертвить ребенка сразу после родов. Разрешившись от бремени, она сообщает об этом, еще на что-то надеясь, но получает ответ, что он больше не желает с ней видеться, поскольку она не исполнила его настоятельное требование об умерщвлении новорожденного. Безумная любовь к мужчине преодолевает все резоны, и женщина в состоянии аффективной вспышки убивает младенца, горько после этого сожалея о содеянном. В этом случае действия матери при наличии всех признаков состава должны квалифицироваться по ст. 106 УК РФ. Что касается иных соучастников детоубийства, то квалификация их действий, на наш взгляд, зависит от конкретных обстоятельств дела. Так, М. Д. Шаргородский предлагал установить за пособничество детоубийству и подстрекательство к нему ответственность как за квалифицированное убийство, вне зависимости от смягчения ответственности для матери ввиду наличия субъективных обстоятельств [29]. Т. В. Кон-драшова предлагает действия иных лиц квалифицировать в зависимости от той роли, которую они играли при совершении преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, — по ст. 105 УК РФ со ссылкой на ст. 33 УК РФ или без таковой. По нашему же мнению, нужно исходить из действий исполнителя, каковым является мать, и действия отца квалифицировать по ст. 106 со ссылкой на ст. 33 УК РФ.
Третий вариант может состоять в том, что по просьбе матери новорожденного другие лица без оказания физического содействия с ее стороны лишают жизни младенца, самостоятельно выполняют объ-
ективную сторону преступления. На первый взгляд кажется, что мать погибшего ребенка не может отвечать за соучастие в убийстве, совершенном другим лицом и предусмотренном п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. При таком подходе якобы получается, что за причинение смерти ребенку собственноручно она отвечает по привилегированному составу, а в случае причинения смерти чужими руками — по квалифицированному. На самом деле здесь никакого парадокса нет, потому что содеянное виновным подлежит квалификации по п. «в» ч. 2 ст. 105 (ведь он не испытывает раздирающих душу чувств по отношению к младенцу и действует достаточно хладнокровно). Мать же своими руками не касается ребенка, поэтому обстоятельства, служащие основанием для смягчения ответственности, тут «не работают». Так, проблема квалификации действий матери и отца возникла по делу супругов Н., совершивших убийство новорожденного ребенка при следующих обстоятельствах. Супруги Н. проживали в одном из поселков Ленинградской области вместе с двумя дочерьми. После того как Галина Н. забеременела, она сообщила об этом супругу — Виктору Н. Его предложение прервать беременность она отвергла, однако на учет по беременности не встала и тщательно скрывала свою беременность от окружающих. Поскольку между супругами сложились неприязненные отношения, Галина Н. решила родить ребенка «назло» мужу. 6 января 2000 г. в 12 часов Галина Н., находясь дома, родила жизнеспособного мальчика. Через некоторое время пришел муж. Галина Н. с целью избавления от нежеланного ребенка уговорила мужа убить его. Виктор Н. поддался уговорам жены. Он взял молоток, пришел в комнату, где находилась жена и плачущий ребенок, подошел к ребенку и нанес ему по голове несколько ударов, причинив смерть. После этого супруги Н. спрятали труп новорожденного ребенка в кладовке дома. Поскольку Галине Н. стало плохо, она была доставлена в больницу, где и рассказала о случившемся врачу. Труп ребенка был обнаружен сотрудниками милиции в указанном ею месте. Следствие квалифицировало содеянное супругами Н. следующим образом. Виктору Н. инкриминировалось умышленное причинение смерти другому человеку, заведомо для него находящемуся в беспо-
мощном состоянии, т. е. преступление, предусмотренное п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Галине Н. вменялось соучастие в этом преступлении в форме подстрекательства, т. е. преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 33 и п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Судебная коллегия Ленинградского областного суда не согласилась с квалификацией действий Галины Н., данной на предварительном следствии, считая ее неправильной, и квалифицировала ее действия по
ч. 4 ст. 33 и ст. 106 УК РФ. С такой квалификацией согласен А. Н. Попов [30], мы же полагаем правильной оценку, данную следственными органами.
Заслуживает внимания и еще одна непростая проблема квалификации детоубийства. Иногда в судебной практике встречаются случаи, когда женщина рожает двух детей и обоим причиняет смерть. Но при квалификации убийства матерью двух или более новорожденных детей возникает сложная ситуация, так как в диспозиции ст. 106 УК РФ нет такого квалифицирующего признака как «убийство матерью двух и более новорожденных». Так, А., родив в подвальном помещении двух живых доношенных и жизнеспособных детей (мальчика и девочку), и, не желая обременять себя заботой по уходу за новорожденными, решила лишить их жизни. Сразу же после родов А. с целью убийства подыскала на месте преступления куски веревки, сделала две петли, которыми детей удушила. А. Н. Попов считает, и мы с ним согласны, что в этом случае содеянное также подлежит квалификации по ст. 106 УК РФ, так как данная статья не содержит никаких квалифицированных видов убийства матерью новорожденного ребенка [31]. Л. Сердюк пишет, что квалификация содеянного по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК не логична, так как ее санкция слишком резко отличается от санкции ст.106 УК. По его мнению, аналогично следует ставить вопрос и о квалификации повторного детоубийства; в то же время очевидно, что оба эти обстоятельства существенно отягчают вину детоубийцы. «В связи с чем представляется, что ст. 106 УК следовало бы дополнить частью второй и предусмотреть в ней более жесткое наказание за убийство матерью новорожденного ребенка при наличии указанных отягчающих признаков, а также при наличии заранее обдуманного умысла на убийство» [32].
Квалификация таких действий, замечает Е. И. Грубова, по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ будет неправильной хотя бы потому, что санкция ч. 2 ст. 105 УК РФ — от 8 до 20 лет лишения свободы, либо пожизненное лишение свободы, либо смертная казнь — значительно отличается от санкции ст. 106 — до пяти лет лишения свободы [33]. Отметим, что вопрос о так называемом двойном убийстве новорожденных встает исключительно из-за упущений законодателя.
Здесь ничего не остается, как согласиться с мнением П. Кривошеина о том, что ст. 106 УК РФ целесообразно дополнить часть второй следующего содержания: «то же деяние, совершенное в отношении двух и более новорожденных» [34].
Рассмотренные выше проблемы квалификации убийства матерью своего новорожденного ребенка теоретически весьма сложны, практически имеют принципиальное социально-правовое значение, поэтому имеется настоятельная необходимость принятия по ним постановления Пленума Верховного Суда РФ.
1. Курс уголовного права / под ред. А. А. Пи-онтковского, В. И. Ромашкина, В. М. Чхиквадзе. Т. 5. М. : Юрид. лит., 1971. С. 22; Уголовное право России. Особенная часть / под ред. В. Н. Кудрявцева, В. В. Лунеева, А. В. Наумова. М. : Юристъ, 2005. С. 52.
2. Проценко С. В. К вопросу об уголовно-правовой защите в российском законодательстве права внутриутробного ребенка на жизнь / / Рос. следователь. 2009. № 5. С. 15—18; Берсей Д. Проблемы определения начала жизни при убийстве матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ) // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке : материалы 4-й Междунар. науч.-практ. конф. 25—26 янв. 2007 г. / отв. ред. А. И. Рарог. М., 2007. С. 78.
3. Рос. газ. 2011. 24 нояб.
4. и^: http//life news.ru.
5. Энциклопедический словарь медицинских терминов. В 3 т. Т. 2. М. : Сов. энциклопедия, 1983. С. 327.
6. Шарапов Р. Уголовно-правовое значение юридического определения момента рождения ребенка // Уголовное право. 2012. № 3. С. 76.
7. Махмудова М. А. Убийство матерью новорожденного ребенка: уголовно-правовые и криминологические проблемы (по материалам Республики Дагестан) : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Махачкала, 2006. С. 3.
8. Князев Д. С. Проблемы квалификации убийства матерью новорожденного ребенка и пути их преодоления // Рос. следователь. 2010. № 16. С. 18.
9. Попов А. Н. Убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ). СПб. : Юрид. Центр Пресс, 2001. С. 387.
10. Красиков А. Н. Ответственность за убийство по российскому уголовному праву. Саратов : СГУ, 1999. С. 92.
11. Кондрашова Т. В. Проблемы уголовной ответственности за преступления против жизни, здоровья, половой свободы и половой неприкосновенности. Екатеринбург, 2000. С. 98.
12. Погодин О., Тайбаков А. Убийство матерью новорожденного ребенка // Законность. 1997. № 5. С. 53.
13. Попов А. Н. Убийство матерью новорожденного ребенка ... С. 380.
14. Шарапов Р. Начало уголовно-правовой охраны жизни человека: опыт юридического анализа // Уголовное право. 2005. № 1. С. 72.
15. Уголовное право. Общая и Особенная части / под ред. Н. Г. Кадникова. М. : Городец, 2006. С. 378; Уголовное право России. Части Общая и особенная / под ред. А. И. Рарога. М. : Проспект, 2008. С. 297; Уголовное право. Общая и Особенная части / под ред. М. П. Журавлева и С. И. Никулина. М. : Норма, 2008. С. 328; Сверчков В. В. Уголовное право. Общая и Особенная части. М. : Юрайт, 2011. С. 312; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. А. Э. Жалинский. М. : Городец, 2010. С. 327; Уголовное право России. Особенная часть / под ред. В. Н. Кудрявцева,
B. В. Лунева, А. В. Наумова. М. : Юристъ, 2005.
C. 52; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В. М. Лебедев. М. : Юрайт, 2010. С. 276.
16. Лысак Н. В. Вопросы квалификации убийства матерью новорожденного ребенка / / Рос. следователь. 2008. № 18. С. 16; Назаровская А. Д. К вопросу о латентности убийств матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ) // Юрист-правовед. 2007. № 2. С. 100; Грубова Е. И. Проблемы применения уголовно-правовой нормы убийства матерью новорожденного ребенка // Рос. следователь. 2008. № 12. С. 20; Дашкевич И. А. Проблемы квалификации и расследования убийства матерью новорожденного ребенка // Вестн. Сиб. акад. права, экономики и управления. 2011. № 1. С. 43; Кривошеин П. Убийство матерью новорожденного ребенка // Уголовное право. 2005. № 3. С. 38; Петрова Е. С., Пикуров Н. И. Некоторые вопросы квалификации убийства матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ) в аспекте системности уголовного права // Системность в уголовном праве : материалы II Рос. Конгресса уголовного права (31 мая — 1 июня 2007 г.) / отв. ред. В. С. Комиссаров. М., 2007. С. 133.
17. Феоктистов М., Бочаров И. Квалификация убийств: некоторые вопросы теории и практики // Уголовное право. 1999. № 4. С. 75.
18. Милюков С. Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. СПб., 2000. С. 127.
19. Карасова Е. К вопросу о субъективных при-
знаках детоубийства в современном уголовном праве России // Актуальные проблемы правотворчества и правоприменительной деятельности в Российской Федерации : Междунар. науч.-практ. конф.,
Иркутск, 12 нояб. 2011 г. / отв. ред. Н. Э. Шишкина. Иркутск, 2011. С. 166; Красиков А. Н. Ответственность за убийство по российскому уголовному праву. Саратов : СГУ, 1999. С. 95.
20. Кузнецова Н. Ф. Проблемы квалификации
преступлений: Лекции по специальному курсу
«Основы квалификации преступлений». М. :
Городец, 2007. С. 124; Благов Е. В. Квалификация при совершении преступления. М. : Юрлитинформ, 2010. С. 126; Никонов В. А. Основы теории квалификации преступлений (Алгоритм, подход). Тюмень : Изд-во ТГУ, 2001. С. 69; Наумов А. В. Российское уголовное право: курс лекций : в 3 т. Т. 2. М. : Волтерс Клувер, 2007. С. 68; Иванов С. А., Третьяк М. И. Теоретические основы квалификации преступлений : курс лекций. Ставрополь : Сервисшкола, 2006. С. 147; Иногамова-Хегай Л. В. Конкуренция уголовно-правовых норм при квалификации преступлений : учеб. пособие. М. : Проспект, 2002. С. 177.
21. Кургузкина Е. Б. Убийство матерью новорожденного: природа, причины, предупреждение.
Воронеж : ВнИи МВД России, 1999. С. 76.
22. Бюл. Верхов. Суда РФ. 1999. № 2.
23. Учуев З. А. Метод аналогии в квалификации преступлений и других юридических оценок // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2012. № 2. С. 13.
24. Уголовное дело 1/02-148 // Архив
Верховного Суда Республики Тыва за 2002 г.
25. Михайлова О. Ангелы в мусорных баках // Аргументы и факты. 2002. № 33. С. 12.
26. Бояркина Н. А. Разграничение ст. 125 УК РФ со смежными составами // Сиб. юрид. вестн. 2012. № 2. С. 94.
27. и^: http://www.irk. m[news.
28. Таганцев Н. С. О преступлениях против жизни по русскому праву : исследование. СПб., 1871. Т. 2. С. 30.
29. Шаргородский М. Д. Избранные труды. СПб. : Юрид. Центр Пресс, 2004. С. 440.
30. Попов А. Н. Убийство матерью новорожденного ... С. 377.
31. Там же. С. 385.
32. Сердюк Л. Детоубийство: вопросы правовой оценки // Рос. юстиция. 2003. № 11. С. 45.
33. Грубова Е. И. Проблемы применения уголовно-правовой нормы убийства матерью новорожденного ребенка // Рос. следователь. 2008. № 12. С. 21.
34. Кривошеин П. Указ. ст. С. 39.
Challenging the Yualifications of Infanticide
© Kuznetsov V., 2013
The article reveals the problems of qualification activvities mother kills her newborn child, provided that failure to reach its age of criminal responsibility for the crime, in complicity with ofhers, the question of the relation of the crimes referred to in Articles 105 and 106.
Key words: newborn baby; the perpetrator; the biological mother; the competition of a crime; complicity; the age of criminal responsibility.
