CC BY
31
Сложные прилагательные, бинарность ветвления и выбор синтаксического формализма1
П.В. Гращенков
Работа посвящена исследованию внутренней структуры русских сложных прилагательных. Теоретической проблемой, поставленной в статье, является бинарное уб. п-арное ветвление элементов высказывания. Как показано в работе, структуры, лежащие в основе деривации, гораздо ближе бинарному, чем п-ар-ному ветвлению. Основная аргументация строится на представлениях о структуре составляющих, принятых в современной версии порождающей грамматики. Используемые для доказательства факты связаны с некоторыми ограничениями на образование сложных слов, порядком семантической деривации и правилами постановки ударений. По мнению автора, единственный способ объяснить анализируемые факты русского языка - признать действие последовательного бинарного ветвления при образовании русских сложных слов. Ключевые слова: синтаксис, составляющие, проекция, сложные слова, прилагательные.
1. Постановка проблемы
Данная работа исследует наиболее продуктивные модели образования сложных слов. Мы будем обсуждать, прежде всего, материал сложных прилагательных, однако, как представляется, основные результаты применимы и к сложным существительным, и к глаголам (последние в русском языке наименее продуктивны). Нашей задачей будет исследовать вопрос о том, какие формальные модели наилучшим образом описывают процесс деривации сложных слов в русском языке.
Основные модели, используемые в современной лингвистике, - грамматика зависимостей и грамматика составляющих. Направление, порядок ветвления и порядок расположения зависимых друг относительно друга имеют разный вес в каждом из этих формализмов, поэтому скажем пару слов об истории и общих свойствах грамматики зависимостей и грамматики составляющих.
Грамматика зависимостей создавалась на основе языков с богатой морфологией и (относительно) свободным порядком слов. В отечественной
1 Исследование выполнено в рамках проекта РНФ № 16-18-02003.
t
ш
1 традиции подход в терминах зависимостей связан с именами И.И. Меща-
ш
m нинова, А.М. Пешковского, В.В. Виноградова и их последователей.
з Для западных исследователей грамматика зависимостей ассоциируется ся прежде всего с Л. Теньером и И.А. Мельчуком. Отметим, что «второе рождение» грамматика зависимостей пережила при возникновении и развитии синтаксических парсеров в компьютерной лингвистике, что связано с большей простотой представления дерева зависимостей по сравнению с деревом составляющих.
Грамматика составляющих, напротив, была создана на материале морфологически бедного английского языка в рамках структуралистского подхода к языку. Возникнув в 1950-е гг., подход в терминах составляющих наиболее активно развивался в порождающей грамматике Н. Хомского (от «Стандартной теории» 1950-х гг. до современного «Минимализма»), а также в рамках теорий GPSG, HPSG, LFG, CCG, функционально-типологической парадигме и т.д. [Carnie, 2010].
Дискуссия о преимуществах и недостатках каждой из теорий возникала неоднократно. Так, британский лингвист Р. Хадсон, автор формализма Word Grammar, утверждал, что именно понятие зависимости, а не составляющей, является необходимым при синтаксическом анализе [Hudson, 1980a, 1980b]. Одним из контраргументов вступившего с ним в полемику шведского ученого О. Даля [Dahl, 1980], был следующий: при анализе именного словосочетания ordinary French house грамматика зависимостей будет предписывать следующую структуру:
(1) английский
[[ordinary] [French] [house]]
т.е. оба прилагательных будут присоединяться к вершинному имени независимо. Однако из семантики данной именной группы следует, что такой анализ (допустимый, например, для small French house) некорректен, т.к. речь идет не об обычном доме, который одновременно является французским, а именно о такой разновидности домов, которая типична для французских домов, и структура этой именной группы должна выглядеть следую-щим образом:
(2) английский
[ordinary [French house]]
Замечание Даля связано с тем, что грамматика составляющих лучше отражает порядок деривации, и современные версии порождающих грамматик адаптировали грамматику составляющих именно по этой причине. Идея о важности отражения порядка деривации была применена
и к морфологии. Из морфологических явлений с ней оказался связан так 1 ^
называемый «скобочный парадокс» (bracketing paradox)1. ш ^
£ о
Как может показаться на первый взгляд, выбор подхода, основанного jy ^ на составляющих, действительно определяется особенностью (англий- сс ского) языка: бедность морфологии, не допускающая свободного расположения элементов синтаксиса, приводит язык к большей «кристаллизации» отдельных групп слов (фраз, составляющих, проекций и т.д.). В данной работе мы, однако, будем придерживаться противоположной точки зрения.
Как мы считаем, именно богатство морфологии «затемняет» исходную прозрачную структуру составляющих. Рассмотрим следующие примеры:
(3) а. не пробить пулей ^ *пулейнепробиваемый, *пуляминепробиваемый но! пуленепробиваемый
b. желать победить ^ *победитьжелательный, *победитьжелающий
но! благожелательный, победоносный
Как показывают примеры, употребление словоизменительной морфологии на первых частях сложных слов недопустимо. В (3а) продемонстрирована невозможность маркирования инструменталисом косвенного объекта, а в (3b) - неграмматичность инфинитивной формы2.
Отметим также - этот факт понадобится нам ниже - следующее свойство: падежные флексии не могут содержаться не только на первых основах, но и, например, располагаться перед словообразовательным
1 По замечанию анонимного рецензента статьи, необходимо «упомянуть об одном недостатке структуры составляющих, часто приводимом ее противниками: ее формализм не предназначен для разрывных составляющих. Уверены ли мы, что не будет существовать словосочетаний типа ordinary French house, где более тесно с существительным связано линейно более далекое от него прилагательного». Автор статьи согласен с тем, что разрывные составляющие представляют собой проблему для формализма грамматики составляющих, призванного отражать деривационную историю высказывания. В «большом синтаксисе» эта проблема решается по-разному, например, используется идея о «стирании» некоторого фонологически идентичного материала, а также передвижения типа Remnant Movement (передвижение остатка), Sideward Movement (передвижение в сторону) и т.д. Наиболее важно для нас в связи с обсуждением фактом морфологии то, что подобные разрывные составляющие не встречаются на морфологическом уровне деривации.
2 Единственное известное автору исключение - числительные, которые принимают окончание родительного падежа: дву(х)страничный, трехдольный и т.д.
Ф
1 суффиксом. Данное свойство отличает русский язык, например,
го
m от тюркских, ср.:
з (4) русский
СП
*гореный, *стененый, ...
(5) казахский тау-да-гы гора-LOC-ATR
горный
В казахском возможно присоединение атрибутивизатора к показателю локатива, в то время как подобные образования в русском (горе+н+ый ^ *гореный) неграмматичны.
Более того, часто (но не всегда, ср.: перепончатокрылый, пластинчатоклювый и т.п.) первые основы не допускают не только словоизменительную, но и словообразовательную морфологию:
(6) а. большеголовый, огромноголовый vs. *гигантскоголовый
b. быстроногий, босоногий vs. *обутоногий
c. голубоглазый, косоглазый vs. *скошенноглазый
Запрет на употребление морфологии делает ситуацию в русских сложных словах похожей на языки с бедной морфологией. В сложных словах, в частности, существует ряд ограничений на порядок и структуру элементов. Пример (7) демонстрирует запрет на употребление в сложных словах более чем двух основ, а пример (8) показывает, что в сложных словах возможно лишь левостороннее ветвление1 [The Oxford Handbook of Compounding, 2011, р. 111-113; Гращенков, в печати]:
(7) *двухвысокоярусный, *глубоководоотводный, *высокоэнергозависимый, *забелооблачный, *замореходный, ...
(8) отводить воду ^ водоотводный vs. *отводоводный пробивать пулей ^ пуленепробиваемый
vs. *непробиваемопулевой
ходить на судах ^ судоходный vs. *ходосудовой
Подобные ограничения на структуру сближают русские сложные слова с языками типа английского. Нашей задачей в данной работе будет показать:
1 Мы принимаем здесь, что числительные в именной группе являются зависимым, а существительное - вершиной (наиболее распространенный подход).
о продуктивность1 процесса образования сложных слов и сводимость его к ряду синтаксических моделей;
и) предпочтительность анализа в терминах бинарно ветвящихся составляющих.
го го 5 о, Ф 2 с^ .
• ю
го
Е °
Ф ™
2. Продуктивность образования сложных слов
и синтаксические модели, лежащие в его основе
2.1. Продуктивность
Образование новых лексических единиц из более чем одной исходной основы является в русском языке продуктивным процессом, ограниченным морфонологически и прагматически, но не семантически. Продуктивность механизма образования сложных слов в русском языке может быть показана на заимствованиях и новых понятиях. Войдя в язык (в той или иной мере) недавно, такие слова могут давать начало новым лексическим единицам:
(9) жидкокристаллический, двухъядерный, четырехпроцессорный, многопроцессный, вирусоопасный, легкоархивируемый, машиночитаемый, баннерообменный, ....
Ниже мы в значительной степени будем опираться на языковой материал из «Русской грамматики» под редакцией Н.Ю. Шведовой [Русская грамматика, 1980, §754-780]. Как там указано, «по характеру семантического соотношения объединяемых основ такие сложения делятся на сложения с сочинительным и подчинительным отношением основ» [Там же, §754].
В случае сочинительной структуры элементы, лежащие в основе сложного слова, равноправны с точки зрения синтаксиса, а отношения между ними симметричны (10а). В случае подчинения исходная конструкция эндоцентрична, и в ней выделяется синтаксическая вершина или «опорный компонент» согласно [Русская грамматика, 1980], (10Ь):
1 Как заметил один из рецензентов, «не следует забывать и о том, что на образование сложных слов существуют индивидуальные ограничения. Например, невозможно "каждогодний или *каждонедельный, при возможном каждодневный». Подобная закономерность, действительно, имеет место и требует отдельного исследования. Как однако представляется, в ряде случаев (в частности, в случае, приведенном рецензентом), это явление может иметь диахроническое объяснение: статус местоимения-прилагательного каждый был иным на некотором этапе существования русского языка. Застывшие формы типа каждодневный могут быть сохранены с тех пор, когда грамматические свойства отдельных элементов отличались от современных.
(10) а. [краен & бел]ый, [кисл & слад]кий, [желез & бетон]ный,
[французск & русск]ий, ...
Ь. [[больш] голов]ый, [[много] слов]ный, [[легко] воспламен]имый, [[товар]обмен]ный, ...
Далее мы подробно обсудим продуктивные синтаксические модели, лежащие в основе сложных слов с подчинительной связью.
Как ожидается, в случае подчинения класс сложных прилагательных может пополняться из стандартного набора синтаксических конструкций: имени и его зависимых, глагола и его зависимых, а также образований с участием предлога. Кратко разберем все эти случаи и проверим, насколько верны наши ожидания, оставляя в стороне сложные слова на основе прилагательных ввиду ограниченности места.
2.2. Образование сложных единиц из именных словосочетаний
Сложные прилагательные более чем регулярно образуются из сочетания имени и зависимого прилагательного:
(11) высокогорный, равнобедренный, легкоатлетический, южноафриканский, ...
Скорее всего, столь же продуктивной, как и модель «прилагательное + + существительное» является модель с количественными числительными:
(12) одноглазый, одноразовый, двухъярусный, трехэтажный, четырехколесный, .
Можно выделить в отдельную группу также порядковые числительные:
(13) первоклассный, второсортный, третьестепенный, ...
Несколько более сложной является ситуация с кванторными словами. Наиболее активно участвующий в деривации сложных прилагательных квантор весь/все:
(14) всероссийский, всепогодный, всесторонний, всемерный, ...
Наряду с этим встречаются также образования с квантором каждый (чаще, однако, используется компонент еже-) и словом один в значении «такой же»:
(15) каждодневный, каждогодний, одновременный, одноименный,
Скажем теперь несколько слов о запретах на образование сложных прилагательных от имени и его зависимых. Невозможно образовывать сложные прилагательные из любых падежных зависимых, будь
то посессор в генитиве (любого семантического типа) или (другие) кос- 1
веннопадежные зависимые1: ^
Е
(16) а. дом отца - *отцедомный ¥
b. бег лидера - *лидеробеговой
c. ведро воды - *ведроводный
d. подарок детям - *детеподарочный
e. страсть к женщинам - *женщино/*женострастный 2
В сложных прилагательных недопустимы все типы генитива независимо от семантической роли участника: посессивный генитив и аген-тивный генитив при отглагольных именах (примеры 16а и 16Ь соответственно), так называемый количественный генитив (пример 16с) и т.д. Также невозможны и лексические зависимые (16d и 16е), как с предлогом, так и без.
2.3. Образование сложных единиц на основе глагола
В случае главного слова-глагола соединяемые основы также могут образовывать разные типы синтаксических конструкций. Здесь наблюдается четыре следующих продуктивных типа: инкорпорация прямого и косвенного объекта, а также инкорпорация обстоятельства и локативного адъюнкта. В [Русская грамматика, 1980, § 755] указано, что сложные прилагательные образуются от глаголов при помощи суффиксов: -н, -тельн, -льн; -лив/-чив, -(о)м/-им, -л, -к, -ен, -т, а также суффиксов причастий.
Приведем сначала примеры образования сложных прилагательных от переходной глагольной основы с именной основой - прямым объектом, как при участии адъективирующих суффиксов (17а), так и с суффиксами причастий (17Ь):
(17) а. бумагоделательный, газораспределительный,
дорожностроительный, кормозаготовительный, теневыносливый, .
Ь. звуковоспроизводящий, звукоизолирующий, металлообрабатывающий, нефтеперекачивающий, .
1 Один из рецензентов заметил здесь: «Иллюстрируемое примером (16) ограничение на падежные зависимые опровергается данными сравнительных конструкций типа собако-головый (голова собаки). Возможно, автор анализирует их по-другому (например, голова, как у собаки), но в таком случае это требует комментария». Мы благодарны за это замечание, подобная модель является достаточно распространенной, см., например, [Русская грамматика, 1980, § 757].
2 Из этой закономерности имеются некоторые исключения: сладострастный, жизнерадостный и некоторые другие.
Ф
! Глагольные основы с инкорпорированным косвенным объектом регу-
^ лярно образуют сложные прилагательные при помощи адъективных * суффиксов и причастий:
СП
(18) а. электроосветительный, пуленепробиваемый, энергопитаемый,
электроуправляемый, ...
Ь. электродвижущий, газоснабжающий, книготоргующий, домовладеющий, пальцегрозящий1, головокрутящий 2, землеразрыхляющий3...
Отдельного обсуждения заслуживает деривация сложных основ от причастий. Во-первых, отметим, что суффиксы страдательных причастий (-м, -т, -(е)н) никогда не образуют сложных прилагательных с инкорпорацией прямого объекта. Приведенные выше примеры (элек-тропитаемый, пуленепробиваемый) и аналогичные им дериваты относятся к инкорпорации инструмента/средства, а прямой объект в дериватах с пассивной морфологией неграмматичен (или, что то же - имеет не пассивное, а инструментальное прочтение первого участника):
(19) а. звуковоспроизводимый (*«тот, который воспроизводит звук»),
газодобываемый (*«тот, который добывает газ»), землеразрыхляющий (тот, который разрыхляет землю) .
Данный факт подтверждает гипотезу об образовании сложных прилагательных в синтаксисе, т.к. суффиксы страдательных причастий выполняют те же функции, что они имеют при образовании в синтаксисе. Дериваты с суффиксами -м, -т, -(е)н не могут участвовать в образовании сложных слов с прямым объектом, что говорит о том, что перед нами - на самом деле - суффиксы страдательных причастий (а не прилагательных).
Во-вторых, заметим, что у активных причастий все же имеются пассивные аналоги на -м, инкорпорирующие те же косвеннопадежные участники. Следующие примеры являются пассивными вариантами переходных активных причастий из (18Ь), к которым добавлены другие дериваты от переходных глаголов:
(19) Ь. электродвижимый, молепожираемый, газоснабженный, снегозаваленный, .
Это также говорит о том, что перед нами - суффиксы причастий (а не прилагательных), и, стало быть, в основе сложных слов - глагол
1 Ну, скорее не скользкий, а, так сказать, пальцегрозящий. (Интернет).
2 Головокрутящий, прохладонесущий, электропитаемый. (Интернет).
3 Почвофреза для мотоблока — основной землеразрыхляющий инструмент. (Интернет).
го го 5 о, Ф 2 с^ .
• ю
и его зависимые (а не отглагольное прилагательное). Это, опять-таки,
свидетельствует о том, что подход к образованию сложных слов как го,
Е °
синтаксическому процессу верен. ш ™
Если говорить о глагольной основе с наречиями-обстоятельствами ^ (образа действия), этот случай может быть проиллюстрирован следующими примерами:
(20) а. долготерпеливый, трудновоспитуемый, трудноизлечимый,
быстрорастворимый, ... Ь. здравомыслящий, легковоспламеняющийся,
перекрестноопыляющийся, праздношатающийся...
Инкорпорацию локативного адъюнкта можно продемонстрировать следующими примерами:
(21) а. судоходный, мореходный, водоплав(атель)ный,
центробежный, . Ь. водоплавающий, воздухоплавающий, землеходящий1, стеноходящий 2, .
Отметим здесь одно интересное свойство. Приведенные выше глагольные основы в синтаксисе присоединяют имя с предлогом, ср.: ходить по морю, плавать по воде и т.д. Несмотря на это, в результирующей словоформе предлог оказывается опущен. Ситуация аналогична и у прилагательных, ср.: морозоустойчивый (устойчивый к морозу), вла-годоступный (доступный для влаги). Причина этого - в неграмматично-сти сложных слов из трех и более основ (*двухвысокоярусный, *глубо-ководоотводный, ...).
2.4. Образование сложных прилагательных с участием предлога
Предложные конструкции - еще один тип именных словосочетаний, регулярно образующий сложные прилагательные. Предлоги, включаемые в состав сложной основы, могут иметь как пространственную, так и временную семантику:
(22) приморский, настенный, придорожный, международный, послеобеденный, .
Напомним также сделанное выше наблюдение: предлоги, кодирующие зависимость имени от глагола или прилагательного, не включаются в производное сложное слово:
1 Так как человек я землеходящий и летать на самолете мне предстояло впервые, (Интернет).
2 Чувствую, у вас будет новый вид попугая, стеноходящий. (Интернет).
ш ^
л
го л
т
О ^
_о
т СС
2.5. Продуктивность образования сложных слов: итоги
Подведем предварительные итоги: образование сложных слов является продуктивным процессом, в основе которого лежат регулярные синтаксические конструкции. Этот процесс, однако, ограничен рядом условий, связанных с отличием законов, действующих внутри слова и за его пределами, ср.: «Правда, анализ всех этих разновидностей словосложения в системе существительных и прилагательных на основе прямой аналогии с соответствующими словосочетаниями . неправомерен. Ведь в этом случае игнорируются структурные различия между словом и словосочетанием. И все-таки словосложение является своеобразным комбинированным типом словообразования, синтаксико-морфологиче-ским. Ср.: железная дорога - железнодорожный, железнодорожник; косить сено - сенокосилка; судоходный (суда ходят) и мореходный (т.е. ходящий по морю); многозначительный и многозначный и т.д.» [Виноградов, 1975, с. 158].
3. Анализ
Далее мы представим некоторые аргументы, свидетельствующие о том, что механизм составляющих лучше описывает деривацию русских сложных прилагательных, чем механизм зависимостей. Сначала мы обсудим различные уровни проекции именной группы и падеж, а затем - порядок деривации сложных слов.
3.1. Составляющие и падежное маркирование
В современной генеративной грамматике выражение грамматических категорий связывается с уровнем синтаксической проекции. Составляющая при этом предстает чем-то похожим на матрешку: более низкие уровни проекции вложены в более высокие. Определенный уровень проекции связан с так называемыми функциональными вершинами -единицами, соответствующими грамматическим признакам.
(23) судоходный, водоплав(атель)ный, воздухоплавающий, ... , морозоустойчивый, влагодоступный, ...
Интересен контраст между двумя стратегиями: в случае, когда адъективируется цепочка «предлог + существительное», предлог сохраняется, когда же предпринимается попытка адъективировать цепочку «предлог + существительное + причастие/прилагательное», предлог опускается. Как представляется, этот факт служит еще одним подтверждением ограничения на количество ветвлений.
Говоря об именной группе, можно сказать, что выражение падежа в целом возможно лишь максимальным уровнем проекции, DP, - группой определителя или детерминатора [Тестелец, 2001, с. 568; Лютикова, 2014]. Схематически (несколько упрощая картину) связь уровня проекции с падежом можно представить следующим образом:
(24) БР^авегОеп/а/}
Б ...
I I
0 №ипР
I
Миш ...
I I 0
^^ отьц
го т 5 о, Ф 2 с^ .
• Ю го
Е °
Ф
ГМ
Именная группа здесь представлена как вложенные друг в друга проекции DP, NumP и №. На уровне проекции DP, вершина которой представлена нулем, выражается информация о падеже. Таким образом, если по каким-то причинам «внешняя оболочка» матрешки, DP, отсутствует -падеж не может быть выражен, см. [Лютикова, 2014а ] и приведенные там ссылки1.
С другой стороны, каждый уровень проекции («оболочка матрешки») соответствует определенному типу именных зависимых. Единицы уровня D - артикли, указательные и неопределенные местоимения - должны оформлять референциальный статус, т.е. связаны с дискурсом и контекстом. Данные единицы надстраиваются на самом последнем этапе сборки именной группы, когда единицы, формирующие экстенсионал именной группы, уже объединены:
(25) Об [ср этих [всех [своих [чувствах]]]]...
кроме [ср этих [бешеных [серых [струй]]]]. об [ср этих [трех [сутках]]]... [ср этих [пресловутых [Неизвестных [От^ов]]]]... на [ср этих [гнусных [ехидных [колышках]]]]. (Из произведений А. и Б. Стругацких)
1 Также специальной проекцией выражается число и прочие грамматические категории, релевантные для данного языка.
Единицы уровня DP не могут входить в состав сложного слова:
(26) а. [ср этот год]] *[вр это(го)год]-ний
Ь. [ср такая погода]] ^ *[вр так(о)погод]-ный
Итак, за выражение падежа на словоформах и передачу абстрактного дейктического значения отвечает один и тот же уровень проекции - DP. Сложные слова не могут содержать элементов уровня DP, т.к. данный уровень проекции слишком далеко от лексического ядра и выражает абстрактное значение, тесно связанное с конситуацией. Подробнее про ограничения на проекцию функциональной структуры в лексическую см., например, [Вогег, 2013].
Схематически запрет на включение DP (= выражение падежного значения) можно представить следующим образом:
(27) а. [Мр дом [ср отца]] ^ *[мр отце [ср дом]]-ный Ь. [Мр ведро [ср воды]] ^ *[да вод [ср ведер]]-ный
В исследованиях по структуре именной группы со времен сильно повлиявшей на формальный синтаксис диссертации Стивена Эбни [АЬпеу, 1987] проекция числительного анализируется как вложенная в DP, см. [Гращенков, 2006; Лютикова, Перельцвайг, 2015] и приведенные там ссылки:
(28) [ср эти [Митр два года]]]
Можно заключить, что образование сложных слов возможно до некоторого уровня именных проекций. Числительные, которые соответствуют проекции Митр, могут входить в состав сложных слов, а надстраиваемые над ними DP (см. выше) - нет:
(29) а. [Митр два компонента]] ^ [Митр дв компонент]]-ный Ь. [шщр пять комнат]] ^ [Митр пят' комнат]]-ный
Примечательно, что в случае числительных более одного на первой основе при этом всегда присутствует показатель генитива:
(30) а. дв-ух-компонент-н-ый Ь. пят-и-комнат-н-ый
Если опираться на грамматику составляющих, и, в частности, Минималистскую программу, можно предложить следующее объяснение. Как известно, русские числительные больше одного предписывают всем располагающимся после них элементам родительный падеж:
(31) а. При выполнении этого задания ученики также изучили
[Митр два [Мр новых электронных компонента]]: выключатель и зуммер.
Ь. В доме пять спален, кабинет, [Митр пять [Мр больших
гардеробных комнат]], кухня, отдельная столовая, закрытый
бассейн...
(Интернет)
Числительные присваивают падеж не только существительному, а всей проекции в целом. В сложных словах мы имеем, таким образом, следующую ситуацию: родительный падеж приписан всей составляющей, но не может быть выражен существительным - см. указанный в начале статьи запрет на употребление русских падежных с деривационными показателями (*гореный, *стененый, ...). Единственная возможность выразить падежный признак - маркировать само числительное, что и наблюдается в русском языке1.
Итак, падежное маркирование в составе русских (сложных) основ невозможно, что следует из запрета на вхождение высокого уровня именной проекции, DP, в состав словоформы. Числительные, располагающиеся ниже в проекции, могут входить в сложные слова, но при этом вынуждены выражать падежное значение, т.к. они единственные из всей именной составляющей могут нести падежное окончание.
3.2. Порядок деривации
Интересным вопросом является порядок образования сложных слов. При подчинительном отношении возможны следующие два случая. В (32а) вторая основа сперва присоединяет суффикс, после чего объединяется с первой основой, в (32Ь) основы сначала образуют общую составляющую, а потом присоединяют суффикс:
(32) а. [кисл [молок [-ьн]]] Ь. [[[кисл] молок] -ьн]
1 Автор отдает себе отчет в том, что данный анализ, использующий «механизм перевешивания падежа от одного элемента числовой группы к другому» (ренезнент) требует дополнительных уточнений, как теоретического, так и конкретноязыкового характера. Мы, однако, считаем, что данное рассуждение является лишь одним из дополнительных аргументов в пользу грамматики составляющих, связанных, кроме этого, с достаточно частной проблемой. Автор позволил себе оставить это рассуждение в данной работе как не несущее основную доказательную нагрузку, но, возможно, имеющее некоторые шансы на развитие в дальнейшем - объяснение наличия падежных окончаний на числительных в сложных словах является непростой задачей для любой теории.
го го 5 о, Ф 2 с^ .
. ю
го
Е °
Ф
гм
/
си
1 Ниже мы покажем, что в случае подчинительной конструкции мы
го
^ имеем дело со структурой (32Ь).
Сложные прилагательные принято считать суффиксальносложными сс в случаях:
i) когда они образуются при помощи иного, чем исходная вторая основа, суффикса; и) если простые аналоги сложных слов отсутствуют; ш) если сложные прилагательные меняют позицию ударения. Мы добавим к этим аргументам еще два: гу) смена семантики второй основы;
V) семантический порядок деривации [Русская грамматика, 1980, §760]. После обсуждения языкового материала мы затронем вопрос о том, почему все эти свойства можно считать аргументом в пользу существования составляющих в составе сложных слов. Мы покажем, что деривация сложных прилагательных проходит в два последовательных этапа:
а) образование сложной основы;
б) последующая суффиксация.
3.2.1. Смена суффикса
В качестве примера смены суффикса сложным прилагательным, г), приводятся следующие случаи:
(33) а. ходовой - быстроходный, береговой - левобережный, грузовой - тяжелогрузный, домовый - однодомный, голосовой - многоголосный, цветовой - многоцветный, ... [Там же]
b. годовой - ежегодный и прошлогодний, новогодний; городской - иногородний, .
[Там же]
c. дворовый - гостинодворский, речной - москворецкий; степной - голодностепский (Голодная степь), земельный - новоземельский (Новая Земля)
[Там же]
d. душевный - криводушный, чиновный - разночинный, словесный - многословный
[Там же]
Несмотря на то, что некоторые модели в современном языке непродуктивны, другие, безусловно, представляются вполне «живыми». К последним относятся переходы -ов в -н и -н в -ск. В обоих случаях из единиц с нейтральной семантикой «относящийся к» мы получаем
го т
семантически специфицированные единицы: в одном случае (переход 1 ^ от -ов к -н) - это качественные прилагательные с суффиксом -н, способ- го ^ ные к градуальному изменению признака (ср. также земляной - редкозе- § ° мельный, костяной - ширококостный), в другом (переход от -н к -ск) - 01 относительные прилагательные с суффиксом -ск, одной из функций которого является кодирование локативных отношений.
Изменение семантики второго компонента могло бы говорить о том, что новый суффикс выбирается из-за несовпадения значения. Однако, во-первых, все использованные выше суффиксы в значительной степени десемантизированы. Во-вторых, отсутствие прилагательных типа *ход-ный, *домный, *голосный, *рецкий, *степский, ... говорит о том, что востребованный новый вариант суффикса связан с обеими основами, а не только со второй из основ.
К примерам из [Русская грамматика, 1980] можно добавить еще одну продуктивную модель, связанную с дериватами от частей тела, см. [Виноградов, 1975, с. 162]. Одноосновные прилагательные в данном случае образуются при помощи суффикса -аст, имеющего семантику «обладающий Х-ом, превосходящим стандарт по некоторому параметру». В образовании сложных прилагательных данный суффикс не участвует, и вторая основа оказывается (фонологически) не маркирована, при этом иногда наблюдается чередование полногласных/неполногласных основ (ср. также хвостатый - длиннохвостый, крылатый - краснокрылый, ...):
(34) ушастый - вислоухий; головастый - яйцеголовый/двуглавый; глазастый - кареглазый; зубастый - белозубый; щекастый - краснощекий, ...
3.2.2. Отсутствие исходной лексемы
К описанному выше сценарию близка ситуация и), при которой вторая основа не образует самостоятельное прилагательное:
(35) а. одноногий, семимильный, трехосный, ...
Ь. серосодержащий, самонадеянный, трудноуловимый, ...
Примеры (35а) представляют собой случаи, где вторая часть состоит из имени, по тем или иным причинам не образующего самостоятельного прилагательного: *ногий, *мильный, *осный. В (35Ь) входят примеры, второй частью которых являются причастия, некоторые из которых существуют в русском языке (содержащий, уловимый, ...), однако употребляются только с собственными зависимыми, представляющими собой часть глагольной группы, т.е. могут быть только причастиями, но не прилагательными:
Ф
1 (36) а. содержащая вредные вещества продукция
го
т vs. *содержащая продукция
з Ь. с едва уловимым заискиванием vs. *с уловимым заискиванием (Интернет)
3.2.3. Ударение
Далее, перейдем к доводу iii), связанному с ударением. Большинство сложных прилагательных имеет ударение на том же слоге, что и их вторые части:
(37) глубоководный, одноразовый, второсортный, металлообрабатывающий, энергопитаемый, воздухоплавающий, приморский, ...
Отметим, что ударение в таких словах ставится так, как если бы сначала образовывались комплексы [основа1-основа2], а затем присоединялся бы суффикс. Приведем рассуждения А.А. Зализняка: «основа слова безлошадный получена в два шага (ср. выше):
1) без- и лошад- соединяются в приставочно-корневой комплекс без-лошад-; с акцентологической точки зрения это сильная доминантная основа с ударением на последнем слоге., но соответствующего реального слова нет;
2) основа безлошад- соединяется с суффиксом -н» [Зализняк, 2002, с. 421].
Ударение в сложных словах часто не совпадает с ударением на употребленной независимо вершине [The Oxford Handbook of Compounding, 2011]. Русские сложные слова также располагают ударение иначе, чем дериват от второй основы: дверной - пятидверный, основной - двухосновный, см. также следующие примеры:
(38) земной - иноземный, стенной - тонкостенный, именной - одноимённый, больной - сердобольный, лесной - мелколесный, волновой - коротковолновый, вековой - средневековый, морской - североморский, дневной - ежедневный, ...
[Русская грамматика, 1980, §760]
Отметим, что во всех этих случаях прилагательное от второй основы имеет сильную флексию -ой. При образовании сложного слова ударение смещается ровно на один слог вперед - с флексии на основу (земной -иноземный) или на суффикс (волновой - коротковолновый). В первом случае снова работает логика «образуй сложный комплекс и проставь
го m
ударение на нем, как если бы это было словосочетание». Однако в слу- § S чае ударения на суффиксе она уже не дает нужного результата. ^ ¿
Объяснить различие в постановке ударений помогает подход, приня- § ° тый в Распределенной морфологии - синтаксической теории, созданной сс для анализа морфологических явлений [Marantz, 1997]. Одно из ключевых понятий в Распределенной морфологии - так называемое позднее вставление, Late Insertion [Harley, Noyer, 1999]. В соответствии с принципом позднего вставления сначала абстрактные лексические и морфологические единицы собираются в составляющую, а затем, когда синтаксическое дерево из них уже готово, оно озвучивается фонологическим модулем.
Очевидно, принцип позднего вставления срабатывает в примерах выше на уровне [[основа1-основа2]-суффикс]. В том случае, когда суффикс является потенциальным акцентоносителем, ударение располагается на нем, когда суффикс не может нести ударения, оно падает на основу.
Позднее вставление позволяет разрешить еще одну проблему. А.А. Зализняк вводит понятие так называемого «неплотного соединения» для случаев, когда присоединенная морфема (в нашем случае, т.е. в случае [основа1-основа2], - первая основа) «не меняет акцентуации основной части словоформы. Например, двухвинтовой с семантической точки зрения есть относительное прилагательное к "два винта" (как двуручный - к "две ручки"), т. е. "семантические скобки" стоят здесь иначе, чем морфонологические. Ср. также отсутствие смысловых различий между вариантами первоочерёдный и первоочередной» [Зализняк, 2002, с. 376].
Принцип позднего вставления позволяет объяснить такой пример скобочного парадокса из русского языка, т.е. различие в расстановке фонетических и семантических границ. Решение тривиально - озвучивание происходит после «полной сборки» комплекса [[основа1-осно-ва2]-суффикс].
3.2.4. Смена семантики
Аргумент iv состоит в том, что многие основы прилагательных, являющихся вершиной сложных слов, существенно меняют свое значение. Приведем следующие примеры:
(39) стодесятисильный, трехсотлетний1, разносторонний, равномерный, .
1 Относительно нарушения ограничения на более чем одно зависимое в случаях типа стодесятисильный, трехсотлетний см. [Гращенков, в печати].
Лексемы сильный, летний, сторонний, мерный имеют иную семантику, чем аналогичные им части приведенных выше сложных прилагательных. Это можно показать на примере смены их синтагматики:
(40) стодесятисильный двигатель ф сильный двигатель трехсотлетний конфликт ф летний конфликт разносторонний человек ф сторонний человек равномерное движение ф мерное движение
3.2.5. Семантический порядок деривации
Еще один аргумент из области семантики связан с возможностью отслеживания для некоторых суффиксов их влияния на структуру, которую они оформляют. Так, ряд суффиксов русских прилагательных обладает прозрачной семантикой. Например, суффиксы -ист и -(ч)ат имеют примерно следующую семантику: «содержащий X в большом количестве (на поверхности)»:
(41) а. волокнистый, щетинистый, глинистый, бугристый,
тенистый, ...
Ь. веснушчатый, бревенчатый, дырчатый, зубчатый, матерчатый, .
Ряд сложных прилагательных допускает образование с участием -ист и -(ч)ат:
(42) а. тонковолокнистый, мелкощетинистый, твердобугристый,
белоперистый, широковетвистый, мелкозернистый, .
Ь. светлобревенчатый, крупнодырчатый, мелкозубчатый, острозубчатый, черночешуйчатый, мелкотравчатый, ...
Если бы в данных сложных образованиях сначала получались бы прилагательные волокнистый, щетинистый, бугристый; бревенчатый, дырчатый, зубчатый, мы имели бы значения «тонкий и волокнистый», «мелкий и щетинистый», «твердый и бугристый»; «светлый и бревенчатый», «крупный и дырчатый», «мелкий и зубчатый» (именно таков порядок деривации при сочинении). Очевидно, что значение сложных прилагательных устроено иначе: тонковолокнистый означает «с тонкими волокнами», а мелкозубчатый - «с мелкими зубцами» и т.д.
Данные суффиксы, в принципе, могут встречаться и при сочинении, но порядок построения значения уже иной: солнечно-мглистый, каменисто-мусорный значат «солнечный и мглистый», «каменистый и мусорный».
го m
3.2.6. Порядок деривации русских сложных прилагательных: 1 S
итоги го ^
Е °
Мы склонны считать, что за перечисленными свойствами, которые в [Русская грамматика, 1980, §760] определены как суффиксальносложный способ словообразования, стоят два последовательных процесса:
i) образование сложной основы;
ii) присоединение к такой составляющей суффикса.
Выше мы наблюдали, как последовательность Adjl + Adj2 + Suff отличается от последовательности Adj2 + Suff следующими свойствами:
(43)
Adjl + Adj2 + Suff Adj2 + Suff
^ суффикс быстроходный ходовой
и) нет исходной лексемы одноногий *ногий
ш) ударение иноземный земной
семантика второй основы стодесятисильный сильный
V) порядок деривации тонковолокнистый волокнистый
Отсутствие исходной второй лексемы либо смена ее семантики говорят о том, что в сочетание с первой основой вступает не та же единица, которая сочетается с деривационным показателем. То же самое показывает и порядок деривации. Данные факты свидетельствуют о том, что сначала происходит объединение двух основ, а уже затем -присоединение суффикса. Об этом же говорит и различие в поведении комбинации двух основ и одной второй основы при выборе суффикса. Ударение - с учетом позднего вставления - также говорит в пользу того, что
i) элементы соединяются последовательно;
ii) в порядке [[основа1-основа2]-суффикс], а не [основа1-[основа2-суффикс]].
Таким образом, рассмотрение правил образования русских сложных прилагательных свидетельствует в пользу подхода, предполагающего бинарное ветвление - последовательное попарное объединение элементов. Бинарное ветвление используется в большинстве современных синтаксических теорий, основанных на грамматике составляющих [Carnie, 2010, с. 120-121], во многом как раз по той причине, что оно отражает порядок объединения элементов, т.е. синтаксической и семантической деривации.
Процитируем здесь результат, полученный А.А. Зализняком на основе наблюдений за русской акцентуацией: «Поэтапные правила предполагают, что деривационная история любого производного представлена в виде
Ф
! последовательности шагов, на каждом из которых к корню или к осно-
ш
т ве (т.е. некоторой последовательности морфем, включающей корень)
з присоединяется один аффикс (в случае словосложения вместо аффикса выступает вторая основа). Существенно то, что для такого представления необходимо отказаться от используемого в определенных случаях в морфологии понятия одновременного присоединения к корню (основе) двух или более морфем справа и слева (так называемый префиксально-суффиксальный способ, например, безлошадный, обессахарить, сочетание сложения с суффиксацией, например, разноязычный, и другие комбинации... Все случаи такого рода для акцентологических целей должны быть представлены в виде цепи последовательных бинарных соединений» [Зализняк, 2002, с. 420].
4. Заключение
В данной работе мы рассмотрели материал русских сложных прилагательных. Как мы постарались показать, образование сложных слов, в частности, прилагательных - абсолютно продуктивный процесс, в основе которого лежат те же единицы, что и при образовании словосочетаний в синтаксисе. Мы представили модели образования сложных слов, включающие существительные, глаголы и предлоги.
Мы предложили объяснить запрет на участие определенных типов конструкций в образовании сложных слов принятыми в современной генеративной грамматике представлениями о синтаксической структуре. В частности, запрет на употребление падежных форм и различных типов местоимений следует из того, что они участвуют в проекциях достаточно высокого уровня, которые не могут быть включены в состав (сложных) слов.
Мы также исследовали порядок семантической деривации, правила организации сложной словоформы и постановки ударений в ней. Мы пришли к выводу о том, что в основе образования сложных прилагательных лежит принцип последовательного бинарного ветвления. Как мы полагаем, тот же принцип распространяется и на элементы «большого синтаксиса» в русском языке, но в этом случае последовательное бинарное упорядочивание менее очевидно из-за богатой русской морфологии и связанного с этим свободного порядка расположения элементов в поверхностной синтаксической структуре.
Бинарный характер ветвления говорит о лучшей применимости грамматики составляющих к русскому языковому материалу. Грамматики зависимостей нечувствительны к порядку синтаксической деривации, в частности, из-за того, что задать ограничение на последовательно
го го
биарное ветвление в них — проблематично. Сильная сторона грамматик ш ^
зависимостей - в наглядном представлении о семантическом устройстве го ^
£ о
словосочетания. История синтаксической деривации лучше прослежи- ^ ^ вается при помощи грамматики составляющих.
Библиографический список
Русская грамматика, 1980 - Русская грамматика. Т. 1: Фонетика. Фонология. Ударение. Интонация. Словообразование. Морфология / Гл. ред. Н.Ю. Шведова. М., 1980. [Russkaya grammatika T. 1: Fonetika. Fonologiya. Udarenie. Intonatsiya. Slovoobrazovanie. Morfologiya [Russian grammar. Vol. 1: Phonetics. Phonology. Stress. Intonation. Word-Formation. Morphology]. Ed. Shvedova N.Yu. Moscow, 1980.]
Виноградов, 1975 - Виноградов В.В. Вопросы современного русского словообразования // Избр. тр.: Исследования по русской грамматике. М., 1975. [Vinogradov V.V. On the question of modern Russian word-formation. Izbrannye trudy: Issledovaniyapo russkoi grammatike. Moscow, 1975.]
Гращенков, в печати - Гращенков П.В. Морфология - взгляд из синтаксиса // Вопросы языкознания. В печати. [Grashchenkov P.V. Morphology - A view from syntax. Forthcoming.]
Зализняк, 2002 - Зализняк А.А. Акцентная система современного русского литературного языка // «Русское именное словоизменение» с приложением избранных работ по современному русскому языку и общему языкознанию. М., 2002. С. 373-478. [Zaliznyak A.A. An accentual system of modern Russian standard language. Russkoe imennoe slovoizmenenie. Moscow, 2002. Pp. 373-478.]
Лютикова, 2014 - Лютикова Е.А. Падеж и структура именной группы: вариативное маркирование объекта в мишарском диалекте татарского языка // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. Сер. «Филологические науки». 2014. № 4. С. 50-70. [Lyutikova E.A. Case and noun phrase structure: DOM in Mishar dialect of Tatar. Vestnik MGGU im. M.A. Sholokhova. Seriya Filologicheskie nauki. 2014. № 4. Pp. 50-70.]
Падучева, 1964 - Падучева Е.В. О способах представления синтаксической структуры предложения // Вопросы языкознания. 1964. № 2. С. 99-113. [Paducheva E.V. On methods of presenting the syntactic structure of sentences. Voprosy jazykoznanija. 1964. № 2. Pp. 99-113.]
Тестелец, 2001 - Тестелец Я.Г. Введение в общий синтаксис. М., 2001. [Testelets Ya.G. Vvedenie v obshchii sintaksis [An introduction to general syntax]. Moscow, 2001.]
Borer, 2013 - Borer H. The syntactic domain of content // Generative Linguistics and Acquisition: Studies in Honor of Nina Hyams / M. Becker, J. Grinstead, J. Rothman (eds.). Amsterdam, 2013. С. 205-248.
Carnie, 2010 - Carnie A. Constituent Structure. OUP, Oxford, 2010. Dahl, 1980 - Dahl O. Some arguments for higher nodes in syntax: A reply to Hudson's 'constituency and dependency' // Linguistics. 1980. Vol. 18. № 5/6. Рр. 485-488.
Harley, Noyer, 1999 - Harley H., Noyer R. Distributed Morphology // Glot Internationa. 1999. Vol. 4. I. 4. Pp. 3-9.
I Hudson, 1980a - Hudson R. A second attack on constituency: a reply to Dahl //
i Linguistics. 1980. Vol. 18. № 5/6. Pp. 289-504.
Hudson, 1980b - Hudson R. Constituency and dependency // Linguistics. 1980. £ Vol. 18. № 3/4. Pp. 179-198.
Marantz, 1997 - Marantz A. No Escape from Syntax: Don't Try Morphological Analysis in the Privacy of Your Own Lexicon // University of Pennsylvania Working Papers in Linguistics. 1997. № 4. Pp. 201-225.
The Oxford Handbook of Compounding, 2011 - The Oxford Handbook of Compounding / Lieber R., Stekauer P. (eds.). Oxford, 2011.
