CC BY
20
МАТЕРИАЛЫ И СООБЩЕНИЯ
Е.В.Кравченко
Сложное слово в аллитерационной
поэзии: семантическая динамика первого компонента (на примере синонимической системы МОРЯ)
В древнеанглийском поэтическом языке композиты обладают метрической цельностью, и в то же время субординация их компонентов аналогична субординации членов атрибутивного комплекса. В качестве потенциальных слов они сближаются с эпическими формулами, которые создаются в поэтической речи. Цельно- и раздельнооформленность не противопоставлены друг другу, поскольку композиты по условию связаны со структурой краткой строки и подобны формулам на уровне долгой строки. Первый компонент композита является позицией сближения и переосмысления синонимов. Показательно выявляемое при сравнении эпических тем семантическое преобразование слова mere в качестве первого компонента композита, которое отражает космологическую природу моря в «Беовуль-фе».
Ключевые слова: композиты, структура композитов, субстантивный атрибут, аналитизация, конвергенция синонимов, семантическая динамика, эпическая тема, аллитерационный стих.
In Old English poetry compounds demonstrate metrical unity, but at the same time the subordination of their components is equal to the subordination within an attributive word combination. As potential words they come close to epic formulae created in poetic speech. The unity of a compound is not opposed to a word combination. Compounds fill in the half-line structure and are similar to formulae on the verse level. The first element of a compound is the position of synonymic convergence and semantic shift. The semantic transformation of the word mere used as the first element of a compound is revealed by comparing epic themes. This change in meaning shows the cosmological nature of the sea in Beowulf.
Key words: compounds, structure of compounds, substantive attribute, an-alytization, synonymic convergence, semantic dynamics, epic theme, alliterative verse.
Общеизвестно, что несравненное богатство поэтического языка (ПЯ) «Бео-вульфа» создается обширными синонимическими системами, среди которых, судя по данным словаря Клэбера [Beowulf, 1950], первенство принадлежит (наряду с обозначениями мужа-воина) синонимам моря. Самые распространенные из них - слова s№, mere, lagu, brim, sund, wwter, flod, holm, yd, stream (см. также [Cronan, 1986: 146], [Griffith, 2013: 5]). Это разнообразие лексем связано с преобладанием в нарративе эпической темы путешествия героя, который для совер-
шения подвига преодолевает морское пространство [Diamond, 1961: 465]. Однако едва ли можно с уверенностью констатировать семантическое тождество слов, представляющих синонимическую систему моря. Как показала Н.Б. Пименова, денотативная эквивалентность синонимов моря не означает, что они сообщают одну и ту же информацию о свойствах своих денотатов [Пименова, 1990]. На отличии обозначений моря от обозначений морских реалий («волны», «буруны», «потоки»), а также просто синонимов «воды» строится прием эпической вариации - способ организации поэтической речи, служащий развертыванию эпической темы с помощью особых постпредикативных структур, т. е. формульных единиц, которые завершают, обобщают, суммируют предшествующие им предикативные структуры; при этом наблюдается синтаксическое и семантическое воспроизведение, сопровождаемое лексическим варьированием, а также разрыв синтаксических связей и явление паратаксиса, которое заключается в отсутствии формальных средств связи, позволяющих установить логическое соотношение между вариантами (см. [Brodeur, 1959], [Harris, 1982], [Robinson, 1985], [Гвоздец-кая, 1995]): 212b-213a streamas wundon, //sund wiô sande «волны бились, море против песка», 1630b-1631 Lagu drusade, // wœter under wolcnum. - «Озеро бъто неподвижно, вода под облаками».
Вышеперечисленные слова формируют закрытую часть синонимической системы и участвуют в образовании сложных слов, которые заполняют по крайней мере две ударные позиции в краткой строке (КС) и делают синонимическую систему открытой, ср. композит в качестве главного члена эпической вариации: 238b-240a ре pus brontne ceol // ofer lagustrœte / lœdan cwomon, // hider ofer holmas? - «которые так высокий корабль по морскому пути привели, сюда по морям?» Композиты, в свою очередь, связаны с метрикой: «Если акцентная структура германского слова мотивирована семантически, то акцентная структура слова в эпосе мотивирована сверх того поэтически, т. е. служит раскрытию его значимости в эпическом тексте» [Смирницкая, 1994: 125].
Синонимическая система, таким образом, не есть данность словаря. Она создается в ПЯ в процессе эпического творчества, при этом ключевое место принадлежит композитам. Синонимизация лексем, т. е. их семантическая конвергенция, происходит в тех случаях, когда они выступают в качестве первого компонента сложного слова. Иначе говоря, композиты существуют на правах потенциальных слов, и конвергенция их первых компонентов - это процесс, свидетельствующий об открытости синонимических систем.
Итак, в древнеанглийском, где нет относительного прилагательного «морской», имеется множество композитов с синонимами моря в качестве субстантивного атрибута. Композиты с синонимами моря в качестве первого компонента (атрибута), однако, принадлежат, по условию, другим синонимическим системам. Заметим, что в «Беовульфе» среди композитов преобладают неидиоматичные образования типа sœdëor - «морской зверь», в то время как число кенингов невелико; ср. sœwudu, sundwudu - «корабль» (букв. «морское древо») и mere-hrœgl - «парус» (букв. «морское одеяние»). Большое количество композитов с синонимами моря обусловлено развертыванием эпической темы. Так, Дэвид
Кроуни перечисляет обязательные элементы, присутствующие в теме морского путешествия: 1) герой на берегу 2) со своей дружиной 3) в ярком свете 4) в начале или конце плавания [Crowne, 1960: 368, 371] (см.также [Клейнер, 1994: 356]).
Показательна частотность элементов композитов сравнительно с соответствующими отдельными словами. Даже заглавное слово sä сравнительно редко встречается вне композитов: на 11 контекстов с простым словом приходится 30 случаев употребления в качестве первого компонента композита (всего 20 композитов на sä-). Ср. со словом mere 5 и 10 контекстов соответственно (9 композитов на mere-); со словом brim 5 и 8 контекстов (8 композитов на brim-); со словом lagu 1 и 3 контекста (3 композита на lagu-). По контрасту с сильными синонимами sä, mere, lagu и brim (ранг +4)1, предпочитающими позицию первого компонента композита, слово water (ранг 0) демонстрирует иную картину употребления: 18 и 2 контекста соответственно (всего 2 композита на water-).
Обозначая образования типа lagu-stream как композиты, мы выделяем такой неотъемлемый их признак как цельнооформленность. Необходимо предварительно заметить, что слова sä, mere и lagu не употребляются в ПЯ «Беовульфа» в качестве косвенного атрибута раздельнооформленных сочетаний и совсем не встречаются в форме Р. п., ср. примеры из прозы: gan ofer säsypa - «отправился за волны моря», das säes flödes weaxnes - «рост морского прилива»; at meres ende - «на берегу» [Bosworth, Toller, 1975: 679, 808]. При этом в случае со словом sä подобное ограничение, по-видимому, распространяется на все поэтические памятники; слово lagu форме генитива вовсе нигде не зафиксировано, ср. единичное употребление слова mere в функции косвенного атрибута в поэме «Андрей»: 221 in ealonde das myclan meres - «на острове большого моря» [Bosworth, Toller, 1975: 679].
Однако и такие композиты, как lagu-stream, могут в принципе быть поняты двояко. Проблему определения границы между сложным словом и словосочетанием в современном английском языке ставит А.И. Смирницкий. Соединение определяющих компонентов в образованиях типа stone wall, speech sound с определяемыми компонентами напоминает соединение атрибутивных прилагательных с существительными [Смирницкий, 1998: 121]. При этом первые компоненты таких образований отождествляются с существительными (stone в stone wall и в wall of stone), но выступают лишь в качестве основ данных существительных: эти компоненты обычно не имеют оформления мн. ч., а кроме того, подобные образования отличаются от тех атрибутивных словосочетаний, в которых определениями являются существительные, соединенные с определяемыми словами в форме Р. п., т. е. от сочетаний с косвенным атрибутом. Образования типа stone wall, speech sound легко распадаются и превращаются в словосочетания в связи с тем, что их атрибутивные компоненты, соответственно строю современного английского языка, «легко адъективируются, или, иначе говоря, в связи с тем, что основы существительных, выступающие в качестве первых компонентов слож-
1 Метрические ранги поэтических синонимов моря в «Беовульфе» приводятся в соответствии с классификацией О.А. Смирницкой [Смирницкая, 1994: 245].
ных слов, легко могут осмысляться в этом языке как прилагательные, образованные от них путем конверсии, и временно приобретать положительные синтаксические признаки прилагательных» [Смирницкий, 1998: 134].
Специфика поэтических композитов связана с аллитерационным стихосложением. Они также двойственны, но представляют собой единицу, которая лежит в основе метрических типов КС, построенных на просодике сложного или производного слова, где иерархизация ударений сочетается с метрической цельностью. На уровне ДС, напротив, выявляется включенность сложных слов во фразовый ритм поэтической речи: «Все языковые структуры, организованные на уровне КС, встраиваются в фразовый ритм ДС и мотивируются через него» [Смирницкая, 1994: 124]. Их компоненты при этом обретают потенциальную самостоятельность.
По своему назначению в стихе композиты должны, таким образом, рассматриваться на двух уровнях. С одной стороны, учитывается словесная просодика композитов, служащая основой КС, причем просодическая цельность композитов соответствует метрическому рисунку КС. Тем самым композиты отличаются от словосочетания сплоченностью и метрической цельностью. С другой стороны, композиты рассматриваются как на уровне КС, так и на уровне ДС, и эти уровни различаются. Целостность композитов связана с градацией ударения, которая проявляется по-разному в I и II КС, и это связано с аллитерацией (в I КС возможен двойной аллитерирующий компонент).
На уровне КС композиты обладают свойствами слова, структурной цельноо-формленностью, на которой держится сам АС. Но на уровне ДС композиты входят во фразовый ритм: «...само сложное слово, подхваченное фразовым ритмом, разлагается на две акцентные единицы. Стих, как можно видеть, играет на двойственности сложного слова: акцентная цельнооформленность позволяет ему служить эталонной моделью ("изготовкой") КС, тогда как двухвершинность служит основанием для его приравнивания к словосочетанию. На уровне ДС проясняется внутренняя форма сложного слова, актуализируется та сторона его семантики, которая сближает его с единицами речи» [Смирницкая, 1994: 128-129]. Таким образом, двойственность поэтических композитов связана с их двухуровнево-стью: с одной стороны, они ведут себя как слово, а с другой стороны, мотивируются, осмысляются, входят во фразовый ритм, внутри которого компоненты получают свое значение.
В эпической поэзии проблема выбора между сложным словом и словосочетанием, стоявшая перед А.И. Смирницким, снимается по определению. Принципиальные отличия поэтических композитов от совр. англ. сочетаний типа stone wall сводятся к тому, что композиты создаются в речи, не теряя при этом, однако, своих признаков сложного слова: их первый компонент с полным основанием обозначается как субстантивный атрибут. Поэтическое сложное слово по природе своей двояко: оно цельнооформленно, но вместе с тем имеет общие признаки со словосочетанием, ибо является, подобно формуле, потенциальным, создается в поэтической речи.
Важно еще раз подчеркнуть, что подобная двойственность сложных композитов иного рода по сравнению с двойственностью образований типа stone wall.
Композиты обладают цельнооформленностью, подтверждаемой метрическими данными (структура КС). Но вместе с тем в качестве потенциальных слов, воспроизведение которых неотделимо от сочинения, они сближаются с эпическими формулами, которые создаются в речи [Лорд, 1994]. По-видимому, происходит динамическое соединение, совмещение обоих этих отношений, обусловленное двухуровневостью самой аллитерационой метрики. Поэтому вполне обоснована точка зрения М.И. Стеблин-Каменского, рассматривавшего первый компонент композитов как субстантивный атрибут, а в ряде случаев и как субстантивный эпитет [Стеблин-Каменский, 1978: 33-34]. Эта двойственность, наблюдаемая в архаической поэтике, как предположил в свое время А.А. Потебня [Потебня, 1899: 73], берет начало в общеязыковой архаике (данная мысль нашла поддержку в работе М.И. Стеблин-Каменского). Таким образом, сложные образования типа stone wall, speech sound, которые А.И. Смирницкий определяет как «нестойкие сложные слова» [Смирницкий, 1998: 134], и композиты в эпической поэзии при всем своем видимом подобии типологически полярны: в них запечатлены архаическая и современная стадия развития английского языка - его аналитизация.
Из сказанного следует, что особый интерес в контексте данной работы представляет отношение первого компонента к отдельному слову. Слова mere и brim, активно выполняющие функцию первого компонента, больше других синонимов обнаруживают сближение с главной лексемой sœ и потому выделяются как принадлежащие к центру синонимической системы. Проведем анализ тех семантических преобразований, которые происходят в первых компонентах композитов. В общем случае в данной позиции, как уже было сказано, слова, так или иначе относящиеся к морским реалиям, оказываются поэтическим субститутом основного обозначения моря sœ, служат целям варьирования композитов и умножения их числа в ПЯ. Слово, рассматриваемое вне композита, как отдельная единица языка обычно имеет первичное денотативное значение, отличное от моря. Так, слово mere по своему денотативному значению - это «болото», а brim - «прибой», но эта семантика не соответствует тому, что мы находим при употреблении этих слов в функции субстантивного атрибута. В качестве первого компонента синонимы mere и brim имеют значение «морской», ср. обозначения мореплавателей sœlïpende, merelïâende, brimlïâende. Другие лексемы, обозначающие морские реалии, находятся на периферии, но могут втягиваться в синонимическую систему, и это «втягивание» происходит именно благодаря их участию в образовании композитов.
Между метрическими характеристиками отдельной лексемы и ее же свойствами в составе сложного слова обычно нет прямого соответствия, поскольку употребление синонима в составе композита, как правило, перетягивает этот синоним в I КС, соответственно меняя его характеристики, ср. примеры употребления слова lagu в позиции ключевой аллитерации (II КС) и в первой позиции в составе композитов (I КС): 1629-1630 Da wœs of pœm hroran / helm ond byrne // lungre alysed. /Lagu drusade - «Тогда был от доблестного шлем и броня быстро освобожден. Озеро было неподвижно»; 209 lagucrœftig mon / landgemyrcu - «[показал] опытный моряк берег»; 239 ofer lagustrœte / lœdan cwomon - «[корабль] по мор-
скому пути привели», 297 ofer lagustreamas /leofne mannan - «[корабль понесет] по морским течениям славного мужа».
Однако метрические позиции сильных синонимов моря sœ и mere, предпочитающих С-стих2, сопоставимы со случаями их употребления в качестве первого компонента композита. Вероятно, на метрическом уровне sœ- и mere- могут трактоваться стихом как отдельные слова (при этом композиты тоже заполняют С-стих), что особенно очевидно в композите sœsïâ - «морской путь» (1149a), который формирует двухвершинную КС и имеет два равносильных ударения. При этом чем больше сложных слов образует синоним, тем более отчетливо первый компонент композита приравнивается метрикой к отдельному слову. Таким образом, метрика подтверждает амбивалентность сложного слова, о которой шла речь выше.
С другой стороны, формула синтаксически приравнивается к композиту, ср. случаи употребления парной формулы, которая осмысляется как единое целое, согласуясь с глаголом в форме ед. ч.: 1008b Pä wœs sœl ond mœl - «Тогда было веселье и пир», 1629-1630a Dä wœs of pœm hröran / helm ond byrne // lungre älysed - «Тогда был от доблестного шлем и броня быстро освобожден»; 2672b-2673a Lïgyâum forborn // bord wid rond - «Языками пламени опалился щит с мечом». Заметим также, что в санскрите происходит соединение основ однородных членов предложения в виде сложения dvandva (sukham ca duhkham ca «счастье и горе» > sukhaduhkham) [Кочергина, 1994: 184-185], [Кочергина, 2005: 733].
Итак, рассмотрим теперь в деталях семантические и функциональные преобразования первого компонента. Одним из наиболее показательных примеров изменения семантики в данной позиции является слово mere - в исходном значении «болото» и в фиксируемом значении «море». В германских языках основа *mör-//*mar-, как правило, имеет значение «море» - гот. marei 'море', двн. marï, merï(нем. Meer) 'море', - но в древнеанглийском эпосе «Беовульф» словом mere обозначается подземное жилище чудовищ; ср. также образования с суффиксом *-sk-: да. merisc 'болото', ср.-н.-нем. marsch (нем. Marsch) 'болото'. В описании обиталища Гренделя и его матери эта лексема синонимизируется с обозначениями болота fen и mör, контексты с которыми предшествуют ее первому употреблению и далее перемежаются с ней. Этимологически родственная лексема mör -«вересковая пустошь» (ди. mœrr - «болотистая местность») встречается при первом упоминании Гренделя и варьирует с обозначением болота fen: 103-104a mœre mearcstapa, / se pe moras heold, // fen ond festen - «печально известный преступник границы, тот что пустошь стерег, болото и крепость». Антигерой Грендель «появляется не из-за моря sœ, а из болот, не в озарении света, а в кромешной тьме: 161b-162a sinnihte heold // mistige moras - «в вечной тьме стерег таинственные болота» [Смирницкая, 2008: 163]. Далее описывается нападение чудовища на дружину Беовульфа в Хеороте: 710-711a Dä cöm of more / under misthleopum // Grendel gongan - «Тогда пришел с болота под покровом мрака
2 Основные акцентные схемы краткой строки по «системе пяти типов» Э. Зи-верса, см. [Смирницкая, 1994: 15-16].
Грендель». После схватки с Беовульфом смертельно раненный Грендель возвращается в свое жилище: 845 nida ofercumen, /on nicera mere - «в битвах побежденный, в болоте чудовищ». Наутро воины нашли по следам чудовища его обиталище и, убедившись в его гибели, вернулись в Хеорот: 855 fram mere mödge / mearum ridan - «с болота, отважные, на конях прискакали». Итак, Грендель живет в болоте, обозначаемом синонимами mör иfen, а побежденный героем уходит умирать в пределах локуса, названного словом mere.
Однако далее в теме сражения Беовульфа с матерью Гренделя происходит мотивированное сюжетом превращение слова mere в синоним моря. Кидаясь в омут, в страшное бучило, герой оказывается в подводной бездне: 1495b-1496 Dä was hwil dages, // är he pone grundwong / ongytan mehte - «был переходу // дневному равен / путь через бездну» (пер. В.Г. Тихомирова). Происходит перевоплощение мира и соответствующее ему перевоплощение слова mere. Показательно, что это семантическое преобразование слова mere происходит в составе композита (вне композита оно в этой теме не встречается). Дно жилища чудовищ обозначается сложным словом meregrund - «морское дно»: 1448-1449 ac se hwita helm / hafelan werede, //se pe meregrundas / mengan scolde - «и сияющий шлем голову защищал, тот что морское дно возмутить должен был»; ср. в рассказе Беовульфа о гибели Гренделя: 2099b-2100 ond he hean donan, //mödes geömor /meregrund gefeoll - «и он, презренный, затем, духом скорбный, на морское дно пал». Беовульф вступает в некий подводный мир, кишащий морскими гадами, которых он смог одолеть еще в юные годы, соревнуясь с Брекой: 1510b-1512a sädeor monig // hildetuxum / heresyrcan brac, // ehton ägläcan - «морские звери многие свирепыми клыками прочную броню пронзали, преследовали монстры».
Итак, Беовульфу открывается «иной мир», но мир этот не вполне нов для героя, он сведался с ним во время состязания с Брекой. Эпизод плавания Беовульфа и Бреки в открытом море, предвосхищающий в эпическом сюжете битву с матерью Гренделя, отмечен скоплением композитов на mere-: merefara, meresträt, merestrengo, merefisc, meredeor. Но если для Унферта (антипода Беовульфа в эпосе) юные герои лишь «хлопают руками по воде» и море в его насмешках - морская поверхность в значении морского пространства, морская дорога, гладь, путь, от которого отговаривали удалых приятелей (514 mäton meresträta, / mundum brugdon - «мерили морские пути, кистями размахивали»), то Беовульф при погружении вглубь попадает особый мир, и в открывающейся вслед за тем картине, воплотившей его опыт (502a mödges merefaran - «отважного морехода»), море появляется в другом качестве - как испытание сил, как стихия, состязание с которой готовит к подвигу: 532b-5ü Söd ic talige, //pat ic merestrengo / märan ähte -«Истину я говорю, что я морской силой большей владел».
Беовульфу было дано видеть море не только сверху как пространство, которое надо преодолеть, но и в «хтонической перспективе», погружаясь в его глубины. Он проходит путь от морских рыб до морских зверей: 549 Was merefixa / möd onhrered - «Был морских рыб дух возмущен»; ср. 557b-558 heaporäs fornam // mihtig meredeor / purh mine hand - «боевой вихрь забрал могучего морского зверя моей рукой». Два измерения эпического моря неразделимы, создаются условия
для аттракции разных слов. В конце эпизода композиты на mere- отождествляются с композитами на sœ-: 562-564 Nœs hie ôœrefylle /gefëan hœfdon, //manfordœdlan, /pœt hie me pëgon, // symbel ymbsœton / sœgrunde nëah - «Они от насыщения наслаждения не получили, вредители, от того, что они меня вкусили, на пиршество собрались у морского дна».
Крайне важно, что тема состязания с Брекой предшествует теме битвы с матерью Гренделя. Беовульф не знает, что его ждет, и ничего подобного не видел, но он уже внутренне к этому готов. В эпизоде состязания с Брекой значение «морской» изначально задано темой. В эпизоде же битвы с матерью Гренделя наблюдается само преобразование значения, мотивированное развитием сюжета: омут (mere как синоним fen) разрастается до масштабов подводного мира, и семантика слова mere (но только в составе композитов!) приобретает космологическое измерение. Важно, что слово mere имеет при себе косвенный атрибут единственный раз, когда оно употребляется не как синоним моря, а как обозначение жилища Гренделя: 845b on nicera mere - «в болоте чудовищ».
Обратимость слов, их динамическая активность имеет концептуальное значение. В состязании с Брекой действительность поверхностная, доступная для дружинников, превращается в эпический мир, приоткрывает чудеса. Детали вещественного мира приобретают взаимосвязь внутри мира чудес. Благодаря способности к семантическому преобразованию первого компонента появляется возможность рассмотреть мир в приближении. Таким образом, участие рассмотренных слов в качестве первого компонента композита способствует функциональному развитию системы и важно для эпического повествования: в данном случае выявляется космологическая природа моря.
В качестве обозначения жилища чудовищ употребляются также синонимы lagu и wœter, в этимологии которых присутствует сема 'стоячая вода'. Поэтизм lagu -«море, озеро» не встречается в прозе. Он употребляется в «Беовульфе» при описании жуткого затишья после кровавой битвы с матерью Гренделя, варьируя при этом со словом wœter: 1630b-1631a Lagu drüsade, // wœter under wolcnum - «озеро было неподвижно, вода под облаками». Насколько можно судить, это слово сохранило значение, близкое к этимологическому: ие. *laku- - «вода в яме», «озеро», «море»; гр. X&KKOÇ с -kw- - «яма», «пруд», «маленькое озеро», лат. lacus - «водоем», «озеро», ср-ирл. loch - «лужа», «озеро»; ст-слав. локы - «пруд» [Lehmann, 1986: 224]. Архетип да. lagu (ди. lçgr м. р.), скорее всего, имеет значение «неподвижная или медленно текущая вода», ср. совпадение семантического признака имени и предиката, которое происходит в сочетании с глаголом drüsian - «спокойно лежать, стагниро-вать» [Пименова, 1990: 59]. В остальных случаях встречаются только композиты с первым компонентом lagu-, при этом их употреблением отмечены начало и конец темы морского путешествия Беовульфа в державу Хродгара. Перед отплытием герой ведет дружину к кораблю (209 lagucrœftig mon /landgemyrcu - «[показал] опытный моряк берег»), а затем в датских пределах их приветствует береговой страж (239 ofer lagustrœte /lœdan cwömon - «[корабль] по морскому пути привели») и обещает охранять корабль гаутов до их возвращения (297 ofer lagustrëamas / lëofne mannan - «[корабль понесет] по морским течениям славного мужа»).
У слова water семантика «стоячая вода» подтверждается его сочетаемостью с глаголом standan в описании жилища матери Гренделя: 1416 wynleasne wudu; / water under stod - «безрадостные деревья; вода под ними стояла» (ср. 1362b se mere standed - «это болото стоит»). Значение дисл. vatn - «вода, озеро» нашло продолжение в гетероклитических вариантах дшв. vetur, vator (при обычном vatn > совр. шв. vatten), которые дали начало названию озера Vattern в Швеции [Cleasby, Vigfusson 1957: 681-682] (см. также [Смирницкая, 2008: 125]). В «Бео-вульфе» слово water дважды встречается в составе композитов (wateregesa 1260а, wateryd 2242b), при этом в обоих случаях образуется звукосмысловая и синтаксическая связь с глаголом wunian - «проживать, обитать». В качестве первого компонента композита wateryd - «морская волна» оно сближается с остальными синонимами моря: 2241b-2242 Beorh eallgearo // wunode on wonge / waterydum neah - «курган свеженасыпанный возвысился на берегу рядом с морскими волнами». Однако в контексте описания гибели Гренделя и одиночества его матери (1260 se pe wateregesan / wunian scolde - «та, которая в морской пучине обитать должна была») первый компонент композита может сохранять денотативную соотнесенность с обозначением жилища чудовищ, и его семантическая обособленность подчеркивается метрикой C-стиха.
Итак, первичное значение слова mere в сюжете становится исходной точкой его переосмысления. Семантические изменения связаны с динамикой самого повествования, слитны с развертыванием сюжета (от состязания с Брекой до битвы с матерью Гренделя). Лексема проходит путь от употребления в первичном денотативном значении до перевоплощения, когда происходит расширение горизонтов героя. Другие слова более периферийные, они не столь важны для развития сюжета. Центром притяжения синонимической системы является самое частотное слово sa, именно в этом качестве в составе композита оно образует субстантивный эпитет. При этом происходит не перевоплощение денотата (сохраняется значение «море»), а изменение значимости слова и контекстов его употребления.
В данном случае семантическая динамика не столь наглядна. Полюса - непосредственная связь с темой «море» (в локативном ракурсе: например, морское путешествие 1149a sasid / 1139b, 1157b salad; страна гаутов 1964b sawong) - величальный эпитет. Между полюсами, однако, нет разрыва. Синоним sa как величальный эпитет употребляется вне своей темы. Он не теряет денотативного значения, но приобретает собственную семантическую значимость, характеризует персонажа («прибыл из-за моря»), ср. о дружине Беовульфа в палатах Хродгара: 329a samanna searo - «моряков оружие». Если же употребление первого компонента sa- отдаляется и отделяется от темы морского путешествия, оно вследствие этого абсолютизируется в качественном значении «доблестный»: 690 snellic sarinc / selereste gebeah - «храбрый воин на постель в пиршественном зале возлег» (доблестный дружинник Беовульфа). Когда море уже не значимо, в эпическом повествовании слово продолжает жить как «наградной знак» благодаря его качественному значению. В конце первой части в подтверждение свершившегося героического деяния синоним sa появляется уже в самом наименовании гау-тов Sa-Geatas (1850a, 1986a).
В аллитерационной поэзии словосложение по условию строится на том, что первые компоненты отчасти сохранили свою самостоятельность как лексические единицы. Внутри синонимической системы моря слова sä и mere представляют собой два противоположных, контрастирующих случая, которые демонстрируют, что, как правило, синонимизация, а в данном случае превращение в «наименование моря» есть утрата исходного денотативного значения. Показательно, что в позиции первого компонента композита синонимизация происходит в тех случаях, когда композит обозначает другой денотат, т. е. когда слово употребляется в функции атрибута. При этом оно синонимизируется не для обозначения своего денотата, а для характеристики других денотатов.
В поэтическом языке «Беовульфа» семантические преобразования синонимов sä, mere и lagu, чаще других выступающих в функции первого компонента композита, отражаются на их морфологических характеристиках. В эпическом языке существительное могло иметь атрибутивную функцию и семантически быть ближе к прилагательному. С одной стороны, эта особенность основных синонимов моря оправдана поэтически. С другой стороны, она питается ранней эволюцией существительного и прилагательного в самом языке. Иначе говоря, особое поэтическое творчество взаимодействует с языковой архаикой и находит свою опору в метрических формах. Древние свидетельства в памятниках устной поэзии подтверждают, что «имя вещи или разряда вещей становилось именем качества» [Потебня, 1958: 65].
Список литературы
Гвоздецкая Н.Ю. Язык и стиль древнеанглийской поэзии: (Проблемы поэтической номинации). Иваново, 1995. Клейнер Ю.А. А.Б. Лорд и древнегерманская устная традиция // Лорд А.Б. Сказитель / Пер. с англ. и коммент. Ю.А. Клейнера и Г. А. Левинтона. М., 1994. С. 350-365. Кочергина В.А. Учебник санскрита. М., 1994.
Лорд А.Б. Сказитель / Пер. с англ. и коммент. Ю.А. Клейнера и Г.А. Левинтона. М., 1994.
Пименова Н.Б. Селекция и комбинация синонимов «моря» в «Беовульфе» // Слово в контексте литературной эволюции: заговор - эпос - лирика. М., 1990. С. 56-65.
Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. 3. Харьков, 1899. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. 3. М., 1968. Смирницкая О.А. Стих и язык древнегерманской поэзии. М., 1994. Смирницкая О.А. Наименования космологических объектов в мифе и языке // Смирницкая О.А. Избр. статьи по германской филологии. М., 2008. С. 119-132. Смирницкий А.И. Лексикология английского языка. М., 1998. Стеблин-Каменский М.И. Субстантивный эпитет в древнеанглийской поэзии (к вопросу о развитии древнеанглийского поэтического стиля) // Стеблин-Ка-менский М.И. Историческая поэтика. Л., 1978. С. 4-39.
Beowulf and the Fight at Finnsburg / Ed. with introduction, bibliography, notes, glossary, and appendices by Fr. Klaeber. 3-d ed. Boston, 1950. BrodeurA.G. The Art of Beowulf. Berkley; Los Angeles, 1959. Cronan D. Alliterative Rank in Old English Poetry // Studia Neophilologica. Vol.
58 (2). 1986. P. 145-158. Crowne D.K. The Hero on the Beach: an Example of Composition by Theme in Anglo-Saxon Poetry // Neuphilologische Mitteilungen. Vol. 61. I960. P. 362-372. DiamondR.E. Theme as Ornament in Anglo-Saxon Poetry // PMLA. Vol. 76. 1961. P. 461-468.
Griffith M. On the Lexical Property termed 'Rank' in Old English Poetry and Its Later
Development // Notes and Queries. Vol. 60 (1). 2013. P. 1-14. Harris A. Leslie. Techniques of Pacing in Beowulf // English Studies. Vol. 63. № 2. 1982. P. 97-108.
Robinson F.C. Beowulf and the Appositive Style. Knoxville, 1985. P. 107. Словари
Кочергина В.А. Санскритско-русский словарь. М., 2005.
Bosworth J., Toller T.N. An Anglo-Saxon Dictionary based on the Manuscript Collection of Joseph Bosworth / Ed. and enlarged by T.N. Toller. Oxford, 1975. Lehmann W.P. A Gothik Etymological Dictionary: Based on the third edition of Vergleichendes Wörterbuch der gotischen Sprache by Sigmund Feist. Leiden, 1986.
Сведения об авторе: Кравченко Евгения Владимировна, соискатель на кафедре германской и кельтской филологии филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: zkravchenko@yandex.ru.
