Сложное предложение как отражение сложного мира (на примере романа В. В. Набокова «Машенька») Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 4:801.5 ББК 81.0:83.011

М.М. Морараш

СЛОЖНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ КАК ОТРАЖЕНИЕ СЛОЖНОГО МИРА

(НА ПРИМЕРЕ РОМАНА В.В. НАБОКОВА «МАШЕНЬКА»)

Объектом исследования в статье являются значимые для формирования концептуальной семантики текста средства языка - многокомпонентные сложные предложения. Структурно-синтаксическое и функционально-семантическое своеобразие заявленных конструкций рассматривается во взаимосвязи с композицией и семантикой романа одного из общепризнанных мастеров слова Владимира Владимировича Набокова «Машенька».

Ключевые слова: Владимир Набоков, «Машенька», многокомпонентные сложные предложения, дискурс.

M.M. Morarash

COMPOSITE SENTENCE AS REFLECTION OF THE COMPLEX WORLD (BY THE EXAMPLE OF THE NOVEL "MASHENKA" ("MARY") BY V.V. NABOKOV)

The object of the study in the article is a multicomponent composite sentence, a linguistic means important for formation of the conceptual semantics of the text. Structural-syntactic and functional-semantic peculiarities of the above mentioned construction are considered in relation to the composition and semantics of the novel Mary by one of widely recognized word men Vladimir Vladimirovich Nabokov.

Key words: Vladimir Nabokov, Mary, multicomponent composite sentences, discourse.

Проблема описания структурно-синтаксической и функционально-семантической специфики синтаксических конструкций в структуре художественного дискурса довольно сложна. Сложность данной проблемы заключается в необходимости репрезентации отдельных синтаксических фрагментов и их взаимодействия в системе целого текстового пространства.

Как правило, «в художественной речи представлены все виды предложений» [8, с. 316] и преобладание некоторых их них «обусловлено особенностями индивидуально-авторской манеры письма» [4, с. 415]. Так, если мастером короткой фразы был А.П. Чехов, то мастером сложных синтаксических конструкций, несомненно, был Л.Н. Толстой. Однако использование тех или иных конструк-

ций ими в большей степени определяется эстетическим характером замысла. Например, в описаниях природы Л.Н. Толстого встречаются конструкции «облегченного состава», в описаниях же жизни общества более сложные. В этом разграничении стилисты усматривают контрастное сопоставление гармонии в природе и трагизма человеческих отношений [4, с. 414]. Таким образом, синтаксические единицы являются не только структурным, но и смысловым компонентом художественного произведения. В этом отношении именно развернутые синтаксические конструкции приспособлены для выражения наиболее сложной мысли и для отражения сложного, глубинного анализа изображаемой жизни. По мнению М.М. Булыниной, все синтаксические построения имеют свою знако-

э

го ^

го

О

вую природу и свои обозначаемые - синтаксические концепты. Синтаксический концепт содержит типовой обобщенный смысл, типовую пропозицию, за которыми стоит единая ментальная сущность [3, с. 70-72]. Форма существования синтаксической единицы в виде «пространства мыслей» трансформирует структурно-семантическое содержание произведения в когнитивное. «Чрезвычайно емкой синтаксической формой, передающей авторское видение того или иного куска объективной действительности в виде «микрорассказа» в пределах одного предложения» [5, с. 139], являются так называемые многокомпонентные сложные предложения.

Под многокомпонентными сложными предложениями (далее - МСП) в данной работе понимается результат описания действительности (образа картины мира), реализующийся в особой синтаксической конструкции, включающей 3 и более предикативные единицы с разными типами связи между собой. «Растяжение» структуры предложения во многом связано с тем, что компоненты, присоединяясь друг к другу, содержат, помимо отражения нейтральных отношений между ситуациями, и экспрессивное, субъективное отношение повествователя к тому или иному явлению. Таким образом, МСП являются одновременно фрагментом и подобием текста. Методом сплошной выборки из романа В.В. Набокова «Машенька» извлечено 27 фактов использования сложных синтаксических построений. В процессе анализа мы систематизировали выделенные предложения, средняя длина которых варьируется до 9 предикативных единиц, и подразделили их на гармоничные, слабогармоничные и негармоничные.

К гармоничным были отнесены конструкции с сочинением (в том числе с бессоюзной связью открытой структуры), с сочинением и подчинением и только с однородным соподчинением (последних в романе Набокова не оказалось). Теоретически данные структурные модели способны образовать наиболее распространенные, многочленные предложения, так как характеризуются боль-

шей упорядоченностью, «плавностью», что особенно необходимо при описании наблюдений, последовательности происходящего, при констатации каких-либо фактов. Подчинение в свою очередь сопровождает (уточняет) линейность явлений действительности и не вносит ожидаемую тяжеловесность.

Согласно исследованию Г.Ф. Калашниковой, посвященному исследованию особенностей МСП в поэтическом тексте, гармоничные (сильногармоничные -по терминологии автора) конструкции активно используются именно в поэзии в силу их возможности легко приспосабливаться к форме стихотворных произведений. Этот факт связан с выводом о наличии в их структуре большого заряда напряженности, свойственной в большей степени поэзии [5, с. 142]. Следует отметить, что гармоничные конструкции в романе «Машенька» не отличаются особой многокомпонентностью (состоят всего из 3-4 предикативных единиц), активностью (всего 6 предложений из 27) и напряженностью в описании явлений [в набоковском понимании]. Первично это может объясняться тем, что роман «Машенька» прозаическое произведение, а для прозаического произведения, как было указано, подобные конструкции не характерны. (1) Каждые пять минут сдержанным гулом начинал ходить дом, (2) затем громада дыма вздымалась перед окном, заслоняя белый берлинский день, медленно расплывалась, (3) и тогда виден был опять веер полотна, суживающийся вдаль между чёрных задних стен, словно срезанных, домов, (4) и над всем этим небо, бледное как миндальное молоко [7, с. 41].

К слабогармоничным конструкциям мы отнесли сложные контаминации с сочинением и неоднородным подчинением, бессоюзной связью открытой структуры и последовательным подчинением, бессоюзной связью, сочинением и неоднородным подчинением, однородным и неоднородным подчинением, последовательным подчинением, бессоюзной связью закрытой структуры и сочинением, бессоюзной связью открытой и закрытой структуры. Анализ активности показал, что они составляют значимый (или

даже ключевой) пласт для исследования МСП (19 фактов употребления), характеризуются максимальным составом (от 3 до 9 предикативных единиц). Сложность структуры, основанной преимущественно на подчинении (не однородном), малое участие сочинения, большое количество осложняющих компонентов (однородных, обособленных членов предложения, вводных конструкций) делает их употребление в прозе достаточно естественным. Как показывает наш материал, эти предложения в романе «Машенька» предназначены к описанию действительно «напряженных» фрагментов. (1) Неприятно было главным образом то, (2) что день-деньской и добрую часть ночи слышны были поезда городской железной дороги, (3) и оттого казалось, (4) что весь дом медленно едет куда-то [7, с. 37]; (1) Он сидел, не шевелясь перед столом, и не мог решить, (2) что ему делать, (3) переменить ли положение тела, (4) встать ли, (5) чтобы пойти вымыть руки, (6) отворить ли окно, (7) за которым пасмурный день уже переходил в сумерки... [7, с. 47]. Дальнейший анализ покажет, как сложные построения подобного типа участвуют в формировании «глубинной» организации художественного набоковского текста. Кроме того, их активность функционирования являются не только результатом проявления своеобразия творческой манеры писателя и его видения мира, но и структурно-композиционного построения произведения.

К негармоничным конструкциям мы отнесли конструкции с неоднородным подчинением, подчинением и бессоюзной связью закрытой структуры. В романе «Машенька» им соответствуют всего 2 предложения. Оба предложения состоят из 3 предикативных единиц. (1) Он подумал о том, (2) что всё-таки Подтягин кое-что оставил, хотя бы два бледных стиха, зацветших для него, Ганина, тёплым и бессмертным бытием: (3) так становятся бессмертными дешевенькие духи или вывески на милой нам улице [7, с. 109].

Ранее мы говорили о членении текстового пространства романа В.В. Набокова «Машенька» на два смысловых блока прошлое и настоящее [6, с. 7]. В этом

участвуют и лексические и синтаксические средства языка. Проанализировав структурно-семантические особенности МСП, это положение является вполне обоснованным. Формальными признаками членения текстового пространства является активизация, повторяемость того или иного типа МСП (гармоничного, слабогармоничного, негармоничного) и объем сообщаемой информации, который зависит от количества предикативных единиц в структуре изучаемых построений. Так, в концептуализации настоящего участвуют одновременно гармоничные, слабогармоничные и негармоничные конструкции, однако их структурно-смысловая композиция, как правило, не является значительно распространенной. В концептуализации прошлого, напротив, используются конструкции, как правило, довольно распространенные (до 9предикативных единиц) и относятся они к слабогармоничному типу по вышеприведенной классификации. Переходя из области рассмотрения формальной стороны МСП в область их функционирования в художественном дискурсе, мы совершаем переход на концептуальный уровень познания особого мира (или - его образа), созданного автором. «Дискурс существует прежде всего и главным образом в текстах, но таких, за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика, в конечном счете - особый мир» [1, с. 111]. Тезис Ю.С. Степанова «Язык - дом бытия» [9, с. 676] как нельзя кстати определяет тему данного исследования. В результате применения такого подхода к МСП как наиболее конструктивным элементам синтаксического уровня сформировалась собственно семантико-когнитивное представление, одинаковое для сферы настоящего или прошлого. Так, образ настоящего представлен как некое единство, в котором находит свое воплощение пошлость повседневной жизни пансионеров в эмиграции. Первое, что обращает на себя внимание, это переполнение содержания МСП словами с негативными коннотациями и ассоциациями. Судя по всему,

го

о

X

X о с;

о ф

« S

ч? ей

Ш О

Со ^

ою ° го

го

* ш

ей

I, ГС

Ф X

£ ®

Ч О.

Ф

С а

Ф

С

го

X

3

го ^

го

О

описание пространства Берлина (пейзажа, интерьера, людей) в предложениях вызвано эмоционально отрицательным восприятием этого «чужого» мира. (1) Дойдя до столовой, коридор сворачивал под прямым углом направо: (2) там, дальше, в трагических и неблаговонных дебрях находились кухня, каморка для прислуги, грязная ванная и туалетная келья, (3) на двери которой было два пунцовых нуля, лишённых своих законных десятков, (4) с которыми они составляли некогда два разных воскресных дня в настольном календаре господина Дорна [7, с. 38]. В вышеприведенном в качестве примера предложении структура пространства описываемого мира построена с учетом экономии средств: несмотря на достаточно большое количество объектов, даются 1 2 характеризующие детали, на основе которых выстраивается зрительный или ассоциативный ряд восприятия (в последнем примере эти детали выделены жирным курсивом). В этом мире человеку нельзя обрести истинной свободы в действиях. (1) Клара подумала о том, (2) что завтра как всегда нужно ехать на службу, до шести стучать по кнопкам, следя за лиловой строчкой, (3) которая с зернистым потрескиваньем высыпает на лист или же, (4) если дела нет, читать, подперев её об чёрный ремингтон, одолженную бесстыдно растрёпанную книгу [7, с. 61]. Человек превращается во внутренне раздвоенное существо, в котором душа и тело не находятся в состоянии счастливой гармонии, что приводит его к чувству грусти и безысходности. (1) Люди, сидевшие в кафе, полагали, (2) что у этого человека, так пристально глядевшего перед собой, должно быть какое-нибудь горе, (3) а на улице он в рассеянье толкал встречных, (4) и раз быстрый автомобиль затормозил и выругался едва его не задев [7, с. 58]. Очевидно, Ганин, погруженный в себя, чувствует несосредоточенность на собственных действиях (рассеянность), отъединенность, отграниченность от жизни, происходящей вокруг. Поскольку набоковский герой живет в своем внутреннем мире, сосредоточен на своем Я, внешний мир романа приобретает статичность, неподвижность, а соответственно, не вызывает эмоциональности в душе человека.

Таким образом, в МСП, участвующих в создании смыслового плана настоящего, отражена проза человеческого существования, притупляющая истинные чувства и мысли главного героя. В связи с этим и предикативное удлинение и усложнение не характерно для данного контекста. Тем не менее в нем выявлены 2 предложения, которые, вопреки изложенному положению, достигают сверхмаксимальной длины до 7 8 предикативных единиц. Рассмотрим их: (1) Он сидел, не шевелясь перед столом, и не мог решить, (2) что ему делать, (3) переменить ли положение тела, (4) встать ли, (5) чтобы пойти вымыть руки, (6) отворить ли окно, (7) за которым пасмурный день уже переходил в сумерки... [7, с. 47]; (1) То казалось ему, (2) что вот сейчас нужно написать к Людмиле письмо, твёрдо объяснить ей, (3) что пора прервать этот тусклый роман, (4) то вспомнилось ему, (5) что вечером нужно с ней идти в кинематограф, (6) и почему-то было гораздо труднее решиться позвонить, (7) чтобы отказаться от сегодняшней встречи, (6) нежели написать письмо, (8) и потому он не мог исполнить ни того ни другого [7, с. 47 48]. В этих предложениях прозаическая речь, характеризующая интенсивность проявления внутреннего разлада Ганина, уподобляется стихотворной по выражению напряженности, эмоциональность в ней достигает максимума. Обратим внимание на преобладание в этих конструкциях однородного подчинения и сочинительной связи, в целом конструкции относятся к слабогармоничным благодаря одновременной контаминации сочинения и подчинения, неоднородного и однородного подчинения, бессоюзной связи открытой структуры и последовательного подчинения. Таким образом, МСП в силу нежизненности описывающей реальности придают жизненность чувствам в душе героя. В этом случае оживление чувств (даже отрицательных) свидетельствует о жизненности внутреннего мира главного героя, а значит, способности изменения своей жизни (он единственный среди других «мертвых душ» уезжает из пансиона).

На уровне блока о прошлом мы имеем дело не просто с живым, многообразным в своем проявлении миром. Рассмотрим

конкретные примеры: (1) Дело в том, (2) что он ожидал её с такой жадностью, так много думал о ней в те блаженные дни после тифа,, (3) что сотворил её единственный образ задолго до того, (4) как действительно её увидел, (5) потому теперь через много лет ему и казалось, (6) что та встреча, (7) которая мерещилась ему, и та встреча, (8) которая наяву произошла, сливаются, переходят одна в другую незаметно, (9) оттого что она, живая, была только плавным продленьем образа, предвещавшего её [7, с. 66]; (1) И хотя роман его с Машенькой продолжался в те далёкие годы не три дня, не неделю, а гораздо больше, (2) он не чувствовал несоответствия между действительным временем и тем другим временем, (3) в котором он жил, (4) так как память его не учитывала каждого мгновенья, а перескакивала через пустые непамятные места озаряя только то, (5) что было связано с Машенькой, (6) и потому выходило так, (7) что не было несоответствия между ходом прошлой жизни и ходом настоящей [7, с. 73]. Во-первых, обратим внимание на то, что эти предложения отличаются сверхмаксимальной длиной: первое предложение состоит из 9 предикативных единиц, второе - из 7. Во-вторых, в данных предложениях воссоздается картина мира как бы описательного (образного) характера, что связано с отсутствием в них сюжета. Главное значение приобретает именно словесная ткань и связанный с ней прием «потока сознания», выходящего за пределы непосредственно воспринимаемых, но еще не воспринятых явлений. Он воссоздает неосознаваемый, или бессознательный, «язык души» главного героя. МСП с большим количеством предикативных единиц в наибольшей степени способны передать непрерывность «потока сознания». Фрагменты прошлого могут составлять предложения из 3 предикативных единиц ((1) Этот запах, смешанный со свежестью осеннего парка, Ганин теперь старался опять уловить, (2) но, как известно, память воскрешает всё, кроме запахов, (3) и зато ничто так полно не воскрешает прошлого, как запах, когда-то связанный с ним [7, с. 76]), но они также характеризуются наибольшей выразительностью в сравнении с берлинскими фрагментами. Общее содержание всех предложе-

ний передает, как страстно Ганин любит Машеньку, как свежи его чувства к ней, сколько в нем силы и жажды жизни. Прошлая жизнь главного героя как бы развязывает «путы» его души. «Подлинная «тайна» Набокова - лирическая природа его творения и в этом отношении он прежде всего поэт. Поэт - значит способный чувствовать и выражать чувства помимо и поверх явленных в тексте значений» (И. Анненский) [2]. «Держащие душу» «путы» внешнего мира Берлина и соответственно характеризующий его механический язык сменяются языком «потока сознания», состоящим из отдельных импульсов, каждый из которых определен каким-то эмоциональным толчком. Синтаксическая организация этого блока отражает состояние героя Ганина неровно, с напряжением. Напряженность в ней вызвана не нарушением метрической гармоничности прозаического текста, а отражением одновременно и внутреннего мира человека (неспокойного, эмоционального) и реальной действительности. Предложения, в которых отражены чувства и реальная действительность одновременно, не могут быть короткими в прозе Набокова (об этом свидетельствуют и 2 примера из блока настоящего, мы их отмечали выше).

Любопытно, что МСП способны сыграть решающую роль в сюжете романа. Так, предложения о прошлом говорят о прозрении главного героя, способности трезво оценить свою жизнь как ничтожную, в которой не было ничего от того, что было в его воображении. (1) Через час она приедет, (2) ее муж спит мёртвым сном, (3) и он, Ганин, собирается ее встретить [7, с. 111]. Здесь воображение было исчерпано, но не закончено (Ганин готовился к встрече Машеньки, своей возлюбленной). Средством характеристики этого фрагмента вновь явились МСП с 3-4 предикативными единицами. Спад эмоций, связанных с воспоминанием Ганина, вызвал сокращение количества предикативных единиц, что предопределило в свою очередь трагический исход любовной коллизии (Ганин Машеньку так и не встретил). Даже самое последнее МСП из нашего перечня и в самом романе: (1)

го

^ £

ч? ей

Ш О

ГО ^

ою

° го

го

* ш

S И

£ ГС

Ф X

^ ®

Ч О.

Ф

С О.

Ф

С

го

X

Они лежали навзничь на одной линии, как на лестнице, (2) и нижний поднимал наверх через голову красный ломоть, похожий на большую книгу, (3) и средний брал черепицу и тем же движеньем, отклонившись совсем назад и выбросив руки, передавал её верхнему рабочему [7, с. 111], состоящее из 3 предикативных единиц, является не просто фразой, характеризующей смысловой план настоящего, а своеобразным завершением философской интенции. Основное эмоциональное содержание этого предложения - ощущение абсурдности, алогичности своего бытия (и в Берлине, и его замены воображением). Эта ленивая, ровная передача действовала успокоительно, этот жёлтый блеск свежего дерева был живее самой живой мечты о минувшем [7, с. 111]; Ганин глядел на лёгкое небо, на сквозную крышу - и уже чувствовал с беспощадной ясностью, что роман его с Машенькой кончился навсегда [7, с. 111] и т.д. «Успокоительно» в данном контексте обозначает то, что в подвижном эмоциональном мире Ганина (отраженном в МСП большего количества предикативных единиц) произошел очередной перепад настроения - он исчерпал свое воспоминание, вернулся в реальное бытие, и это отразилось на ис-

пользовании автором конструкции из 3 предикативных единиц. Воспоминаемое Ганиным, будучи законченным прошлым, лишено связи с теперешней его жизнью.

Если принять во внимание все сказанное, то очевидно, что микротексты романа функционально неравноценны с точки зрения способов их выстраивания. Мы отметили относительную стабильность применения синтаксических конструкций, оформляющих разные модели видения мира автора. Однако наиболее важный вывод из всего сказанного выше состоит в том, что количество предикативных единиц в составе МСП возрастает, если речь идет соответственно о возрастающей напряженности во внутреннем мире главного героя. Сложный внутренний мир главного героя романа определяется неприятием абсурдности, алогичности человеческого бытия и желанием вернуть прошлое, но невозможностью это сделать в реальной действительности. Неустойчивость эмоционально-психологического состояния внутреннего мира героя становится главным параметром, необходимым и достаточным для построения на его основе синтаксической системы романа.

3

го ^

го

О

Библиографический список

1. Актуальные проблемы современной лингвистики: учеб. пособие [Текст] / сост. Л.Н. Чурили-на. - 4-е изд. - М.: Флинта: Наука, 2009. - 416 с.

2. Цит. по: Анненский, И. Владимир Владимирович Набоков [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://works.tarefer.ru/44/100418/. [Дата обращения: 9.09.2015].

3. Булынина, М.М. Проблема синтаксического концепта [Текст ] / М.М. Булынина // Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М.А. Шолохова. Филологические науки. - 2012. № 4. - С. 67-73.

4. Голуб, И.И. Стилистика русского языка [Текст] / И.Б. Голуб. - 7-е изд. - М.: Айрис-пресс, 2006. -448 с. - (Высшее образование).

5. Калашникова, Г.Ф. Особенности многокомпонентных сложных предложений в поэтическом тексте [Текст] / Г.Ф. Калашникова // Сложное предложение в тексте: сб. науч. тр. Калинин, 1988. -С. 138-146.

6. Морараш, М.М. Временная модель Пути человека (на примере романа В. В. Набокова «Машенька») [Текст] / М.М. Морараш // Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М. А. Шолохова. Филологические науки. - №4. - 2014. - С. 5-13.

7. Набоков, В.В. Машенька [Текст]: сб. соч.: в 4 т. Т. 1 / В.В. Набоков. Вступ. ст. В.Е. Ерофеева. -М.: Правда, 1990. - С. 33-112.

8. Розенталь, Д.Э. Справочник по русскому языку. Практическая стилистика [Текст] / Д.Э. Ро-зенталь. - М.: Оникс: Мир и образование, 2006. - 384 с.

9. Степанов, Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка [Текст] / Ю.С. Степанов. -М.: Языки русской культуры,1998. - 784 с.

References

1. Essential Problems of Modern Linguistics: Training Aid. Edited by L.N. Churilina. M.: Flinta: Nauka, 2009. [in Russian].

2. Quoted from: Annensky I. Vladimir Vladimirovich Nabokov. [Electronic resource]: http://works.tarefer. ru/44/100418/. [in Russian].

3. Bulynina M.M. Problem of a Syntactic Concept. Vestnik Moscovskogo gosudarstvennogo gumanitarnogo universiteta imeni. M. Sholokhova. Filologicheskie nauki, 2012. № 4. P. 67-73. [in Russian].

4. Golub I.I. Stylistics of the Russian Language. M.: Airis-press, 2006. [in Russian].

5. Kalashnikova G.F. Peculiarities of Multicomponent Composite Sentences in a Poetic Slozhnoie predlozhenie v texte. Kalinin, 1988. P. 138-146. [in Russian].

6. Morarash M.M. Temporal Model of Human Life (on the example of the novel Mary by V.V. Nabokov. Vestnik Moscovskogo gosudarstvennogo gumanitarnogo universiteta imeni M Sholokhova. Filologicheskie nauki, 2014. №.4. P. 5-13. [in Russian].

7. Nabokov V.V. Mary. Collected works: in 4 volumes. M.: Pravda, 1990. V. 1. P. 33-112. [in Russian].

8. Rosenthal D.E. Russian Language Reference Book. Practical stylistics. M.: Onyx: Mir i obrazovanie, 2006. P. 384. [in Russian].

9. Stepanov Yu. S. Language and Method. To Modern Philosophy of the Language. M.: Yazyki russkoi kultury, 1998. [in Russian].

Сведения об авторе: Морараш Марина Михайловна,

кандидат филологических наук, ассистент,

кафедра русского языка и прикладной лингвистики,

Институт филологии и межкультурной коммуникации им. Льва Толстого, Казанский федеральный университет, г. Казань.

Ктай: moramar@mail.ru

Information about the author: Morarash Marina Michailovna,

Candidate of Sciences (Philology), Assistant Professor,

Department of the Russian Language and

Applied Linguistics,

Institute of Philology and Intercultural

Communication named after Leo Tolstoy,

Kazan Federal University,

Kazan. Russia.

E-mail: moramar@mail.ru

УДК 8РФ ББК 82.3(2Рос5)

В.А. Петрова

МОТИВ «ПОДМЕНЕННАЯ НЕВЕСТА» В СКАЗОЧНОМ ФОЛЬКЛОРЕ ЭВЕНОВ (НА ПРИМЕРЕ СЮЖЕТА «БОЛЬШАЯ ЛЯГУШКА»

(«ИРИКИНДЯ»))

В статье проводится сюжетный анализ эвенского нимкана «Большая лягушка» («Ирикин-дя»). В результате сюжетного анализа текста автор впервые выявляет международный мотив «Подмененная невеста» в сказочном фольклоре эвенов. Анализ сюжета показывает, что в сказочном фольклоре эвенов мотив «Подмененная невеста» сосуществует с мотивами «Поиск жениха» и «Брачное условие (испытание)».

Ключевые слова и фразы: эвены, эвенский фольклор, эвенский нимкан, сказочный фольклор, жанр, традиционный фольклор, сюжет, мотив.