CC BY
58
раздел ФИЛОЛОГИЯ и ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
УДК 811.161.1 + 81 ’373.611
СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ МОДЕЛИ КАК СРЕДСТВО КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ ПРОСТРАНСТВА В ЯЗЫКОВОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КАРТИНЕ МИРА И. С. ТУРГЕНЕВА
© С. Б. Аюпова
Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы
Россия, Республика Башкортостан, 450000 г. Уфа, ул. Октябрьской революции, 3а.
Тел./факс: +7 (347) 272 58 05.
E-mail: ayupova_sb@mail.ru
Анализ словообразовательных моделей локонимов позволил выявить особенности концептуализации пространства и функции слов с пространственной семой в языковой художественной картине мира И. С. Тургенева. Особенности словообразовательной структуры локонимов, механизмы референции позволяют установить пространственные отношения с разнообразными явлениями внеязы-ковой действительности, структурировать пространство произведений за счет выделения в них объектов по отличительному признаку, действию, функции, выразить оценку, осмыслить когнитивные механизмы создания структурно-семантической категории пространства в языковой художественной картине мира.
Ключевые слова: словообразовательная модель, структурно-семантическая категория пространства, локоним, языковая художественная картина мира, И. С. Тургенев.
Антропоцентрическая парадигма современной науки обусловила интенсивное изучение картины мира. С восьмидесятых годов XX века это понятие в виду его особой значимости и емкости становится одним из базовых для многих научных дисциплин, занимает ключевое место в многоаспектных исследованиях человека. Изучению языковой картины мира посвящены труды ведущих отечественных и зарубежных лингвистов: Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой, С. А. Аскольдова, Т. В. Булыгиной, Л. Вайсгербера, А. Вежбицкой, Л. Витгенштейна, В. Г. Гака, Е. С. Куб-ряковой, Р. И. Павилениса, В. И. Постоваловой, Р. Редфилда, Э. Сепира, Б. А. Серебренникова, Ю. С. Степанова, И. И. Стернина, С. М. Толстой,
Н. И. Толстого, В. Н. Топорова, Б. Уорфа, А. А. Уфим-цевой, Р. Х. Хайруллиной, Т. В. Цивьян, А. Д. Шмелева, Е. С. Яковлевой, Л. В. Яценко и многих других.
Разновидностью языковой картины мира является языковая художественная картина мира, под которой понимаем художественное представление автора произведения о действительности, отразившееся в языковой форме. Исследования составных ее частей и языковых механизмов художественного осмысления мира человеком только начинаются [1-4], что обусловило новизну нашей работы.
Пространство является неотъемлемой частью любой картины мира, более того, как считает С. В. Стеванович, пространство - это один из факторов формирования языковой картины мира [5], поэтому изучение категории пространства чрезвычайно актуально для современной антропоцентрической лингвистики.
Семантика пространства имеет разнообразные средства выражения на всех уровнях языковой системы, поэтому под пространством понимаем структурно-семантическую категорию - совокупность лексических, словообразовательных, морфологических, синтаксических, текстовых средств выраже-
ния разнообразных видовых пространственных сем и общих родовых сем протяженности, места. В лингвистической литературе неоднократно поднимался вопрос о языковых средствах выражения пространства [6-10]. Следует отметить, что ученые прежде всего обращали внимание на лексические и грамматические единицы, участвующие в формировании категории, словообразовательные средства ее выражения фактически остались вне поле зрения исследователей, хотя в Русской грамматике [11], в работах Е. А. Земской [12], С. М. Колесниковой [13], Т. А. Сидоровой [14] имеются отдельные упоминания об аффиксах со словообразовательным значением места.
Вместе с тем словообразование играет важнейшую роль в концептуализации действительности, поскольку предоставляет необходимые условия для ее интерпретации, «что позволяет понять, какие элементы внеязыковой действительности и как словообразовательно маркируются, почему они удерживаются сознанием» [15, с. 9].
Эти три важнейших вопроса словообразования имеют первостепенное значение и для понимания организации пространственного фрагмента языковой художественной картины мира. Вместе с тем роль словообразования в формировании пространства художественного текста не исследована, изучение словообразовательных моделей как средства выражения категории пространства в языковой художественной картине мира на материале прозы И. С. Тургенева осуществляется впервые.
Анализ словообразовательной модели, под которой понимаем структурно-семантическую единицу, схему «производных слов и одновременно образец их построения, характеризующийся тремя компонентами: производящая основа; словообразовательный (ые) аффикс; производная структура» [16, с. 51], помогает ответить на первые два вопроса. Для ответа на третий вопрос необходимо выяснить функции производных
слов с пространственной семой (локонимов) в художественной действительности.
Исследование показало, что в художественной прозе Тургенева преобладают производные локо-нимы, появившиеся в русском языке благодаря узуальным словообразовательным моделям.
Многие производные локонимы в произведениях писателя образуются по моделям, в производящих основах которых представлена сема характеризации. По данным моделям создаются такие группы локонимов, как «объекты ландшафта», «здания и помещения», «объекты административно-политического членения территории», «параметры пространства».
Механизм референции, под которой понимаем «способ соотнесения языковых выражений с вне-языковой действительностью» [17, с. 4], позволяет актуализировать в названии производного локони-ма его отличительную особенность (сухое место ^ сухмень, светлая комната ^ светлица, родное место ^ родина, глухое место ^ глушь), отделить по характерному признаку одну номинацию от другой внутри семантической группы. При этом контекст часто привносит в значения локонимов дополнительные дифференциальные семы, что помогает обогатить представления о компонентах пространственного фрагмента художественной прозы. Так, в диалоге героя очерка «Стучит» и Филофея о предстоящем путешествии в доминанте синонимической парадигмы дорога и в идеографическом синониме большак появляются новые дифференциальные семы: слово дорога приобретает значение ‘путь сообщения, на протяжении которого можно встретить какие-либо препятствия, связанные с его устройством’, номинация большак обозначает ‘большую дорогу, путешествие по которой не предполагает затруднений из-за особенностей ее устройства ’:
—Дорога у вас тут какова?
— Дорога? Дорога — ничего. До большака верст двадцать будет — всего. Одно есть местечко... неладное; а то ничего.
— Какое такое местечко неладное?
— А речку вброд переезжать надоть.
Признаковая семантика представлена в таких
словообразовательных моделях, как:
1. ‘Характеризация ^ объект ландшафта по характерному признаку’ (большой ^ большак и др.);
2. ‘Характеризация ^ здание, помещение по характерному признаку’ (теплый ^ теплица и др.);
3. ‘Характеризация ^ объект административно-политического членения территории по характерному признаку’ (родной ^ родина и др.);
4. ‘Характеризация ^ параметр пространства по характерному признаку’ (высокий ^ высота и др).
Словообразовательные модели, исходным семантическим компонентом которых является ак-циональность, представлены в группах локонимов «объект ландшафта», «здание и помещение», «объект административно-политического членения тер-
ритории». Механизмы референции актуализуют результат действия или его функциональный аспект в производной структуре следующих словообразовательных моделей:
1. ‘Действие, направленное на объект ^ объект ландшафта как результат действия’ (жать ^ жнивье и др.);
2. ‘Действие, направленное на объект, ^ здание, помещение как результат действия’ (строить ^ строение и др.);
3. ‘Действие, направленное на объект, ^ объект административно-политического членения территории как результат действия’ (селить ^ селение и др.);
4. ‘Действие, направленное на объект, ^ здание, помещение по его назначению’ (черпать ^ черпальня и др.).
По ландшафтным, растительным, вещественным моделям, по моделям, отражающим смежность части и целого, образуются локонимы из группы «объект ландшафта». Характерными для производных локонимов данной группы являются такие механизмы референции, как:
1) локализация, помогающая отделить один объект ландшафта от другого по особенностям его положения в пространстве (залесье — это место, расположенное за лесом);
2) сравнение разных объектов, в результате которого выявляется их сходство или различие (долина - это то же, что и дол; пригорок отличается от горы тем, что меньше ее);
3) трансформация, вследствие которой в производной структуре маркируется преобразование вещества в объект открытого пространства (вода как поток трансформируется в особый водный объект — в заводь);
4) гиперболизация, механизм которой связан с видоизменением вещественной субстанции в пространственную значительной площади (вода — воды) или с переходом от единичного предмета к объекту пространства как совокупности единичных предметов (сосна — сосенник);
5) установление смежности части предмета и целого объекта пространства (исток чего-либо — источник).
По антропо-, зооморфным и артефактным моделям создаются локонимы из группы «здание и помещение». Специфические особенности организации закрытого пространства в языковой художественной картине мира Тургенева заключаются в использовании производных локонимов, словообразовательная структура которых отражает такую процедуру референции, как фиксация в производной номинации назначения здания, помещения (монастырь — здание, предназначенное для монахов, голубятня — здание, предназначенное для голубей, колокольня - здание, предназначенное для размещения колокола (ов)).
Общее пространственное понятие как исходный словообразовательный семантический компо-
нент представлено в модели, служащей для образования локонимов из групп «объекты административно-политического членения территории»: ‘общее понятие пространства ^ объект административно-политического членения территории по местоположению’ (место ^ предместье).
Нумеральность является исходным семантическим компонентом при образовании локонимов, обозначающих единицы измерения (десять ^ десятина).
В языковой художественной картине мира писателя «прозрачная» внутренняя форма производных локонимов, механизмы соотнесения способов языкового выражения локонимов с внеязыковой действительностью, особенности контекстуального окружение слов с пространственной семой предопределили их функции.
1. Функция структурирования пространства за счет выделения в нем объектов по их многочисленным особенностям:
1) по местоположению объекта: за чем-либо (Калужская деревня, напротив, большею частью окружена лесом; избы стоят вольней и прямей, крыты тесом; ворота плотно запираются, плетень на задворке не разметан и не вывалился наружу, не зовет в гости всякую прохожую свинью. «Хорь и Калиныч»), перед чем-либо (В знойный полдень 26 июня 1S4S года, в Париже, когда уже восстание «национальных мастерских» было почти подавлено, в одном из тесных переулков пред-местия Св. Лнтония баталион линейного войска брал баррикаду. «Рудин»);
2) по части чего-либо (С окраины, ближе к лугу, росли березы, осины, липы, клены и дубы; потом они стали реже попадаться, сплошной стеной надвинулся густой ельник; далее закраснели голые стволы сосенника а там опять потянулся смешанный лес, заросший снизу кустами орешника, черемухи, рябины и крупными сочными травами. «Поездка в Полесье»);
3) по результату действия над посевами (Порывистый ветер быстро мчался мне навстречу через желтое, высохшее жнивье торопливо вздымаясь перед ним, стремились мимо, через дорогу, вдоль опушки, маленькие, покоробленные листья; сторона рощи, обращенная стеною в поле, вся дрожала и сверкала мелким сверканьем, четко, но не ярко; на красноватой траве, на былинках, на соломинках — всюду блестели и волновались бесчисленные нити осенних паутин. «Свидание»), над материалом («Рольней» или «черпальней» на бумажных фабриках называется то строение, где в чанах вычерпывают бумагу. «Бежин луг), над людьми (Сломалась-то она [ось] сломалась; ну, а до выселок доберемся... шагом, то есть. Тут вот за рощей направо есть выселки, Юдиными прозываются. «Касьян с Красивой Мечи»);
4) по отличительному признаку: по сухости объекта природы (Возьми влево, по сухоболотью проедем. «Поездка в полесье»), по теплоте поме-
щения для выращивания растений (Покойный Одинцов не любил нововведений, но допускал «некоторую игру облагороженного вкуса» и вследствие этого воздвигнул у себя в саду, между теплицей и прудом, строение вроде греческого портика из русского кирпича. «Отцы и дети»), по удаленности места от культурных центров (Николай Петрович, напротив, был высокого мнения о практичности Павла Петровича и всегда спрашивал его совета. «Я человек мягкий, слабый, век свой провел в глуши,— говаривал он,— а ты недаром так много жил с людьми, ты их хорошо знаешь: у тебя орлиный взгляд». «Отцы и дети»);
5) по тождеству с другими объектами, например, дола и долины (У ног моих тянулась узкая долина; прямо, напротив, крутой стеной возвышался частый осинник. «Бежин луг»);
6) по отличию от других объектов размером, например, пригорка от горы (Узкие тропинки тянулись по полям, пропадали в лощинках, вились по пригоркам, и на одной из них, которой в пятистах шагах впереди от нас приходилось пересекать нашу дорогу, различил я какой-то поезд. «Касьян с Красивой Мечи»). Для указания на меньший размер одного пространственного объекта по сравнению с другим в прозе писателя используются диминути-вы, при этом уменьшительно-ласкательные суффиксы не содержат в себе оценочности («А вот это моя контора,— сказал мне вдруг г-н Полутыкин, указывая на небольшой низенький домик,— хотите зайти?» «Хорь и Калиныч»).
7) по занимаемой площади (Мы осмотрели гумно, ригу, овины, сараи, ветряную мельницу, скотный двор, зеленя, конопляники; все было действительно в отличном порядке, одни унылые лица мужиков приводили меня в некоторое недоумение. «Бурмистр»);
8) по назначению (Возвратясь в спальню, он застал свою жену в постели и начал молиться шепотом, чтобы ее не разбудить. «Отцы и дети»).
2. Характерологическая функция. Отдельные лаконимы, производная структура которых позволяет сделать акцент на функции здания или помещения, актуализируют в контекстах не только свое прямое значение. Так, слово конюшня в произведениях используется и в узуальном значении, отраженном толковыми словарями ‘помещение для лошадей (На конюшне у Мардария Аполлоныча стоит тридцать разнокалиберных лошадей; выезжает он в домоделанной коляске в полтораста пуд. «Два помещика»), и в контекстуально обусловленном значении. Не зафиксированное словарями лексическое значением ‘помещение для лошадей, использующееся также и для физического наказания людей’ становится средством характеристики персонажа, эпохи. Например, в очерке «Два помещика» Тургенев избегает прямой характеристики Мардария Аполлоныча, внешне напоминающего добродушного старосветского помещика, но введение в контекст о наказании взрослого дворового
человека номинации конюшня позволяет дать имплицитную характеристику персонажу (Между тем воздух затих совершенно. Лишь изредка ветер набегал струями и, в последний раз замирая около дома, донес до нашего слуха звук мерных и частых ударов, раздававшихся в направлении конюшни. Мардарий Аполлоныч только что донес к губам налитое блюдечко и уже расширил было ноздри, без чего, как известно, ни один коренной русак не втягивает в себе чая,— но остановился, прислушался, кивнул головой, хлебнул и, ставя блюдечко на стол, произнес с добрейшей улыбкой и как бы невольно вторя ударам: «Чюки-чюки-чюк! Чюки-чюк! Чюки-чюк!»
— Это что такое? — спросил я с изумлением.
— А там, по моему приказу, шалунишку наказывают... Васю-буфетчика изволите знать?»).
Желая подчеркнуть не только социальный статус Базарова в глазах преданного старого слуги Кирсановых - Прокофьевича, но и особенности психологии раба, заложенной веками крепостного права, Тургенев использует слово конюшня в романе «Отцы и дети» в характерологической функции (Неожиданный поступок Павла Петровича запугал всех людей в доме, а ее [Фенечку] больше всех; один Прокофьич не смутился и толковал, что и в его время господа дирывались, «только благородные господа между собою, а этаких прощелыг они бы за грубость на конюшне отодрать велели».).
Локонимы, семантический компонент словообразовательной структуры которых соотносится с положением здания или помещения в пространстве, также часто играют важную роль в характеристике человека. Раболепие перед занимающими более высокое положение людьми является отличительной чертой не только отдельных дворовых, но и некоторых очень богатых помещиков. На эту особенность характера Александра Михайлыча Г*** из очерка «Гамлет Щигровского уезда», устроившего торжественный прием в честь именитого гостя, указывает писатель, используя в контексте (Но вдруг тревожное волнение распространилось по всему дому. Сановник приехал. Хозяин так и хлынул в переднюю.) словосочетание так и хлынул в переднюю. Именно рабская психология заставляет персонажа нарушить этикет.
Характерологическую функцию в прозаических произведениях писателя выполняют производные слова, словообразовательная структура которых актуализирует качественный признак, обозначенный в производящей основе. Для того, чтобы создать представление об отличительных особенностях Фомушки и Фимушки из романа «Новь», живущих в XIX в. по законам XVIII и организующих приватное пространство по его принципам, Тургенев в описании их дома использует названия помещений, характерные для патриархального уклада жизни, в том числе и производное слово светлица, в словообразовательной структуре которого актуализирован качественный признак (Самый дом
Субочевых отличался от всех других домов в городе: он был весь построен из дуба и окна имел в виде равносторонних четырехугольников; двойные рамы никогда не вынимались! И были в нем всевозможные сенцы, и горенки, и светлицы, и хороминки, и рундучки с перильцами, и голубцы на точеных столбиках, и всякие задние переходцы и каморки).
Отношение к родному пространству характеризует многих героев и персонажей. У некоторых из них (например, у Потугина из романа «Дым») родина вызывает противоречивые чувства. Его слова (Да-с; я и люблю и ненавижу свою Россию, свою странную, милую, скверную, дорогую родину.) отражают мироощущение неравнодушного к своей стране человека, принимающего ее достижения и неудачи близко к сердцу. Определяющей все в образе Инсарова из романа «Накануне» является его любовь к родине. Не случайно в романе о нем говорится следующее: У него одна мысль: освобождение его родины. И Берсеньев, и Шубин, и Елена замечают, как преображается этот человек, когда речь заходит о его стране (От песен Берсенев перешел к современному положению Болгарии, и тут он впервые заметил, какая совершалась перемена в Инсарове при одном упоминовении его родины: не то чтобы лицо его разгоралось или голос возвышался - нет! но все существо его как будто крепло стремилось вперед, очертание губ обозначалось резче и неумолимее, а в глубине глаз зажигался какой-то глухой, неугасимый огонь). В языковой художественной картине мира Тургенева глубина любовного чувства к женщине сопоставима с его любовью к родине. Именно так осознают свое чувство герои романов «Дым» и «Новь». После роковой встречи с Ириной и разрыва с невестой Литвинов утверждает: «Кроме этой любви, у меня ничего нет и не осталось; назвать ее моим единственны сокровищем было бы недостаточно; я весь в этой любви, эта любовь — весь я; в ней мое будущее, мое призвание, моя святыня, моя родина!». Для Нежданова Марианна становится «воплощением всего хорошего, правдивого на земле, воплощением не испытанной им семейной, сестриной, женской любви,— воплощением родины, счастья, борьбы, свободы!».
Производные локонимы с суффиксами субъективной оценки нередко используются писателем в характерологической функции. Так, уменьшительно-ласкательный суффикс -ик- в диминутиве домик не только указывает на отличительный признак предмета (небольшой размер), но и в определенных контекстах содержит указание на черты характера персонажа, обладающего маленьким домом. Так, описание генерала Хвалынского, человека весьма скупого, в очерке «Два помещика» начинается с упоминания о его жилье: Живет генерал Хвалынский в небольшом домике, один; супружеского счастья он в своей жизни не испытал и потому до сих пор еще считается женихом, и даже выгодным женихом. Заканчивается оно обобщени-
ем: Дома он у себя никого не принимает и живет, как слышно, скрягой.
Напротив, в характеристике Анны Васильевны Стаховой из романа «Накануне», женщины чувствительной и сентиментальной, появление слова домик в контексте предложения подчеркивает эти особенности персонажа (Небольшой деревянный домик с мезонином, выкрашенный розовою краской, стоял посреди сада и как-то наивно выглядывал из-за зелени деревьев.)
3. Функция параметризации пространства. Производные локонимы используются для обозначения вертикали (Кругом, по высокой, зыбкой ржи, переливаясь то серебристо-зеленой, то красноватой рябью, с мягким шелестом бежали длинные волны; в вышине звенели жаворонки. «Рудин»), плоскости (Там, где ему [Малек-Аделю] приходилось перескочить ее [рытвину] — и где он полтора года тому назад действительно перескочил ее,— в ней все еще было шагов восемь ширины да сажени две. «Конец Чертопханова»), протяженности (Стали взбираться по лестнице, заняли ее во всю длину. «Муму»), сферы (В далекой и бледной глубине неба только что проступали звездочки; на западе еще алел — там и небосклон казался ясней и чище; полукруг луны блестел золотом сквозь черную сетку плакучей березы. «Рудин»). Они дают приблизительное представление о расстоянии (Лаврецкий объявил, что проводит гостей до полдороги, и велел оседлать себе лошадь. «Дворянское гнездо»), о площади объекта пространства (У него [Николая Петровича Кирсанова] в пятнадцати верстах от постоялого дворика хорошее имение в двести душ, или, как он выражается с тех пор, как размежевался с крестьянами и завел «ферму»,— в две тысячи десятин земли. «Отцы и дети»).
4. Для производных локонимов, словообразовательные модели которых акцентируют внимание на результате действия, характерна функция усиления результативного значения всего окружающего их контекста. В нем обычно актуализировано не лицо-производитель действия, а время как разрушительная сила (Признаться сказать, ни в какое время года Колотовка не представляет отрадного зрелища; но особенно грустное чувство возбуждает она, когда июльское сверкающее солнце своими неумолимыми лучами затопляет и бурые полураз-метанные крыши домов, и этот глубокий овраг, и выжженный, запыленный выгон, по которому безнадежно скитаются худые, длинноногие курицы, и серый осиновый сруб с дырами вместо окон, остаток прежнего барского дома, кругом заросший крапивой, бурьяном и полынью, и покрытый гусиным пухом, черный, словно раскаленный пруд, с каймой из полувысохшей грязи и сбитой набок плотиной, возле которой на мелко истоптанной, пепеловидной земле овцы, едва дыша и чихая от жара, печально теснятся друг к дружке и с унылым терпеньем наклоняют головы как можно ни-
же, как будто выжидая, когда ж пройдет наконец этот невыносимый зной. «Певцы»).
5. Оценочная функция. Часть локонимов, производная структура которых актуализирует признак, непосредственно участвуют в оценке места и опосредованно - человека («Я человек мягкий, слабый, век свой провел в глуши,— говаривал он [Николай Петрович Кирсанов],— говаривал он,— а ты недаром так много жил с людьми, ты их хорошо знаешь: у тебя орлиный взгляд». «Отцы и дети»). Некоторые из них при этом передают ключевые идеи русской языковой картины мира (А то за Курском пойдут степи, этакие степные места, вот удивленье, вот удовольствие человеку, вот раздолье-то, вот Божия-то благодать! «Касьян с Красивой Мечи»). Слова с уменьшительно-уничижительными суффиксами не только содержат отрицательную оценку объекта пространства, но и вносят ощущение дисгармонии в художественную действительность произведения. Описание губернского города в романе «Новь», сыгравшего роковую роль в жизни Нежданова, начинается с картины обнищания и запустения. Помогает создать неблагоприятное впечатление от города и слово домишки: Не успели новые знакомцы обменяться и полусотней слов, как уже замелькали перед ними дрянные подгородные мещанские домишки с продавленными тесовыми крышами, с тусклыми пятнами света в перекривленных окошках; а там загремели под колесами камни губернской мостовой, тарантас запрыгал, заметался из стороны в сторону... и, подпрыгивая при каждом толчке, поплыли мимо глупые каменные двухэтажные купеческие дома с фронтонами, церкви с колоннами, трактирные заведения...
Таким образом, анализ художественной прозы И. С. Тургенева с точки зрения роли словообразовательных моделей локонимов в создании структурно-семантической категории пространства позволил выявить особенности концептуализации пространственной субстанции и функции производных локонимов. Когнитивные механизмы формирования пространства в языковой художественной картине мира писателя связаны с большим разнообразием семантических сфер: с ландшафтными, растительными, зооморфными, вещественными, артефактными, антропоморфными, акциональны-ми, нумеральными словообразовательными моделями, а также со словообразовательными моделями, исходным семантическим компонентом которых является характеризация, часть целого или общее пространственное понятие. Особенности словообразовательной структуры локонимов, их «прозрачная» внутренняя форма, механизмы референции позволяют установить многоаспектные пространственные связи и отношения с явлениями внеязыковой действительности, делая семантику пространства многослойной, структурировать пространство художественной действительности за счет выделения в ней объектов по отличительному при-
знаку (по местоположению, по части целого, по результату действия, по назначению, по занимаемой площади, по размеру), охарактеризовать место и человека, «параметризовать» пространство, выразить авторскую оценку, осмыслить когнитивные механизмы создания структурно-семантической категории пространства в языковой художественной картине мира.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ким Т. Я. Языковая художественная картина мира и ее семантическая структура // Многомерность языка и науки о языке: мат-лы Всероссийской научной конференции 2-3 июля 2001 г. Бирск: Бирск. гос. пед. ин-т, 2001. Ч. II. С. 15-16.
2. Сапожникова Ю. Л. Художественно-языковая картина мира американской провинции: автореф. дис. ... канд. фи-лол. наук. М., 2003. 26 с.
3. Аюпова С. Б. Феноменологические особенности языковой художественной картины мира // Искусство и образование. 2008. №11. С. 191-198.
4. Буров А. А. Формирование современной русской языковой картины мира (способы речевой номинации): Филологические этюды: монография. Пятигорск: изд-во ПГЛУ, 2008. 319 с.
5. Стеванович С. В. Пространство как один из факторов формирования языковой картины мира // Картина мира: язык, литература, культура: Сборник научных статей. Бийск: РИО БПГУ им. В. М. Шукшина, 2005. С. 17-20.
6. Агеева Р. А. Категория пространство и способы ее выражения в языке // Категории и законы марксистско-ленинской диалектики и язык. Сборник научно-аналитических обзоров. М.: Академия Наук, 1984. С. 84-113.
7. Всеволодова М. В., Владимирский Е. Ю. Способы выра-
жения пространственных отношений в современном русском языке. М.: изд-во ЛКИ, 2008. 288 с.
8. Яковлева Е. Е. Выражение категории пространства в со-
временном русском языке (На примере художественных произведений С. Н. Сергеева-Ценского): дис. ... канд. фи-лол. наук. Тамбов, 2003. 204 с.
9. Кобозева И. М. Грамматика описания пространства // Ло-
гический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 152-162.
10. Аюпова С. Б. Роль категорий пространства и времени в организации типов речи (на материале произведений И. С. Тургенева) // Русский язык в школе. 2010. №6. С. 42-51.
11. Русская грамматика. М.: Наука, 1982. Т. 1. 784 с.
12. Земская Е. А. Словообразование как деятельность. М.:
издательство ЛКИ, 2007. 224 с.
13. Колесникова С. М. Градуальный фрагмент языковой картины мира сквозь призму словообразования: учебное пособие для студентов-филологов. М.: МПГУ, 1999. 101 с.
14. Сидорова Т. А. Словообразовательные элементы как факторы построения лингвистической «картины мира» в рус-
ском фольклоре // Народная культура русского Севера. Архангельск: изд-во Поморского государственного университета им. М. В. Ломоносова, 2000. Вып. 2. С. 128-130.
15. Вендина Т. И. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм). М.: Индрик, 1998. 240 с.
16. Огольцева Е. В. Образный потенциал словообразовательной системы современного русского языка (отсубстантивное словообразование): дис. ... д-ра филол. наук. М., 2007. 489 с.
17. Шмелев А. Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М.: Языки славянской культуры, 2002. 496 с.
Поступила в редакцию 26.10.2010 г.
