CC BY
15
«СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ» И ЕГО СРЕДНЕВЕКОВОЕ ОКРУЖЕНИЕ В РУССКОЙ УСТНОЙ ЭПИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ
С.Н. Азбелев
Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН Россия 199034, г. Санкт-Петербург, наб . Макарова, 4 e-mail: mail@histformat . com Researcher ID: C-5151-2018 https://orcid. org/0000-0001-9063-6544 SPIN-код: 1390-8096
АВТОРСКОЕ РЕЗЮМЕ
В статье обосновывается гипотеза о существовании на Руси в XII-XV вв . особой формы устной поэзии -героических сказаний, аутентичными примерами которых является «Слово о полку Игореве» и «Задонщина» . К моменту начала этнографического изучения фольклора данный жанр сохранился крайне фрагментарно . Героическое сказание повествует непосредственно о конкретных исторических фактах, сближаясь этим с историческим преданием и исторической песней . Сказанию свойственен конкретный историзм в отличие от условного историзма былины . Герои сказаний - это лица, реально существовавшие и обычно достоверно называемые . Они действуют не в условном эпическом мире, а в исторической обстановке своей эпохи . В противоположность историческому преданию, сказание имеет установку не столько на информирование о фактах, сколько на прославление подвигов хорошо известных персонажей . Это выражается и в отборе исходного материала, и в структуре повествования . В период расцвета героических сказаний им была свойственна весьма разработанная поэтическая система . Лучшие образцы героических сказаний представляли собой произведения большой поэтической изощренности Этот жанр требовал высокой профессиональной культуры . Произведения его должны были создаваться и исполняться мастерами, находившимися, если можно так выразиться, на самых верхних ступенях квалификации носителей устной художественной традиции .
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Слово о полку Игореве, Задонщина, эпическая поэзия, героические сказания.
THE TALE OF IGOR'S CAMPAIGN AND ITS MEDIEVAL CONTEXT IN RUSSIAN ORAL EPIC POETRY
Sergey Azbelev
Institute of Russian Literature (The Pushkin House) of the RAS 4 The Makarov's Embankment, St . Petersburg, 199304, Russia e-mail: mail@histformat . com
ABSTRACT
The article substantiates the hypothesis of the existence in Rus' of a special form of oral poetry in the 12th-14th centuries: heroic tales, authentic examples of which are The Tale of Igor's Campaign and Zadonshchina . By the beginning of the ethnographic study of folklore, this genre has left to exist in an extremely fragmentary way. A heroic tale narrates directly about specific historical facts, thus drawing closer to a historical tale and a historical ballade . A heroic tale is characterized by concrete historicism, in contrast to the conditional historicism of a bylina . Characters of the heroic tales are really existed persons with usually rather authentic names . They operate not in a conditional epic world, but in the historical setting of their period . In contrast to a historical tale, a heroic tale is not so much aimed at informing about the facts, but rather at glorifying the exploits of well-known characters . This is manifested both in the selection of the source material and in the structure of the narrative . During the heyday of heroic tales, they were characterized by a highly developed poetic system . The best examples of heroic tales were the works of great poetic sophistication . This genre required a high professional culture, and its works had to be created and performed by the masters who were, so to speak, at the highest levels of qualification of the bearers of the oral artistic tradition .
KEYWORDS: The Tale of Igor's Campaign, Zadonshchina, epic poetry, heroic tales .
Данная статья вышла на немецком языке в 2011 г. (Azbelev 2011: 485-498). Русскоязычный вариант статьи подготовлен М.И. Жихом по машинописи из архива С.Н. Азбелева.
Все ли основные жанры русской устной поэзии достаточно известны науке? Такой вопрос становится правомерным, когда речь идет не о современном или недавнем состоянии фольклора, а о более или менее отдаленной истории. Традиционные представления об его жанровом составе основываются почти исключительно на материале, который зафиксирован записями XIX и первой половины XX столетия. Если бы научное собирание произведений устной поэзии началось только полвека назад, то, например, отнесение былин к основным жанрам оказалось бы гипотезой. Для обоснования ее пришлось бы сопоставлять редкие и малоценные фиксации второй половины ХХ века со «Сборником Кирши Данилова» и немногочисленными записями XVII столетия, порой в довольно сильной степени литературно обработанными. Сходную картину представляло бы изучение других классических жанров.
Очевидно, что исчезновение одних видов устной поэзии и замещение их другими происходило и прежде. Нет оснований утверждать, что записями XIX в. заметно отражены все жанры, бытовавшие широко, допустим, в XII или XIV столетиях. Крупные исторические потрясения, экономические и социальные сдвиги, происшедшие в XVI, XVII и XVIII вв., крутая ломка традиций древнерусской культуры, начавшаяся в петровское время - все это должно было отразиться на судьбе каких-то жанров таким же образом, как отразились, например, социальные катаклизмы XX в., на судьбе былин. A priori можно предположить, что уходить из живого репертуара должны были такие виды устной поэзии, которые еще ранее завершили период своего продуктивного развития и сохранялись только как наследие, слабо пополняемое новообразованиями.
XVI, XVII и отчасти XVIII столетия справедливо признаются временем наибольшего развития русской исторической песни. Исторических песен, датируемых предшествующим временем, очень мало, а сама их ранняя датировка иногда оспаривается. Трудно было бы объяснить почти полное отсутствие более древних исторических песен только плохой сохранностью материала. Естественно предположить, что ранее первенствующее место в сфере исторической поэзии принадлежало какому-то другому жанру. Когда наступил расцвет исторической песни, жанр этот, оттесненный ею на периферию устного репертуара, сохранялся глазным образом по инерции, а позднее исчез, не будучи приспособлен к изменившимся общественным запросам.
Принятие такого допущения помогло бы, в частности, объяснить, почему сравнительно глухо оказались освещены в живом репертуаре XIX-XX вв. наиболее громкие исторические события борьбы за свержение татаро-монгольского ига. Предположение, что ранее XVI столетия не была еще достигнута достаточно высокая ступень историзации народного сознания, могло бы дать иное объяснение, но само это предположение требует подкрепления фактами. Ни данные русской литературы того времени, ни сравнительный материал фольклора других народов, находившихся на сходной стадии и в сходных условиях исторического развития, такого предположения не подкрепляют. Поэтому пои-
ски следов развитой устной исторической поэзии X-XV вв. сами по себе вполне оправданы. Результаты же их могут дать новый материал для наших представлений о том, как эволюционировало освещение фольклором исторической реальности.
Среди исторических повествований, записанных в XIX в., попадаются иногда произведения несколько загадочные и выделяющиеся настолько резко, что публикаторы и исследователи порой вообще не признавали эти записи за тексты преданий, а относили их условно то к историческим сказкам, то даже к былинам, или просто заявляли о странной и необычной структуре, которая, будучи близкой произведениям устной поэзии, напоминает, однако, некоторые образцы, приписываемые обычно литературному творчеству средневековой Руси. Однако по содержанию не все такие произведения могли быть возведены к средневековой традиции.
Так, например, Е.В. Барсовым была опубликована запись ритмизированного сказания о встрече Петра I со шведами. Художественные достоинства этого текста побудили Е.В. Барсова сравнить его даже со «Словом о полку Игореве»1.
Другим примером, уже непосредственно относящим к интересующему нас периоду, может служить так называемая алтайская версия былины о Сухане (публикацию по рукописи собирателя см.: Малышев 1956: 153154). О ней В.Я. Пропп в сое время высказывал в печати убеждение, что это «произведение иной поэтической системы, чем былина», это «не былина, а устный рассказ в прозаической форме». По выражению В.Я. Проппа алтайская версия «представляет собой устную повесть» (Пропп 1957: 349). Сам этот термин не кажется нам вполне удачным: такие произведения удобнее называть героическими сказаниями.
В свое время К.В. фон Зюдов дал на международном материале общую характеристику этой разновидности прозаического фольклора, которую он называл Heldensagen. По содержанию это эмоционально приподнятые, претендующие на достоверность повествования о подвигах реально существовавших героев. Сказание может в большой степени удаляться от реальности, широко используя мотивы и художественные средства, заимствованные из произведений иных жанров. При этом события, имевшие место в действительности и послужившие отправным пунктом сказания, приукрашиваются и дополняются плодами народной фантазии. Героическое сказание не дает полной биографии героя, а сосредоточивается только на тех ее моментах, которые способны вызвать подъем чувств у слушателей. Для таких сказаний характерна особенность, которую К.В. Зюдов именует gebundene Form, разумея под этим ритмически или метрически организованную речь. Впрочем, он замечает, что такая форма изложения может чередоваться с обычным прозаическим повествованием; сказание может быть и целиком прозаическим. К.В. Зюдов отмечал, что героические сказания
1 «Рассказ этот, - писал Е.В. Барсов, - в художественном
отношении так превосходен, что мы ничего не знаем подобного в русской повествовательной литературе. По местам мы можем приравнивать его только к "Слову о полку Игореве"» (Барсов 1872: 306).
- это подвижные и не очень долговечные образования: «Они распадаются с утратой их активных носителей, что случается, между прочим, при крупных переворотах в области культуры, и рассыпаются на составные элементы; они могут перерождаться в рассказы-припоминания (Ег1ппегип§зза§еп) или в фабулаты» (Бус1с№ 1948: 78-79).
Упомянутый алтайский текст был записан от исполнителя, который утверждал, что передает повествование о Куликовской битве 1380 г. - в ответ на просьбу собирателя сообщить, что он знает о Мамаевом побоище (Малышев 1956: 145). С.К. Шамбинаго предполагал, что алтайская версия восходит к литературному источнику - к древнерусской Повести о Мамаевом побоище (Шамбинаго 1909: 510-515). Действительно, перекличка в содержании здесь несомненна. Есть и стилистические параллели, на что позднее указал Б.М. Соколов, согласившийся с выводом С.К. Шамбинаго (Соколов 1912: 208-210). Однако, как показал вскоре С. Рожнецкий, параллели эти не свидетельствуют о заимствовании из повести (Рожнецкий 1914: 347-348). Скорее следует согласиться в данном вопросе с В.Я. Проппом, который заметил, что «эти совпадения доказывают обратное: они проникли из эпоса в литературу, а не наоборот, так как народное содержание повести требовало и народного стиля» (Пропп 1959: 587). К этому можно добавить, что вообще использование Повестью о Мамаевом побоище устных произведений о Куликовской битве - факт доказанный, поэтому сам алтайский текст естественнее считать остатком одного из таких произведений, бытовавшего в течение нескольких столетий в устной традиции.
В этом убеждает и материал некоторых других записей XIX в., из которых остановимся сейчас коротко только на одной - обширном героическом сказании о подвигах русского посла Захария Тютчева. Оно было записано А. Харитоновым и издано А.Н. Афанасьевым (Афанасьев 1957: 36-42). В отношении этого произведения удалось показать путем текстологического анализа, что оно было одним из источников Повести о Мамаевом побоище. Последняя, несомненно, использовала на значительном своем протяжении какие-то из ранних версий именно этого сказания, причем по-видимому оно привлекалось неоднократно составителями разных редакций повести. Факты указывают на то, что именно повесть пользовалась устным сказанием, а не наоборот (аргументация приведена в книге: Азбелев 1982: 90-119).
Что касается самой Повести о Мамаевом побоище, этой, по выражению О.Ф. Миллера, «сводной повести полуисторической, полуэпической» (Миллер 1887: 364), то она известна теперь в нескольких сотнях рукописей, представляющих около десяти редакций. Почти все они непосредственно привлекали в той или иной степени материал устных источников. Это были, очевидно, и рассказы участников битвы 1380 г., и исторические предания в собственном смысле слова, и героические сказания. Один из первых исследователей этой повести справедливо писал, что, несмотря на то, что повесть в целом «получает характер серьезного назидания в христианском духе», в ее изложении по временам ярко
проступает «дух боевого мужества, жадного к чести и доброму славному имени. Этот полный энергии дух ратной удали и молодечества отпечатлевается и в речи - бойкой, быстрой, отрывистой, блещущей картинными сравнениями, живьем взятыми из народного эпоса» (Назаров 1858: 56-57).
В некотором отношении - и более всего в ранних редакциях - повесть эта соотносится с героическими сказаниями о Куликовской битве примерно так же, как соотносятся с былинами их письменные переложения, известные в текстах ХУМ-ХУШ вв. и изданные некогда в серии «Памятников русского фольклора» (Былины 1960). Однако в целом Повесть о Мамаевом побоище обязана, прежде всего, традиции литературной. Цитаты из устных героических сказаний по большей части сравнительно четко выделяются стилистически, и ни один из списков повести не представляет собой запись или даже обработку устного текста на всем своем протяжении.
Иначе обстоит дело с другим хорошо известным памятником, который сохранился в шести рукописях и имеет в них разные заглавия: «Сказание о Донском бою», «Слово о великом князе Дмитрии Ивановиче <...>» и некоторые другие. В научной литературе его обычно называют не вполне точно Задонщиной2. Устное происхождение этого произведения впервые указал акад. И.И. Срезневский полтора века назад. В то время было известно всего две рукописи Задонщины и относительно небольшое число списков Повести о Мамаевом побоище. Позднейшие находки новых текстов дали новые подтверждения мыслям одного из крупнейших наших филологов.
И.И. Срезневский писал, что эта «поэма, похожая более на былину великорусскую или думу малорусскую, чем на книжный рассказ»; «Сличая два списка Задонщины, вижу отличия, видоизменения выражений, подстановки мест, подстановки имен и лиц - такие, каких переписчик делать не мог - по крайней мере так часто и так произвольно, как может делать только тот, кто пишет не с книги или с тетради, а с памяти. Вижу сверх того такое обилие, такую случайность грамматических неправильностей, каких нет в списках других памятников, как бы ни был безграмотен переписчик, и в этом видится мне, что Слово (о Задонщине - С.А.) писано не с готового извода, а по памяти, если не в эти сборники, где оно нашлось, то в другие, из которых оно попало в эти. Если же оно было записываемо в книгу по памяти, то значит было достоянием памяти, переходило от лиц к лицам как предание, произносилось в каких-нибудь приличных случаях или напевалось, подобно былинам, думам, стихам, притчам, было в ряду с ними <...>. Если же это справедливо, то в Задонщине мы имеем образец особого рода народных поэм исторического содержания» (Срезневский 1858: 338, 340. См. также: Срезневский 1858а).
Далее И.И. Срезневский, высказав мнение об устно-поэтической природе не только «Задонщины», но и «Сло-
2 Еще И.И. Срезневским было замечено, что в подлинном тексте слово «Задонщина» употреблено не как название произведения, а как название самой Куликовской битвы, происходившей за Доном.
ва о полку Игореве», ставил вопрос, «не были ли общею особенностью целого ряда таких поэм» характерные черты, встречающиеся не только в этих памятниках, не было ли аналогичных предшественников в устной поэзии еще у «Слова о полку Игореве». Он писал: «Ярки не менее других, если не более, и отличия в изложении и в слоге Слова о полку Игореве: их заметишь, где бы они ни попались; а заметя, невольно вспомнишь об этом слове, потому что ничто другое не напоминает о них так резко. Из этого, однако, не следует, что ему одному они и могли принадлежать. Самая яркость их в нем, мне кажется, доказывает, что они появились не в нем первом, что в нем они достигли полноты уже вследствие развившегося пристрастия к ним. Их же заметили и в произведениях тоже древних, только в отрывочном виде; их же заметили и в произведениях народной устной словесности, повторяемых доселе, - заметили в том, что уже никак нельзя было поставить в ряд подражаний Слову о полку Игореве: это еще положительнее доказывает, что особенности, напоминающие это слово, были в ходу и без его влияния. В Задонщине кое-что кажется дословно взятым из Слова о полку Игореве; но такое же дословное сходство находим и между произведениями других родов (житиями святых, духовными стихами, историческими повестями, сказками, былинами, думами, песнями), - и оно, однако, ничем не смущает нас; вместе с этим в Задонщине находим многое такое, что хоть и так же сложено, но по содержанию и по выражению отлично от Слова о полку Игореве. Откуда же взято это? В повестях и сказаниях о Мамаевом побоище есть также места, отличающиеся от всего окружающегося такими же точно приемами, то приемами изложения и слога вместе, то только приемами изложения, и между ними есть такие, каких нет ни в Слове о полку Игореве, ни в Слове о Задонщине. Эти места - очевидные вставки и доказывают, с одной стороны, что они нравились, а с другой - что был источник, из которого их можно было почерпать. Что же это за источник? И для этого, как для всего другого подобного, источник один и тот же: поэмы вроде Слова о полку Игоря, их дух, их мысль» (Срезневский 1858: 341-343).
Двадцать лет спустя академик В. Ягич в своей известной работе о славянской народной поэзии говорил о «Слове о полку Игореве» и о «Задонщине» как о «единственных остатках старой малорусской и южной великорусской эпической поэзии». Он высказывал ту же мысль, что и Срезневский: «<...> может быть, многие поэтические образы и фразы переходили посредством заимствования из одной песни в другую как общенародное достояние, как материал, более или менее известный, во всякой былине или думе» (^§¡0 1876: 102-106).
Нетрудно было бы назвать целый ряд филологов и историков Х1Х-ХХ вв., высказывавших аналогичные мысли об устнопоэтической природе «Задонщины». Академик А.Н. Пыпин в своей «Истории русской литературы», говоря о «Задонщине», подробно цитировал приведенные мной высказывания И.И. Срезневского и подкреплял их мнением, что на мысль о существовании недошедших памятников устной поэзии, подобных «Задонщине», «наводит прежде всего "Слово о полку
Игореве", между прочим прямыми указаниями на старые песни; наводит и эпическая былина, которая хотя не есть подлинная древность, но снимок с древности» (Пыпин 1902: 204). Тезис об устно-поэтическом происхождении «Задонщины» был поддержан в работах И.П. Хрущова, П.Н. Полевого, П.А. Бессонова, С.М. Соловьева, и других исследователей (Назаров 1858: 31; Хрущов 1878: 282-283; Полевой 1864: 101; Киреевский 1868: 105106; подробно об этих работах см.: Азбелев 1968: 79-81). Об устном происхождении «Слова о полку Игореве» писал и академик А.А. Шахматов (Шахматов 1915: 386).
В позднейшей исследовательской литературе идея И.И. Срезневского была особенно аргументированно подкреплена В.Ф. Ржигой, который приходил к выводу, что «преобладающий песенный характер Задонщины становится совершенно очевидным», отмечая, в частности, что в рукописях есть «неисправности текста», которые «явно обнаруживают свое звуковое, а не графическое происхождение». В.Ф. Ржига полагал, что «Со-фоний подражал Слову о полку Игореве не книжным путем, а путем воспроизведения на слух и запоминания» (Повести 1959: 398, 399, 400).
В.П. Адрианова-Перетц, рецензируя эту работу, приводила ряд собственных наблюдений, аналогичных наблюдениям В.Ф. Ржиги, и писала, что они «подтверждают мысль И.И. Срезневского, развитую В.Ф. Ржигой, об устном источнике списков "Задонщины"» и что мнение последнего о «роли песенного начала» является «чрезвычайно плодотворным» (Адрианова-Пе-ретц 1960: 157-158).
Сказание о Задонщине сохранилось в шести рукописях (не считая фрагментов его в текстах Повести о Мамаевом побоище)3. Старший из этих списков - XV в.: РНБ, Кирилло-Белозерское собр., № 9/1086 (далее - КБ); два
- XVI в.: ГИМ, Музейское собр., № 2060 (далее - М1) и № 3045 (далее - М2) и три XVII в.: РГБ, собр. Ундольского № 632 (далее - У); ГИМ, Синодальное собр., № 790 (далее
- С); БАН, № 1.4.1, Ждановский сборник (далее - Ж) (тексты «Задонщины» используются по их изданию в кн.: Слово 1966: 535-556).
Мысль о восхождении списков «Задонщины» к устным оригиналам была высказана И.И. Срезневским на материале двух известных в то время текстов КБ и У. Старший список КБ, датируемый второй половиной XV столетия, находится в рукописи, принадлежащей руке книгописца Ефросина4. Как было показано А.А. Зиминым, в списке КБ есть мелкие искажения и интерполяции, которые не могли присутствовать в непосредственной записи устного текста на слух или по памяти
3 В современной исследовательской литературе Повесть
о Мамаевом побоище обычно называют Сказанием о Мамаевом побоище. Терминологически это недостаточно оправданно, так как сказанием было устное произведение, составившее основу повести.
4 И.И. Срезневский относил текст КБ к записям «народных поэм исторического содержания» (Срезневский 1858: 340), эта мысль повторялась затем в ряде работ. Принадлежность рукописи КБ Ефросину установил Н.В. Рузский (Рузский 1891: 19, 2728), позже об этом писали и другие авторы. А.Д. Седельников охарактеризовал Ефросина как «замечательного в своем роде переписчика», имея в виду круг его литературных интересов (Седельников 1929: 626). Из последних статей о деятельности Ефросина см.: Шибаев 2005.
(Зимин 1966: 54). Следовательно, сама запись была осуществлена ранее появления рукописи КБ. Что касается позднейших рукописей «Задонщины», то и их восхождение к устным оригиналам также аргументировалось разбором текстуальных особенностей (в связи с чем В.П. Адрианова-Перетц и писала об «устном источнике списков "Задонщины"»).
Особо следует упомянуть об исследовании видного фольклориста (и одновременно - специалиста по древнерусской литературе) А.И. Никифорова. Эта работа (объемом около двух тысяч машинописных страниц) была защищена им в качестве докторской диссертации за месяц до начала Великой Отечественной войны. Год спустя Никифоров погиб в осажденном Ленинграде. Он успел опубликовать только первую главу своего исследования (Никифоров 1940а), впоследствии некоторые фрагменты из него были напечатаны со вступительными пояснениями посмертно (Никифоров 1978; 1981). Развивая центральную мысль И.И. Срезневского, А.И. Никифоров посвятил свой труд доказательству того, что в средневековой Руси существовала традиция высокого устнопоэтического искусства, следы которой дошли до нас главным образом в виде немногих записанных (но устных по происхождению) памятников - «Слова о полку Игореве», «Слова о погибели Русской земли» и нескольких разновидностей «Задонщины». Возникающие в данной связи вопросы рассматривались автором разносторонне. Хотя в центре исследования находилось «Слово о полку Игореве» (которое, согласно выводам А.И. Никифорова, сохранялось в устной традиции до конца XIV столетия), «Задонщине» ученый посвятил пятнадцать авторских листов. Более половины этого объема было отведено текстологическому рассмотрению всех шести списков.
О фактической неизвестности работы А.И. Никифорова позднейшим специалистам по древнерусской литературе говорилось даже в печати. Так, автор опубликованной полвека назад наиболее обстоятельной книги об истории изучения «Слова о полку Игореве», кратко проаннотировав это исследование, писал: «В научной литературе фундаментальный труд А.И. Никифорова по изучению "Слова" совершенно игнорируется, о нем нигде не упоминается ни одним словом, тогда как его изучение и популяризация может дать немало интересных наблюдений и любопытных материалов» (Голо-венченко 1955: 377). Через сорок лет аннотация труда Никифорова все же появилась в «Энциклопедии Слова о полку Игореве». Однако это не повлекло за собой обращений в работах специалистов-древников к результатам исследования, которое хранится в Рукописном отделе Института русской литературы РАН (Разряд V. Коллекция 120. Папки 1-4).
Однако А.И. Никифоров заблуждался в определении жанра: он полагал, что Задонщина это былина. Поскольку сходство ее с хорошо известными нам былинами все-таки достаточно отдаленно, А.И. Никифоров допускал, что сами былины в XV в. были подобны Задонщине. Между тем, тексты былин, записанные в XX в., не имеют принципиальных отличий от тех, которые были записаны три столетия назад в XVII в., следовательно, нет
оснований думать, будто еще на два столетия раньше былины столь существенно отличались от тех, которые бытовали в XVII, XVIII, XIX и XX вв.
Ошибка А.И. Никифорова в определении жанра Задонщины объясняется тем, что он не использовал для сравнений редкие записи героических сказаний. Между тем они-то и позволяют перекинуть недоставав-ший мост между средневековыми записями и научно засвидетельствованной устной традицией5.
А.В. Позднеев, изучая метр и ритм Задонщины, пришел к заключению, что она относится к кондакарной системе и имеет тенденцию к введению стихов с одинаковым числом ударений (Позднеев 1965: 18-19). Этот вывод оказывается приложим и к тем фрагментам Повести о Мамаевом побоище, которые И.И. Срезневский считал одного происхождения с Задонщиной. Мнение, что рукописная Задонщина восходит к записи устного текста, ныне разделяет в принципе большинство исследователей, пишущих об этом памятнике (см. например: Соловьев 1958: 188-189; Лурье 1961: 164-165; Позднеев 1965: 18; Зимин 1966: 53-54)6. Текстуальные совпадения отдельных фрагментов Повести о Мамаевом побоище с Задонщиной довольно многочисленны. Л.А. Дмитриев справедливо полагал, что эти фрагменты в повести -«не выписки из письменного текста Задонщины»: автор повести, как видно, знал этот текст «наизусть» и вставлял из него по временам «либо целые отрывки, не подвергая их изменению или переработке, либо отдельные фразы и слова из различных мест, объединяя их в собственные поэтические картины» (Повести 1959: 444).
Стилистически вставки из Задонщины достаточно резко отличаются от тех частей повести, которые не восходят, очевидно, к записям устных героических сказаний. Вот пример такой вставки в контексте. «Уч-режено войско их: князь Федор Семенович, князь Семен Михайлович, князь Александр Кемский, князь Глеб Каргомьский и Андомския князи; приидоша же Ярославские князи со всеми силами: князь Андрей Ярославский, князь Лев Суропский и инии многи. - Уже бо, братья, не стук стучит и не гром гремит, стучит сильная рать великого князя Дмитрея Ивановича в славном граде Москве, а гремят русские сынове злачеными доспехи. - Князь же великий Дмитрей Иванович поим с собою брата своего князя Владимира Андреевича и все князи русские православныя и еде к живоначальной Троице, ко отцу своему духовному преподобному старцу Сергию, благословение получити от тоя обители святыя» (Государственный Исторический музей (Москва), Отдел рукописей, собрание Уварова, № 802, л. 175).
Но есть и немало примеров, когда ни по содержанию, ни по форме отрывки, сходные с Задонщиной, не выделяются из контекста повести. Это те случаи, когда сам контекст оказывается большой вставкой из устного сказания. В подобного рода пассажах только путем тексту-
5 Оппоненты, присуждая автору за его исследование ученую степень доктора филологических наук, справедливо оспорили, однако, отнесение диссертантом изученных им произведений
к жанру былин.
6 Д.С. Лихачев по поводу древнейшей рукописи «Задонщины» пишет, что «весь этот список представляет собой запись по памяти, сделанную Ефросином - любителем народных произведений» (Лихачев 1964: 475).
ального сличения можно выявить, что отдельные фразы и словосочетания имеют параллели в Задонщине. Приведем один из таких примеров. «Тогда же возвеяша силни ветри по Бервице широте, воздвигошеся вели-цы князи, а по них рускии сынове успешно грядут, аки медвяны чаши пити и стебле винны ясти. Но не медвяны чаши пити, не стебле винны ясти грядут: хотят укупити чести и славнаго имяни во веки земли Руской, великому князю Димитрею Ивановичю похвалу и многим государем. Дивно и грозно бо в то время слышати, а громко в варганы бьют, тихо с поволокою ратные трубы трубят, многогласно и часто коне ржут. Звенит слава по всей Руской земли. Велико вечье бьют в великом Новеграде, стоят мужи новъгородцы у святыя Софеи премудрости божия, а ркучи межу собою таковое слово: Уже нам, братие, на помощь не поспети к великому князю Димитрию; уже бо яко орли слеталися со всей Руской земли, съехалися дивные удалцы, храбрых своих пытати. Не стук стучит, не гром гремит, по зоре стучат и гремят руские удальцы. Князь Володимер Андреевичь возится реку на Красном перевозе в Боровске» (Поведание 1838: 26-27).
Отрывок в идейно-художественном отношении однороден. С Задонщиной же он совпадает лишь в некоторых своих частях (Слово 1966: 535-556). И одновременно весь этот однородный текст - той же природы, что и другие поэтические отрывки Повести о Мамаевом побоище, параллелей в Задонщине не имеющие. По-видимому все это объясняется именно тем, что сама За-донщина (точнее - устный оригинал ее) относится к тем же героическим сказаниям устного происхождения, что она возникла на базе единой с ними художественной традиции.
Производя сопоставления, приходится, конечно, учитывать некоторое несовершенство средневековых текстов. Мы не знаем пока, до какой степени точно передают свои устные оригиналы списки с записей Сказания о Задонщине и многочисленные отрывки Повести о Мамаевом побоище, а также другие аналогичного рода древнерусские тексты, посвященные другим сюжетам, которые в настоящей статье не рассматриваются, но учитываются. Сама рукописная традиция должна была в той или иной степени деформировать первоначальный текст. Есть места, явно испорченные при переписке, есть и несомненные интерполяции самих писцов. Однако видно, вместе с тем, что копируя свои письменные оригиналы, писцы поправляли их на основании известных им устных вариантов того же Сказания о Задонщине и других сказаний подобного рода. Бытование записей в рукописной традиции, таким образом, как бы корректировалось традицией устной. Полная точность передачи устных оригиналов далеко не всегда присуща и тем записям XIX в., которые вошли в классические собрания. Если мы миримся с этим фактом даже в отношении, например, собрания А.Н. Афанасьева, то нет, конечно, причин считать недостаточную точность препятствием для фольклористического изучения, когда речь идет о записях XV, XVI или XVII вв. То обстоятельство, что в записях этого времени довольно ясно ощущается ритмическая структура
текста, свидетельствует, что дефекты этих записей в целом сравнительно невелики.
Попытаемся коротко охарактеризовать то общее, что объединяет научные записи русских героических сказаний, сделанные в XIX в., и соответствующие средневековые тексты (при этом будем учитывать не только «Слово о полку Игореве» и сказания о Куликовской битве, но и другие сюжеты). Количество привлеченных записей, если иметь в виду полные тексты и значительные по протяженности фрагменты, составляет около семидесяти (из средневековых текстов в это число входят, разумеется, только те, которые отражают прямо или опосредованно использование самой устной традиции, а не являются лишь результатом дальнейшей филиации рукописных списков).
Героическое сказание повествует непосредственно о конкретных исторических фактах, сближаясь этим с историческим преданием и исторической песней. Сказанию свойственен конкретный историзм в отличие от условного историзма былины. Герои сказаний - это лица реально существовавшие и обычно достоверно называемые. Они действуют не в условном эпическом мире, а в исторической обстановке своей эпохи. Если, например, в былинах о разгроме татар действует чаще всего Илья Муромец, фольклорный образ которого сложился, очевидно, задолго до Куликовской битвы, то в посвященных ей героических сказаниях описываются деяния Дмитрия Донского, его брата Владимира Храброго и их реально существовавших сподвижников, имена которых засвидетельствованы независимыми от фольклорной традиции историческими документами. Может быть соотнесен в общих чертах с данными таких документов и сюжет. В противоположность историческому преданию, сказание имеет установку не столько на информирование о фактах, сколько на прославление подвигов хорошо известных персонажей. Это выражается и в отборе исходного материала, и в структуре повествования.
В период расцвета героических сказаний им была свойственна весьма разработанная поэтическая система. А.И. Никифоров убедительно показал на множестве примеров, что эти поэтические приемы имеют массу параллелей в других жанрах восточнославянского фольклора. Однако как целостная система они не встречаются ни в одном из них. Сами же параллели указывают, по-видимому, на то, что многие жанры устной поэзии не только влияли сами, но и испытывали на себе влияние высокоразвитой поэтики героических сказаний.
Лучшие образцы героических сказаний представляли собой произведения большой поэтической изощренности. Этот жанр требовал высокой профессиональной культуры. Произведения его должны были создаваться и исполняться мастерами, находившимися, если можно так выразиться, на самых верхних ступенях квалификации носителей устной художественной традиции.
По-видимому, в Древней Руси существовало явление, в каких-то отношениях аналогичное поэзии скальдов. Согласно заключению Д.М. Шарыпкина, рассматривавшего в данной связи специально «Слово о полку Игореве», «творчество Бояна в стадиально-типологиче-
ском отношении находится в сродстве с поэзией скальдов», о чем «можно судить по тексту "Слова"»; в самих же хвалебных песнях Бояна «скальдические приемы и образы составляли прочную стилистическую структуру» (Шарыпкин 1976: 16, 22).
Поэзия скальдов, как известно, давала пример того, что устная традиция в средние века могла достигать даже более высокой степени разработки поэтического мастерства, чем современная ей письменная литература этого же народа (ср.: Стеблин-Каменский 1958: 175204). Отражения устных героических сказаний в древнерусской письменности дают материал для конкретных типологических сопоставлений с некоторыми особенностями творчества скальдов. Есть основания думать, что героические сказания имели ряд разновидностей, которые могут быть выявлены при более детальном изучении текстов, сохраненных в средневековой русской письменности. Было бы, вероятно, преувеличением полагать, что на Руси существовало нечто тождественное скальдической поэзии (по крайней мере подтверждающих это русских текстов нет). Но, по-видимому, существовал сопоставимый с ней в целом ряде особенностей тип устной художественной культуры. Существовала поэзия, по-своему отразившая тот же этап на пути развития художественного сознания, который был отражен и творчеством скальдов.
Естественно, что поэзия подобного рода с изменением породивших ее исторических условий должна была постепенно угаснуть. Однако уход из живого устного репертуара героических сказаний был обусловлен, по-видимому, не только историческими переменами и постепенным исчезновением той социальной среды, потребности которой обслуживал этот жанр в первую очередь. Поскольку сюжет героического сказания должен был следовать контурам своей фактической основы, композиционные возможности были сравнительно невелики. Занимательность повествования неизбежно должна была отступать на задний план. Эпическая гиперболизация, столь органичная в былинах и также способствовавшая интересу к ним, мало свойственна героическому сказанию и обнаруживается более всего в самых поздних вариантах, испытавших на себе влияние былинной поэтики. Собственная же поэтика сказаний, в силу своей изощренности, далеко не в каждой аудитории могла быть полностью оценена и далеко не каждым исполнителем могла быть полностью передана. Сложности художественной системы героического сказания сопутствовала ограниченность таких его внутренних возможностей, которые обеспечивали бы сохранность произведения в устном репертуаре после утраты им исторической актуальности. Этим, очевидно, во многом объясняется относительная недолговечность произведений данного жанра. Героические сказания постепенно уступили свое место историческим песням с их менее сложными изобразительными средствами, более свободной композицией и легче фиксируемой в памяти песенной формой.
Подъем национального самосознания, вызванный во всех слоях русского общества победой на Куликовом поле, породил последнюю, очевидно, волну героиче-
ских сказаний, многочисленные следы которой дошли до нас в виде записей и реминисценций в литературе XV-XVII вв. Последние же отголоски этих сказаний были засвидетельствованы отдельными записями, которые удалось еще сделать некоторым собирателям XIX в.7
Но даже лучшие поздние записи, несмотря на все их достоинства, свидетельствуют уже о разрушении жанра. Примером этого является превосходный в некоторых отношениях текст, записанный А. Харитоновым. Хотя В.Я. Пропп не без оснований заметил, комментируя эту запись, что она имеет много общего с Задон-щиной (Афанасьев 1957: 415), можно заметить явный отход от ее поэтической системы, явную тенденцию к сближению с былинами при одновременном опрощении художественной структуры и значительном разрушении ритма. В ритмическом отношении более стройным выглядит алтайский текст о Мамаевом побоище, но он в отношении содержания по существу представляет собой уже контаминацию с былиной, что и позволило ряду исследователей считать данный текст особой версией былины.
Тенденция героических сказаний к контаминирова-нию с былинами приводила и к возникновению новых былинных сюжетов (подробнее см.: Азбелев 1971). Генетическая связь героических сказаний прослеживается и с историческими преданиями, и с исторической песней. Так, песня о Куликовской битве, записанная в Боснии в конце XIX в., несомненно связана с героическим сказанием, которое записал А. Харитонов, с соответствующими фольклорными фрагментами Повести о Мамаевом побоище, и имеет довольно ясные параллели с Задонщиной (подробно см.: Азбелев 1982: 102-112).
Существенно, что не оказывается непереходимой грани между «условным» историзмом былин и конкретным историзмом таких жанров как героическое сказание, историческая песня и историческое предание. Очевидно правы те исследователи, которые отказываются усматривать в былинах непосредственную реакцию на исторические события. Но, по-видимому, следует более полно учитывать то обстоятельство, что героическое сказание и историческое предание могло являться своеобразным посредствующим звеном между былиной и историческим фактом.
Устные исторические источники подразделяются, как известно, на разновидности, которые соответствуют в основном традиционным жанрам фольклора. Если говорить о русском материале, то это, главным образом, исторические предания, исторические песни и былины. Но помимо названных, широко известных источников, были некогда распространены и иные. Остатки их представляют порой существенный интерес не только
7 Большинство записей представляют собой уже не героические сказания, а либо обычные «местные предания», либо короткие общего характера припоминания, содержащие и элемент гиперболизации. Но поскольку в ряде случаев очевидно, что перед нами не собственно запись, а скорее сокращенный пересказ услышанного собирателем, трудно бывает судить с уверенностью о жанровых особенностях устного оригинала. См. например: Покровский 1823: 258-261; Русские предания. 1: № 28; Русские предания. 2: № 3, 18, 23, 35; Пекарский 1864. Приложение № 2: 43; Розанов 1875: № 9; Мансуров 1928: № 49; 1930: № 256; 1930а: № 310; 1938: № 452; Луцкий 1941: 177-178.
для филологов, но и для историков. Своего рода посредствующим звеном между песенными и прозаическими видами исторического эпоса являлись героические сказания. В качестве особого явления русского фольклора они начали изучаться сравнительно недавно (хотя исследование некоторых из этих сказаний началось полтораста лет назад). Причина в том, что произведения этого жанра успели почти полностью уйти из живого репертуара ко времени, когда началось научное собирание устной поэзии. Поэтому почти все объекты конкретного изучения - и в их числе наиболее совершенные образцы - представлены не записями ученых, а небольшой частью текстов, дошедших в средневековых рукописях.
Академик И.И. Срезневский - один из наиболее выдающихся знатоков славянской устной поэзии и средневековой литературы, весьма разносторонний
и проницательный филолог, первым обратил внимание на то, что в своей основе тексты этого рода не являются плодами творчества древнерусских книжников, а отражают тогдашние записи устных произведений. Сопоставление средневековых записей и обработок с весьма редкими научными записями XIX в. позволило выставить тезис о принадлежности тех и других одному фольклорному жанру и охарактеризовать его (см. общую характеристику этого жанра: Азбелев 2007). Дальнейшее источниковедческое изучение русских героических сказаний имеет ряд аспектов, одним из которых является исследование изобразительных средств. Задача эта, конечно, не может быть выполнена в одной статье, но некоторые вопросы могут быть здесь поставлены и может быть предложен путь их конкретного исследования.
Среди имеющихся в нашем распоряжении текстов сказаний основную часть составляют фиксации устных произведений, объединенных общей темой, но сильно различающихся по времени записи. Тема их - Куликовская битва 1380 г. и ряд связанных с ней событий, а хронология записей (точнее - рукописей, отразивших записи) - с XV по XIX в. Указанные обстоятельства побуждают сосредоточить внимание прежде всего именно на этой группе текстов, так как произведения, отразившие иные события, дают гораздо менее богатый материал
по количеству фиксаций и по их хронологического диапазону, а наиболее ранние тексты этих произведений больше удалены по времени от исходных фактов.
След, оставляемый историческими событиями в фольклоре, далеко не всегда пропорционален их значимости. Нередко факты, с точки зрения историка малосущественные, долгое время обильно питают творческую фантазию народа - и напротив, важные исторические свершения иногда оказываются почти безвестными в устной традиции последующих столетий. Этот кажущийся парадокс отражает, очевидно, то обстоятельство, до какой степени сильно и широко затронул исторический факт умы его очевидцев, насколько устойчив оказался в дальнейшем непосредственный к нему интерес. Естественно, что в сознании современников происшедшего и их ближайших потомков наибольший
резонанс вызывают не все главные его исторические аспекты, а лишь те, которые непосредственно ими воспринимались.
Примером случая, о котором можно сказать, что богатство устной традиции отвечало исторической весомости отправного факта, может служить как раз цикл произведений, посвященных разгрому татарского нашествия, который обязан своим появлением прежде всего Куликовской битве 1380 г.
Героические сказания - одна из групп источников этого цикла, представленного, кроме того, былинами и отчасти преданиями. Изучение изобразительных средств самих сказаний в данном случае может производиться и в сопоставлении с тематически весьма сходными произведениями иных жанров. Но эти последние по времени своей фиксации не старше середины XVII в. (а в основном относятся к XIX и XX вв.), тогда как древнейшая запись героического сказания, посвященного Куликовской битве, находится в рукописи, датируемой 70-и годами XV в. Это позволяет в какой-то мере проследить и эволюцию художественных приемов на протяжении пяти столетий. При несомненной общей стабильности традиционной поэтики русского фольклора хронологический отрезок такой протяженности представляется все же достаточным для эффективности наблюдений подобного рода.
ЛИТЕРАТУРА
Адрианова-Перетц 1960 - Адрианова-Перетц В.П. Рецензия на книгу: Повести о Куликовской битве . Издание подготовили М . Н. Тихомиров, В .Ф. Ржига, Л. А. Дмитриев . М. : Издательство АН СССР, 1959 // Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка. 1960. Т. XIX. Вып. 2.
Азбелев 1968 - Азбелев С.Н. Куликовская битва в славянском фольклоре // Исторические связи в славянском фольклоре / Русский фольклор . Т. XI. М. ; Л. , 1968.
Азбелев 1971 - Азбелев С.Н. Былины об отражении татарского нашествия // Из истории народной поэзии / Русский фольклор. Т. XII. Л. : Наука, 1971 .
Азбелев 1982 - Азбелев С.Н. Историзм былин и специфика фольклора . Л. : Наука, 1982.
Азбелев 2007 - Азбелев С.Н. Древнерусские героические сказания в международном контексте // Древняя Русь: Вопросы медиевистики.2007. № 3 .
Афанасьев 1957 - Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. Подготовка текста и примечания В.Я. Проппа. Т. III. М. :
Государственное издательство художественной литературы, 1957.
Барсов 1872 - Барсов Е.В. Петр Великий в народных преданиях Северного края // Беседа . 1872. Кн. 5 . Отд . 1. Былины 1960 - Былины в записях и пересказах XVII-XVIII веков / Издание подготовили А. М . Астахова, В. В. Митрофанова, М. О. Скрипиль . М. ; Л. : Издательство АН СССР, 1960.
Головенченко 1955 - Головенченко Ф.М. «Слово о полку Игореве»: Историко-литературный и библиографический очерк. М. , 1955.
Зимин 1966 - Зимин А.А. Две редакции «Задонщины» // Труды Московского Государственного историко-архивного института. Т. 24. Вып. 2 . М. , 1966.
Лихачев 1964 - Лихачев Д.С. О названии «Задонщина» // Исследования по отечественному источниковедению . Сборник статей, посвященных 75-летию С . Н. Валка . М. ; Л. , 1964.
Лурье 1961 - Лурье Я.С. Литературная и культурно-просветительная деятельность Ефросина в конце XV в . // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. XVII. М. ; Л. , 1961 .
Луцкий 1941 - Луцкий Е.А. Куликово поле. Ученые записки Московского городского педагогического института. Т. II. Кафедра истории СССР. Вып. I. М. , 1941 .
Малышев 1956 - Малышев В.И. Повесть о Сухане . Из истории русской повести XVII века . М. ; Л. : Издательство АН СССР, 1956
Мансуров 1928 - Мансуров А.А. Описание рукописей Этнологического архива Общества исследователей Рязанского края. Вып. 1 . Рязань, 1928.
Мансуров 1930 - Мансуров А.А. Описание рукописей Этнологического архива Общества исследователей Рязанского края. Вып. 3 . Рязань, 1930.
Мансуров 1930а - Мансуров А.А. Описание рукописей Этнологического архива Общества исследователей Рязанского края Вып 4 Рязань, 1930
Мансуров 1938 - Мансуров А.А. Описание рукописей Этнологического архива Общества исследователей Рязанского края Вып 5 Рязань, 1938
Миллер 1887 - Миллер О.Ф. История русской литературы. СПб . , 1887.
Назаров 1858 - Назаров И. Сказания о Мамаевом побоище // Журнал Министерства народного просвещения. 1858. Ч. 99 . № 7-8 .
Никифоров 1940 - Никифоров А.И. «Слово о полку Игореве» - былина XII века . Л. , 1940 (машинопись) / Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР (Ленинград) . Разряд V. Коллекция 120 . Папки 1-4 . Никифоров 1940а - Никифоров А.И. Проблема ритмики «Слова о полку Игореве» // Ученые записки Ленинградского государственного педагогического института имени М.Н. Покровского. Т. 4. Л. , 1940.
Никифоров 1978 - Никифоров А.И. Фольклор и «Слово о погибели Рускыя земли» (Публикация С .Н. Азбелева) // Из истории русской фольклористики . Л. , 1978.
Никифоров 1981 - Никифоров А.И. О фольклорном репертуаре XII-XVIII вв. : На материале «Слова о полку Игореве», «Задонщины», «Повести о разорении Рязани», Псковской летописи, Азовских повестей и других памятников (Публикация С .Н. Азбелева) // Из истории русской советской фольклористики. Л. , 1981.
Пекарский 1864 - Пекарский П. «Слово о полку Игореве» по списку, найденному между бумагами императрицы Екатерины II // Записки императорской Академии наук. Т. V. СПб . , 1864. Песни 1868 - Песни, собранные П.В. Киреевским . Вып. VII. М. , 1868.
Поведание 1838 - Поведание и сказание о побоище великого князя Дмитрия Ивановича Донского . Издание И. Снегирева // Русский исторический сборник. Т. III. Кн . 1 . М. , 1838.
Повести 1959 - Повести о Куликовской битве . Издание подготовили М. Н. Тихомиров, В .Ф. Ржига, Л.А. Дмитриев . М. : Издательство АН СССР, 1959.
Позднеев 1965 - Позднеев А.В. Стихосложение древней русской поэзии // Scando-Slavica . Т. XI. Copenhagen, 1965.
Покровский 1823 - Покровский Ф. Димитрий Иоанович Донской, великий князь московский . Тула, 1823.
Полевой 1864 - Полевой П. Опыт сравнительного обозрения древнейших памятников народной словесности германской и славянской . Ч. 1 . СПб . , 1864.
Пропп 1957 - Пропп В.Я. Рецензия на книгу: Малышев В. И. Повесть о Сухане. Из истории русской повести XVII века . М. ; Л. , 1956 // Русский фольклор . Материалы и исследования. Т. II. М. ; Л. : Издательство АН СССР, 1957. Пропп 1959 - Пропп В.Я. Русский героический эпос . Издание второе, исправленное. М. : Государственное издательство художественной литературы, 1959.
Пыпин 1902 - Пыпин A.H. История русской литературы. Издание второе, пересмотренное и дополненное. Т. I. СПб. , 1902
Ржига 1959 - Ржига В.Ф. Слово Софония-рязанца о Куликовской битве (Задонщина) как литературный памятник 80-х годов XIV в . // Повести о Куликовской битве . Издание подготовили М.Н. Тихомиров, В . Ф. Ржига, Л.А. Дмитриев . М. : Издательство АН СССР, 1959.
Рожнецкий 1914 - Рожнецкий С. Ответ г. Б . Соколову // Известия Отделения русского языка и словесности императорской Академии наук. Т. XIX. Кн. 1. СПб. , 1914.
Розанов 1875 - Розанов Я.Я. Местные предания о Куликовской битве // Университетские известия. Киев, 1875. № 9. Рузский 1891 - Рузский Н.В. Сведения о рукописях, содержащих в себе хождение в Святую землю русского игумена Даниила в начале XII в. // Чтения в Обществе истории и древностей при Московском университете. 1891 . Кн. 3 . Отд. 2 . Русские предания. 1 - Русские предания. Кн. 1 / Издатель М. Н. Макаров. М. , 1823. Русские предания. 2 - Русские предания. Кн. 2 / Издатель М. Н. Макаров. М. , 1838.
Седельников 1929 - Седельников А.Д. Литературная история повести о Дракуле // Известия по русскому языку и словесности . Т. 2. Л. , 1929.
Слово 1966 - «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла . М. ; Л. : Наука, 1966.
Соколов 1912 - Соколов Б. Непра-река в русском эпосе // Известия Отделения русского языка и словесности императорской Академии наук. Т. XVII. Кн. 3 . СПб . , 1912.
Соловьев 1958 - Соловьев А.В. Автор «Задонщины» и его политические идеи // Труды Отдела древнерусской литературы . Т. XIV. М. ; Л. , 1958.
Срезневский 1858 - Срезневский И.И. Задонщина великого князя господина Дмитрия Ивановича и брата его Володимера Ондреевича // Известия императорской Академии наук по Отделению русского языка и словесности. Т. VI. Вып. 5 . СПб. , 1858.
Срезневский 1858а - Срезневский И.И. Несколько дополнительных замечаний к Слову о Задонщине // Известия императорской Академии наук по Отделению русского языка и словесности. Т. VII. СПб . , 1858. Стеблин-Каменский 1958 - Стеблин-Каменский М.И. Происхождение поэзии скальдов // Скандинавский сборник. Вып. III. Таллин, 1958.
Хрущов 1878 - Хрущов И.П. О памятниках, прославивших Куликовскую битву // Труды третьего археологического съезда в России. Т. II. Киев, 1878.
Шамбинаго 1909 - Шамбинаго С.К. Исторические переживания в старинах о Сухане // Сборник статей, посвященных В . О . Ключевскому. Ч. 2 . М. , 1909.
Шарыпкин 1976 - Шарыпкин Д.М. Боян в «Слове о полку Игореве» и поэзия скальдов // Труды Отдела древнерусской литературы . Т. XXXI. Л. , 1976.
Шахматов 1915 - Шахматов А.А. Федор Евгеньевич Корш // Известия Императорской Академии наук . Серия VI. Т. IX. № 5 . Пг. , 1915 .
Шибаев 2005 - Шибаев М.А. Загадки биографии инока Ефросина - книжника Кирилло-Белозерского монастыря второй половины XV в . // История и культура: Актуальные проблемы. СПб . , 2005.
Azbelev 2011 - Azbelev S.N. The Song of Igor and its Medieval Context in Russian Oral Poetry // Medieval Oral Шега^ге / Edited by Karl Reichl . Berlin; Boston: Walter de Gruyter & Co . KG, 2011 . S . 485-498.
Jagic 1876 - Jagic V. Gradja za slovinsku narodnu poeziju // Rad Jugoslavenske Akademije znanosti i umjetnosti. Knj. 37 . Zagreb, 1876.
Sydow 1948 - Von Sydow СЖ Kategorien der Prosa-Volksdichtung // Von Sydow С .W. Selekted Papers on Folklore . Copenhagen,1948.
REFERENCES
Adrianova-Peretc 1960 - Adrianova-Peretc V.P. Recenziya na knigu: Povesti o Kulikovskoj bitve . Izdanie podgotovili M.N. Tihomirov, V. F. Rzhiga, L .A. Dmitriev. M. : Izdatel'stvo AN SSSR, 1959 [Book review: Stories about the Battle of Kulikovo . The publication was prepared by M.N. Tikhomirov, V.F. Rzhiga, L .A. Dmitriev. Moscow: Publishing House of the USSR Academy of Sciences, 1959], in: Izvestiya Akademii nauk SSSR . Otdelenie literatury i yazyka [Proceedings of the USSR Academy of Sciences . Department of Literature and Language], 1960, Vol . XIX, № 2 [in Russian].
Afanas'ev 1957 - Narodnye russkie skazki A.N. Afanas'eva. Podgotovka teksta i primechaniya V.YA. Proppa [Folk Russian fairy tales by A.N. Afanasyev. Preparation of the text and notes by V.Y. Propp], Vol . III, Moscow, Gosudarstvennoe izdatel'stvo hudozhestvennoj literatury Publ. , 1957 [in Russian].
Azbelev 1968 - Azbelev S.N. Kulikovskaya bitva v slavyanskom fol'klore [The Battle of Kulikovo in Slavic folklore], in: Istoricheskie svyazi v slavyanskom fol'klore / Russkij fol'klor [Historical connections in Slavic Folklore / Russian Folklore], Vol . XI, Moscow; Leningrad, 1968 [in Russian].
Azbelev 1971 - Azbelev S.N. Byliny ob otrazhenii tatarskogo nashestviya [Epics about the reflection of the Tatar invasion], in: Iz istorii narodnoj poezii / Russkij fol'klor [From the History of folk Poetry / Russian Folklore], Vol. XII, Leningrad, Nauka Publ. , 1971 [in Russian]
Azbelev 1982 - Azbelev S.N. Istorizm bylin i specifika fol'klora [Historicism of epics and the specifics of folklore], Leningrad, Nauka Publ. , 1982.
Azbelev 2007 - Azbelev S.N. Drevnerusskie geroicheskie skazaniya v mezhdunarodnom kontekste [Ancient Russian heroic tales in an international context], in: Drevnyaya Rus': Voprosy medievistiki [Ancient Russia: Issues of Medieval Studies], 2007, № 3 [in Russian].
Azbelev 2011 - Azbelev S.N. The Song of Igor and its Medieval Context in Russian Oral Poetry, in: Medieval Oral Literature / Edited by Karl Reichl, Berlin; Boston, Walter de Gruyter & Co . KG Publ . , 2011, pp . 485-498 [in English]. Barsov 1872 - Barsov E.V. Petr Velikij v narodnyh predaniyah Severnogo kraya [Peter the Great in the folk legends of the Northern Region], in: Beseda, 1872, Vol . 5, № 1 [in Russian].
Byliny 1960 - Byliny v zapisyah i pereskazah XVII-XVIII vekov / Izdanie podgotovili A.M. Astahova, V.V. Mitrofanova, M. O . Skripil' [Epics in records and retellings of the XVII-XVIII centuries / The edition was prepared by A.M. Astakhova, V.V. Mitrofanova, M. O . Skripil], Moscow; Leningrad, Izdatel'stvo AN SSSR Publ . , 1960 [in Russian].
Golovenchenko 1955 - Golovenchenko F.M. «Slovo o polku Igoreve»: Istoriko-literaturnyj i bibliograficheskij ocherk ["The Word about Igor's Regiment": Historical, literary and bibliographic essay], Moscow, 1955 [in Russian].
Hrushchov 1878 - Hrushchov I.P. O pamyatnikah, proslavivshih Kulikovskuyu bitvu [About the monuments that glorified the Battle of Kulikovo], in: Trudy tret'ego arheologicheskogo s'ezda v Rossii [Proceedings of the Third Archaeological Congress in Russia], Vol . II, Kiev, 1878 [in Russian].
Jagic 1876 - Jagic V. Gradja za slovinsku narodnu poeziju [The history of Slavs folk poetry], in: Rad Jugoslavenske Akademije znanosti i umjetnosti [The Yugoslav Academy of Sciences and arts], Knj. 37, Zagreb, 1876 [in Croatian]. Lihachev 1964 - Lihachev D.S. O nazvanii «Zadonshchina» [About the name "Zadonshchina"], in: Issledovaniya po otechestvennomu istochnikovedeniyu. Sbornik statej, posvyashchennyh 75-letiyu S.N. Valka [Research on domestic source studies . Collection of articles dedicated to the 75th anniversary of S .N. Valk], Moscow; Leningrad, 1964 [in Russian].
Luckij 1941 - Luckij E.A. Kulikovo pole. Uchenye zapiski Moskovskogo gorodskogo pedagogicheskogo instituta . T. II. Kafedra istorii SSSR [Kulikovo field. Scientific notes of the Moscow City Pedagogical Institute. Volume II. Department of History of the USSR], Vol . I, Moscow, 1941 [in Russian].
Lur'e 1961 - Lur'e YA.S. Literaturnaya i kul'turno-prosvetitel'naya deyatel'nost' Efrosina v konce XV v. [Literary and cultural-educational activity of Efrosin at the end of the XV century], in: Trudy Otdela drevnerusskoj literatury [Proceedings of the Department of Ancient Russian Literature], Vol. XVII, Moscow; Leningrad, 1961 [in Russian].
Malyshev 1956 - Malyshev V.I. Povest' o Suhane . Iz istorii russkoj povesti XVII veka [The story of Suhan. From the history of the Russian story of the XVII century], Moscow; Leningrad, Izdatel'stvo AN SSSR Publ. , 1956 [in Russian]. Mansurov 1928 - Mansurov A.A. Opisanie rukopisej Etnologicheskogo arhiva Obshchestva issledovatelej Ryazanskogo kraya [Description of the manuscripts of the Ethnological Archive of the Society of Researchers of the Ryazan Region], Vol . 1, Ryazan, 1928 [in Russian].
Mansurov 1930 - Mansurov A.A. Opisanie rukopisej Etnologicheskogo arhiva Obshchestva issledovatelej Ryazanskogo kraya [Description of the manuscripts of the Ethnological Archive of the Society of Researchers of the Ryazan Region], Vol . 3, Ryazan, 1930 [in Russian].
Mansurov 1930a - Mansurov A.A. Opisanie rukopisej Etnologicheskogo arhiva Obshchestva issledovatelej Ryazanskogo kraya [Description of the manuscripts of the Ethnological Archive of the Society of Researchers of the Ryazan Region], Vol. 4, Ryazan, 1930 [in Russian]
Mansurov 1938 - Mansurov A.A. Opisanie rukopisej Etnologicheskogo arhiva Obshchestva issledovatelej Ryazanskogo kraya [Description of the manuscripts of the Ethnological Archive of the Society of Researchers of the Ryazan Region], Vol . 5, Ryazan, 1938 [in Russian]
Miller 1887 - Miller O.F. Istoriya russkoj literatury [History of Russian Literature], Saint-Petersburg, 1887 [in Russian]. Nazarov 1858 - Nazarov I. Skazaniya o Mamaevom poboishche [Tales of the Mamayev Massacre], in: ZHurnal Ministerstva narodnogo prosveshcheniya [Journal of the Ministry of Public Education], 1858, Vol. 99, № 7-8 [in Russian]. Nikiforov 1940 - Nikiforov A.I. «Slovo o polku Igoreve» - bylina XII veka. Leningrad, 1940 (mashinopis') / Rukopisnyj otdel Instituta russkoj literatury (Pushkinskij dom) AN SSSR (Leningrad) . Razryad V. Kollekciya 120. Papki 1-4 ["The Word about Igor's regiment" - epic of the XII century. L . , 1940 (typescript) / Manuscript Department of the Institute of Russian Literature (Pushkin House) of the USSR Academy of Sciences (Leningrad) . Category V. Collection 120 . Folders 1-4] [in Russian]. Nikiforov 1940a - Nikiforov A.I. Problema ritmiki «Slova o polku Igoreve» [The problem of rhythm "Words about Igor's regiment"], in: Uchenye zapiski Leningradskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo instituta imeni M. N. Pokrovskogo [Scientific notes of the Leningrad State Pedagogical Institute named after M.N. Pokrovsky], Vol. 4, Leningrad, 1940 [in Russian]
Nikiforov 1978 - Nikiforov A.I. Fol'klor i «Slovo o pogibeli Ruskyya zemli» (Publikaciya S .N. Azbeleva) [Folklore and "The Word about the Destruction of the Russian Land" (S.N. Azbelev's publication)], in: Iz istorii russkoj fol'kloristiki [From the history of Russian folklore], Leningrad, 1978 [in Russian].
Nikiforov 1981 - Nikiforov A.I. O fol'klornom repertuare XII-XVIII vv. : Na materiale «Slova o polku Igoreve», «Zadonshchiny», «Povesti o razorenii Ryazani», Pskovskoj letopisi, Azovskih povestej i drugih pamyatnikov (Publikaciya S .N. Azbeleva) [About the folklore repertoire of the XII-XVIII centuries: Based on the material of "Words about Igor's regiment", "Zadonshchina", "The Tale of the Ruin of Ryazan", the Pskov Chronicle, the Azov stories and other monuments (Published by S .N. Azbelev)], in: Iz istorii russkoj sovetskoj fol'kloristiki [From the history of Russian Soviet folklore], Leningrad, 1981 [in Russian].
Pekarskij 1864 - Pekarskij P. «Slovo o polku Igoreve» po spisku, najdennomu mezhdu bumagami imperatricy Ekateriny II ["The Word about Igor's regiment" according to the list found between the papers of Empress Catherine II], in: Zapiski imperatorskoj Akademii nauk [Notes of the Imperial Academy of Sciences], Vol . V, Saint-Petersburg, 1864 [in Russian]. Pesni 1868 - Pesni, sobrannye P.V. Kireevskim [Songs collected by P.V. Kireevsky], Vol . VII, Moscow, 1868 [in Russian]. Pokrovskij 1823 - Pokrovskij F. Dimitrij Ioanovich Donskoj, velikij knyaz' moskovskij [Pokrovsky F. Dimitri Ioanovich Donskoy, Grand Duke of Moscow], Tula, 1823 [in Russian].
Polevoj 1864 - Polevoj P. Opyt sravnitel'nogo obozreniya drevnejshih pamyatnikov narodnoj slovesnosti germanskoj i slavyanskoj [The experience of comparative review of the oldest monuments of German and Slavic folk literature], Vol. 1, Saint-Petersburg, 1864 [in Russian].
Povedanie 1838 - Povedanie i skazanie o poboishche velikogo knyazya Dmitriya Ivanovicha Donskogo . Izdanie I. Snegireva [The conduct and legend of the massacre of Grand Duke Dmitry Ivanovich Donskoy. Edition by I. Snegirev], in: Russkij istoricheskij sbornik [Russian historical collection], Vol. III, Book 1, Moscow, 1838 [in Russian].
Povesti 1959 - Povesti o Kulikovskoj bitve. Izdanie podgotovili M. N. Tihomirov, V. F. Rzhiga, L.A. Dmitriev [The story of the Battle of Kulikovo . The publication was prepared by M. N. Tikhomirov, V.F. Rzhiga, L .A. Dmitriev], Moscow, Izdatel'stvo AN SSSR Publ. , 1959 [in Russian].
Pozdneev 1965 - Pozdneev A.V. Stihoslozhenie drevnej russkoj poezii [The versification of ancient Russian poetry], in: Scando-Slavica, Vol . XI, Copenhagen, 1965 [in Russian] .
Propp 1957 - Propp V.YA. Recenziya na knigu: Malyshev V.I. Povest' o Suhane . Iz istorii russkoj povesti XVII veka . Moscow; Leningrad, 1956 [Book review: Malyshev V.I. The Story of Sukhan. From the history of the Russian story of the XVII century. Moscow; Leningrad, 1956], in: Russkij fol'klor. Materialy i issledovaniya [Russian folklore. Materials and research], Vol. II, Moscow; Leningrad, Izdatel'stvo AN SSSR Publ . , 1957 [in Russian].
Propp 1959 - Propp V.YA. Russkij geroicheskij epos . Izdanie vtoroe, ispravlennoe [Russian heroic epic . Second edition, revised], Moscow, Gosudarstvennoe izdatel'stvo hudozhestvennoj literatury, 1959 [in Russian].
Pypin 1902 - Pypin A.N. Istoriya russkoj literatury. Izdanie vtoroe, peresmotrennoe i dopolnennoe [The history of Russian literature . Second edition, revised and supplemented], Vol . I, Saint-Petersburg, 1902 [in Russian]. Rozanov 1875 - Rozanov YA.YA. Mestnye predaniya o Kulikovskoj bitve [Local legends about the Battle of Kulikovo], in: Universitetskie izvestiya [University News], Kiev, 1875, № 9 [in Russian].
Rozhneckij 1914 - Rozhneckij S. Otvet g. B . Sokolovu [Answer to B . Sokolov], in: Izvestiya Otdeleniya russkogo yazyka i slovesnosti imperatorskoj Akademii nauk [Proceedings of the Department of Russian Language and Literature of the Imperial Academy of Sciences], Vol . XIX, Book 1, Saint-Petersburg, 1914 .
Russkie predaniya. 1 - Russkie predaniya. Kn. 1 / Izdatel' M.N. Makarov [Russian legends. Book 1 / Publisher M. N. Makarov], Moscow, 1823 [in Russian].
Russkie predaniya. 2 - Russkie predaniya. Kn. 2 / Izdatel' M.N. Makarov [Russian legends . Book 2 / Publisher M. N. Makarov], Moscow, 1838 [in Russian].
Ruzskij 1891 - Ruzskij N.V. Svedeniya o rukopisyah, soderzhashchih v sebe hozhdenie v Svyatuyu zemlyu russkogo igumena Daniila v nachale XII v. [Information about the manuscripts containing the visit to the Holy Land of the Russian Abbot Daniel at the beginning of the XII century], in: CHteniya v Obshchestve istorii i drevnostej pri Moskovskom universitete [Readings at the Society of History and Antiquities at Moscow University], 1891, Vol . 3, № 2 [in Russian].
Rzhiga 1959 - Rzhiga V.F. Slovo Sofoniya-ryazanca o Kulikovskoj bitve (Zadonshchina) kak literaturnyj pamyatnik 80-h godov
XIV v. [The word of St . Sophia of Ryazan about the Battle of Kulikovo (Zadonshchina) as a literary monument of the 80s of the XIV century], in: Povesti o Kulikovskoj bitve . Izdanie podgotovili M . N. Tihomirov, V. F. Rzhiga, L .A. Dmitriev [The story of the Battle of Kulikovo . The publication was prepared by M. N. Tikhomirov, V.F. Rzhiga, L .A. Dmitriev], Moscow, Izdatel'stvo AN SSSR Publ. , 1959 [in Russian].
Sedel'nikov 1929 - Sedel'nikov A.D. Literaturnaya istoriya povesti o Drakule [Literary history of the story of Dracula], in: Izvestiya po russkomu yazyku i slovesnosti [News on the Russian language and literature], Vol . 2, Leningrad, 1929 [in Russian]
SHahmatov 1915 - SHahmatov A.A. Fedor Evgen'evich Korsh [Fedor Evgenievich Korsh], in: Izvestiya Imperatorskoj Akademii nauk [Proceedings of the Imperial Academy of Sciences], Seriya VI, Vol . IX, № 5, Petrograd, 1915 [in Russian]. SHambinago 1909 - SHambinago S.K. Istoricheskie perezhivaniya v starinah o Suhane [Historical experiences in the old days about Sukhan], in: Sbornik statej, posvyashchennyh V. O . Klyuchevskomu [Collection of articles dedicated to V. O . Klyuchevsky], Vol . 2, Moscow, 1909 [in Russian].
SHarypkin 1976 - SHarypkin D.M. Boyan v «Slove o polku Igoreve» i poeziya skal'dov [Boyan in "The Word about Igor's Regiment" and the poetry of the Skalds], in: Trudy Otdela drevnerusskoj literatury [Proceedings of the Department of Ancient Russian Literature], Vol . XXXI, Leningrad, 1976 [in Russian].
SHibaev 2005 - SHibaev M.A. Zagadki biografii inoka Efrosina - knizhnika Kirillo-Belozerskogo monastyrya vtoroj poloviny
XV v. [Riddles of the biography of Monk Efrosin, the scribe of the Kirillo-Belozersky Monastery of the second half of the XV century], in: Istoriya i kul'tura: Aktual'nye problemy [History and culture: Current problems], Saint-Petersburg, 2005 [in Russian]
Slovo 1966 - «Slovo o polku Igoreve» i pamyatniki Kulikovskogo cikla ["The Word about Igor's regiment" and monuments of the Kulikovo cycle], Moscow; Leningrad, Nauka Publ. , 1966 [in Russian].
Sokolov 1912 - Sokolov B. Nepra-reka v russkom epose [Nepra-river in the Russian epic], in: Izvestiya Otdeleniya russkogo yazyka i slovesnosti imperatorskoj Akademii nauk [Proceedings of the Department of Russian Language and Literature of the Imperial Academy of Sciences], Vol . XVII, Book 3, Saint-Petersburg, 1912 [in Russian].
Solov'ev 1958 - Solov'ev A.V. Avtor «Zadonshchiny» i ego politicheskie idei [The author of "Zadonshchina" and his political ideas], in: Trudy Otdela drevnerusskoj literatury [Proceedings of the Department of Ancient Russian Literature], Vol . XIV, Moscow; Leningrad, 1958 [in Russian].
Sreznevskij 1858 - Sreznevskij I.I. Zadonshchina velikogo knyazya gospodina Dmitriya Ivanovicha i brata ego Volodimera Ondreevicha [The Zadonshchina of the Grand Duke Mr. Dmitry Ivanovich and his brother Volodimer Ondreevich], in: Izvestiya imperatorskoj Akademii nauk po Otdeleniyu russkogo yazyka i slovesnosti [Proceedings of the Imperial Academy of Sciences on the Department of Russian Language and Literature], Vol . VI, № 5, Saint-Petersburg, 1858 [in Russian].
Sreznevskij 1858a - Sreznevskij I.I. Neskol'ko dopolnitel'nyh zamechanij k Slovu o Zadonshchine [A few additional comments on the Word about Zadonshchina], in: Izvestiya imperatorskoj Akademii nauk po Otdeleniyu russkogo yazyka i slovesnosti [Proceedings of the Imperial Academy of Sciences on the Department of Russian Language and Literature], Vol . VII, Saint-Petersburg, 1858 [in Russian].
Steblin-Kamenskij 1958 - Steblin-Kamenskij M.I. Proiskhozhdenie poezii skal'dov [The origin of the poetry of the Skalds], in: Skandinavskij sbornik [Scandinavian Collection], Vol. III, Tallin, 1958 [in Russian].
Sydow 1948 - Von Sydow C.W. Kategorien der Prosa-Volksdichtung [Categories of prose-folk poetry], in: Von Sydow C .W. Selekted Papers on Folklore, Copenhagen, 1948 [in German].
Zimin 1966 - Zimin A.A. Dve redakcii «Zadonshchiny» [Two editions of "Zadonshchina"], in: Trudy Moskovskogo Gosudarstvennogo istoriko-arhivnogo instituta [Proceedings of the Moscow State Historical and Archival Institute], Vol. 24, № 2, Moscow, 1966 [in Russian].
Азбелев Сергей Николаевич
- Доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН, профессор кафедры отечественной истории Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого .
Sergey Azbelev
- Doctor of Philological Sciences, Professor of Russian History at the Yaroslav-the-Wise Novgorod State University, Senior Research Scientist at the Institute of Russian Literature (The Pushkin House) of the Russian Academy of Sciences .
mail@histformat . com
