CC BY
33УДК 811.112
СЛОВЕСНЫЕ ЯРЛЫКИ ПЕРИОДА ОКТЯБРСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (1917-1925 гг.)
Н.Е. Булгакова
В статье представлено определение словесного ярлыка как лингвистического явления; продемонстрировано влияние экстралингвистических факторов на активное образование и функционирование словесных ярлыков в русском языке. Рассматриваются тематические особенности и специфика функционирования словесных ярлыков в период Октябрьской революции 1917 года и Гражданской войны в России; анализируются различные источники этого периода: документальные материалы, тексты художественных произведений, СМИ, электронный ресурс (национальный корпус русского языка) на предмет использования лексики и фразеологии отрицательно-оценочного характера, выступающей в роли словесных ярлыков; обозначены основные объекты, которые клеймились ярлыками. Ключевые слова и фразы: словесные ярлыки; речевые шаблоны; оценочность; военно-революционная терминология, экстралингвистические факторы.
VERBAL LABELS OF THE PERIOD OF THE OCTOBER REVOLUTION AND THE CIVIL WAR (1917-1925 gg.)
N-Е. Bulgakova
The article presents the definition of a verbal label as a linguistic phenomenon and the influence of extra-linguistic factors on the active formation and functioning of verbal labels in Russia. The paper is concerned with topical features and specificity of functioning of verbal labels during the October Revolution of 1917 and the Russian Civil War. We study the various sources of this period: the documentary materials, texts of works of art, the media texts, electronic resources (The Russian National Corpus). Our objective is the investigation of the use of vocabulary and phraseology with negatively evaluative nature as verbal labels and identification of the main objects that labels branded.
Keywords and phrases: verbal labels; speech templates; intense; words and expressions of the military-revolutionary terminology; extralinguistic factors.
Словесные ярлыки широко используются как средство политической борьбы, как инструмент речевой агрессии и манипулирования массовым сознанием на протяжении большого временного периода, однако до сих пор не получили чёткого лингвистического определения и всестороннего описания их функционирования в разных сферах политического дискурса.
Целью данной статьи является выявление лексико-семантической специфики словесных ярлыков во время Октябрьской революции и Гражданской войны в России в начале 20 века как периода коренных преобразований, сильнейших потрясений и
конфликтов, когда образование и функционирование словесных ярлыков носит наиболее активный характер.
Именно экстралингвистические факторы (политические, экономические, социальные, культурные и психологические) способствуют появлению и активному функционированию в языке словесных ярлыков.
Словесные ярлыки мы рассматриваем как слова и словосочетания общественно-политического содержания с односторонне-пейоративной оценкой, с ослабленным денотативным компонентом значения и гипертрофированным коннотативным. В основе семантического поля словесных ярлыков лежат семы со значением 'враг', 'враждебность', 'враждебная деятельность', 'враждебный процесс', 'враждебное явление' и т. п. Основная функция словесных ярлыков агрессивная, они используются для дискредитации оппонента, а также с манипулятивной целью по отношению к читателю/слушателю.
Словесные ярлыки - одна из разновидностей отрицательно-оценочной вербальной идеологемы (идеологического штампа), имеет общие и отличительные признаки с инвективой, дисфемизмом, кличкой - по интенции, по способу номинации, по лексико-грамматическим характеристикам, по степени эмоциональной напряжённости, по непосредственности / опосредованности предъявления, мотивированности / немотивированности.
Структура лексического значения словесного ярлыка отличается наличием специфического ("ярлычного") коннотативного компонента со значением 'враг', 'враждебное', 'чуждое общественному сознанию', который вытесняет или затемняет денотативный компонент, в результате чего лексема приобретает смысл, не идентичный значению слова в системе языка.
Механизмы приобретения лексемами статуса словесных ярлыков могут быть высокочастотными (детерминологизация, псевдотерминологизация) и малочастотными (лексическая контаминация); общественно-политическая лексика приобретает статус словесного ярлыка (далее - СЯ) в словосочетании с отрицательно-оценочными прилагательными и/или существительными или через более широкий контекст.
Революция 1917 года вызвала сильнейшее движение в русской общественной жизни в различных слоях населения России. В эти годы в силу разнообразных общественных условий происходит интенсивная речевая деятельность населения, охваченного революционным движением. Возникает необходимость выразить свое отношение к происходящим событиям, воздействовать на волю, чувства, решения как отдельных людей, так и целых групп.
Обязательной темой собраний в послереволюционные годы были сообщения о международном и внутреннем положении, которые содержали большое количество шаблонов, стандартных выражений, типичных для данного времени и переживаемых обстоятельств. Среди стандартных сочетаний наибольшее распространение получили СЯ. О факте их массового употребления свидетельствует такой текст: «... на самом деле заезженные, пустозвонные и высокопарные фразы о буржуазии и пролетариате, об империализме, социал-предателях, коммунизме, об обманщиках-попах и т. п. крестьянам уже надоели» (Студент-Пролетарий. 1924. № 4).
Достаточно подробному анализу речевой ситуации этого периода посвящены исследования A.M. Селищева [Селищев 1928, 1968, 1991]. Характеризуя речь этого времени, A.M. Селищев отмечает: «Форма речи, связанная с революционными явлениями, чаще всего является в виде ораторской или ораторско-диалогической речи. Митинги, массовки, различные собрания, агитационные пункты... Происходят съезды, заседают конференции, пленумы, коллегии, бюро, ячейки, - и тут говорят речи по текущим вопросам, в связи с очередными кампаниями, - речи не только интеллектуального значения, но и эмоционально-экспрессивного. Эти речи с их характерными чертами служат образцами для прочих революционных деятелей. Сильные централизованные связи, преимущественное значение центра, его авторитет, строгость дисциплины, требующей безоговорочного выполнения директив, идущих от центра, от верхушки, все это отражается на форме общественно-политической деятельности, на ее единообразии» [Селищев 1928: 88-89]. Это единообразие ведет к появлению разных стереотипов, в том числе СЯ, отражающих те или иные идеологемы. Необходимо отметить также, что подобные языковые средства революционной публицистики советскими лингвистами трактовались весьма положительно, например, как «приемы создания экспрессии» в языке В.И. Ленина [Житенева 1986: 65].
Все беседы, разговоры, произносимые речи ведутся только в духе лозунгов, тезисов, выставленных центром. Например, фамилии зарубежных политиков в газетах того времени часто употреблялись не как собственные существительные, а как нарицательные собирательные: «Это были и Мильеран, и Вильсон, и Носке, и Муссолини, и Пилсудский, -одним словом, "хищники империализма". ... Война Ллойд-Джорджу объявлялась по разным поводам "во имя сельхозналога, во имя борьбы с неграмотностью, во имя кооперации и во имя... курицы"» (Правда. 1926. № 101) (пример из [Селищев 1928: 89]). В этом тексте имена собственные воспринимаются как синонимы и как варианты словесного ярлыка хищники империализма.
«Быстро создаются речевые шаблоны, изменяются или утрачиваются те или иные специфические оттенки значения слов и конструкций, распространяющихся в широкой партийной и советской среде» [Селищев 1991: 90]. Эта характеристика в полной мере распространяется и на СЯ, которые в этот период приклеивались «трем врагам» советских коммунистов:
1) активным представителям других социалистических и демократических партий, политическим оппонентам. Так, социалисты-меньшевики назывались социал-предателями, социал-изменниками, соглашателями. Например: Самою сильною бранью считал он слово «соглашатель» (Аркадий Гайдар. В дни поражений и побед); Надо было поставить перед фактом своей победы как контрреволюцию, так и новых соглашателей... (Н.Н. Суханов. Записки о революции / Книга 7. 1918-1921); ...Началась постройка в боевые колонны -против коалиции и буржуазии, против Керенского и соглашателей, против официальной власти и ее верных слуг, изменников рабочего класса (Н.Н. Суханов. Записки о революции / Книга 6. 1918-1921); Нота 18 апреля едва не отшатнула от неистовых и беспардонныгх соглашателей многие умеренные элементы (Н.Н. Суханов. Записки о революции / Книга 3. 1918-1921); Сначала весь успех и вся власть достались на долю мелкобуржуазным групп -эсеров и оппортунистов-соглашателей (Н.Н. Суханов. Записки о революции / Книга 3. 1918-1921); Ни подобный тип рабочего деятеля, ни подобный курс не могли <...> поддержать популярность махрового соглашателя и капитулятора перед буржуазией в эпоху революции... (Н.Н. Суханов. Записки о революции / Книга 2. 1918-1921).
2) русским эмигрантам, которые в периодической печати назывались белогвардейской сволочью, белобандитами, контрреволюционные эмигранты. Например: Старая интеллигентски-революционная психология теперь перешла к контрреволюционным эмигрантским кругам (Н.А. Бердяев. Размышления о русской революции); Отношение к эмиграции с возрастанием интереса к людям РСФСР, естественно, падает «уважение» к белогвардейской эмиграции, переходя постепенно в презрение. Это чувство становится всемирным - от отказа визирования белогвардейских паспортов Германией, до недвусмысленного указания на дверь «послу» Бахметьеву в Вашингтоне. В Париже самая злостная эмиграция — так называемая идейная: Мережковский, Гиппиус, Бунин и др. Нет помоев, которыми бы они не обливали все относящееся к РСФСР (В.В. Маяковский. Париж. Быт. 1923);
3) политическим деятелям и организациям других стран. Например: Один командует, а вокруг клика все исполняющих приспешников! (Татьяна Окуневская. Татьянин день);
Султан-Галиев признался, что с 1919 года он стал орудием иностранных разведок и с того времени вел контрреволюционную работу во всех организациях ВКП(б) тюрко-татарских советских республик, создавая и руководя так называемыми правыми группами (Известие ЦК КПСС. 1990. № 10. с. 81).
Неугодные большевикам клеймились ярлыками, в то время наиболее экспрессивными, эмоционально-насыщенными словами и выражениями: ренегаты, соглашатели, социал-предатели, социал-изменники, обнаглевшая шайка слуг капитализма, лакеи буржуазии, прихвостни, Иуды и т. п. Например: Меньшевизм был всегда гнусным подголоском, подпевалой в буржуазном хору. То, что басом кричит банкир-хозяин, то голосом кастрата повторяет меньшевик, эта презренная разновидность политического услужающего и лакея (Правда. 1925. № 81).
A.M. Селищев отмечает: «... Кличка меньшевик - это ругательская кличка, наносящая оскорбление: Свидетель - рабочий Шеметов говорит: - И чего Баландин оскорбляется?! Разве один Ульянов его обозвал? Баландина на общих собраниях величали не иначе, как меньшевиком и шкурником! (Правда. 1925. № 79)» [Селищев 1991: 93-94]. Как видим, А.М. Селищев не использует термин ярлык, а определяет подобные слова как клички.
СЯ, исходящие от авторитетных коммунистических и советских деятелей, распространяются быстро и интенсивно. Например: слова соглашатель, социал-предатель и подобные широко распространены не только в партийной и рабочей среде. Это характерная особенность социально-языковой жизни тех лет. Но от частотности употребления одних и тех же слов, словосочетаний и выражений происходит ослабление и даже утрата их эмоциональной окрашенности. Так создаются речевые шаблоны, штампы, в том числе, словесные ярлыки как разновидность речевых штампов.
В речи общественно-политических деятелей часто используется военно-революционная лексика и терминология в различных речевых ситуациях. К этому убеждению мы пришли в результате анализа лингвистических работ, посвященных исследованию военно-революционных документов 1914-1922гг. таких авторов, как: Э.Б. Жижов [1974а, 1974б]; А.К. Панфилов [1970], текстов средств массовой информации и языка художественной литературы данного периода.
Из исследований Э.Б. Жижова [Жижов 1974а, 1974б] нами выбраны примеры военно-революционной лексики и терминологии только отрицательно-оценочного характера, которые либо являются СЯ, либо могут становиться таковыми в определённых контекстах или речевых ситуациях Ярлычные слова и выражения, возникшие изначально в военно-
революционных документах, впоследствии начали широко употребляться на страницах средств массовой информации, в публичных выступлениях политических деятелей, а затем и в повседневной речи наиболее активных участников революционного движения.
В военно-революционных документах из отрицательно-оценочных лексико-фразеологических единиц наиболее часто употребляются слова и выражения, обозначающие:
1. наименования лиц, участвовавших в борьбе против Советской власти со стороны внутренней и внешней контрреволюции:
а) по общественной и политической деятельности, роду занятий, действиям: политиканы, соглашатели, провокаторы, саботажники, дезорганизаторы, подстрекатели, главари, злоумышленники, заговорщики, бунтовщики, мятежники, социал-предатели, изменники, враги, захватчики, оккупанты, интервенты, посягатели, поджигатели, налётчики, погромщики, громилы, грабители, разбойники, насильники, эксплуататоры, угнетатели, поработители, работорговцы, диктаторы, узурпаторы, тираны, деспоты, наёмники, пособники, приспешники, сообщники, соучастники, зачинщики, авантюристы, клеветники, тунеядцы, мешочники, шкурники, пираты, сатрапы, опричники, лакеи, холопы, гидра, вампиры, кровопийцы, кровопускатели, хищники, душители, акулы и т. д.; например: В воззвании к солдатам, подписанном Е. Вильямовским говорилось: «Съезд признал за вами право на оружие при оставлении армии для защиты родины от контрреволюционной буржуазии с ее приспешниками Калединым - Донским атаманом, Дутовым - Оренбургским и Филимоновым - Кубанским (А.И. Деникин. Очерки русской смуты. Том II. Борьба генерала Корнилова. 1922);
б) по общественно-политическим взглядам, принадлежности к партиям, политическим течениям: контрреволюционеры, реакционеры, мракобесы, империалисты, милитаристы, крепостники, шовинисты, националисты, самостийники, антисемиты, монархисты, черносотенцы, кадеты, социалист-революцинеры, левые эсеры, правоэсеры, меньшевики, максималисты, анархисты и т. д. [Жижов 1974а: 101-102]; например: Шовинисты внушают пролетариату, что свое освобождение он должен закрепить, освобождая оружием поляков и немцев. Блестяще начатая революция придет к жалкому банкротству, если пойдет по этому пути (Н.Н. Суханов. Записки о революции / Книга 3. 1918-1921);
в) по отношению к военной организации, политическому или военному деятелю: белогвардейцы, белополяки, белоэстонцы, белокарелы, белофинны, беломонголы, белобандиты, корниловцы, дутовцы, красновцы, деникинцы, колчаковцы, калединцы,
антоновцы, семёновцы, врангелевцы, махновцы, григорьевцы, зеленовцы, пилсудды и т. д.;
например: Дороже всех трофеев, дороже победы было для бойцов дивизии освобождение пяти тысяч семидесяти одного большевика, загнанных белополяками в каменные коробки и ожидавших расстрела или виселицы, и двух тысяч политработников Красной Армии (Н.А. Островский. Как закалялась сталь. 1930-1934);
г) по социальному положению: капиталисты, фабриканты, коннозаводчики, банкиры, ростовщики, миллионеры, помещики, баи, паны, кулаки и т. д. Например: Он никогда не допускал возможности хотя бы частичной правоты своих противников, хотя бы частичной своей неправоты. "Продажный... лакей... холуй... наймит... агент... Иуда, купленный за тридцать сребреников..." - такими словами Ленин часто говорил о своих оппонентах (В. Гроссман. Все течет);
2. названия антисоветских политических учений, идейных направлений: меньшевизм, национализм, шовинизм, антисемитизм и т. д. Например: Из совещания не получилось ничего, кроме самой неприятной и самой наивной демонстрации партийного шовинизма. Но и другие участники совещания, выражая свое недоумение, кипятясь и возмущаясь, делали практические предложения, немногим уступающие первому в своем шовинизме (Н.Н. Суханов. Записки о революции / Книга 1. 1918-1921);
3. названия реакционных акций, социальных и политических явлений: интервенция, оккупация, провокация, происки, бунт, шкурничество, тунеядство, мешочничество, посягательство, эксплуатация, реакция, пособничество, предательство, попустительство, репрессии, мракобесие, белый террор и т. д.
Например: Я выступил на конференции, говорил и доказал <...> предательство эсеров, меньшевиков и дашнаков. «Наших руководителей, - говорил я, - запрятали за тюремные решетки, закрыли наши газеты, запретили выступать среди военных и рабочих, прикрывая все это фальшивыми лозунгами демократии». Эсеры предложили в резолюции выразить полное доверие действиям «Диктатуры Центрокаспия», меньшевики - объявить бакинских комиссаров предателями и врагами народа (А. Микоян. Так было);
4. названия общественных явлений, связанных с контрреволюционными вооружёнными выступлениями врагов социалистического строя: керенщина, корниловщина, красновщина, белогвардейщина, дутовщина, колчаковщина, деникинщина, врангелевщина, антоновщина, петлюровщина, махновщина, левоэсерощина, черносотенство, басмачество и т. д. Например: За это время мне
пришлось пережить несколько переворотов, немецкую оккупацию, приезд «союзников» в гости <..>, атаманщину, деникинщину, врангелевщину (М.С. Шагинян. Перемена, 1923);
5. названия сообществ, состоящих из лиц враждебного революции политического лагеря: клика, орды, скопище, сборище, полчища, свора, банда, шайка, сброд и т. д. Например: Я не понимаю политики, презираю ее и презираю людей, которые в ней копошатся! Один командует, а вокруг клика все исполняющих приспешников! И они решают судьбу России! Они с Россией обращаются как с девкой! (Т. Окуневская. Татьянин день).
Или: Однако трудности, голод и разруху не так легко было ликвидировать, прежде всего потому, что военное сопротивление остатков колчаковско-дутовской белогвардейщины продолжалось. Агенты и военная помощь иностранных империалистов подымали кулацкие, байские, феодальные контрреволюционные националистические силы против Советской власти, организовывая бандитские выступления, в особенности басмачество. В 1920 году центром английской империалистической разведки, ее военных сил стала Бухара с реакционным эмиром во главе. Свергнутый своим революционным народом эмир, его приспешники под руководством агентов империализма организовали новые басмаческие банды в Восточной Бухаре и оживили, активизировали басмачество в Фергане и других районах Туркестана (Л.М. Каганович. Памятные записки);
6. названия видов общественно-политической деятельности капиталистических государств в области внутренней жизни своих стран и международных отношений: милитаризация, завоевательная политика, вмешательство в национальную свободу, колонизаторская политика, экономический бойкот, военно-экономическая блокада и т. д. Например: В экономическом отношении, эта милитаризация промышленности легла тяжким бременем на население, ибо по исчислениям министра Покровского, армия поглощала 40-50% всех материальных ценностей, которые создает страна (А.И. Деникин. Очерки русской смуты. Том I. Крушение власти и армии. 1921);
7. названия различных форм социального угнетения народных масс: рабство, иго, гнёт, ярмо, кабала и т. д. Например: Требовать высвобождения трудовиков из-под ига кадетов (В.И. Ленин. Полное собрание соч. Т.13: 346);
8. названия форм общественно-экономического и государственного строя, политической власти, государственной организации общества, против установления которых боролись воины Рабоче-крестьянской Красной Армии: монархия, самодержавие, царизм,
капиталистический строй, капитализм, царский режим, реакционный режим, империалистический режим, помещичье-буржуазная диктатура, буржуазная республика и т. д.
Например: Да, она ещё слаба, но слаба, между прочим, потому, что нет ещё того глубокого революционного кризиса капитализма, который революционизирует массы, который дезорганизует социал-демократию и подымает быстро шансы коммунизма, слаба потому, что она молода, потому, что в Австрии давно уже утвердилось господство социал-демократической «левой», которая умеет, прикрываясь левой фразой, проводить правое, оппортунистическое дело, потому, что разбить социал-демократию одним ударом невозможно (И.В. Сталин. Международное положение и оборона СССР);
9. качества и признаки проявления враждебной революции идеологии: самодержавный, помещичье-буржуазный, кулацкий, буржуазно-капиталистический, контрреволюционный, белогвардейский, мелкобуржуазный, эсеровско-меньшевистский, кулацко-анархистский, кадетский, черносотенный, ультрабелый, реакционный, империалистический, интервентский, колонизаторский, антисемитский, националистический, шовинистический, антисоветский, антантский, национально-сепаратистский, колединско-корниловский, басмаческий, царистский и т. д. [Жижов 1974а: 103-105].
Например: Товарищи, - начал он зычным голосом, ... - в дни, когда все советские гражданы, в том числе и мы - ударники нашего завода - с небывалым подъёмом трудимся на пользу социалистического строительства, капиталистические акулы и их прихлебатели замышляют погубить молодую советскую республику. С помощью кулаков, буржуев и белобандитов всех мастей они хотят насадить нам снова ненавистный капиталистический строй. <...> Мы заверяем партию и правительство ..., что ... бдительней будем следить, чтобы в наши ряды не закралось ни одного предателя-контрреволюционера, особенно из белогвардейского охвостья (Т. Голованова Побеждённые).
Широкое употребление данных лексем общественно-политическими деятелями в публичных выступлениях, в разговорной речи и других речевых ситуациях приводит к их детерминологизации и переходу в разряд СЯ. Некоторые же из данных лексем изначально в документах употреблены как СЯ (мракобесие, шкурничество, происки, белобандиты, кровопускатели, пособники, приспешники, социал-предатели, тунеядцы, узурпаторы, угар, гидра, акулы, пираты, сатрапы, опричники, лакеи, холопы, вампиры, кровопийцы,
хищники, душители и под.). В официально-деловых текстах денотативная сема в данных лексемах переосмысливается в результате метафоризации, а также меняется референт. Например: Для высвобождения пролетарской линии из массового оборонческого и мелкобуржуазного угара (В.И. Ленин. Полное собрание соч. Т. 31: 144).
Таким образом, в начале 20 века в качестве СЯ использовалась военно-революционная лексика и терминология: наименования лиц, участвовавших или подозревавшихся в борьбе против Советской власти и коммунистической партии; лиц, принадлежащих к иным партиям и социальным группам; названия антисоветских политических учений, идейных направлений; названия реакционных акций, социальных и политических явлений; названия общественных явлений, связанных с контрреволюционными вооружёнными выступлениями врагов социалистического строя; названия сообществ, состоящих из лиц враждебного революции политического лагеря; названия видов общественно-политической деятельности капиталистических государств в области внутренней жизни своих стран и международных отношений; названия различных форм социального угнетения народных масс; названия форм общественно-экономического и государственного строя, политической власти, государственной организации общества, против установления которых боролись воины Рабоче-крестьянской Красной Армии; качества и признаки проявления враждебной революции идеологии.
Список литературы
Жижов Э.Б. Язык военно-революционных документов эпохи Великого Октября (в сопоставлении с языком дореволюционной военной документации 1914-1917гг.). Дис. ...канд. филол. н. М., 1974а. 190 с.
Жижов Э.Б. Язык военно-революционных документов эпохи Великого Октября (в сопоставлении с языком дореволюционной военной документации 1914-1917гг.). Автореф.: дис. .канд. филол. н. М., 1974б. 20 с.
Житенева Л.И. Приемы создания экспрессии в газетных текстах // Русская речь. 1986. № 2. С. 62-68.
Панфилов А.К. Развитие публицистического стиля русского литературного языка в первые послеоктябрьские годы /Сб. Проблемы русского языкознания. Учёные записки МГПИ им. В.И. Ленина. № 403. 1970. С. 143-152.
Селищев А.М. Избранные труды. М.: Просвещение, 1968. 640 с.
Селищев, А.М. Язык революционной эпохи: из наблюдений над русским языком последних лет (1917-1926) // Русская речь. № 1. 1991. С. 88-102.
Селищев А.М. Язык революционной эпохи: из наблюдений над русским языком последних лет (1917-1926). М.: Работник просвещения, 1928. 248 с.
References
Zhizhov E.B. Yazyk voenno-revolyutsionnykh dokumentov ehpokhi Velikogo Oktyabrya (v sopostavlenii s yazykom dorevolyutsionnoj voennoj dokumentatsii 1914-1917 gg.) [The Language of revolutionary military documents from the Great October Revolution (in comparison with the language of the pre-revolutionary War Documentation 1914-1917)]. Dis. ... Kand. filol. n. M., 1974a. 190 p.
Zhizhov E.B. Yazyk voenno-revolyutsionnykh dokumentov ehpokhi Velikogo Oktyabrya (v sopostavlenii s yazykom dorevolyutsionnoj voennoj dokumentatsii 1914-1917 gg.) [The Language of revolutionary military documents from the Great October Revolution (in comparison with the language of the pre-revolutionary War Documentation 1914-1917)]. Author.: Dis. ... Cand. Philology. n. M., 1974b. 20 p.
Zhiteneva L.I. Priemy sozdaniya ehkspressii v gazetnykh tekstakh [The Techniques for creating expressiveness in newspaper texts]. Russkaya rech'. 1986. № 2. Pp. 62-68.
Panfilov A.K. Razvitie publitsisticheskogo stilya russkogo literaturnogo yazyka v pervye posleoktyabr'skie gody [The Development of journalistic style of the Russian literary language in the early post-revolutionary years]. Problemy russkogo yazykoznaniya: Uchyonye zapiski MGPI im. V.I.Lenina. № 403. 1970. Pp. 143-152.
Selishchev A.M. Izbrannye trudy [Selected Works]. MA: Education Publ., 1968. 640 p. Selishchev A.M. Yazyk revolyutsionnoj ehpokhi: iz nablyudenij nad russkim yazykom poslednikh let (1917-1926) [The Language of the revolutionary era : from observations of the Russian language in recent years (1917-1926)]. Russkaya rech'. № 1. 1991. Pp. 88-102.
Selishchev A.M. Yazyk revolyutsionnoj ehpokhi: iz nablyudenij nad russkim yazykom poslednikh let (1917-1926) [The Language of the revolutionary era: from observations of the Russian language in recent years (1917-1926)]. M.: Worker Education Publ., 1928. 248 p.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Булгакова Надежда Евгеньевна, кандидат филологических наук, заместитель директора, Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение «Средняя общеобразовательная школа № 9 города Лесосибирска». Россия, 662547, г. Лесосибирск Красноярского края, 5 микрорайон, д.5А E-mail: Bulgakova2163@mail.ru
ABOUT THE AUTHOR:
Bulgakova Nadezhda Evgenievna, Candidate of Philology, Deputy Director, Municipal budget educational institution "Secondary school number 9 Lesosibirsk town." district 5, 5a, Krasnoyarsk Krai, Lesosibirsk 662547 Russia E-mail: Bulgakova2163@mail.ru
