CC BY
17Научная статья / Original article УДК 81-112
https://doi.org/10.34130/2306-8450-2022-1-2-117
Слова с корнем *greb- / *grob- в истории русского языка
Ю. Н. Ильина
Сыктывкарский государственный университет имени Питирима Сорокина, г. Сыктывкар,
Россия, juli_il1@mail.ru
Аннотация. В статье представлены наблюдения над одной из смысловых линий развития этимона индоевропейского корня *greb-/ *grob-. Производные с данным корнем могут быть объединены в группу слов, которая называет действия, предметы и признаки, связанные со вторым членом семиотической оппозиции «верх — низ». Специальное внимание в статье уделено зафиксированным на разных этапах истории русского языка значениям слова погреб и его производным, а также лексемам погребать и гроб и их морфологическим и семантическим дериватам.
Ключевые слова: историческая лексикология, этимологическое гнездо, похоронный обряд, семиотическая оппозиция «верх — низ»
Для цитирования: Ильина Ю. Н. Слова с корнем *greb- / *grob- в истории русского языка // Вестник Сыктывкарского университета. Серия гуманитарных наук. 2022. № 1-2. С. 117-123. https://doi.org/10.34130/2306-8450-2022-1-2-117.
Words with the *greb- / *grob- root in the history of the russian language
Y. N. Ilyina
Pitirim Sorokin Syktyvkar State University, Syktyvkar, Russia, juli_il1@mail.ru
Abstract. The article presents observations on one of the semantic lines in the etymon development of the Indo-European root *greb-/ *grob-. Derivatives with this root can be combined into a group of words that denotes actions, objects and signs associated with the second member of the semiotic opposition «up — down». Special attention in the article is paid to the meanings of the word pogreb (Russian for cellar) and its derivatives fixed at different stages of the Russian language history, as well as lexemes pogrebat' (Russian for bury) and grob (Russian for coffin) and their morphological and semantic derivatives.
Ке^ords: historical lexicology, etymological nest, funeral rite, semiotic opposition «up — down»
For citation: Ilyina Y. N. Words with the *greb- / *grob- root in the history of the russian language. Vestnik Syktyvkarskogo universiteta. Seriya gumanitarnykh nauk = Syktyvkar University Bulletin. Humanities Series. 2022, 1-2: 117-123. (In Russ.). https://doi.org/10.34130/2306-8450-2022-1-2-117.
©Ильина Ю. Н., 2022
Изучение этимологических гнезд и диахронических процессов в них остается актуальной задачей исторической лексикологии. Регулярно появляются работы, в которых характеристика этимологических гнезд в различных аспектах является предметом специального исследования [Гапонова, 2019; Оноприенко, 2019; Соко-лянская, 2019]. Вместе с тем до сих пор в полной мере не разработаны принципы структурной и семантической организации большого числа гнезд слов, в том числе заключающих в себе концептуальные идеи культуры. К таким гнездам относится система слов, восходящих к единому этимологическому корню *greb- / *grob-.
Обзор производных с этимологическим корнем *greb- / *grob-, представленных в этимологических, исторических, толковых, диалектных словарях, позволяет распределить их по трем лексико-семантическим направлениям. Одна группа слов в своих значениях объединена идеей совершения действия на себя, присвоения себе; вторая группа реализует семантику инструментальную, орудийную; слова третьей группы предлагают разные воплощения второго члена семиотической оппозиции «верх — низ», в том числе описывают похоронный обряд и называют его атрибуты.
В данной статье мы остановимся на третьей из названных линий развития этимона корня *greb- / *grob-.
Согласно этимологическим словарям, начальную смысловую точку, этимон, рассматриваемого индоевропейского корня можно сформулировать как «рыть, копать» [Фасмер, 1986, 1, с. 449-450; 454]. Смысловая линия в ее развитии логично вычерчивается в сторону появления номинаций, связанных с тем, что получается в результате процесса рытья, выкапывания, — это углубление, яма.
Углубление в земле может быть разного происхождения и назначения, что фиксируют значения слов с корнем *greb- / *grob- в русском языке. Оно может быть предназначено для защиты, обороны какого-то места. Так, словами гребля и гробля в самых ранних памятниках письменности называли 'ров, вал, окоп' [Срезневский, 1989, 1, с. 586] и 'ров, окружающий город' (Постави церковь... у Смердь-ямотса над греблею) [Срезневский, 1989, 1, с. 594]. В памятниках письменности с XIII в. слово гребля зафиксировано для обозначения сооружения, которым преграждается движение воды, в том числе с целью защиты от наводнения, — 'насыпь, плотина' (На той реке Снежате гребли съ одной стороны трехъсаженъ, а на другой стороне берегъ,... и на той гребли мелничной онбаръ) [СРЯ XI-XVII вв., 1975-2015, 4, с. 127]. Оба из указанных значений, в основе которых лежит представление об углублении в земле с насыпью ('ров подле вала' и 'плотина'), отмечены у слова гребля в южнорусских говорах в ХК-ХХ вв. [СРНГ, 1965-2021, 7, с. 125].
Другие локусы, расположенные внизу, называются словами, включающими рассматриваемый корень, приставку по- и нулевой суффикс, и производные от них. Например, вырытая в земле яма могла быть местом лишения свободы, заключения: в древнерусском языке существительные погреб и погроб имели значение 'темница, тюрьма (находящаяся в земле)' [Срезневский, 1989, 2, с. 1020, 1022; СРЯ XI-XVII вв., 1975-2015, 15, с. 198], прилагательное погребьныи — 'тюремный' [Срезневский, 1989, 2, с. 1021]. В текстах с XV в. у слова погреб отмечается
«архитектурное» значение — 'нижний ярус постройки, подвальное помещение' [СРЯ XI-XVII вв., 1975-2015, 15, с. 199], 'нижнее жилье в доме, частью в земле' (У них погреба жилые) [Даль, 1989, 3, с. 157]. В тексте XVII в. лексема погреб используется для называния подземного хода: Хотели их п(одвести в город) подкопным погребом, кторои под стен(у) подведен [СРЯ XI-XVII вв., 1975-2015, 15, с. 199].
Развернутые словообразовательные цепочки выстраиваются от слова погреб в другом, основном в современном русском языке, значении — 'помещение для хранения чего-л., углубленное в землю; кладовая' [Срезневский, 1989, 2, с. 1020; СРЯ XI-XVII вв., 1975-2015, 15, с. 198]. Выстраивание цепочек осуществляется как за счет морфологических способов деривации, так и за счет семантического словопроизводства. Так, от слова погреб в указанном значении с помощью суффиксов образуются слова погребица со значением 'строение над погребом' [СРЯ XI— XVII вв., 1975-2015, 15, с. 201] и погребища — 'сруб и крыша, здание над погребом или ямником' [Даль, 1989, 3, с. 157].
При семантической деривации наблюдаются семантические изменения в структуре слова, приводящие к возникновению новых лексико-семантических вариантов. Здесь срабатывает один из главных способов формирования новых значений слова, который основан на смежности, общности понятий, — метонимический перенос. Моделью, на основе которой происходит перенос значения в данном случае, является регулярно воспроизводимая пара «вместилище — содержимое вместилища» (ср. чистый стакан — выпить весь стакан). На основе значения 'место для хранения чего-л.' у слова погреб появляется значение 'то, что в нем хранится': погреб — это еще и 'запас продуктов питания; домашние запасы' (Съ оброчныхъ огородовъ давати... на царевъ и великого князя погребъ ключнику 10 бочекъ огурцовъ соленыхъ) [Срезневский, 1989, 2, с. 1020, 1022; СРЯ XI-XVII вв., 1975-2015, 15, с. 199].
Другим языковым механизмом, реализованным в развитии значения слова погреб, является конкретизация его лексического значения с учетом хранимых в нем объектов: погребом называют помещение для хранения взрывчатых веществ, снарядов или вина [СРЯ XI-XVII вв., 1975-2015, 15, с. 199]. Механизм спецификации широкого значения 'место для хранения чего-л.' оказывается в истории русского языка довольно продуктивным. Так, слово погреб зафиксировано также в значении 'дорожный ларец с чайным или столовым прибором или с питиями' [Даль, 2006, 3, с. 157], а слово погребец — в значении не только 'дорожный сундучок с напитками, едой, набором мелкой посуды', но и 'ларец, шкатулка для хранения драгоценностей' [СРЯ XI-XVII вв., 1975-2015, 15, с. 200].
Семантический дериват 'специальное помещение для хранения вина' становится основой для последующего развития смысловой структуры слова погреб. Далее погребом называют заведение, где вино не только хранят, но и торгуют им (см. погребишко 'небольшая лавка в полуподвальном помещении, где торгуют вином и распивают его на месте' [СРЯ XI-XVII вв., 1975-2015, 15, с. 201)], а погребщиком — содержателя винного погреба, виноторговца [Даль, 2006, 3, с. 157], того, кто торгует в (винном) погребке, лавке [СРЯ XI-XVII вв., 1975-2015, 15, с. 202]. Кроме
того, у слова погреб зафиксировано значение 'процесс подношения напитков в качестве награды, милости': Цари государи жалуют васъ погребомъ — по ушату пива простаго на десять человекъ [СРЯ Х1-ХУ11 вв., 1975-2015, 15, с. 199].
Таким образом, лексемы гребля, гробля, погреб называют разные созданные человеком локусы, ориентированные в координатах «верх — низ». В архангельских говорах зафиксировано однокоренное рассматриваемым слово гробня, которое называет природное, а не созданное человеком углубление, — 'провал в земле, пещера' [СРНГ, 1965-2021, 7, с. 147]. Однако подавляющее большинство производных с корнем *greb- / *grob-, образованных в результате обособления и развития смысловой линии корня 'то, что вырыто, выкопано', связаны с называнием деятельности человека.
Отдельную группу производных с корнем *greb- / *grob- образуют слова, которые называют действия и атрибуты сугубо человеческие — связанные с совершением похоронного обряда.
Важная часть действий, которые совершают участники похоронного обряда, направлена на восстановление однородности мира живых посредством изоляции умершего, его исключения из мира «своего». Это достигается в том числе пространственным перемещением и захоронением, закапыванием покойника на кладбище и обозначается зафиксированными уже в ранних памятниках письменности лексемами грести (грети) и гроб.
Глагол грести (грети) в конструкции с прямым объектом — грести мертвеца — зафиксирован в значении 'погребать' [СРЯ Х1-ХУ11 вв., 1975-2015, 4, с. 130], 'закапывать умершего в землю' в памятниках письменности Х1У-ХУ вв. В префиксальной форме погрести / погребать, в которой приставка по- реализует значение 'совершить, довести действие до результата', этот глагол прочно закрепился в русском языке до настоящего времени.
От него на разных этапах истории русского языка образовано несколько групп существительных тематической группы «похоронный обряд»1. Это существительные со значением действия — погребание, погребение, погреб 'погребание, похороны' [Срезневский, 1989, 2, с. 1019; СРЯ Х1-ХУ11 вв., 1975-2015, 15, с. 200; СРЯ ХУШ в., 1984-2019, 20, с. 149-150]; со значением лица по действию — погреби-тель, погребатель, погребальщик 'совершающий погребение', 'тот, кто погребает мертвых, готовит к погребению' [Срезневский, 1989, 2, с. 1020; СРЯ Х1-ХУ11 вв., 1975-2015, 15, с. 200; СРЯ ХУ111 в., 1984-2019, 20, с. 149; Даль, 2006, 3, с. 157]; со значением места — погребалище 'могила, могильник' [СРЯ Х1-ХУ11 вв., 19752015, 15, с. 199; СРЯ ХУ111 в., 1984-2019, 20, с. 149; Даль, 2006, 3, с. 157]; со значением предмета — погребенник 'книга, содержащая заупокойную службу' [СРЯ Х1-ХУ11 вв., 1975-2015, 15, с. 200]. Производными от глагола погребать являются прилагательные погребальный и погребательный 'похоронный, относящийся к погребению' [Срезневский, 1989, 2, с. 1019; СРЯ Х1-ХУ11 вв., 1975-2015, 15, с. 200;
1 Слова, образованные от глагола погребать, но не называющие предметов, лиц, действий похоронного обряда, редки: погребником называли также хлеб, печенный в золе или на углях [Срезневский, 2, с. 1020-1021].
СРЯ XVIII в., 1984-2019, 20, с. 149], а также субстантивированное прилагательное погребальное, которым называли заупокойную службу, плату священнику за погребение и заупокойную службу, погребальные одежды [СРЯ XI-XVII вв., 19752015, 15, с. 199].
Существительное гроб отмечено в памятниках письменности в нескольких значениях. Первичным, вероятно, является общее значение — то, что вырыто, выкопано: 'fovea, яма' (Льву звери преднима ногама гробъ ископавъшю) [Срезневский, 1989, 1, с. 594]. Затем слово гроб получает спецификацию, его используют для называния особой ямы — места захоронения умершего, могилы: Ияко доидо-ста въ гору, показа отшьльць белоризьцю гробъ старьца своего и гла ему копай сьде и се ископавъшю ему гробъ [СРЯ XI-XVII вв., 1975-2015, 4, с. 137]. В. И. Даль в качестве «старого» значения слова гроб указывает именно значение 'могила, могильная яма' [Даль, 2006, 1, с. 396]. Дальше этим словом стали называть как часть могильной ямы — вкладываемый в могилу ящик, в котором хоронят умершего, так и общее место, частью которого являются могилы, — кладбище [Срезневский, 1989, 1, с. 594]. В ходе истории за словом гроб закрепилось только одно значение — вместилище для тела умершего человека.
Свидетельством того, что в ситуации погребального обряда слово гроб первоначально называло более крупный локус, чем сейчас, — могилу, являются, например, сложные слова гробокопатель и гроборыя с первым корнем гроб-: они имели в древнерусском языке значение 'тот, кто раскапывает могилы, грабит могилы' [СРЯ XI-XVII вв., 1975-2015, 4, с. 138]. Направление действия вандалов: разорение уже имеющегося места захоронения и поднятие того, что было зарыто, изнутри наверх — наглядно можно увидеть в морфемной структуре отглагольного существительного гробовъзгребание 'разрытие могил, sepulcorum effossio' [Срезневский, 1989, 1, с. 594], которое находилось в одном смысловом круге с лексемами гробокопатель и гроборыя: приставка въз- указывает на направление действия — вверх. Словарь XVIII в. фиксирует только одно слово — гробокопатель и уже в двух значениях: не только 'тот, кто обкрадывает гробницы, могилы', но и 'могильщик' [СРЯ XVIII в., 1984-2019, 5, с. 238], тот, кто роет могилы для нового захоронения. С XIX в. гробокопателями, гробокопами (или могильщиками) называют только людей, которые роют могилы для нового захоронения, направляют свои усилия извне в глубь земли, вниз [Даль, 2006, 1, с. 396]. Таким образом, за несколько веков слово гробокопатель изменило свое значение на антонимическое относительно имевшего место в древнерусских текстах, однако при этом первая часть слова гроб- по-прежнему реализует более широкое значение — 'могила'.
Обратимся к вторичным значениям производных с корнем *greb- / *grob-смысловой группы «похоронный обряд», которые отмечены в словарях русского языка, отражающих его разные исторические периоды.
Смерть понимается в культуре как завершение века человека, его предел, конец. Это понимание воплощается в том числе в том, что формальной, материально обозначенной конечной точкой пути умершего из мира живых в мир мертвых является конкретный локус — кладбище, могила, гроб. В силу этого, с одной стороны, лексема гроб становится синонимом для самого слова смерть: ср. до гроба
'до смерти', близок к гробу 'близок к смерти' [Кузнецов, 2000, с. 229], угробить 'уничтожить, прекратить существование, умертвить' и т. п. С другой стороны, слово гроб и его производные выражают идею исчерпанности, полноты: наречная форма, образованная от слова гроб, — гробию получает в древнерусском языке значение, выражающее, — 'совсем, в конец, ргогеш' [Срезневский, 1989, 1, с. 593], значение 'конец' лексема гроб реализует в конструкциях по гроб жизни и гроб кому-л. или чему-л. [Кузнецов, 2000, с. 229].
Идея завершенности, доведения до полного окончания, может сопрягаться с представлением об утрате воспоминаний о ком- или чем-либо — о забвении. Так, в памятниках Х1У-ХУ вв. слово погреб фиксируется именно в значении 'забвение, конец': Что будешь у меня взялъ войной в тотъ месяць, тому всему межи нас погреб [Срезневский, 1989, 2, с. 1020; СРЯ Х1-ХУ11 вв., 1975-2015, 15, с. 199], а глагол погренути — в значении 'предать забвению': И што будетъ взято, то взято, а што будетъ не взято, а то есмя погренули [СРЯ Х1-ХУ11 вв., 1975-2015, 15, с. 202].
Оценка в качестве материального объекта вместилища для тела умершего человека также становится основанием для образования переносных значений лексемы гроб. Определенная сложность в обращении с этим объектом, например силами одного человека, его громоздкость, низкая маневренность, вероятно, обусловливает появление у слова гроб значения 'что-либо огромное, громоздкое, неуклюжее', которое может выступать и как антропоморфное — 'огромный неуклюжий человек' [Даль, 2006, 1, с. 396; СРНГ, 1965-2021, 7, с. 146].
Итак, одну из линий развития этимона индоевропейского корня *greb- / *grob-, определяемого как «рыть, копать», в истории русского языка воплощает группа слов, которая называет действия, предметы и признаки, связанные со вторым членом семиотической оппозиции «верх — низ». Разного происхождения и назначения углубления, ямы, получившиеся в результате рытья, номинированы словами рассматриваемого корня. Среди них одной из самых востребованных лексических единиц является слово погреб. Наряду со значениями, фиксируемыми только на определенном отрезке развития русского языка ('тюрьма', 'нижнее жилье в доме', 'подземный ход'), слово погреб устойчиво закрепило за собой значение 'помещение для хранения чего-л., углубленное в землю', которое оказалось в центре семантического варьирования. Так, на его основе сформировалось метонимическое значение 'запас продуктов питания' и детализированное значение 'помещение для хранения взрывчатых веществ, снарядов или вина', которое в свою очередь тоже включается в цепочечную связь полисемии, мотивируя следующий лексико-семантический вариант — 'небольшая лавка в полуподвальном помещении, где торгуют вином и распивают его'.
Устойчиво актуализируемыми в определенной ситуации являются еще две лексические единицы и их производные, которые реализуют смысловое направление развития корня *greb- / *grob-, связанного с вертикальной осью «верх — низ». Речь идет о словах погребати и гроб в контексте похоронного обряда. Слово гроб обозначало разного масштаба локусы, представляющие собой конечную в види-
мом мире точку в пути умершего человека в иной мир — могилу как то, что вырыто в земле, кладбище и, как в современном русском языке, — специальный ящик, в котором хоронят умершего. Лексико-семантические варианты данного слова развиваются в направлении обозначения, с одной стороны, абстрактных понятий — смерти, завершения чего-либо и забвения, с другой стороны, конкретных объектов — чего-то или кого-то большого и неуклюжего.
Список истоников
Байбурин, 1993 — Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб.: Наука, 1993. 235 с.
Гапонова, 2019 — Гапонова Ж. К. Слова с корнем правд- в русском языке // Верхневолжский филологический вестник. 2019. № 1. С. 78-85.
Даль, 2006 — Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Москва: Рипол классик, 2006.
Кузнецов, 2000 — Большой толковый словарь русского языка / сост. и гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб.: Норинт, 2000. 1534 с.
Оноприенко, 2019 — Оноприенко Ю. А. Семантика слов с корнем -праздн: диахронический аспект // Филологические чтения. 2019. С. 370-373.
Соколянская, 2019 — Соколянская Н. Н. Слова с корнем благ- в современном русском языке // Вестник Северо-Восточного государственного университета. 2019. № 31. С. 22-29.
Срезневский, 1989 — Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка: в 3 т. СПб., 1893-1912. Репринтн. изд. М., 1989.
СРНГ, 1965-2021 — Словарь русских народных говоров. Вып. 1-52. М.; Л., СПб.: Наука. 1965-2021.
СРЯ Х1-ХУШ в., 1975-2015 — Словарь русского языка XI-XVШ вв. Вып 1-30. М., 1975-2015.
СРЯ XVIII в., 1984-2019 — Словарь русского языка XVIII века. Вып. 1-22. Л., СПб.: Наука. 1984-2019.
Фасмер, 1986 — Фасмер М. Этимологический словарь: в 4 т. Москва: Прогресс, 1986.
Информация об авторе /Information abo Ильина Юлия Николаевна
кандидат филологических наук, директор Института гуманитарных наук
Сыктывкарский государственный университет имени Питирима Сорокина, г. Сыктывкар, 167001, Россия, Сыктывкар, Октябрьский пр., 55
the author Julia. N. Ilyina
Candidate of Philology, Director of the Institute of Humanities
Pitirim Sorokin Syktyvkar State University, 55, Oktyabrsky Prosp., Syktyvkar, 167000, Russia
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 23.01.2022
Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 16.02.2022
Принята к публикации / Accepted for publication 12.03.2022
