CC BY
399
Цун Япин
СЛОВА С ЭМОЦИОНАЛЬНО-ОЦЕНОЧНОЙ КОННОТАЦИЕЙ
В РУССКОМ И КИТАЙСКОМ ЯЗЫКАХ
CONG YAPING
WORDS WITH EMOTIONAL EVALUATION AND CULTURAL CONNOTATION
IN RUSSIAN AND CHINESE LANGUAGES
Цун Япин
Профессор факультета русского языка Института иностранных языков Шаньдунский университет город Цзинань, провинция Шаньдун, КНР ► [email protected]
Cong Yaping
Shandong University 27 Shanda Nanlu, Jinan, Shandong, 250100, P. R. China
Статья посвящена исследованию слов с эмоционально-оценочной коннотацией в русском и китайском языках с точки зрения лингвокультурологии. Слова с эмоционально-оценочной коннотацией эмоционально нейтральны в своем основном значении, но в коммуникативно-речевой ситуации приобретают эмоционально-оценочную окрашенность. Они не только выражают дополнительные смысловые и эмоциональные оттенки, но и отражают культурные традиции и мировоззрения наций.
Ключевые слова: лингвокультурология; языковая картина мира; слова с эмоционально-оценочной коннотацией; русский и китайский языки.
The author investigates words with emotional, evaluative and cultural connotations in Russian and Chinese languages from the perspective of linguoculturology. The core meanings of such words are emotionally neutral, but can obtain emotional evaluation in the context of verbal communication. The words with emotional evaluation and cultural connotation are not only expressing semantic meaning and emotional implication, but are also reflecting nation's cultural traditions and worldview.
Keywords: linguistic culturology; linguistic worldview; words with emotional evaluation and cultural connotation; Russian and Chinese languages.
В межличностном общении человек выражает свои мысли и чувства посредством слов. Слово как основная значимая языковая единица занимает важнейшее место в системе образных средств языка. Слова имеют не только основное значение (денотацию), но и дополнительное значение (коннотацию). Коннотация (коннотативное значение) предназначена для выражения эмоциональных или оценочных оттенков высказываний и отображает культурные традиции общества. В русском и китайском языках существует множество слов с ярко выраженным национальным колоритом, имеющих коннотативное значение, возникающее в контексте его употребления в речи для выражения различных чувств, эмоций человека, его оценки. Такие слова могут быть названы словами с эмоционально-оценочной коннотацией. Они, как правило, эмоционально нейтральны в своем основном значении, но в конкретной речевой ситуации приобретают эмоционально-оценочную окрашенность. Иными словами, они, кроме основного, предметно-логического значения, имеют также и добавочное, эмоциональное значение. С помощью метафор, базирующихся на общих или сходных ассоциациях, люди выражают свои психологические состояния и переживания, отно-
шение к жизни, разные чувства и дают эмоционально-образную оценку окружающему миру [1: 36]. Поскольку русская и китайская культуры и эстетические интересы различны, слова с эмоционально-оценочной коннотацией имеют национально-самобытные особенности, разные национально-культурные коннотативные значения.
Эмоционально-оценочная коннотация хотя и является дополнительным лексическим значением, но создается в виде ассоциативно-образного представления о действительности, отражает основные познавательные законы человечества. В обыденной жизни люди часто познают, мыслят и называют новое исходя из знакомых и определенных понятий по причине того, что между ними (старым и новым) существует некое общее, которое вызывает соответствующую ассоциацию у человека и тесно связывается с традицией, обычаем и отношением к жизни народа. В языке первичное (основное) значение слова обычно не имеет никаких выразительных оттенков, но в речевом общении некие признаки, функции и формы предметов или явлений могут вызвать у людей ассоциации, на основе которых осуществляется семантический перенос. Он возникает при сознательном переносе человеком названия каких-либо предметов или явлений на что-то другое в связи со сходством признаков и функций и т. д. с тем, чтобы выражать свои чувства и субъективную положительную или отрицательную оценку.
В русском и китайском языках большое количество слов с эмоционально-оценочной коннотацией обозначает человека. Коннотация эта основана на неком сходстве между двумя предметами или явлениями и вызывает эмоционально-оценочные ассоциации. Причиной этого является то, что в жизни люди охотно проводят аналогию между двумя предметами или явлениями путем использования языкового механизма переноса — метафоры.
Языковой метафорический перенос основан на сходстве между исходным и метафорическим значением. Сходство может быть различным: и объективным, и субъективным. Вместе с тем сходство содержит в себе черты национальной культуры, психологические переживания
и мировоззрения народов. В русском и китайском языках словами с эмоционально-оценочной коннотацией, обозначающими человека, чаще всего выступают имена существительные, называющие животных, растения, предметы, вещи, явления, которые неразрывно связаны с человеческой деятельностью. Среди них — большое количество существительных, называющих животных. В русском языке имеется много слов, обозначающих животных, многие из них являются переносными обозначениями человека, в китайском языке таких слов гораздо меньше.
В русском и китайском языках сходство между двумя предметами или явлениями может делиться на физическое и психологическое, но его степень не одинаковая. Под физическим сходством подразумевается сходство по форме, внешности или функции некоего предмета. Например, слово медведь в русском языке и слово гоу сюн ('медведь') в китайском может обозначать 'неуклюжий, глупый, неповоротливый человек'. Языковая метафора этого слова основывается именно на сходстве с неуклюжестью и грубостью медведя. Итак, и по-русски, и по-китайски говорят: «Он неуклюж как медведь (гоу сюн)» (см. об этом: [2: 145; 4: 111]). Русское слово верста может обозначать 'человек высокого роста', его метафорический перенос основан на сходстве высокого человека и придорожного столба. Русские при обращении к высокому человеку, который возвышается над окружающими, могут сказать: «Ну, ты, верста коломенская!» Китайское слово цу таньцзы ('кувшин с уксусом') может означать 'ревнивый человек (в отношениях между мужчиной и женщиной), такая метафора объединяет свойства уксуса и ревности. По-китайски говорят: «Он сильно ревнует, как кувшин с уксусом».
Под психологическим сходством понимается сходство предметов или явлений, отражающее психоэмоциональное состояние человека. Такое сходство имеет национально-культурную специфику. Например, слово лиса в русском языке и слово ху ли ('лиса') в китайском имеют одинаковое переносное значение 'хитрый, льстивый человек'. В русских и китайских сказочных представлениях лиса — воплощение хитрости, лукав-
ства, коварства и лести. Именно на такой основе возник метафорический перенос с оценочными коннотациями. Россияне и китайцы часто говорят: «Он хитрый, как лиса (ху ли)» [5: 132].
В русском и китайском языках эмоционально-оценочная коннотация обычно образуется на основе эмоционально-смыслового и ассоциативно-образного сравнения при осуществлении словесного (т. е. семантического) переноса. Образное сравнение является важным номинативным и лексико-стилистическим средством, которое делает речь яркой и выразительной. В речевых контактах сравниваемые обозначения способны вызывать сходные смысловые ассоциации, поэтому говорящий употребляет знакомое слушателю слово для усиления экспрессивности языка и достижения юмористического эффекта. В связи с этим слово, являющееся минимальной номинативной единицей языка, может вызывать у слушателя цепочку эмоциональных ассоциаций, связанных с соответствующими событиями и конситуациями. Таким образом слушатель может дать названному предмету образное и точное определение и оценку при помощи словесно-образного сравнения. Такая языковая метафора имеет заметные эмоциональные оттенки и носит разговорный характер. В качестве примера возьмем русские слова вертушка, могила и китайские слова йоу тяо, мяо цзы. Слово вертушка обозначает 'различные вращающиеся инструменты', что порождает ассоциации с легкомысленным, ветреным человеком. Например: «Татьяна Марковна просто не любила [Крицкую], считала пустой вертушкой» (И. Гончаров, Обрыв). Слово могила обозначает 'яма для погребения тела умершего'. Номинативное значение слова задает сравнение могилы с человеком, который сохранит в глубокой тайне всё, что ему известно. Например: «Я никому никогда не рассказывал... Конечно, Ивана исключая... Но Иван — могила» (Ф. Достоевский. Братья Карамазовы) (см.: [6: 80-330]). Китайское слово йоу тяо означает 'длинные полоски жареного в масле теста' (йоу — 'кипящее масло', тяо — 'полоски'). В процессе изготовления йоу тяо полоски теста вертятся в кипящем масле, что легло в основу сравнения хитрого человека, любыми способа-
ми пытающегося уйти от ответственности, с йоу тяо. Например: «Он ведет себя как йоу тяо, все время снимает с себя ответственность». Слово мяо цзы означает 'первые ростки посевов'. Ранней весной молодые ростки посевов пробиваются из земли, они нежные, но полны жизни. Ростки олицетворяют жизненную энергию и несгибаемую силу воли. На этом представлении о мяо цзы основана ассоциация с молодым целеустремлённым человеком. Китайцы любят сравнивать мяо цзы с жизнедеятельным и перспективным молодым человеком, часто говорят: «Он хороший мяо цзы, перспективный парень».
Для эмоционально-образной оценки характера человека в русском и китайском языках из слов с эмоционально-оценочной коннотацией образуются устойчивые сравнительные обороты. Например, такие сходные сравнительные обороты, как колючий, как еж (сян цы вэй и ян чжа жэнь), хитрый, как лиса (сян ху ли и ян цзяо хуа), драчливый, как петух (сян гун цзи и ян хао доу), упрямый, как осел (сян люй и ян цзюэ цзян), грязный, как свинья (сян чжу и ян ан цзан), здоровый, как бык (сян ню и ян цзянь чжуан), скользкий, как угорь (сян нянь юй и ян хуа), назойливый, как муха (сян цан ин и ян тао янь), трудолюбивый, как муравей (сян ма и и ян цинь лао), коварный, как змея (сян шэ и ян инь сянь), неуклюжий, как медведь (сян сюн и ян бэнь) и др. Кроме того, в двух языках существуют сравнительные обороты, в которых различаются объекты сравнения. Например, в русском языке: трусливый, как заяц; глупый, как баран, в китайском языке: сян лао шу и ян дань сяо (трусливый, как мышь), сян ян и ян вэнь шунь (послушный, как баран) и др.
В межкультурном общении слова с эмоционально-оценочной коннотацией не только выражают дополнительные смысловые и эмоциональные оттенки, но и отражают национальное мировоззрение, эстетические взгляды и традиционные обычаи народов в образно-символической форме. Благодаря особому национальному культурному фону они могут вызвать одинаковые или различные эмоциональные и эстетические ассоциации, связанные с национально-символическим наполнением.
Национально-специфические фоновые знания содержатся в семантике слов с эмоционально-оценочной коннотацией. Так, в русском языке слово дуб, помимо основного номинативного значения 'крупное лиственное дерево семейства буковых с крепкой древесиной и плодами-желудями, имеет одно из переносных значений 'тупой, нечуткий человек [3: 184]. Культурный фон этого образного значения основан на русских народных поверьях. В России дуб не только издревле почитался священным деревом, предназначенным для совершения ритуалов, но и воспринимался как символ мужского начала, главенства, силы, мощи, твердости. Дубу обычно приписываются положительные значения, но в то же время дуб как самое мощное крепкое дерево похож на застывшего в неподвижной позе человека, и на этой основе возник другой перенос — 'тупой, нечуткий человек'. В китайском языке слово лун ('дракон') может обозначать 'молодец, талантливый, деловой человек, сильный и обаятельный парень', его культурный фон состоит в том, что в китайской мифологии и культуре лун символизирует доброе начало Ян и китайскую нацию в целом. В Китае лун не только считается тотемом ряда древних племен, но и является символом императора, государства, власти и престижа. У китайцев существует суеверие о том, что видение лун во сне или появление лун в небе над домом означает, что в этом доме должен родиться герой. На этой основе происходил перенос значения этого слова, китайцы называют героя или мужественного человека лун [5: 144].
В русском и китайском языках слова с эмоционально-оценочной коннотацией делятся на эквивалентные, неполноэквивалентные и безэквивалентные с точки зрения их национально-культурного содержания. Эквивалентные слова с эмоционально-оценочной коннотацией могут вызвать одинаковые ассоциации, на основе которых переносные эмоционально-оценочные значения выражаются одинаково. Например, русское слово петух и китайское слово гун цзи ('петух') у россиян и китайцев не только вызывают одинаковые ассоциации, но и имеют общее переносно-образное значение 'драчливый, задиристый че-
ловек'. В связи с этим россияне и китайцы часто говорят: «Он ведет себя, как задиристый петух (гун цзи)».
Неполноэквивалентные слова с эмоционально-оценочной коннотацией хотя и имеют одинаковое номинативное значение, но их переносно-образное значение расходится, и они вызывают разные ассоциации. Например, русское слово черепаха и китайское слово гуй ('черепаха'). В русской культуре черепаха сравнивается с медлительным человеком. На этом основании слово черепаха входит в ряд устойчивых словосочетаний для описания характера человека: идти как черепаха; медленный, как черепаха; черепаший темп; черепаший ход и др. В китайской культуре гуй ('черепаха') символизирует долголетие, но ассоциируется с разными образами человека, такими, как лао гуй ('старая черепаха' — 'долгоживу-щий человек, мудрый и опытный человек'), гуйсунь ('черепашье отродье' — 'плохой человек, подлый человек'), гуйгун ('муж черепахи — 'обманутый муж'), гуйну ('раб черепахи — 'мужчина-проститутка, служитель публичного дома') и др.
Безэквивалентные слова с эмоционально-оценочной коннотацией имеют яркую национальную специфику: выражая эмоциональную оценку, вызывают те или иные ассоциации только в одном языке. Например, для китайцев, не владеющих фоновыми знаниями русской культуры, непонятны слова в переносных значениях: тварь ('мерзкий, подлый человек'), тряпка ('безвольный и слабохарактерный человек'), павлин ('гордый и самолюбивый человек'), шляпа ('растяпа'), мешок ('неуклюжиий человек'), байбак ('ленивый человек), пугало ('уродливый человек'), сопля ('слабый человек'), каракатица ('коротконогий и неуклюжий человек'), гусь ('заносчивый человек'), кит ('человек, на котором держится все дело'), сорока ('болтливый человек'), трещотка ('человек, который громко, без умолку говорит'). А в голову россиян тоже не приходят переносно-образные значения китайских слов: ши цзы (вошь') — 'отвратительный человек', хуан ню ('бык') — 'человек, занимающий спекуляцией', сяо мянь ху ('улыбающийся тигр') — 'вероломный и двуличный человек', яо гуань цзы ('горшок для варки лекар-
ства) — 'вечно больной', фань тун ('кадка для риса') — 'никудышный человек'. хуан шу лан ('хорек') — 'лицемерный человек'. по се ('старая обувь') — 'женщина, занимающаяся развратом', шоу хоу ('худая обезьяна') — 'худой человек'. чоу чун ('клоп') — 'отвратительный человек'. ди тоу шэ ('местная змея') — 'глава местной мафии'. луо цзы ('мул') — 'деловитый человек'. цюй ('опарыш, личинка мухи') — 'ничтожный человек'.
Итак, слова с эмоционально-оценочной коннотацией отличаются образностью, живостью и свежестью. Они содержат богатый культурный фон. Хотя такие слова, употребленные как метафоры, только в коммуникативно-речевой ситуации приобретают яркую, образную эмоционально-оценочную окрашенность, они важны для постижения языковой картины мира.
ЛИТЕРАТУРА
1. Сюй Гаоюй. Сопоставительное изучение слов в русском и китайском языках. Ханчжоу, 1997.
2. Брагина А. А. Лексика языка и культура страны. М., 1981.
3. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1990.
4. Ву Гуо Хуа. Культурная лексикология. Харбин, 1996.
5. Чжао Миньшань. Разыскания по сопоставлению культурной информации в русском и китайском языках. Пекин, 1996.
6. Хуан Сухуа. Лингвострановедческий словарь русского языка. Пекин, 2000.
REFERENCES
1. Siui Gaoiui. (1997) Sopostavitel'noe izuchenie slov v russkom i kitais-kom iazykakh. Khanchzhou.
2. Bragina A. A. (1981) Leksika iazyka i kul'tura strany. Moscow.
3. Ozhegov S. I. (1990) Slovar' russkogo iazyka. Moscow.
4. Vu Guo Khua (1996) Kul'turnaia leksikologiia. Kharbin.
5. Chzhao Min'shan'. (1996) Razyskaniia po sopostavleniiu kul'turnoi informatsii v russkom i kitaiskom iazykakh. Pekin.
6. Khuan Sukhua (2000) Lingvostranovedcheskii slovar' russkogo ia-zyka. Pekin.
[представляем новые книги. рецензии]
Балакова Д., Ковачова В., Мокиенко В. М. Наследие Библии во фразеологии. — Грайфсвальд: Ernst-Moritz-Arndt-Universität Greifswald, 2013. — 307 с.
(Продолжение на с. 51, 96)
Роль фразеологии в жизни языка трудно переоценить. Фраземы заключают в себе культурный код, богатство и опыт всего народа. Их жизнестойкость обеспечивается регулярной воспроизводимостью, в том числе с определёнными вариациями и трансформациями.
Несмотря на кажущуюся внешнюю индивидуальность фразеологического состава каждого отдельного языка, в них обнаруживается много общего благодаря, в частности, общему первоисточнику. Таким первоисточником для многих народов является Библия. Наследие её в европейских языках велико, но зачастую, в силу лингвистических и экстралингвистических условий, многие выражения перестали ассоциироваться с Книгой книг. Другие, хоть и сохраняют свою связь с первоисточником, остаются непонятными или не до конца понятными для носителей языка. И лишь немногие библейские фразеологизмы используются этимологически и семантически осознанно.
Повысить компетенцию аудитории, показать сходства и различия в употреблении и функционирова-
нии библейских выражений в русском, словацком и немецком языках призвана коллективная монография Д. Балаковой, В. Ковачовой и В. М. Мокиенко «Наследие Бибилии во фразеологии».
Целью этого коллективного труда явился сопоставительный анализ фразеосемантической компетенции в идентификации библеизмов молодыми респондентами из России, Словакии и Германии и выявление лакун в данной области, знание которых позволит скорректировать и углубить практическую работу в соответствующей студенческой аудитории. Для осуществления своего замысла авторы избрали 80 фразеологизмов, общих для всех трёх представленных языков, среди которых такие, как рвать на себе волосы, злоба дня, колосс на глиняных ногах, что посеешь то и пожнёшь, капля в море, кто не работает, тот [да] не ест, око за око, зуб за зуб и многие другие.
Монография состоит из трёх глав, последняя из которых представляет собой трёхъязычный русско-словацко-немецкий сопоставительный словарь, являющийся примером исследовательской работы в данном
