CC BY
57
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 94(3)
А. А. Абакумов
СЛОНЫ И СПАРТАНЕЦ: КСАНТИПП ИЗ АМИКЛ В БИТВЕ ПРИ ТУНЕТЕ (255 г. ДО н.э.)
Настоящая статья посвящена герою важного эпизода 1-й Пунической войны между Римом и Карфагеном (264-241 гг. до н.э.) - сражения при Тунете (или на р. Баг-рад) в 255 г. до н.э., которое, хоть и не изменило исход войны, несколько лет оказывало на неё существенное влияние. В этом сражении между армиями, примерно сопоставимыми по численности (у карфагенян - 12 000 пехотинцев, 4 000 всадников, 100 боевых слонов, у римлян - 15 000 пехотинцев и 500 всадников), римское войско было окружено и практически полностью уничтожено, командующий попал в плен, а сам город Карфаген спасён. Командиром пуний-ской армии при Тунете был наёмник из Спарты по имени Ксантипп; его успех предвосхитил известную победу Ганнибала при Каннах (216 г. до н.э.). О жизни Ксантиппа за вычетом службы в Карфагене практически ничего не известно. Единственная деталь, которую сообщает греческий историк Полибий, - его «лаконское воспитание», означающее, что
он получил классическую боевую подготовку спартанцев. Тем не менее, те навыки, которые Ксантипп продемонстрировал в бою (прежде всего умелое руководство элефанте-рией), «лаконское воспитание» дать ему не могло, и он явно овладел ими в какой-либо из эллинистических армий (вероятнее всего, эпирской, селевкидской или птолемеевской). Иными словами, Ксантипп был нетипичным спартиатом, одним из тех, кто выбрал профессию наёмника в кризисное для Спарты время. В статье предпринимается попытка рассмотреть тактику Ксантиппа при Тунете в свете эллинистического военного дела и особенно боевого применения слонов, чтобы выявить её типичность, или, напротив, оригинальность.
Ключевые слова: 1-я Пуническая война, Ксантипп, битва при Тунете, эллинистическое военное дело, боевые слоны.
Arkady Abakumov
THE ELEPHANTS AND THE SPARTAN: XANTHIPPUS OF AMYCLAE AT THE BATTLE OF TUNIS (255 BC)
The article is dedicated to the protagonist of an important episode of the 1st Punic War between Rome and Carthage (264-241 BC) - The Battle of Tunis (or The Battle of the Bagradas River, 255 BC). Its result affected the course of the war for several years although it did not change its outcome. In the Battle of Tunis the opposing armies were approximately commensurate (the Carthaginians had 12 000 infantry, 4 000 cavalry and 100 war elephants against the Romans with 15 000 infantry and 500 cavalry), but the Roman army was encircled and almost annihilated, its commander was taken captive, thus saving the city of Carthage. The architect of this spectacular victory was Spartan mercenary general named Xanthippus; in a way, his triumph at Tunis can be considered as an anticipation of the great victory of Hannibal at Cannae (216 BC). Xanthippus' life, excluding his service in Africa, remains virtually unknown.
Practically the only important detail concerning his early biography, mentioned by the Greek historian Polybius, regards his "Laconic education" - meaning he was raised in the Spartan martial way of Classical times. Nevertheless, Xanthippus obviously could not get the military skills he had demonstrated at Tunis (mainly concerning elephantry) via traditional Spartan training; presumably, earlier he had served in some Hellenistic army (Epirote, Seleucid, or Ptolemaic). In other words, Xanthippus was "an untypical Spartiate", one of those who were forced to take up a mercenary profession due to long-lasting crisis in Sparta. The author analyses Xanthippus' tactical decisions made at Tunis in view of Hellenistic warfare (especially combat use of war elephants) to specify whether his tactics were typical or unique.
Key words: 1st Punic War, Xanthippus, Battle of Tunis, Hellenistic warfare, war elephants.
Ксантипп Лакедемонянин (Xanthippus Атус^ -БН. I! II. 434), безусловно, относится к числу самых ярких и в то же время самых загадочных фигур военной истории античности. Спартанский наёмник стремительно возникает из небытия в разгар 1-й Пунической войны, когда римляне уже высадились в Африке и угрожают самому Карфагену. Он становится во главе карфагенской армии, спасает город, одержав над римлянами блестящую победу при Тунете в 255 г. (вполне сравнимую с их разгромом при Каннах; здесь и далее все даты - до н.э.) - и затем исчезает снова. О его жизни до и после карфагенской службы не известно ничего достоверного, поэтому неоднократно предпринимались попытки буквально по крупицам реконструировать биографию Ксантиппа [15, р. 314].
Единственная её деталь, относящаяся к ранней жизни полководца, - «лаконское воспитание»
(агоге), которое Ксантиппу приписывает Полибий (I. 32. 1 - âvôpa Tfç Лакшмк^ àY^Yfç Н£Т£аХПКота). Внимание к этой детали в историографии понятно, но порой значение, придаваемое ей [8], представляется чрезмерным. По сути, непосредственно о самом Ксантиппе, его статусе и опыте она ничего не сообщает. Впрочем, Диодор прямо называет Ксантиппа «спартиатом» (XXIII. 14. 1 - о InapTiâTriç), но это и необязательно: при определённых условиях пройти агоге могли и неполноправные граждане (в частности, знаменитый Лисандр; Plut. Lys. 2. 1-2). К тому же тот опыт, который снискал Ксантиппу славу (руководство большой разноплеменной армией с участием наёмников и особенно такого специфического соединения, как боевые слоны), «лаконское воспитание» ему дать и не могло.
Участвуя в бурных событиях конца IV - первой половины III в., Спарта не могла не испытать известного влияния эллинистических монархий, и иные её цари, формально не отменяя законов Ликурга, так или иначе ориентировались на правителей великих держав. Так, герой войны с Пирром Эпирским царь Арей первым начал чеканить в Спарте настоящие деньги, завёл двор, создал наёмную армию, устраивал богатые пиры и делал пышные подношения храмам [4; 29]. То, как тогдашние спартанцы могли ломать старые стереотипы о себе, показывает, например, тот факт, что учителем греческой словесности у самого Ганнибала был некий Сосил Лакедемонянин (Nep. Hannib. 13 - Atque hoc Sosylo Hannibal litterarum Graecarum usus est doctore).
Упоминание о «лаконском воспитании» Ксантиппа важно, прежде всего, в контексте истории самой Спарты - оно позволяет констатировать, что система агоге продолжала сохраняться и в первой половине III в., несмотря на затяжной кризис, в котором находилось государство. Если первоначально в Спарте насчитывалось 9 ООО полноправных граждан (Plut. Lyc. 8. 3), то уже к середине IV в. в результате военных потерь и обнищания спартиатов их оставалось меньше тысячи (Xen. Hist. Gr. 6. 4. 15; Arist. Polit. II. 1270a), а в III в. - всего 700, из которых 100 самых богатых (Plut. Agis. 5. 4). Относительно того, кем были остальные воины в спартанской армии (в IV в. она состояла из 6 подразделений (мор) численностью, по разным оценкам, от 500 - 600 до 1200 человек), мнения исследователей расходятся - это могли быть те или иные непривилегированные группы местных жителей, допущенные к военной службе [18, p. 6; 23, p. 22 ff].
Где именно Ксантипп мог получить представление о современной на тот момент армии, научиться командовать элефантерией и побеждать римлян, можно лишь предполагать. Всё это вместе объединяет личность царя Пирра, поэтому в историографии Ксантиппа могут представлять ветераном либо италийских походов знаменитого эпирота [25, col. 1348], либо его последней кампании в Греции против македонского царя Антигона Гоната (272 г.), весьма драматичным эпизодом которой была неудачная попытка Пирра захватить Спарту (Plut. Pyrrh. 26-29). При этом, по разным версиям, Ксантипп мог либо сражаться за соотечественников [20, p. 99], либо просто «мог видеть слонов в боях Пирра со спартанцами» [22, p. 103].
Спартанское наёмничество к тому времени имело уже давнюю историю [9]. Так, наёмником в Египте был царь Агесилай, которого сопровождало 30 спартанцев-советников (Plut. Ages. 36-40; Nep. Ages. 8); в 330-х гг. спартанская военно-морская база на мысе Тенар ненадолго превратилась в сборный пункт наёмников [16, p. 259-260]. В сравнительно недавнем прошлом Клеоним, призвавший Пирра в Спарту, воевал в Италии и Беотии (Diod. XX. 104105; Plut. Demetr. 39. 1-2), а непосредственно во время боёв с Пирром царь Арей находился на Крите и едва успел оттуда вернуться с двухтысячной армией (Plut. Pyrrh. 27. 1; 29. 6). Внешнеполитическая ориентация Спарты в это бурное время могла неоднократно меняться; Арей сначала сражался вместе с македонянами против Пирра, затем в союзе с другими греческими государствами - против македонян
(Хремонидова война 267-261 гг., на которой он и погиб). У правителей Спарты в III в. имелись связи как с селевкидским двором (через Леонида II - Plut. Agis. 3. 6), так и с птолемеевским (через Арея и знаменитого реформатора Клеомена III - Plut. Cleom. 22. 3; 32-39). Возможно, именно широкое участие спартанцев во внешних войнах и имеет в виду Вегеций, говоря о существовании у них своего рода «школы тактиков» (III. Prooem. - magistros armorum, quos tacticos appellauerunt).
Карьера Ксантиппа перед визитом в Карфаген в историографии довольно часто связывается именно с Египтом - впрочем, аргументы для этого довольно шаткие и основываются на том, что люди с этим - и весьма редким - именем примерно в одно время (250-240-е гг.) упоминаются в разных источниках трижды и в разных ситуациях. Помимо спартанского наёмника, это некий триерарх из Галикарнаса (P. Cair. Zen. I. 59036) и участник 3-й Сирийской войны (246-241 гг.), которого царь Птолемей III назначил наместником завоёванных им (пусть и ненадолго) территорий за Евфратом (Hieron. in Dan. XI. 7-9). При крайней скудости информации о Ксантиппе возникает соблазн счесть их всех одним и тем же человеком, и иные исследователи ему поддаются: спартанец у них сначала служит в птолемеевском флоте, затем по неизвестным причинам переходит к карфагенянам и, наконец, снова возвращается в Египет [12; 8, с. 8182]. Однако подобную интерпретацию всё же следует признать слишком вольной.
Можно встретить её «усечённый» вариант, где объединяются Ксантипп-наёмник и Ксантипп-намест-ник: ещё И. Г. Дройзен такую возможность допустил, а Г. Бенгтсон не стал опровергать, хотя и счёл недоказуемой [6, с. 191; 13, s. 84; 14, s. 172-173; 25, col. 1350-1351]. Что до галикарнасского триерарха, ему посвящена отдельная дискуссия - обычно просто он считается местным уроженцем [11; 17]. Правда, Х. Хаубен вместе с ним упомянул и других Ксантиппов, но стратега-наёмника сразу вынес за скобки, предположив, что нечто общее может быть только у триерарха и наместника. Этот персонаж видится ему как «высокопоставленное, богатое и влиятельное лицо, получившее от царя распоряжение построить, оснастить и потом содержать большой военный корабль» - его впоследствии вполне можно представить и во главе сатрапии [17, p. 136-137].
Так или иначе, как представляется, здесь достаточно констатировать, что в первой половине III в. у Ксантиппа хватало возможностей проявить себя, получить необходимые военные навыки и удостоиться за это похвалы Полибия (I. 32. 1). Он мог сделать это практически в любой армии того времени, будь то эпирская, македонская, селевкидская или птолемеевская (более вероятна одна из двух последних, так как там имелись большие слоновые корпуса). Известно лишь то, что на момент прибытия вербовщиков из Карфагена Ксантипп находился в Спарте. При этом у Полибия он прибыл в Африку вместе с остальными наёмниками и лишь там, критикуя действия пунийских военных, обратил на себя внимание (I. 32. 1). У Аппиана же и Евтропия спартанские власти отправили его специально в ответ на просьбу прислать опытного полководца (App. Liv. 3; Eutr. II. 21. 4). Согласно Диодору, по разным версиям Ксантипп мог уехать из Спарты как в одиночестве,
так и в сопровождении пятидесяти или ста наёмников (XXIII. 16).
Когда Ксантипп возглавил пунийское войско, под его началом оказалось 12 000 пехотинцев (из них часть составляли наёмники, при этом в битве участвовала и ополчение из самого Карфагена - что показывало всю серьёзность ситуации, так как её собирали только в крайнем случае [28, p. 92]), 4 000 всадников и около 100 слонов (Polyb. I. 32. 9); у римского командующего М. Атилия Регула изначально было 15 000 пехотинцев и 500 всадников (I. 29. 10); Аппиан и Евтропий оценивают численность армии Регула примерно в 30 000 человек (App. Lib. 3; Eutr. II. 21. 4), но это, вероятно, преувеличение [21, s. 6; 1, с. 106]. При этом по числу спасшихся римлян (2 000) и взятых в плен (500) данные Полибия (I. 34. 8-9) и Евтро-пия сходятся. Так или иначе, можно счесть обе армии примерно сопоставимыми по силе. Точное место сражения при Тунете (другое название - битва у р. Баград) неизвестно - очевидно лишь то, что оно происходило на равнине [21, s. 6; 22, p. 104].
Тактические решения, принятые Ксантиппом в битве, также не проливают света на то, к какой военной «школе» он мог принадлежать и где служить ранее. Он использовал вполне традиционный боевой порядок с пехотой в центре, конницей на флангах и слонами перед центром (Polyb. I. 33. 6 - toùç jèv éAéçavïaç éÇaYaYwv £ф' ëva про nâar|ç TrjÇ 6uvâj£wç év |£тыпш кат£атг|а£). Другое дело, что самих слонов он применил нетипичным образом - в качестве своего рода «тарана» или «бильярдного шара» против пехоты, который должен был если не проломить вражеский строй, то, как минимум нанести ему серьёзный урон (и это вполне удалось). В сражениях диадо-хов слоны в количестве, сопоставимом с карфагенским корпусом при Тунете, тоже часто ставились перед центром (или всем строем) - как при Паретакене (317 г.) и Габиене (316 г.), но использовались, прежде всего, как живой щит от вражеской кавалерии и «экран» для успешных действий собственной. Наиболее ярким примером подобной оборонительной тактики является битва при Ипсе (301 г.), которая была выиграна именно благодаря удачному размещению слонов (Plut. Demetr. 29. 3). Диодор описывает при Габиене бой слонов обеих армий между собой (XIX. 42), но на исход сражения он не повлиял.
Возможно, в идеале и предполагалось, что слоновый корпус разобьёт вражеский, опрокинет его на собственную пехоту и внесёт хаос, когда останется лишь довершить успех, но на практике это реализовано не было. Нечто подобное удалось совершить Антиоху III (или, возможно, его элефантарху Филиппу) в битве с армией Птолемея IV при Рафии (217 г.), но слоны тогда находились не перед центром, а перед флангами, где располагалась конница. К тому же этот эпизод опять-таки не привёл к победе - царский фланг был сокрушён, но самому Птолемею удалось спастись и возглавить последнюю атаку, в то время как Антиох, не зная об этом и преследуя бегущих, не успел вовремя вернуться на поле боя (Polyb. V. 84). Наибольших же успехов элефантерия добивалась именно в противодействии вражеской коннице (битва при Ипсе, Битва слонов (270-е гг.).
Пирр Эпирский был на тот момент единственным из эллинистических царей, кто активно использовал слонов против пехоты (причём как раз римских
легионеров), но его корпус был впятеро меньше корпуса Ксантиппа - изначально 20 (Plut. Pyrrh. 15. 1) против 100 (Polyb. I. 32. 9). Поэтому возможностью расставить слонов перед центром и бросить их в лобовую атаку Пирр не обладал; он размещал своих слонов на флангах (а при Аускуле (279 г.) за флангами - Dion. Hal. RA. XX. 1. 4) и вводил в бой не в начале сражения, а в кульминационный момент. Так что непосредственным примером для Ксантиппа Пирр не являлся, хотя мог оставить соответствующие наставления в своих несохранившихся мемуарах или трудах по тактике. Реконструкция предполагаемого содержания этих трудов является отдельной историографической проблемой [7, с. 25-30; 27, p. 10-11].
Сами карфагеняне занялись ловлей и обучением африканских слонов сравнительно недавно -вероятно, под впечатлением от проигранной ими кампании против Пирра на Сицилии, хотя источниками это не подтверждается. В этой связи выходит, что и карфагеняне, и Ксантипп находились в равном положении, и, если «учитель» у них был общий, такая разница в способностях «учеников» не может не удивлять. В первых сражениях 1-й Пунической войны карфагеняне использовали слонов неумело и нерешительно. В боях за г. Акрагант на Сицилии (262 г.) они применили весьма странное построение, где в первой линии располагались наёмники, а позади слоны и остальные силы (возможно, убрав слонов в тыл, именно карфагеняне - а не Ксантипп - пытались экспериментировать с тактическими находками Пирра, но безуспешно). Согласно Полибию, слонов у них тогда было около 50 (I. 19. 2), Диодор со ссылкой на Филина говорит о 60 животных (XXIII. 8. 1), Орозий -о 30, из которых 12 были захвачены римлянами (IV. 7. 5). Римлянам удалось отбросить наёмников, те испугали слонов, и весь карфагенский строй рухнул (Polyb. I. 18. 9-11). При Адисе незадолго до прибытия Ксантиппа пунийцы вообще заняли позицию на высотах, где слоны и конница были полностью бесполезны (I. 30. 6-15). Спартанец начал именно с того, что убедил карфагенян в ошибочности этого решения, и перенёс боевые действия на равнину, чтобы использовать преимущества их армии с максимальной эффективностью (I. 32. 3).
В историографии XIX - начала XX вв. можно встретить критику Полибия и других античных авторов (прежде всего греческих) за «возвеличивание» Ксантиппа - якобы именно он обучил карфагенян воевать на суше [5, с. 225-226; 10, с. 91]. Критика в данном случае представляется необоснованной: это можно интерпретировать в том ключе, что Ксантипп отнюдь не обвинял пунийцев в неумении воевать в принципе, а лишь указал на конкретные ошибки, которые были ими допущены при Адисе, а затем исправлены при Тунете.
«Ксантипп отдал приказание вести слонов вперед и разорвать неприятельские ряды, а коннице велел окружить неприятеля с обоих флангов и напасть на него» (Polyb. I. 34. 1. Пер. Ф. Г. Мищенко). Неизвестно, на что он рассчитывал, начиная бой именно так и используя слонов не оборонительным способом, как диадохи, и не сбалансированным, как Пирр, а агрессивным. Он мог небезосновательно полагать, что слабую римскую конницу можно разбить и без слонов (так и случилось), к тому же ровная
местность позволяла бросить слонов в атаку, а у противника не было ни своей элефантерии, ни пехоты с сариссами. Тем не менее, всю рискованность избранного им «дебюта» продемонстрировал сам Ганнибал, когда в решающем сражении 2-й Пунической войны при Заме (202 г.) применил его крайне неудачно - римские легионеры Сципиона «погасили» удар слонов, просто расступившись и пропустив их сквозь свои ряды (Polyb. XV. 12. 1-4). Похожим образом македонская фаланга Александра расправилась с персидскими колесницами при Гавгамелах (331 г.; Arr. Anab. III. 13. 5-6).
Однако при Тунете римский главнокомандующий М. Атилий Регул допустил серьёзную ошибку -он выстроил свою пехоту более плотным строем, чем обычно, надеясь таким образом противодействовать слонам (Polyb. I. 33. 9-10). Это действительно позволило легионерам выдержать их удар и сохранить строй, несмотря на огромные потери, но сузило их фронт, сделав более уязвимыми для окружения. Непонятно, что помешало римлянам использовать против слонов с должной эффективностью метательное оружие. Вероятно, лёгкая пехота и охранение слонов сумели достаточно быстро рассеять находившихся перед римским строем велитов (Polyb. I. 33. 9) и обеспечить животным быстрый прорыв к неприятельским рядам.
Как бы то ни было, довольно авантюрный расчёт Ксантиппа оправдался. Слоны прорвались к римской пехоте и связывали её боем, пока карфагенская конница не разгромила малочисленных всадников Регула и не вышла легионерам в тыл. Не исключено, что в этой атаке и последующем окружении также участвовала часть слонов, если, согласно Зонаре, именно они разбили римскую конницу (Zon. 8. 13).
Разгром был полным - большую часть тех, кто сумел пробиться через линию слонов вперёд, перехватила карфагенская фаланга; слоны и всадники уничтожали бегущих, сам Регул попал в плен. Уцелели только те римляне (возможно, один легион [26, р. 150]), которые, уходя из-под удара слонов, отделились от основных сил, атаковали ту часть карфагенских наёмников, которую Ксантипп поставил на своём правим фланге (Polyb. I. 33. 7) и опрокинули их. Ксантипп пытался остановить бегство, будучи верхом (и этим развенчивая ещё один стереотип о «настоящих спартиатах») и спешившись только потом (Diod. XXIII. 14). Карфагенское войско потеряло около 800 наёмников (Polyb. I. 34. 9) - причём вовсе не обязательно греков, если Ксантипп, по некоторым данным, мог прибыть в Спарту в одиночестве. В этой связи претензия Ф. Сабина к тому, что Ксантипп «имел проблемы с контролем за своими собственными наёмниками» [24, р. 175], видится безосновательной. Армия Регула погибла почти вся, исключая 2 000 сумевших спастись и 500 пленных.
Согласно Полибию, целых два года после Ту-нета «в страхе перед нападением слонов ни разу не отважились ни начать битву, ни спуститься в равнину» (I. 39. 12. Пер. Ф. Г. Мищенко). Однако это стало единственным вкладом спартанского военачальника в ход войны - мы не знаем, что именно затем произошло между ним и его нанимателями, но карфагенскую службу он вскоре оставил и отплыл назад в Грецию. При этом, согласно Диодору и Аппи-ану, неблагодарные карфагеняне задумали его
убить на обратном пути, утопив его корабль (Diod. XXIII. 16; App. Lib. 4); Полибий об этом не сообщает, лишь давая понять, что зависть к его победе и популярности заставила Ксантиппа вернуться на родину (I. 36. 2-4). В пользу того, что его отъезд всё же окончился благополучно, может говорить деталь, которую приводит Силий Италик: сыновья Ксантиппа, Эвмах и Критий, якобы затем служили в армии Ганнибала и погибли в битве при Тицине (Sil. It. IV. 370ff.). Сомнительно, что они согласились бы на это, если бы винили карфагенян в гибели отца.
Любопытно, что в отечественной историографии можно встретить полярные оценки военных дарований Ксантиппа. Т. В. Блаватская явно склонна их преувеличивать, на основании лишь одной известной битвы называя его «одним из крупнейших спартанских полководцев III в.» [2, с. 43]. Напротив, К. А. Ревяко их преуменьшает, полемично заявляя, что Ксантипп «сыграл некоторую роль в победе карфагенян, но его тактические приемы не были главной причиной победы» [10, с. 91].
Битва при Тунете стала самым крупным успехом слонового корпуса Карфагена, на счету которого впоследствии было куда больше поражений, чем побед. Это позволяет усомниться в том, что пунийцы хорошо усвоили преподанный им урок; всего через несколько лет после Тунета, в сражении при Па-норме (250 г.), слоны были брошены на штурм римских укреплений, обращены в бегство стрелами и дротиками и смешали собственные войска. Хотя из рассказа Полибия не вполне ясно, была ли причина в прямом приказе карфагенского командующего Гас-друбала или в его неспособности руководить боем и пресечь самовольство погонщиков (I. 40. 11-13), в любом случае ответственность лежит именно на нём. Бесперспективность подобной практики стала очевидной ещё в войнах диадохов и эпигонов (атака Критополя в 321 г., атака Мегалополя в 318 г., атака Аргоса Пирром в 272 г., стоившая ему жизни), и Ксантипп явно об этом знал - но с карфагенянами его уже не было.
А.В. Гурьев в своей статье называет Ксантиппа реформатором в том плане, что он отошёл от оборонительной тактики карфагенян и убедил их руководство в необходимости активных действий [3]. Но его тактика при Тунете делает его новатором и среди эллинистических полководцев - в первую очередь в применении элефантерии (массированная лобовая атака пехоты). Сохранившие данные о последующем использовании слонов (прежде всего Ганнибалом в вышеупомянутой битве при Заме и Ан-тиохом III при Магнесии (190 г.), где, впрочем, он слонов непосредственно в атаку и не отправил) демонстрируют, что и здесь пример Ксантиппа оказался единственным в своём роде.
С другой стороны, сражение при Тунете стоит считать ярким примером тактической схемы «бой в центре - победа на флангах - окружение», причём слоны были использованы нетривиально - не для победы на флангах (как Антиох III пробовал поступить при Рафии в 217 г.), а для боя в центре (или, если принимать версию Зонары, преимущественно для этого). В этом плане Ксантиппа можно поставить в ряд учителей главного героя Пунических войн - Ганнибала, блестяще применившего эту тактику в знаменитой битве при Каннах [21, s. 7; 19, p. 50-51].
Правда, здесь Ганнибалу пришлось обойтись без слонов, которых к тому времени у него почти не осталось - в начале их было около 40 (Polyb. III. 14. 5), но после битвы при Треббии (218 г.) осталось всего 7 (Liv. XXI. 58. 11, предположительно большая часть животных погибла от холода и бескормицы).
Тем не менее, в 1-й Пунической войне опыт Ксантиппа оказался невостребован. Власти Карфагена не смогли грамотно воспользоваться отсрочкой, которую предоставил им разгром Регула, и развить этот успех - оставшийся сугубо тактическим. Победа при Тунете лишь отодвинула финал войны, но повлиять на него или вовсе изменить оказалась не в состоянии.
Литература
1. Арманди П. Д. Военная история слонов. СПб.: Нестор-История, 2011. 384 с.
2. Блаватская Т. В. Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени. М.: Наука, 1983. 324 с.
3. Гурьев А. В. Военная реформа Ксантиппа // Para bellum. 2001. №12. С. 91-102.
4. Дарвин А. Л. Усиление монархических тенденций в Спарте в период правления Арея I (309 - 265 гг. до н.э.) // Античное государство. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2002. С. 89-94.
5. Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Т. 1: Античный мир. М.: Наука, 1999. 414 с.
6. Дройзен И. Г. История эллинизма. М.: Типолитография В. Ф. Рихтер, 1893. Т. 3. 626 с.
7. Казаров С.С. История царя Пирра Эпирского. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2009. 521 с.
8. Козак А. И. Avöpa тй5 Лакшмкг^ öy^yhs: к вопросу о социальном происхождении Ксантиппа Лакедемонянина // Laurea I. Античный мир и Средние века. Харьков: ООО «НТМТ», 2015. С. 80-83.
9. Маринович Л. П. Греческое наёмничество IV в. до н.э. и кризис полиса. М.: Наука, 1975. 274 с.
10. Ревяко К. А. Пунические войны. Минск: Изд-во «Университетское», 1988. 272 с.
11. Bagnall R. S. The Ptolemaic Trierarchs // Chronique d'Egypte. 1971. No. 46. P. 356-362
12. Bardunias P. M. Mercenary rescues Carthage. The battle of the Bagradas river // Ancient Warfare. 2009. Vol. III. No. 1. P. 29-35.
13. Bengtson H. Die Strategie in der Hellenistischen Zeit. München: Verlag C. H. Beck, 1944. Bd. 2. 404 s.
14. Bengtson H. Die Strategie in der Hellenistischen Zeit. München: Verlag C. H. Beck, 1952. Bd. 3. 290 s.
15. Bradford A. F. A Prosopography of Lacedaemonians from the death of Alexander the Great, 323 BC to the sack of Sparta by Alaric, AD 396. München: Verlag C. H. Beck, 1977. 500 p.
16. Griffith G. T. The Mercenaries of the Hellenistic World. Cambridge: University Press, 1935. 340 p.
17. Hauben H. Trierarques et trierarchie dans la marine des Ptolemees // Ancient Society. 1990. No. 21. P. 119-139.
18. Head D. Armies of the Macedonian and Punic Wars 359 BC to 146 BC. Goring-by-Sea: Wargames Research Group, 1982.
192 p.
19. Hoyos D. Mastering the West: Rome and Carthage at War. Oxford: University Press, 2015. 337 p.
20. Kistler J. M. War Elephants. Westport, CT: Praeger Publishers, 2006. 333 p.
21. Kromayer J., Veith G. Schlachten-Atlas zur antiken Kriegsgeschichte. Römische Abteilung 1: Älteste Zeit und Punische Kriege bis Cannae. Leipzig: H. Wagner & E. Debes, 1922. 30 s.
22. Lazenby J. F. The First Punic War: A Military History. Stanford: University Press, 1996. 205 p.
23. Lazenby J. F. The Spartan Army. Mechanicsburg, PA: Stackpole Books, 2012. 239 p.
24. Sabin Ph. Lost Battles: Reconstructing the Great Clashes of the Ancient World. L.: Hambledon Continuum, 2007. 298 p.
25. Schaefer H. Xanthippos 9 // RE. Bd. IXA. Hbd 18. Stuttgart: Alfred Druckenmüller Verlag, 1967. Col. 1348-1351.
26. Scullard H. H. The Elephant in the Greek and Roman World. Ithaka, N.Y.: Cornell University Press, 1974. 288 p.
27. Sekunda N. The Army of Pyrrhus of Epirus. Oxford: Osprey Publishing, 2019. 48 p.
28. Walbank F. W. A Historical Commentary on Polybius. Vol. I. Oxford: Clarendon Press, 1957. 776 p.
29. Walthall D. A. Becoming Kings: Spartan Basileia in the Hellenistic Period // The Splendors and Miseries of Ruling Alone. Encounters with Monarchy from Archaic Greece to the Hellenistic Mediterranean. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 2013. P. 123-159.
References
1. Blavatskaya T. V. Iz istorii grecheskoi intelligetntsii ellinistocheskogo vremeni (History of the Hellenistic Greek Intelligentsia). Moscow: Nauka, 1983. 324 p. (In Russian).
2. Guryev A. V. Voennaya reforma Xantippa (Xanthippus' Military Reform) // Para bellum. 2001. No. 12. P. 91-102. (In Russian).
3. Darvin A. L. Usilenie monarhicheskih tendentsii v Sparte v period pravleniya Areya I (King Areus I and Spartan Basileia, 309265 BC) // Antichnoye Gosudarstvo. St. Petersburg: University Press, 2002. P.89 - 94. (In Russian).
4. Delbrück H. Istoria voennogo iskusstva v ramkah politicheskoi istorii. T. 1: Antichnyi Mir (History of the Art of War. Vol. 1: The Ancient World). Moscow: Nauka, 1999. 414 p. (In Russian).
5. Droyzen I. G. Istoria ellinizma (History of Hellenism). Moscow: V.F. Rikhter publ., 1893. Vol. 3. 626 p. (In Russian).
6. Kazarov S. S. Istoria tsarya Pirra Epirskogo (History of Pyrrhus of Epirus). St. Petersburg: University Press, 2009. 521 p. (In Russian).
7. Kozak A. I. Avöpa t|s Лакшмк|£ öy^yhs: k vorposu o socialnom proishozhdenii Ksantippa Lakedemonyanina (Xanthippus of Lacedemon's Ancestry) // Laurea I. Kharkov: OOO «HTMT», 2015. P.80 - 83. (In Russian).
8. Marinovich L. P. Grecheskoe naemnichesnvo IV v. do n.e. i krisis polica (IV Century BC: The Greek Mercenaries and the Crisis of Greek Polis). Moscow: Nauka, 1975. 274 p. (In Russian).
9. Revyako K. A. Punicheskie voinyi (The Punic Wars). Minsk: Universitetskoe, 1988. 272 p. (In Russian).
10. Bagnall R. S. The Ptolemaic Trierarchs // Chronique d'Egypte. 1971. No. 46. P. 356-362
11. Bardunias P. M. Mercenary rescues Carthage. The battle of the Bagradas river // Ancient Warfare. 2009. Vol. III. No. 1. P. 29-35.
12. Bengtson H. Die Strategie in der Hellenistischen Zeit. München: Verlag C. H. Beck, 1944. Bd. 2. 404 s.
13. Bengtson H. Die Strategie in der Hellenistischen Zeit. München: Verlag C. H. Beck, 1952. Bd. 3. 290 s.
14. Bradford A. F. A Prosopography of Lacedaemonians from the death of Alexander the Great, 323 BC to the sack of Sparta by Alaric, AD 396. München: Verlag C. H. Beck, 1977. 500 p.
15. Griffith G. T. The Mercenaries of the Hellenistic World. Cambridge: University Press, 1935. 340 p.
16. Hauben H. Trierarques et trierarchie dans la marine des Ptolemees // Ancient Society. 1990. No. 21. P. 119-139.
17. Head D. Armies of the Macedonian and Punic Wars 359 BC to 146 BC. Goring-by-Sea: Wargames Research Group, 1982.
192 p.
18. Hoyos D. Mastering the West: Rome and Carthage at War. Oxford: University Press, 2015. 337 p.
19. Kistler J. M. War Elephants. Westport, CT: Praeger Publishers, 2006. 333 p.
20. Kromayer J., Veith G. Schlachten-Atlas zur antiken Kriegsgeschichte. Römische Abteilung 1: Älteste Zeit und Punische Kriege bis Cannae. Leipzig: H. Wagner & E. Debes, 1922. 30 s.
21. Lazenby J. F. The First Punic War: A Military History. Stanford: University Press, 1996. 205 p.
22. Lazenby J. F. The Spartan Army. Mechanicsburg, PA: Stackpole Books, 2012. 239 p.
23. Sabin Ph. Lost Battles: Reconstructing the Great Clashes of the Ancient World. L.: Hambledon Continuum, 2007. 298 p.
24. Schaefer H. Xanthippos 9 // RE. Bd. IXA. Hbd 18. Stuttgart: Alfred Druckenmüller Verlag, 1967. Col. 1348-1351.
25. Scullard H. H. The Elephant in the Greek and Roman World. Ithaka, N.Y.: Cornell University Press, 1974. 288 p.
26. Sekunda N. The Army of Pyrrhus of Epirus. Oxford: Osprey Publishing, 2019. 48 p.
27. Walbank F. W. A Historical Commentary on Polybius. Vol. I. Oxford: Clarendon Press, 1957. 776 p.
28. Walthall D. A. Becoming Kings: Spartan Basileia in the Hellenistic Period // The Splendors and Miseries of Ruling Alone. Encounters with Monarchy from Archaic Greece to the Hellenistic Mediterranean. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 2013. P. 123-159.
Информация об авторе
Абакумов Аркадий Алексеевич - кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Ярославского государственного педагогического университета им. К. Д. Ушинского (Ярославль) / [email protected]
Information about the author
Abakumov Arkady - PhD in History, Associate Professor, Chair of World History, Yaroslavl State Pedagogical University named after K.D. Ushinsky (Yaroslavl) / [email protected]
