CC BY
508
Камардина Анжела Анатольевна, канд. юрид. наук, ст. преподаватель кафедры уголовного процесса и криминалистики юридического факультета, [email protected], Россия, Оренбург, Оренбургский государственный университет,
Козина Альбина Мингановна, преподаватель кафедры уголовного процесса и криминалистики юридического факультета, angela 77735@mail. ru, Россия, Оренбург, Оренбургский государственный университет.
THE BASES OF APPLICATION OF DETENTION AS A MEASURE OF RESTRAINT IN THE RUSSIAN CRIMINAL LEGEL PROCEEDINGS A.A. Kamardina, A. M. Kozina
Reviewed and analyzed existing in the theory of criminal procedure point of view of the grounds and conditions for the use of remand in custody, to express an opinion on the classification of the grounds of the measure of restraint in the form of detention.
Keywords: detention; measure of the intersection; the suspect; the defendant; base preventive measure; conditions of application of preventive measures.
Kamardina Angela Anatolyevna, PhD. jurid. Science, Art. Lecturer, Department of Criminal Procedure and Criminalistics Faculty of Law, angela77735@mail. ru, Russia, Orenburg, Orenburg State University,
Kozina Albina Minganovna, Lecturer, Department of Criminal Procedure and Criminalistics Faculty of Law, angela77735@mail. ru, Russia, Orenburg, Orenburg State University.
УДК 343.237
СЛЕДУЕТ ЛИ ВЫДЕЛЯТЬ НОВЫЕ ВИДЫ СОУЧАСТНИКОВ?
В.В. Качалов
В статье рассматриваются предложения о выделении новых видов соучастников преступления. В частности, дается анализ деятельности инициатора, руководителя, посредника, заказчика в сравнении с уже имеющимися видами соучастников. Делается вывод о неоправданности закрепления новых видов соучастников и о необходимости совершенствования определений уже существующих.
Ключевые слова: соучастие, виды соучастников, инициатор, руководитель, заказчик, посредник.
Вопрос о выделении различных видов соучастников имеет большую практическую значимость, так как непосредственно влияет на квалификацию их деяний и назначение им наказания.
В настоящее время в статье 33 Уголовного кодекса Российской Федерации описываются четыре вида соучастников: исполнитель, организатор,
подстрекатель, пособник. В зарубежном уголовном праве, как правило, ограничиваются лишь тремя, не выделяя в качестве самостоятельного вида соучастников организатора преступления [1, с. 64]. Вместе с тем в научной литературе часто можно встретить мнения о необходимости закрепления и иных видов соучастников. В числе таковых обычно упоминают инициатора, руководителя, посредника, заказчика и некоторых других
Зададимся вопросом: насколько выделение указанных «соучастников» является необходимым? Как отмечает Р.С. Рыжов, «такое дополнение можно осуществить, но главное, чтобы эти виды соответствовали понятию соучастия, не дублировали уже закрепленные виды соучастников и учитывали все возможные способы совместной преступной деятельности» [2, с. 107]. Но отвечают ли предложения о расширении видов соучастников этому справедливому замечанию? Проанализируем это подробнее.
Инициатора преступления обычно рассматривают в качестве аналога дореволюционного «зачинщика» - исполнителя, выступившего одновременно подстрекателем, отмечая его повышенную общественную опасность, которую следует учитывать при назначении наказания [3, с. 130-131]. И именно в связи с необходимостью учета его роли при назначении наказания (назначении ему повышенного наказания) предлагают отдельно закрепить этот «вид соучастника» в УК РФ. Вместе с тем законодатель совершенно оправданно не устанавливает формальные правила назначения наказания отдельным видам соучастников, что является отражением принципа самостоятельной ответственности соучастников, который, впрочем, сочетается в российском уголовном праве с принципом акцессорности [4, с. 28-30]. Исполнение определенной функциональной роли выступает лишь в качестве первоначального ориентира для определения степени ответственности конкретного соучастника, при окончательном же определении меры ответственности учитываются и другие факторы. Например, степень фактического участия в совершении преступления, которая чаще всего не зависит от исполняемой лицом роли; значение участия для достижения цели преступления, его влияние на характер и размер причиненного или возможного вреда, определяемое в, какой-то мере, ролью лица в совершении преступления, в зависимости от характера самого совершенного преступления и некоторых других обстоятельств; обстоятельства, характеризующие личность виновного и т.д. Таким образом, действующее законодательство позволяет учесть активную роль «инициатора» и без выделения такого отдельного вида соучастников, кроме того, неоправданное усложнение УК РФ не отвечает принципам законодательной техники и требованиям правоприменительной практики.
Фигуру руководителя предлагают обособить от организатора. В настоящий момент в соответствии с частью 3 статьи 33 УК РФ к видам организатора преступления относятся, в частности, и руководитель преступления, и руководитель организованной группы или преступного сообщества (преступной организации). Руководство как вид преступной деятельности отделяется от организаторской деятельности в диспозициях ряда
статей УК РФ: статья 208 «Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем», статья 209 «Бандитизм», статья 210 «Организация преступного сообщества (преступной организации) или участие в нем (ней)» и др. В пункте 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» также отмечается, что «организованная группа характеризуется устойчивостью, более высокой степенью организованности, распределением ролей, наличием организатора и (или) руководителя» [5] (курсив мой — В.К.). Либо, наоборот, термины «организатор» и «руководитель» рассматриваются как синонимы. Так, например, в пункте 15 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 29 от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» отмечается, что «организованная группа характеризуется, в частности, устойчивостью; наличием в ее составе организатора (руководителя)...» [6].
Представляется, что приведенные правоположения, содержащиеся в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации, весьма спорны с позиции содержания уголовного закона. Во-первых, термины «организатор» и «руководитель» имеют семантическое отличие. Следовательно, использовать их как синонимы неправильно. Во-вторых, статья 33 УК РФ «Виды соучастников преступления» однозначно позволяет сделать вывод, что уголовно-правовое понятие руководителя включается в понятие организатора (в широком смысле слова), выступает его возможной составной частью. Выделение наряду с исполнителем, организатором, подстрекателем и пособником в качестве самостоятельного вида соучастников руководителя преступления или преступной группы либо употребление понятий «организатор» и «руководитель» как взаимозаменяющих является с теоретической и практической точки зрения некорректным.
Понятие «посредник» используется в науке уголовного права и в уголовном законодательстве преимущественно применительно к случаям взяточничества. Ранее действия посредника предлагалось оценивать в зависимости от конкретных обстоятельств по делу и его роли в даче или получении взятки в соответствии с положениями статьи 33 УК РФ [7]; [8, с. 61], т.е. как действия организатора, подстрекателя и (или) пособника. Сейчас с учетом дополнения УК РФ статьей 2911 «Посредничество во взяточничестве» [9, с. 12-18] указанные действия рассматриваются как delictum sui generis -самостоятельное преступление особого рода (к таким преступлениям, самостоятельно криминализирующим действия отдельных соучастников, также можно отнести деяния, предусмотренные статьями 2051, 208-210 УК РФ и другие). Причем, как справедливо замечают исследователи, никакие новые действия посредника криминализированы при этом не были: все названные формы посреднических действий ранее оценивались как соучастие в даче или получении взятки, напротив, ряд посреднических действий de facto декриминализирован (так как они касаются лишь взятки в значительном
размере и больше), что может привести к существенному ослаблению противодействия коррупции [10, с. 23-24]. В итоге мы получили очень спорную во многих аспектах, с теоретической точки зрения норму, у которой еще и не сбалансированы санкции (по части 5 за обещание или предложение посредничества максимальное наказание в виде лишения свободы предусмотрено выше, чем по части 1 - за реальное осуществление указанных действий!), что порождает сложности в ее практическом применение. Разъяснение, приведенное в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» [11], что «если лицо, обещавшее либо предложившее посредничество во взяточничестве, впоследствии совершило преступление, предусмотренное частями 1 -4 статьи 2911 УК РФ, содеянное им квалифицируется по соответствующей части этой статьи как посредничество во взяточничестве без совокупности с частью 5 статьи 2911 УК РФ», конечно, логично с позиции правил квалификации преступлений, но следование ему будет приводить к тому, что лицо, совершившее больше преступных действий, может отвечать за преступление менее тяжкой категории (в части 5 статьи 2911 описано тяжкое преступление, в части 1 статьи 2911 - средней тяжести).
Согласимся с ранее высказанным мнением, что распространившаяся в последние годы практика превращения в преступление sui generis действий соучастников разрушает системное единство норм Общей и Особенной частей УК РФ [12, с. 254-255]. В итоге включение в Общую часть УК РФ нормы о самостоятельной разновидности соучастия - посредничестве, которая в таком случае должна касаться всех возможных преступлений, представляется неоправданным. Подчеркнем, на наш взгляд, посредничество может полностью охватываться понятиями уже существующих видов соучастников - речь, прежде всего, идет о пособнике. Частью 5 статьи 35 УК РФ к разновидностям пособничества отнесено «устранение препятствий», которое понимается максимально широко и в теории уголовного права, и в правоприменительной практике. К устранению препятствий можно отнести любую деятельность, облегчающую совершение преступления, главное, чтобы она находилась в причинной связи с общим преступным результатом. В отдельных случаях, например, при предложении посредничества можно говорить и о подстрекателе. Наконец, если посредник будет сам организовывать получение или дачу взятки, то он фактически выступит организатором преступления. Сказанное находит подтверждение и в упомянутом выше Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации: «Действия лиц, не обладающих признаками специального субъекта, предусмотренными статьей 290 или статьей 204 УК РФ, участвующих в получении взятки или предмета коммерческого подкупа группой лиц по предварительному сговору, квалифицируются соответственно как посредничество во взяточничестве (статья 2911 УК РФ) или соучастие в коммерческом подкупе (статья 204 УК РФ со ссылкой на статью 33 УК РФ)», то есть одни и те же действия можно квалифицировать как посредничество или
как действия организатора, подстрекателя или пособника только в зависимости от того, к чему они относятся: к взяточничеству или к коммерческому подкупу.
Следует заметить, что список «видов соучастников», упоминаемых в статьях Особенной части УК РФ, не ограничивается только ранее приведенными. Так, А.П. Козлов, анализируя изменения статьи 210 УК РФ, считает, что законодатель теперь также признает соучастниками «руководителей», «лидеров» и «иных представителей», отмечая при этом крайнюю неудачность подобного решения вопроса [13, с. 44]. Как уже было пояснено выше, нам представляется крайне нецелесообразным отнесение указанных лиц к видам соучастников.
Еще одним примером неоправданного усложнения уголовного закона является установление уголовной ответственности за пособничество в совершении преступления, предусмотренного статьей 205 УК РФ (часть 3 статьи 2051 УК РФ «Содействие террористической деятельности»). Эта норма не только предусматривает ответственность за пособничество в совершении террористического акта как за самостоятельное преступление, нарушая принципы деления уголовного права на Общую и Особенную части, но и формулирует применительно к данному составу самостоятельное определение пособничества, отличающееся от общего понятия пособничества в преступлении (часть 4 статьи 33 УК РФ), что может позволить говорить еще об одном самостоятельном виде соучастников - пособнике в совершении террористического акта. Указанное, а также то, что это определение пособничества существенно шире классического, смешивает пособничество с заранее не обещанным укрывательством, и санкция по данной части статьи для пособника в террористическом акте превышает санкцию для исполнителя или организатора террористического акта в части 1 статьи 205 УК РФ! Хотя именно пособник традиционно считается наименее опасной фигурой среди соучастников. Все это разрушающе воздействует на институт соучастия в преступлении в целом. Обратим внимание, что весьма спорное соотношение наказаний отмечалось нами и при анализе посредничества. Таким образом, дисбаланс отдельных санкций в действующем УК РФ становится хронической проблемой, являющейся во многом, логическим следствием поспешности ряда законодательных изменений, их слабой теоретической проработанности. Декларативное, «новостное» нормотворчество крайне негативно сказывается на уровне законодательной техники, и это касается не только института соучастия в преступлении [14, с. 34-35]. Например, К.В. Ображиев пишет о «прогрессирующей деформации УК РФ» [15, с. 417].
Наконец, заказчик - понятие, широко используемое в СМИ и художественной литературе, особенно применительно к наемным убийствам, реже - в научной литературе. По своей сути заказчик является подстрекателем преступления, он склоняет другое лицо к его совершению, обещая материальное или иное вознаграждение. В связи со сказанным, представляется неверной практика квалификации действий лиц, нанявших киллера, как действий организатора. Если при этом непосредственно заказчик не планировал
совершение преступления, например, путем указания места, времени, орудий, способа совершения преступления и т.п., то признавать его организатором, на наш взгляд, нельзя. Подобную позицию занимают и другие исследователи, отмечая, например, что подстрекатель отличается от организатора преступления тем, что он не вовлекает в совершение преступления других лиц и не руководит его совершением, не объединяет соучастников и не руководит их действиями [16, с. 24]; [17, с. 12]. Указанную точку зрения подтверждает и практика Верховного Суда Российской Федерации. Так М., предложившая Ц. автомашину в качестве платы за убийство своего мужа, была признана подстрекателем к корыстному убийству [18, с. 3].
Таким образом, закрепление заказчика в качестве самостоятельного вида соучастников хотя и способно уменьшить число ошибок при квалификации их действий, является неоправданным, излишним с позиции логики деления соучастников на виды.
В целом, как было показано выше, выделение в настоящий момент новых видов соучастников и закрепление их признаков в уголовном законе представляется избыточным. В этом просто нет необходимости. Как справедливо отмечает А.П. Козлов: «Перечень видов соучастников в законе представляет собой в чистом виде классификацию, в которой существовать должны абсолютно обособленные классы (виды) — исполнитель не есть организатор, подстрекатель или пособник; организатор не есть подстрекатель или пособник; подстрекатель не есть пособник, только в этом случае закон станет ясным и точным» [19, с. 81]. А основная цель выделения видов соучастников и закрепление в статье 33 УК РФ их признаков, по нашему мнению, связана с необходимостью обоснования основания их уголовной ответственности [20, с. 83]. Не случайно в статье 34 УК РФ содержится требование сделать ссылку при квалификации действий организатора, подстрекателя и пособника, не являвшихся одновременно соисполнителем преступления, на статью 33 УК РФ. Предлагаемые же «виды соучастников»: инициаторы, руководители, посредники, заказчики и пр. по своим признакам полностью охватываются уже имеющимися видами. Если же говорить о лидерах и иных представителей организованных групп, то они фактически не вписываются в современный институт соучастия. В результате отдельные исследователи, анализируя понятие собрания организаторов, руководителей (лидеров) или иных представителей организованных групп, даже предлагают введение в отечественное уголовное законодательство понятия преступной деятельности и ее форм соучастия [21, с. 68-69], что на наш взгляд еще более усложнит уголовный закон и его применение.
В связи со сказанным, более обоснованным представляется совершенствование системы уже имеющихся видов соучастников, конкретизация их дефиниций, уточнение правил квалификации их действий, что должно проводиться в контексте снижения противоречивости норм о соучастии в целом и положений Особенной части УК РФ, касающихся данного вопроса.
Список литературы
1. Качалов В.В. Организатор преступления в уголовном праве России: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004.
2. Рыжов Р.С. Институт соучастия: состояние и пути совершенствования // Современное уголовное законодательство России и вопросы борьбы с преступностью. Сборник научных статей по итогам научно-практического семинара в Московском университете МВД России, посвященного 10-летию принятия УК РФ. М., 2007.
3. Энциклопедия уголовного права. Т. 6. Соучастие в преступлении. СПб., 2007.
4. Качалов В.В. Соотношение принципов акцессорности и самостоятельности ответственности соучастников преступления по российскому уголовному праву // Уголовное право. 2005. № 5. С. 28-30.
5. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» // Российская газета. 2013. 17 июля.
6. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 29 от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // Российская газета. 2003. 18 января.
7. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 февраля 2000 № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2000. № 4.
8. Жилкин М.Г. Новеллы уголовной ответственности за взяточничество // Актуальные проблемы противодействия коррупции в современных условиях: Материалы межведомственной научно-практической конференции (21 марта 2012 года). Руза, 2012.
9. Яни П. Посредничество во взяточничестве // Законность. 2011. № 9. С.
12-18.
10. Капинус О. Изменения в законодательстве о должностных преступлениях: вопросы квалификации и освобождения взяткодателя от ответственности // Уголовное право. 2011. № 2. С. 23-24.
11. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 9 июля 2013 г. № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» // Российская газета. 2013. 17 июля.
12. Есаков Г.А. Преступления sui generis как проявления институтов Общей части в Особенной части УК РФ // Уголовное право: истоки, реалии, переход к устойчивому развитию: материалы VI Российского конгресса уголовного права. (26-27 мая 2011 года). М., 2011.
13. Козлов А.П. Реалии, фикции и уголовное право // Уголовное право: истоки, реалии, переход к устойчивому развитию: материалы VI Российского конгресса уголовного права. (26-27 мая 2011 года). М., 2011.
14. Качалов В.В. Институт соучастия в преступлении в контексте
основных направлений современной уголовно-правовой политики // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2014. Вып. 5. Ч. II. С. 34-35.
15. Ображиев К.В. Система формальных (юридических) источников российского уголовного права: монография. М., 2015.
16. Мацкевич И., Локк Р. Уголовно-правовой анализ убийств по найму // Уголовное право. 2001. № 2.
17. Маслакова Е.А. К вопросу об организации незаконного вооруженного формирования или участия в нем // Военно-юридический журнал. 2014. № 3.
18. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. № 1.
19. Козлов А.П. Соучастие: традиции и реальность. СПб., 2001.
20. Качалов В.В. Ответственность организатора преступления по российскому уголовному праву: монография. Орел, 2012.
21. Мондохонов А. Собрание организаторов, руководителей (лидеров) или иных представителей организованных групп // Уголовное право. 2012. № 1. С. 68-69.
Качалов Владислав Викторович, канд. юрид. наук, доцент, доц. кафедры уголовного права и криминологии, [email protected], Россия, Московская область, пос. Старотеряево, Московский областной филиал Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя
SHOULD THE NEW TYPES OF ACCOMPLICES BE SINGLED OUT?
V.V. Kachalov
The article discusses a suggestion of singling out new types of accomplices. In particular, it analyzes activity of the initiator, the leader, the facilitator, the contractor as compared to the existing types of accomplices. It comes to the point that singling out of new types of accomplices and improvement of the existing ones seems to be unreasonable.
Keywords: complicity, the types of accomplices, initiator, leader, contractor, facilitator.
Kachalov Vladislav Viktorovich, Candidate of Juridical Sciences (PhD), Associate Professor, Associate Professor of Criminal Law and Criminology Department, [email protected], Russia, Moscow Region, pos. Staroteryaevo, The Moscow Regional Branch of the Vladimir Kikot Moscow University of the Ministry of Interior of Russia.
