CC BY
403
7. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 22 нояб. 2001 г. № 174-ФЗ // СЗ РФ. 2001. № 52. Ст. 4921; 2010. № 27. Ст. 3428.
8. Впервые рассмотрено уголовное дело в особом порядке судебного разбирательства в связи с наличием досудебного соглашения о сотрудничестве // Официальный сайт Прокуратуры Саратовской области. иКЬ: http://www.sarprok.ru/ViewNews.aspx?NewsID=13529 (дата обращения: 16.06.2010)
9. О состоянии прокурорского надзора в свете требований приказа Генерального прокурора РФ № 136-2007 и ведомственного контроля за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия: решение совместной коллегии Прокуратуры Саратовской области, следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре РФ по Саратовской области и ГУВД Саратовской области от 18 дек. 2008 г. // Прокуратура Саратовской области: информ. бюллетень. 2009. № 1.
S.A. Bochinin Investigative Actions and Their Relation to the Operational-Search Measures
The issue of the application of the results of operational-search activities for evidence in the process of investigation is researched. Special attention is paid to the necessity of creation of a new legal mechanism of obtaining evidentiary material in criminal procedure.
Key words and word-combinations: criminal procedure, investigations, operational-search actions.
Исследуется вопрос использования результатов оперативно-розыскной деятельности для доказывания в процессе следственных действий. Особое внимание уделяется необходимости создания нового правового механизма получения доказательственного материала в уголовном процессе.
Ключевые слова и словосочетания: уголовный процесс, следственные действия, оперативно-розыскные действия.
УДК 343.1 ББК 67.411
С.А. Бочинин
СЛЕДСТВЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ И ИХ СООТНОШЕНИЕ С ОПЕРАТИВНОРОЗЫСКНЫМИ МЕРОПРИЯТИЯМИ
Вопрос о понятии следственных действий считается в правовой науке достаточно дискуссионным. Это вызвано имеющимися законодательными пробелами и различными концептуальными подходами правоведов.
В период действия УПК РСФСР представителями правовой науки давались различные определения понятия «следственные действия» [1, с. 6; 2, с. 98; 3, с. 101; 4, с. 58; 5, с. 7]. Как показывает их содержательный анализ, предлагаемые учеными-процессуали-стами определения в должной мере не раз-решапи проблем соотношения следственных и процессуальных действий, правомерности отнесения к следственным действиям способов получения сведений о признаках преступления в стадии возбуждения уголовного дела.
Современные российские правоведы демонстрируют несколько иные акценты в определении следственных действий [6, с. 26; 7, с. 10]. Наибольшее внимание они уделяют целям следственных действий, причем именно в этом отношении проявляются различия в концептуальных подходах исследователей. Так, по мнению Е.В. Полуяновой, что «основной целью следственного действия, определяющей его сущность, является познавательная направленность на получение сведений, а не доказательств, которые впоследствии могут быть признаны таковыми, для изобличения лица в совершении преступления» [8, с. 11].
На основании проведенного нами анализа предлагаем собственное определение: следственные действия - разновидность процессуальных действий, производимых с целью собирания и оценки доказательств уполномоченными органами, направленные на формирование доказательств по уголовному делу.
Особую сложность, на наш взгляд, представляет вопрос использования результатов оперативно-розыскной деятельности (ОРД) для доказывания в процессе следственных действий.
Уголовно-процессуальный кодекс РФ [9] содержит указание на то, что «в процессе доказывания запрещается использование результатов оперативнорозыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам, установленным настоящим Кодексом» (ст. 89 УПК РФ). Данное положение зримо иллюстрирует происходящую трансформацию российского уголовного процесса из традиционной инквизиционно-розыскной формы в сторону состязательной. В таких условиях нужен новый правовой механизм получения доказательственного материала сторонами, который допускался бы судом в качестве фактов, позволяющих разрешать уголовно-процессуальные споры по существу. Пока этот механизм законодателем не создан, необходимо использовать имеющиеся возможности, предоставляемые законом.
В связи с изложенным актуальным является использование следственного и судебного допросов для легализации данных, полученных оперативно-розыскным путем. В конечном счете имеется в виду постепенная замена деятельности, связанной с документооборотом, устной речедеятельностью. Информация о существенных обстоятельствах дела, полученная сотрудниками оперативных аппаратов, проводивших оперативно-розыскные мероприятия (ОРМ), или лицами, привлекаемыми к сотрудничеству на конфиденциальной основе, или лицами, применяющими технические средства в ходе ОРМ, должна проговариваться и интерпретироваться во время допроса в контексте уголовно-процессуальной процедуры. Таким образом, актуализируется вопрос о смене принятого сейчас документального способа легализации (который осуществляется через представление властным субъектам уголовного судопроизводства письменных документов, отражающих результаты оперативно-розыскной деятельности) на устный способ -через допрос свидетеля в условиях гласности, состязательности, открытости.
В российской модели допроса сотрудника ОРД отсутствует изначальный уровень высокого доверия к его показаниям в отличие, скажем, от американской модели, где полицейский обладает особым статусом, а его показания могут быть признаны в суде как достоверные даже при намеренном сокрытии источника (что актуально в отношении конфидентов) [10, с. 128]. В России допрос сотрудников оперативных подразделений, лиц, вовлекаемых в оперативно-розыскные мероприятия, проводил-
ся ранее и проводится сейчас. Однако требуется изменить подход правоприменителя к оценке допустимости показаний указанной категории свидетелей.
К показаниям данной категории свидетелей органы предварительного расследования и суды относились и относятся как к показаниям неблагонадежным, возможно сфальсифицированным. Необходимо изучить закономерности доказывания с помощью данной разновидности свидетельских показаний и на этой основе разработать предложения по совершенствованию закона, дать рекомендации тактико-криминалистического характера для повышения эффективности представления и исследования этих данных.
Включение в собирание доказательств данных непроцессуального характера имеет огромное значение для развития соотношения следственных действий и ОРМ. Значительным достижением научной мысли в данном направлении следует признать вывод о необходимости концептуального переосмысления и структурирования самого понятия непроцессуальной информации. Традиционный подход к толкованию непроцессуальной информации как всякой информации, полученной не уголовно-процессуальным путем, признан методологически устаревшим. Он не учитывает того, что в сферу уголовного процесса попадает значительное количество информации, полученной в рамках иных юридических процессов (гражданского, административного, арбитражного, оперативно-розыскного). При строго научном подходе сведения, полученные в ходе иной, нежели уголовный процесс, процессуальной деятельности, должны рассматриваться как разновидность процессуальной информации и, следовательно, выводиться за рамки понятия, обозначаемого термином «непроцессуальная информация».
Необходимо понимать, что отражение информации об объективной реальности в сознании субъектов, проводивших ОРМ (сотрудников оперативных органов), - это существенная особенность возникновения самой оперативной информации. В результате данного процесса субъекты, проводившие ОРМ, получившие определенный блок подобной информации, являются обладателями оперативно-розыскных данных. Речь идет именно о данных, так как это понятие включает в себя материальные носители информации (фотографии, документы, видеозвукозаписи и пр.), а также показания свидетелей, проводивших ОРМ, и иных лиц, обладавших информацией.
Мнения научной общественности по вопросу об использовании оперативнорозыскной информации в рамках уголовно-процессуального доказывания делятся на две позиции. Первая научная позиция заключается в согласии с использованием данных ОРД для проведения следственных действий, а вторая - противоположная. Ее смысл состоит в том, что в основу производства следственных действий могут быть положены только сведения, добытые процессуальным путем, а использование оперативных материалов может быть лишь в качестве дополнительной факультативной информации, например для подготовки плана проведения обыска, определения и тактики плана задержания, допроса подозреваемого. Отсюда возникают разночтения терминологии: что считать итогом деятельности ОРД - результаты или материалы. Общепринято говорить о «результатах ОРД».
В.И. Зажицкий, стремясь уточнить роль результатов ОРД для уголовного процесса, применяет один из терминов проектов УПК РФ - «материалы оперативно-розыскной деятельности» [11]. На наш взгляд, это справедливое мнение, так
как в ходе ОРД не могут быть созданы условия, при которых ее результаты отвечали бы требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ. Таким требованиям могут отвечать только доказательства, полученные в рамках возбужденного уголовного дела способами, предусмотренными этим Законом.
Умелое сочетание следственных действий с оперативно-розыскными мероприятиями выступает одним из важнейших условий повышения качества расследования преступлений. Результаты оперативно-розыскных мероприятий могут служить основанием для проведения следственных действий, определять характер и тактику их производства. В свою очередь, следственные действия могут проводиться с целью создания оптимальных условий для проведения оперативно-розыскных мероприятий.
Таким образом, возможность производства следственных действий на основе оперативно-розыскной информации необходимо признать общим условием предварительного расследования.
Теоретики и практики заявляют о весьма затруднительном, но тем не менее возможном использовании данных ОРД в этом направлении. На наш взгляд, правила о допустимости результатов ОРД должны быть соблюдены уже в ходе производства оперативно-розыскной информации, что возможно лишь при условии, что ОРД будет выступать как полноценная технология по производству особого достоверного информационного продукта. В рамках данной концепции проверка источника оперативно-розыскной информации может быть заменена диалогом следователя и оперативного работника. Правда, добросовестность последних должна будет «стимулироваться» перспективой суровой ответственности за фальсификацию информационного продукта [12, с. 47].
Таким образом, данные ОРД интерпретируются следователем путем прого-варивания информации о полученных фактах оперативным работником в ходе допроса, им же оцениваются и приобретают статус доказательства в рамках предварительного расследования. В связи с этим уголовно-процессуальная интерпретация означает, что данные ОРД должны быть вписаны в систему доказательств и оценены наравне с другими фактическими данными.
За границей, в том числе в странах ближнего зарубежья, используется передовой опыт по использованию данных, полученных в результате ОРД, в доказывании по уголовным делам, в том числе в качестве доказательств. Продолжая анализ законодательства, теперь уже действующего российского, можно заметить, что большое количество изменений в оперативно-розыскном и уголовно-процессуальном законодательстве, принятые в последнее время, ничуть не упростили проблему легализации данных, полученных в ходе ОРД, а изменения, внесенные в УПК РФ, данную проблему вообще не затронули, поэтому предлагаем внести изменения в ст. 89 УПК РФ. В новой редакции статьи должно прописываться использование результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам, в том числе и в качестве доказательств, но только в том случае, если суд признает их таковыми. В той же редакции предлагается изложить ч. 2 ст. 11 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» [13].
В целях усовершенствования процесса интерпретации результатов оперативнорозыскной деятельности обсуждается вопрос об упразднении формы предварительного расследования. На наш взгляд, в данной форме уголовного процесса
необходимы преобразования. Предлагается заменить ее уголовным розыском в широком смысле, то есть административной деятельностью, в которой слиты оперативно-розыскная и процессуальная следственная деятельность.
Таким образом, предварительное расследование должно стать уголовным преследованием - обвинительной деятельностью прокурора и подчиненных ему в процессуальном отношении органов по доказыванию оснований уголовного иска. Судебная власть при этом должна контролировать все действия органов уголовного преследования, связанные с ограничением конституционных прав и свобод человека и гражданина.
При такой модели судопроизводства оперативным службам, реализующим оперативную информацию, не потребуется преодолевать лишнюю бумажную волокиту. Результаты оперативных мероприятий будут предоставляться путем допроса оперативных работников, иных лиц, располагающих оперативной информацией, начальников подразделений, под чьим руководством проводились ОРМ, непосредственно суду и присяжным заседателям.
Указанная модель предварительного расследования действительно принесла бы свои положительные плоды, разрешив множество проблемных вопросов, в том числе вопрос о предоставлении оперативной информации в суде путем допроса лиц, владеющих ей. Впрочем, в настоящее время данная модель предварительного расследования не совсем уместна в связи с неготовностью общества к такому резкому изменению закона. Тем не менее, принимая во внимание тенденцию развития судебных реформ, проводимых в государстве, можно предположить, что указанная модель судопроизводства вполне может быть поэтапно осуществима в течение ближайших лет.
Итак, проговаривание в ходе допроса нами понимается как главный элемент интерпретации оперативной информации в рамках предварительного расследования. Предмет допроса лиц, обладающих оперативной информацией, состоит из любых сведений, известных свидетелю, и определяется обстоятельствами конкретного уголовного дела, совокупностью тех сведений, которыми он располагает. Это может быть получение не только информации, относящейся к событию преступления, но и сведений об обстоятельствах, предшествовавших преступлению, сопутствовавших ему или находящихся в причинной связи с расследуемым фактом, а также тех данных, которые могут быть использованы в процессе расследования для обнаружения новых доказательств, проверки и оценки уже имеющихся. Сотрудник правоохранительных органов может быть допрошен по обстоятельствам, касающимся самого производства по делу либо отдельных следственных и судебных действий, а также о результатах проведения оперативно-розыскных мероприятий. Наряду с этим оперативным работникам при допросе не могут быть поставлены вопросы о содержании государственной тайны. В случае постановки таких вопросов допрашиваемый должен отказаться от ответа на них.
Допрос следователем лиц, обладающих оперативной информацией, перемещает результаты ОРД в уголовно-процессуальную плоскость и выводит их на качественно новый уровень. Порядок допроса сотрудников правоохранительных органов и лиц, сотрудничающих с ними на конфиденциальной основе, в рамках предварительного расследования должен осуществляться на общих ос-
нованиях, применимых к остальным свидетелям. Информация, предоставляемая данной категорией свидетелей, оценивается также на общих основаниях.
Заметим, что подобная оценка в большей своей части не позволяет использовать ее должным образом. Зачастую оперативный работник, проводивший ОРМ, начальник подразделения, где проводилось ОРМ, а также лица, сотрудничающие на конфиденциальной основе и располагающие оперативно значимой информацией, не могут раскрыть источник получения подобных сведений по различным причинам. Предлагается в отдельных случаях информацию об источнике ее получения не распространять и тем более не заносить в протокол допроса. Оглашение источника информации не должно расходиться с требованиями ч. 3 ст. 11 УПК РФ «Охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве».
Данная позиция несколько не соответствует нормам ст. 75 УПК РФ. Предлагается внести изменения в п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, дополнив его словами: «кроме случаев, предусмотренных в части 3 статьи 11 настоящего Кодекса». Смысл дополнения следует понимать как необходимость признания показаний свидетелей, обладающих оперативной информацией, допустимыми доказательствами. При этом не должна раскрываться информация, касающаяся личности свидетеля.
Таким образом, судебный допрос сотрудников правоохранительных органов и их конфидентов в современных правовых реалиях и состоянии преступности необходимо рассматривать как одно из основных средств формирования доказательств на основе данных, полученных в результате оперативно-розыскной деятельности.
Библиографический список
1. Шейфер С.А. Следственные действия: система и процессуальная форма. М., 2001.
2. Ларин A.M. Следственные действия (определение понятия, терминология) // Оптимизация расследования преступлений. Иркутск, 1982.
3. Жогин Н.В., Фаткуллин Ф.Н. Предварительное следствие в советском уголовном процессе. М., 1965.
4. Лузгин И.М. Расследование как процесс познания. М., 1969.
5. Герасимов И. Ф. Система процессуальных действий следователя // Следственные действия (криминалистические и процессуальные документы): межвуз. сб. науч. трудов. Свердловск, 1983. С. 7-10.
6. Семенцов В.А. Следственные действия в досудебном производстве. Екатеринбург, 2006.
7. Комиссаренко Е.С. Следственные действия в уголовном процессе России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2005.
8. Полуянова Е.В. Следственные действия в уголовном процессе РФ: понятие, классификация и порядок производства: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Владимир, 2007.
9. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 дек. 2001 г. № 174-ФЗ: принят ГД ФС РФ 22 нояб. 2001 г. (в ред. от 5 мая 2010 г., с изм. от 19 мая 2010 г.) // СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. 1). Ст. 4921.
10. Гусаков А.Н. Криминалистика США: теория и практика ее применения. Екатеринбург, 1993.
11. Зажицкий В.И. Оперативно-розыскная деятельность и уголовное судопроизводство // Российские вести. 2001. № 3.
12. Поляков МП. Концепция уголовно-процессуальной интерпретации результатов оперативно-розыскной деятельности // Государство и право. 2005. № 4.
13. Об оперативно-розыскной деятельности: Федер. закон от 12 авг. 1995 г. № 144-ФЗ // СЗ РФ. 1995. № 33. Ст. 3349; 1999. № 2. Ст. 233; 2001. № 13. Ст. 1140.
