CC BY
42
удк 8.1.
А.Е. ЗВОНАРЕВА
аспирант Института языкознания РАН E-mail: [email protected]
udc 8.1.
A.E. ZVONAREVA
postgraduate of the Institute of Linguistics, Russian
Academy of Sciences
скрипта области венето (италия) xiii-xiv вв.: диатопическое варьирование
the early scripta of the veneto region in italy (13th and 14th centuries):
the diatopic variation
Данная статья посвящена проблеме территориального варьирования литературного языка области Венето на северо-востоке Италии в период создания первых письменных памятников на итало-романских наречиях (XIII-XIV вв.). В первой части статьи рассматриваются теоретико-методологические аспекты изучения языка средневековых итальянских текстов, в то время как во второй части анализируются лингвистические характеристики четырех территориальных разновидностей скрипты Венето.
Ключевые слова: итало-романский ареал, диахронический подход, скрипта, койне, языковая норма, диалектное дробление.
The article focuses on the diatopic variation in the early scripta of the Veneto region in Northeastern Italy (13th and 14th centuries). Some theoretical and methodological aspects of studying Italian linguistic witnesses of the medieval period (i.e. the earliest extant texts in Italo-Romance) are discussed and the linguistic features of the four main diatopic Veneto varieties are analysed.
Keywords: Italo-Romance vernaculars, diacronic approach, scripta, koine, linguistic norm, dialectal fragmentation.
Цель настоящей статьи - описание лингвистических характеристик венетской скрипты XIII-XIV вв. и классификация ее территориальных разновидностей. К данному историческому периоду относится создание первых письменных текстов на итало-романских наречиях и начало формирования литературного итальянского языка на основе флорентийского диалекта. Область Венето на северо-востоке Италии1 период переживает расцвет словесности на местных наречиях, и обилие сохранившихся письменных памятников этого периода - как литературных, так и нелитературных - позволяет изучить венетскую скрипту достаточно детально и в разных аспектах (диахронном, диатопическом, диастратическом).
1. Письменные памятники северной Италии в XIII-XIV вв.: диалект, скрипта, койне, норма Как известно, под скриптой в исторической лингвистике понимается письменная форма языка в первые века его существования или, другими словами, система лингвистических характеристик, зафиксированная в письменных памятниках того или иного географического региона. Термин scripta был введен в научный обиход Л. Ремаклем в 1948 г. [24, с. 24]; тем не менее, романские скрипты начали привлекать внимание ученых почти на столетие раньше. Как диалектологи, так и историки литературы начинают
1 Применительно к исторической ситуации XIII-XIV вв.
термин «Венето» представляет собой анахронизм и может быть использован лишь условно. О реальной территории распространения венетских диалектов в интересующий нас период см. ниже параграф «Географические границы».
© А.Е. Звонарева © A.E. Zvonareva
активно исследовать северо-итальянские рукописные тексты уже в середине XIX в., и интерес к этому материалу сразу же порождает полемику о языковой ситуации на севере Италии в позднесредневековый период. Остановимся подробнее на методологической стороне вопроса.
Впервые проблема статуса северо-итальянских средневековых диалектов начала освещаться в работах А. Муссафии. В 1864 г. ученый постулировал наличие в XIII-XIV вв. некой надрегиональной нормы («койне»), на которую ориентировались авторы и переписчики венетских и ломбардских текстов: согласно этой теории, в письменных памятниках на вольгаре данного периода черты диалектов отдельных городов сосуществуют с характеристиками, ко -торые воспринимались как общие для всех северных областей [22, с. 119]. Точка зрения Муссафии подвергается критическим нападкам со стороны ряда ученых, в первую очередь диалектолога Г.И. Асколи, который настаивал на преобладании в средневековых памятниках частного над общим и отрицал наличие «центростремительных» тенденций в текстах на северных диалектах.2
Важный вклад в изучение проблемы койне и скрипты внес итальянский филолог Дж. Контини в середине XX в. Он решительно отверг идею существования на севере Италии в XIII-XIV вв. общего литературного языка (volgare illustre), призывая исследователей фокусировать внимание на региональ-
2 Содержание данной дискуссии подробно изложено в рабо-
те Дж. Видосси [34, с. LXIIV, примеч. 5].
ных отличиях, а не на общих чертах, которые можно найти в средневековых памятниках. Контини подчеркивал, что искусственного смешения наречий разных городов в издаваемых им поэтических текстах XIII в. нет и в помине. Так, язык миланского поэта Бонвезина да ла Рива имеет ярко выраженную диалектную основу, и стремление возвысить язык собственных произведений до некоей литературной нормы в его случае проявляется исключительно в частом употреблении лексических латинизмов и галлицизмов. «Итак, мы имеем дело с самым настоящим диалектом, в той форме, в какой он мог быть письменно зафиксирован в Средневековье» 3 [8, с. 670].
Тем не менее, к идее северо-итальянского надре-гионального койне ученые вернулись в конце XX в. Проблеме языковой ситуации на севере Италии в 1987 г. был посвящен конгресс лингвистов, состоявшийся в Милане и Павии. Доклады, представленные на этой конференции, были опубликованы в 1990 г. под редакцией Г. Санги [26]. Исследования М.А. Гриньяни, П. Бенинка, Дж.Б. Пеллегрини и других участников конференции доказывают целесообразность изучения северо-итальянских скрипт не только по отдельности (в качестве письменных свидетельств местных наречий), но и в совокупности, с целью установить общие законы их развития и влияние их друг на друга. Необходимость подобных исследований обусловлена также диатопическим полицентризмом северной Италии в ХШ-Х1У вв.: в данном языковом ареале невозможно определить один или несколько территориальных центров, диалект которых мог бы составить основу для единой литературной нормы. Кроме того, в ряде случаев невозможно установить, объясняется ли гибридный характер языка авторскими намерениями или же вмешательством переписчиков той или иной рукописи. Руководствуясь этими доводами, современные ученые все реже и осторожнее употребляют термин «койне», предпочитая ему термин «скрипта». Как отмечалось выше, под скриптой понимают совокупность черт, характеризующих тот или иной средневековый диалект в его письменной форме. Данные письменных источников позволяют формулировать гипотезы о том, что представляла собой устная форма соответствующего диалекта; тем не менее, скрипта никогда не тождественна самому диалекту. Это связано прежде всего с тем, что средневековые переписчики не стремились к точности передачи фонетических и морфологических особенностей устной речи. Вполне закономерно, что в условиях отсутствия письменной нормы графический облик романских текстов ориентировался на латинскую традицию, а на севере Италии авторы и переписчики часто брали за образец также французские и окситанские тексты (как известно, в галло-романском мире литературная традиция - а, следовательно, и письменная фиксация текстов на романских языках - сложилась примерно
3 Переводы с итальянского в данном тексте принадлежат
автору статьи.
на столетие раньше, чем на севере Италии). Наконец, с XIV в. важную роль в северо-итальянском ареале играет влияние доминирующей литературной традиции - тосканской, вследствие чего в северных скриптах возрастает количество тосканизмов. Кроме того, скрипту от реальных диалектов отличает тот факт, что языковая система, представленная письменными источниками, приближается в некоторой степени к вышеупомянутому понятию койне. Речь идет не о смешении элементов разного происхождения (т. е. о замене ярко выраженных языковых характеристик родного города ярко выраженными чертами другого), а об отказе от маркированных диалектных элементов в пользу тех, что присутствуют и в наречиях других северных городов (это касается прежде всего лексики); производилось это с целью сделать собственный текст понятным для относительно широкой аудитории. Эти особенности объясняют тот факт, что изучать средневековые итальянские диалекты во многом сложнее, чем современные; с ними также связаны трудности, с которыми сталкивается филолог при локализации отдельной северо-итальянской рукописи данного периода. На это обращает внимание диалектолог Дж.Б. Пеллегрини: «Необходимо все-таки признать, что некая тенденция к созданию венетско-ломбардского койне - проявляемая в фильтрации диалектных черт отдельных городов и в процессе латинизации - несомненно, имеет место в северной Италии в первые века существования скрипты. Весьма непростая задача диалектолога заключается в том, чтобы обнаружить и классифицировать те немногие и не бросающиеся в глаза локальные черты, что содержатся в тексте» [23, с. 4].
Таким образом, северо-итальянская скрипта представляет собой сочетание маркированных местных черт и северных наддиалектных элементов, а также латинизмов, тосканизмов, галлицизмов. Все эти элементы можно условно распределить по двум уровням - уровень «койне» (элементы, распространение которых выходит за границы отдельного города или области) и уровень диалекта (элементы или сочетание элементов, локализуемые на конкретной территории). Средневековую скрипту характеризует неоднородность, поскольку каждая рукопись субъективна в том, как соотносятся друг с другом эти два уровня. Так, местные черты могут преобладать над чертами «койне», или наоборот; всегда индивидуальны также особенности использования в том или ином тексте культизмов и иностранных заимствований (например, тосканские элементы могут доминировать по отношению к латинским, или наоборот). Установить, где именно проходит граница между реальным состоянием языка в конкретный период и той искусственной «нормой», на которую ориентировались создатели северо-итальянских рукописей, практически невозможно; ситуация усложнена тем, что средневековые авторы и переписчики никогда не эксплицируют свой стилистический выбор и не комментируют свое стремление отдалить письменную
форму языка от устной. Тем не менее, искусственный характер языка средневековых литературных текстов на северо-итальянских диалектах хорошо заметен при сопоставлении их с материалом нелитературных текстов: вторые содержат гораздо больше маркированных местных черт и гораздо сильнее приближаются к разговорной речи, чем первые. Не случайно, например, что одно из самых авторитетных описаний венецианского диалекта XIII в. было создано на материале юридических документов этого периода [28]. Итак, важную роль при создании рукописи на народном языке играет степень образованности того, кто пишет, его социально-культурная принадлежность, а также ориентация на аудиторию, к которой средневековый автор обращается.
Для изучения средневековых скрипт данные рукописных источников, несомненно, играют первостепенную роль. Тем не менее, ценные сведения о средневековых северо-итальянских диалектах можно почерпнуть также из свидетельств авторов данного периода (среди которых особое место занимает трактат Данте «О народном красноречии»). Интересный материал представляют собой также романские заимствования в других языках (например, в немецких говорах севера Италии или в словенском); необходимо упомянуть также топонимы (как известно, они часто сохраняют архаические лексические и фонетические особенности).
При изучении средневековых текстов на вольга-ре важно помнить, что тенденция к нивелированию языковых различий проявляется в разной степени на разных уровнях языковой системы. Так, например, М. Корти на примере нескольких венетских и эмилианских рукописей XIII-XIV вв. показывает, насколько трудно маскировать и подавлять на письме фонетические особенности отдельных диалектов, в то время как на уровне морфологии, синтаксиса и лексики переписчики контролируют свой язык гораздо успешнее [10, с. 32-33]. Данная особенность средневековых рукописных текстов на народных языках в целом и на северо-итальянских диалектах в частности объясняет диспропорцию между обилием сведений о фонетических характеристиках текстов и гораздо меньшим объемом информации морфологического характера; это отразилось и на описании региональных вариантов венетской скрипты, которое мы предлагаем во второй части настоящей статьи.
2. Лингвистические особенности скрипты Венето
2.1. Географические границы
Территория распространения венетских диалектов в XIII-XIV вв. включает в себя современные итальянские области Венето и Трентино, а также полуостров Истрию. Здесь располагались такие политические центры, как республика Венеция, мар-кизат Тревизо (в состав которого входили Верона и Виченца), Падуанская коммуна (владение рода
Каррара), патриархат Аквилеи, принципат Тренто (современная провинция Тренто без долины Вальсугана, но с Больцано). На говорах, близких к северным венетским наречиям, говорили и в долинах современной немецкоязычной области Альто-Адидже (но германизация этих территорий началась уже в XIII в.). Политическая раздробленность вышеозначенной территории не могла не отразиться на языковой ситуации региона; тем не менее, границы средневековых диалектов лишь частично совпадают с административными. С лингвистической точки зрения в XIII-XIV вв. важны прежде всего такие центры, как Венеция, Падуя, Верона и Тревизо.
В последующих параграфах мы рассмотрим сначала венетские панрегиональные феномены (некоторые из них характерны не только для наречий Венето, но и для большинства остальных северо-итальянских скрипт), затем отличительные черты венецианской, падуанской, веронской и тревизской скрипт.
2.2. Панрегиональные черты
2.2.1. Графические особенности.
2.2.1.1. Использование графемы <x> для звонкого сибилянта /z/ [20, c. 161-162]: dixe 'говорит', cor-texia 'любезность, куртуазность', наряду с <s>: dise, cortesia.
2.2.1.2. Неэтимологические геминаты как результат гиперкоррекции [28, c. XXX]: ciello < caelu(m) 'небо', paradisso < paradisu(m) 'рай', наряду с cielo, paradiso.
2.2.2. Фонетика (вокализм).
2.2.2.1.Отсутствие «тосканской» анафонии перед группой согласных носовой + заднеязычный или перед палатальными элементами [16, с. 98]: lengua < língua(m) 'язык', fameia < famIlia(m) 'семья', ponto < punctu(m) 'точка'.
2.2.2.2. Переход i > e в предударной позиции [10, с. 38]: devin < divinu(m) 'божественный', çudegar < iudicare 'судить'.
2.2.2.3. Переход e > i в безударной позиции в ситуации хиатуса [19, с. 100]: biado < beatu(m) 'блаженный', или при контакте с палатальными элементами: piçor < peiore(m) 'худший'.
2.2.2.4. Переход e > o в безударной позиции перед губным согласным [25, § 130]: roman < remanet 'остается', sopelir < sepelire 'хоронить', tompesta < tempesta(m) 'буря'.
2.2.2.5. Переход e > a в безударной позиции перед r [28, с. XLVIII; 25, § 130]: marçè < mercede(m) 'милосердие'.
2.2.2.6. Диссимиляция гласных.
Переход o - o > e - o: redondo < rotündu(m) 'круглый' [25, § 330; 4, с. 156-157]; remor < *romore(m) < rumore(m) 'шум'.
2.2.3. Фонетика (консонантизм).
2.2.3.1. Лениция (озвончение и падение) смычных согласных в интервокальной позиции [25, §§ 197, 201 и 207]: amigo < amicu(m) 'друг', lovo < lupu(m) 'волк'. Частным случаем этой тенденции яв-
ляется переход -tr- > -dr- > -r-: pare < patre(m) 'отец', mare < matre(m) 'мать'.
2.2.3.2.Упрощение этимологических геминат [25, § 229]: seco < siccu(m) 'сухой', tera < terra(m) 'земля', glosa < glossa(m) 'глосса'.
2.2.3.3. Звонкая зубная аффриката /dz/ в результате фонетической эволюции g + гласный, а также j [16, с. 98]: çentil < gentile(m) 'благородный', çoven < juvene(m) 'молодой'.
2.2.3.6. Эпентеза в адвербиальном суффиксе -mentre [25, § 333]: devotamentre 'набожно', soletamentre 'только'.
2.2.4. Морфология и синтаксис.
2.2.4.1. Метаплазмы в склонении существительных и прилагательных: 3 скл. -e > 2 / 1 скл. -o / -a [25, § 353]: grande > grando / granda 'большой / большая', qual(e) > qualo / quala 'какой / какая', flume > flumo 'река'.
2.2.4.2. Метаплазм в инфинитивах глаголов 2 / 3 скл. -ere > 4 скл. -ire [25, § 616]: tegnir < tenere 'держать', romagnir < remanere 'оставаться'.
2.2.4.3. Палатализация конечного согласного глагольной основы под влиянием лат. -eo, -io [25, § 534]: инфинитивы vegnir 'приходить'; tegnir 'держать', герундии abiando 'имея'; tegnando 'держа'; причастия vegnù 'прибывший'; veçù 'увидевший'.
2.2.4.3. Глагольные формы 3 л. ед. ч. со значением 3 л. мн. ч. [25, § 532; 4, с. 224-225]: li santiparla 'святые разговаривают', li diavoli è nigri 'черти черные'.
2.2.4.4. Образование форм кондиционала по модели инфинитив + habui > -ave (в веронской скрипте -avo) [28, с. LXVIII; 30, с. 188-189]: farave 'сделал бы', serave 'был бы'. Данные формы соседствуют с типом инфинитив + habebam > ia, менее диалектно маркированным и стилистически более возвышенным [25, § 594-595]: faria, seria, voria.
2.2.4.5. Образование ряда форм страдательных причастий с помощью суффикса -esto [21]: tolesto 'отнятый', movesto 'перемещенный'.
2.2.4.6. Образование форм герундия глаголов всех спряжений с помощью суффикса -ando (по аналогии с 1 спряжением) [25, § 618]: abiando 'имея', digando 'говоря', dormando 'спя'.
2.2.4.7. Образование формы пассива с глаголом fir < fieri [18, с. 415; 25, § 736]: no fi fato negota 'не было сделано ничего', firà donà 'будет дано'.
2.3. Венецианская скрипта
Венецианское наречие документировано в XIII-XIV вв. лучше всех остальных разновидностей венетского вольгаре. Письменные памятники на венецианском многочисленны и относятся к самым разнообразным жанрам: документы юридического характера (завещания, протоколы, уставы [28; 27]), жития святых (например, «Житие св. Евстахия» [2]), переводы со старофранцузского произведений разных жанров (например, венецианская версия романа о Тристане [11]), переводы с латинского (например, перевод латинской комедии XII века «Памфил, или о
любви» [17]). Наше описание лингвистических особенностей венецианской скрипты фиксирует наиболее характерные черты, наблюдаемые в большинстве письменных памятников.
2.3.1. Фонетика.
2.3.1.1. Почти полное отсутствие метафонии закрытых е и о под влиянием конечного - i [28, с. XXVII-XXXIX]: lovo / lovi 'волк / волки', benedeto / benedeti 'благословенный / благословенные'. Данная характеристика противопоставляет старовенецианский диалект всем остальным венетским наречиям (в которых метафония присутствует): см., например, вер. lovo / luvi, beneeto / beneiti. Единственные метафонические формы, регулярно наблюдающиеся в венецианских текстах - местоимения ili 'они', quili 'те', nui 'мы', vui 'вы' и некоторые формы простого перфекта глаголов, такие какfisi < feci 'я сделал'[31, с. 29].
2.3.1.2. Спонтанная дифтонгизация открытых ç < Ё и Ç < Ô в открытом слоге, умеренная в XIII в. [28, с. XL] и все более частотная в XIV в., особенно во второй половине [27, с. 62]: priego < prëco 'прошу', apruovo < ad prÔpe 'рядом, недалеко'.
2.3.1.3. Переход -atis > ai > é / è [28, с. XXXVI; 29, с. 67; 31, с. 30]: andé < 'вы идете', façé 'вы делаете'.
2.3.1.4. Переход a > e перед nt + i [28, с. XLII; 27, с. 57]: senti < santi 'святые', fenti < fanti 'дети', anenti /danenti < (de) + in + ante 'спереди'.
2.3.1.5. Переход -arju(m) > er [16, с. 109]: noder
< *notairu(m) < notariu(m) 'нотариус', çener < januariu(m) 'январь'.
2.3.1.6. Переход au > ol и al > ol перед смычным зубным согласным как в ударной, так и в безударной позиции [28, с. XLVI]: lolde / loldo < laude(m) 'восхваление', oldir < audire 'слушать'.
2.3.1.7. Переход -er > -or и в заударной позиции [28, с. XLIX; 6, с. 45]: vesporo < vesperu(m) 'вечернее богослужение'.
2.3.1.8. Падение конечного -е (если речь не идет об окончании ж. р. мн. ч.) после сонорных согласных n, r, l [29, с. 66]: canal < canale(m) 'канал', mar
< mare 'море', can < cane(m) 'собака', и конечного -о после n, если предпоследний слог ударный: man
< manu(m) 'рука', vin < vinu(m) 'вино' (если предпоследний слог безударный, -о сохраняется: àseno < asinu(m) 'осел'), а также в ударных суффиксах -er и -ol: noder < *notairu(m) < notariu(m) 'нотариус',fiol < filiolu(m) 'сын' (если суффикс безударный, -о сохраняется: sosero < soceru(m) 'свекр').
2.3.1.9. Падение интервокального смычного согласного -t- в результате лениции в XIII в.: amao
< amatu(m) 'любимый, возлюбленный', mità < medietate(m) 'половина', и их консервативное «восстановление» в XIV в. озвонченной форме -d-: amado, mitade [27, с. 80-81; 1, с. 13-14; 13, с. 497 и 499].
2.3.1.10. Отсутствие палатализации -lli > -gi, характерной для остальных венетских наречий [28, с. XXXVII; 1, с. 9-10]: belli 'красивые', cavalli 'лошади' (в отличие от пад., вер. и трев. begi, cavagi).
2.3.2. Морфология.
2.3.2.1. Местоимение ж. р. 3 л. ед. ч. lie вместо традиционного lei [27, с. 105; 6, с. 51].
2.3.2.2. Сигматическая морфема 2 л. ед. ч. в
XIII в., все реже встречающаяся в текстах XIV в. [16, с. 110]: metis 'ты кладешь', debis 'ты должен'.
2.4. Падуанская скрипта
Изучая памятники падуанской скрипты, необходимо помнить, что культурная жизнь города в XIII-
XIV вв. определялась прежде всего университетской средой (как известно, университет Падуи с самых первых лет его существования был важным центром изучения медицины и астрономии), а также потребностями правящей династии (дома Каррара). В данную системы координат вписываются два наиболее важных памятника падуанской скрипты - перевод Библии с латинского на вольгаре, богато иллюстрированный миниатюрами [14], и медицинский трактат «Книга Серапиона» [18], также переведенный с латыни. Лингвистически ценный материал предоставляют также юридические документы, деловая переписка купцов, реестры имущества и т. п. [30]. Совокупность этих памятников позволяет дать достаточно детальное описание фоно-морфологических особенностей падуанской скрипты.
2.4.1.Фонетика.
2.4.1.1. Метафония. Под влиянием безударного -i в конечном слоге закрытые ç и Ç переходят соответственно в i и u: pelo / pili 'волос / волосы', roso / rusi 'красный / красные', bivi < bibis 'ты пьешь', в то время как открытые ç и Ç подвергаются дифтонгизации в формах множественного числа: invernó / invierni 'зима / зимы' [30, с. 100-103].
2.4.1.2. Дифтонгизация. Падуанскую скрипту, как и венецианскую, отличает спонтанная дифтонгизация открытых ç < Ё и Ç< Q в открытом слоге: grieve
< grëve(m) < grave(m) 'тяжелый', fuogo < fôcu(m) 'огонь'. Кроме того, наблюдается метафоническая дифтонгизация в присутствии безударного -i в конечном слоге (см. выше 2.4.1.1) и редукция дифтонгов ie > i, uo > u: fugo наряду с fuogo, grive наряду с grieve. Редуцированные дифтонги - типично падуанский феномен [18, с. 357; 30, с. 105-106].
2.4.1.3. Переходы ao > о и ae > è в результате падения интервокального смычного -t- в суффиксах -atu(m) и -ate(m) [30, с. 111-115; 12, с. 112-113]: merco
< mercatu(m) 'рынок', là < latu(m) 'сторона, бок', ver-itè < veritate(m) 'правда'.
2.4.1.4. Переход au > al перед смычным зубным в безударной позиции [10, с. 45; 30, с. 98]: laldare < laudare 'восхвалять', aldire < audire 'слушать'.
2.4.1.5. Переход -arju(m) > -aro [30, с. 99-100; 12, с. 113]: chalegaro < caligariu(m) 'сапожник', fornaro
< furnariu(m) 'пекарь'.
2.4.1.6. Падение конечных безударных -е и -о, в отличие от Венеции, в Падуе имеет место только после носового согласного [18, с. 364-365; 30, с. 126-127]: can
< cane(m) 'собака', man < manu(m) 'рука', но pescaore
< piscatore(m) 'рыбак', spiçialle < spetiale(m) 'особый'.
2.4.1.7. Лениция глухого смычного зубного согласного -t- в интервокальной позиции [30, с. 131132; 12, с. 111]: maura < matura(m) 'зрелая', reondo < rotundu(m) 'круглый'.
2.4.1.8. Палатализация -lli > -gi [30, с. 150-151]: begi < belli 'красивые', cavigi < capilli 'волосы', артикль gi. Данная характеристика наблюдается также в веронской и тревизской скриптах (см. 2.5.1.8 и 2.6.1.6).
2.4.1.9. Палатализация -nni > -gni [10, с. 42; 1, с. 21]: agni 'годы'. Данная характеристика присутствует также в веронской скрипте (см. 2.5.1.9) и в других областях севера Италии.
2.4.1.10. Редукция pl-, fl- + и >pi,fi [16, с. 112; 30, с. 151]:pí< plus 'больше',fime < flumen 'река', spimó
< spumatu(m) 'пенистый'.
2.4.2.Морфология.
2.4.2.1. Окончание 1 л. мн. ч.: -on < -umus для всех спряжений [30, с. 183]: poró-nu 'мы сможем'. Эта морфема воспринималась как стилистически низкий и непрестижный элемент и в литературных текстах чаще всего заменяется более нейтральным наддиа-лектным вариантом -emo. Морфема -on характерна также для тревизской скрипты (см. 2.6.2.1).
2.4.2.2. Форма 2 л. ед ч. asi, axi 'ты имеешь' [16, с. 112].
2.5. Веронская скрипта
Веронское наречие XIII-XIV вв. обладает достаточно богатой литературной традицией. Один из самых ранних текстов на веронском - анонимная сир-вента, содержащая ряд практических наставлений некоему Гульельму [8, с. 515-519]. С точки зрения истории языка первостепенным значением обладают произведения религиозно-дидактической поэзии: проповеди в стихах «Адский Вавилон» и «Небесный Иерусалим» францисканца Джакомино да Верона [8, с. 625-650]. анонимные проповеди и молитвы [22, с. 58-213; 8, с. 653-666] и т.п. Дополняют общую картину нелитературные тексты, такие как контракты купли-продажи, статуты, прошения, деловые письма и др. [3]. Все эти памятники содержат большое коли -чество маркированных лингвистических характеристик (их анализ изложен ниже).
2.5.1. Фонетика.
2.5.1.1. Отсутствие дифтонгизации [3, с. 37-38]: prego < preco 'прошу', aprovo < ad própe 'рядом, недалеко'. Данная характеристика противопоставляет веронскую скрипту остальным венетским наречиям (см. 2.3.1.2, 2.4.1.2, 2.6.1.2) и приближает ее к воль-гаре Ломбардии.
2.5.1.2.Метафония открытых гласных е < Ё и о < ó открытом слоге [3, с. 46-47]: beneeto / beneiti 'благословенный / благословенные', lovo / luvi 'волк / волки'.
2.5.1.3. Переход au > on [3, с. 61-64]: consa
< causa(m) 'вещь, предмет, сущность', reponso < repausu(m) 'отдых, успокоение'.
2.5.1.4. Тенденция к апокопе всех конечных без-
ударных гласных, кроме -а и окончания ж. р. мн. ч. -е [10, c. 49; 3, c. 116-121]: mar < mare 'море', can < cane(m) 'собака', vin < vinu(m) 'вино', fiol < filiolu(m) ' сын' и т. п. Апокопа может наблюдаться не только после сонорных, но и после сибилянтов: parais < paradisu(m) 'рай', а также после смычных зубных: çent < gente(m) 'люди', serpent < serpente(m) 'змея', и, наконец, после ударного гласного: me '< meu(m) 'мой' (наряду с meo), De' < Deu(m) 'бог' (наряду с Deo). В падуанской и венецианской скриптах апокопа в трех последних фонетических контекстах чрезвычайно редка, почти невозможна.
2.5.1.5. Переход -е > -о в позиции конца слова [3, c. 123-127]. Данное явление имеет место в глагольных формах: diso < dis < dise < dicit 'говорит', существительных ж. р.: carno < carn < carne < carne(m) 'плоть', croxo < cros < crose < cruce(m) 'крест', наречиях: sempro < *sempr < sempre < semper 'всегда'. В формах м. р. данное фонетическое явление пересекается с метаплазмом 3 скл. > 1 скл.: flumo <flume
< flumen 'река'.
2.5.1.6. Синкопа в заударном слоге в формах инфинитива [12, c. LXIX; 3, c. 101-116]: esro < esero < esere 'быть', batro < batero < batere 'бить'.
2.5.1.7. Лениция смычного зубного согласного -t-в интервокальной позиции, в форме полного выпадения звука [3, c. 138-143]: emperaor < imperatore(m) 'император', salua < salutat 'приветствует'.
2.5.1.8. Палатализация -lli > -gi [3, с. 180-182]: begi < belli 'красивые', cavigi < capïlli 'волосы'. Данная характеристика наблюдается также в падуан-ской и тревизской скриптах (см. 2.4.1.7 и 2.6.1.6).
2.5.1.9. Палатализация -nni > -gni [3, c. 185]: agni 'годы'. Данная характеристика присутствует также в падуанской скрипте (см. выше 2.4.1.8).
2.5.1.10. Палатализация галло-романского типа -ct- > it [3, c.190]: noito < nocte(m) 'ночь', fruito < fructu(m) 'плод'.
2.5.2. Морфология.
2.5.2.1. Аналитические формы кондиционала avo
< habeo + инфинитив [25, § 590; 33, c. 232]: avo dar 'дал бы'. Данная особенность сближает вольгаре Вероны с ломбардскими наречиями.
2.6. Тревизская скрипта
К тревизской скрипте XIII-XIV вв. относят письменные свидетельства, локализуемые на северо-востоке области Венето - на территории Тревизо, а также Беллуно. Данная разновидность венетского вольгаре в интересующую нас эпоху документирована более скудно, чем наречия Венеции, Падуи и Вероны.
Наиболее известный беллунский письменный памятник - четырехстрочный фрагмент песни о разрушении города Кастельдардо жителями Беллуно в 1193 г. [7, с. 209-217]; упомянем также тексты делового характера, датируемые XIV в., - статуты, указы, протоколы [9].
Тревизо обладает более богатой письменной
традицией, чем Беллуно, но по количеству памятников на местном вольгаре уступает другим городам Венето. Это связано частично с тем, что Тревизский маркизат в данный исторический период испытывает сильнейшее влияние галло-романской культуры: правитель Тревизо Альберико да Романо в середине XIII в. оказывает покровительство провансальским трубадурам; на территории города переписываются сборники трубадурской поэзии, а также рукопись V4 «Песни о Роланде» [15, с. 106-134]. Влияние провансальской и французской куртуазной литературной традиции наложило отпечаток и на тревиз-скую скрипту: так, текст, известный как «Сирвента Ауливера» [5, c. 175-176], изобилует лингвистическими и стилистическими провансализмами, а тревизская версия «Романа о Лисе» [19] содержит многочисленные заимствования из старофранцузского языка.
С середины XIV в. галло-романское влияние все чаще вытесняется в Тревизо тосканским: так, например, тревизский поэт Никкол0 де' Росси [4] сочетает в своих стихотворениях черты родного наречия с характеристиками вольгаре Тосканы. Тосканизации подвержен также язык тревизского лапидария [32] - памятника, содержащего, тем не менее, ценный материал для изучения характерных особенностей скрипты Тревизо. Остановимся подробнее на лингвистических характеристиках тревизских текстов.
2.6.1. Фонетика.
2.6.1.1. Метафония открытых гласных e < Ë и о
< ö открытом слоге [16, c. 113]: capilli 'волосы', mal-facturi 'злодеи'. О данном феномене в падуанской и веронской скриптах см. выше 2.4.1.1 и 2.5.1.1.
2.6.1.2. Спонтанная дифтонгизация открытых гласных e < Ë и о < ö в открытом слоге [16, c. 113]: viene < vënit 'приходит', nuovo < növu(m) 'новый'. Данная характеристика объединяет тревизскую скрипту с падуанской и венецианской и противопоставляет ее веронской.
2.6.1.3. Переход о > ou, au > ou [16, c. 113; 33, c. 239]: preciousa < pretiösa(m) 'драгоценная', cousa < causa(m) 'вещь, сущность'.
2.6.1.4. Ярко выраженная тенденция к апокопе всех гласных [16, c. 113]: poch < paucu(m) 'мало, малый', temp < tempu(s) 'время'.
2.6.1.5. Оглушение конечных звонких согласных как следствие апокопы конечных гласных [33, c. 238]: def < *dev < deve < debet 'должен', pert < *perd
< perde < perdit 'теряет'.
2.6.1.6. Палатализация -lli > -gi: nouvegi < no-velli 'новые'. Данная характеристика наблюдается также в падуанской и веронкой скриптах (см. выше 2.4.1.7 и 2.5.1.8).
2.6.1.7. Падение носового согласного в формах мн. ч. -àni > -ài, -oni > di [16, c. 114]: padeguai < pad-uani 'падуанцы', boi < boni 'добрые'.
2.6.2. Морфология.
2.6.2.1. Окончание 1 л. мн. ч.: -on < -umus для всех спряжений [16, c. 114]: seron 'мы будем'. Данная
морфема характеризует также падуанскую скрипту (см. выше 2.4.2.1).
2.6.2.2. Образование форм герундий с помощью суффикса -ande, вместо традиционного -ando [33, c. 239]: fricande 'растирая'.
Заключение
Анализ лингвистических характеристик литературных и нелитературных памятников, созданных на территории области Венето в XIII-XIV вв., позволяет постулировать наличие абстрактной надрегиональ-ной языковой системы, объединяющей все венетские территориальные разновидности. С другой стороны, налицо диатопическое варьирование венетской скрипты: четыре основных географических варианта вольгаре Венето (венецианская, падуанская, веронская и тревизская скрипты) отличаются друг от друга рядом фонетических и морфологических характеристик; при этом редко какое-либо конкретное явление свойственно лишь одной из четырех подсистем. Так, например, эпитеза -о характерна для веронской скрипты и отсутствует в остальных венетских раз-
новидностях, а переходы ао > о и ае > е позволяют почти безошибочно отнести текст к падуанской скрипте, но такого рода феномены достаточно редки. Границы между соседними наречиями определяются не столько наличием какого-то конкретного признака, сколько одновременным присутствием одних характеристик и отсутствием других. Так, например, дифтонгизация в совокупности с отсутствием метафонии указывает на Венецию, дифтонгизация в совокупности с метафонией указывает на Падую или Тревизо, метафония в совокупности с консервативным сохранением конечных безударных гласных указывает на Падую, метафония в совокупности с ярко выраженной тенденцией к апокопе всех безударных гласных указывает на Тревизо и т. д. Итак, при анализе венетского текста XIII-XIV вв. важно анализировать как отдельные языковые феномены, так и их сочетание и взаимодействие, а также помнить о связи лингвистической стороны текста с его жанровыми характеристиками и спецификой конкретной рукописи, которая его содержит.
References
1. Arcangeli M. Per una dislocazione tra l'antico veneto e l'antico lombardo (con uno sguardo alle aree contermini) di alcuni fenomeni fonomorfolofici. L'Italia dialettale 1990; № 53: 1-42.
2. Badas M. La 'Legenda de Santo Stadi', Franceschino Grioni. Roma-Padova: Antenore, 2009.
3. Bertoletti N. Testi veronesi dell'età scaligera. Padova: Esedra, 2005.
4. Brugnolo F. Il canzoniere di Nicoló de' Rossi, 2. Lingua, tecnica, cultura poetica. Padova: Antenore, 1977.
5. Brugnolo F. La cultura volgare trevisana della prima metà del Trecento. In: Tomaso da Modena e il suo tempo. Treviso: Stamperia di Venezia, 1980: 157-184.
6. Burgio E. 'Legenda de misier Sento Alban': volgarizzamento veneziano in prosa del XIV secolo. Venezia: Marsilio. 1995.
7. Castellani A. I più antichi testi italiani. Bologna: Pàtron, 1973.
8. Contini G. Poeti del Duecento, 1. Milano-Napoli: Ricciardi, 1960.
9. Corrà L. Linee di storia linguistica bellunese. In: Cortelazzo M. (ed.) Guida ai dialetti veneti, 1. Padova: Cleup, 1984: 129-158.
10. CortiM. Emiliano e veneto nella tradizione manoscritta del 'Fiore di virtù'. Studi di filologia italiana 1960; № 18: 29-68.
11. Donadello A. Il libro di messer Tristano ('Tristano Veneto'). Venezia: Marsilio, 1994.
12. Donadello A. Nuove note linguistiche sulla 'Bibbia istoriata padovana'. In: Brugnolo F., Verlato Z. (eds.) La cultura volgare padovana nell'età del Petrarca. Padova: Poligrafo, 2006: 101-171.
13. Ferguson R. A linguistic history of Venice. Firenze: Olschki, 2007.
14. Folena G., Mellini L. Bibbia istoriata padovana della fine del Trecento. Pentateuco, Giosuè, Ruth. Venezia: Neri Pozza, 1962.
15. Folena G. Tradizione e cultura trobadorica nelle corti e nelle città venete. In: Folena G. Culture e lingue nel Veneto medievale. Padova: Programma, 1990: 1-137.
16. Formentin V. L'area italiana. In: Cavallo G., Leonardi C., Boitani P. e al. (eds.) Lo spazio letterario del Medioevo, 2. Il Medioevo volgare, 2. La circolazione del testo. Roma: Salerno, 2002: 97-147.
17. Haller H. Il Panfilo veneziano. Firenze: Olschki, 1982.
18. Ineichen G. 'El libro agregà de Serapiom': volgarizzamento di frater Jacobus Philippus de Padua, 2. Venezia-Roma: Istituto per la collaborazione culturale, 1966.
19. Lomazzi A. Rainaldo e Lesengrino. Firenze: Olschki, 1972.
20. Maraschio N. Grafia e ortografia: evoluzione e codificazione. In: Serianni L., Trifone P. (eds.) Storia della lingua italiana, 1. Torino: Einaudi, 1993-1994: 139-227.
21. Maschi R., Penello N. Osservazioni sul participio passato in veneto. Quaderni di lavoro ASIS 2004; № 3: 21-35.
22. Mussafia A. Documenti antichi dei dialetti italiani. Vienna: I.T. tipografia di corte e di stato, 1864.
23. Pellegrini G. B. Studi di dialettologia e filologia veneta. Pisa: Pacini, 1977.
24. Remacle L. Le problème de l'ancien vallon. Liège: Faculté de Philosophie et Lettres, 1948.
25. Rohlfs G. Grammatica storica della lingua italiana e dei suoi dialetti. Torino: Einaudi, 1966-1969 [согласно сложившейся традиции, в цитатах приводятся номера параграфов, а не страниц].
26. Sanga G. Koiné in Italia dalle origini al Cinquecento. Bergamo: Lubrina, 1990.
27. Sattin A. Ricerca sul veneziano del secolo XV (con edizione di testi). L'Italia dialettale 1986; № 49: 1-172.
28. Stussi A. Testi veneziani del Duecento e dei primi del Trecento. Pisa: Nistri-Lischi, 1965.
29. Stussi A. Medioevo volgare veneziano. In: Stussi A. Storia linguistica e storia letteraria. Bologna: Il Mulino, 2005: 109-115.
30. Tomasin L. Testi padovani del Trecento. Edizione e commento linguistico. Padova. Esedra, 2004.
31. Tomasin L. Storia linguistica di Venezia. Roma: Carocci, 2010.
32. Tomasoni P. Lapidario estense. Milano: Bompiani, 1990.
33. Tomasoni P. Veneto. In: Serianni L., Trifone P. (eds.) Storia della lingua italiana, 3. Torino: Einaudi, 1994: 212-240.
34. Vidossi G. L'Italia dialettale fino a Dante. In: Viscardi A., Nardi B., Nardi T. et al. (eds.) Le origini. Milano-Napoli: Ricciardi, 1956: 33-71 (XXXIII-LXXI).
удк 82.091 - 4 бунин и.а.
udc 82.091 - 4 bunin i.a.
С.В. ЗЕЛЕНЦОВА
аспирант кафедры русской литературы ХХ-ХХ1 веков и истории зарубежной литературы Орловского государственного университета E-mail: [email protected]
S.V. ZELENTSOVA
postgraduate student, 19-20th Century Russian Literature and Foreign Literature Department, Orel State University E-mail: [email protected]
сюжетно-композиционная функция пейзажа в рассказах и .а. бунина (на материале произведений до 1917 года)
the function of the landscape in the plot and composition in bunin's short stories
(based on works before 1917)
В статье анализируется роль пейзажа в сюжетно-композиционном построении текстов И.А. Бунина 1890-1910-х годов. Выделяются такие функции описаний природы в структурной организации произведений, как пояснение места и времени действия, сюжетная мотивировка, предвестие дальнейших событий, ретардация, акцентуация кульминации. В этом отношении прослеживается эволюция художественного метода Бунина на протяжении нескольких этапов творчества.
Ключевые слова: пейзаж, функции пейзажа, сюжет, композиция, хронотоп, ретардация.
In the article the role of landscape in the plot and composition in Bunin's works of 1890-1900 are analysed. The certain functions of landscape in structural organization of short stories are outlined, such as place and time's illustration of action, plot's motivation, presage of coming events, retardation, and accentuation of the climax. For the matter of that, the evolution of Bunin's artistic method throughout some periods of his work is also considered.
Keywords:: landscape, functions of landscape, plot, composition, chronotope, retardation.
Пейзаж в литературном произведении, являясь изображением окружающего природного мира, может подвергаться многократной и многозначной интерпретации, зависящей от ряда факторов. Как правило, исследователи обращают внимание на то, что наличие пейзажных описаний в тексте мотивировано определенными задачами: показать место и время действия, маркировать психологическое состояние героя или же быть средством выражения авторской позиции1. Данные функции пейзажа неоднократ-
См. об этом: Чернец Л.В. (ред.) Введение в литературо-
но оказывались в поле зрения литературоведов, обращавшихся к анализу художественного творчества того или иного писателя. Однако функциональная значимость пейзажа в структурно-содержательной организации текста может быть гораздо шире: часто природоописания играют исключительную роль
ведение: Учеб. пособие. М., 2004. С.264-275. Витрук О.А. Пейзаж как текстовое явление (на материале произведений англоязычных писателей ХХ- начала XXI веков): Дис. ...канд. филол. наук. Ростов-на-Дону, 2011. Гостева Т.Ф. Лингвостилистические особенности и текстообразующий потенциал пейзажных описаний в американской прозе Х1Х-ХХ1 веков: Дис. ... канд. филол. наук. Барнаул, 2007.
© С.В. Зеленцова © S.V. Zelentsova
1
