CC BY
57
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 23 2011
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES № 23 2011
УДК 82.035(470.4)(=511.1)
СКАЗОВОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ КАК ДОМИНИРУЮЩИЙ ПРИНЦИП ИЗЛОЖЕНИЯ В ЭПИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ А. Я. ДОРОГОЙЧЕНКО
© о. и. БИРЮКОВА
Мордовский государственный педагогический институт имени М. Е. Евсевьева, кафедра литературы и методики обучения литературе e-mail: OlgBirukova@rambler.ru
Бирюкова О. И. - Сказовое повествование как доминирующий принцип изложения в эпических произведениях А. Я. Дорогойченко // Известия ПГПУ им. В. Г. Белинского. 2011. № 23. С. 120-123. - В статье акцентируется внимание на необходимости научного осмысления творчества русскоязычного писателя из мордвы А. Я. Дорогойченко, для которого национальная самобытность явилась основополагающим фактором, способствующим эволюционным преобразованиям в индивидуально-творческом становлении и развитии.
Ключевые слова: сказовое повествование, фольклор, стилизация, авторская речь.
Birjukova O. I. - Narration in the first person as dominating principle of recounting in A. J. Dorogojchenko's epic works of literature // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im.i V. G. Belinskogo. 2011. № 23. Р. 120-123. - In the article the attention to the necessity of the scientific study of the creativity of A. J. Dorogojchenko - the Russian-speaking writer from mordva is focused. For him national originality was the basic factor promoting evolutionary transformations in individually-creative formation and development.
Keywords: narration in the first person, folklore, stylization, author’s speech.
Художественный способ познания и воссоздания действительности в фольклоре и литературе не одинаковы. Разумеется, специфичность фольклора и литературы не означает их замкнутости и непроницаемости. Вместе с тем степень историко-литературного развития неодинакова и определяется совокупностью многих причин, к которым относим: состояние развития художественной культуры народа (в том числе словесной); время появления письменности; разработанность литературного языка; факторы внутрирегиональных и внерегиональных культурных явлений.
Определяя истоки зарождения и формирования национальных литератур, степень сближения и расхождения фольклорно-литературных эстетических систем, необходимо иметь в виду, что выявление в литературном творчестве фольклорных элементов, их конструктивных и стилистических функций способствует решению многих проблем. В данном аспекте правомерно говорить и о национальном колорите, и о создании национальных характеров.
Одну из ведущих жанровых доминант, преобладающую в произведениях первых национальных писателей из мордвы, определяем как сказы-ваемость (устность), т. е сжатый, захватывающий, напряженный рассказ о событии, человеке. Мы не ведем речи о «фольклорности» мотивов и героев, которыми обычно ограничиваются исследователи
проблемы «литература и фольклор», а имеем ввиду то проникновение сказовой эстетики в художественную ткань прозаического пространства, которая делает возможным передачу разной художественной информации (портрет, речь, психологическая реакция героя и т. д.) в небольшом тексте - вне длинных описаний, подробных представлений поступков поведения, обстоятельств.
Разнообразные формы сказового повествования (собственно сказ, несобственно авторское повествование «сказового типа», сказовое повествование) явились притягательными стилевыми ориентирами в литературе начала ХХ века. Отзвуки последнего наблюдаются в структуре прозаических произведений русскоязычного автора из мордвы Александра Яковлевича Дорогойченко (1894-1947).
Элементы сказового повествования могут быть рассмотрены в прозе писателя, во-первых, с формальной точки зрения как явление чисто стилевое, и тогда можно говорить о стилизации устно-поэтической, устно-речевой манеры как воспроизведении «чужой» речи. Во-вторых, сказовое повествование может быть поставлено в иной ценностно-содержательный ряд -в систему идейно-художественного познания писателем действительности, в этом случае его можно рассматривать как одно из свидетельств народности художественного мышления А. я. дорогойченко.
Такой подход подтверждает И. И. Шеянова, рассматривающая в своем исследовании распространение сказовых форм в мордовской литературе: «В мордовской литературно-эпической поэзии сказа в «чистом» виде не существует. Сказ в ней формируется в виде стилизации, в форме художественной повествователь-ности, связанной с фольклорными поэтическими и прозаическими сказаниями» [7, 15]. Под стилизацией понимает «литературный стилистический прием умышленной имитации характерных особенностей чужой речевой манеры для достижения определенной художественной цели» [6, стб. 1029]; «явление, близко родственное сказу и пародии, а также различным способам изображения речи персонажей, сохраняющим социально-историческую и (или) индивидуальнопсихологическую характерность последней» [5, 179].
Стилизация как один из принципов авторского повествования, ориентированный на воспроизведение «чужого» голоса, получила реализацию в ряде произведений А. Дорогойченко («Ре-ке-сем», «Большая Каменка», «Товарищ Варвара» и др.). При этом важно отметить отсутствие в произведениях мордовского прозаика персонифицированного рассказчика, казалось бы, одного из необходимых условий сказового повествования. Однако заметное преобладание устноречевого начала авторской речи позволило нам усмотреть в художественной ткани его произведений элементы сказовой стилизации, которые входят в структуру любого литературно-художественного жанра как резкая стилевая противоположность.
Стилистический анализ романа А. дорогойчен-ко «Большая каменка» дает возможность говорить о различных формах стилизации в нем. Её использование в произведении неоднородно и объясняется сюжетно-композиционным своеобразием романа.
Первая глава «Чихан-гора» - своеобразный зачин романа с характерными рефренами:
Эх, отдых на пахоте!
Эх, ты красное солнышко!
...Эх, отдых после пашни!
Эх, предзакатное солнышко!
Эх, Чихан-гора! [2, 9]
Проявление суггестивного фольклоризма, являющегося основным источником национальностилевой интерференции на ассоциативно-фоновом уровне, характерно для мордовских эпических и лироэпических песен («Романова Аксинья», «Ванина Варвара», «Схожу в лес, сосну срублю» и др.).
Сказовая форма повествования отражает в литературе наиболее сильные стороны языковой гениальности народа, предполагает индивидуальную манеру говорить, большую чуткость к меткому слову, занимательность, речевую свободу, щедрость на речевые краски, юмор, живость, легкость. А. Я. Дорогойчен-ко чувствовал подвижный «ручейный» язык своих односельчан, владел им, формировал его как удачно найденный способ общения с читателем, в памяти которого остаются массовые цены кулачных боев на масленицу, «уличных» собраний сельчан по тому или
иному поводу (приход белочехов, приезд продотрядов или обсуждение газетной статьи), встречи крестьянами первого трактора и др.
В первой части романа, основанной на изображении дореволюционной деревни, автор широко использует элементы фольклорной стилизации, например, для создания образа-характера (при этом стилизация совпадает с речевой характеристикой персонажа). В качестве примера приведем данные автором портретные характеристики «правды искателя» Митрича: «На горящем горизонте четко маячит черная фигура Митрича с заступом: неуклюжая, будто пляшет, припадая и распрямляясь, как медведь» [2, 11]; «с приезду -прямо в кладовую Митрич: короб лубошный выдвигает и в строгом порядке по разным углам короба, по сортам, спрастывает камни. Уходит Митрич от пашни... в радостную даль. Ему одному ведомую» [2, 13].
Поэтика народного сказа, проникая в художественное произведение А. Дорогойченко, в значительной степени обогатила его образный строй характерными изобразительно-выразительными деталями, придала им национально-самобытное звучание, способствовала художественной реализации принципов народности. Единство коллективного и индивидуального в сказовом повествовании выступило как показатель ориентации произведения на изображение народных судеб. отсюда - эпическое начало в обрисовке реальности, широкий взгляд на жизнь, истоки которого восходят к народному мировосприятию и народной оценке явлений действительности.
В процессе анализа разнообразия повествовательных форм в прозе А. Дорогойченко выявляется характерная черта его стиля - тесное взаимодействие (а в ряде случаев и сращение) авторской речи и речи героев: черта, которая может быть рассмотрена с точки зрения формы как стилизация разговорно-речевой манеры. Причем связь такого повествования с традициями устно-поэтического сказания носит более опосредованный характер, нежели при собственно фольклорной стилизации.
В романе «Большая Каменка» стилизация разговорно-речевой манеры повествования выступает в качестве способа индивидуализации и типизации образа, как средство создания характера через отдельные сюжетно-композиционные элементы произведения, например через соотношение авторской речи и речи героев. Примечательна в этом отношении следующая сцена: «Бухнулся Санек на землю, распластался от усталости. Глянул - опрокинулась неба голубая громадина. обстала кругом такая близкая, такая всамделишная. Вот ведь, ходит под небом Санек - мальчишка деревенский, крутолобый, рыженький - ходит и не замечает: есть ли оно? А лег на теплую землю - валится голубая громадина. Рядом дядя Митрич стучит лопатою. Чего он ищет? на кой сдались ему эти ракушки и камешки? Шут ли в них!» [2, 9].
В приведенном отрывке затруднительно разграничить размышления мальчика и раздумья самого автора. Писатель не просто наделяет героя своими мыслями и чувствами, он перевоплощается и смотрит
ИЗВЕСТИЯ ПГПУ им. В. Г. Белинского » Гуманитарные науки » № 23 2011 г.
на мир Санькиными глазами, глазами рано повзрослевшего ребенка. Сильное проявление разговорного, устно-речевого начала в самой авторской речи явилось определяющей чертой в художественной системе мордовского прозаика.
В рассказах писателя 1920-х гг. также преобладает структура повествования, ориентированная на самовыражение автобиографического героя - на его манеру говорить, думать, чувствовать («Пришел на свидание», «Бурьян», «Товарищ Варвара»). Слово автобиографического героя становиться жанрообразующим и стилеобразующим фактором, основным средством построения и раскрытия образа.
Рассказ «Пришел на свидание» (1918-1926) в соответствии с первоначальным авторским замыслом должен был стать частью авторомана, о чем свидетельствует его подзаголовок «кусок из авторомана». Анализ произведения позволяет говорить о близости автора и героя: они могут меняться местами, что, в свою очередь, является важным критерием автобиографического жанра. образ-повествователя, созданный автором-писателем, становиться образом персонифицированного автора. Текст рассказа создается непосредственно персонифицированным автором, и повествование ведется от первого лица. Все вышесказанное не означает абсолютного равенства между автором и героем-повествователем в эпических произведениях А. я. Дорогойченко автобиографического плана. Автор-писатель и персонифицированный автор, воплощенный в произведении, оказываются относительно близкими, но не тождественными.
Рассказ «Товарищ Варвара» (1922) композиционно представляет собой «рассказ в рассказе», построенный по принципу «матрешки». Автор-повествователь (персонифицированный автор) «передает на время» свои права рассказчикам (в данном случае традиционно индивидуализированную речевую манеру рассказчика замещает диалог крестьян). Вместе с тем, он способен создавать свой собственный текст параллельно «рассказываемому» тексту и внутри него. например: «Встает передо мной мое детство в виде колоколенки этой да длинного и мертвого каната. И никак не могу примириться с тем, что рассказывают бабы: что около этой самой колокольни Варвара «рюльцинеркой» стала. Слушаю рассказ сбивчивый баб - и никак в голове не местится. Сказка? Быль?» [4, 246].
Рассказываемая односельчанами история воскрешает в памяти автобиографического героя воспоминания детства и ранней юности, он вторгается в этот рассказ, обогащая его выразительными деталями, не нарушая при этом его целостности. Автор-повествователь вторгается в него извне, располагаясь параллельно рассказчикам, одновременно слушает их, создавая свой «внутренний» текст, используя при этом прием несобственно-прямой речи. Это объясняется тем, что автобиографический герой с его «литературно оформленной» речью представлен читателю неявно, подтекстово. Его жизненный опыт сопрягается с жизненным опытом односельчан, о которых речь идет в произведении, их мышление находится примерно
в той же системе представлений и оценок (пространственные и временные границы мышления персонифицированного автора, конечно, значительно шире). А. Я. Дорогойченко стилизует речь автобиографического героя под тот разговорно-речевой тон, который создает в произведении: «водворили в камеру», «попались, как куры», «поруганная учредилка», «буржуй сиволапый», «духота несусветная» и др.
Повествование от первого лица получает реализацию в социально-психологическом романе А. Доро-гойченко «Живая жизнь» (1-я книга, 1930). Форма художественной речи в нем существенно отличается от повествования в рассказе «Товарищ Варвара». Главное отличие состоит в качественно иной позиции автора по отношению к герою, позиции диалогической, «утверждающей самостоятельность, внутреннюю свободу, незавершенность и нерешенность героя», когда «герой для автора не «он» и не «я», а полноценное «ты», то есть другое чужое полноправное «я» [1, 73]. Художественной доминантой построения образа главной героини романа - Нины Дородновой - становиться её самосознание, раскрывающееся в собственном слове. По определению M. M. Бахтина, герой в таком замысле автора является носителем полноценного слова: слово автора ориентировано на героя как на слово, «автор говорит всею реконструкциею своего романа не о герое, а с героем» [1, 74].
Героиня не просто думает о предметах и явлениях окружающего мира, она говорит с ними. Так она обращается и к себе самой (часто на «ты»), убеждает, стыдит, задает вопросы, просит прощения, побуждает к действию: «О чем, о чем ты, Нина?.. Ужели стоит только налететь грозовому холодному ветру - порвется паутинка твоего спокойствия? Нежная, слабая паутинка. Что же мне делать? Что делать мне, если я немножко устала? Устала я, Нина, прости меня за это. Надо побольше самообладания, да. Я не могу, не умею справиться с собой.» [3, 169].
Слово героини, от начала до конца созданное автором, стилистически реализовано в романе как самостоятельное, как «чужое» по отношению к авторскому слову. В структуре повествования ощутимо стремление писателя формально «отбить» героиню от себя, показать, как неожиданны и непредсказуемы её желания и поступки. Подобная стилевая форма с преобладанием слова героя таила в себе возможность полного отмежевания автора от героя, позицию полного словесного невмешательства. В этом были противоречия найденной формы, в этом были её несомненные преимущества. Установка на воспроизведение «чужого» голоса обеспечивала А. Я. Дорогойченко некую свободу самовыражения, позволяя вложить в уста героя то содержание, которое по тем или иным причинам невозможно было выразить в авторском слове. Показ противоборствующих начал в сознании «героини переходного времени», неоднозначности, дисгармонии человеческого естества, «текучести» человеческого «я» - то, что привлекало А. Дорогойченко, и что осмысливалось им через призму идейно-эстетических идеалов, было раскрыто в романе с большой художе-
ственной силой и убедительностью во многом благодаря художественно-речевой структуре текста.
Таким образом, проза А. я. Дорогойченко отличается многообразием стилевых форм, анализ которых позволяет говорить о своеобразной их эволюции, отражающей настойчивые поиски писателем индивидуальнотворческого стиля. Получившая широкое распространение в прозе мордовского автора 1920-х гг. тенденция к ориентированности формы повествования на определенную манеру видеть мир развивалась в разных направлениях. В одном случае наблюдаемое взаимодействие голоса автора и героев художественно реализовалось в разных формах стилизации (стилизованный сказ, восходящий к устно-поэтическим сказаниям; стилизация разговорно-речевой манеры от первого и третьего лица), отражающих композиционно-стилевую природу произведения и свидетельствующих о народности художественного мышления писателя. По мере совершенствования мастерства прозаика происходит ослабление авторского слова, что делает авторскую позицию более объективной, независимой от каких-либо заранее предрешенных идейно-художественных задач. однако, со второй половины 1930-х гг. в творчестве А. Дорогойченко наблюдается развитие прямо противоположной тенденции - тяготение к прямому и однозначному выражению авторской позиции, усиление назидательно-дидактического начала в художественной речи. Отчасти этот процесс был связан с обраще-
нием писателя к жанру художественного очерка, в котором ощущалась в то время особая потребность «как в чрезвычайно важной литературной функции».
Благодарности: работа выполнена в рамках ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг. по теме «Интеграция художественных традиций литератур народов Поволжья и Приуралья в контекст современных социокультурных проблем» (гос. контракт № П660 от 19.05.2010).
список ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Сов. Рос., 1979. 320 с
2. Дорогойченко А. Я. Большая Каменка: роман. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1983. 280 с.
3. Дорогойченко А. Я. Живая жизнь: роман. М.-Л.: Земля и фабрика, 1930. 232 с.
4. Дорогойченко А. Я. Товарищ Варвара // Свежая борозда: рассказы, стихи, пьеса, очерк / Сост. Н. М. Сай-гин. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. С. 244-258.
5. Краткая литературная энциклопедия / Под. ред. Л. А. Суркова. М.: Сов. энц., 1972. Т. 7. 754 с.
6. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А. Н. Николюкина. М.: Интелвак, 2003. 1600 стб.
7. Шеянова И. И. Сказовые формы мордовской словесности. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Саранск: МГУ им. Н. П. Огарева, 2002. 18 с.
