46DOI 10.24411/9999-054A-2020-10034 УДК 82.091
А. О. ТРОШКОВА
Сказочный мотив «Хитрая наука» в детской и подростковой литературе
В статье рассматривается вопрос апелляции авторов детской и юношеской литературы фэнтези к сказочно-мифологическому мотиву «Хитрая наука», объясняются механизмы его интеграции и степень трансформации в литературных текстах в сравнении с традиционным аналогом. В качестве материала для исследования выступают 10 произведений детской и юношеской фэнтези отечественных и зарубежных авторов: «Рождение мага» Н. Перумова, «Привратник» М. и С. Дяченко, «Недотепа» С. Лукьяненко; «Меч в камне» Т. Х. Уайта, «Волшебник Земноморья» У. Ле Гуин, «Крабат» О. Пройслера, «Мор, ученик Смерти» и «Творцы заклинаний» Т. Пратчетта, «Гарри Поттер» Дж. Роулинг, «Ученик Ведьмака» Дж. Дилейни. Особое внимание в статье уделено рассмотрению вопроса сохранения традиционных признаков мотива ученичества, особенностям реализации образа «универсального героя» и мотива преодоления порога в литературных текстах. В статье анализируются различные механизмы интеграции мотива «Хитрая наука» в литературные произведения, особенности авторской реализации и их уникальность. Структура произведений соотносится с функциональной схемой В. Я. Проппа. Автор приходит к выводу, что, несмотря на авторское переосмысление и различия в интерпретации традиционного мотива, его реализация в детских и подростковых произведениях фэнтези достаточно однотипна. Это говорит о высокой степени их банализации. Ключевыми текстами, в полной мере реализующими мотив ученичества, являются романы Т. Х. Уайта «Меч в камне» и У. Ле Гуин «Волшебник Земноморья». Ключевые слова: хитрая наука; crafty lore; учитель и ученик; сказочные мотивы; фольклор и литература фэнтези.
Сведения о гранте: исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-312-00028.
A. O. TROSHKOVA
Fairy-tale motif "Tricky science" in children's and adolescent literature
The article discusses the usage of the fairy-mythological motif "tricky science" by authors of children's and young adults' fantasy literature, explains the mechanisms of this motif's integration in their texts and the degree of its transformation in literary texts in comparison with the traditional analog. 10 works of children's and youth fantasy by domestic and foreign authors serve as the research material: "The birth of a magician" by N. Perumov, "the Gatekeeper" by M. and S. Dyachenko, "A Silly one" by S. Lukyanenko; "The Sword in the stone" by T. H. White, "A Wizard of Earthsea" by U. Le Guin, "Krabat" by O. Preugler, "Mort" and "Equal rites" by T. Pratchett, "Harry Potter" by J. Rowling, "The Last Apprentice" by J. Delaney. Special attention is paid to the issue of preserving the traditional features of the apprenticeship motif, the peculiarities of implementing the image of the "universal hero" and the motif of overcoming the threshold in literary texts. The article analyzes various mechanisms of integration of the "tricky science" motif into literary works, features of the author's implementation and their
uniqueness. The structure of the works corresponds to the functional scheme of W. Ya. Propp. The author comes to the conclusion that, despite the author's reinterpretation and differences in interpretation of the traditional motif, its implementation in children's and youth fantasy works is quite similar. This indicates a high degree of banalization. The key texts that fully implement the apprenticeship motif are the novels by T. H. White "The Sword in the stone" and "A Wizard of Earthsea" by U. Le Guin.
Keywords: crafty lore; teacher and student; fairy-tale motives; folklore and fantasy literature.
Апелляция писателей к мифологическим и фольклорным «текстам» представляет собой распространенное явление [Головин, Николаев 2014; Ковтун 1999; Жаринов 2018; Меле-тинский 2001], которое, по сути, является одним из непременных залогов узнаваемости и успешности их работ. Включение культурных архетипов, сказочно-мифологических сюжетов и мотивов, а также перенос традиционной сказочной структуры (функциональная модель В. Я. Проппа) в литературные произведения [Головин, Николаев 2014] сближает юных читателей с культурными универсалиями и традициями прошлого, делая тексты более легкими для восприятия. Проходя через призму авторской интерпретации и трансформации, фольклорные универсалии остаются узнаваемыми и продолжают свое существование в современной литературе.
Мотив «Хитрая наука» является одним из ярких примеров данного феномена, при котором читатель становится свидетелем «перерождения», трансформации традиционного сказочного мотива, отдельные элементы которого были известны еще в древнегреческой мифологии [Раг^ат 1993; Огтаг^ 2003]. Архетип «учитель и ученик», составляющий семантическое ядро указанного мотива, активно эксплуатируется в литературной сказке и произведениях фэнтези, написанных непосредственно для юного читателя. К ярким примерам подобной интеграции мотива в детские и подростковые литературные тексты можно отнести следующие работы отечественных и зарубежных писателей: «Рождение мага» Н. Перумова (1999), «Привратник» М. и С. Дяченко (2008), «Недотепа» С. Лукьяненко (2009); «Меч в камне» Т. Х. Уайта (1938), «Волшебник Земноморья» У. Ле Гуин (1968), «Крабат» О. Пройслера (1971), «Мор, ученик Смерти» Т. Пратчетта (1987), «Творцы заклинаний» Т. Пратчетта (1987), «Гарри Поттер» Дж. Роулинг (1997), «Ученик Ведьмака» Дж. Дилейни (2014). Перечисленные выше произведения являются материалом для исследования вопроса эксплуата-
ции сказочного мотива «Хитрая наука» в детской и подростковой литературе.
С традиционным мотивом все эти произведения объединяет в первую очередь сохранение его идейного смысла: наделение юноши «хитрой наукой», то есть магическими способностями, умением понимать речь животных и птиц, менять свое обличие и прочее. В литературных произведениях сохраняется идея, лежащая в основе этого мотива, — прохождение главным героем инициации, обряда посвящения [Пропп 2010]. Аналогично сказочной традиции, герой преодолевает порог «своего» и «чужого» миров, попадает в мир волшебства и начинает постижение магических знаний у своего учителя или в школе волшебства. Следующим общим моментом сказочной и литературной традиций является превосходство ученика над своим учителем в усвоенных им знаниях, хотя область их применения нередко коренным образом отличается от сказочного аналога: лишь в некоторых из перечисленных произведений герой использует их с той же целью, что и сказочный, — уничтожить своего учителя. В большинстве произведений протагонист использует свои навыки в более гуманных целях — во время борьбы с темными силами во благо человечества.
Связь с традиционными компонентами прослеживается не только на мотивном уровне, но и на уровне описания главных героев произведений. Если сравнить их с традиционным, «универсальным» героем, объединяющим в себе черты героя мифа, сказки и эпоса [Мелетинский 1958; Новик 2001; Пропп 2009], то обнаружится, что они также наделены их многочисленными качествами и признаками (мотив чудесного рождения или явная импликация на него; проявление чудесных свойств с рождения или в раннем детском возрасте; ранняя биография (сирота или герой, отвергнутый обществом, не вписывающийся в свое окружение); наличие особых отличительных признаков, выделяющих их среди других детей; возрастное положение в семье (младший сын/дочь); особенности имени, маркирующего род его деятельности, характер и прочее). По преимуществу эпическими можно считать подвиги, совершаемые ими в раннем детстве.
Сохраняется в литературных текстах и традиционная функция леса, одного из наиболее стабильных элементов мотива «Хитрая наука». В сказке герой непременно попадает в темный, дремучий и таинственный лес. Как отмечал В. Я. Пропп, «лес в сказке играет роль задерживающей преграды. Лес, в который попадает герой,
непроницаем. Это своего рода сеть, улавливающая пришельцев. <...> Лес окружает иное царство, дорога в иной мир ведет сквозь лес» [Пропп 20Ю, 40]. Во многих работах писателей лес также является местом встречи героя со своим наставником, выступает в роли места локализации демонов, волшебных помощников, выполняет функцию порога между «своим» и «чужим» мирами. Нередко функция леса переносится на другие локусы, например порталы между мирами (платформа М, Междумирье и др.), сохраняя при этом традиционный смысл.
Следует отметить, что универсальная фольклорная традиция прослеживается и на уровне композиционного сходства с волшебной сказкой, что объясняется самим каноном жанра фэн-тези. Сюжетный стержень указанных выше произведений можно вписать в схему: герой покидает родной дом; встречает дарителя (учитель, волшебник), который наделяет его советом/волшебным средством («хитрой наукой»); проходит посвятительное испытание (инициация); сталкивается с оппонентом; одерживает над ним победу.
Изучение вопроса апелляции детских и подростковых авторов к традиционным мотивам не может оставить в стороне вопрос о степени их трансформации в литературных текстах. Фольклорный мотив и другие элементы, оставаясь узнаваемыми, под влиянием авторского замысла обрастают новыми идеями и деталями, которые придают литературному произведению уникальность. Мотив «Хитрая наука» подвергается значительной авторской переработке и реализуется в текстах по-разному. Во-первых, обращает на себя внимание сама степень его включения. Главным образом мотив интегрируется автором в начало своего текста и используется в качестве завязки романа или целого цикла/ серии произведений («Рождение мага» Н. Перумова, «Крабат» О. Пройслера, «Мор, ученик Смерти» и «Творцы заклинаний» Т. Пратчетта, «Ученик Ведьмака» Дж. Дилейни, «Волшебник Зем-номорья» У. Ле Гуин). Обнаружены случаи эксплуатации мотива ученичества в качестве сюжетного стержня произведения, где мотив выполняет функцию создания причинно-следственного каркаса произведения («Недотепа» С. Лукьяненко, «Гарри Пот-тер» Дж. Роулинг, «Меч в камне» Т. Уайта). В редких случаях мотив «Хитрая наука» может быть использован лишь в качестве связующего элемента повествования, то есть эпизодически («Привратник» М. и С. Дяченко).
Архетип наставника, характеризующийся своей нестабильностью, гибкостью, двойственной природой в сказке «Хитрая наука» [Юнг 1996, 308], в литературных текстах чаще всего не трансформируется в антагониста героя (архетип Тени), а сохраняет свои первоначальные функции: защита, обучение и наставления ученика (архетип старого мудреца по К. Юнгу; мудрого старца/мудрой старухи по Дж. Кэмпбеллу). Учитель обеспечивает героя «волшебным средством» — «хитрой наукой», благодаря которой протагонист преодолевает страх перед движением к своей цели. Наставник соответствует пропповскому «дарителю», действующему лицу, оказывающему временную помощь герою.
В детской и юношеской литературе авторы нередко проявляют определенную гендерную лояльность в отношении своих героев, и, в отличие от сказочных персонажей, учителем и учеником могут быть и представители женского пола (матушка Ветро-воск, тетка Джеда — деревенская колдунья, профессор Макгона-галл, девочка Эск и др.).
Неотъемлемыми атрибутами акций героев в произведениях фэнтези (в отличие от их аналогов в сказке о «хитрой науке») становятся волшебные артефакты ученичества и помощники: книга заклинаний, посох, волшебная палочка, ведьминская метла, коса Смерти, Голубой Меч; фамильяр Анетт, конь Бинки и некоторые антропоморфные существа (домовой, привидение) и др. Частично сохраняя свои традиционные признаки/функции, они совмещаются с авторским переосмыслением, что наделяет их особой уникальностью. Например, непременным атрибутом ученика в многочисленных текстах фэнтези является посох. Он считается одним из древнейших инструментов, применяемых в магии. Посох был заимствован авторами фэнтези из мифологии: в германо-скандинавской мифологии волшебным посохом обладал Один (Меркурий) [МФ 1991, 410-411]; с помощью волшебного посоха, полученного от Грид, Тор побеждает злого великана Гейрреда [МФ 1991, 546]. В нашем случае посох волшебника приобретает совершенно разное функциональное значение: от простого атрибута волшебника, не обладающего магическими свойствами («Недотепа»), до наделения его антропоморфными признаками («Творцы заклинаний»).
Волшебные помощники также во многом сохраняют свою традиционную семантику. Например, в «Ученике Ведьмака» полностью воссоздан представитель популярного вида британских волшебных существ — домовой. В фольклоре народов Британских остро-
вов существа, живущие в людских домах и во многом сходные со славянскими домовыми, называются «брауни» [МБО 2007, 491]. Такой представитель низшей мифологии британцев обитает в доме Ведьмака. Традиционно занимаясь домашними делами, он несет в себе дополнительную функцию — оберегать и защищать хозяев дома от темных сил. В роли помощника в романе «Мор, ученик Смерти» выступает волшебный конь Бинки, способный летать по воздуху и преодолевать значительные расстояния, помогая герою выполнять поручения учителя. Конь (лошадь), как известно, играет очень важную роль во многих мифологических системах Евразии, является атрибутом (или образом) ряда божеств [МНМ 1987/1, 666]. В кельтской мифологии, предположительно оказавшей влияние на автора, лошадь (конь) занимает особое место: посвящения и изображения божеств широко засвидетельствовали культ лошади. Боги и герои обычно изображаются либо в виде лошади, либо скачущими на коне или в колеснице по суше, море или небу [МНМ 1987/1, 636]. Персонифицированная способность героев (аналог традиционного мотива последовательных перевоплощений протагониста в сказках о «хитрой науке») также неоднократно интегрируется в тексты фэнтези, демонстрируя успехи героев в освоении «хитрой науки».
Традиционно заявленное в сказке индивидуальное обучение протагониста (отношения «учитель — ученик») получает свое развитие в литературе. Хотя личные наставнические отношения характерны для таких произведений, как «Недотепа», «Привратник», «Крабат», «Мор, ученик Смерти», «Меч в камне», в ряде других работ они совмещены с обучением в учебном заведении («Рождение мага», «Гарри Поттер», «Волшебник Земноморья»). Характерными чертами последних является детальная проработка сложной системы обучения, а также четкая иерархия в профессиональном составе волшебников и других представителей волшебных профессий.
Всё вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что рассмотренные произведения детской и юношеской литературы характеризуются достаточно высокой степенью однотипного использования сказочно-мифологического мотива «Хитрая наука». Это приводит к некоторой банализации, о которой писал П. Бурдьё: «Самые новаторские произведения имеют тенденцию производить, с течением времени, свою собственную публику, навязывая, благодаря эффекту привыкания, присущие им структуры в каче-
стве легитимных категорий восприятия любого произведения. По мере того как культурные продукты завоевывают признание, они теряют свою отличительную редкость и, следовательно, «дешевеют». Канонизация неизбежно приводит к банализации, которая, в свою очередь, способствует всё более широкому распространению продукта» [Бурдьё 2009, 424-425]. Можно предположить, что аналогичный процесс коснулся и мотива «Хитрая наука». Ключевыми текстами в данном случае можно считать романы «Меч в камне» Т. Уайта и «Волшебник Земноморья» У. Ле Гуин, в которых писатели впервые в литературе фэнтези использовали весь арсенал мотива ученичества и трансформаций героя в качестве базовых компонентов своих романов. В дальнейшем, ориентируясь на опыт предшественников и веря в гарантирован-ность успеха подобного сюжета, авторы стали активно эксплуатировать и пародировать его элементы в своих работах, создавая некое подобие «ключевому» тексту. Идея ученичества становится весьма распространенной в книгах жанра фэнтези. Тем не менее мотив достаточно сильно трансформируется в литературных текстах, что объясняется индивидуальным авторским решением и особенностями сюжета. Стоит также отметить, что мотив «Хитрая наука», имея огромный потенциал в плане его творческого использования, не ограничивается интеграцией в литературные произведения детских и юношеских авторов. Он получил свое продолжение в других видах искусства, в частности кинематографе, а также активно используется фикрайтерами при создании собственных фанфиков.
Л ИТЕРАТУРА
Бурдьё 2009 — Бурдьё П. Поле литературы / пер. с фр. М. Гронас // Гуманитарный портал. URL: https://gtmarket.ru/laboratory/expertize/3042 (дата обращения: 20.02.2019).
Головин, Николаев 2014 — Головин В. В., Николаев О. Р. «Узелковое письмо» фольклоризма: прагматика литературно-фольклорного взаимодействия в русских литературных текстах нового времени // Навстречу Третьему Всероссийскому конгрессу фольклористов. М., 2014. С. 16-54.
Дяченко 2019 — Дяченко М. Ю., Дяченко С. С. Привратник. М.: Эксмо, 2019. 384 с.
Жаринов 2018 — Жаринов Е. В. Историко-литературные корни массовой беллетристики: монография. 3-е изд., стер. М.: Флинта,
2018. 182 с.
Ковтун 1999 — Ковтун Е. Н. Элементы фольклорной волшебной сказки в славянской литературной сказке и сказочной фантастике // Македонский язык, литература и культура в славянском и балканском контексте: материалы Международной конференции (Москва, 15-16 сентября 1998 г.). М.: Изд-во МГУ, 1999. С. 266-276.
Кэмпбелл 2018 — Кэмпбелл Дж. Тысячеликий герой. СПб., 2018. 352 с.
Ле Гуин 2015 — Ле Гуин У. Волшебник Земноморья: романы и рассказы / пер. с англ. И. Тогоевой. СПб.: Азбука, 2015. 538 с. (Мир фантастики).
Лукьяненко 2019 — Лукьяненко С. В. Трикс. Недотепа. Непоседа. М.: АСТ,
2019. 768 с.
МБО 2007 — Мифология Британских островов: энциклопедия / сост. и общ. ред. К. Королева. М.: Эксмо; СПб.: Terra fantastica, 2007. 635 с.
Мелетинский 1958 — Мелетинский Е. М. Герой волшебной сказки: происхождение образа. М.: Наука, 1958. 264 с.
Мелетинский 2001 — Мелетинский Е. М. От мифа к литературе. М.: РГГУ, 2001. 168 с.
МНМ — Мифы народов мира: в 2 т. / гл. ред. С. А. Токарев; 2-е изд. М.: Советская энциклопедия, 1987. Т. 1: А — К. 671 с.; Т. 2: К — Я. 719 с.
МФ 1991 — Мифологический словарь / гл. ред. Е. М. Мелетинский. М.: Советская энциклопедия, 1991. 736 с.
Новик 2001 — Новик Е. С. Система персонажей русской волшебной сказки // Структура волшебной сказки: сб. ст. М., 2001. С. 122-160.
Перумов 2009 — Перумов Н. Рождение мага. М.: Эксмо, 2009. 509 с.
Пратчетт 2015 — Пратчетт Т. Творцы заклинаний: романы / пер. с англ. И. Кравцовой, В. Л. Вольфсона. М.: Эксмо, 2015. 637 с.
Пратчетт 2016 — Пратчетт Т. Мор, ученик Смерти. Мрачный Жнец / пер. с англ. С. Жужунава, Н. Берденникова. М.: Эксмо, 2016. 572 с.
Пройслер 2014 — Пройслер О. Крабат, или Легенды старой мельницы / пер. с англ. Э. Иванова. М.: Эксмо, 2014. 224 с.
Пропп 2009 — Пропп В. Я. Морфология волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2009. 128 с.
Пропп 2010 — Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2010. 332 с.
Ролинг 2002 — Ролинг Дж. К. Гарри Поттер и философский камень: роман / пер. с англ. И. В. Оранского. М.: Росмэн, 2002. 399 с.
Уайт 2008 — Уайт Т. Х. Король Артур. Т. 1. Меч в камне. М.: Гелеос, 2008. 496 с.
Юнг 1996 — Юнг К. Душа и миф: шесть архетипов / пер. с англ. Киев: Государственная библиотека Украины для юношества, 1996. 384 с. Fantham 1993 — Fantham E. Sunt Ouibus in Plures Ius est Transire Figuras: Ovid's Self-Transformers in the «Metamorphoses» // Classical World: A Quarterly Journal on Antiquity. 1993. № 87. P. 21-36. Ormand 2003 — Ormand K. Marriage, Identity, and the Tale of Mestra in the Hesiodic Catalogue of Women // American Journal of Philology. 2003. Vol. 125, № 3. P. 303-338.
