CC BY
107
Раздел 4. Криминологическая наука
НИКИТИНА Н.А., tatakinakvk86@mail.ru Кафедра деликтологии и криминологии, Отделение социальной работы; Сибирский федеральный университет, 660075, г. Красноярск, ул. Маерчака, 6
NIKITINA N.A.,
tatakinakvk86@mail.ru
Chair of delictology and criminology,
Department of social work;
Siberian Federal University,
Maerchaka St. 6,
Krasnoyarsk, 660075,
Russian Federation
СИТУАЦИЯ СОЦИАЛЬНО ОПАСНОГО ПОЛОЖЕНИЯ КАК СОВОКУПНОСТЬ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ, ПОРОЖДАЮЩИХ ПРОФИЛАКТИЧЕСКИЕ ПРАВООТНОШЕНИЯ
Аннотация. Статья посвящена отдельным аспектам реализации норм Федерального закона от 24 июня 1999 г. N 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних». Одной из главных причин недостаточно эффективной работы данной системы, проявляющейся как в случаях несвоевременного реагирования на ситуации детского неблагополучия, так и при необоснованном вмешательстве специалистов в дела семьи, является отсутствие актуального для современного этапа развития российского общества и положения детей понятия «ситуация социально опасного положения». В результате проведенного исследования автор статьи предлагает новый подход к данному понятию как к юридическому факту, являющемуся основанием применения мер криминологической безопасности.
Ключевые слова: социально опасное положение; система профилактики безнадзорности и правонарушений; трудная жизненная ситуация; криминологическая безопасность; виктимоло-гическая профилактика; безнадзорность.
THE CONDITION OF SOCIALLY DANGEROUS SITUATION AS A SET OF CIRCUMSTANCES THAT GIVE RISE TO PREVENTIVE LEGAL RELATIONS
Annotation.The article is devoted to certain aspects of the implementation of the provisions of the Federal Law of June 24, 1999 N 120-FL "On the Basics of the System for Preventing Child Neglect and Juvenile Delinquency". According to the author of the article's opinion, the lack of the concept of "the condition of socially dangerous situation" that is relevant to the current stage of the development of the Russian society and the situation of children in the community is one of the main reasons of insufficient efficiency of the above mentioned system, which is clearly manifested both in cases of untimely response to situations when child is having trouble, and in cases of unreasonable interference of specialists in family affairs. As a result of the research, the author of the article proposes a new approach to this concept as a legal fact, which is the basis for implementing criminological security measures.
Keywords: socially dangerous situation; child neglect and delinquency prevention system; difficult life situation; criminological security; victimological prevention; child neglect.
Двадцать лет правоприменительной практики Федерального закона от 24 июня 1999 г. N 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних»* (далее - Федеральный закон N 120-ФЗ) -
* Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних: федер. закон от 24 июня 1999 г. N 120-ФЗ: ред. от 26 июля 2019 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1999. N 26. Ст. 3177; 2019. N 30. Ст. 4134.
срок более чем достаточный для анализа и «инвентаризации» основных положений нормативного правового акта, принятого на рубеже столетий и определившего общегосударственную модель и одновременно технологию профилактической работы с несовершеннолетними правонарушителями на территории Российской Федерации. К неоспоримым достоинствам данного нормативного правового акта следует отнести попытку определить круг субъектов профилактической деятельности
с последовательным и полным раскрытием сферы их компетенций и полномочий, а также логично сформулированную систему принципов, которыми должны руководствоваться органы и учреждения данной системы. Последнее обстоятельство приобретает особую ценность в условиях разной ведомственной принадлежности, многоуровневой подчиненности субъектов профилактики при планировании, организации и реализации профилактической деятельности.
Однако то, что в настоящий федеральный закон с момента его вступления в силу было внесено более 160 изменений и дополнений, в контексте анализа уголовно-правовой статистики, отражающей состояние преступности несовершеннолетних и положение детей в период действия закона, позволяет говорить о его недостаточной эффективности. Как отмечается группой экспертов проекта Министерства просвещения Российской Федерации «Разработка и апробация критериев эффективности органов и учреждений системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», нередко работа органов и учреждений системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних оставляет желать лучшего: при проведении проверок констатируются такие нарушения в их деятельности, как непринятие мер по фактам семейного неблагополучия, жестокого обращения с детьми, несвоевременность принятия мер профилактики и др. [1, с. 26]. Кроме того, специалисты справедливо утверждают, что повышение уровня защищенности прав несовершеннолетних зависит не только от качества правоприменения, но и от качества правового регулирования деятельности органов системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних [1, с. 27].
Безусловно, наличие в наименовании настоящего федерального закона словосочетания «об основах..» указывает на рамочный характер нормативного правового акта и его основную идею - «создание общей модели профилактической работы, массовое применение и осмысление которой должно создать критическую массу опыта, способного видоизменить общий подход, преобразовать его в хо-
рошо отлаженную технологию» [2, с. 51]. Следует отметить, что именно рамочный и эклектичный характер [3, с. 7] данного нормативного правового акта определил и эклектичный характер деятельности систем профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних в регионах Российской Федерации, а также различия в подходах к организации практической деятельности на местах. Однако, на наш взгляд, своего рода «креатив» в работе специалистов системы профилактики возникает во многом по причине отсутствия единого толкования основного понятия, являющегося отправной точкой для организации и реализации индивидуальной профилактической работы, а именно понятия «социально опасное положение».
Сложная междисциплинарная природа явления «социально опасное положение» и одновременно преобладание в системе специалистов, имеющих педагогическое образование, обусловили на долгие годы доминирование педагогического подхода к его определению, разработанного в соответствующей научной доктрине. Действуя в рамках данного подхода при определении статуса семьи как находящейся в социально опасном положении, специалисты ориентируются на признаки семьи, «которая представляет потенциальную угрозу для жизни и здоровья детей, имеет деформированную структуру и не выполняет свои функциональные обязанности» [4, с. 44].
Руководство такими оценочными понятиями, как «деформированная структура семьи», «невыполнение семьей функциональных обязанностей», в современном обществе позволяет органам профилактики поставить на учет как минимум каждую вторую семью в Российской Федерации (неполные семьи; семьи, в которых один или оба родителя не являются кровными; все более распространяющиеся «дистантные» семьи и др.) и обоснованно усиливает опасения родителей о возможности вторжения социальных работников и специалистов органов опеки в любой момент в жизнь их семьи. Данное обстоятельство разрушает веру граждан в гарантированную государством недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи и обеспечение беспрепятственно-
го осуществления членами семьи своих прав*.
С другой стороны, механизм защиты прав ребенка в Российской Федерации, по мнению М.В. Немытиной, отличает огромный массив нормативных актов, регулирующих права ребенка и деятельность органов по их защите, что при слабом развитии межотраслевой связи неизбежно влечет возникновение пробелов и коллизий [5, с. 59]. Тот факт, что определение понятия «социально опасное положение» не закреплено в Федеральном законе N 120-ФЗ, влечет «размывание» его границ, подмену смежными понятиями ввиду распространенной практики его упоминания в текстах нормативных правовых актов при перечислении наряду с такими понятиями, как «ребенок группы риска», «ребенок, находящийся в трудной жизненной ситуации», «молодежь, испытывающая трудности социализации», и др. Нормативная неопределенность также провоцирует попытки толкования и определения объема рассматриваемого понятия на уровне регионального законодательства ввиду его значимости для возникновения профилактических правоотношений. Однако, на наш взгляд, это ставит несовершеннолетних и их семьи в различных регионах в неравные условия доступа к социальным гарантиям.
В статье 1 Федерального закона N 120-ФЗ дважды используется термин «социально опасное положение». В первом случае - при определении несовершеннолетнего, находящегося в социально опасном положении (лицо, которое вследствие безнадзорности или беспризорности находится в обстановке, представляющей опасность для его жизни или здоровья либо не отвечающей требованиям к его воспитанию или содержанию, либо совершает правонарушение или антиобщественные действия). Во втором случае - при определении семьи, находящейся в социально опасном положении (семья, имеющая детей, находящихся в социально опасном положении, а также семья, в которой родители или законные представители несо-
* Статья 1 Семейного кодекса Российской Федерации от 29 дек. 1995 г. N 223-Ф3. (См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. N 1. Ст. 16).
вершеннолетних не исполняют своих обязанностей по их воспитанию, обучению и (или) содержанию и (или) отрицательно влияют на их поведение либо жестоко обращаются с ними).
Безусловно, данные формулировки не выдерживают критики с позиции юридической техники и создают благоприятную почву для дискуссий среди членов комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав (как отмечалось ранее, в большинстве случаев данные специалисты не имеют юридического образования). Остроту этим спорам придает различная ведомственная принадлежность участвующих в них специалистов, а также разные позиции по поводу «желательного» количества несовершеннолетних, поставленных на учет «как находящихся в социально опасном положении» в определенный период времени. Как правило, эти дискуссии начинаются с вопроса об обязательности наличия причинно-следственной связи правонарушающего поведения несовершеннолетнего и безнадзорности.
Вероятно, основной акцент, сделанный в Федеральном законе N 120-ФЗ на ситуации безнадзорности при определении социально опасного положения, был обусловлен контекстом времени его разработки - 90-ми годами ХХ века, когда, по оценкам Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации и независимых экспертов, количество беспризорников в стране составило около 4 млн человек и вплотную приблизилось к их количеству в 20-е годы ХХ века [6, с. 184]. А.Л. Арефьев и Н.М. Бердыклычева, иллюстрируя данное сравнение, подчеркивают, что такого показателя детской безнадзорности Россия достигала только в период разрушительных и кровопролитных бедствий Первой мировой войны, революции, иностранной интервенции и Гражданской войны [7, с. 21].
На наш взгляд, в настоящее время данный подход не является актуальным. Несмотря на то, что большинство статистических показателей, отражающих положение детей в Российской Федерации, по-прежнему вызывает тревогу специалистов, можно утверждать, что проблема детской безнадзорности и беспризорности утратила свою остроту. Сегодня практически
отсутствуют официальные статистические данные о детской беспризорности, как отдельная проблема она уже не включена в доклады института уполномоченного по правам ребенка, а также ежегодный государственный доклад «О положении детей и семей в Российской Федерации» Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации.
Безусловно, само по себе отсутствие упоминания должностными лицами статистических данных и информации о мерах государственного реагирования не означает полного разрешения проблемы безнадзорности и беспризорности. Однако справедливость ранее сделанного нами вывода косвенно подтверждается тем, что на федеральном и региональном уровнях были свернуты целевые программы (например, «Дети улиц»), а также отсутствием в тексте основного программного документа - Концепции развития системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних на период до 2020 года* упоминания в качестве задач развития системы и ожидаемых результатов реализации концепции показателей, связанных с беспризорностью и безнадзорностью. В то же время представляется необходимым пересмотр значения детской беспризорности в профилактике преступности несовершеннолетних, которая задает подход и определяет набор часто неактуальных мер, технологий, ресурсов, используемых специалистами в ходе осуществления профилактической деятельности.
Обеспокоенность представителей законодательной власти детской безнадзорностью и беспризорностью вполне понятна. Безнадзорность - это не только фоновое явление преступности несовершеннолетних, но и ситуация, представляющая угрозу жизни и здоровью, повышающая для ребенка вероятность стать жертвой преступных посягательств в силу отсутствия должного контроля со стороны родителей
* Концепция развития системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних на период до 2020 года: утв. Распоряжением Правительства Российской Федерации от 22 марта 2017 г. N 520-р // Официальный интернет-портал правовой информации. 11К1_: http://www.pravo.gov.ru
или законных представителей за его жизнедеятельностью. Однако вызывает удивление тот факт, что наряду с выделением безнадзорности в качестве основного критерия социально опасного положения упускается из виду виктимологическая составляющая этого явления и не выделяется виктимологическая профилактика в качестве самостоятельной задачи и направления деятельности многочисленных субъектов профилактической деятельности, перечисленных в законе.
В таком случае мнение Ю.А. Мельникова о необходимости применения к несовершеннолетним, находящимся в социально опасном положении, более широкого комплекса мероприятий по обеспечению криминологической безопасности представляется справедливым, а идея дополнения «виктимным компонентом» содержания определения «ситуации социально опасного положения» - заслуживающей внимания [8, с. 29, 30].
Бесспорен, на наш взгляд, тот факт, что социально опасное положение является крайней формой проявления трудной жизненной ситуации - категории, разработанной теорией и практикой социальной работы и введенной в профессиональный оборот ныне утратившим силу Федеральным законом от 10 декабря 1995 г. N 195-ФЗ «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации»**. Именно эта родовая связь и вызывает следующее затруднение практиков, которое может быть сформулировано как отсутствие четкого критерия, позволяющего отделить «еще трудную жизненную ситуацию» (а значит, признать несовершеннолетнего и его семью нуждающимися в социальном обслуживании в соответствии с Федеральным законом от 28 декабря 2013 г. N 442-ФЗ «Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации»*** и привлечь
** Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации: федер. закон от 10 дек. 1995 г. N 195-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1995. N 50. Ст. 4872.
*** Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации: федер. закон от 28 дек. 2013 г. N 442-ФЗ // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru
к работе с ними учреждение социальной защиты) от «уже социально опасного», требующего, как отмечалось ранее, незамедлительного применения широкого комплекса мер криминологической безопасности специалистами системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних. Полагаем, что этим критерием является присущий исключительно социально опасному положению «заряд криминогенности и (или) виктимогенности», создающий обоснованную угрозу не только жизни, но и отклонению ребенка от нормального взросления [9, с. 8].
Таким образом, трудную жизненную ситуацию с социально опасным положением делает сходным тот факт, что обе ситуации затрудняют жизнедеятельность индивида и он не может справиться с ними самостоятельно. Однако отличие заключается в том, что в трудной жизненной ситуации «плохо» лишь самому индивиду, а в случае нахождения в социально опасном положении, кроме того, существует угроза для общества, а значит, несовершеннолетний становится не только объектом охраны, но и источником опасности [10, с. 137].
С трудной жизненной ситуацией, как правило, можно справиться арсеналом средств социальной поддержки: материальная помощь, разовая или периодическая помощь в виде социально-бытовых, социально-педагогических и других социальных услуг, предоставление путевок, билетов на культурно-развлекательные мероприятия, помощь в трудоустройстве и т.д. В ситуации же социально опасного положения решить проблему усилиями только социальной защиты в силу криминогенного и (или) виктимогенного заряда ситуации невозможно, здесь речь идет уже об определенной социальной ненормальности [11, с. 15].
Следовательно, безнадзорность в зависимости от конкретной ситуации может быть и трудной жизненной ситуацией, и социально опасным положением. В первом случае, например, несовершеннолетний может находиться в ситуации безнадзорности по причине наличия в его семье проблем материального характера, а отсутствие контроля со стороны родителей за его поведением объясняется не-
обходимостью практически круглосуточно работать, чтобы содержать семью. В этой ситуации, решив материальную проблему семьи и высвободив время на воспитание детей (подбор родителю более высокооплачиваемой работы после переобучения, назначение семье соответствующих выплат и др.), специалистам социальной защиты удается преодолеть и трудную жизненную ситуацию.
Если детская безнадзорность является социально опасным положением, то сам несовершеннолетний уже демонстрирует личностную установку на отклоняющееся от социальной нормы поведение (проявление признаков криминогенности и (или) виктимности), а семья не имеет педагогического потенциала, чтобы оказать на несовершеннолетнего должное воспитательное воздействие и вернуть его в норму взросления. В этом случае необходимо прибегнуть к мерам специальной профилактики - деятельности, в которой примут участие органы внутренних дел, учреждения образования, молодежной политики, здравоохранения, социальной защиты, координируемой комиссией по делам несовершеннолетних и защите их прав. Отличительным признаком данной деятельности будет возможность «принудительного» применения, точнее сказать, отсутствие такого принципа, как заявительный характер, соблюдение которого обязательно в случае «трудной жизненной ситуации».
Для дальнейшей конкретизации содержания понятия социально опасного положения следует рассмотреть многолетнюю практику в определенной степени интуитивного разделения специалистами системы профилактики всех ситуаций социально опасного положения по признаку «совершившие правонарушение» и «угроза жизни». Последнюю группу пополняют дети, не проявляющие признаков криминальной инерции (возможно, еще не проявляющие в силу возраста), но жизнедеятельность которых протекает в обстоятельствах, характеризуемых как виктимогенные. В этом случае источником опасности являются действия или бездействие родителей (законных представителей). Однако эта ситуация еще не настолько критична, чтобы специалисты
были готовы инициировать действия по изъятию детей из семьи, ограничению или лишению родительских прав. Такие случаи обычно квалифицируются специалистами как «семья, находящаяся в социально опасном положении», что предусмотрено федеральным законом.
На наш взгляд, следует согласиться с избыточностью этого понятия в законе. В качестве аргументов в поддержку данной точки зрения можно привести следующее.
Во-первых, в социально опасном положении находится именно ребенок, а не абстрактная семья.
Во-вторых, понятия «несовершеннолетний, находящийся в социально опасном положении» и «семья, находящаяся в социально опасном положении» являются тавтологичными. Определение семьи, как находящейся в социально опасном положении полностью зависит от положения детей в этой семье. Иными словами, на основании того, что несовершеннолетний находится в социально опасном положении, данный статус распространяется на всю семью. Такой подход вызывает сложность в работе специалистов, если в семье, воспитывающей трех детей, только один несовершеннолетний находится в социально опасном положении. Полагаем, что в этом случае действия специалиста, определяющего статус семьи как находящейся в социально опасном положении, нарушают права и интересы двух других несовершеннолетних, проживающих и воспитывающихся в данной семье.
В-третьих, такое детоцентристское определение семьи, находящейся в социально опасном положении, создает угрозу интересам самого несовершеннолетнего. Следует отметить, что главными в категориях «несовершеннолетний, находящийся в социально опасном положении» и «семья, находящаяся в социально опасном положении» совершенно справедливо являются объективные обстоятельства
(«положение»), но сам ребенок не признается социально опасным, равно как и его семья. Однако это может спровоцировать другую крайность в деятельности специалистов - установку, что именно среда определила социально опасное положение несовершеннолетнего. При таком подходе решить проблемы с семьей несовершеннолетнего - значит решить проблемы самого несовершеннолетнего. Подобного рода установка может стать причиной распространения таких инструментов преодоления социально опасного положения несовершеннолетнего, как изъятие из семьи, ограничение или лишение родительских прав, за что и так часто подвергаются критике органы опеки и социальной защиты.
Таким образом, главным понятием федерального закона взамен существующих должно стать понятие «ситуация социально опасного положения» - сложный комплексный (составной) юридический факт, представляющий совокупность обстоятельств, объективно нарушающих жизнедеятельность несовершеннолетнего, которые он не может преодолеть самостоятельно, характеризующихся крими-ногенностью и (или) виктимогенностью, являющейся основанием применения мер криминологической безопасности в целях возвращения ребенка в норму взросления.
На наш взгляд, идея конкретизации базового определения федерального закона представляет собой попытку не только унифицировать деятельность сложной межведомственной системы, но и существенно сэкономить ее ресурс посредством отказа от «стрельбы из пушки по воробьям» в тех случаях, когда с ситуацией можно справиться силами социальной работы, и перераспределения этого «освободившегося» ресурса в пользу детей, реально находящихся в социально опасном положении, а значит, нуждающихся в комплексной, межведомственной защите со стороны государства.
Список литературы
1. Ильгова Е.В., Борисова В.Ф. Проблемы правового регулирования деятельности органов и учреждений системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних // Право. Законодательство. Личность. 2015. N 1 (20). С. 26-33.
2. Социальная работа с детьми группы риска / М.С. Мартынова [и др.]. М., 2003. 274 с.
3. Основы управления внедрением ювенальных проектов. Межрегиональный аспект / под ред. С.С. Гиля. М.: РИТМ, 2010. 346 с.
4. Иосипенко С.Ю. Принципы и педагогические условия развития воспитательного потенциала семей, находящихся в социально опасном положении // European Social Science Journal (Европейский журнал социальных наук). 2002. N 1 (17). С. 42-48.
5. Немытина М.В. Защита прав несовершеннолетних в России: системный подход // Правовая политика и жизнь. 2004. N 2 С. 58-67.
6. Нечаева А.М. Россия и ее дети (ребенок, закон, государство) / Ин-т государства и права Рос. акад. наук. М.: Грааль, 2000. 238 с.
7. Арефьев А.Л., Бердыклычева Н.М. Беспризорники в постсоветской России // Мониторинг общественного мнения. 2003. N 5-6 (67-68). С. 21-29.
8. Мельников Ю.А. Криминологическая безопасность несовершеннолетних, находящихся в ситуации социально-опасного положения: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08. М., 2007. 184 с.
9. Основные этапы и процессы становления в Красноярском крае ювенальной юстиции нового поколения. Положение о ювенальной службе / Н.В. Высоцкая [и др.] // Вопросы ювенальной юстиции. 2001. N 2. С. 8-11.
10. Щедрин Н.В. Основные направления развития ювенального уголовного права в контексте дискуссий о ювенальной юстиции // Северо-Кавказский юридический вестник. 2019. N 2. С. 131-144.
11. Социально опасное положение семьи и детей: анализ понятия и методология оценки / под ред. Е.Р. Ярской-Смирновой, В.М. Маркиной. М.: Вариант, 2015. 100 с.
References
1. Ilgova E.V., Borisova V.F. Problems of legal regulation of bodies and institutions acting in the system for the prevention of neglect and juvenile delinquency. Law. Legislation. Personality, 2015, no. 1 (20), pp. 26-33. (In Russ.).
2. Martynova M.S. [i dr.]. Social work with children at risk. Moscow, 2003. 274 p. (In Russ.).
3. Management fundamentals of the implementation of juvenile projects. Interregional aspect. Moscow, RHYTHM Publ., 2010. 346 p. (In Russ.).
4. Iosipenko S.Yu. Principles and pedagogical conditions for the development of the educational potential of families in socially dangerous situations. European Social Science Journal, 2002, no. 1 (17), pp. 42-48. (In Russ.).
5. Nemytina M.V. Protection of the rights of minors in Russia: a systematic approach. Legal policy and life, 2004, no. 2, pp. 58-67. (In Russ.).
6. Nechaeva A.M. Russia and its children (child, law, state). Moscow, Graal Publ., 2000. 238 p. (In Russ.).
7. Arefyev A.L., Berdyklycheva N.M. Homeless children in post-Soviet Russia. Monitoring of public opinion, 2003, no. 5-6 (67-68), pp. 21-29. (In Russ.).
8. Mel'nikov Yu.A. Criminological safety of minors in a socially dangerous situation. Cand. Diss. Moscow, 2007. 184 p. (In Russ.).
9. Vysotskaya N.V. [i dr.]. The main stages and formation processes of a new generation of juvenile justice in the Krasnoyarsk Territory. Regulations on juvenile service. Questions of juvenile justice, 2001, no. 2, pp. 8-11. (In Russ.).
10. Shchedrin N.V. The main directions of development of juvenile criminal law in the context of discussions about juvenile justice. North Caucasian Legal Bulletin, 2019, no. 2, pp. 131-144. (In Russ.).
11. A socially dangerous situation of families and children: analysis of the concept and assessment methodology. Moscow, Variant Publ., 2015. 100 p. (In Russ.).
