CC BY
91
щими объектами и явлениями, образы во многом обусловли- купность так или иначе систематизированных знаний и пред-
вают в языке специфику дифференцирования мира. Сформи- ставлений людей об окружающем мире, рассматриваемых че-
ровавшаяся и действующая в социуме ценностная система рез призму их социального и чувственно-эмоционального опы-
мировосприятия позволяет человеку расшифровывать «зако- та. И в этом смысле ФЕ выступают способом символической
дированные» во ФЕ культурные смыслы и руководствоваться организации и познания культуры, так как они, «кодируя» ту
принципами, принятыми его сообществом и культурой. Это или иную ситуацию путем её образного отображения, позво-
в свою очередь позволяет сделать вывод о том, что ценност- ляют обмениваться культурными кодами, символами, составно-смысловой аспект ментальности представляет собой сово- ляющими своеобразный язык культуры.
Библиографический список
1. Добровольский, Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии / Д.О. Добровольский. // Вопросы языкознания, 1997. - № 6.
2. Козина, А.А. Сравнительный анализ фразеологических единиц с числом «четыре» в английском и китайском языках / А.А. Козина. // Альманах современной науки и образования. - Тамбов: «Грамота». 2008. - № 8.
3. Столбовая, Л.В. Отражение культурного компонента языковой ментальности во фразеологизмах / Л.В. Столбовая. // Альманах современной науки и образования. - Тамбов: «Грамота». 2007. - №3.
4. Тань, Аошуан. Китайская картина мира: Язык, культура, ментальность / Тань Аошуан. - М.: Изд-во «Языки славянской культуры», 2004.
5. Фразеология в контексте культуры. ответ. ред. В.Н. Телия. - М.: Языки русской культуры, 1999.
6. Цай, Ли. Числительные в составе фразеологизмов русского и китайского языков (сопоставительный аспект) / Ли Цай // Картина мира: Язык, литература, культура. - Бийск, 2007.
7. Цун, Япин. Национально-культурная коннотативная ситуативная лексика в русском и китайском языках / Япин Цун. // Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация, 2006. - № 1.
8. Эдвард Сепир. Избранные труды по языкознанию и культурологи. Переводы с англ. под ред. и с предисловием д.ф.н., проф. А.Е. Кибрика, 2-е изд. - М.: Изд. Группа «Прогресс», 2001.
Статья поступила в редакцию 27. 04.09
УДК 801.6
П.А. Ковалев, канд. филол. наук, доц. ОГУ, г. Орел.
СИСТЕМА РУССКОГО СТИХА 0 ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ
Статья посвящена проблеме изучения системы русского стиха на основе различных подходов к самому феномену поэтической системы. Статистические данные позволяют сделать вывод о том, что система русского стиха развивается как на основе фонологических данных языка, так и за счет культурного взаимодействия с инонациональными системами. В ней выделяются периоды подъема и спада экспериментаторства, обусловленные перипетиями художественных процессов.
Ключевые слова: стихосложение, система стиха, ямб, хорей, дактиль, амфибрахий, анапест, гексаметр.
В исторической перспективе система русского стиха, определяемая как совокупность систем стихосложения, реально функционирующих в национальной стиховой культуре [7, с. 6], представляется многослойной структурой, в которой в разные периоды преобладали дисметрический стих, силла-бика, силлаботоника, тоника или их сочетания. Эти основные системы стихосложения [3, с. 14], сменявшие друг друга на протяжении последних трех с половиной столетий, образуют доминантную линию развития русского стиха по своеобразной спирали: от более свободных по отношению к языковому материалу асиллабической и силлабической систем (вплоть до реформы Тредиаковского-Ломоносова); к налагающей на него жесткие ограничения силлаботонике (эпоха золотого века); опять к освобождению от метрических уз посредством «расшатывания строгости метра» (эпоха серебряного века); к «контрнаступлению силлаботоники» (в рамках советской эпохи), сосуществующей в конце ХХ столетия с тоническими экспериментами.
Начало этого движения можно видеть в смене культурных ориентаций при Петре I, когда Россия получила внушительную инъекцию «западничества», можно объяснять фонологическими данными русского языка, отдельные признаки
которого «используются стихотворной речью для ее фонетической систематизации» [13, с. 417]. Но при этом нельзя не учитывать одно обстоятельство: эволюция системы русского стиха на всем ее обозримом протяжении отчасти повторяет и одновременно с тем отличается от основных этапов развития европейского стихосложения. Дистанция между поэзией и прозой в русской литературе оказывается более гибкой и многоуровневой. Начиная с первых акростихидных азбук и заканчивая ультрасовременными экспериментами в области «визуальной поэзии», «звучащего стиха» и т.д., российские поэты создали множество специфических форм, классификация которых до сих пор не проведена на достаточном научном уровне. Это и является причиной взаимоисключающих толкований и интерпретаций. Ведь не обладая всей совокупностью данных, невозможно решить вопрос о генезисе каждого конкретного феномена и системы в целом.
Пожалуй, важнее всего в этом случае помнить о диалектической детерминированности любого явления, заключающейся во взаимодействии общего и частного, что и было отмечено Р.О. Якобсоном в статье «Ретроспективный обзор по теории стиха»: «Стих и поэзия должны рассматриваться как творчески используемая система ограничений, накладываемых на обычный язык» [13, с. 257].
Согласно этому подходу, эволюция русского стиха предстает в виде борьбы и взаимодействия двух разноприродных явлений: революционных (в ходе культурного обновления) сдвигов и эволюционных процессов постепенного приспособления новаций к фонологическим данным языка, своеобразной интериоризации нового.
Этот феномен был отмечен еще в начале ХХ века
Н. В. Недоброво [6], В. А. Чудовским [11], а также другими учеными и адекватно оценен современными исследователями: «Именно благодаря неравенству стопы и средней длины слова стало возможным то ритмическое разнообразие, которое обеспечило жизнеспособность русской силлаботонике и сделало ее классической... системой русского стиха» [10, с. 29-30].
Введенное в 70-е годы понятие гетероморфных тенденций в развитии современного русского стиха, на наш взгляд, как нельзя лучше отражает практику русского стихосложения на предпоследнем от нас витке эволюционной спирали, в стадии автоматизации, накопления количественных изменений. Робкие эксперименты «шестидесятников» получили неожиданное, но ожидаемое продолжение в русской поэтической практике последнего двадцатилетия ХХ века.
Естественно, что доминирующее положение силлабото-ники в современной русской поэзии и особенно повторное обращение к ней как к основе стихосложения в середине ХХ столетия, требуют обстоятельного осмысления и экспериментального обоснования на материале продолжающейся в наши дни эволюции системы русского стиха. Только лишь констатация ориентации «внуков на дедов, минуя отцов» (М.Л. Гаспаров), мало способствует объяснению того феномена, что «силлабо-тоника как самая урегулированная в метрическом отношении система стихосложения является кульминационным пунктом эволюции русской стиховой культуры, определяющим структурную природу всех форм...» [9, с. 322]. Детальное исследование современного поэтического контекста позволяет говорить о том, что силлаботонический стих, во многом благодаря попыткам деструктурировать его, остается доминирующим в российском стихосложении. Он подвергается трансформации под воздействием массовой культуры и массового сознания, но не сдает своих позиций. Это доказывает и анализ современной непрофессиональной поэзии, проведенный нами на основе нескольких российских регионов [2].
Феномен нарушения создаваемых канонов известен русской литературе с самого ее зарождения, а для поэзии, характеризующейся особым, по сравнению с прозой статусом урегулированности всех уровней, он приобретает особенное значение: «Поэтическое строение текста определило и возникновение определенного чувства поэтической структурности, которое существенно отличается от представления о языковой структурности. Стиховой текст принципиально конечен. В поэтическом тексте, в силу его неразделимости на планы языка и речи, соотнесенность, взаимопересечение и взаимо-наложение становятся законом материально данного текста. Это делает принцип взаимной соотнесенности всех единиц между собой и с целым - основой семантики поэтического текста» [5, с. 199]. Поэзия уже по своей природе существенно отличается от прозы, так как кроме идейно-тематического и образного планов, композиции и системы изобразительновыразительных средств стихотворный текст имеет целый ряд формальных особенностей (графика, метр, ритм, рифма, строфика), накладывающих на систему языкового материала совокупность обусловленных традицией ограничений.
Каждый элемент этой специфической структуры выполняет как локальную функцию на своем уровне текста, так и общетекстовую. В этом отношении взаимодействие всех
художественно значимых средств (начиная от уровня языка, стихотворных компонентов и заканчивая образно-тематическим планом) можно уподобить пирамиде, вершиной которой является некий концепт (обусловленная авторским сознанием художественная установка), а основанием - «множество контекстуальных выдвижений» [4, с. 11].
Развитие всей русской поэзии отличается взаимосвязанностью и взаимопроникновением структурных элементов, «образующих диффузную зону смешанных пограничных форм» [9, с. 297], которые можно интерпретировать и как маргинальные [3, с. 4-40]. Они функционируют на литературной периферии, существенно трансформируя оппозицию стих/проза и открывая новые рубежи художественных границ.
Тот факт, что по этому пути прошло большинство мировых литературных систем, заставляет видеть в эволюции системы русского стиха отражение механизмов общемирового развития в сторону полисистемности.
Но при этом среди основных пропорций метрического репертуара русского стиха ХVШ-ХХ веков можно выделить специфические факторы, являющиеся структурообразующими по отношению к эволюционной модели именно национального стихосложения. К ним относятся:
1. Соотношение между количеством текстов, выполненных классическими и неклассическими метрами.
2. Соотношение между количеством текстов, выполненных двусложными и трехсложными метрами.
3. Соотношение между количеством стихотворных текстов, выполненных ямбами и хореями [1, с. 307].
Первое соотношение довольно показательно, так как в категорию неклассических (НКЛ), по традиции, сложившейся в современном русском стиховедении, включаются все формы силлабического и тонического стиха, даже такие приближенные к силлаботонике, как размеры с вариацией анакрузы и логаэды. Это несколько упрощает реальную картину поэтической практики русских стихотворцев в определенные периоды истории, но при этом позволяет определять доминантные признаки в целом.
И уже на этом первом подступе выявляется довольно интересная тенденция: из 1350 стихотворных текстов, учтенных М. Л. Гаспаровым по периоду 1740-1800 годов [1, с. 316], оказывается всего лишь 11, выполненных неклассическими формами (среди них 4 гексаметра, 2 пятисложника, 3 - размеры с вариацией анакрузы, 1 дольник и 1 тактовик). Естественно, что соотношение между классическими и неклассическими формами оказывается совершенно фантастическим - 122:1. Это обстоятельство тем более удивительно, что в середине ХЖП века, по свидетельству Л. И. Тимофеева, еще продолжалась практика использования силлабических форм. [8, с. 58]. Этот факт может быть объяснен уникальной ситуацией, когда система русского стиха в считанные годы подверглась полному обновлению.
Сам по себе это феномен требует дополнительного изучения, но главное - факт его существования позволяет предполагать возможность аналогичных изменений в будущем.
Соотношение между классическими формами и НКЛ в ХГХ и ХХ веке приходит в некоторое равновесие с тенденцией к увеличению последних от периода к периоду. Так, их доля повышается до 4,0%, доходя в 1880-1935 годы до пика -19,3% от числа текстов. Новый взлет интереса к НКЛ происходит именно в конце ХХ века, когда количество их достигает почти трети от числа стихотворных текстов. Соотношение между классическими и неклассическими формами в настоящее время выглядит как 3:1. Это заставляет обратиться к рассмотрению качественного состава НКЛ в периоды их взлета.
Серебряный век активно разрабатывал дольник и акцентный стих, составлявшие более 80% от всех НКЛ, тогда как в конце ХХ века при достаточном внимании к дольникам увеличивается количество обращений к верлибрам, количество которых достигает 9,1% от числа текстов, догоняя дольнико-вые формы - 12,1% от числа текстов.
В области классических форм тоже происходит знаменательная перестройка. Соотношение между двусложными и трехсложными формами движется от гиперпреобладания первых (57:1) к относительной стабильности на уровне показателя 3:1. Знаменательно при этом, что в период 1890-1935 годов количество трехсложников по отношению к ямбам и хореям понижается, что можно объяснить увеличением числа дольников, возникших на основе расшатывания именно трехсложных метров. Интересно, что подобной взаимозависимости в конце ХХ века уже не наблюдается, что можно объяснить легальным статусом дольников и тактовиков, а также тем, что основа верлибров, составляющих почти половину всех НКЛ периода 1980-1990-х годов, лежит вне области влияния каких-либо классических форм. Некоторое уменьшение числа двусложников в этом отношении ощущается как общая тенденция отката классических форм перед наступающей тоникой.
Наконец, третий показатель, важность которого трудно переоценить, учитывает соотношение ямбических и хореических форм. Здесь наблюдается интересная закономерность: при постоянном преобладании ямбов их доля падает по отношению к хореям в периоды 1830-1880 гг. (что объясняется, очевидно, ориентацией части поэтов на хореическую фольклорную традицию), 1890-1935 гг. и следующий за ним 19361957 гг., постепенно восстанавливаясь до уровня 3:1 во второй половине ХХ века. Это тем более значимо, что количество ямбов, напротив, увеличивается в середине ХГХ века до 52%, уменьшаясь в конце ХГХ - начале ХХ веков до 44-43%, опять увеличиваясь в 1936-1957 годах до 46%, а в конце ХХ века резко падает до 39%.
Таким образом, основными тенденциями развития русской метрики следует признать следующие механизмы:
1 . Доминирование классических форм с тенденцией к постепенному увеличению доли неклассических метров за счет первых.
2. Стабилизация соотношений между двусложниками и трехсложниками.
3. Стабилизация соотношений между ямбами и хореями.
4. Стабилизация в области классических форм свидетельствует о перемещении центра тяжести в область неклассического стиха, стремительно набирающего силу и развивающегося иначе, чем в начале ХХ столетия.
Последний вывод требует тщательного анализа по всем составляющим, но рабочая гипотеза может быть следующей: причина этого феномена связана с процессом автоматизации классических форм русской силлаботоники, накоплением количественных изменений, которые и подготавливают качественный скачок, по своим параметрам напоминающий взрыв экспериментаторства в рамках серебряного века.
Смена метрических приоритетов - довольно важная характеристика системы русского стиха от периода к периоду. Употребительность той или иной формы не только позволяет понять механизмы эволюции, но и помогает выявить взаимозависимые явления, когда появление или исчезновение той или иной формы связывается с изменением эстетических и литературных установок во всей совокупности их взаимоотталкиваний и притяжений.
Для полноты картины мы посчитали возможным установить минимальный порог употребительности в 2% от числа текстов, что позволяет проследить каждый определенный феномен в его становлении и развитии.
Даже поверхностный взгляд на динамику изменения системы метрических приоритетов позволяет определить некоторые закономерности в их чередовании от периода к периоду: количество текстов, написанных с использованием доминантных размеров, постепенно уменьшается (что свидетельствует не только о расширении метрического репертуара, но и о тенденции к экспериментированию с новыми формами). Знаменательно, что ниже всего показатель гетероморфности по периодам 1890-1935 гг. и 1980-2000 гг. - соответственно 75,6% и 79,4%. На этом сходство между ними не заканчивается: состав доминантных форм тоже сходен (3-х, 4-х, 5-стопные, разностопные и вольные ямбы, 4-х и 5-стопные хореи, 3-икт-ный дольник, 3-стопный анапест, 3-х и 4-стопный амфибрахий). Различие заключается в том, что по периоду 19802000 гг. в числе доминант оказываются вольные дольники и тактовики, а также - верлибр, тогда как по периоду 18901935 годов в состав приоритетов входят 6-стопный ямб и разностопный хорей.
Пик однородности форм (максимальная сумма долей метрических приоритетов, свидетельствующая о доминировании системы стереотипов) падает на ХЖП век и на период 18801900 гг. (соответственно, 97% и 89% от числа учтенных по периодам текстов), при этом, в первом случае репертуар доминант содержит минимальное количество (6 метрокомпонен-тов), а во втором - максимальное (15 метрокомпонентов), равное показателям по периоду конца ХХ века.
Резкое колебание однородности в самом конце ХГХ - начале ХХ столетий (от 89% до 75,6%) объясняется революционным характером литературных преобразований, тогда как феномен 1980-2000 гг. подготавливается постепенно в течение периодов 1936-1957 гг. и 1958-1980 гг., представляя собою сложный эволюционный процесс. При этом довольно показательна динамика количественного состава метрических приоритетов: она постоянно колеблется между расширением их числа в периоды стабилизации и уменьшением во время освоения экспериментальных форм.
В целом метрический репертуар русской поэзии конца ХХ века складывается из 18 метрокомпонентов: ямб, хорей, дактиль, амфибрахий, анапест, гексаметр, элегический дистих, двусложники и трехсложники с вариацией анакрузы, логаэды, пятисложники, дольники, тактовики, смешанные метры, акцентный стих, верлибр и т.д. Структура этих объектов, как и их природа, отличаются специфическими характеристиками.
Ямбы в современной поэзии оказываются представленными 10 размерами (от сверхкоротких 1-2-стопных до сверх-длинных 7-8-стопных), что вместе с каталектическими модификациями составляет 55 форм. На их долю приходится более трети от общего числа текстов.
Доля хореев в три раза меньше, но при этом в их составе 12 размеров (в числе которых короткие - 2-стопные, сверх-длинные - 7-9-стопные, особое место занимают 6-стопный с цезурой и бесцезурный), всего с каталектическими вариациями - 55 форм.
Среди трехсложных метров выделяется анапест - 11,8% от числа учтенных текстов, представленный 8 размерами, 39 каталектических форм. За ним по употребительности следует амфибрахий - 8,3%, 8 размеров, 37 форм, наконец, дактиль - 3,3%, 8 размеров, 36 форм.
Неклассические формы составляют почти треть метрического репертуара современной поэзии: среди них приоритет оказывается у дольников и верлибра. Причем, дольнико-
вые размеры представлены 8 метрокомпонентами, 44 каталектическими формами. Следует отметить, что последний параметр свидетельствует о тенденции к наибольшему среди метрических приоритетов расподоблению по каталектическим модификациям.
Тактовики, составляющие всего около 3% от числа текстов, имеют в своем составе 6 разновидностей, что составляет вместе с каталектическими вариациями -25 форм.
На долю прочих неклассических форм (гексаметр, логаэ-ды, 5-сложники, размеры с вариацией анакрузы, акцентный стих) приходится всего около 3% от числа текстов. Количество каталектических вариаций, образующих видовые различия, у них незначительно.
Таким образом, можно констатировать, что литературный процесс конца ХХ столетия носит ярко выраженный полисис-
темный характер: смена культурной парадигмы (от тоталитарной культурной модели к постсоветскому художественному пространству) отразилась и на поэтическом искусстве, переживающем ныне один из самых специфических и, без преувеличения, сложных периодов (уже получивший именование «бронзового века»).
Настоящий этап эволюции системы русского стиха характеризуется существенными изменениями на всех уровнях (от метрики и ритмики до графики), что обусловлено объективными и субъективными причинами: отмена цензуры, упрощение редакционного и издательского механизмов, изменения функционирования поэтической продукции за счет компьютерных технологий, а также доступности художественного процесса для массового сознания.
Библиографический список
1. Гаспаров, М.Л. Очерк истории русского стиха: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика / М.Л. Гаспаров. 2-е изд., доп. - М.: Фортуна Лимитед, 2000.
2. Ковалев, П.А. Современный русский стих: Актуальные аспекты стихосложения / П.А. Ковалев. - Орел, 2001.
3. Кормилов, С.И. Маргинальные системы русского стихосложения / С.И. Кормилов. - М.: Издательство Московского государственного университета, 1995.
4. Кухаренко, В.А. Интерпретация текста : учеб. пособие для пед. институтов / В.А. Кухаренко. 2-е изд., перераб. - М. : Просвещение, 1988.
5. Лотман, Ю.М. Лекции по структуральной поэтике / Ю.М. Лотман // Ю.М. Лотман и тартусско-московская семиотическая школа. - М.:
Гнозис, 1994.
6. Недоброво, Н.В. Ритм, метр и их взаимоотношение / Н.В. Недоброво // Труды и дни, 1912.
7. Руднев, П.А. Введение в науку о русском стихе / П.А. Руднев. - Тарту, 1989. - Вып. 1.
8. Тимофеев, Л.И. Силлабический стих / Л.И. Тимофеев // Ars poética, 1928.
9. Федотов, О.И. Основы русского стихосложения: Метрика и ритмика: учеб. пособие / О. И. Федотов. - М.: Флинта, 1997.
10. Харлап, М.Г. Силлабика и возможности ее воспроизведения в русском переводе / М. Г. Харлап // Мастерство перевода. - М.: Сов. Писатель, 1979. - № 12.
11. Чудовский, В. Несколько утверждений о русском стихе / В. Чудовский // Аполлон. - 1917.
12. Штокмар, М.П. Исследования в области русского народного стихосложения / М.П. Штокмар. - М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1952.
13. Якобсон, РО. Избранные работы / РО. Якобсон; Предисл. В.В. Иванова; Сост. и общ. ред. В.А. Звегинцева / Пер. с англ., нем., фр. яз.. - М.: Прогресс, 1985.
Статья поступила в редакцию 7. 05.09
УДК 81:572 + 159.923
Е.А. Погодаева, аспирант АлтГУ, г. Барнаул
КРИТЕРИИ КОГНИТИВНОГО СТИЛЯ ЭФФЕКТИВНОГО РУКОВОДИТЕЛЯ
В статье рассматриваются критерии когнитивного стиля современного делового человека, выделенные при лингвокогнитивном анализе деловой прессы. Образ делового человека рассмотрен на основании высказываний предпринимателей в деловых СМИ о качествах эффективного / неэффективного руководителя.
Ключевые слова: когнитивный стиль, критерии, деловая пресса.
Антропоцентрический подход, активно развивающийся в современном языкознании, позволяет изучать личность не только в ее языковом проявлении, как говорящей единицы, но и социальном, в частности, в профессиональном аспекте. «Язык рассматривается в своей погруженности в жизнь, в отображении действительности. Все больше укрепляется мысль о том, что понять природу языка можно лишь исходя из человека и его мира в целом... Все это свидетельствует о важнейшем методологическом сдвиге, наметившемся в современной лингвистике - о переходе от лингвистики имманентной к лингвистике антропологической» [1, с. 48]. Связь современной лингвистики со смежными областями Е.С. Кубрякова называ-
ет «экспансионизмом»: «для адекватного познания языка необходимы выходы не только в разные области гуманитарного знания, но и в разные сферы естественных наук» [2, с. 278].
Изучение понятия «профессионал» представляется сегодня актуальным для многих гуманитарных наук: социологии, философии, психологии, антропологии и т.д. Что касается лингвистики, то в российском лингвистическом сообществе можно выделить отдельные направления (школы) по изучению профессиональной коммуникации: лингвокультурные типажи [С.Г. Воркачев, О.А. Дмитриева, В.И. Карасик и другие]; профессиональная коммуникация [Е.И. Голованова, Е.В. Харченко, Л.А. Шкатова и др.]; изучение речи предпри-
