CC BY
86
по мысли Лоренса, уготована гармоничная жизнь в общении со Вселенной. Таким образом, философия психоанализа в целом оказывается неприменимой к позднему творчеству Лоренса, хотя писатель и использует в своих работах идею Фрейда о репрессивной сущности современной цивилизации. Гораздо более правомерно говорить об отголосках в лоренсовских текстах идей Руссо. В этом ракурсе творчество английского писателя можно рассматривать как попытку преодоления механицизма современной цивилизации на путях «естественного» утопизма.
Примечания
1. См., напр.: Weiss D. A. Oedipus in Nottingham: D. H. Lawrence. Seattle: University of Washington Press, 1962.
2. Фрида Лоренс вспоминает, что, с точки зрения писателя, «Фрейд рассматривал секс главным образом с позиции врача и что фрейдистские понятия "секс" и "либидо" носят ограниченный и механистический характер, тогда как корни явлений гораздо глубже» (Cit: Moore H. T. The Priest of Love: Life of D. H. Lawrence. Harmondsworth (Mx.): Penguin Books, 1976. P. 212-213).
3. Здесь и далее понятие «цивилизация» употребляется взаимозаменимо с понятием «культура» так же, как в работе Фрейда «Неудовлетворенность культурой».
4. Фрейд 3. Неудовлетворенность культурой / пер. с нем. // «Я» и «Оно»: сборник. СПб.: Азбука-классика, 2007. С. 194.
5. Там же. С. 246.
6. О возвращении к природе в западной литературе первой половины XX в. см., напр.: Вейдле В. Умирание искусства // Умирание искусства / сост. В. М. Толмачев. М.: Республика, 2001. С. 64-68.
7. Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми // Исповедь. Прогулки одинокого мечтателя. Рассуждение о науках и искусствах. Рассуждение о неравенстве / сост.
B. Мильчина; пер. А. Д. Хаютиной. М.: НФ «Пушкинская библиотека»; АСТ, 2006. С. 733.
8. Здесь и далее текст романа цит. по: Аоуренс Д. Г. Любовник леди Чаттерли / пер. И. Багрова, М. Литвиновой // Собр. соч.: в 7 т. М.: Вагриус, 2006. Т. 1.
C. 37-355.
9. В педагогической (анти)утопии Лоренса слышны отголоски учения австрийского философа и психолога Отто Вейнингера, чья работа «Пол и характер» (1902) имела колоссальный успех на рубеже веков. Есть основания полагать, что Лоренс был знаком с сочинениями Вейнингера, который имплицитно упоминается в I главе эссе «Психоанализ и бессознательное».
10. Лес, примыкающий к усадебному парку, выступает пространством если не мифологическим, то легендарным: некогда здесь охотился Робин Гуд. Являясь пространственной противоположностью Тивер-шолла, лес выступает моделью естественного мира, не затронутого влиянием современной цивилизации.
11. Аоуренс Д. Г. Психоанализ и бессознательное / пер. В. Звиняцковского, В. Чухно. М.: Эксмо, 2003. С. 131.
12. Lawrence D. H. Art and Morality // Selected Critical Writings / ed. by M. Herbert. Oxford; N. Y.: Oxford UP, 1998. P. 171.
13. Аоуренс Д. Г. По поводу романа «Любовник леди Чаттерли» / пер. М. Литвиновой // Собр. соч.: в 7 т. М.: Вагриус, 2006. Т. 1. С. 356-388.
14. Следует отметить очевидное влияние на взгляды Лоренса ряда идей Ф. Ницше, высказанных им, в частности, в работах «Утренняя заря» (1881) и «К генеалогии морали» (1887).
15. Аоуренс Д. Г. По поводу романа «Любовник леди Чаттерли». С. 381-382.
16. Там же. С. 383.
17. Там же. С. 367.
УДК 821.112.2
А. Е. Крашенинников
СИСТЕМА ОБРАЗОВ В ПОЭЗИИ НЕМЕЦКОГО ЭКСПРЕССИОНИЗМА (ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ)
Феномен литературы XX в. - поэзия немецкого экспрессионизма - получает своё теоретическое осмысление в работах различных филологов, однако часть вопросов исследована фрагментарно. К ним относятся системное рассмотрение образности экспрессионизма, её истоков, отсутствие её классификации; не разработаны сами принципы классификации. В статье определяются векторы комплексного исследования данных проблем.
German expressionist poetry as a phenomenon of the XX century literature gets its theoretical interpretation in the works of various philologists, however part of its problems is investigated insufficiently. The Expressionism needs a system consideration of its imagery, its sources, principles of classification. The vectors of complex research are defined in this article.
Ключевые слова: поэзия немецкого экспрессионизма, К. Г. Юнг, архетипический образ.
Keywords: German expressionist poetry, C. G. Jung, archetypal pattern.
Цель нашего исследования в самых общих чертах можно определить как выявление, изучение и системное описание основных образов поэзии немецкого экспрессионизма, составляющих ядро поэтики данного направления.
Существует большое количество исследований, посвящённых экспрессионизму как культурному явлению XX века в целом (с некоторыми представлениями можно ознакомиться в работе «Expressionismus: Literatur und Kunst» [1]), а также различным литературным родам и жанрам этого направления. Так, например, в монографии Г. П. Кнаппа «Die Literatur des deutschen Expressionismus: Einführung - Bestandsaufnahme -Kritik» [2] рассматриваются история возникновения и основные особенности литературы немецкого экспрессионизма, творчество экспресси-
© Крашенинников А. Е., 2009
А. Е. Крашенинников. Система образов 6 поэзии немецкого экспрессионизма (постановка проблемы)
онистов в драматических, стихотворных и прозаических жанрах, проблематика произведений. А. Арнольд в своей книге «Die Literatur des Expressionismus. Sprachliche und thematische Quellen» [3], определяя временные рамки экспрессионизма как литературного течения концом XIX - началом XX в. (на счёт временных рамок экспрессионизма существуют различные взгляды: по мнению Р. Фёрнесса, экспрессионизм занимает всю первую половину XX в. [4]), анализирует само понятие «экспрессионизм», особенности его языковой формы и тематику произведений писателей-экспрессионистов.
Представляют интерес диссертация К. Буадо-ля [5] (рассматриваются типологические особенности и истоки немецкой экспрессионистской драмы), исследование П. Чиарини [6] (изучение генезиса экспрессионистской эстетики, жанрового своеобразия драмы экспрессионизма, творчества отдельных групп писателей и драматургов (группа «Die Aktion», журнал «Die weißen Blätter»), влияния экспрессионистического искусства на творчество писателей других стран), книга К. Эйкмана [7] (анализируется проблема содержания и формы в поэзии, прозе и драматургии немецких экспрессионистов) и др.
Однако научных работ именно по поэзии немецкого экспрессионизма не так много. Если же сравнить количество публикаций в отечественной и зарубежной филологии, то факт недостаточного внимания к экспрессионизму в нашей стране становится очевидным. Вероятно, это связано и с тем, что в русской культуре экспрессионизм как направление не занимал того места, какое он имел в немецкой культуре и вообще в культуре западноевропейской; об этом свидетельствует немногочисленное обращение в русской научной литературе к проблемам экспрессионизма, которые зачастую рассматриваются в привязке к немецкой литературе, как, например, диссертация Н. А. Бондаревой «Творчество Леонида Андреева и немецкий экспрессионизм» [8].
При этом некоторые аспекты немецкого экспрессионизма в поэзии лишь фрагментарно исследованы и в зарубежной филологии. К ним относятся системное рассмотрение образности экспрессионизма, её истоков, отсутствие её классификации (не предложены сами принципы классификации). Мы в нашем построении системы образов немецкого экспрессионизма предполагаем проведение комплексного исследования и в синхроническом и в диахроническом аспектах, так как экспрессионизм является закономерным порождением определённого этапа в развитии европейской цивилизации.
В диахроническом аспекте невозможно не изучить влияние предшествующих культурных эпох на философию, идеологию и, соответствен-
но, поэтику экспрессионизма. Для нас очень важно проследить генезис системы образов немецкой культуры в целом, так как без этого описание системы образов поэзии немецкого экспрессионизма не может не быть ущербным.
Первичный анализ литературы показывает, что исследователи экспрессионизма в поэзии в основном апеллируют к «поэтам гётевской поры». К. Бартч, например, рассматривает значение поэзии Ф. Гёльдерлина (1770-1843) для творчества немецких поэтов-экспрессионистов. Он отмечает рост интереса к творчеству этого поэта в немецкой литературе начала XX в. Интересен и проведённый им сравнительный анализ стиля произведений Ф. Гёльдерлина и поэзии экспрессионистов [9].
При этом любопытно отношение экспрессионистов к творчеству самого Гёте. О. Вальцель, профессор Боннского университета и сам современник экспрессионистов, отмечал это ещё тогда, когда экспрессионизм был в своём расцвете: «Экспрессионизм сознаёт, что у него существуют предки, что он не вступает в мир как нечто неслыханно-новое. Он находит себя в примитивной религиозности, у египтян, у ассирийцев и персов, в готике, у старо-немецких художников, у Шекспира. Показательно, что он не называет Гёте, удивительно, что он не сознаёт своей связи с Шлейермахером» [10].
Для понимания более полной картины генезиса системы образов немецкой культуры мы предполагаем обратиться и к её более ранним эпохам (например, к Средневековью, эпохе Возрождения и т. д.), тем более что у О. Вальцеля мы находим непосредственный импульс к такой линии исследования.
Вполне понятно, что в синхроническом аспекте проблемы мы не сможем, например, не коснуться такого вопроса, как разграничение экспрессионизма и других многочисленных направлений, возникших в ту же эпоху и имеющих общие идеологические черты; исследователями отмечается, что многие стилевые наименования современного искусства - кубизм, примитивизм, конструктивизм, супрематизм, экспрессионизм, футуризм, дадаизм, сюрреализм и т. д. - не могут скрыть то, что все эти формы выражения возникли под давлением чудовищной угрозы духа и их совместный страх заключается в том, что человек подавлен бесцеремонным техническим оптимизмом, другими людьми, аппаратом современной супербюрократии, армией и бездумной псевдоцивилизацией [11].
Важным пунктом на стыке диахронического и синхронического аспектов мы считаем проблему взаимоотношений экспрессионизма и импрессионизма. М. Н. Волчанецкий ещё в 1923 г. отмечал: «И реализм, и натурализм за основу бра-
ли природу в чистом виде. Импрессионизм внёс в неё элемент ощущения, впечатления, поставив между натурой и зрителем или слушателем призму своего восприятия. Экспрессионизм окончательно заслоняет мир своей персоной и вместо явлений природы и жизни даёт чувство, которое они вызывают в художнике. Он зовёт "назад от природы к чувству"» [12].
Более убедительно, на наш взгляд, высказывается по этому поводу О. Вальцель: «...переход от импрессионизма к экспрессионизму сопровождается глубоким изменением философского понимания мира. Искусство воспроизведения действительности соответствует господствовавшему в XIX столетии материалистическому и позити-вистическому мировоззрению; искусство самостоятельного проявления духа, не зависящего от внешней действительности, соответствует новому пробуждению идеалистических вожделений мысли. Там решающая роль принадлежала чувственным впечатлениям, здесь снова проявляется самодеятельность духа» [13].
Выявление сущностных отличий экспрессионизма и импрессионизма занимало умы не только современников (К. Бродниц [14], Р. Музиль [15]), но и самих поэтов-экспрессионистов (Г. Гессе [16]).
Следующая задача, которая стоит перед любым исследователем, - определение основания для проведения системного анализа. Э. Ауэрбах пишет: «.для осуществления всякого большого синтетического замысла нужно прежде всего найти некоторый наводящий исходный пункт, заход или подступ (ein Ansatz) - как бы рукоять, которая позволяет ухватиться за предмет. Исходный пункт всего дела позволяет выделить чётко очерченный, хорошо обозримый круг феноменов; а интерпретация этих феноменов должна высветить их с такою силою, чтобы вместе с ними раскрылись в своём смысле и внутренней взаимосвязи ещё и многие другие феномены, выходящие далеко за пределы того, что было доступно в пределах исходного пункта исследования» [17].
Мы в основание системного рассмотрения образности экспрессионизма в немецкой поэзии ставим концепцию архетипов, сформулированную К. Г. Юнгом. Определённым импульсом, который подтолкнул нас к внимательному отношению к юнговской идее архетипов, стало, в первую очередь, знакомство не только с самой аналитической психологией, разработанной К. Г. Юнгом, но и с биографией, самой личностью учёного.
К. Г. Юнг (1875-1961) практически ровесник поэтов-экспрессионистов, его становление как личности пришлось на ту же эпоху «сумерек человечества». Мы полагаем, что эта эпоха напрямую отразилась не только на творчестве экспрессионистов, но и на научных изысканиях
Юнга. Когда «Бог умер», то такую эпоху трудно назвать стабильной. Общество и человек, потеряв Бога, начинают судорожно искать ему замену, искать некую «землю обетованную», в которой он может обрести порядок и душевный покой. В такие эпохи человеческой душе, человеческой психике приходится быть очень стойкими, что не каждому удается; в человеке просыпается с огромной силой то животное, то изначальное, что подавлено в стабильные эпохи устоявшейся культурой. Всплеск глубинных, животных подсознательных структур человеческой психики может как отрицательно, так и положительно влиять на развитие личности, однако дело не в этом. Мы полагаем, что такой всплеск в подобные эпохи не может не возникнуть.
С греческого «архетип» переводится как «первообраз, проформа». Карл Юнг в своей аналитической психологии определяет понятие архетипа. Он считает, что под слоем «личностного бессознательного», которое изучал Зигмунд Фрейд в своем психоанализе, скрывается «коллективное бессознательное». Юнг трактует «коллективное бессознательное» как общечеловеческое основание душевной жизни индивидов. Это основание наследуется из поколения в поколение, а не формируется на базе индивидуального опыта. В этом коллективном бессознательном огромную роль играют архетипы, которые представляют собой системы установок. Архетипы, как считает Юнг, передаются по наследству вместе со структурой мозга; они представляют собой ту часть души, через которую она связана с природой и окружающим миром [18].
Нужно сказать, что Карл Юнг в своем исследовании архетипов писал и о произведениях художественной литературы, а вся концепция архетипа оказала сильное влияние на современную культурологию. По мысли Э. Фромма, «юнгов-ское "бессознательное" и мифы сделались новым источником откровения, превосходящим рациональное мышление именно из-за своего нерационального происхождения» [19]; а сам К. Г. Юнг «гениально использовал миф как ключ к пониманию бессознательного и таким образом протянул мост между мифологией и психологией; его понимание бессознательного превратилось в наиболее систематическую концепцию, которая по убедительности превосходит все теории его предшественников» [20].
В том, что теория архетипов может быть вполне продуктивной при исследовании системы образов в поэзии немецкого экспрессионизма, нас убеждает монография Е. М. Мелетинского «О литературных архетипах». Как определяет сам автор тему своего исследования, ей стало происхождение постоянных сюжетных элементов, составляющих единицы некоего «сюжетного язы-
А. Е. Крашенинников. Система образов в поэзии немецкого экспрессионизма (постановка проблемы)
ка» мировой литературы. «На ранних ступенях развития эти повествовательные схемы отличаются исключительным единообразием. На более поздних этапах они весьма разнообразны, но внимательный анализ обнаруживает, что многие из них являются своеобразными трансформациями первичных элементов. Эти первичные элементы удобнее всего было бы назвать сюжетными архетипами» [21].
В том, что применение теории архетипов в целях изучения различных литературных явлений вполне обосновано и что роль архетипичес-кого в переломные, неспокойные культурные эпохи значительно возрастает, нас убеждает взгляд на эту проблему И. Г. Михайловой. Она анализирует механизм «стыковки эпох», процессы воспроизведения, интерпретации и модификации «креативным художником» архетипов в новых условиях, возникающих при столкновении данных эпох. Всё это, а также роль архетипов в формировании новой эстетической парадигмы предполагает, по её мнению, изучение художественного творчества в качестве панорамы эволюционного развития творческой личности. «Если в стабильные эпохи художественное творчество подчиняется общепринятому культурному канону, от диктата которого всегда стремился избавиться креативный художник, то в эпоху перехода, когда в результате распада универсальной картины мира воздействие культурного канона на художественное творчество нейтрализуется, подобная изолированность культурного пространства креативного художника предельно актуализируется... Тем самым в переходную эпоху художественное творчество обособляется от культуры, рассматриваемой в качестве неактуальной и отмирающей» [22].
Ещё одной практической задачей, на первый взгляд как бы сугубо технической, становится разграничение понятий «архетип», «архетипичес-кий образ», «миф», «символ». Важность такого принципиального разграничения заключается в том, что в современной научной и научно-популярной литературе понятие «архетип» стало в определённой степени модным, с высокой степенью использования в различных областях научного знания. Такая тенденция приводит в лучшем случае к расширенному толкованию термина, его размытости, неконкретности; в худшем случае это может привести к сомнительности или же полной дискредитации результатов исследования.
Так, например, в диссертационном исследовании Е. Г. Гавриной мы находим следующее определение архетипа: «Архетип представляет собой образование, обладающее многозначностью, многослойностью. При этом он характеризуется строго определенным, только ему присущим набором свойств и функций. В нем заклю-
чены знания, опыт, культурные ценности, которые приобретались человечеством на всем этапе его развития» [23]. А в определении понятия «символ», которое автор отличает от понятия «архетип», находим: «В нем содержатся знания, опыт, культурные ценности, полученные на разных этапах развития человеческого общества» [24]. После подобного qui pro quo вызывает сомнение заявление автора о том, что «в качестве одного из важнейших факторов, влияющих на процесс понимания, выступают архетипы. Более того, архетипы можно рассматривать как универсальный способ понимания и эффективный регулятор общественных отношений» [25]. Насколько мы понимаем концепцию К. Г. Юнга, архетипы, в отличие от архетипических образов, принадлежат области коллективного бессознательного и оказывают скрытое влияние на общественные отношения, но никак не могут служить способом понимания общественных отношений, так как чтобы что-либо понять, надо в первую очередь это осознавать.
В данной статье мы не предлагаем чёткого разграничения вышеуказанных терминов, но при этом осознаём, что в нашей дальнейшей работе от ясных, непротиворечивых дефиниций зависит доказательность конструируемой нами системы образов поэзии немецкого экспрессионизма.
При этом нами уже определены основные векторы исследования: с одной стороны, изучение архетипической основы немецкой поэзии в историческом аспекте в целом и её особенностей в поэзии немецкого экспрессионизма, которая реализуется в системе архетипических образов, с другой стороны, исследование индивидуальной архетипической символики в поэтике немецких поэтов-экспрессионистов. Решение этих задач позволит, на наш взгляд, внести определённый вклад в исследование этого феномена мировой культуры, а также сформулировать надёжный критерий для разграничения экспрессионизма и других модернистских направлений в поэзии.
Примечания
1. Expressionismus: Literatur und Kunst: сборник / сост. Н. С. Павлова. М., 1986. 464 s.
2. Knapp G. P. Die Literatur des deutschen Expressionismus: Einführung - Bestandsaufnahme -Kritik. München, 1979. 230 s.
3. Arnold A. Die Literatur des Expressionismus. Sprachliche und thematische Quellen. Stuttgart, 1966. 200 s.
4. Furness R. S. Expressionism. London, 1973. 105 p.
5. Boidol Ch. Entgrenzungserscheinungen im Drama des Expressionismus und Versuche einer szenischen Realisierung. Ein Beitrag zur Dramaturgie des expressionistischen Theaters. Inaug.-Diss. Köln, 1969. 269 s.
6. Chiarini P. L'espressionismo tedesco: Storia e struttura. Roma, 1985. 207 p.
7. Eykman Ch. Denk- und Stilformen des Expressionismus. München, 1974. 192 s.
8. Бондарева Н. А. Творчество Леонида Андреева и немецкий экспрессионизм: дис. ... канд. филол. наук. Орел, 2005. 205 с.
9. Bartsch K. Die Hölderlin-Rezeption im deutschen Expressionismus. Frankfurt/M., 1974. 182 s.
10. Вальцель О. Импрессионизм и экспрессионизм в современной Германии (1890-1920). Пб., 1922. С. 89.
11. Цит. по: Krusche D. Mit der Zeit: Geschichte in ihren Epochen. Teil II. Bonn, 1992. S. 46.
12. Волчанецкий M. Н. Экспрессионизм в немецкой литературе. Смоленск, 1923. С. 16.
13. Вальцель О. Указ. соч. С. 9.
14. Brodnitz K. Die futuristische Geistesrichtung in Deutschland. 1914 // Expressionismus: der Kampf um eine literarische Bewegung / Hrsg. von Paul Raabe. Zürich, 1987. S. 42-50.
15. Musil R. Expressionismus. 1919 // Expressionismus: der Kampf um eine literarische Bewegung / Hrsg. von Paul Raabe. Zürich, 1987. S. 160-162.
16. Hesse H. Zu «Expressionismus in der Dichtung». 1918 // Expressionismus: der Kampf um eine literarische Bewegung / Hrsg. von Paul Raabe. Zürich, 1987. S. 108113.
17. Ауэрбах Э. Филология мировой литературы // Вопросы литературы. Сентябрь - октябрь. 2004. С. 135.
18. См.: Юнг К. Г. Проблемы души нашего времени. М., 2006. 336 с.; Юнг К. Г. Психология бессознательного. М., 2006. 352 с.
19. Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1993. С. 20.
20. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктив-ности. М., 1994. С. 198.
21. Мелетинский Е. M. О литературных архетипах. М., 1994. С. 5.
22. Михайлова И. Г. Креативная личность и художественное творчество в переходные эпохи // Мир психологии. 2005. № 1. С. 63-64.
23. Гаврина Е. Г. Понимание: предметно-логический и культурно-исторический аспекты: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Иваново, 2007. С. 20.
24. Там же. С. 21.
25. Там же. С. 7.
УДК 821.112.2.02
Г. В. Кучумова
НЕМЕЦКОЯЗЫЧНЫЙ РОМАН 1980-2000-х гг.: К ПРОБЛЕМЕ ОБЖИВАЕМОСТИ СОВРЕМЕННОГО МИРА «БЕЗ ГРАНИЦ»
Статья посвящена проблеме обживаемости мира «без границ». В ситуации размытости границ современный «бездомный» человек отправляется на поиски «своего дома», своего первомира. Обращение современных немецких романистов (П. Зюскинд, Й. Шпаршу, К. Дуве, З. Ленц и др.) к архетипу дома демонстрирует, что дом как одна из древнейших миромоделей в настоящее время еще не исчерпала свой ресурс.
The article is dedicated to the problem of habitability of the contemporary world "without borders". In the situation of vague borders the contemporary "homeless" man sets out on a search for his "own home" and his protoworld. Invoking the archetype of home by contemporary German novelists (P. Sueskind, J. Sparschuh, K. Duve, S. Lenz etc.) shows that home as a primordial world model is still actual at the present day.
Ключевые слова: немецкий роман конца XX в., романы Й. Шпаршу, К. Дуве, П. Зюскинда, 3. Ленца, размытость границ, «этос бездомности», архетип дома.
Keywords: German language novel of the end of the XX century, novels of J. Sparschuh, K. Duve, P. Sueskind, S. Lenz, vague borders, "ethos of homelessness", archetype of home.
Постмодернистский характер новой реальности, в которой все границы - географические, политические, культурные, ментальные - предельно размыты, способствует разрушению прежде незыблемых и устойчивых границ дома и уничтожению дома как центра и средоточия микрокосма, отмечает отечественный семиотик Т. В. Цивьян [1]. Современный человек утрачивает прочность границ своего физического, ментального, духовного тела, онтологическую устойчивость и космологическую уверенность. Антро-покосмические связи человека предельно ослабляются, и он уже не чувствует своей первичной укорененности в Доме бытия («этос бездомности»). Старые привычные органические формы существования человека становятся все более пустыми по смыслу и наполненности, а новые формы, возникающие в обществе и культуре потребления, способны лишь «наполнить» жизнь человека, но никак не восстановить разрушенную уверенность [2].
В европейской культуре конца XX в. забвение Дома - универсальной структуры человеческого бытия - приводит современного исследо-
© Кучумова Г. В., 2009
