CC BY
144
УДк 81'23
система концептов в юридическом дискурсе
Федулова Мария николаевна
докторант, Военный университет МО РФ г. Москва, ул. Б.Садовая д.14 mfedulova@mail.ru
Контроль отношений в социуме, регулирование организации жизни общества основывается на определенной системе ценностей, которые доводятся до общества через различные концептосферы, представленные в семантическом пространстве языка. В концептосфере права можно увидеть определенную дифференциацию, соответствующую системе права. Поэтому в юридическом дискурсе, отражающем общую систему социального контроля, есть внутренняя дифференцированная структура. Автор статьи анализирует подходы некоторых исследователей к типологизации концептов юридического дискурса, их классификации. Автор считает, что лексическая семантика и лексическая организация дискурса являются определенной проекцией концептосферы права и могут быть критериями в концептуальном анализе языка права. Проблема, по мнению автора, заключается в выборе критериев к типологизации концептов юридического дискурса как специального дискурса. В юридическом дискурсе как социальном регуляторе очень важна кумулятивная составляющая, которая зависит от правильно выбранной лексической единицы. Комплекс смысловых компонентов лексической единицы составляет информативную насыщенность семантики слова, является той кумулятивной составляющей, которая важна для регулирования отношений в социуме. Концептосфера юридического дискурса обладает рядом характерных особенностей в том, что касается генезиса и функционального статуса концепта, системы средств его выразительных репрезентаций. По мнению автора, помимо общих онтологических критериев выделения концептов, свойственных для любого вида дискурса, в основу типологизации может быть положен критерий информативной насыщенности, емкости концепта, который может раскрываться не только через непосредственные (терминологические), но и косвенные (нарративно-описательные, образные и пр.) формы выразительной репрезентации в тексте.
Ключевые слова: концепт, концептосфера, типология концептов, дискурс, юридический дискурс.
Язык представляет собой общественное явление. В социальном плане он выступает хранителем информации о мире, характерным как для всего коллектива говорящих, так и для всей этнолингвистической, языковой общности в определенный исторический период. Осознание и структурирование «умонастроения», «духа эпохи» может закрепляться на концептуальном уровне - в языковой концептосфере, в семантическом пространстве языка, в его применении к различным сферам общественной жизни: в праве, экономике, политике, литературе, искусстве и т.д.
введение.
Концепт, как основа общественного менталитета, выполняет организующую роль в обществе - с точки зрения формирования морально-этической ценностной основы общественных отношений. В связи с этим познавательная функция концепта уходит на второй план, а нравственная становится наиболее важной, поскольку ей принадлежит регулятивная роль в масштабе общественной жизнедеятельности.
Большое значение имеет концептосфера права - как система концептов, выполняющих регулятивную роль в организации и жизни общества. Язык в праве - это не только вопросы техники и стилистики, это - конструктивные моменты существования самого права как своеобразного социального феномена [Алексеев 1983: 7-12]. Через право осуществляется контроль отношений в социуме, так как именно право ориентировано на определенную систему ценностей, оно отражает и охраняет эти ценности, имеет аксиологическую основу.
Дискуссия. В языковом сознании концептосфера права обретает свою определенность и полноту не только в условиях коммуникации, но и во взаимосвязи с концептами других сфер бытия и, прежде всего, во взаимосвязи с этической сферой, в центре которой, как уже указывалось, находится макроконцепт «мораль - нравственность» [Тихомиров 1999], [Тихомирова, Тихомиров 2008]. Взаимосвязь юридического дискурса с другими сферами бытия опосредует отражение разнообразных сфер человеческой деятельности и потребностей, поэтому юридический дискурс - это комплексное понятие, в которое входят несколько видов языков права. Несмотря на взаимосвязь с концептами других сфер бытия, юридический дискурс обладает своими специфическими функциями, не совпадающими с общепринятыми функциями обычного языка. Данная особенность заключается в том, что языковые средства юридического дискурса направлены на выражение нормативно-регулятивных функций в целях правового взаимодействия и общественного развития с опорой на факторы их нравственной оценки и концептуального терминологического закрепления.
В зависимости от сферы правового регулирования тех или иных отношений можно выделить язык уголовного права, язык гражданского права, административного права, язык публициста правоведа, язык судопроизводства, язык адвоката и т.д. Все эти виды языка права отличаются друг от друга. По мнению Поповой Т.Г., особое место среди них занимает язык законодателя, так как этот язык является официальным государственным языком, посредством которого государство в лице законодательного государственного органа устанавливает обязательные для исполнения правила поведения [Попова 2003: 42]. Именно в этой части языка права наиболее ярко представлен макроконцепт «мораль -нравственность».
Юридический дискурс - это институциональный дискурс. Концептосфера юридического дискурса как институционального дискурса имеет максимально строгую структуру вербально-терминологического закрепления в языке (в системе терминов, понятий), и, как следствие, по смысловой насыщенности, развернутости в масштабе детализации можно судить о степени системного развития концептосферы дискурса в языке. Лексическая семантика отражает системность концептосферы дискурса и может использоваться в качестве критерия в концептуальном анализе языка. Лексическая организация дискурса является отражением его концептуальной организации.
Для выявления иерархии концептов юридического дискурса, строящейся на аксиологических основаниях помимо критерия семантической абстракции на уровне терминологического закрепления концепта можно использовать критерий информативной насыщенности. Абстракция и информативная насыщенность -соотносительные категории. Всякая абстракция аккумулирует в себе определенный объем информации и, таким образом, сама подлежит интерпретации через информационный компонент. Информативная насыщенность семантики слова может быть определена как результат выполнения словом его важнейшей функции -кумулятивной. Говоря иными словами, способности лексической единицы содержать (концентрировать) в себе целый ряд «смысловых компонентов, которые отражают тот или иной отрезок реальности и к тому же строго иерархиеризированных, выполняющих жестко закрепленную за каждым компонентом задачу» [Олянич 2007: 126].
В юридическом языке используются лексические и грамматические средства, которые варьируются в пределах естественного языка. Так, в качестве примера лексической единицы естественного языка возьмем слово «признание», оно распространяется зависимыми существительными в родительном и предложном падежах - признание близкого друга, признание ошибки, признание оговорки и т.д. Вместе с тем, если рассматривать это слово в качестве термина юридического дискурса, то оно может распространяться зависимыми словами в творительном падеже, например, признание виновным. Бесспорно, мы видим, с одной стороны, тотальную связь юридического языка с естественным языком, а с другой, - мы наблюдаем и отличие рассматриваемого нами юридического языка от естественного. Это подтверждается наличием особой базы дефиниций определенной формализованности, что проявляется в оперировании заранее установленными языковыми средствами. Приведенный пример показывает, что происходит переосмысливание общеупотребительного слова «признание».
Процесс переосмысливания, прежде всего, это когнитивный процесс. Язык занимает особое место в обработке поступающей к человеку информации, оказываясь тем самым высоким уровнем, на котором информация, полученная по разным каналам, анализируется, категорируется и интерпретируется. Начинается понимание того, «что лучший доступ к сознанию - это не только наблюдение за предметом познавательной деятельности человека как такового, но и наблюдение за языком как формой отражения мыслительных процессов. Не случайно в лингвистике новой реальностью становится сама новая интерпретация фактов. В таком случае можно утверждать, что новые подходы в современной лингвистике также приводят к обнаружению новых реальностей» [Попова 2003: 42]. Новая интерпретация фактов позволяет, увидеть объекты в новом ракурсе, выявить новые свойства и новые грани, что дает возможность науке получать в свое распоряжение другие новые факты.
Столкновение двух интерпретаций и двух текстов, принадлежащих разным субъектам, формирует дискурс, который является надтекстовой и межсубъектной категорией. Обнаружить новое в объекте возможно в процессе коммуникации. Процесс коммуникации и когнитивный процесс это два взаимообусловленных процесса. Говоря о процессе концептуализации лексических единиц в юридическом
дискурсе, нужно сказать, что он носит комплексный, многоаспектный характер, так как разворачивается на сложном социокультурном фоне. В этом процессе задействуются глубинные ресурсы семантики лексемы в максимальном объеме ее внутренней смысловой формы. Простые слова, используемые в юридической речи, приобретают терминологическую окраску в зависимости от критериев информационной насыщенности и точности [Федулова 2010].
Задача построения типологии концептов с позиций когнитивного подхода уже давно является предметом научных споров. Справедливым является утверждение о том, что одним из главных критериев такой классификации может и должен явиться такой критерий как степень отражения в нем различных фрагментов действительности. В чем-то аналогично разделению лексики с этих позиций все концепты могут разделяться на мыслительные (ментальные) и чувственные. Всякий концепт в его функциональном применении характеризуется как ментализмом, так и чувственностью. При этом ментальная сторона более абстрактная. Чувственная отражает конкретику момента. Чувственные концепты так или иначе направляют нас к общему правилу, к ментальной оценке. Ментальные концепты в свою очередь получают чувственное применение в условиях конкретной оцениваемой ситуации.
Так, давая юридическую оценку тому или иному факту или событию, мы опираемся на некоторое ментальное представление о том, что представляет из себя данный факт или событие с точки зрения социально-нравственной нормы. В то же время сама нормативно-аксиологическая идентификация факта или события являются вполне чувственным актом. Апелляция к норме - это ментальная сторона концепта. Его актуальное применение к конкретному факту, событию это практическая, чувственная сторона концепта.
Разделение концептов на ментальные и чувственные носит скорее функциональный, а не семантический характер. Чувственный концепт ситуативен, отражает «требование момента», он же более интенционален и регулятивен в коммуникативном контексте. Конкретика такого концепта - это чувственная конкретика момента, отправной пункт коммуникативной аргументации. Ментальный концепт отражает требования культурной нормы (в нашем случае - нормы права). Вектор функционального подчинения здесь имеет обратную направленность: от момента к норме. Момент оказывается частью культурно-нравственной (правовой) ситуации, получает соответствующую оценку. Ментальный концепт более устойчив, обладает признаками ситуационной воспроизводимости. Ментальные и чувственные концепты можно разделять лишь условно. Функционально в их ситуативном применении они неразделимы и могут рассматриваться как две стороны одного и того же концепта в его функциональной заданности. Степень институциональной устойчивости дискурса определяется не чувственной, а ментальной стороной концепта, характером его выразительного закрепления в коммуникативном культурно-выразительном опыте языка.
Для юридического дискурса, который является в основе своей ментальным, наиболее актуальны и частотны мыслительные концепты. Более важным представляется разделение концептосферы на единичные концепты («ментальные слепки») и концепты-схемы, концепты-сценарии. Так как одна из главных функций юридического дискурса является регулятивная, то сценарный характер концептов
играет в нем особенно важный характер. Например, перечень видов преступлений и нарушений, их классификация, содержащиеся в уголовном и административном кодексах, описание процедур дознания, следствия, судопроизводства, представленное в уголовно-процессуальном кодексе. Прототип - категориальный концепт, дающий представление о типичном члене определенной категории, а стереотипы - это типичные примеры реализаций прототипов. Прототип является «идеалом», так как представляет собой абстрактный идеальный образец, через который воспринимаются многие представления концептосферы. Прототипическое закрепление получают концепты в формах так называемого прецедентного права. В качестве примера можно привести правило Правило Миранды (Miranda warning), которое было введено решением Верховного суда США в 1966 г. с целью обеспечения права не свидетельствовать против себя. Название этого правила возникло вследствие исторического дела «Миранда против Аризоны» и названо именем обвиняемого Эрнесто Миранды, чьи показания были исключены из материалов дела, так как были получены в нарушение пятой поправки к Конституции США. Согласно этому правилу, каждое лицо, подвергающееся аресту, должно быть проинформировано о праве хранить молчание, о том, что все сказанное может быть использовано обвинением в суде, а также о праве проконсультироваться с адвокатом перед тем, как давать какие-либо показания. В законодательстве Российской Федерации аналогичная норма закреплена в ст. 51 Конституции РФ [Конституция РФ 1993]. Целью данных норм является обеспечение справедливого судебного разбирательства, защита обвиняемого от принуждения со стороны властей давать ложные сведения в отношении себя, что помогает избежать судебных ошибок. Можно сказать, что в американском языке права «Правило Миранды» как некоторый нормативный регулятивный концепт получило образно-терминологическое закрепление.
Концепт как классификатор сам требует определенной представленности в системе каких-то классификаций. Другими словами, системный подход к концептосфере дискурса предполагает выбор уже не столько онтологических, сколько методологических оснований для классификаций. В современной лингвистической концептологии дискурса существуют различные такого рода классификации.
Так, Г.С. Воркачев предлагает строить классификацию концептов по степени абстракции их содержания. В этом отношении исследователь различает ментефакты, натурфакты и артефакты. Первые являются абстрактными, вторые и третьи - конкретными [Воркачев 2007: 31-32]. Существуют и другие классификации. Например, В.А. Маслова делит концепты на группы в соответствии с идеографической классификацией, принятой у лексикографов: 1) мир -пространство, время, число; 2) природа - вода, огонь, дерево; 3) представления о человеке - интеллигент, новый русский; 4) нравственные концепты - истина, совесть; 5) социальные понятия и отношения - свобода, война; 6) эмоциональные - счастье, любовь; 7) мир артефактов - дом, свеча; 8) концептосфера научного знания - философия, филология; 9) концептосфера искусства - музыка, танец и др. [Маслова 2006: 75]. Пименова выделяет следующие виды концептов: образы, идеи, символы, а также концепты культуры [Пименова 2004: 8-10].
Какими бы то ни были методологические основания классификации концептов в их лингвистическом рассмотрении, они не могут изменить общей функциональной онтологии концепта.
Специалисты, используя термины, говорят языком концептов. Но за каждым концептом стоит какая-то совокупность ситуаций, которая вербально не раскрывается, но подразумевается. Это скрытый нарратив концепта, вербализуемый терминологически (если подобное терминологическое закрепление сложилось для концепта в языке).
Так, в юриспруденции есть термины «подведомственность» и «подсудность». Под «подведомственностью» следует понимать разграничение компетенции между различными органами. Каждый государственный орган или организация вправе рассматривать и разрешать только те вопросы, которые отнесены к его ведению законодательными и иными нормативными правовыми актами, то есть действовать только в пределах собственной компетенции. Под «подсудностью» следует понимать распределение между судами дел, подлежащих рассмотрению по первой инстанции, то есть установление конкретного суда, который должен разрешить данное дело [Тихомирова, Тихомиров 1997: 324, 326]. Подсудность - это правила распределения категорий споров в соответствии с предметной компетенцией соответствующего суда, однако, не между различными ветвями судебной системы (как это указано в правилах подведомственности), а только в рамках одной ветви судебной системы. Анализ этих двух определений показывает, что их родовым основанием может быть концепт - компетенция, означающий совокупность установленных нормативными правовыми актами прав и обязанностей организаций, осуществляющих определенные государственные функции (в данном случае государственных органов судебной власти), которые в различных источниках могут выражаться как словом, так и описательно.
Попытка подобного абстрактного функционального разграничения концептов была предпринята в работе Н.И. Убийко [Убийко 1999]. Однако исследователь здесь полагается не на внутрисистемные (внутридискурсивные) связи элемента, а на характер его взаимодействия с внешней средой. Так, Н.И. Убийко предлагает разграничивать универсальные концепты, которые по-другому можно назвать общечеловеческими, этнические (национальные) и групповые (макро- и микрогрупповые). К последним ученый относит возрастные, гендерные и индивидуальные концепты. В результате такой схемы вырастает иерархическая модель, в которой выделяются суперконцепты, макроконцепты, базисные концепты и микроконцепты. Несмотря на то, что такая модель вполне возможна, нельзя не заметить, что она содержит некоторые противоречия. Так, например, значительную часть индивидуальныых концептов можно одновременно отнести к микро- и макрогрупповым и одновременно к этническим и общечеловеческим.
резюме. Таким образом, довольно затрудненной представляется классификация, согласно которой один и тот же концепт входит в разные по уровням иерархические страты. Помимо этого, возникает вопрос тождества концепта, находящегося в страте общечеловеческих и этнических или, например, этнических и групповых. К области права такой подход также неприменим, потому что априорной характеристикой научного концепта является его общечеловечность,
наука объективна и, следовательно, исключает такие формы измерения, как этническое, социально-групповое, индивидуальное. С другой стороны, очевидно, что право как практика имеет этнические характеристики, так как складывается в результате исторического опыта нации. Здесь возникает определенное противоречие, на которое указывали еще античные философы, изучению которого С. Хантингтон уделял особое внимание [Хантингтон 2003]. Мы считаем, классификация по объему функционального потенциала концепта возможна в юридическом дискурсе только на основе внутрисистемных связей: максимальное количество - суперконцепт (закон, легитимность, правоприменение, суд), минимальное количество связей -миниконцепт (привод, определение суда, исполнительный лист).
Каждый концепт юридического дискурса занимает вполне определенное, четко очерченное место в концептосфере, которое детерминируется системой знаний и различными формами опыта в различных видах деятельности, прежде всего, речевой и профессиональной.
Как бы то ни было понятийно-сущностная классификация концептов должна считататься первичной. Собственно, концепт здесь выполняет экстенсиональную логическую функцию, охватывая какую-то совокупность конкретных, подпадающих под его понятийное определение ситуаций (реальных или потенциальных). Принципиальным здесь является общая аксиологическая квалификация объектов по родовому признаку. Такая классификация концептов скорее носит дедуктивный характер. Кроме того, такая классификация имеет экстралингвистическое предназначение, поскольку под ее критерий непосредственно подпадают объекты внешней (неязыковой) реальности. При этом, конечно, признается, что именно эта классификация является фундаментом концептуальной организации самого языка, то есть именно принципы экстраполируются в область языкового дискурса. Исследователь оказывается здесь в двойственном положении (на которое указывал еще И. Кант в своих «Пролегоменах», характеризуя категории числа): с одной стороны, эта классификация всецело объективна и экстралингвистична, с другой стороны - она же процесс и продукт реального социально-коммуникативного дискурсивного опыта языка [Кант 1993]. Собственно, дискурсивная или вербально-феноменологическая классификация концепта может быть названа вторичной. Но именно она в большей мере обращена к языку, характеризующему формы вербальной реализации и вербального закрепления концептов (независимо от их понятийного статуса) в дискурсивном опыте языка. С этих же позиций открывается возможность эволюционно-исторического изучения концептов в соответствии с опытом их рационализации, то есть их все более и более осознанного применения в речевом узусе - вплоть до окончательного номинативно-терминологического закрепления в языке. Вербальная реализация концепта - необходимая сторона его эмпирической верификации в составе дискурса.
литература
Алексеев С.С. Право - институциональное социальное образование // Вопросы теории государства и права. Саратов, 1983. С.7-12.
Воркачев Г.С. Лингвокультурный концепт: Типология и области бытования. - Волгоград: изд-во ВолГУ 2007, 400 с. С. 31-32.
Кант И. Пролегомены по всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в смысле науки. М., 1993.
Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Москва: Гнозис, 2004. 390 с.
Маслова В.А. Введение в когнитивную лингвистику. М.: Флинта-Наука, 2006.
296 с.
Олянич А.В. Презентационная теория дискурса: Монография. М.: Гнозис, 2007. 407 с.
Пименова М. В. Душа и дух: особенности концептуализации. Кемерово, 2004а. 385 с.
Тихомиров Ю.А. Право: национальное, международное, сравнительное // Государство и право. М., 1999. №8. С.5-12.
Попова Т.Г. Национально-культурная семантика языка и когнитивно-социокоммуникативные аспекты (на материале английского, немецкого и русского языков). Монография. М.: Изд-во МГОУ «народный учитель», 2003. 179 с.
Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия / Под ред. М.Ю. Тихомирова. М.: 1997, 526 с.
Убийко Н.И. Типологизация концептов в современном языкознании. М.: Наука, 1999, с.15-31.
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2003. 603 с. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (с изм. и доп. от 05.02.2014) // Собр. законодательства РФ. 2014. N 9. Ст. 851.
the system of concepts in legal discourse
Мaria N. Fedulova
Candidate to Doctor of Philology English Language Department Faculty of Foreign Languages Military University 14, Bolshaya-Sadovaya str., Moscow, Russia mfedulova@mail.ru
A particular system of values defines control over relations in society as well as regulates public order. The values system is introduced to society through different conceptospheres articulated in the specific semantic area of language. In the conceptosphere of law there exists a differentiation corresponding the legal system.
Therefore, reflecting the common system of social control, legal discourse exhibits an inner differentiated structure. The article analyzes the approaches towards the typology of legal discourse concepts and their classifications. The lexical semantics and lexical organization of discourse are thought to be a definite projection of conceptosphere of law and serve as criteria in conceptual analysis of the language of law. Accordingly. the issue arisen is the selection of criteria to define the typology of legal discourse as a special discourse. Acting as a social controller, legal discourse contains the cumulative component that depends on a properly selected lexical unit. The semantic components complex of a lexical unit makes up the informative intensity of the word semantics. In turn, the complex is the cumulative component, that plays an important part in regulating relations in society. Legal discourse is characterized by a number of specific features in terms of the concept genesis and functional status, the system of instruments to manifest its expressive representations. It is supposed that in addition to common ontological criteria for concept selection appropriate for any kind of discourse, the typology of discourse can be based on the criterion of informative intensity, i.e. concept volume, that can be actualized by both direct (terminological) and indirect (narrative) forms of expressive representation in any text.
Key words: concept, conceptosphere, typology of concepts, discourse, legal discourse.
Alekseev S.S. Pravo - institucional'noe social'noe obrazovanie [The law as institutional social education] // Voprosy teorii gosudarstva i prava [Issues of Theory of State and Law]. Saratov, 1983. Pp.7-12.
Vorkachev G.S. Lingvokul'turnyj concept: Tipologija i oblasti bytovanija. [Linguistic and Cultural Concept, Typology and Area of Existence] Volgograd: izd-vo VolGU, 2007, Pp. 31-32.
Kant I. Prolegomeny po vsjakoj budujushhej metafizike, mogushhej vozniknut' v smysle nauki [Prolegomena To Any Future Metaphysics Which Can Arise As Science]. M., 1993. 240 p.
Karasik V.I. Jazykovoj krug: lichnost', koncepty, diskurs [Linguistic Circle: Personality, Concepts, Discourse]. M.: Gnozis, 2004. 390 p.
Maslova V.A. Vvedenie v kognitivnuju lingvistiku [Introduction to Cognitive Linguistics]. M.: Flinta-Nauka, 2006. 296 p.
Oljanich A.V. Prezentacionnaja teorija diskursa: Monografija [Presentational Theory of Discourse: Monography]. M.: Gnozis, 2007. 407 p.
Pimenova M.V Dusha i duh: osobennosti konceptualizacii [Soul and Spirit: Aspects of Conceptualization]. Kemerovo, 2004a. 385 p.
Popova T.G. Nacional'no-kul'turnaja semantika jazyka i kognitivno-sociokommunikativnye aspkty (na materiale anglijskogo, nemeckogo i russkogo jazykov). Monografija. [National and Cultural Semantics of a Language and Cognitive Sociocommunicative Cultural Aspects (a case study of texts in the English, German and Russian languages). Monography]. M.: Izd-vo MGOU «Narodnyj uchitel'», 2003. 179 p.
References
Tihomirov Ju.A. Pravo: nacional'noe, mezhdunarodnoe, sravnitel'noe [The law: national, international, comparative] // Gosudarstvo i pravo [State and Law]. M., 1999. No.8. Pp. 5-12.
Tihomirova L.V., Tihomirov MJu. Juridicheskaja ehnciklopedija [Legal Encyclopedia] / Pod red. M.Ju. Tihomirova. M.: 1997. 526 p.
Ubijko N.I. Tipologizacija konceptov v sovremennom jazykoznanii [The Typology of Concepts in Modern Linguistics]. M.: Nauka, 1999. Pp.15-31.
Hantington S. Stolknovenie civilizacij [The Confrontation of Civilization] M.: AST, 2003. 603 p.
Konstitucija Rossijskoj Federacii: prinjata vsenarodnym golosovaniem 12 dekabrja 1993 g. (s izm. i dop. ot 05.02.2014). [The Constitution of the Russian Federation (Adopted at National Voting on December 12, 1993, as amended of February 5, 2014)] Sobr. zakonodatel'stva RF. 2014. No. 9. St. 851.
