CC BY
130
Вестник Омского университета. Серия «Психология». 2020. № 1. С. 24-36. УДК 159. 923
DOI: 10.24147/2410-6364.2020.1.24-36
Н. С. Шадрин
СИСТЕМА КАТЕГОРИЙ ПСИХОЛОГИИ И ПОНЯТИЯ ИНДИВИДА, СУБЪЕКТА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ЛИЧНОСТИ: НЕКОТОРЫЕ УРОКИ КОНЦЕПЦИЙ КАНТА,
ФИХТЕ, ГЕГЕЛЯ И САРТРА
Категории психологии понимаются как предельные обобщения различных классов психических явлений, включающие в себя как соответствующие группы частных понятий, так и феномены, еще не подвергнутые окончательной понятийной идентификации. Их можно осмыслить и как базовые детерминанты психического, имеющие социокультурную природу (на уровне субъекта деятельности и личности) или биологическую природу (на уровне индивида).
Индивид, субъект деятельности и личность, не будучи формами «психики», должны всё же обладать особыми рычагами регуляции (или саморегуляции) таких базовых детерминант психического, как мотив, образ, общение и действие (что опосредованно предполагает и регуляцию всей жизнедеятельности индивидуального субъекта жизни).
Не ограничиваясь формулой «личность как преобразованный индивид», автор выявляет преемственные генетические связи уровней индивида, субъекта деятельности и личности в аспекте нарастания меры проявления родовой сущности и «сущностных сил» человека в его индивидуальном существовании.
В то же время, анализируя многоуровневую активность человека с точки зрения ее «пространственной» парадигмы (в аспекте интеграции человека в разные сферы жизненного пространства), автор находит ключ к относительной самостоятельности указанных уровней и к постоянным переходам с одного из этих уровней жизненной активности на другой.
Обоснование выдвигаемых положений дается в значительной мере с опорой на комплекс соответствующих идей Канта, Фихте, Гегеля и Сартра.
Ключевые слова: категории психологии, психологические детерминации; уровни жизнедеятельности; субъект деятельности; существование; личность; Фихте, Гегель, Сартр.
N. S. Shadrin
THE SYSTEM OF CATEGORIES OF PSYCHOLOGY AND THE CONCEPTS OF THE INDIVIDUAL, SUBJECT OF ACTIVITY AND PERSONALITY: SOME LESSONS OF THE CONCEPTS OF KANT, FICHTE, HEGEL AND SARTRE
The categories of psychology are understood as the limit generalizations of various classes of psychical phenomena, including both the corresponding groups of particular concepts and the phenomena not yet subjected to final conceptual identification. They can be understood as the basic determinants of the psychic, having a socio-cultural nature (at the level of the subject of activity and personality) or biological nature (at the level of the individual).
The individual, the subject of activity and the personality, not being forms of "psychic", should nevertheless possess special levers of regulation (or self-regulation) of such basic determinants of psyche, as motive, image, communication and action (that indirectly assumes also regulation of all vital activity of the individual subject of life).
Not limited to the formula "personality as a transformed individual", the author reveals the genetic continuity of the levels of the individual, the subject of activity and personality in the aspect of increasing of the degree of manifestation of the generic essence and "essential forces" of man in his individual existence.
At the same time, analyzing multilevel human activity from the point of view of "spatial" paradigm (in the aspect of human integration into different spheres of living space), the author finds the key to the relative independence of these levels and to the constant transitions from one of these levels of life activity to another.
The justification of the proposed provisions is given on the complex of the corresponding ideas of Kant, Fichte, Hegel and Sartre, taking into account the continuity between them.
Key words: categories of psychology, psychological determinations; the levels of life; subject of activity; existence; personality; Fichte, Hegel, Sartre.
© Шадрин Н. С., 2020 24
Предварительные замечания. Сразу же оговоримся, что в данной статье речь пойдет вначале о наиболее общих (ключевых) категориях (наиболее общих понятиях) психологии, задающих и описывающих ее предмет и общую структуру психической реальности.
При этом мы выдвигаем ряд исходных положений.
A) Каждая категория обобщает большой класс психических явлений и частных понятий, известных в психологии, но может включать в себя и вновь обнаруженные феномены, еще не подвергнутые понятийной идентификации.
Поясним, что идея категорий в принципе есть уже у Канта, трактовавшего их как вид «чистых рассудочных понятий», как обобщенные понятия науки. «Так как только созерцания направлены на предмет непосредственно, то понятие относится не к предмету непосредственно, а к какому-то другому представлению о нем (всё равно, созерцание оно или само уже понятие) <...> Так, понятие тела (категория тела. - Н. Ш.) означает нечто, например металл (более частное понятие. - Н. Ш.), что может быть познано через это понятие. Следовательно, понятие тела (категория тела. - Н. Ш.) только потому имеет характер понятия, что в его основе лежат другие представления (и другие частные понятия. - Н. Ш.), посредством которых оно может уже относиться к предметам (курсив наш. - Н. Ш.)» [1, с. 110-110].
Б) Данные категории постепенно вызревают и кристаллизуются в истории развития психологии (что хорошо показано М. Г. Яро-шевским, в том числе в его совместных крупных работах с А. В. Петровским).
B) Категории мотива, образа, общения и действия, которые М. Г. Ярошевский (1985) относил к основным категориям психологии, обобщая большие классы психических явлений, одновременно выступают и базовыми детерминантами психического (всей психической активности человека).
Так, всякий мотив (осознанный, неосознанный и т. д.) побуждает и направляет в определенное русло любую форму активности человека; образ же (опять же в любой его форме - сенсорный образ восприятия, интеллектуальный образ) также выступает детерминирующим фактором, ориентируя и регулируя деятельность человека в предметной и социальной среде и т. д.
Г) С позиций антропологического подхода из числа категорий психологии (и базовых детерминант психического) нельзя исключить и самого человека, качественную специфику и сущность которого (в аспекте его индивидуального существования) мы должны учитывать. При этом ипостаси человека (индивид, субъект деятельности и личность), отнюдь не являясь формой «психики», должны быть наделены какой-то детерминирующей (регулирующий и т. д.) функцией по отношению к самому психическому и его базовым детерминациям типа мотива, образа и т. д.
Эту функцию можно обозначить терминами «самодетерминация» (о самодетерминации в свое время говорил еще С. Л. Рубинштейн, а в современный период - Д. Деси и Р. Райан), «саморегуляция», «совладение» (Р. Лазарус), «конечная регуляция базовых детерминант психического» (Н. С. Шадрин) и т. д. Опосредованно здесь можно говорить и о саморегуляции по отношению ко всей жизненной активности человека, о со-участии человека в ее развитии и трансформации и т. д.
Так, субъект деятельности может влиять на мотивы своих действий (например, повышая уровень своей мотивации труда в какой-то ситуации), хотя это не отменяет того, что сами эти мотивы имеют своим важным источником и профессиональную культуру, а также сферу профессиональной подготовки человека (Б. Г. Ананьев).
Д) Отсюда следует и последнее положение, состоящее в том, что важными детерминирующими факторами самого психического являются также сфера культуры, социокультурная среда, что наиболее зримо реализуется на уровне субъекта деятельности и личности (эти моменты были хорошо вскрыты в контексте «культурно-деятельностной» психологии Л. С. Выготского). На уровне же человека как индивида действуют скорее особые биологические детерминации, сложившиеся эво-люционно, связанные со «слаживанием» работы систем организма как целого и закрепленные в наследственной генетической программе его развития.
Но надо четко понимать, что сфера культуры, пронизывающая совокупность психических проявлений человека как субъекта деятельности и как личности, «не живет», также как «не живут» врожденные программы целостного реагирования индивида на
среду обитания, возникшие в ходе длительной эволюции. Живет лишь человек как многоуровневый субъект индивидуальной жизни - как индивид, как субъект деятельности, осуществляющий в ходе деятельности «жизненное отношение к миру» (А. Н. Леонтьев), и как личность.
Лишь «от имени» этой индивидуальной жизни, которая интимно связана с более широким миром (мирами) и по-своему динамична, субъект индивидуальной жизни и может осуществлять «конечную регуляцию» своих психических содержаний (отражающих его состояния, объекты и текущие события реального мира), а также их детерминаций. Такая регуляция может осуществляться и на базе особой «стратегии жизни» (К. А. Абуль-ханова-Славская). При этом с помощью особых «регулятивных рычагов» он отчасти меняет их направленность, энергетику, интегрирует их, принимает важные жизненные решения и т. д. Такими «рычагами» выступают
воля (подключающаяся со стороны личности в самых затруднительных ситуациях), функция произвольности (подключающаяся со стороны субъекта деятельности при совершении повседневных действий) и т. д.
Существенно уточняя представление о базовых детерминациях психического, следует их сопряженность с более широкими социокультурными и биологическими детерминациями, а также указать, что эти детерминанты или детерминации не только выступают как причинные факторы психических явлений, но и определяют их качественную специфику.
В целом базовые детерминации внутреннего мира человека (как предмета психологии, по В. Д. Шадрикову, В. А. Мазилову, Н. С. Шадрину) и их общую структуру можно показать в виде таблицы, представленной во многих наших работах [2, с. 82], [3, с. 13]. Эта таблица выглядит так (см. таблицу 1).
Таблица 1
Внутренний мир человека как предмет психологии, его базовые детерминанты и их уровни. Социокультурная среда человека (как «мир культурных миров»)
Уровни субъекта индивидуальной жизни Базовые психологические детерминанты внутреннего мира человека на каждом из уровней индивидуальной жизни Уровни мира человека
Личность (волевая, лично-стно-смысловая регуляция) - Мотив 3 -► Образ 3 Общение 3 Действие 3 Мир личности
Субъект деятельности (произвольная, непроизвольная регуляция) Мотив 2 -► Образ 2 Общение 2 Действие 2 Мир субъекта деятельности
Индивид (непроизвольная регуляция) - Мотив 1 -► Образ 1 Общение 1 Действие 1 Мир индивида
Среда обитания человека как вида Homo Sapiens
Анализ конкретных отличительных особенностей базовых детерминаций психики (мотива, образа и т. д.) на уровне мира индивида, мира субъекта деятельности и мира личности проведен нами в других работах [2, с. 82-88]. Укажем лишь для примера, что важным проявлением образа на уровне индивида (образ 1 в нашей таблице) можно считать сигнал, на уровне субъекта деятельности (образ 2) - образ предмета и предметной ситуации деятельности, на уровне личности (образ 3) - образ социального мира или его фрагментов и т. д.
Указанные выше категории - это категории психологии как частной науки, и их нельзя путать с общефилософскими и логическими категориями познания любых объектов науки (качество, количество, сущность, существование, явление и т. д.).
Однако эти общелогические (и гносеологические) категории также важны для психологии как с позиций познания сущности психического (включая анализ функций психики - отражательной, регулятивной, ориентировочной и «интегративной», по В. А. Ган-зену) или же частных психических феноменов, так и в плане изучения и учета психологами аспектов самого человека. Сюда входит анализ качественной специфики природно-обусловленного «наличного бытия» человека (индивид), его деятельных «сущностных сил» (субъект деятельности), а также его индивидуального существования как формы проявления родовой сущности человека (личность).
В целом анализ качественной специфики, сущности и форм существования любого явления - обычное дело в науке, но почему-то всё это начинает казаться «слишком философским», когда мы ведем речь о сущности и
формах индивидуального существовании человека в психологии. Надо всегда помнить, что сущность изучаемого формообразования есть некая конкретная целостность его проявлений (иногда многоуровневая), также она есть нечто существующее и опосредованное в этом существовании «иным», не сводясь к «совокупности отношений» к этому «иному» и т. д.
Лишь оттолкнувшись от тщательного анализа сущностных аспектов индивидуального бытия и существования человека (на уровне индивида, субъекта деятельности и личности), мы можем уже «сворачивать» на сферу психологических феноменов и детерминаций (говоря, например, об особенностях саморегуляции личности и т. д.), но, к сожалению, многие авторы с этого начинают! В итоге анализ личности, ее структуры оказывается изначально «нашпигованным» чисто психологическими феноменами (обычно данными в самонаблюдении автора), так что в итоге забывается, что личность и в целом многоуровневый субъект индивидуальной человеческой жизни - это всё-таки не «психика», а живое, реально существующее, «сущностное» существо!
Вообще уход от проблематики сущности и «сущностных сил» человека, его разных ипостасей (индивид, субъект деятельности, личность), якобы в виду ее «слишком абстрактного» характера, почти перечеркивает смысл антропологического подхода в психологии.
Ведь всякая антропология есть учение о сущности человека; и может получиться так, что, изучая психику человека, мы «подставим» на место человека совсем другое по своей сущности существо и не заметим этого!
К сожалению, при раскрытии и использовании понятий индивида, субъекта деятельности и личности (как аспектов человека) в нашей психологии идет постоянная путаница, или «блуждание в трех соснах», по выражению В. П. Зинченко [4]. Поэтому надо существенно уточнить эти понятия, раскрыть их соотношение, не ограничиваясь формулой «личность как преобразованный индивид», упускающей опосредствующее звено при соотнесении личности и индивида - субъекта деятельности.
Человек как индивид. Уже достаточно давно слово «индивид» в его простом, общеупотребительном понимании, а также в рабо-
тах многих философов обозначает отдельного человека (в противовес социально-групповым формам его бытия, например классовым или иным), то есть индивид здесь предстает как неделимый далее «атом» социальной и человеческой жизни.
У К. Маркса, влияние терминологии которого на постсоветскую науку нельзя недооценивать, термин «индивид» часто выражал именно идею человека как «атома» общественной жизни (кстати, его диссертация посвящена проблемам атомизма Демокрита и Эпикура).
Однако психология не может ограничиваться таким общим пониманием индивида лишь в качестве синонима «отдельного человека». (В этом плане хотелось бы, чтобы психологи использовали понятие индивида в этом значении как можно реже!)
Понятие «индивид» в его наиболее разработанном классиками советской психологии понимании (у Б. Г. Ананьева, отчасти у А. Н. Леонтьева, А. В. Петровского и др.) подразумевает иной аспект (кстати, мало представленный в западной традиции).
Здесь индивид понимается как природное существо, как организм, обнаруживающий врожденные «жизненные реакции» на среду его обитания, в этом ракурсе он лишь потенциально человек, но еще не человек по способу существования и по своей сущности (которую он еще не обрел, ибо механизмы его «реагирования» на среду еще не «зачерпнули» никакого социокультурного содержания, характеризующего феномен человека).
На уровне индивида можно говорить не о развертывании сущности человека, а лишь о качественной специфике его «наличного бытия». По Гегелю, «наличное бытие» любого объекта характеризуется прежде всего его качественной определенностью (благодаря своему качеству данное бытие есть то, что оно есть). Качественная специфика конкретного «наличного бытия», по сути дела, определяет то, как это бытие имеет место (находится в каком-то месте!), "ist da" (именно поэтому такое бытие Гегель в первой части «Науки логики» обозначает категорией Dasein).
Поэтому, выражаясь языком Гегеля, понятие индивида выражает не сущность, а лишь природное «наличное бытие» человека, как бы «простирающееся» в границах его тела и ближайшей жизненной среды.
Качественная специфика «наличного бытия» человека, данная с момента его рождения, как раз и определяется системой реагирования его целостного организма на среду обитания, причем это реагирование выражается не в каких-то конкретных действиях, а скорее в общей перенастройке работы систем организма и изменениях его активности.
Итак, индивид понимается как целостность организма отдельного человека, связанная со «слаживанием» (А. Н. Леонтьев) работы всех его систем и функций, сформировавшимся эволюционно, что позволяет ему уже с момента рождения «жизненно реагировать» путем упомянутой «перенастройки» своей активности на изменения среды его обитания, включая сюда предметы, предметные ситуации и других людей (взрослых), помогающих ему решать его жизненные проблемы. В преобразованном виде такое целостное «реагирование» становится основой дальнейшего развития человека как субъекта деятельности и далее как личности. Само слово «индивид» восходит к латинскому слову individuus - «неделимый», «нераздельный».
По словам А. Н. Леонтьева, «индивид как целостность - это продукт биологической эволюции, в ходе которой происходит не только процесс дифференциации функций, но также и их интеграции, их взаимного "слажи-вания" <...> Индивид - это прежде всего ге-нотипическое образование», фиксирующее принадлежность к виду «человек». Но это не только новорожденный, ибо «его формирование продолжается, как известно, и в онтогенезе...» [5, с. 173-174].
Аналогичен взгляд на индивида Б. Г. Ананьева: «Внутренние зависимости между природными свойствами (механизмами реагирования. - Н. Ш.) опосредованы зависимостями индивида от условий внешней среды (социальной, биологической, абиотической)», которая выступает как среда его обитания вообще, но эти зависимости «определены общей морфо-физиологической организацией человека как вида», сложившейся в эволюции, что не исключает роли индивидуально-типических вариаций организации природы человека, выражающихся в свойствах темперамента, в задатках, в возрастных и половых особенностях функционирования нервной системы, коры больших полушарий и т. д. [6, с. 68].
Здесь особо важны свойства нервной системы, такие как подвижность, уравновешенность, сила как основа темперамента (И. П. Павлов, Б. М. Теплов, В. Д. Небыли-цын). Так, уравновешенность обеспечивает то, что при развитии реакции возбуждения оно не «зашкаливает» и компенсируется торможением, подвижность же определяет темп реакций и самой деятельности и т. д. Не будем сбрасывать со счета и тип конституции человека, ибо, по Э. Кречмеру, люди с разным типом телосложения реагируют на мир по-разному.
Индивидные механизмы реагирования сопряжены и с системой образов-сигналов, несущих информацию о состоянии внутренней среды организма (ощущение голода, боли, дискомфорта и т. д.), о перспективах сохранения безопасности человека в окружающей среде. Эта информация включает в действие «блок активации» мозга, стимулирующий работу всего организма, что выливается в соответствующее поведение. (Теория «трех блоков мозга» разработана А. Р. Лурией и Е. Д. Хомской.)
Понятно, что реагирование организма как целого на индивидном уровне сопряжено и с психическими процессами. Так, эмоция обеспечивает «почти мгновенную» перестройку работы всех систем организма (П. К. Анохин).
По Гегелю, нечто «жизненно» в силу противоречия, которое в нем содержится и которое оно должно «выдерживать».
Реакции индивида (уже как новорожденного) на человеческую среду обитания имеют двойственный и противоречивый характер.
В целом присутствие личности взрослого и реагирование на нее связано у ребенка с возможностью «запуска» врожденных реакций (плач, экспрессии лица, позы, интонации голоса и т. д.), позволяющих ему «призвать», привлечь взрослого к решению его жизненных проблем; «реакция оживления» (возникающая к концу новорожденности) имеет то же предназначение, ибо дает ребенку возможность создать эмоциональную связь со взрослым и на этой основе привлекать его к решению указанных проблем в будущем. (Тут невольно вспоминается также идея изначальной «доминанты на лице другого» А. А. Ухтомского.)
Что касается реагирования ребенка на
неживые объекты, предметы цивилизации и
культуры, то такого рода эмоциональный «призыв» по отношению к ним невозможен. Здесь возможно лишь срабатывание врожденных реакций на новизну объекта, силу раздражителя и т. д. (типа ориентировочных рефлексов), которые являются условием «инструментального» использования объекта в будущем (в ходе превращения индивида уже в субъект предметной деятельности).
Эта противоречивая природная предпосылка индивида - недифференцированная реакция на неживые объекты (мир природы и предметный мир культуры) и вначале тоже недифференцированная коммуникативная реакция на личность взрослого - трансформируется затем в противоречивые основания существования человека, то есть в его предметную деятельность и общение как субъекта деятельности. По Д. Б. Эльконину, противоречивые отношения между общением и деятельностью становятся основанием психического развития ребенка на всех этапах онтогенеза.
Данную трансформацию, когда индивидные природные предпосылки становятся «предпосылками оснований» (Гегель) и переходят в деятельностные основания существования и развития человека (уже на уровне субъекта деятельности и личности), можно назвать «фундаментальным переворачиванием».
Нередко говорят и об «усложненном» индивиде после периода новорожденности. По А. Н. Леонтьеву, на этих стадиях можно говорить «о возникающих сплавах врожденных и приобретенных реакций, об изменении предметного содержания потребностей, о формирующихся доминантах поведения» [5, с. 174].
В соответствии с изложенным можно по-особому взглянуть на проблему связи природных задатков индивида и его способностей как субъекта деятельности. Задатки нельзя понимать просто как нечто только пассивное, «записанное» в структурах мозга. Они выражаются изначально в более активном и тонком «реагировании» на определенные сферы действительности, связанные с какой-то деятельностью людей, на базе чего у человека формируются более специализированные способы деятельности. Так, маленький П. И. Чайковский глубоко и эмоционально переживал любую музыку (порой даже затыкая уши, чтобы ее не слышать), а затем
на этой основе у него сформировались выдающиеся музыкальные способности!
Если активность человека как индивида и как личности - разные формы интеграции в окружающий мир, то для субъекта деятельности характерна дифференцированная активность (В. А. Ганзен), нацеленная на овладение многообразием культурно-предметной среды человека.
Общая характеристика субъекта деятельности. Субъект деятельности - это человек как носитель какой-либо предметной целенаправленной деятельности, ее умелый «реализатор» и исполнитель, деятельное существо, преобразующее предметы с помощью других предметов и орудий труда, созданных человеческой цивилизацией.
Для субъекта деятельности характерна произвольная и непроизвольная регуляция деятельности (последняя проявляется, например, при «срабатывании» его автоматизированных навыков). Но он реализует свою активность не где-то в воздухе, а обычно в «оболочке» каких-то социальных отношений (производственных и т. д.), в которые он должен как бы «вписываться», ибо без этого продукт его труда не будет признан и не будет циркулировать в обществе.
В связи с этим, чтобы устранить некоторые недоразумения, отчасти вытекающие из циркулирующих сейчас идеологических доктрин, отметим следующее. В 6-м тезисе о Фейербахе К. Маркс определяет не саму сущность человека (проблема любой антропологии), а определяет ее лишь в одном аспекте - в ее реальном действии (Wirken) в совокупности общественных отношений и лишь в этом смысле в ее «действительности» (Wirklichkeit). Здесь она предстает не как сущность человека на уровне личности, а скорее как сущность субъекта деятельности, который, разворачивая свои «сущностные силы», должен как-то считаться с совокупностью общественных отношений и «укладываться» в них, сохраняя при этом способность к саморегуляции своей деятельности.
Трудность понимания взглядов Маркса на этот вопрос усугубляется тем, что для него самого рабочий, например, не субъект деятельности, а лишь «живой труд», живая «рабочая сила», которая на 100 % действует «по указке» хозяина, по своему усмотрению продающего на рынке результаты его труда. Понятия же субъекта Маркс как экономист при-
меняет скорее на макросоциальном уровне, поэтому у него нередки выражения типа «реальный субъект, общество» и т. д.
Однако в советский период уже предполагалось (и в этом взгляде мы видим определенный шаг вперед), что работник теперь должен рассматриваться как субъект деятельности, субъект труда, что он может проявлять какую-то инициативу, вносить предложения и т. д. (Не будем забывать, что в СССР для наиболее талантливых молодых профессионалов действовала и система определенных «социальных лифтов».)
С этих позиций введение в психологию категории субъекта деятельности было большим и «не отменяемым» (также и в постсоветский период) достижением Б. Г. Ананьева (И. А. Мироненко [7]), хотя мы не согласны с ним в том, что он в иерархии жизненной активности человека зачастую ставил субъекта деятельности выше личности. «Верхний этаж» в системе жизненной активности человека, безусловно, должен быть отдан именно личности!
В отличие от субъекта деятельности (его активность можно представить «как основание личности», в терминах А. Н. Леонтьева) личность реализует свою самостоятельную и всецело ответственную позицию в социальном бытии и поэтому не может быть представлена в виде некоего «социального функционера», хотя, по А. С. Арсеньеву, такой взгляд на личность в психологии пока преобладает [8, с. 110].
Идеи Фихте об ответственности как основе преобразования субъекта в личность. Проблема трансформации активности субъекта деятельности в жизнедеятельность личности была достаточно глубоко вскрыта еще И. Г. Фихте. Его идеи мы воспроизводим по капитальной монографии П. П. Гайденко [9], поскольку многие его работы опубликованы в дореволюционный период и сейчас почти не доступны.
Первоначало его философии, трансцендентальный субъект, способен каким-то образом порождать совокупность эмпирических субъектов - реальных, телесных человеческих индивидов, которые нас здесь интересуют. Индивид производит реальные изменения в телесном, предметном мире, выступая фактически уже как субъект деятельности, хотя это понятие у Фихте присутствует скорее имплицитно.
Чтобы целенаправленно действовать, субъект должен подчинить принципу свободы свое природное тело, свою «индивидность». Для этого тело должно выступить расчлененным на бесконечное множество органов, систем и подсистем, которые работают слаженно и полностью подчиняются свободной воле человека. Такое свойство организма человека Фихте называет «артикуляцией» [9, с. 139— 140]. (Ср. «артикуляция органов речи».)
Мы, психологи, связываем сейчас произвольный контроль за протеканием высших психических функций и целенаправленной деятельностью субъекта с третьим блоком мозга - блоком программирования и контроля (А. Р. Лурия), локализованном в лобных долях мозга и их конвекситальной коре, хотя здесь определенную роль играет и речевая функция, и соответствующие речевые центры.
Фактически К. Маркс в своем анализе процесса труда в «Капитале» следует за идеями Фихте о субъекте деятельности и отчасти развивает их. Это выражается, например, в его высказывании о том, что в ходе труда «необходима целесообразная воля, выражающаяся во внимании» (фраза, вошедшая во многие советские учебники).
А когда он пишет, что в труде человек пробуждает «дремлющие» в его природе силы и «подчиняет игру этих сил своей власти» [10, с. 174], то тут, очевидно, получает развитие идея «артикуляции» Фихте. С другой стороны, здесь уточняется идея самого Маркса об адекватных предмету деятельности «сущностных силах» человека (как субъекта деятельности!)
Хотя в активности субъекта деятельности, в произвольности его действий есть определенная мера свободы, вопрос о свободе на этом уровне до конца не решается. Ведь субъект деятельности может совершить такие изменения в реальном, телесном мире, которые затронут свободу других людей, живущих в этом же мире. Поэтому, по Фихте, он должен действовать, признавая систему правовых отношений, защищающих свободу другого.
В итоге субъект деятельности превращается уже в личность, или лицо (Person), несущее ответственность перед другими в правовой сфере, которая обеспечивает его свободное самовыражение без ограничения свободы других. Здесь Фихте улавливает стержневое свойство личности - ее ответ-
ственность в социальном бытии человека, из чего, собственно, вытекает и ее особая саморегуляция - волевая, личностно-смысловая (см. нашу таблицу). Правда, формально Фихте говорил не об ответственности, но о «признании» другого и об «ограничении» произвола (данной личности), однако сути дела это особо не меняет [9, с 136-139].
Фихтевское осмысление роли ответственности в бытии личности подхватил потом экзистенциализм, отказываясь, однако, понимать ответственность слишком узко, в рамках чисто правовой ответственности (кстати, уже правовая ответственность имплицитно предполагает включение личности в какую-то общность, в частности в общность государства и т. д.).
Отметим также, что в ключе идей известной статьи М. М. Бахтина «К философии поступка» (написана в 1922 году) юридические обязательства человека при совершении какой-то деятельности - форма относительно узкой, «специальной ответственности» человека как субъекта, но еще не личностной ответственности, по крайней мере, в высших ее формах!
Анализируя в «Бытии и ничто» проблемы свободы и ответственности человека, Сартр фактически «амплифицирует» идеи Фихте об ответственности личности. В этой работе, написанной в оккупированном немцами Париже (1943), Сартр довольно смело рассуждает о том, что «если я пошел на войну (захватническую. - Н. Ш.), чтобы избежать смерти или бесчестья (из-за обвинения в дезертирстве. -Н. Ш. ), всё происходит так, как если бы я нес полную ответственность за эту войну. Без всякого сомнения, другие декларируют ее (эту ответственность. - Н. Ш.) и, возможно, даже попытаются рассматривать меня как простого соучастника».
Но это не есть соучастие в юридическом смысле слова. «.Ибо зависело только от меня то, что, хотя ради меня и посредством меня эта война не существует, но я решил, что она существует (курсив наш. - Н. Ш.)» [11, р. 640].
Я был бы соучастником войны в юридическом понимании, рассуждает Сартр, если я был бы одним из ее организаторов (т. е. она существовала бы «посредством меня»), или лицом, отдавшим приказ начать эту войну, или даже лицом, побудившим издать такой приказ (тогда она существовала бы «ради ме-
ня»). Но Сартр глубоко прав, что на личностном уровне понятие юридической ответственности далеко не исчерпывает всех ее форм. Тут идет скрытая полемика Сартра с И. Г. Фихте, стремление представить ответственность личности более широко (перед лицом социального бытия в целом - вплоть до признания принципа «я отвечаю за всё»).
В целом же ответственность - ведущая характеристика личностного существования, определяющая и характер регуляции ею базовых детерминант психического (мотивы, образы, формы общения и т. д.), а значит, и активности человека в целом. Из таблицы 1 видно, что эта регуляция включает в себя не просто произвольную, а волевую регуляцию (волю), которая может основываться и на соображениях (и смыслах) морального плана и на порядок выше произвольной регуляции субъекта деятельности.
Обозначенные идеи Фихте и Сартра подхватили последующие авторы, в том числе советские и постсоветские психологи и философы. Так, по Рубинштейну, «человек есть в максимальной мере личность, когда в нем минимум нейтральности, безразличия, равнодушия, максимум "партийности" по отношению ко всему общественно значимому» [12, с. 246].
Проблемам саморегуляции и ответственности личности был посвящен ряд недавних конференций в ОмГУ (см. [13]).
Проблема сущности человека и личностной формы ее существования. Сартр и Гегель. Мы уже не раз отмечали, что знаменитая формула Сартра «существование человека предшествует его сущности», характеризующая особенности личностного существования, основана не только на высказываниях Хайдеггера (ссылка Сартра на них вызвала потом возражения последнего), но и на Гегеля (см. [11, р. 513-515]).
Вообще определенное отталкивание от гегелевской философии мы видим не только в экзистенциализме Сартра, использовавшего (по-своему) чисто гегелевские понятия «бы-тие-для-себя», «бытие-в-себе», «бытие-для-другого», «ничто», «дурная вера» (сейчас этот термин, чтобы одним махом «отодвинуть» Сартра от Гегеля, стали переводить как «самообман») и т. д. Другой представитель французско-датской традиции экзистенциализма, С. Кьеркегор, также шел путем «отталкивания» от Гегеля, называя его в ранний
период творчества «несравненным учителем». (Подробно на этих моментах мы здесь останавливаться, естественно, не можем.)
По-видимому, уроки логики Гегеля в осмыслении становления сущности любого формообразования, ее перехода в стадию существования могут быть полезны при разработке проблемы личности, встающей во весь свой рост перед психологами.
Существование у Гегеля как одна из стадий развития и проявления сущности мыслится так: «Существование - это непосредственность, возникшая из снятия опосредования, осуществляемого через основание и условие» [14, с. 113]. То есть всякое существование «полагается» достаточным набором его оснований и условий, будучи «снятием тотальности опосредствований, имеющих место в основаниях и условиях развития сущности» [15].
Полагание личностного существования -это не какой-то метафизический процесс. Начальное «полагание» личностного существования его основаниями - ими в нашей концепции являются базовые формы деятельности субъекта, позволяющие ребенку стать самодостаточной личностью, - происходит, по данным психологов, с наступлением старшего подросткового возраста (возраст «второго рождения Я»).
В то же время приходится учитывать ряд сложностей и противоречий в самом становлении личностного существования.
Суть их в том, что, по Гегелю, на начальных этапах развития существование и его основания переплетаются. Следуя этой логике, то, что было основанием существования личности, может стать самостоятельным, «положенным» существованием, а само личностное существование может стать основанием того, что составляло ранее его основы!
Иллюстрируя эти моменты, Гегель приводит пример, который хорошо ложится на интересующую нас проблематику. «Какое-то должностное лицо (Person) обладает служебной сноровкой (качество человека как субъекта деятельности. - Н. Ш.), состоит как индивид в (полезном. - Н. Ш.) родстве, имеет те или иные знакомства, у него свой особый характер, он имел какие-то возможности или случаи отличиться (в качестве эффективного субъекта деятельности. - Н. Ш.) и т. д. Каждое из этих свойств может быть или считаться основанием того, что он занимает эту должность». Но содержание существования
должностного лица (как «особой личности») и его оснований соединено именно так «в чем-то третьем».
С точки зрения этого третьего, с одной стороны, «должность можно рассматривать как внешнее положенное определение (существование. - Н. Ш.), а каждое из этих свойств <...> как ее основание». Одновременно с позиций этого третьего (по-видимому, Гегель здесь имеет в виду социальное устройство конкретного общества и т. п.) также и «наоборот, можно смотреть на эти свойства как положенные, а на должность - как на их основание» [14, с. 95]. Так, занимаемая личностью должность обязывает ее всячески поддерживать полезные связи, отношения и т. п., так что сама она становится в итоге зависимой от них в своем существовании, несвободной.
Но в гегелевской логике просматриваются и другие моменты, когда сущность уже не дана в переплетении и взаимоопосредовании с основаниями своего существования, а идет в своем развитии дальше, к своей «действительности» (это та же сущность, но на более высокой стадии), то есть движется к своей полной и действенной самореализации! В этом плане «существование» у Гегеля на определенном этапе развития сущности переходит в «действительность» как наиболее полное осуществление сущности.
Таким образом, подлинная личность не просто «заботится» о своих основаниях и условиях (вспомним термин «заботы и хлопоты» у последователя Хайдеггера К. Косика), а утверждает его как действительное и действенное существование (проявление, осуществление) человеческой сущности, что реализуется в ее ответственно-сопричастной устремленности к формам совместного социального бытия других людей (наделенных той же родовой сущностью), в решении их проблем и задач.
Итак, «зацикленности» активно-деятельного личностного существования на своих основаниях, а это встречается сплошь и рядом, противопоставимо стремление конкретного личностного существования к своей полноте, к утверждению своей «действительной» человеческой сущности, к раскрытию своего человеческого потенциала «до конца» (А. Маслоу).
По-видимому, это возможно лишь на пути нарастающей ответственной сопричастности
личности интересам всё более широких социальных общностей (вплоть до общности цивилизации, в которой он живет, и далее общности всего человечества). Именно на этом пути человек становится «самоактуализирующейся» личностью (А. Маслоу), «человеком человечества» (М. Горький). При этом его ответственность перед лицом глобального социального бытия (а значит, и его свобода) в известной мере становится абсолютной («абсолютная свобода и абсолютная ответственность» как принцип экзистенциализма Сартра!).
Итак, тезис Сартра «существование человека предшествует его сущности» продуктивен именно в этой трактовке категорий гегелевской логики. Сначала индивидуальное существование с его основаниями и условиями в известной мере зависит от них (стадия «дефицитарного» развития личности, или «предличность»), а потом идет «переход» существования в «действительность» как высшую форму осуществления и реализации сущности человека. На все эти аспекты впервые обратил внимание казахстанский философ С. Ю. Колчигин [16], а также (в своей кандидатской диссертации) автор этих строк [15].
Гегелевская трактовка соотношения сущности и существования человека, «переиначенная» затем Сартром, по-видимому, послужила основой и идей Маркса об отчуждении человека (скорее как субъекта деятельности, но отчасти и как личности) при капиталистическом применении труда.
Здесь, по словам Маркса, «родовая сущность человека - как его природа (его природные силы и задатки - Н. Ш.), так и его духовное родовое достояние - превращается в чуждую ему сущность, в средство для поддержания его существования (в его материальных основах. - Н. Ш.)» [17, с. 94]. Смысл этой фразы фактически так и не был понят даже в советский период, ибо здесь Маркс никоим образом не имеет в виду сущность человека как совокупность общественных отношений!
Чтобы постичь ее смысл, надо вернуться на страницу раньше и проанализировать высказывание Маркса, которое не раз цитировалось психологами, но так и не было по-настоящему осмыслено. «Животное <...> не отличает себя от своей жизнедеятельности. Оно есть эта жизнедеятельность. Человек же делает самое свою жизнедеятельность предметом своей воли и своего сознания» [17,
с. 93]. (Напомним тут то место в нашей таблице, где говорится о произвольной саморегуляции человека как субъекта деятельности и волевой регуляции как личности)
Данную мысль можно выразить и иначе, продолжает Маркс: «Его (человека. - Н. Ш.) собственная жизнь является для него предметом (регуляции. - Н. Ш.) именно лишь потому, что он есть родовое (по своей сущности. -Н. Ш.) существо» [17, с. 93]. То есть здесь родовая сущность человека по Марксу - это его способность не совпадать непосредственно со своей жизнедеятельностью («быть на расстоянии от самого себя», как сказал бы Сартр), делая свою жизнедеятельность предметом своей собственной воли и своей произвольности, благодаря чему она и выступает «свободно» становящейся. (Воля тут по сути дела выступает как частное проявление более широкого «онтологического» свойства человека «быть инициатором» собственного становления в процессе деятельности, которое и составляет сущность человека в этом контексте.)
Но при капиталистическом применении труда рабочий использует присущую ему способность само-регуляции своей жизнедеятельности и активности исключительно в услужение капиталисту (т. е. по сути дела отчужденно), причем делает это лишь для того, чтобы только просуществовать, зарабатывая себе на жизнь. И именно в этом плане его родовая сущность становится «лишь средством для поддержания его существования».
Проблема интеграции уровней активности человека в жизненное пространство.
Задача выявления относительной независимости друг от друга указанных трех уровней жизнедеятельности - индивида, субъекта деятельности и личности (анализируемых с позиций этапов развертывания сущности и «сущностных сил» человека в его индивидуальном существовании), а также их переплетения в жизненных ситуациях, конечно, не решается путем представления обозначенных выше временных, генетических связей между ними. (Одним из вариантов репрезентации этих связей является несколько упрощенная формула «личность как преобразованный индивид».)
Определенная мера независимости и самостоятельности этих уровней связана с рассмотрением их в «пространственном» аспекте путем увязывания их с нарастающей
жизненной интеграцией человека в разные сферы жизненного пространства, которая реализуется на этих трех уровнях.
Известно, что еще К. Левин выдвинул пространственную парадигму мотивации человека (и личности в целом), связывая ее с нахождением человека в особом «жизненном пространстве» или в «психологическом поле», где вещи обладают особым «характером требования».
Даже в отношении такого, чисто интеллектуального, феномена, как «понимание» возможно выделение двух равноправных его параметров - временной оси и пространственной оси (А. М. Ким). То есть мера моего «понимания» нарастает не только с течением времени (что очевидно), но и в ходе «интеллектуального пронизывания» всё более широких сфер пространства.
Активность индивида, субъекта деятельности и личности надо также представить в аспекте пространственных измерений.
На уровне личности этот аспект предполагает новый шаг в ее осмыслении не только как формы активного существования, но как формы со-существования (ответственного сосуществования!) с другими людьми и социальными общностями. Понимание «со-участ-ной» природы личности мы впервые видим, пожалуй, у М. Бубера. Оно звучит так: «Личность осознает себя как участвующую в бытии (прежде всего, социальном. - Н. Ш.), как сосуществующую и через это - как существующую» [3, S. 76].
Личность как раз и призвана ответственно интегрироваться в пространство всё более широких социокультурых общностей (социокультурное пространство), осознавая определенную меру обязательств и своей «сопричастности» (не-отчужденности) по отношению к ним, - не только по отношению к ограниченным по масштабу семейно-клано-вым группировкам, но также и по отношению ко всё более широким социально-территориальным общностям. Это общность поселения, в котором живет человек, далее региона, этническая общность и, наконец, общность соответствующей локальной цивилизации (например, евразийской) и только потом человечества в целом!
Конечно, в конкретных жизненных ситуациях человек должен выступать и как субъект деятельности, всё более активно включающийся, за счет постепенного развер-
тывания своих деятельных «сил» и способностей, в предметное пространство («сложившееся предметное бытие») человеческой цивилизации.
Что касается человека как индивида, то он необходимо должен интегрироваться в среду (пространство) обитания человека как вида (включая сюда биотические и абиотические ее компоненты), в том числе и в свою жизненную (и бытовую) среду.
При этом «заботу» об устройстве своей жизненной среды (в той мере, в какой это зависит от самого человека), а также о поддержании должной активности организма и сохранении способности полноценного жизненного реагирования на эту среду (путем удовлетворения своих естественных потребностей) он в тех или иных случаях передает самому себе как субъекту деятельности. (Хотя возможна тактика и стратегия решения этих проблем путем обращения на личностный уровень активности, на уровень своих личностных взаимоотношений со своим окружением, что, однако, чревато появлением чрезмерной зависимости, несамостоятельности и т. д.)
В разных жизненных ситуациях происходит более или менее осознанный или спонтанный переход человека с одного из этих уровней своей жизненной активности (уровень индивида, субъекта деятельности и личности) на другой, причем в итоге эти уровни, конечно, получают разную меру развития у разных людей! Например, какой-то человек в максимальной мере утверждает себя как личность, во многом принимая свою ответственность за всё происходящее, а другой - отвечает только за обеспечение интересов своих близких внутри круга своей семьи и семейного клана, рассматривая всё остальное в значительной мере как «фон» (это есть то, что Рубинштейн называл «привязанностью к своим присным») [12, с. 376].
Обычно человек подспудно осознает, что чрезмерное «зацикливание» на задачах относительно низких уровней жизнедеятельности (например, индивидного уровня, к тому же сводящимся лишь к заботам об удовлетворении физиологических и материально-бытовых потребностей) может привести к тому, что относительно высокие уровни жизненной самореализации человека (например, личностной) в полной мере не будут достигнуты. Всё это встречается сейчас довольно часто.
Вообще особенность нашей эпохи в том, что «нас постоянно манит искушение субчеловеческим» (Д. А. Леонтьев), стремление полнее реализовать свой индивидный потенциал (в основном в направлении удовлетворения базовых физиологических потребностей), ибо его утверждение в современных социальных контекстах наименее энергзатратно, оно не требует особых интеллектуальных и иных усилий и т. д.
Достаточно полное развитие личностного начала жизнедеятельности, причем на базе, но не в ущерб развитию индивидного и субъ-ектно-деятельностного начала, важно еще и потому, что на этой основе затем может сформироваться подлинная индивидуальность. Мы понимаем ее, в духе идей Б. Г. Ананьева, как гармоничное интегратив-ное объединение мира индивида, субъекта деятельности и личности; при этом можно говорить не только о «вертикали», но и о «горизонтали» интеграции базовых детерминант психического внутри индивидуальности [3].
Но часто человек жертвует подлинно личностным развитием, отчуждается как личность, то есть теряет свою ответственную позицию даже при реализации своей повседневной трудовой деятельности, передавая ее «внешнему агенту отчуждения» (Н. С. Шадрин) - «доброму» и «мудрому» начальнику, «мэтру» или старшему в клане. Это позволяет ему путем компромиссов в трудовой сфере, без лишних проблем и «ненужных» затрат энергии получать материальные блага и более полно удовлетворять свои индивидные потребности, что собственно и выступает механизмом его зацикливания на индивидном уровне и частичной деформации и ослабления субъектно-деятельностного уровня (активность которого выступает «основанием личности»), не говоря уже о недоразвитии самой личности.
Конечно, вариантов переплетения активности на уровне индивида, субъекта деятельности и личности и «логик» более или менее осознанного перехода между этими уровнями очень много.
Определенную роль тут могут играть исторически сложившиеся «паттерны» культуры образа жизни человека в его окружении.
Признавая важность разработок понятия образа жизни для выстраивания теоретического каркаса психологии (исследования С. Л. Рубинштейна, а в современный период
А. Г. Асмолова [18]), мы, в отличие от последнего, полагаем, что образ жизни связан
не только с личностным уровнем, но предполагает некую социокультурную модель, задающую логику «сопряжения» активности и жизни человека и как индивида, и как субъекта деятельности, и как личности в тех или иных социальных контекстах. Разные пути и формы реализации такого «сопряжения» как раз и составляет основополагающую драму жизни современного человека.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кант И. Критика чистого разума / пер. с нем. Н. Лосского. - М. : Изд-во «АСТ». -784 с.
2. Шадрин Н. С. Возвращение потерянного мира: об отчуждении личности и путях его преодоления: монография. 3-е изд., переработ. и доп. - Уфа : Омега Сайнс, 2018. -137 с.
3. Шадрин Н. С. Об истоках общей идеи личности, индивидуальности и ее уникальных «переживаний» в некоторых философских и психологических течениях // Вестник ОмГУ. Серия «Психология». - 2018. - № 3. -С. 11-26.
4. Зинченко В. П. Блуждание в трех соснах, или Тоска по личности (Из личного архива
B. П. Зинченко) // Национальный психологический журнал. - 2016. - № 3 (23). -
C. 49-58.
5. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. - М. : Политиздат, 1977. - 304 с.
6. Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. 3-е изд. - СПб. : Питер, 2002. - 288 с.
7. Мироненко И. А. Субъект и личность: о соотношении понятий // Методология и история психологии. - 2010. - № 1. - С. 149155.
8. Арсеньев А. С. Кризис психологии и творческий путь С. Л. Рубинштейна // Методология и история психологии. - 2008. - № 4. -С.109-114.
9. Гайденко П. П. Философия Фихте и современность. - М. : Наука, 1979. - 288 с.
10. Маркс К. Капитал / пер. с немец. - СПб. : Питер, 2019. - 512 с.
11. Sartre J.-P. L'être et le néant. Esse d'ontologie phénoménologique. - Ра^ : Gallimard, 1943. -722 р.
12. Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. - М. : Педагогика, 1973. - 424 с.
13. Материалы II Всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Активность и ответственность личности в контексте жизнедеятельности». 6-7 октября 2016 г. Омск : Изд-во ОмГУ, 2016.
14. Гегель Г. В. Ф. Наука логики. В 3-х т. - М. : Мысль, 1971. - Т. 2. - 248 с.
15. Шадрин Н. С. Диалектика сущности и существования в формировании сознания индивида. автореф. дис. ... кандидата философских наук. - Алма-Ата, 1985. - 23 с.
16. Колчигин С. Ю. Существование // Диалектическая логика: категории сферы сущности и целостности / под ред. Ж. М. Абдиль-дина. - Алма-Ата : Наука, 1987. - С. 192204.
Информация о статье Дата поступления 14 декабря 2019 Дата принятия в печать 6 марта 2020
Сведения об авторе
Шадрин Николай Семенович - доктор психологических наук, кандидат философских наук, профессор педагогического факультета, заведующий лабораторией экспериментальной психологии и психодиагностики Павлодарского государственного педагогического университета (Павлодар, Казахстан). E-mail: nn_shadrin@mail.ru).
Для цитирования
Шадрин Н. С. Система категорий психологии и понятия индивида, субъекта деятельности и личности: некоторые уроки концепций Канта, Фихте, Гегеля и Сартра // Вестник Омского университета. Серия «Психология». 2020. № 1. С. 24-36. DOI: 10.24147/2410-6364.2020. 1.24-36.
17. Маркс К. Экономические и философские рукописи 1844 года // Маркс К., Энгельс Ф. соч. 2-е изд. - М. : Политиздат, 1974. -С. 41-174.
18. Асмолов А. Г. Психология личности: культурно-историческое понимание развития человека. - 3-е изд., испр. и доп. - М. : Смысл; Издательский центр «Академия», 2007. - 528 с.
19. Buber M. Ich und Du. - Köln: Verlag Jacob Henger, 1966. - 160 S.
Article info
Received
December 14, 2019 Accepted March 6, 2020
About author
Shadrin Nikolay Semyonovich - Doctor of Psychological Sciences, Candidate of Philosophical Sciences, Professor of the Faculty of Education, Head of the Laboratory of Experimental Psychology and Psychodiagnostics, Pavlodar State Pedagogical University (Pavlodar, Kazakhstan). E-mail: nn_shadrin@mail.ru).
For citations
Shadrin N. S. The System of Categories of Psychology and the Concepts of the Individual, Subject of Activity and Personality: Some Lessons of the Concepts of Kant, Fichte, Hegel and Sartre. Herald of Omsk University. Series "Psychology", 2020, no. 1, pp. 24-36. DOI: 10.24147/ 2410-6364.2020.1.24-36. (In Russian).
