CC BY
133
СИНТЕЗ ИСКУССТВ В ПРАВОСЛАВИИ: КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
С. А. Митасова
Православие, искусство, древнерусская культура, литургия, таинство, синтез, богослужение, храм, почитание мощей, святыня, чудотворение, реликвии, книголюбие, чувство вневременное ти.
На фоне пестрой религиозной жизни современного российского общества наблюдается тенденция возврата к традиционной русской религии - православию. После периода официальной идеологии атеизма по крупицам восстанавливаются утраченные смыслы православной русской культуры, одним из важнейших компонентов которой является искусство. Русское культовое искусство есть не только «духовный костыль» для верующего, но и значимая часть культурного наследия России.
В данной статье предполагается проанализировать синтез искусств в православии, который находит максимальное воплощение в литургии с точки зрения его социокультурных значений на примере древнерусской культуры.
Культовые предметы одновременно являются и святыней, и произведениями искусства, и памятниками культуры. Художественное качество культовых предметов- основа для проявления божественной) Первообраза. Великолепие произведений слагается из двух элементов - «из ценности материала и достоинства и совершенства работы» [Голубинский 1997 : 289], что необходимо для создания «неземной» атмосферы богослужения.
В православии исключительно важна концепция, что сама церковь наиболее аутентична тогда, когда община верующих собирается на совместную молитву. Литургия считается общим опытом, воздействующим одновременно на эмоциональные, интеллектуальные и эстетические стороны человека; она совмещает разные образы, символы, формальные богословские утверждения, телесное восприятие и жесты, музыку, воскурения ладана и изобразительное искусство. Все это предназначено для раскрьггия содержания христианской веры как образованным. так и необразованным людям. Реформирование литургии часто воспринимается как реформирование самой веры.
В церковном культе необходимо отличать обряд, форму, образ от сакрального ядра - таинства, которое не поддастся рациональному осмыслению. Слово «обряд» происходит от слова «обрядить», «облечь». Обряд облекает таинства в формы культового искусства, он есть воплощение вечного в земном творчестве. При этом культовое искусство в богослужении выступает в синтезе различных видов.
Понятие «синтез искусств» означает органичное соединение произведений разных видов искусств в художественное целое, которое эстетически организует среду обитания человека. Синтез искз'сств подразумевает создание качественно нового художественного явления, не сводимого к простой сумме составляющих еш компонентов, образное и композиционное единство, общее участие в художественной организации пространства и времени.
Проблема синтеза искусств может рассматриваться в разных ракурсах. Например. русские философы В.И. Иванов и Н.Ф. Федоров считали, что синтез искусств может быть только литургическим: «в богослужении, и только в богослужении, находят системы искусств свою естественную ось» [Иванов 1979: 167].
Наиболее полно проанализировал «храмовое действо» с точки зрения синтеза искусств религиозный философ П.А. Флоренский. Заслуга Флоренского состоит в максимальном расширении понятия «искусство», с включением в него всех «вспомогательных» элементов православного богослужения. В храме «все сплетается во всем: храмовая архитектура, например, учитывает даже самый малый, по-видимому, эффект, как вьющиеся по фрескам и обвивающие столпы купола ленты голубоватого фимиама, которые своим движением и сплетением почти беспредельно расширяют архитектурные пространства храма, смягчают сухость и жесткость линий и. как бы расплавляя их, приводят в движение и жизнь» [Флоренский 1996 : 210]. Флоренский не затрагивал социокультурные значения богослужения, исследуя видовое многообразие православной) искусства.
Совокупность образов литургии - словесного, музыкального, живописного, архитектурного - является как бы преображенным творением, которое, в свою очередь, являет собою образ иного, божественного мира. Следовательно, пространство, организуемое видами культового искусства, было обозначением сакральной сферы культуры, которая часто противопоставляется профанной сфере, но тем не менее связана с ней в противоречивое единство. С сакральной сферой культуры непосредственно связан праздник как повышенное присутствие нездешнего в натурально-ощутимой вещественности земного мира.
Для древнерусского человека посещение церковного богослужения являлось прежде всего праздником. Для прихода в храм люди наряжались в самую лучшую одежду, украшенную золотым вышиванием и мехами. Женщины обильно красили лицо, глаза, шею. руки разными красками. Мужчины в щегольстве не отставали от женщин, украшая себя перстнями, драгоценными пуговицами, поясами. Празднично-яркий вид приходящих в храм давал повод церковным служителям к обличению и нареканию. Например, митрополит Даниил (XVI век) считал, что опасность интереса к яркой одежде плоха не только тем. что может склонить к блуду. Такая одежда есть выражение определенного образа жизни и мировосприятия, о котором Даниил пишет: «вси на земли хотят жити, вси по смерти жития не памятствуют, вси красятся и упестриваются» [Найденова 2003 : 105]. С одной стороны, средневековый человек приходил в храм показать свое социальное положение, свое место в социальной иерархии, иными словами, репрезентировать себя. С другой - в богослужении человек имел возможность отрешиться от мирской суеты, осознать свое особое положение в мире как существа высшего, духовного, приближенного к небесному миру и имеющего возможность приобщиться к нему при условии стремления к морально-нравственному совершенству в обыденной жизни.
Социокультурное значение литургического синтеза искусств состоит в организации соборного единства. Соборное единство понимается здесь как единение людей в целостный социум, единение земного мира и небесного, и единение мира живых и мира мертвых.
Указанное единство визуализировано самой структурой храма, храмовой росписью, иконостасом, при этом приходящий в храм видит как бы «удвоенный божественный мир» - на стенах храма в виде росписи и на иконостасе. В этом случае воздействие на верующего усиливается.
Единение мира живых с миром мертвых происходило посредством почитания мощей. В Древней Руси термин «мощи» прилагается как к останкам святых, так и к телу простого смертного. Становление литургической практики почитания мощей вырастало ил погребального обряда как феномена «приручения смерти». Гробница святош чаще всего находилась в южной или юго-восточной части храма, вблизи иконостаса. На ее крышке имелось рельефное или живописное полнофигурное изображение святого. Рака по возможности должна была быть богато украшена. Значение мощей не ограничивалось пространством храма. Носимые в разнообразных процессиях, они определяли расположение церквей и улиц, оказывая решающее влияние на сакральную топографию средневековых городов, которые в эти моменты обретали свой наивысший иконно-литургический смысл. Динамический аспект бытования святынь нашел отражение в древнерусской иконографии, зримо представившей многочисленные церковные празднования в честь обретения, перенесения и чудотворения реликвий.
Единение людей друг с другом происходило посредством общей молитвы. Эффективность этого действа зависит в большей мере от искренности чувств, с которыми человек приходит в храм, от искренности его молитвы, которая составляет основу любого богослужения. Великим моментом православного общего моления является вынос Евангелия в так называемом малом выходе. Из Царских врат во второй части литургии - Литургии оглашенных (те, кто готовится к крещению) - священник выносит Евангелие, которое символизирует самого Иисуса Христа, принесшего свет своего учения миру. Слово играет определяющую роль в православном литургическом действии, здесь следовали библейскому принципу: «В Начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бор> (Ев. от Иоанна. 1 : 1).
Древнерусские люди с почтением относились к книге святого Евангелия: его следовало брать в руки не иначе как с благоговением, с поникшею головою и после крестного знамения. От присущего христианству преклонения перед Библией как письменно фиксированным «Словом Божьим» устанавливается культ книги. Книголюбие рассматривалось как одна из христианских добродетелей. Образованность в Древней Руси ценилась очень высоко. Книжная мудрость, книги были источником духовного наслаждения, радости приобщения к истине. Единицам удавалось достичь сакральной мудрости чтением богодухновенных книг. Многие приобретали лишь начитанность, а еще Протагор предупреждал: «Многознание уму не научает». Начитанность в монашеской среде понималась как греховность и бесовство.
Церковное словесное и музыкальное искусство взаимообусловлены. Для православного богослужения характерна гимнологическая форма речи, показывающая действие благодати, религиозного экстаза. На протяжении всего богослужения речитативное исполнение псалмов сменяется монологическим или хоровым пением. Музыкальность речи можно также проследить в некоторых местах проповеди, повествовательный тон речи переходит в богослужебное песнопение.
церковный гимн. Богослужение есть молитва - беседа души с Богом, здесь все должно было быть благоговейным, чинным, сосредоточенным, погруженным в «небесный поток».
Песнопения, пронизывая все уровни православного богослужения, являются тем связующим элементом, который дает возможность воспринимать культовое действо как единый неразрывный процесс.
Своеобразная «хореография» православною богослужения предписывала молящимся стоять рядами, одновременно крестясь и кланяясь, где это требовалось церковным уставом. Непозволительно молиться на коленях, это латинский обычай. Православный человек, по большей части, должен стоять в церкви не шелохнувшись, на излюбленном, «своем» месте, так как в богослужении верующий «умирает» для мира, чтобы ожить для Бога.
В богослужении иное время. Человек как существо тварное временен, смертен. в богослужении он может обрести вневременность существования. Религиозный философ С.Н. Булгаков полагает, что само сознание временности с его жгучестью и остротой порождено чувством вневременности. Это чувство родится лишь при взгляде во время из вечности, которая лежит «не за временем или после времени, но наряду с ним. над временем, как для него идеал, и под временем, как его основа, которая ощущается временем лишь через призму нечто, небытия» [Булгаков 2001 : 316].
Богослужение для древнерусского человека было ориентиром во времени года и суток. В русском православном календаре каждый день года посвящен поминовению какого-либо святого, есть так называемые великие праздники, к которым относятся двунадесятые. Пасха считается великим праздником воскресения Христа из мертвых и празднуется особо торжественно.
Ориентацией во времени суток служил звон колоколов, призывающий народ на богослужение, он начинает и завершает литургию, отмечая ее самые важные моменты. Для русского человека колокольный звон составлял обязательный бытовой и культурный фон. Колокола буквально были голосом средневекового русского города, которым люди связывались в единое целое, в будни и праздники.
Колокола в Древней Руси воспринимались живыми субъектами. Известно, что 15 мая 1.591 года угличские горожане неожиданно были разбужены звоном набата, который оповещал людей о смерти царевича Дмитрия. Борис Годунов повелел сечь кнутом колокол, вырвать ноздри, отсечь ухо и отправить в ссылку. Кроме своей обрядовой функции колокольный звон имел социально-репрезентативное значение. В вольных городах Пскове и Новгороде колокола собирали народ на вече. В снежный буран далеко разносился звон «путевого колокола», указывая страннику дорогу. Пожар или опасность от внешнего врага - звучал вспо-лошный, или набатный, колокол. Неприятель подошел к стенам города - гремел осадный. По свидетельствам прошлого, колокол заменял на Руси даже газету. От селения к селению звон нес вести о празднике или беде, о радости или горе. Торжественный звон раздавался по случаю коронований, царских свадеб, военных побед, прибытия знатных гостей. Есть еще одно значение колокольного звона — эстетическое, каждая колокольня с колоколами являет собой неповторимый музыкальный инструмент. Русские музыканты-звонари изобрели необычный для европейцев способ извлечения звука: не колокол качался и бил в не-
подвижный язык* а звонарь управлял языками неподвижно висящих колоколов, извлекая различного тона и громкости звук.
В храме символически осуществляется незримое единство неба и земли, и в богослужении и соборной молитве участвуют, по мнению святых отцов церкви, не только люди, но и все небесные чины. Богослужение проходит единовременно на двух уровнях: видимом - земном - и невидимом - духовном. Единение неба и земли в храмовом действе приобретает еще большую силу, а само богослужение - особую торжественность и одухотворенность, так как, по мнению христианских идеологов, сам Бог участвует в них.
Художественная среда храма и театрализованное культовое действо были доступны самым широким слоям русского населения и достаточно эффективно воздействовали на них.
Единство древнерусских людей обеспечивалось участием в литургических драмах, входивших в состав пасхальной или рождественской служб. На Руси были известны два рода литургических драм - драмы пасхального цикла (например, «Шествие на осляти» и «Умовение ног») и драмы рождественского цикла («Пещное действо»).
«Шествие на осляти» отправлялось в Вербное воскресенье (за неделю до Пасхи). В Москве приводили в Кремль осла или белую лошадь под белым покрывалом. При этом в богослужебный текст вклинивалось пререкание с владельцем осла. Духовенство выходило на площадь, митрополит (в XVII веке - патриарх) садился боком в особое седло и брал в правую руку крест, а в левую - Евангелие. Осла под уздцы обычно вел сам царь или его ближний боярин: царь бывал в парадном одеянии, в Мономаховой шайке. На крышу одного из домов специально становился человек, руководивший шествием. Во время процессии по пути митрополита постилали одежды и бросали зеленеющие ветки вербы. В 1620-1630-х годах это делали специальные люди - «постилальники». Они снимали с себя красные кафтаны и постилали их на землю под ноги шествующим. Число постилальников доходило до пятидесяти, а к концу XVII века их было уже до ста человек. Все шествие в целом также становилось пышнее и торжественнее. За митрополитом следовал облаченный во все регалии царевич, далее шло множество бояр: шествие замыкал народ. Процессия направлялась из Кремля к храму Василия Блаженного, где совершалась краткая служба, а затем возвращалась в Кремль. Кроме целей религиозных «Шествие на осляти» имело цели политические, а именно публично декларировало превосходство духовной власти над светской.
Православную культуру невозможно разъять на составные части без потерь. Архитектура, церковный культ, изобразительное искусство, музыка и литература, бытовая сфера - все они взаимно дополняли друг друга. Так. например, икона всегда создавалась под влиянием письменных источников, ее почитание сопровождалось определенными ритуалами, целью которых могло быть изменение в повседневной жизни. Аналогично воспринималась и книга, которая была не только источником определенных знаний, но и объектом поклонения, тексты древнерусских книг часто сопровождал изобразительный ряд. По преданию, первый иконописец - св. Лука - был и создателем одного из четырех Евангелий. «Писанием» в древнерусской традиции, которая здесь неуклонно следовала гре-
ческой, именовались как литературные, так и изобразительные произведения. Тем более что сам процесс создания и тех и других также назывался «писанием». «Видение» играло не меньшую роль, чем «писание» или чтение. Письменная (в той или иной форме) традиция вовсе не отменяет устную, которая является основой культуры, ведь первым оригинальным достоянием русской культуры, несомненно, является её исконный фольклорный состав.
Целостность православной русской культуры как единства трех сфер бытия -подземной (сфера мертвых), земной (сфера живых) и небесной (сфера божественного) - реализовывалась в богослужении. Данная целостность и есть то новое качество, которое образуется в результате синтеза видов культового православного искусства.
Библиографический спи сок
1. Булгаков, С.Н. Свет Невечерний: Созерцания и умозрения / С.Н. Булгаков. - М.: Издательство ACT; Харьков: Фолио, 2001. - 672 с.
2. Голуби некий, ЕЕ. История Русской Церкви. Т. 1 I Е.Е. Голубинский. - М.: Грааль, 1997. - 926 с.
3. Иванов, Вяч. И. Чурлянис и проблема синтеза / Вяч. И. Иванов // Собрание сочинении. В 1 т. - Брюссель, 1979. - Т.З. - С. 117-172.
4. Найденова, Л.II. Мир русского человека XVI - XVII веков / Л.11. Найденова. - М.: Издание Сретенского монастыря, 2003. - 207с.
5. Флоренский. П.А. Храмовое действо как синтез искусств / П.А. Флоренский // Флоренский П.Д. Избранные труды но искусству. - М.: Изобразительное искусство, 1996.-С. 199-216.
