CC BY
54
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2009. № 4
О.А. Федорова
СИНТАКСИЧЕСКИЙ ПРАЙМИНГ КАК МЕТОД ИССЛЕДОВАНИЯ ДЕТСКОГО СИНТАКСИСА1
Интерес исследователей детской речи к методологии синтаксического прайминга, или тенденции говорящего повторять синтаксическую структуру недавно произнесенного высказывания, в последние годы значительно возрос благодаря потенциальной возможности решения вопроса о врожденности детского синтаксиса. В статье впервые описываются результаты двух экспериментов на материале посессивных конструкций русского языка.
Ключевые слова: синтаксический прайминг, детская речь, синтаксис, экспериментальная психолингвистика.
Recent interest in syntactic priming, a tendency to repeat a current sentence because of its syntactic similarity to a previous sentence, has arisen concerning its possible applications to first language acquisition. In this paper, we report two studies on Russian possessive constructions to investigate the nature of children's syntactic representations.
Key words: syntactic priming, first language acquisition, syntax, experimental psycholinguistics.
В когнитивной психологии прайминг традиционно описывается как один из эффектов имплицитной памяти человека, или «памяти без осознания». Согласно одному из наиболее известных русскоязычным читателям определению прайминга, «этот термин касается наблюдения, что слово или предмет, будучи увиденным или услышанным более одного раза, будет в дальнейшем воспринят с большей готовностью» [Бэддели, 2001: 25]. Первая русскоязычная работа, целиком посвященная исследованию прайминга, была опубликована в журнале «Вестник Московского университета» в 2005 г. в серии «Психология» [Фаликман, Койфман, 2005]. В настоящей работе мы продолжаем эту тематику, обратившись на этот раз к одному из видов вербального прайминга, а именно синтаксическому праймингу (далее - СП), или тенденции говорящего повторять синтаксическую конструкцию высказывания, произнесенного незадолго до этого им самим или его собеседником. В области экспериментальной лингвистики СП широко исследуется с 1980-х гг. Среди используемых методов в первые годы изучения СП преобладали методики, в которых исследовалась речевая продукция одного человека (within-subjects design): например, в работе [Bock, 1986]
1 Исследование осуществлено при финансовой поддержке РГНФ (проект № 08-04-00165а).
испытуемые сначала слушали и повторяли определенные высказывания, а потом описывали картинки; при этом синтаксическая форма, которую они выбирали при описании картинки, часто повторяла синтаксическую форму высказывания, произнесенного непосредственно перед этим2. В 2000 г. авторами [Branigan et al., 2000] была разработана специальная процедура для изучения СП в диалоге (between-subjects design), в ходе которой два участника эксперимента, не видя друг друга, по очереди описывали картинки. Один из участников, заранее проинструктированный, так называемый подыгрывающий, заданным образом варьировал синтаксическую структуру своих высказываний, употребляя то конструкцию с двойным объектом (The girl gave the boy the book), то конструкцию с предложной группой (The girl gave the book to the boy). Оказалось, в диалоге прайминг-эффекты выражены статистически значимо сильнее. С момента опубликования статьи [Branigan et al., 2000] данная процедура стала одним из самых популярных методов исследования СП, получив распространение как среди исследователей прайминг-эффектов взрослых носителей языка, так и при исследовании детского синтаксиса.
Особый интерес к этой методике со стороны исследователей детской речи объясняется тем, что с ее помощью мы можем существенно приблизиться к решению одного из самых бурно обсуждаемых вопросов современной лингвистики детской речи, а именно вопроса о природе и степени абстрактности раннего детского синтаксиса. Существуют два противоположных подхода к этому вопросу. Согласно мнению сторонников первого, так называемого нативистского подхода, берущего начало с работ Н. Хомского (например, [Chomsky, 1986]), языковые категории являются врожденными, так что дети практически с рождения уже обладают взрослой языковой компетенцией, и только ограничения по объему рабочей памяти не позволяют им с самого начала говорить наравне со взрослыми. Сторонники второго, лексически обусловленного (item-based) подхода полагают, что дети сами конструируют грамматику родного языка и, в частности, как гласит наиболее известная в этой области островная гипотеза (Verb Island) М. Томаселло [Tomasello, 1992], на первых порах усваивают глаголы (как, впрочем, и именные формы) изолированно друг от друга, вне связи с другими похожими по семантико-синтаксическим свойствам глаголами, т.е. преимущественно синтагматически; на эту тему см. также обзор в [Tomasello, 2000].
Анализ детской спонтанной речи, т.е. подход, основанный на наблюдении, при всех своих несомненных плюсах мало подходит для разрешения этой дилеммы, так как, слыша каждую конкретную фразу
2 В дальнейшей работе мы будем называть первый объект этой экспериментальной пары, который стимулирует эффект прайминга, праймом (англ. prime), а второй объект, на котором мы проверяем наличие эффекта прайминга, - целевым стимулом (англ. target).
ребенка, мы не можем оценить степень ее креативности: слышал ли он ее уже когда-нибудь раньше от взрослых или, напротив, построил сам, опираясь на свои собственные абстрактные синтаксические навыки. Использование экспериментальных методов, и в первую очередь метода СП, может оказать неоценимую помощь в решении этого вопроса.
Ключевым вопросом в исследованиях детского СП является вопрос о повторении в экспериментальной паре одного и того же опорного слова (lexical boost). Во всех экспериментах, проведенных со взрослыми испытуемыми, в случае наличия лексических повторов исследователи получали значимое увеличение силы СП, т.е. можно сказать, что лексические повторы усиливают эффект СП. Так, например, в вышеописанной работе [Branigan et al., 2000] при наличии в экспериментальной паре одного и того же глагола (например, подыгрывающий произносит The girl gave the boy the book, а соответствующая картинка располагает испытуемого к ответу The boy gave the teacher the pen) испытуемые употребили на 55% больше синтаксически скоординированных реплик, чем нескоординированных, в то время как при отсутствии повторов различие составляло всего 26%. Однако важно, что и при отсутствии лексических повторов взрослые испытуемые всегда показывают статистически значимый эффект СП. Если в экспериментах с детьми эффект СП будет наблюдаться только в случае наличия лексических повторов, это будет сильным свидетельством в пользу лексически обусловленных теорий, обратное же будет говорить в пользу нативистских теорий.
Как и в истории исследований СП с взрослыми испытуемыми, первые эксперименты в области детского СП были проведены на материале глагольной группы. В работе [Savage et al., 2003] авторы показали, что только шестилетние дети демонстрируют абстрактные синтаксические навыки; однако в работе [Huttenlocher et al., 2004] этот эффект наблюдался и у четырехлетних детей. Оба этих исследования были проведены по монологической методике. В работах [Branigan et al., 2005] и [Branigan, 2008] описаны результаты первых детских экспериментов, выполненных по диалоговой методике, описанной в [Branigan et al., 2000], на материале именной группы. Остановимся на этих результатах немного более подробно. Х. Браниган с коллегами сравнивала свои результаты с результатами экспериментов, проведенных по такой же методике и с тем же стимульным материалом (A blue cat vs. A cat that is blue) со взрослыми испытуемыми [Cleland and Pickering, 2003]. Дети двух возрастных групп - со средним возрастом 3; 3 и 4; 0 - показали значимый эффект СП как в случае лексических повторов (который оказался, как и с взрослыми испытуемыми, сильнее), так и в случае их отсутствия. Среди других важных результатов необходимо отметить также «эффект слабых синтаксических репрезентаций», суть которого состоит в том, что, чем слабее синтаксические репрезентации, тем больше сила СП. Этот эффект выражается двояко: во-первых, та структура, которая ме-
нее частотна в языке, больше подвержена влиянию СП в том смысле, что прайминг увеличивает количество употреблений менее частотной конструкции в эксперименте по сравнению со спонтанной речью (это совпадает с результатами взрослых); во-вторых, сила СП у детей оказывается значимо больше, чем у взрослых. Общим выводом этих двух исследований стала констатация факта, что трехлетние англоязычные дети уже обладают абстрактным синтаксисом, хотя их синтаксические репрезентации пока еще более слабые, чем у взрослых.
Перейдем теперь к описанию наших собственных экспериментов на материале русского языка. В качестве синтаксического материала нами были выбраны посессивные конструкции типа Петина мама (препозитивная конструкция, или ПРЕ) уз. мама Пети (постпозитивная конструкция, или ПОСТ). Данные конструкции были выбраны нами не случайно. Как отмечает С.Н. Цейтлин в работе [Цейтлин, 2007: 212], посессивные конструкции входят в число конструкций «раннего онтогенеза», т.е. осваиваются русскоязычными детьми уже в два-три года. Даже на этапе голофрастической речи, когда ребенок использует только однословные высказывания, дети часто указывают на какой-либо предмет, называя при этом лицо, которому этот предмет принадлежит. Например, Филипп (1; 06), «взяв расческу, которой обычно причесывается мать, произносит: «Мама». Мать тут же подхватывает: «Да, мамина расческа» [Цейтлин, 2007: 212]. Таким образом, выбранный нами синтаксический материал теоретически дает возможность проводить эксперименты даже с двухлетними детьми.
Все наши эксперименты проводились по методике, заимствованной из работы [Вга^ап й а1., 2000], в качестве стимулов было использовано 48 пар картинок, аналогичных приведенным на рис. 1. Задание заключалось в том, чтобы попеременно то описывать партнеру по эксперименту очередную из картинок, сложенных в определенном порядке в специальную коробку, то самому по описанию второго участника эксперимента находить нужную картинку на своем столе и убирать ее в другую коробку. До начала эксперимента мы раскладывали карточки с картинками на каждом столе так, чтобы карточки на столе подыгрывающего (роль которого исполнял взрослый) совпадали с карточками в коробке у испытуемого-ребенка, и наоборот. В ходе эксперимента подыгрывающий озвучивал первое записанное в его инструкции описание картинки, например: Мишина мама готовит обед; испытуемый находил эту карточку у себя на столе, убирал ее и в свою очередь описывал первую карточку из своей коробки; если при этом он озвучивал ее как Васин папа моет посуду, мы считали его в данной попытке прайминг-зависимым (или, в другой терминологии, синтаксическим экстравертом); если же он не поддавался нашему прайминг-воздействию и оказывался синтаксическим интровертом, то он произносил Папа Васи моет посуду. Реплики собеседников записывались на магнитофон и потом расшифровывались.
Данная методика одинаково хорошо подходит как для экспериментов с маленькими детьми, так и для экспериментов с взрослыми; в последнем случае мы говорим нашим испытуемым, что тестируем их способность быстро и правильно взаимодействовать с партнером в ситуации отсутствия непосредственного визуального контакта.
В данной статье будут описаны результаты четырех экспериментов, два из которых проводились со взрослыми испытуемыми и два с детьми3. В первом взрослом эксперименте участвовало 48 испытуемых, во втором взрослом - 24 испытуемых; в первом детском - 24 ребенка со средним возрастом 4; 2, во втором детском - 18 детей среднего возраста 4; 3. Первый эксперимент (как взрослый, так и детский) проводился без лексических повторов; второй эксперимент - с лексическими повторами.
Рис. 1. Экспериментальная картинка (слева); отвлекающая картинка4 (справа)
В самом общем виде наши результаты говорят о том, что во всех четырех экспериментах был продемонстрирован статистически значимый эффект СП: испытуемые, как взрослые, так и дети, статистически значимо чаще порождали препозитивные конструкции, когда слышали препозитивные конструкции, и, наоборот, чаще порождали постпозитивные конструкции, слыша постпозитивные конструкции.
Рассмотрим теперь вопрос о том, какая конструкция в русском языке более частотна и как это повлияло на результаты эксперимента. Интуитивно ПРЕ-конструкция воспринимается носителями русского языка как более естественная, но для того чтобы подтвердить это утверждение статистически, мы провели несколько вспомогательных исследований. Во-первых, анализ распределения ПРЕ- и ПОСТ-конструкций в Национальном корпусе русского языка (более 100 млн слов), который подтвердил нашу интуицию, показав распределение 85%:15%
3 В данной серии экспериментов также были проведены два эксперимента с носителями английского языка |Теёогоуа, 2008], изучающими русский язык как иностранный, однако в этой статье они рассматриваться не будут.
4 Отвлекающие стимулы (филлеры) являются важной частью любого экспериментального дизайна; обычно они выполняют две функции: 1) служат для отвлечения внимания испытуемого от собственно экспериментальных стимулов, что необходимо для того, чтобы испытуемый не догадался об истинной цели эксперимента; 2) по тому, как испытуемый выполняет задания-филлеры, обычно судят о его языковой компетенции.
в пользу препозитивных конструкций. Во-вторых, смоделировали еще один тест, в ходе которого испытуемые должны были описывать те же картинки, что и в основном эксперименте; никакого праймингового воздействия, однако, при этом на них не оказывалось. В итоге 64 взрослых испытуемых и 25 четырехлетних детей (испытуемые, принявшие участие в этом тесте, не участвовали в основном эксперименте) показали аналогичные результаты: взрослые употребили ПРЕ-конструкции в 80% случаев, а дети - в 69%. Таким образом, нам удалось более строго доказать превалирование препозитивной посессивной конструкции в русской речи. Но сказалось ли это каким-то образом на результатах наших экспериментов? Напомним, что согласно гипотезе слабых синтаксических репрезентаций мы ожидаем получить большее по сравнению с корпусными данными и результатами теста количество употреблений менее частотной, т.е. постпозитивной конструкции. Действительно, различие между количеством ПРЕ- и ПОСТ-высказываний статистически значимо указывает в сторону ПОСТ-конструкций (рис. 2).
Однако все вышеописанные результаты пока ничего не говорят нам о степени абстрактности синтаксиса наших четырехлетних испытуемых. Проанализировав результаты экспериментов с лексическими повторами и без лексических повторов отдельно, мы не обнаружили значимого эффекта лексических повторов ни у взрослых, ни у детей. Кроме того, не было зафиксировано более высокого эффекта СП у детей по сравнению со взрослыми: 42% у взрослых уз. 41.5% у детей. Важным отличием эффекта детского СП от взрослого в наших экспериментах, однако, оказалось различие в экспериментальном распределении ПРЕ- и ПОСТ-конструкций: если у взрослых количество случаев использования ПРЕ-конструкции в ходе экспериментов практически совпало с распределением в корпусе и по результатам вспомогательного теста, то дети в экспериментах одинаково охотно использовали как препозитивную, так и постпозитивную конструкцию, хотя в тесте предпочитали более частотную у взрослых препозитивную (рис. 3). По нашему мнению, такое равномерное распределение ПРЕ- и ПОСТ-конструкций в детских экспериментах говорит о том, что, несмотря на то, что у четырехлетних детей уже наблюдается тенденция к употреблению более частотной
100% 80% 60% 40% 20% 0%
85% 80% В5,50%
56,50%
15% 20%
II
□ ПРЕ
□ ПОСТ
Корпус Тест Эксперименты
Рис. 2. Распределение ПРЕ- и ПОСТ-конструкций у взрослых испытуемых
100% 80% 60% 40% 20% 0%
85% 73,50%
69% , 68%
15% _3J%
□ ПРЕ
□ ПОСТ
Взрослый корпус Тест Эксперименты
Рис. 3. Распределение ПРЕ- и ПОСТ-конструкций у детей по сравнению со «взрослым» корпусом
препозитивной конструкции в спонтанной речи, процесс настройки их синтаксического анализатора на дистрибутивные характеристики инпута (такой термин исследователи детского языка используют для обозначения речи, которую дети слышат от окружающих их взрослых) еще не окончательно завершен.
Проанализировав результаты экспериментов с русскоязычными детьми, можно заключить, что, в отличие от результатов подобных англоязычных экспериментов, мы не получили ни значимого эффекта лексических повторов (как у взрослых, так и у детей), ни значимого эффекта более высокого по сравнению со взрослыми детского СП. Случайно ли это или действительно какое-то различие между английским и русским языками вызывает такой эффект, можно будет узнать, только проведя новые прайминг-эксперименты. Что же касается степени абстрактности синтаксиса четырехлетних детей, принявших участие в наших экспериментах, то можно с уверенностью сказать, что по крайней мере по отношению к именной группе их синтаксическое поведение ничем не отличается от аналогичного взрослого. Насколько хорошо с подобными экспериментами справятся трех- и даже двухлетние дети и какие результаты покажут они, нам еще только предстоит выяснить в новых экспериментальных исследованиях.
Список литературы
Бэддели А. Ваша память. Руководство по тренировке и развитию / Пер. с
англ. С. Могилевского. М., 2001. Фаликман М.В., Койфман А.Я. Виды прайминга в исследованиях восприятия и перцептивного внимания // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 2005. № 3, 4.
Цейтлин С.Н. Семантическая категория посессивности в русском языке и ее освоение ребенком // Семантические категории в детской речи. СПб., 2007.
Bock J.K. Syntactic persistence in language production // Cognitive Psychology. 1986. N 18.
Branigan H., Pickering M.J., Cleland A.A. Syntactic coordination in dialogue // Cognition. 2000. N 75.
Branigan H., McLean J.F., Jones M.W. A blue cat or a cat that is blue? Evidence for abstract syntax in young children's noun phrases // A. Brugos, M.R. Clark-Cotton and S. Ha (Eds.). The proceedings ofthe 29th annual Boston University conference on language development, 2005.
Branigan H. Linguistic experience and syntactic representations in young children and adults: Evidence from syntactic priming // Третья международная конференция по когнитивной науке. М., 2008.
Chomsky N. Barriers. Linguistic Inquiry Monograph Thirteen. Cambridge, 1986.
Cleland A.A., Pickering M.J. The use of lexical and syntactic information in language production: Evidence from the priming of noun phrase structure // Journal of Memory and Language. 2003. N 49.
Fedorova O. Syntactic priming of possessive constructions in Russian adults, children and Russian-English bilinguals: Evidence for Tuning-hypothesis // Третья международная конференция по когнитивной науке. М., 2008.
Huttenlocher J., Vasilyeva M., Shimpi P. Syntactic priming in young children // Journal of Memory and Language. 2004. 50. Р. 182-195.
Savage C., Lieven E., Theakston A., Tomasello M. Testing the abstractness of children's linguistic representations: Lexical and structural priming of syntactic constructions in young children // Developmental Science.2003. N 6.
Tomasello M. First Verbs: A Case Study in Early Grammatical Development. Cambridge, 1992.
Tomasello M. Do young children have adult syntactic competence? // Cognition. 2000. N 74.
Сведения об авторе: Федорова Ольга Викторовна, канд. филол. наук, доц.
кафедры теоретической и прикладной лингвистики филол. ф-та МГУ имени
М. В. Ломоносова. E-mail: olga.fedorova@msu.ru
