CC BY
50
УДК 811.1 А. В. Кожокина
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2012. Вып. 4
СИНКРЕТИЗМ ВЫРАЖЕНИЯ ПРИЧИННО-ЦЕЛЕВОГО ОТНОШЕНИЯ (НА ПРИМЕРЕ ВЫСКАЗЫВАНИЙ С ГЛАГОЛОМ TO MAKE)
В основе настоящего исследования лежит идея о неразрывности языка и мышления, слова и мысли, их взаимосвязи и взаимодействии. Мы опираемся на положения, выдвинутые в работах Г. Гийома, Г. Г. Гадамера, А. А. Потебни, Ф. Соссюра и др., согласно которым язык есть форма выражения «внеязычного содержания», «видимый след мыслительных операций», определенный готовый механизм, который мышление систематизировало и оформило. Понимание слитности существования языка и мышления позволяет рассматривать язык как средство самопознания, воплощение внутренней мыслительной деятельности человека.
Цель исследования — рассмотреть способность глагола to make синкретично выражать причинно-целевое отношение, которая обеспечивается различными научно-философскими, психологическими, языковыми основаниями, а также обыденным мышлением.
В сознании каждого человека с мифологических времен присутствует древний принцип «Nihilo nihil fit» («Из ничего ничего не происходит»). В силу специфики человеческого мышления каждое различие, изменение, движение неизбежно заставляет нас выяснять обстоятельства, искать вероятные основания. Человек самыми разнообразными языковыми способами постоянно задает себе и другим людям вопросы о причинах (Почему?) или целях (Зачем? Чего ради? С какой целью? Для чего?).
В философском плане причина и цель онтологически близки к каузальности, которая рассматривается философами-материалистами как реальная объективная универсальная взаимосвязь. Причина и цель взаимодействуют благодаря принципиально важной общности их природы: 1) они указывают на обязательную связь каких-либо двух событий; 2) цель (результат) достигается действием или является его следствием.
В настоящее время существование целевой причинности признается учеными-синергетиками, развивающими идею о пред-детерминации, влиянии будущего на настоящее. Будущее притягивает, «временит» настоящее [1, с. 139, 140]. Будущее оказывает влияние на человека сейчас, в некотором смысле оно уже существует в настоящем. Иными словами, под целевой причинностью понимается такая причинно-следственная связь, в которой действует цель (конечное состояние, финал процесса).
Причину и цель объединяет мотив, который тщательно изучается в психологии. Мотив (от лат. movere — «приводить в движение, толкать») дословно означает «двигатель», то есть то, что движет человеком в его деятельности, является изначальным толчком, первопричиной любого поведенческого акта. Содержание мотива раскрывается в таких понятиях, как «побуждение», «побуждающая причина», «психологическая причина», «внутреннее побуждение», «внутренняя сила», «субъективная необходимость действия», «интеллектуальный конструкт» [2, 3]. Нетрудно заметить, что мотив часто определяется через причину, что позволяет считать мотив и причину синонимами:
© А. В. Кожокина, 2012
можно говорить о причинах, на основании которых что-либо было сделано, столько же, сколько о мотивах действия.
Особенность мотивов состоит в том, что, кроме функции побуждения и направления деятельности, они придают деятельности тот или иной субъективный, личностный смысл, что сближает мотив с целью. В «Философской энциклопедии» цель определяется как «идеально, деятельностью мышления положенный результат, ради достижения которого предпринимаются те или иные действия или деятельности; их идеальный внутренний побуждающий мотив» [4, с. 450]. Как непосредственный мотив цель направляет и регулирует человеческую деятельность. Это приводит к тому, что в обыденном словоупотреблении мотив и цель также нередко становятся синонимами. Спрашивая о мотивах чего-либо, человек часто задает вопросы «Зачем?» и «Для чего?», то есть пытается объяснить целенаправленный или произвольный характер действия. Таким образом, можно видеть, что в смысловом отношении причина, цель и мотив могут составлять единую мотивационную базу.
Идея совмещения причины и цели развивается в лингвистике. Согласно А. Веж-бицкой, «понятие „цель" может быть получено из понятий „причина" („из-за"), „думать" и „хотеть"... Для того чтобы передать целевое значение исходного предложения, можно воспользоваться словами „потому что", „думать" и „хотеть". Соответственно, если в языке нет слова для выражения „чтобы", это не составит серьезную проблему:
Я пошел в лес (чтобы) поохотиться. ^ Я пошел в лес, потому что я думал: я хочу охотиться я буду охотиться» [5, с. 291].
По мнению О. Ю. Богуславской и И. Б. Левонтиной, само понятие цели объясняется именно через причину, которая входит в идею цели дважды: «при целенаправленной деятельности, с одной стороны, человек готов совершить определенные действия, потому что считает, что они приведут к желаемому результату, с другой стороны, желаемый результат достигается, потому что совершаются определенные действия» [6, с. 38].
Ю. Д. Апресян определяет цель как «то, что некто хочет (содержание чьего-либо желания) и считает, что может каузировать (результат каузации) с помощью имеющихся в его распоряжении ресурсов» [7, с. 129]. Из приведенного значения видно, что «цель» имеет сложный смысл, включающий четыре фундаментальных компонента: хотеть, считать, каузировать и мочь. Кроме того, по мнению лингвиста, сущность каузативных отношений передает формула «сделать так, чтобы ...», которая предполагает намерение и преследование определенной цели. Поэтому в случае, когда в каузативной ситуации (КС) подлежащее обозначает агенса, каузатора, этот субъект действует намеренно, целесообразно.
Е. Е. Корди различает четыре типа КС в зависимости от того, кто или что являются ее субъектом и объектом: 1) воздействие человека на человека, 2) воздействие человека на событие, 3) воздействие события на человека и 4) причинно-следственная связь между событиями [8, с. 24]. То есть членами КС могут выступать как люди, так и события, происходящие в окружающем мире. Исходя из того что при наличии в КС одушевленного каузатора подразумевается намеренный характер каузации, а также принимая во внимание цели настоящей статьи (выявить в высказывании с глаголом to
make наличие причинно-целевого отношения), в ходе дальнейшего анализа мы будем рассматривать только такие КС, в которых в качестве каузатора в позиции подлежащего выступает человек (одушевленное имя).
Обращение к глаголу to make не случайно. Он многозначен, полифункционален, что обусловливает его широкое употребление в современном дискурсе. Лингвисты указывают на его особое положение среди других глаголов. Согласно А. И. Варшавской, он «находится на стыке форм, выражающих причинно-следственные отношения в их чистом виде и субъектно-объектных форм, выражающих значение каузации, воздействия на объект» [9, с. 77]. Эта особенность глагола подтверждается его словарными дефинициями, в которых среди прочих отдельно выделяются значение каузального причинения и значение воздействия, побуждения:
1) значение каузального причинения:
• cause (something) to exist or come about; bring about. Ex.: the drips had made a pool on the floor (Oxford);
• to cause something. Ex: The kids made such a mess in the kitchen. The bullet made a hole right through his chest (Cambridge);
• to cause something to be formed by breaking, cutting, or tearing an object or by pushing one object into or through another. Ex.: Something's made a scratch in the counter (Macmillan).
2) значение воздействия, побуждения:
• compel (someone) to do something. Ex.: she bought me a brandy and made me drink it (Oxford);
• to force someone or something to do something. Ex.: You can't make him go if he doesn't want to. The vet put something down the dog's throat to make it vomit (Cambridge);
• to cause someone or something to be in a particular state or to change to another state. Ex.: This film always makes me cry (Macmillan).
Очевидно, что глагол to make, подобно глаголу to cause, может выражать причинно-следственное отношение (ПСО), однако в отличие от to cause он не называет действие — «причинять».
Как средство выражения каузации глагол to make имеет значение побуждения, направленного каузатором на объект каузации с тем, чтобы тот совершил определенные действия или перешел в новое состояние. Он задает ситуацию: «X каузирует Y сделать / стать P», где X — каузатор, Y — объект каузации, P — каузируемое состояние/ действие (далее для краткости мы будем называть элемент P каузируемым состоянием [10]). При этом объект каузации реализует несколько функций: 1) объекта воздействия и 2) субъекта действия/состояния: объект каузации Y есть субъект каузируемого состояния Р
Высказывания с глаголом to make могут выражать разные типы каузации: каузацию действия и каузацию признака/состояния1. Сочетаемость глагола to make в функции каузации действия реализуется в модели N-/Prn-make-N/Prn-Vbare infinitive:
1 О. Есперсен рассматривает объект каузации и каузируемое состояние как структурное целое и определяет синтаксическую связь между ними как «нексус» (nexus-object) [11, p. 114-132]. Он разграничивает конструкции с нексусом и называет предложения, содержащие инфинитив (I made her sing), инфинитивным нексусом или винитительным падежом с инфинитивом, а предложения, в которых предикативной частью нексуса могут быть любое слово или любая группа слов, и которые могут являться предикативом при глаголе to be (He made her unhappy, They made him president), нексус-дополнением [11, p. 118-126].
( 1) My parents made me learn to clean and cook at a young age*2.
В данной конструкции можно выделить две пропозиции: 1) с субъектом-каузато-ром (my parents) и предикатом make и 2) с объектом каузации (me) и его предикатом, выраженным инфинитивом (learn).
Второй вид каузации можно определить как каузацию признака/состояния, так как объект воздействия здесь не выполняет действие, а приобретает в результате полученного воздействия определенное состояние. В данном случае глагол to make функционирует в качестве глагола-связки, образуя вместе с предикативом составное именное сказуемое. Каузативная функция глагола to make реализуется здесь в модели N/Prn-make-N/prn-adj/P II:
(2) tte long-enduring people had determined to make their protest felt*.
В настоящей статье будут рассматриваться такие КС, в которых глагол to make реализует две свои служебные функции: 1) функцию вспомогательного глагола для образования каузативной конструкции; 2) связочную функцию.
Для того чтобы объяснить способность глагола to make синкретично выражать причинно-целевое значение, требуется рассмотреть его в диахроническом аспекте. Этимологически глагол восходит к древнеанглийскому языку (д.-а. macian). Уже в древнеанглийский период этот глагол имел каузативное значение, которое сохраняется у него до сих пор. Согласно данным этимологического словаря Concise Oxford Dictionary of English Etymology, глагол to make приобретает сему «делать» позже (in late use), когда он начинает заменять более древний глагол со значением «делать» (соответственно д.-а. don; современный to do) [13].
Интересно сопоставить английский глагол to make и немецкий глагол machen, которые имеют общие прагерманские корни: принадлежат германской ветви индоевропейской семьи языков, восходят к корню makon (западногерманское образование от прагерманского существительного maka). Глагол machen также имеет каузативное значение «заставлять», «побуждать (делать что-либо)» [14, 15].
Факт наличия общего каузативного значения у английского to make и немецкого machen подтверждает то, что каузативное значение является для них самым древним, общим и сохраняется в современном языке. Кроме того, согласно результатам диахронического анализа немецкого языка, в древневерхненемецкий период уже сформировался определенный тип каузативной конструкции с глаголом machon (machen) [16]. Можно предположить, что появление аналитической каузативной конструкции с глаголом to make также относится к древнеанглийскому периоду.
Укажем еще на один момент, который касается исторического прошлого глагола to make, а именно на тот факт, что в древнеанглийский период не было специальных форм для передачи отношений, которые в дальнейшем были представлены сложными синтаксическими конструкциями. Так, отношения каузальности изначально выражались только семантически, на семантико-контекстуальном уровне. Исследования в области истории языка [17, 18] показывают, что ввиду отсутствия союзных средств выражения синтаксических связей и смысловых отношений в бессоюзных сочетаниях предложений в качестве связующих средств выступают: а) лексико-грамматические средства активизации смысловых отношений; б) параллелизм частей на всех уровнях
2 Примеры, отмеченные *, взяты c электронного ресурса British National Corpus [12].
структуры; в) структурно неполные предикативные конструкции; г) общие компоненты структуры; д) порядок следования частей.
В древний период значение каузальности определялось лексическими средствами языка. Поэтому в каузативном глаголе в сжатой форме было представлено отношение причинной обусловленности. Глагол to make не только служил для оформления отношений причины-следствия, но и являлся лингвистическим маркером каузальности, который функционировал на уровне простого предложения. В этой связи приведем интересное рассуждение В. Г. Адмони, занимавшегося проблемой исторического синтаксиса немецкого языка. Он относил каузативные конструкции с немецким глаголом machen к предложениям, построенным с помощью конструктивного глагола (Konstruktions verb), то есть глагола, требующего распространенной вербальной конструкции. «Глагол указывает на (внутреннее или внешнее) действие, которое направлено на другой процесс (действие или состояние)» [19, с. 43]. Иными словами, глагол machen имеет определенное значение цели. Учитывая тот факт, что английский глагол to make имеет не только семантическое, но и синтаксическое сходство с немецким глаголом machen, думается, что данное утверждение верно и для to make.
С учетом вышеизложенного можно сказать, что наличие взаимосвязи между причиной и целью признается как учеными, так и обычными людьми. Семантико-син-таксические особенности глагола to make, а также его историческое прошлое служат гарантиями наличия в КС с данным глаголом причинно-целевого отношения. На основании сказанного рассмотрим далее, как данное синкретичное отношение актуализируется в конкретных высказываниях.
В КС с глаголом to make в качестве каузатора в позиции подлежащего могут выступать:
• одушевленное имя существительное или местоимение:
(3) We don't make the audience feel like they were props*;
• имя собственное:
(4) "Why, Con, don't make me cry!" begged Priscilla, holding Constance tight, her eyes filling with tears*;
• собирательное существительное в значении совокупности людей (например, family, crew, jury, army, audience, board, cabinet, class, committee, company, department, school и пр.):
(5) Administration make the people dependent on government*;
• абстрактное существительное (например, entertainment, confirmation, argument и пр.):
(6) The controversy has made Mr. Huckabee's show an easier sell*;
• имя соматического языка (языка жестов, мимики, позы и пр.):
(7) "Good-bye", he said, and his eyes made her take his offered hand*.
В подобных случаях существительные в позиции субъекта указывают на каузато-ра-инициатора действия имплицитно3.
3 Подробнее об особенностях указания на каузатора и объект каузации в КС см. в: [20].
Рассмотрим пример, в котором действия лица-каузатора направлены на осуществление физического действия другим лицом:
(8) He examined the girl, felt the chest and abdomen, then made her drink a large glass of water*.
Каузатор (инициатор действия) воздействует на объект каузации с целью добиться от того исполнения определенного действия, то есть в позиции каузатора причинное и целевое отношения выступают нераздельно. Объект каузации является прямым исполнителем действия. В результате оказанного на него воздействия он совершает действие, которое каузатор заставляет его выполнить. Так, после осмотра девушки врач заставляет ее выпить воды. Общеизвестно, что целью действий врача является излечение больного. Каузатор и объект каузации по-разному участвуют в ситуации, действие складывается из двух связанных между собой поступков: побуждения, производимого каузатором, и результирующего действия, производимого объектом каузации. К общему значению каузативности в глаголе to make добавляется момент принуждения, насильственного воздействия. Объект каузации совершает действия, которые продиктованы чужой волей и противоречат намерениям объекта каузации.
Одушевленный каузатор может инициировать и осуществлять намеренное, целенаправленное, успешно реализуемое воздействие на самого себя. Этот случай легко проиллюстрировать КС, в которой объект каузации представлен рефлексивным местоимением. В такой конструкции субъект и объект каузации кореферентны:
(9) She had to shout to make herself heard above the sound of the music*.
(10) But he made himself walk to and fro a hundred times, slowly at first, then more briskly, to keep up some sense of health*.
Специфика репрезентации каузации в этом случае заключается в том, что по каким-либо причинам каузатор вынужден прилагать усилия для того, чтобы самому осуществить различные действия. Выявить эти причины можно, если обратиться к контексту.
(11) I wasn't hungry, but I made myself eat it all because I'd paid for the food*.
В 11 примере указана причина, вызвавшая вынужденный поступок (говорящему было жаль оставлять еду, за которую он заплатил), а в примере 10 названа конкретная цель, которую человек стремится достичь. Он заставляет себя ходить, чтобы поддерживать свое здоровье. Поставленная им самим цель и определяет его действия как одушевленного каузатора, что позволяет говорить о совмещении причинного и целевого отношений.
Подобно высказываниям, в которых взаимодействуют два лица (пример 8), в рефлексивных конструкциях речь также идет о вынужденном характере поступка, совершаемого объектом каузации. Однако когда воздействие лица-каузатора направлено на самого себя, поступок обусловлен не чужой волей, а волей, намерениями, целями, мотивами самого лица-каузатора, а также внешними обстоятельствами.
Интересно обратить внимание на такие высказывания, в которых объект каузации обозначает состояния, особенности поведения, свойства самого каузатора. В данном типе каузации глагол to make выполняет связочную функцию. Как уже говорилось выше, особенностью такого рода конструкций является то, что здесь объект воз-
действия не выполняет действие, а приобретает определенное состояние. Обратимся к примерам:
(12) The latter group are understood to be anarchists known as the Space Hijackers who had come to make their feelings felt through the medium of street theatre*.
(13) The day is one in which a number of protesters will make their voices heard outside the Conservative conference at the ICC*.
(14) Lord Windermere. I am going to tell her.
Mrs. Erlynne. If you do, I'll make my name so infamous, that it will mar every moment of her life [21].
Действия, которые осуществляет лицо-каузатор (примеры 12-14), производятся осознанно, намеренно. Для реализации каузации субъект использует то, что ему принадлежит, чем он непосредственно обладает: голос, чувства, имя. В примере 13 речь идет о голосе как праве выражать мнение при решении вопросов в государственных органах, общественных организациях и т. п. Подобные объекты каузации выполняют роль средств (орудий, способов) для достижения субъектом-каузатором поставленных целей. Указанные средства имеют особую значимость для субъекта потому, что от них зависят результат и успешная реализация цели, а в качестве орудий выступает то, что является неотъемлемой частью самого каузатора.
В КС с глаголом to make можно говорить о наличии отношений «мотив-результат», которые выделяли С. Гринбаум и Р. Кверк в группе причинных придаточных предложений reason clauses [22, p. 322]. Мотив связан с причиной и целью. Деятельности не бывает без мотива, поэтому говорящий, во-первых, исходит из сложившейся обстановки, а во-вторых, соотносит ее со своими интересами и желаниями. Мотив, таким образом, связан и с причиной, отражающей факт действительности, и с целью, в которой отражены интересы субъекта действия. Между причиной, целью и мотивом складываются определенные взаимоотношения. Проиллюстрируем сказанное:
(15) However, I thought too much excitement was not good for him, so I talked of other things, and made him laugh a little*.
Причина (нежелание слишком сильно волновать больного друга) является для ли-ца-каузатора мотивом совершения действия: он переводит разговор на другие темы.
Совмещение причины, мотива и цели можно выявить в таких КС, в которых субъект каузации просит, заставляет другой субъект выполнить его просьбу/приказ.
(16) A pause. Higgins throws back his head; stretches out his legs; and begins to whistle. Mrs. Higgins. Henry, dearest, you don't look at all nice in that attitude. Higgins [pulling himself together] I was not trying to look nice, mother.
Mrs. Higgins. It doesn't matter, dear. I only wanted to make you speak. Higgins. Why?
Mrs. Higgins. Because you can't speak and whistle at the same time [23].
Миссис Хиггинс, матери героя, не нравилось, когда ее сын свистел. Чтобы заставить его прекратить свистеть, она начинает с ним разговаривать, поскольку известно, что человек не может выполнять эти два действия одновременно. Желание матери не слышать свиста служит для нее мотивом, которым она руководствуется в своих поступках (I only wanted to make you speak). Руководствуясь своим желанием-мотивом, героиня преследует определенную цель — заставить сына не свистеть.
Значение цели/мотива, которое подразумевается говорящим, когда он приводит причину определенного поступка, может быть выражено инфинитивной конструкцией, которая является типичным маркером целевых отношений.
(17) I made polite conversation to make her feel "at home"*.
Герой (каузатор) завязал вежливую беседу с девушкой, чтобы помочь ей почувствовать себя «как дома» (цель).
По определению В. П. Недялкова и Г. Г. Сильницкого, каузативная ситуация — это такая ситуация, которая состоит минимум из двух микроситуаций [10, с. 6]. Однако каузальные отношения представляют собой не только последовательные, взаимосвязанные минимальные семантические структуры, в которых описываются две ситуации, но и весьма усложненные, разветвленные построения. Следующий пример интересен тем, что в нем можно проследить цепочку причинно-следственных и причинно-целевых отношений. События, вызывающие одно другое, выстраиваются в причинную цепь, в которой каждое данное событие является частичной причиной следующего. Таким образом создается структура, состоящая из неразрывной цепи смыслов, в которой один смысл порождает, определяет, переходит в другой.
(18) It was very hot and when I woke my legs itched. I waked the orderly and he poured mineral water on the dressings. That made the bed damp and cool [24].
Если рассматривать это высказывание с точки зрения главного героя (автора высказывания), то за начальную точку отсчета причин и следствий можно принять то, что в палате было очень жарко. Эта причина порождает следствие — от жары у говорящего начинает зудеть в ногах. Зуд, в свою очередь, становится причиной, вынуждающей героя разбудить санитара (следствие). Больной делает это по необходимости, поскольку, вероятно, больше не может терпеть неприятные ощущения. Причина этого поступка также подразумевает цель — избавиться от зуда. Средствами достижения цели для больного являются сам санитар и его действия — санитар льет воду на повязки, от чего постель становится сырой и прохладной (результат).
С точки зрения санитара, его действия обусловлены желанием больного, которое служит для него причиной/мотивом совершения действий. Это можно доказать, если провести трансформацию высказывания в сложноподчиненное предложение с придаточным причины. Ср.: "He [the orderly] poured mineral water on the dressings because I [the patient] had woken him and had asked him to do it". Если трансформировать этот пример в высказывание, в котором маркировано целевое значение, то будут четко даны цель и средства ее достижения: "He poured mineral water on the dressings to make the bed damp and cool". Таким образом, результату (сырая и прохладная кровать) предшествовали причины, цели, мотивы двух субъектов высказывания.
Что касается именно КС с глаголом to make, то если убрать широкий контекст, знания о взаимоотношениях между больным и санитаром, то предложение "He poured mineral water on the dressings. That made the bed damp and cool" описывает действия санитара, которые направлены на изменение состояния объекта каузации. Субъект просто льет воду на кровать. В этом случае неизвестно, зачем он это делает, для кого, почему. Данное предложение не несет никакого смысла, который был бы понятен наблюдателю (слушающему). Зная, что санитар выполняет эти действия по просьбе больного, мы понимаем, что воздействие одушевленного каузатора на объект каузации
производится не только с целью изменения состояния последнего, но и с целью удовлетворить просьбу больного. Иными словами, здесь наблюдается переход цели в средство. Цель — мокрая кровать — становится средством облегчения страданий больного.
Очевидно, что анализируемое высказывание описывает конкретную реальную ситуацию окружающей действительности. Не вызывает сомнений также и тот факт, что ей предшествовали и за ней последуют другие ситуации и события. Все они взаимосвязаны, возникают, развиваются, зависят друг от друга, образуя последовательность причинно связанных событий. Данное высказывание описывает конкретный отрезок действительности, макроситуацию. Составляющие ее части — микроситуации — не имеют между собой причинно-следственной или причинно-целевой или какой-либо другой связи по отдельности. В них можно выделить определенные отношения только тогда, когда мы рассматриваем их в комплексе, то есть как элементы макроситуации.
Следует отметить, что в данной непрерывной причинно-следственной цепи отражается особенность человеческого мышления. Все люди пытаются понять причину происходящих событий и установить их связь. Наша картина мира и вся наша жизнь строятся на причинно-следственном принципе, на бесконечном поиске причин, обоснований, объяснений. В этой связи было бы интересно проследить максимальное число ситуаций, связанных ПСО, что послужило бы иллюстрацией степени познания человеком окружающего мира, глубины его осознания данной взаимозависимости.
Высказывание о КС можно рассматривать на смысловом уровне как семантическую ситуацию. Причинный смысл — это содержательное отношение, которое человек постоянно наблюдает и сам устанавливает между явлениями, событиями, мнениями, поступками. Как смысловое отношение ПСО отражается в языке в виде семантического отношения языковых единиц. Причинный смысл грамматизован в языке, задан в упорядоченной системе лексических единиц.
Глагол to make в конструкции с what может сочетать в себе целевую и причинную семантику. Сочетание «what + глагол to make» нередко употребляется в диалогической речи в качестве эквивалента вопроса «Почему?» и требует указания причины в ответе. О. М. Ламухина, изучая каузальные отношения в типологии диалогов, выделяет собственно-каузальные средства для вербализации причины и условно-каузальные языковые единицы с частичной каузальной семантикой, проявляющейся лишь в определенном контексте. К первым она относит специальные вопросы с why, what reason(s), what cause, поскольку их семантическая структура соответствует структуре с why. Ко вторым условно-каузальным единицам, в которых сема каузальности является не доминирующей, а лишь высокоинтенсивной, относятся специальные вопросы, начинающиеся с how, what for, what makes [25].
Несмотря на использование различных языковых единиц для выражения вопроса о причине, смысл подобного вопроса остается неизменным. Рассмотрим ситуацию, в которой говорящий задает два вопроса: первый начинается с «what + глагол to make», а второй — с why.
(19) F-Heene: After I played with my toys, I took a nap.
Question: What made you get up? Why did you finally get up?
F-Heene: I heard — I got up just because I was really bored. I was sleepy, bored. So, I was sleepy. Then I woke up*.
В представленном диалоге задается вопрос о причине, которая побудила героя проснуться. Вначале используется конструкция «what + глагол to make». Ответ на вопрос не был получен, поэтому вопрос был повторен. Однако на этот раз он построен иначе. Для вербализации причины во втором вопросе используется наиболее распространенное собственно-каузальное средство why. Собеседник понимает, какая именно информация у него запрашивается, и строит свой ответ с использованием союза because, который является типичным маркером причинного отношения.
В английском языке конструкция «what + глагол to make» служит средством выражения не только вопроса о причине, но и вопроса о цели/мотиве. Рассмотрим пример:
(20) Erica-Hill: And how do you feel at this point, three days on, its got to be tough for you and for the boys every morning and every night, are you — are you getting the help that you feel you need?
James-Henslee: Um-mm. I like to think so. I like to see more.
Erica-Hill: You've even offered to take a polygraph test. You're doing that later this morning I understand? James-Henslee: Yes, maam.
Erica-Hill: What — what made you want to do that?
James-Henslee: Anything to rule me out and to get the person or find out whatever happened to my wife and the mother of my kids, because we need to bring her home*.
В данном примере описывается диалог телеведущей и мужчины, который разыскивает свою жену, пропавшую несколько дней назад. По его словам, различные службы и организации оказывают ему всяческую помощь в ее поиске. В качестве одного из способов получить сведения о ней ему было предложено пройти тест на полиграфе, который является специальным техническим средством, предназначенным для негласного получения информации. Ведущая интересуется: «Зачем?», «Ради чего?», «Почему?» он соглашается пройти этот тест. На данный вопрос она получает следующий ответ: муж делает это с целью найти свою жену, использовать все возможные методы для этого, чтобы знать, что с ней случилось, чтобы вернуть ее домой. Ответ на вопрос What made you want to do that? содержит инфинитивные конструкции, которые употребляются для выражения цели — to rule me out, to get the person, find out. Это указывает на то, что заданный вопрос заключает в себе причинно-целевую семантику.
Говоря об интенциональности действий субъекта-каузатора, следует также указать на явление в некотором смысле обратное: если в качестве каузатора выступает человек, это вовсе не означает, что каузативное воздействие, которое он оказывает на объект каузации, обязательно носит преднамеренный и целенаправленный характер. Иными словами, каузация не связана с интенциональностью субъекта-каузатора жесткой зависимостью.
(21) Mother: You've got to find your own way. Let me rest. You were always so powerful. I was at a loss with you being so beautiful and intelligent and all that. You've got to find your own answers.
Daughter: But you were beautiful too, Mamma...
Mother: No. Leave. I gave you your life, not me. Let go of me, Lee. See now, you've made me cry. You're lonely, Lee, I can feel it, despite all your friends, your ghosts*.
Участниками данного диалога являются мать и дочь. В ходе беседы они обсуждают темы, касающиеся любви, красоты, дружбы, поиска ответа на важные вопросы. Раз-
говор с дочерью трогает сердце матери и вызывает у нее слезы. Дочь искренне выражает свои мысли, она не хотела заставить мать заплакать, что говорит о ненамеренности действий каузатора. Факт каузации свидетельствует о том, что КС с глаголом to make чаще выражает мысль не о каузаторе, а об объекте каузации. Глагол to make указывает на предрасположенность объекта каузации, его готовность отреагировать на определенную ситуацию или находиться в ожидании ее каузирующего воздействия4.
Подводя итоги, следует отметить, что способность глагола to make синкретично выражать причинно-целевое отношение обусловлена философскими, психологическими, лингвистическими основаниями, а также обыденным мышлением. Синкретизм указанных смысловых отношений показывает сложность отношений мышления и языка, свидетельствует о специфике речемыслительной деятельности и языкового выражения. Поскольку язык выражает и отражает механизм мышления, является его хранителем, это означает, что отношения причины и цели не всегда четко разделяются человеком на уровне мышления, оказываются неопределенными в самом первоисточнике — в сознании. Человек так видит мир, концептуализирует его и говорит о нем.
Источники и литература
1. Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Синергетика. Нелинейность времени и ландшафты коэволюции. М.: КомКнига, 2011. 268 с.
2. Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. СПб.: Питер; М.: Смысл, 2003. 860 с.
3. Немов Р. С. Психология: учебник: в 3 кн. М.: Гуманит. изд. центр «Владос», 1998. Кн. 1. 687
с.
4. Философская энциклопедия: в 5 т. М.: Советская энциклопедия, 1970. Т. 5. 740 с.
5. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Рус. слов., 1996. 411 с.
6. Богуславская О. Ю., Левонтина И. Б. Подведение итогов в русском языке // Логический анализ языка. Семантика начала и конца / отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2002. С. 36-50.
7. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка М.: Наука, 1974. 367 с.
8. Корди Е. Е. Модальные и каузативные глаголы в современном французском языке. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1988. 164 с.
9. Варшавская А. И. Языковые единицы и отношения совместности. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008. 325 с.
10. Недялков В. П., Сильницкий Г. Г. Типология каузативных конструкций // Типология каузативных конструкций. Морфологический каузатив / отв. ред. А. А. Холодович. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1969. С. 5-19.
11. Jespersen О. The Philosophy of Grammar. London: George Allen and Unwin LTD, 1935. 360 p.
12. British National Corpus. URL: http://www.natcorp.ox.ac.uk/ (дата обращения: 12.09.2012).
13. Concise Oxford Dictionary of English Etymology. Vol. 1-3. Oxford: Oxford University Press, 1996.
14. Deutsches Universalworterbuch A-Z. Mannheim; Leipzig; Wien; Zurich: Bibliographisches Institut, 1996. 1504 S.
15. Deutsches Wörterbuch. 6. Aufl. Gütersloh: Bertelsmann Lexikon Verlag, 1997. 1420 S.
16. Калмыкова Г. А. Диахронический аспект развития маркеров каузальных отношений в немецком языке // Вестник МГОУ. Сер. Лингвистика. 2011. № 3. С. 217-223.
17. Тимченко О. С. Средства связи бессоюзных сочетаний предложений в русском и английском языках: автореф. ... канд. филол. наук / Юж. федер. ун-т. Ростов н/Д., 2009. 18 с.
4 О механизмах каузации, связанных с особенностями объекта каузации в высказываниях с глаголом make, см.: [26].
18. Чахоян Л. П. Развитие синтаксических систем в процессе становления современной структуры сложноподчиненного предложения в английском языке // Диахроническая германистика: межвуз. сб. / отв. ред. Л. П. Чахоян. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997. С. 106-125.
19. Admoni W. Historische Syntax des Deutschen. Tubingen: Max Niemeyer Verlag, 1990. VIII, 287 S.
20. Шустова С. В. Потенциал каузативных глаголов в динамико-функциональном аспекте: автореф. ... д-ра филол. наук / Прикам. социал. ин-т. Пермь, 2011. 41 с.
21. Wilde О. Lady Windermere's Fan. URL: http://www.gutenberg.org/dirs/etext97/lwfan10h.htm (дата обращения: 11.10.2012).
22. Greenbaum S., Quirk R. A Student's grammar of the English language. Harlow: Longman. 1990. 496 p.
23. Shaw B. Pygmalion. URL: http://www.gutenberg.org/files/3825/3825-h/3825-h.htm (дата обращения: 11.10.2012).
24. Hemingway E. Farewell to Arms. London: Heinemann Educational Books, 1996. 317 p.
25. Ламухина О. М. Каузальные отношения в типологии диалогов: на материале английского языка: дис. ... канд. филол. наук / Армавирский гос. ун-т. Армавир, 2006. 182 с.
26. Кожокина А. В. Некоторые особенности каузативной конструкции с глаголом to make // Англистика XXI века: материалы VI Всероссийской научной конференции. СПБ.: Университетские Образовательные Округа, 2012. С. 62-63.
Статья поступила в редакцию 6 сентября 2012 г.
