CC BY
134
УДК 811.111'27+811.161.1'27
А. И. Бардовская
СИНЕСТЕТИЧЕСКАЯ МЕТАФОРА С КОМПОНЕНТОМ ЗНАЧЕНИЯ «ТЕМПЕРАТУРА» В РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ: ОПЫТ РАБОТЫ С ЭЛЕКТРОННЫМИ БИБЛИОТЕКАМИ
В статье обосновывается актуальность сопоставления синестетических метафор, принадлежащих разным лингвокультурам, обсуждаются вопросы организации исследования русских и английских синес-тетических метафор с температурным компонентом значения, освещаются их некоторые особенности, намечаются перспективы дальнейшей работы.
The article stresses the topical nature of comparison of synaesthetic metaphors belonging to different linguocultures, regards the organizational issues of the research of Russian and English synaesthetic metaphors with temperature meaning component, discusses some of their peculiarities, marks the prospects of further research.
Ключевые слова: синестетическая метафора, синестезия, лингвокультурная специфика, температурная сфера восприятия, средства номинации.
Keywords: synaesthetic metaphor, synaesthesia, linguocultural specificity, the sphere of temperature perception, means of nomination.
Переход от трактовки синестезии (далее - Сз) как аномалии восприятия к ее определению как неотъемлемой части психики, связанной с языком [1], обусловливает особое положение метафоры, вербально фиксирующей межчувственные связи, в кругу объектов рассмотрения широкого спектра дисциплин. Синестетическая метафора (далее - СМ) привлекает современных ученых не только и не столько как украшение речи, но как инструмент для изучения ментального мира человека. В статье [2] обсуждалась роль исследований Сз в развитии интеграционных тенденций в языкознании. Можно утверждать, что СМ, одна из ярчайших манифестаций интермодальности, принадлежит сегодня сфере, где интегративный подход к анализу языковых явлений [3] развивается наиболее активно.
Следует подчеркнуть, что рассмотрение СМ в подобном ключе находится в настоящее время на стадии первых проб. Анализ современных тенденций изучения этого явления показывает, что течения, в русле которых предпринимаются попытки осмысления СМ как феномена не только языкового, но и лингвопсихического, предлагают пока что программы его исследований [4]. Однако уже сейчас можно говорить о том, что предпринимаемые шаги к интеграции и гармонизации
© Бардовская А. И., 2011
данных по проблеме Сз в исследованиях СМ привносят существенный вклад в теорию этих явлений: они позволяют взглянуть на казавшиеся уже решенными проблемы под новым углом зрения, а также вернуться к вопросам, не находившим ответа в рамках строго определяющих себя направлений, среди которых соотношение биологического и социального/культурного в интермодальных явлениях, характер взаимосвязи Сз и СМ, загадка понимания такого рода языковых выражений, в том числе специфичных для иных лингвокультур, и т. п.
Новое значение в связи с произошедшими изменениями приобретают межъязыковые сопоставления СМ. Их традиция связана с именем С. Ульманна, который, обратившись к синестети-ческим сочетаниям английского, французского и венгерского языков, выделил общую тенденцию, согласно которой перенос значения чаще происходит от низших сфер сенсориума к высшим, от менее дифференцированных к более дифференцированным (см. рис. 1) и поставил вопрос «исходных данных и конечных точек метафор типа синестезии в качестве ясной проблемы, которую можно сформулировать в точных и даже количественных терминах, и с которой можно начать при выявлении направления поисков семантических универсалий» [5] (курсив наш).
Достижения последних десятилетий в области нейропсихологии [6], демонстрирующие сходства «соощущений» в психофизиологической Сз и ассоциаций в СМ, дают основания для того, чтобы говорить о неслучайности такого рода межъязыковых совпадений. Выдвигается предположение, что сопоставление фактов разных языков (а в перспективе - всех языков мира) при соотнесении языковых данных с другими опытными сенсомоторными данными по Сз, результатом которого явятся списки синестетических паттернов, общих и специфичных для разных лингвокультур, прольет свет на проблему универсального языка кроссмодальных переходов и даст возможность получить сведения о самой Сз [7]. «Сопоставляя СМ, - отмечает современный авторитет в сфере изучения СМ Ш. Дэй, - можно лучше понять Сз: врожденные синестетичес-кие ассоциации, которых будет меньшинство, проявятся в языках всего мира; собственно метафоры ... будут обнаружены в больших количествах, и они будут отличаться от культуры к культуре» [8].
Этот тезис послужил одним из отправных моментов для нашего исследования, в котором мы обращаемся к проблеме культурной специфики СМ, а именно, СМ английского и русского языков. Подчеркнем, что, опираясь на опыт межъязыковых и межкультурных сопоставлений [9], показывающий недостаточность традицион-
ной работы с текстами и словарями для раскрытия национальной специфики языкового явления, а также на выводы, к которым мы пришли в ходе анализа эмпирических данных, мы определяем сделанное как первоначальный этап обработки СМ, объяснение закономерностей которых требует более разнообразных исследовательских процедур, в частности обращения к индивидуальному сознанию носителей языка. Однако предложенная Дэем методика, продемонстрировавшая возможность совершенствования лингвистических методов описания СМ посредством привлечения для анализа экстралингвистических данных, представила для нас интерес в целях отбора языкового материала и детализации языковых средств, указывающих на целостность восприятия и взаимосвязь ощущений.
По мнению Л. Маркса и Г. Мартино, на текущем этапе исследований Сз одним из ключевых является вопрос о том, как соотносятся между собой Сз сильная и слабая (сильная Сз в понимании этих авторов основана на сенсорных процессах, а слабая связана с семантическим уровнем и является когнитивной способностью, включая в себя, в том числе, языковые СМ) [10]. Как мы полагаем, исследование Дэя открывает перспективы для разработки этой проблемы. В частности, отдельного внимания заслуживают результаты ранжирования сфер чувствительности по данным рассматриваемых Дэем СМ английского и немецкого языков и интервью синестетов [11], которые позволяют говорить о ведущей роли зрения и слуха в интермодальных явлениях, а также развивать гипотезу о том, что цветной слух, предшествовавший появлению языка, оказал влияние на его развитие. «Хотя Сз и СМ полностью не совпадают, их важным сходством является фокусирование на слухе. С другой стороны, между ними существуют серьезные отличия: Сз большинства синестетов визуальны, а носители английского и немецкого языков традиционно используют осязательные образы в качестве "со-ощущений". СМ, с одной стороны, связаны с неврологией, а с другой, основываются на логических стандартных выводах об окружающем мире и императивах человеческой биологии в целом», -заключает Дэй [12].
Представляется интересным, какие результаты даст анализ СМ английского и русского язы-
ков с применением элементов методики Дэя. Ключевые моменты нашего исследования освещаются в предлагаемой статье.
Вопросы организации исследования
В опоре на идею Ш. Дэя была сформулирована рабочая гипотеза о том, что анализ СМ английского и русского языков даст возможность выделить некое «ядро» интермодальных ассоциаций, которому свойственна высокая степень универсальности как при сопоставлении материала двух языков, так и при сравнении языковых данных с данными других наук по Сз, а также «периферию», в сфере которой можно будет легче проследить влияние лингвокультурных факторов. Рассматриваемый материал ограничивается СМ с температурным компонентом значения (далее - ТСМ), которые представляются интересной разновидностью интермодального ассоциирования для первой пробы в ходе проверки выдвинутой гипотезы.
Изучая литературу по Сз и СМ, мы обратили внимание на то, что температурные ассоциации рассматриваются или же, по крайней мере, упоминаются всеми исследователями. Однако данные по ним весьма противоречивы: ученые высказывают различные мнения о распространенности температурных Сз, дискутируется вопрос, являются ли такие ассоциации Сз вообще, указываются их различные виды [13]. Неоднозначно отношение к ТСМ в лингвистике: ярко выраженный эмоциональный характер такого рода метафор, не позволяющий однозначно «уместить» их в предложенную С. Ульманном схему [14], вызывает осторожность трактовок ТСМ у языковедов, в связи с чем специфика таких выражений остается малоизученной.
Именно эмоциональность ТСМ обусловливает нашу позицию, согласно которой мы, вслед за С. В. Ворониным, выдвинувшим положение о необходимости рассмотрения СМ модели ощущение - эмоция наряду с «классическими» СМ модели ощущение - ощущение [15], настаиваем на неправомерности установленного Ульманном разделения между «собственно СМ» и «псевдосинестезией» (т. е. метафор модели ощущение -эмоция) применительно к нашему материалу. Для именования Сз на основе сенсорно-эмоциональной межчувственной связи Ворониным был введен термин «синэстемия», именующий психофи-
«низшие» чувства
«высшие» чувства
зиологическую универсалию, лежащую в основе универсалии лингвистической, область действия которой - сенсорно-эмоциональная сфера. Наш анализ дает основания говорить о, возможно, первоочередной роли синэстемических факторов в функционировании ТСМ.
Кроме того, особый интерес для нас представляет указание И. Н. Горелова на необходимость дополнить бытующее представление о наличии пяти чувств [16] (рис. 2; схема сфер чувствительности составлена по [17]). Позднее о значимости в Сз «внутренних» чувств писал Б. М. Галеев [18]. Таким образом, в объем понятия «ТСМ» в нашей работе включены не только метафоры, вовлекающие традиционно рассматриваемые в исследованиях СМ внешние, экстерорецептивные сферы чувствительности [19], но и внутренние (интерорецептивные, проприорецептивные), а также ощущения психической модальности -эмоции и психические состояния, что, как мы полагаем, позволяет высветить специфику ТСМ более полно.
В нашем исследовании использовались электронные библиотеки [20], представляющие собой крупные систематизированные собрания всех жанров и направлений русской, английской и американской классической литературы. Достоинством такого рода источника информации является поисковая система, позволяющая в сжатые сроки собрать репрезентативное количество требуемых примеров (так, со словоформами cold и холодный на предмет метафоричности рассматривалось 6 404 и 533 контекста). Наличие полных текстов произведений дает возможность обращения к контекстам большой протяженности, что обеспечивает глубокую интерпретацию языкового явления. Область наших интересов ограничивается произведениями мастеров слова второй половины XIX - первой половины XX вв., таких, как T. Hardy, R. L. Stevenson, J. London,
W. Collins, O. Wilde, C. Dickens, H. Wells, М. Горький, И. Бунин, В. Набоков, М. Булгаков, Л. Толстой, А. Грин, И. Шмелев, А. Ахматова и ряда других. Актуальность рассмотрения языка художественной литературы этого периода обусловлена его вкладом в развитие интересующей нас части метафорического фонда национальных языков.
Температурные номинации русского и английского языков
Начальный этап работы заключался в составлении списка словоформ температурных номинаций (далее - ТН) русского и английского языков, которые далее, при работе с библиотеками, вводились в строку поиска программ. Важным для нас явилось замечание Г. А. Шидо [21] о том, что при исследовании лексики чувственного восприятия нужно выявлять не только структурные, но и функциональные особенности лексических единиц, подвергая при этом анализу любые способы выражения поля восприятия: имена, глаголы, словосочетания, фразеологизмы. Изучая ТН, мы обратились к исследованиям температурной лексики русского [22] и английского [23] языков, а также к лексикографическим источникам [24]. Собранные слова были разнесены в табл. 1, 2, в которых подразделялись по полюсам температурного восприятия (далее - ТВ), и принадлежности той или иной части речи. Подчеркнем, что мы не претендуем на исчерпывающую полноту составленных списков. Но, как мы полагаем, отобранных лексических единиц достаточно для первой пробы сопоставления ТСМ двух языков (см. таблицы).
Детальное обсуждение лексики ТВ выходит за пределы нашего исследования, однако, видится необходимым сделать некоторые замечания относительно отобранных лексических единиц. Во-первых, нельзя не обратить внимания на то, что если в физиологии [25] говорят лишь о двух полюсах ТВ, то разнообразие ТН рассматривае-
мых языков указывает на значительно большее количество «оттенков» ТВ человека. Более того, анализ ТСМ показывает, что благодаря синесте-тическим ассоциациям их спектр увеличивается. Так, ХОЛОД может быть живым и текучим (М. Булгаков. Белая гвардия); утренним радостным (Ф. Сологуб. Тяжелые сны); ясным (Г. Иванов. Лампада); неподвижным (Л. Толстой. Война и мир); ТЕПЛО - тихим и мягким (И. Тургенев. Дворянское гнездо); ЖАРА - равнодушной, медленной, глухой (Е. Замятин. Наводнение); ЗНОЙ - непрерывным, безнадежно-ровным и глубоким (Л. Андреев. Красный смех); сухим, пронзительным (З. Гиппиус. Ведьма); колючим (И. Тургенев. Записки охотника). Ср. с англ.: COLD - cruel (U. Sinclair. The Jungle); nibbling (R. L. Stevenson. Tales and Fantasies); WARMTH -soft (E. R. Burroughs. The Mad King); genial golden (F. S. Fitzgerald. This Side of Paradise); HEAT -ruddy, creeping (T. Hardy. Far from the Maddening Crowd); dense (H. Wells. The Island of Doctor Moreau); delicious (The Letters of R. L. Stevenson); vast, moveless and immeasurable (F. Norris. The Pit).
Во-вторых, сопоставляя ТН двух языков, следует отметить, что, если в отношении нейтраль-
Материал анг
ных показателей тепла и холода можно говорить о существенных сходствах между двумя языками, то в сфере номинаций, несущих значение степеней интенсивности t, наблюдаются определенные различия, в связи с чем установление точных коррелятов большинства ТН проблематично. Так, русской ТН прохлада соответствуют две английских, причем одна из них, tepidness, соотносится с полюсом тепла, а вторая, lukewarm-ness, - холода (однако ср. с рус. тепловатый, холодноватый; холодок). Английской ТН hot соответствуют три русские - горячий, жаркий, знойный (соответственно, ТН heat - жар, жара, зной).
В-третьих, представляется интересным, что межчувственные связи можно обнаружить на уровне собственной семантики ряда ТН. Так, sultry означает «горячий и влажный», bleak -«холодный и сырой» (t + тактильность); ономатопея sizzling означает «очень горячий и шипящий» (t + слух). Ряд ТН обоих языков, помимо собственно температурного признака, указывают на зрительное впечатление, сопровождающее ТВ. Сами за себя в данном случае говорят ТН white-hot и red-hot; ТН glowing означает «очень
Таблица 1
йского языка
Часть речи Полюс «ТЕПЛО» Полюс «ХОЛОД»
прил. warm, hot, tepid, ardent, fervent, red-hot, sultry, torrid, white-hot cold, cool, lukewarm, arctic, chill, chillsome, chilly, frigid, frosty, gelid, glacial, icy, bleak
сущ. warmth, heat, tepidness, ardour, glow cold, coolness, chill, chillness, frost, bleak-ness, luk-warmness
гл. warm, heat, burn, scald, blister, bake, swelter cool, chill, freeze
прич. warming, warmed, heating, heated, sweltering, scalding, baking, blistering, broiling, burning, scorching, sizzling, glowing cooling, cooled, chilling, freezing, chilled, frozen
нареч. warmly, heatedly, ardently, fervently, glowingly coldly, frostily, icily, bleakly, gelidly
Таблица 2 Материал русского языка
Часть речи Полюс «ТЕПЛО» Полюс «ХОЛОД»
прил. теплый, тепловатый, горячий, жаркий, знойный, жгучий, каленый, паркий, палящий холодный, холодноватый, прохладный, ледяной, морозный, студеный, стылый, остылый, зябкий, жгучий
сущ. тепло, жар, жара, зной холод, холодок, прохлада, мороз, морозец, стужа, озноб
гл. греть, согревать, жечь, обжигать, палить, опалить холодить, морозить, студить, остужать, остывать, стынуть, стыть, мерзнуть, знобить, зябнуть, обжигать, жечь
прич. согревающий, согретый, греющий, обжигающий, распаренный, раскаленный, ошпаренный, опаляющий холодящий, охлаждающий, похолодевший, леденящий, морозящий, остывающий, остывший, озябший, замерзший, обжигающий
нареч. тепло, горячо, жарко, знойно,жгуче холодно, прохладно, морозно, студено, зябко, жгуче
горячий, раскаленный и яркий, светящийся» (ср. с рус. ТН раскаленный, означающей «очень горячий», судить о степени нагретости в данном случае можно по зрительному впечатлению: раскаленный добела, докрасна, и распаренный, передающей ощущения субъекта ТВ, являющиеся «видимыми»). В обоих языках есть температур-но-болевые номинации, указывающие на высокую степень проявления температурного признака, однако их разнообразие несколько больше в английском языке (в данном случае наиболее точными коррелятами являются scorching - палящий). Так, ТН scalding (букв. - «ошпаривающий»), blistering (букв. - «обжигающий до волдырей») и burning соответствуют русским обжигающий, жгучий (отметим также, что, если английские болевые ТН используются для описания ощущений горячего, то русские - как горячего, так и холодного).
В психологии ТВ рассматривается как часть соместезии, объединяющей ощущения боли, давления, щекотки, тепла, холода, вибрации, положения и движения конечностей, т. е. кожные чувства и проприоцепцию [26]. Ее характеризует размытый, диффузный характер и тесная связь с эмоциональной сферой. Ярко «общетелесный» характер ТВ проявляется в ТН - глаголах и причастиях, означающих процесс или результат температурного воздействия: chill, freeze, мерзнуть, знобить, зябнуть, chilled, frozen, sweltering, warmed, озябший, согретый, замерзший, ошпаренный, существительных озноб, chill, описывающих болезненное ощущение холода, в прилагательных зябкий, chilly, означающих чувствительность к ощущениям холода и указывающих на субъективность температурных ощущений. Интересную группу в данном случае составляют также ТСМ-описания интерорецептивных ощущений: 1) физиологических, болевых: мятный холодок под ложечкой (М. Булгаков. Записки юного врача), it was as if I was having cold blue light squirted through every pore of my being (H. Wells. Research Magnificent); 2) эмоциональных и аффективных состояний: холод наслаждения пробегал по телу мальчика (Д. С. Мережковский. Христос и Антихрист), a warm shock of air heat of mustard hatched on Mr Bloom's heart (J. Joyce. Ulysses).
Лексикографические источники фиксируют переносные «эмоциональные» значения подавляющего числа отобранных ТН. Анализ словарных статей позволяет говорить о широком пласте устойчивых температурных выражений - описаний сильных эмоций (однако в данном случае достаточно понаблюдать за обыденной речью, например, насколько естественно для нас сказать похолодеть от страха, от стыда в жар бросило; ср. с англ. - in cold blood, in the very
heat of discussion). Работая с текстами, мы обратили внимание на то, что ряд ТН практически не используется в прямом, температурном, значении. Так, английские ТН ardent и fervent, синонимичные, согласно данным словарей, слову hot в значении «marked by a notable amount of heat», наиболее часто служат определителями сильных эмоций: fervent hope (J. London. The People of the Abyss), the ardour of passion (J. Conrad. The Rover). Аналогичный случай представляют, к примеру, русские ТН жгучий и остывший: остывшее чувство (Н. Гарин-Михайловский. Инженеры); совесть, светильник опасный и жгучий (К. Бальмонт. Горящие здания).
Не все собранные ТН оказались релевантны для ТСМ. Не было выявлено метафор с ТН broiling, sweltering, baking, озябший, замерзший, зябкий; ТН стылый и остылый в текстах рассматриваемого периода не были обнаружены вообще. Ряд ТН фигурирует в разнообразных ТСМ (например, частотные в нашем материале прилагательные холодный и cold, демонстрирующие переносы в сферы зрения, звука, обоняния, вкуса и эмоций). Однако некоторые ТН встретились нам лишь в единичных индивидуально-авторских ТСМ. Так, с глаголом знобить была обнаружена лишь одна метафора у А. Ахматовой: страну знобит; интересным образом обыг-рывается зрительно-температурная номинация red-hot в red-hot geraniums (G. K. Chesterton). Статистическая обработка каждой ТН ведется сейчас и будет освещаться в отдельной публикации. В отдельной статье мы планируем детально обсудить гипотезу. Однако отметим, что сопоставление частотных ТСМ [27], сгруппированных по представленному в них температурному признаку, показало некоторые различия между английским и русским языками, что дает основание ожидать, что выдвинутое предположение в полной мере не подтвердится.
Некоторые особенности совмещения разномодальных представлений в ТСМ
После введения в строку поиска электронных библиотек той или иной грамматической формы собранных ТН компьютер предлагал выборку контекстов с заданным стимулом. Каждый полученный контекст оценивался на присутствие в нем метафорического переноса, что служило критерием для его копирования в каталог примеров, подлежащих более детальному анализу по содержательным и структурно-грамматическим признакам (см. рис. 3; отображенные на рисунке критерии описания СМ предложены в работе [28]). Такая разносторонняя классификация открывает перспективы для дальнейших исследований специфики рассматриваемого языкового явления, в частности особенностей общеязыковых и индивидуально-авторских ТСМ, их роли в
художественном тексте и т. д. Однако на данном этапе ключевой интерес для нас представляет центральный блок приведенной схемы, а именно, разнообразие ТСМ по типу совмещенных представлений.
Бполне ожидаемой для нас явилась репрезентативность группы ТСМ - описаний зрительных, слуховых и обонятельных ощущений и восприятий в температурных терминах (во всех работах по СМ присутствует указание на то, что сфера ТБ, наряду с осязанием, наиболее часто выступает в качестве источника). Б сфере ЗРЕНИЯ выделяются «соощущения» цветовой: холодная синева (М. Горький. Детство), a cold yellow (A. C. Doyle. Through the Magic Door) и световой: теплый сумрак (И. Бунин. Зойка и Бале-рия), icy shine (T. Hardy. The Return of the Native) субмодальностей (далее - См), дающие общее зрительное ощущение, а также восприятия, представляющие собой более сложную форму наглядно-образного отражения предметов и явлений: восприятие пространства: холодная высота помещения (А. Грин. Крысолов), the cold distance of the heavens (W. Collins. No Name), движения: холодно протянулся под небо мучительно острый, немилосердный такой Петропавловский шпиц (А. Белый. Петербург), a creeping movement of ruddy heat (T. Hardy. Far From the Maddening Crowd) и формы: плавные, холодные линии (Б. Короленко. Слепой музыкант), the cold form (H. Rider Haggard. She), «эстетическое восприятие» зрительно воспринимаемых объектов: торжественный холод вывески (Г. Иванов. Петербургские зимы), a certain cold and musty pictures-queness (H. James. Roderick Hudson). СЛУХ пред-
ставлен в нашем материале См «звуки природы»: холодный визг метели (М. Булгаков. Белая гвардия), the cool quiet bubble of a little stream (W. Collins. The Black Robe), «человеческие звуки»: звучный, горячий голос (А. Грин. Бегущая по волнам), he thought her voice somewhat chilly (S. Lewis. Our Mr. Wrenn), «звуки неживых объектов»: горячий шум парохода (И. Бунин. Тень птицы), a fountain rose perpendicularly fifty feet into the air, with a cool and pleasant hissing sound (D. Lindsay. A Voyage to Arcturus). См ОБОНЯНИЯ выделены по объектам запаха и включают в себя человеческие запахи: от ее неприкрытых волос в лицо Юрию пахнуло свежим, чистым и теплым запахом (М. Арцыбашев. Санин), the warm fragrance of her breath (W. Collins. The Black Robe), запахи природы: теплый со свежестью запах снега (Л. Толстой. Анна Каренина), the warm fragrance of August evenings (W. Collins. The Woman in White), запахи пищи: a warm greasy smell (C. Dickens. David Copperfield), теплый запах вина (М. Горький. Дело Артамоновых). Не менее значима группа ТСМ, фиксирующих перенос в обратном направлении (см. синестетичес-кие описания температурных ощущений выше), демонстрирующая привлечение болевых, зрительных, гравитационных, вестибулярных, вибрационных, слуховых, обонятельных, эмоциональных образов для описания ощущения t.
Бзаимопереходы t и ОСЯЗАНИЯ и Б КУСА единичны: В мадере не было решительно никакого вкуса - ни сладости, ни горечи, ни холода, ни тепла (Г. Иванов. Третий Рим), the hot, spiced wine (J. London. The Jacket), атласный холод ее кожи (М. Горький. Дело Артамоновых), her smooth
warmth (S. Lewis. Babbitt). Однако частотно совмещение этих модальностей в комплексных ТСМ, описывающих обонятельные: смешанный запах сырости и тепла (М. Арцыбашев. Человеческая волна), зрительные: effulgence that was as cool and soft and velvety as starshine (J. London. Martin Eden), слуховые: сухой, горячий звук (М. Горький. Мои университеты) ощущения и восприятия.
Комплексный характер носит большинство собранных ТСМ ЭМОЦИЙ, диапазон варьирования сочетаний разного рода соощущений в которых очень широк. «Температурное восприятие» характера человека может сопровождаться обонятельными: идет от нее сыроватый запах, стародевичья прохлада (В. Набоков. Машенька), вкусовыми: The eaters of the dinner, like the dinner itself, were lukewarm, insipid, overdone (C. Dickens. Little Dorrit), вибрационными: His fiery person seemed to radiate heat, a tingling vibration into the atmosphere (J. Conrad. Chance), зрительными: so cold a man, that his head, instead of being grey, seemed to be sprinkled with hoar-frost (C. Dickens. David Copperfield) соощущениями. Эмоционально-аффективные состояния обладают вкусом: taste of the cold agony of fear (R. L. Stevenson), зрительными: горячий туман взаимной вражды (М. Горький. Детство) и тактильными характеристиками: Our love-making had much of the tepid smoothness of the lagoons (H. G. Wells. The New Machiavelli). Синестетически осмысливаясь, сфера мысли становится тактильно-зрительно ощутимой: раскаленные ядра моей сверкающей мысли (Л. Андреев. Жизнь человека).
Предложенное описание представляет собой самый общий очерк ТСМ. Однако он позволяет уточнить специфику интермодальных переходов в СМ английского и русского языков и дополнить картину моделей интермодального ассоциирования, предложенную Ульманном. Результаты ранжирования сфер чувствительности по данным рассмотренного материала будут освещаться в отдельной статье.
Примечания
1. См. об этом: Бардовская А. И. Различные подходы к синестезии // Психолингвистические исследования: слово и текст. Тверь: Твер. гос. ун-т., 2002. С. 1622; Бардовская А. И. Определение синестезии в современных гуманитарных науках // Слово и текст: психолингвистический подход. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2007. Вып. 7. С. 4-8; Бардовская А. И. Что исследования синестетов говорят о том, как работает наше сознание? // Слово и текст: психолингвистический подход: сб. науч. тр. / под общ. ред А. А. Залевской. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2010. Вып. 10. С. 4-14.
2. Бардовская А. И. Проблема синестезии и интеграционные тенденции в языковедческих исследованиях (в печати).
3. Веккер Л. М. Психика и реальность: единая теория психических процессов. М.: Смысл. Per Se, 2000; Залевская А. А. Различные подходы к трактовке язы-
ка // Слово и текст: психолингвистический подход: сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003. С. 48-55.
4. См. об этом: Бардовская А. И. Несколько штрихов к лингвистическому портрету синестезии // Теория и практика языковой коммуникации: материалы науч.-метод. конф. (24-25 июня 2010 г.) / отв. ред. Т. М. Рогожникова. Уфа: УГАТУ, 2010. С. 52-57; Бардовская А. И. Современные тенденции изучения си-нестетической метафоры // Вестник Твер. гос. ун-та. Сер. Филология. № 15. 2010. Вып. 4 «Лингвистика и межкультурная коммуникация». С. 168-181.
5. Ullmann S. The Principles of Semantics / S. Ullmann. Glasgow. Jackson, Son and Co. 1957. P. 292. Здесь и далее перевод наш - А. Б.
6. См., например, Cytowic R. E. Synaesthesia: Phenomenology and Neuropsychology - a Review of Current Knowledge // Synaesthesia: Classic and Contemporary Readings / ed. by S. Baron-Cohen and J. E. Harrison. Cambridge, Massachusetts. Blackwell. 1997. P. 17-39.
7. Ikegami T. & Zlatev J. From Pre-Representational Cognition to Language. URL: http://www.sedsu.org/Pdf/ ArticlesForPage/lkegami-Zlatev.pdf
8. Day S. Synaesthesia and Synaesthetic Metaphors/ URL: http:// psyche.cs.monash.edu.au/ v2/ psyche-2-32-day.html
9. Залевская А. А. Вопросы теории и практики межкультурных исследований. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: изб. тр. М.: Гнозис, 2005. С. 194-203.
10. Martino G. & Marks L. E. Synesthesia: Strong and Weak // Current Directions in Psychological Science. 2001. № 10. P. 61-65.
11. Cytowic R. E. Synaesthesia: a Union of the Senses. N. Y.: Springer Verlag, 1989.
12. Day S. Op. cit.
13. См., например: Синестезия // Психология. Словарь / под общ. ред. А. В. Петровского, М. Г. Яро-шевского. URL: http://encikl.by.ru/txt/s48.htm; Cytowic R. E. Op. cit.
14. Ullmann S. Op. cit.
15. Воронин С. В. Синестезия и звукосимволизм // Психолингвистические проблемы семантики. М., 1983. С. 120-131.
16. Горелов И. Н. Синестезия и мотивированные знаки подъязыков искусствоведения // Проблемы мотивированности языкового знака. Калининград, 1976. С. 74-81.
17. Ананьев Б. Г. Теория ощущений. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1961.
18. Galeev B. M. The Synesthetic Perception of Gravitation in Music // XVI Session of the Russian Acoustical Society. Moscow. November 14-18, 2005. P. 292-295.
19. См., например: Мерзлякова А. X. Вторичные функции перцептивных прилагательных (на материале английского, русского и французского языков). Ижевск: Изд. дом «Удмуртский университет», 2003; Salzinger J. The Sweet Smell of Red - An Interplay of Synaesthesia and Metaphor in Language. URL: www.me-taphorik.de/18/salzinger.pdf
20. Английская библиотека. М.: «Адепт», 2002 (CD-ROM); Русская литература: от Нестора до Маяковского. М.: ДиректМедиа, 2003 (CD-ROM).
21. Шидо Г. А. Психолингвистическое описание лексических единиц семантического поля ощущения (на материале русского и немецкого языков): авто-реф. дис. ... канд. филол. наук. Саратов, 1989.
22. Борейко Т. С. Ситуация тактильного восприятия: специфика представления в системе русского языка и языковом сознании индивида: дис. ... канд. фи-лол. наук. Омск, 2006; Павлова И. С. Русские прилагательные, обозначающие тепловое восприятие (в со-поставл. с болг. и чеш. яз.): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Л., 1978; Токарева Т. Е. Лексико-семан-тическая группа прилагательных, обозначающих температуру, в современном русском языке: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1976.
23. Агалакова Т. Б. Становление лексико-семан-тического поля синестетических прилагательных в английском языке: дис. ... канд. филол. наук. Киров, 2003; Аевчина И. Б. Развитие семантической структуры синестезийных прилагательных: дис. . канд. фи-лол. наук. СПб., 2003.
24. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1-4. М.: Рус. яз., 1978; Ефремова Т. В. Новый словарь русского языка (толково-словообразовательный). Т. 1-2. М.: «Русский язык», 2000; Мюллер В. К. Англо-русский словарь. М.: Рус. яз., 1991; Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1988; Русско-английский словарь: Ок. 34 000 слов / сост. А. М. Таубе, А. В. Литвинова, А. Д. Миллер, Р. С. Даглиш / под ред. Р. С. Даглиша. М.: Рус. яз., 1982; Merriam-Webster's Collegiate Dictionary & Thésaurus / Britannica 2004 Ready Reference (CD-ROM); Murray J.A.H. The Oxford English Dictionary: 13 v. Oxford, UK, Clarendon Press, 1933.
25. Величковский Б. М, Зинченко В. П., Аурия А. Р. Психология восприятия. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1973.
26. Соместезия. URL: http://psyhodic.ru/so/some-steziya.html
27. Бардовская А. И. Некоторые особенности частотных моделей синестетических метафор с температурным компонентом значения русского и английского языков (в печати).
28. Житков А. В. Функционально-семантическое поле восприятия запаха и синестезии одорической лексики в произведениях И. А. Бунина: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 1999.
УДК 378:811
Д. В. Пересторонина
КОММУНИКАТИВНАЯ СИТУАЦИИЯ КАК ПРЕДПОСЫЛКА К ОВЛАДЕНИЮ ИНОСТРАННЫМ ЯЗЫКОМ РЕБЕНКОМ-ДОШКОЛЬНИКОМ
В статье говорится об особенностях коммуникативной ситуации при обучении английскому языку детей-дошкольников. Дается обзор компонентов, определяющих коммуникативную ситуацию. Рассматривается процесс реализации коммуникативной модели в рамках взаимодействия коммуникантов; описывается специфика игры на уроке иностранного языка с детьми дошкольного возраста.
The paper discusses the features of communicative situation in teaching preschool children the English language. A survey of components which describe communicative situation is given. The process of realization of communicative model in the frames of communicants' interaction is analysed. The specificity of using games in teaching preschool children the English language is described.
Ключевые слова: билингвизм, коммуникативная ситуация, учебная ситуация, игра, ребенок-дошкольник.
Keywords: bilinguality, communicative situation, educational situation, game, preschool child.
Билингвизм - это сложное комплексное явление, которое всегда было и остается предметом исследования различных наук, таких, как лингвистика, психология, методика преподавания иностранных языков. Как отмечают А. А. Залев-ская и И. Л. Медведева, двуязычие становится одним из наиболее популярных и широко исследуемых феноменов современности [1]. На сегодняшний день многочисленные проблемы, относящиеся к области раннего двуязычия, приобретают все большую актуальность.
Освоение ребенком чужого языка может происходить в контексте конкретных коммуникативных ситуаций: естественных (бытовых) и искусственных (учебных). В рамках искусственной коммуникативной ситуации, коммуникативную ситуацию можно рассматривать в качестве единицы анализа освоения ребенком языка.
Основы описания коммуникативной ситуации дал еще Аристотель: «Речь (коммуникация) слагается из трех компонентов, - писал он, - из самого оратора, из предмета, о котором он говорит, и из лица, к которому он обращается» («Риторика». Книга I). Триада Аристотеля (говорящий, предмет речи, слушающий), по сути, является классической, и все последующие ее изменения и интерпретации производятся в соответ-
© Пересторонина Д. В., 2011
