CC BY
43
References
1. Mokienko V.M. Slovar'krylatyh vyrazhenijPushkina. Sankt-Peterburg, 1999.
2. Mokienko V.M. Krylatye vyrazheniya, literaturnye obrazy i citaty iz basen Ivana Andreevicha Krylova. Sankt-Peterburg, 2017.
3. Babkin A.M. Russkaya frazeologiya, ee razvitie i istochniki. Moskva: Nauka, 1970.
4. Bulatov S.A. Krylatye slova. Moskva, 1958.
5. Gvozdarev Yu.A. Pust'svyaz'rechenij daleka... Ocherkipo russkoj frazeologii. Rostov-na-Donu, 1982.
6. Zhukov V.P., Zhukov A.V. Russkaya frazeologiya. Uchebnoe posobie. Moskva: Vysshaya shkola, 2006.
7. Rojzenzon L.I. Lekciipo obschej irusskoj frazeologii. Samarkand: SGU, 1973.
8. Sal'nikova O. G. Krylatye vyrazheniya iz oblasti iskusstva vsovremennom russkom yazyke. Chelyabinsk, 1985.
9. Felicyna V.P., Mokienko V.M. Russkie frazeologizmy. Lingvostranovedcheskij slovar'. Pod red. E.M. Vereschagina i V.G. Kostomarova. Moskva: Russkij yazyk, 1990.
10. Churikov S.A. Krylatye vyrazheniya A.V. Kol'cova v sovremennom russkom diskurse. Voronezh, 2011.
11. Shanskij N.M. V mire slov. Moskva: Prosveschenie, 1971.
12. Shanskij N.M., Zimin V.I., Filippov A.V. Opyt 'etimologicheskogo slovarya russkoj frazeologii. Moskva: Rus. yaz., 1987.
13. Sreznevskij I.I. Mysli ob istorii russkogo yazyka. Sankt-Peterburg, 1887.
14. Fedorova A.I. Predislovie v frazeologicheskom slovare russkogo literaturnogo yazyka konca XVIII-XX vv.: v dvuh tomah. Pod. red. A.I. Fedorova. Moskva: Topikal, 1995.
15. Alefirenko N.F. «Zhivoe» slovo: Problemy funkcional'noj leksikologii: monografiya. Moskva, 2009.
16. Buyanova L.Yu. Yazyk i mental'nost': specifika vzaimokorrelyacii. Yazyk i mental'nost': sbornik statej. Otv. red. M.V. Pimenova. Seriya «Slavyanskij mir». Sankt-Peterburg: SPbGU, 2010; Vyp. 5: 15 - 20.
17. Markova E.M. Kul'turnye konnotacii vtorichnyh nominacij pri obuchenii russkomu yazyku kak inostrannomu. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta ('elektronnyj zhurnal). 2013; 1.
18. Afon'kin Yu.N. Russko-nemeckijslovar'krylatyh slov. Moskva; Lejpcig, 1985.
19. Babichev N.T. , Borovskij Ya.M. Slovar'latinskih krylatyh slov. Moskva: Rus. yaz., 1982.
20. Berkov P.V. Russko-norvezhskijslovar'krylatyh slov. Moskva, 1980.
21. Voroncova V.L. Paremiologicheskijslovar'. Moskva, 1978.
22. Granovskaya L.M. Slovar' imen i krylatyh vyrazhenij iz Biblii. Moskva, 2003.
23. Knyazev Yu.P. Slovar' zhivyh krylatyh vyrazhenij russkogo yazyka. Moskva, 2010.
24. Koval' A.P. , Koptilov V.V. 1000 krilatih vyraziziv ukrainskoi movi. Kiiv, 1964.
25. Krylatye slova. Minsk, 2001.
26. Petrova M.V. Slovar'krylatyh vyrazhenij. Moskva, 2011.
27. Felicyna V.P. Russkie poslovicy, pogovorkii krylatye vyrazheniya: Lingvostranovedcheskij slovar'. Moskva, 1988.
28. Shorygina T.A. Krylatye slova i vyrazheniya: posobie. Moskva, 2007.
29. Shulezhkova S.G. Krylatye vyrazheniya iz pesen 2-jpoloviny 1940 - nachala 1990-h gg. Magnitogorsk, 1994.
30. Dubrovina K.N. 'Enciklopedicheskij slovar'biblejskih frazeologizmov. Moskva, 2010.
31. Anikin V.P. Russkoe ustnoe narodnoe tvorchestvo. Uchebnik dlya vuzov. 2-e izd., ispr. i dop. Moskva: Vysshaya shkola, 2004.
32. Gurevich A.Ya. Chelovek i kul'tura: Individual'nost' v istorii kul'tury. Moskva, 1990.
33. Gamkrelidze L.V., Ivanov Vyach. Vs. Indoevropejskij yazyk i indoevropejcy. Rekonstrukciya i istoriko-tipologicheskij analiz prayazyka i prokul'tury. Tbilisi: Izdatel'stvo Tbilisskogo universiteta, 1984; T. 1 - 2.
34. Fasmer M. 'Etimologicheskij slovar'russkogo yazyka: Per. s nem. (s dop.). Moskva: Progress, 1967; T. 2.
35. Markova E.M. Nazvaniya rastenij v russkom yazyke kak otrazhenie fragmenta yazykovoj kartiny mira slavyan. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta. Seriya: Russkaya filologiya. 2007; 1: 84 - 92.
36. Svetlov P.Ya. Kurs apologeticheskogo bogosloviya: Posobie studentam. Moskva: Izd-vo Moskovskoj Patriarhii, 2015.
37. Markova E.M. Semanticheskaya 'evolyuciya praslavyanskoj leksiki (na materiale imen suschestvitel'nyh: monografiya. Moskva: MGOU, 2014 gg.
38. Mokienko V.M. Obrazy russkoj rechi: Istoriko-'etimologicheskie i 'etnolingvisticheskie ocherki frazeologii. Leningrad: Izd-vo Leningr. un-ta, 1986.
Статья поступила в редакцию 28.10.17
УДК 81.367
Novikova N.N., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, German Language Department, MGIMO University (Moscow,
Russia), E-mail: n.n.novikova12@gmail.com
THE SYMBOLISM OF THE ROSE IN THE LYRIC CYCLE OF CLEMENS BRENTANO "ROMANCES ABOUT THE ROSARY" ("ROMANZEN VON ROSENKRANZ"). The article analyzes one of the latest works of Clemens Brentano (1778-1842), a German poet-romanticist, a famous representative of the Heidelberg School - a lyric cycle "Romances about the Rosary" ("Romanzen vom Rosenkranz"). Better known as a novelist, as co-publisher of the folklore collection "The Magic Horn of a Boy", Brentano was one of the best poets of German Romanticism, who magically possessed a poetic word. The late poem "Romans about the Rosary" is not well-known, although it deserves the most benevolent attention. A complex system of images and the meaning behind them requires interpretation, first of all it concerns the symbolism of the rose in the poem. The article analyzes the symbols of images in the poem, as well as the ideological and philosophical concept of the author in the late period of his work, which is the basis of the work. There is also an evolution of Brentano's poetry from the early stage of creativity, when he was in the circle of the Jena romantics, before the Catholic conversion that followed.
Key words: history of German literature, Clemens Brentano, German romanticism, Yen school, Heidelberg school, "Romans about the Rosary", symbol in romance poetry, rose symbol, religious and philosophical concept of Romanticism.
Н.Н. Новикова, канд. филол. наук, доц. каф. немецкого языка МГИМО (У) МИД России, г. Москва,
E-mail: n.n.novikova12@gmail.com
СИМВОЛИКА РОЗЫ В ЛИРИЧЕСКОМ ЦИКЛЕ КЛЕМЕНСА БРЕНТАНО «РОМАНСЫ О РОЗАРИИ» («ROMANZEN VON ROSENKRANZ»)
В статье анализируется позднее произведение немецкого поэта-романтика, известнейшего представителя Гейдельберг-ской школы Клеменса Брентано (1778 - 1842) - лирический цикл «Романсы о Розарии» («Romanzen vom Rosenkranz»). Более известный как новеллист, как соиздатель фольклорного сборника «Волшебный рог мальчика», Брентано был одним из лучших поэтов немецкого романтизма, магически владевшим поэтическим словом. Поздняя поэма «Романсы о Розарии» не слишком известна, хотя и заслуживает самого благожелательного внимания. Сложная система образов и скрывающихся за ними смыслов требует толкования, в первую очередь это касается символики розы в поэме. В статье анализируется символика образов в поэме, а также идейно-философская концепция автора в поздний период его творчества, положенная в
основу произведения. Прослеживается также эволюция поэзии Брентано от раннего этапа творчества, когда он входил в круг иенских романтиков, до последовавшего за ним католического обращения.
Ключевые слова: история немецкой литературы, Клеменс Брентано, немецкий романтизм, иенская школа, гейдель-бергская школа, «Романсы о Розарии», символ в поэзии романтиков, символ розы, религиозно-философская концепция романтизма.
Клеменс Брентано - одна из самых противоречивых фигур в истории немецкой романтической школы: в начале своего творческого пути страстный адепт иенской философско-эстетиче-ской концепции, позже он вернулся в лоно католической церкви и обратил свои поиски в религиозно-мистическую сферу. Вызывавший живой интерес у современников и потомков, он снискал в истории литературы романтизма сомнительную славу певца в монашеской рясе. Современники и критики ищут - и находят -в его поэзии знаки упадка, творческой деградации. Но, читая Брентано, хочется присоединиться к мнению С.С. Аверинцева: «Брентано ... - «победивший художник». Этому не противоречат ни плодотворные неудачи его ранних экспериментов, ни блуждания и метания, которыми так обильна его биография» [1].
«Romanzen von Rosenkranz», работа над которыми продолжалась десять лет, так и не были закончены автором. После 1812 года Брентано ни разу не возвращался к ним. Произведение принято называть лирическим циклом, хотя жанровое определение «поэма» более точно, поскольку речь идет не о книге стихов, объединенных общей тематикой, а о настоящем поэтическом романе, да и сам Брентано называл его «маленьким романом», поэтому уместны оба обозначения жанра произведения. «Романсы» - особая веха в творчестве поэта; в них мотивы ранней лирики в значительной мере осложнены религиозно-мистической тенденцией. В поздней лирике мы видим Брентано, отчаявшегося и разочарованного в иллюзиях и обманах «иенского» всепобеждающего оптимизма. Свои поиски он направляет в сторону религиозной мистики, которая теперь представляется ему единственно надежной формой реальности.
В литературоведении часто утверждается, что обращение Брентано к религиозной тематике снижает идейные и художественные достоинства его произведений. Это мнение нельзя назвать безусловно верным. Если содержательная сторона поздней лирики и стала весьма однообразной и, следовательно, не столь интересной для читателя, то художественные достоинства произведений выдерживают сравнение с лучшими образцами творчества поэта. В «Романсах» Брентано демонстрирует, как и прежде, высокое поэтическое мастерство: умелое использование формы испанского романса с ассонансами, проходящими от начала до конца каждого отдельного романса, аллитерации в перекличке согласных, в ряде отрывков - перекрещивание ассонансов и рифм, создающими особую изысканность фонетического звучания стиха. Ничто не свидетельствует о творческом кризиса поэта.
Нужно признать, что часто в поздних произведениях Брентано мистический подтекст образа разрушает яркость изображения первого плана. Отдельный символ перерастает в целую символическую систему, требующую детального и сложного толкования. То, что в ранних произведениях было художественным тропом, средством придать частному образу универсальное значение, становится содержанием.
В поэме «Романсы о четках» Брентано еще пытается совместить несовместимое: в символику поэмы «врываются» яркие, даже вызывающе яркие предметные описания, в которых, как отметил Н.Я. Берковский [2], проявились тенденции эстетизма.
Тяготение к сложной мистической нагрузке образа выражается в «Романсах» в символике розы. Первоначальный вариант названия лирического цикла «Das wundertätige Bild unserer lieben Frau von den Rosen, wie auch die Erfindung des Rosenkranzes» «Чудотворный образ нашей возлюбленной Девы Роз и создание Розария» (в письме Арниму 15 февраля 1806 года) позже был заменен более лаконичным, так и сохранившимся за циклом.
В письме Отто Рунге 21 января 1810 года Брентано пишет: «Название будет, очевидно, Die Erfindung des Rosenkranzes (Создание Розария - Н.Н.). Все в целом - живое событие, основой которого служит выдуманная мною легенда, где грех и покаяние разрешаются созданием Псалтыря, а он внутренне связан с действием и вплетен в него» [3].
Мария появляется во «Вводных терцинах» поэмы, где приводятся строки из Salve Regina церковного песнопения в честь Девы Марии: „O clemens, o pia, o dulcis virgo Maria!"[4]. В этой строке - оба имени поэта, что для него всегда было знаком свы-
ше, не случайно ряд стихов он подписывал своим вторым именем - Мария.
Роза - один из излюбленных поэтических символов - от наивной фольклорной метафоры к сложной философской и мистической символике прошла через все литературные традиции. Особое значение этот символ приобретает в католической церковной атрибутике. «Liebe Frau von den Rosen» - дева Мария. В католицизме роза - атрибут мадонны, часто - она сама (rosa mystica) [5].
В русской поэзии, например, у Вячеслава Иванова в лирическом цикле „Rosarium" - Пречистая Роза, Святая Роза Нового Завета. Апофеоз белой розы - богоматери венчает третью, заключительную часть «Божественной комедии» Данте.
В поэме Брентано дева Мария - дева роз, символ красоты, святости и материнства, к ней обращены почти грешные в своей страсти слова автора и все помыслы его героев. В религиозно-интимной лирике позднего Брентано, впитавшей образность и стилистику ранней любовной лирики, возрождается повышенная экспрессивность и эмоциональность поэзии барокко, прежде всего Шпее и Шеффера.
Нужно отметить, «Романсы» - пример учёной поэзии, произведение, где нашли свое отражение упорные брентановские филологические и философские штудии. Изучение фольклора, средневековой церковной и светской книжной мудрости, а также современной и древней философии и мистики находит свое отражение в поэме. Задумав поэтический христианский апокриф, он насыщает его аллюзиями и реминисценциями, часто понятными сегодня только специалистам. Действие поэмы Брентано переносит в город Верона, в XIII век, дважды удаляя его от читателя.
Для понимания символики поэмы важна её связь с раннехристианской апокрифической литературой и дохристианскими культами, в частности, каббалы, которую также изучал Брен-тано.
В сложной символической системе «апокрифической романтической поэмы» Брентано ключевое значение имеют числа: пять и два. В каббале, откуда он немало почерпнул для мистической символики своей поэмы, роза - знак единства, одновременно она означает число пять (и обозначается им). Пять имен героинь - Роз следует, таким образом, рассматривать вместе, как единство-венец.
В «Романсах» пять «розовых» имен: Розабланка, Розароза, Розадора, их мать - Розатристис и её приемная дочь - Розалэта. Белая роза - Мария - главный образ в поэме, он таит в себе разгадку всех иных оттенков символики розы.
В цикле молитв под названием Rosenkranz («Розарий») символика «пяти» и определяет композицию всего цикла. Это известная форма молитвы или, скорее, церковного пения, где молящийся произносит 50 «Аве Мария» и 5 «Отче наш» таким образом, что после каждой десятой молитвы «Аве Мария» следует «Отче наш». Каждое повторение псалтыря должно быть связано с размышлениями о трех мистериях из жизни Марии, а именно, пяти радостных, пяти горестных и пяти славных. Цикл в целом называется «Большой розарий» или «Розарий доминиканцев» или «Псалтырь Марии» [6].
Итак, если пять - число гармонии, то два - антитеза: Бог и Люцифер, добро и зло, горе и радость - это основные категории в картине мира автора «Романсов».
Непреодолимость этих крайностей определена законами творения и эволюции мира. В космогонии, изложенной в главе «Schöpfungsgeschichte des Moles» («История творения, изложенная Молесом») [7], Брентано воспроизводит каббалистическую теорию творения, где мир считается порождением двух равноправных, постоянно борющихся начал - Бога и Люцифера.
В человеческой жизни - и жизни героинь «Романсов» - полюса этой антитезы проявляются как два противоположных этических принципа. Добро и зло, невинность и греховность - качества, имманентно присущие героям, по жизни их ведет одна из двух высших сил. В «Романсах» есть персонаж, бунтующий против неба и земли, некий романтический Фауст - Апоне, маг и философ, но бунтарская позиция приводит героя к последо-
вательному служению темным силам, а значит, - безусловному нравственному поражению.
Антитеза заключена в значении материнских имен: Ро-залэта - Роза радости, и Розатристис - Печальная роза. Дву-единство и неслиянность двух начал - земной радости и вечного страдания - удел героинь. Участь Розатристис и Розалэты задолго до рождения обусловлена проклятием, тяготеющим над родом потомков Лилит. Вся история рода - нескончаемый грех кровосмешения, за который расплачиваются настоящее и последующие поколения. Для Розатристис и Розалэты человеческое счастье оборачивается горем, отлучением от человеческого общества, потерей детей и преступлением против общечеловеческой этики.
Уже в ранних стихах Брентано неоднократно звучит мотив двуединства радости и страдания: «Lieb und Leid im leichten Leben...", „so schwer mein Herz, so leicht mein Sinn...", - соседство красоты и уродства в «Веселых музыкантах»: «Трели свирели / Сердце задели / Радость и боль / Слушать изволь!» (пер. В. Микушевича) [8].
Мотив радости-страдания, выраженный в символах розы и креста, популярен и в более поздней европейской поэзии. На этом противопоставлении строит свой лирический цикл «Rosarium» Вячеслав Иванов: Роза и Крест - две участи человеческого существования, тесно сплетенные в противоречивом единстве: «. купою цветет благоуханной / Бесплодный крест моей тюрьмы земной» [9]. Или же более известное: тема Радости-Страдания в пьесе Блока «Роза и Крест»: «Сердцу закон непреложный - Радость - Страданье одно!» [10].
Преодоление космического дуализма добра и зла в масштабе нескольких судеб выпадает на долю дочерей Розатристис и Розалэты.
Антитеза «двух» преодолевается в триаде - Розабланка, Розадора, Розалэта. Символика числа «три» и значение цветов раскрывает следующий этап развития конфликта и одновременного его решения. Имена героинь раскрываются в единстве тройственности: Розабланка (Белая Роза) - чистота, тихая радость; Розароза (Алая Роза) - символ мученичества и смерти; Розадора (Золотая Роза) - символ небесного благословения и радости. Три цвета роз соотносятся с тремя уже упоминавшимися мистериями из жизни девы Марии: горестными, радостными и славными.
Параллель с событиями из легендарного существования Марии показывает единственную в христианском мире возможность преодоления конфликта добра и зла в мире. Мария, согласно церковной легенде, не ведавшая «двойственностей» и сомнений, всегда служила своему высшему предназначению: радость и страдание в земной жизни сливаются в её «небесном апофеозе». Столь же высока и священна цель избранных провидением сестер - Роз.
Интересно, что идею спасения, в дохристианских религиях и затем в христианстве воплощенную в мужских божествах, Брен-тано раскрывает через женские персонажи: мифологический -дева Мария, и создания фантазии автора - сестры Розы. В поэме Брентано каждый женский образ олицетворяет определенный этап развития человеческой (и дочеловеческой) истории.
Зло как космическое начало находит частное воплощение в образе Лилит - первой жены Адама, согласно апокрифам. В изложении Брентано Лилит была создана богом из семи злых элементов и существ, обманом врученных ему Люцифером. Причиной грехопадения послужила Ева, с этого момента начинается история человечества - непрерывная цепь грехов и страданий, где даже радость оборачивается злом.
Искупление первородного греха приносит миру дева Мария. «Романсы» Брентано - история второго «спасения», относящегося уже не к общемировой истории, а к жизни отдельных лиц. Здесь искупить грех рода должны сестры - Розы, которым покровительствует Мадонна. В одной из заметок к поэме Мария говорит прародительнице героев, что грех, тяготеющий над родом, будет искуплен тремя розами - алой, белой и желтой: «Вас спасут только три розы, когда они, наконец, оживут и искупят несчастье, приносимое кольцами, когда они сами сплетутся в кольцо.» [9].
В поэме Брентано можно увидеть влияние дантевского эпоса: три этапа истории человечества, три периода в жизни героев соответствуют трем кругам загробного мира в «Божественной комедии» Данте - аду, чистилищу и раю.
Брентано последовательно ведет героинь через три ступени: от грешной любви к братьям через отказ от земного чувства во имя служения идеалу святости и, наконец, их «слава», приносящая спасение от греха.
Не случайна и тема инцеста в поэме Брентано. Интерес романтиков к готике, впервые явно прозвучавший в творчестве «предромантического» поколения писателей, никогда не ослабевал, по-разному проявляясь в литературе Германии, Англии или Америки [10]. Инцест - одна из «готических» тем, привлекавшая романтиков своей неправильностью, жутковатостью и очевидным вызовом общечеловеческой этике. Свободно экспериментируя с тематикой свободы в любви (например, «Люцин-да» А.В. Шлегеля), романтики упоминали об инцесте, главным образом, лишь как о пережитке язычества. Кровосмесительная связь для человека европейского сознания является признаком «варварства», языческой дикости нравов, если она наблюдается в общежитии другого народа.
Брентано традиционен в решении этой темы. Грех кровосмешения провоцируют демонические силы: многие супружеские пары, предшествующие появлению сестер-Роз, грешат, не зная о кровном родстве с супругом. Побуждает их к этому кольцо Венеры - знак языческой злой силы, в «Романсах» противоположный венцу роз - символу христианской веры. До тех пор, пока не произойдет последнее и окончательное обращение к христианскому идеалу добра и духовности, род Роз вынужден множить грехи, отягчать свою вину перед лицом провидения.
Интересно проследить, как меняется религиозность Брентано от «иенского», взахлеб, чувства равновеликости с демиургом до позднего покаяния. Один из основных моментов в религиозной концепции Брентано (как и иенцев) - вера в вездесущность божества, восходящая к идее о Логосе и материальном мире как его воплощении. Второй стороной Логоса является убежденность в божественной природе человеческой личности. Именно эта мысль, звучавшая в религиозных ересях разных эпох, нашла отклик у иенцев. Религиозная концепция Брентано претерпевает существенные изменения в разные этапы его творчества, но основой её всегда остается воспринятая от иенцев вера в неразрывную связь между индивидуумом и универсумом, в божественную природу человеческой личности, в возможность постичь вселенские тайны путем проникновения в сокровенную сущность отдельного человека.
И здесь уместно вспомнить о «розовом» символе в иенской поэзии Брентано. В ранней лирике попытка представить внешний мир как отражение явлений более высокой сферы, в конкретном переживании раскрыть его значение для всего великого таинства жизни, в частности, составило основу параллели образов «роза - звезда». Цветок, часто роза, отражает небесный свет звезд или луны. Внешний мир интересен в его связи с универсумом, а в малом проявлении раскрывается связь со всеобщим. (Например, в стихотворении «Фантазия») [11].
Хотя и в «Романсах» жизненный путь героинь в соотнесении с легендарным существованием девы Марии (rosa mysterica) иллюстрирует, кажется, глубинную связь всех явлений реального и сверхчувственного мира, но невозможно поставить знак равенства между персонажами «Романсов» и лирическим героем ранней поэзии Брентано. У раннего героя лирики Брентано самый мощный побудительный мотив - его самосознание, рефлексия, критическое отношение к явлениям социального окружения. Вера в «божественную искру» собственной природы руководит всеми его поступками, его протестом против кричащих несовершенств реального мира. Поиски гармонии в идее сверхчувственного - тоже форма протеста, один из вариантов романтического бунта.
В поздней лирике Брентано единичное и всеобщее, земное и божественное связывает библейский миф, в котором он находит прецедент участи собственного лирического героя.
Три этапа жизненного пути героинь подобны трем периодам истории человечества в трактовке автора. Они подобны трем мистериям жизни богоматери и ведут их к апофеозу.
В своем позднем творчестве Брентано ищет гармонию в эстетизированной религиозной вере. В стихии несоответствий, противоречий, поэт переосмысливает уже известное - христианскую легенду о грехе, искуплении и спасении, находит в ней красоту и надежду. Символ розы - новый для поэта-романтика способ осмыслить действительность, своего рода вечный, «гарантированный» в своей неизменности идеал.
Библиографический список
1. Аверинцев С.С. Поэзия Клеменса Брентано. Brentano Cl. Romanzen vom Rosenkranz. Gedichte. Moskau Verlag Raduga 1985:10 - 11.
2. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. Ленинград: Худ. лит., 1973.
3. Brentano Cl. Briefe. Bd. 2, Nürnberg, 1951, S.8.
4. Brentano Cl. Romanzen vom Rosenkranz. Gedichte. Moskau Verlag Raduga, 1985.
5. Веселовский А.Н. Из поэтики розы. Веселовский А.Н. Из истории развития личности. Санкт-Петербург, 1912: 84 - 96.
6. Топоров В.Н. Роза. Мифы народов мира. Москва: Энциклопедия, 1982, Т. 2: 386 - 387.
7. Brentano Cl. Werke. Bd.I, München, 1978, S. 1213.
8. Брентано К. Весёлые музыканты. Европейская поэзия XIX века. Антология. Москва: Худ. лит., 1973.
9. Жирмунский В.М. Религиозное отречение в истории романтизма. Материалы для характеристики Клеменса Брентано и гейдельберг-ских романтиков. Москва, 1919.
10. Иванов В. Cor Ardens. Любовь и смерть. Rosarium. Собр. соч. в 4-х т., т. 2, Брюссель, 1974.
11. Блок А. Роза и крест. Собрание сочинений: в 6 т., Москва, 1971; Т. 4: 166.
12. Brentano Cl. Romanzen von Rosenkranz. Brl., 1903, S.355.
13. Берковский Н.Я. Английский предромантизм: Анна Радклиф. Лекции и статьи по зарубежной литературе. Санкт-Петербург, 2002.
14. Brentano Cl. Werke. Bd.I, München, 1978, S.29 - 30
15. Коровин А.В., Храповицкая Г.Н. История зарубежной литературы. Западноевропейский и американский романтизм. Москва: Академия, 2007.
16. Гугнин А.А. Немецкая литература XIX века: от романтизма до бидермайера. Новополоцк-Москва, 2002. Available at: http://elib.psu. by:8080/handle/123456789/16457
References
1. Averincev S.S. Po'eziya Klemensa Brentano. Brentano Cl. Romanzen vom Rosenkranz. Gedichte. Moskau Verlag Raduga 1985:10 - 11.
2. Berkovskij N.Ya. Romantizm v Germanii. Leningrad: Hud. lit., 1973.
3. Brentano Cl. Briefe. Bd. 2, Nürnberg, 1951, S.8.
4. Brentano Cl. Romanzen vom Rosenkranz. Gedichte. Moskau Verlag Raduga, 1985.
5. Veselovskij A.N. Iz po'etiki rozy. VeselovskijA.N. Iz istoriirazvitiya lichnosti. Sankt-Peterburg, 1912: 84 - 96.
6. Toporov V.N. Roza. Mify narodovmira. Moskva: 'Enciklopediya, 1982, T. 2: 386 - 387.
7. Brentano Cl. Werke. Bd.I, München, 1978, S. 1213.
8. Brentano K. Veselye muzykanty. Evropejskaya po'eziya XIX veka. Antologiya. Moskva: Hud. lit., 1973.
9. Zhirmunskij V.M. Religioznoe otrechenie v istorii romantizma. Materialy dlya harakteristiki Klemensa Brentano i gejdel'bergskih romantikov. Moskva, 1919.
10. Ivanov V. Cor Ardens. Lyubov' i smert'. Rosarium. Sobr. soch. v 4-h t., t. 2, Bryussel', 1974.
11. Blok A. Roza i krest. Sobranie sochinenij: v 6 t., Moskva, 1971; T. 4: 166.
12. Brentano Cl. Romanzen von Rosenkranz. Brl., 1903, S.355.
13. Berkovskij N.Ya. Anglijskij predromantizm: Anna Radklif. Lekciiistat'ipo zarubezhnojliterature. Sankt-Peterburg, 2002.
14. Brentano Cl. Werke. Bd.I, München, 1978, S.29 - 30
15. Korovin A.V., Hrapovickaya G.N. Istoriya zarubezhnoj literatury. Zapadnoevropejskiji amerikanskij romantizm. Moskva: Akademiya, 2007.
16. Gugnin A.A. Nemeckaya literatura XIX veka: ot romantizma do bidermajera. Novopolock-Moskva, 2002. Available at: http://elib.psu.by:8080/ handle/123456789/16457
Статья поступила в редакцию 07.12.17
УДК 81.367
Omarova Z.S., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Dean of Faculty of Dagestan Philology, Dagestan State
Pedagogical University (Makhachkala, Russia), E-mail: zainabguni@mail.ru
IMPERATIVE FORMS OF HEADS IN LYRICAL POETIC WORKS OF RASUL GAMZATOV. The article deals with the semantic-stylistic features of the functioning of imperative forms of verbs in lyrical poetic works (in elegies, sonnets, octets, in ordinary poems dedicated to the theme of love) by Rasul Gamzatov. Basically, the cases of using negative (= prohibitive) forms of the imperative with causal justification are analyzed. Examples are considered, built on the principle of alogism, the logical incompatibility of cause and effect, which contributes to the emotional actualization of the poet's inner states and his relation to female beauty. Semantic-stylistic functions of different language means and phenomena (lexico-syntactic repetitions, various oppositions, substantive metaphors, inversions) in the lyrics of Rasul Gamzatov are defined. The use of words (nouns and verbs) of different semantic groups, on the denotative and connotative levels that fill the semantic-stylistic space of the analyzed poetic discourses, is substantiated.
Key words: Rasul Gamzatov's lyrics, imperative forms of verbs, semantic-stylistic functioning, linguistic means of amplifying emotional space.
З.С. Омарова, канд. филол. наук, доц., декан факультета дагестанской филологии, Дагестанский государственный
педагогический университет, г. Махачкала, E-mail: zainabguni@mail.ru
ИМПЕРАТИВНЫЕ ФОРМЫ ГЛАГОЛОВ
В ЛИРИЧЕСКИХ ПОЭТИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ РАСУЛА ГАМЗАТОВА
В статье рассматриваются семантико-стилистические особенности функционирования императивных форм глаголов в лирических поэтических произведениях (в элегиях, сонетах, восьмистишиях, в обычных стихотворениях, посвященных теме любви) Расула Гамзатова. В основном анализируются случаи использования отрицательных (=запретительных) форм императива с причинным обоснованием. Рассматриваются примеры, построенные на принципе алогизма, логической несовместимости причины и следствия, что способствует эмоциональной актуализации внутренних состояний поэта и его отношения к женской красоте. Определяются семантико-стилистические функции разных языковых средств и явлений (лексико-синтаксических повторов, различных противопоставлений, субстантивных метафор, инверсии) в лирике Расула Гамзатова. Обосновывается использование слов (существительных и глаголов) разных семантических групп, на денотативном и коннотативном уровнях заполняющих семантико-стилистическое пространство анализируемых поэтических дискурсов.
Ключевые слова: лирика Расула Гамзатова, императивные формы глаголов, семантико-стилистическое функционирование, языковые средства усиления эмоционального пространства.
