CC BY-NC-ND
178
ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ДИСЦИПЛИНЫ
Е.В. Пчелов
СИМВОЛИКА РЕГАЛИИ РОССИЙСКИХ ГОСУДАРЕЙ: ЭМБЛЕМАТИКА И СИМВОЛИЧЕСКАЯ ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ
Анализируются символические аспекты, связанные с семантикой, внешним оформлением и функционированием государственных регалий XVI-XIX вв.: венцов и корон, скипетров, тронов и тронных мест и т. д. Проанализированы особенности символики регалий: символические прототипы регалий (трон Соломона, рог единорога и др.), эмблемы регалий, в том числе символы животного мира (лев, дельфин, слон, попугай и др.), историческое переосмысление семантики регалий и их символическая преемственность.
Ключевые слова: регалии, троны, короны, символика, репрезентация власти.
1. Символические прообразы
В качестве символических прообразов русских государственных регалий могут служить, прежде всего, библейские образцы, актуальные при создании инсигний Московского царства. Так, в записках иностранцев отмечается подобие трона русских царей библейскому трону царя Соломона. К. Буссов, описывая аудиенцию у Лжедмитрия I, прямо указал: «В общем этот трон - подобие Соломонова трона, как его описывают в Библии»1. Однако только один из сохранившихся до наших дней царских тронов обнаруживает непосредственную аналогию с библейским описанием трона Соломона. Это знаменитый костяной трон, приписываемый Ивану Грозному (по всей видимости, безосновательно). Ряд его особенностей прямо отсылает к библейскому прототипу: 1. «Престол из слоновой кости»; 2. «Верх сзади у престола был круглый»; 3. «И были с обеих сторон у места сиденья локотники». Тот же прообраз исследователи усматри-
© Пчелов Е.В., 2011 186
вают и в «Мономаховом троне»2, что не верно, поскольку количество львов и их местоположение у Соломонова трона были принципиально иными3, нежели расположение фигур зверей в основании царского места. А кроме этого, больше никаких совпадений с библейским описанием не обнаруживается.
Другой символический прообраз - рог единорога, обладавший чудодейственной силой и использовавшийся как противоядие (в этой роли выступали, как правило, рога нарвалов). В то же время единорог символизировал Христа и христианское спасение. В Евангелии от Луки явление Христа метафорически именуется «воздвижением рога спасения нашего» (1, 68-69), в Псалтири «вознесение» рога единорога служит метафорой приобщения к Господу и победы над врагами (91, 11: «А мой рог Ты возносишь, как рог единорога»), там же единорог олицетворяет силу гласа Господа (28, 6: «И заставляет их скакать... подобно молодому единорогу»), в Книге Иова - силу Бога и бессилие человека (39, 9-12: «Захочет ли единорог служить тебе и переночует ли у яслей твоих?..»), в Книге «Числа» освобождение евреев из египетского плена соотносится с «быстротой единорога» (23, 22; 24, 8). На библейские «образцы» опирались и русские толкования XVI в. А.Л. Хорошкевич приводит примеры из текстов 1550-х гг., в которых возвышение «христианского рога» связывается с победами над татарскими ханствами и возвеличением «христианского Российского царства». В послании же новгородского архиепископа Пимена Ивану Грозному (1563 г.) воздвижение «рога спасения нашего» сопоставляется с вручением Господом царю скипетра «Российского царствия»4.
Впервые скипетр в качестве регалии был зафиксирован Р. ченс-лором и К. Адамсом в 1553 г.5 Однако царский посох-жезл (в конечном итоге восходящий к образу пастыря) известен с более раннего времени. Он выполнял особую символическую функцию, являясь «осью мира, своего рода "мировым деревом", проходящим сквозь руку государя и через него скрепляющим земное пространство с небесным»6. После появления скипетра посох сохранился среди регалий, хотя его значение уменьшилось. И скипетр, и посох Ивана Грозного были сделаны из «рогов единорога». «Принесите мой царский жезл, сделанный из рога единорога... , - сказал Иван Грозный в присутствии Дж. Горсея, - этот жезл стоил мне 70 тысяч марок, когда я купил его у Давида Гауэра, доставшего его у богачей Аугсбурга. Найдите мне несколько пауков». «Он приказал своему лекарю Иоганну Ейлофу обвести на столе круг; пуская в этот круг пауков, он видел, как некоторые из них убегали, другие подыхали. «Слишком поздно, он не убережет теперь меня»7. Так царский жезл использовался и в качестве противоядия. По сообщению Ж. Маржерета, в
царской казне Лжедмитрия I хранились два целых рога единорога, царский посох, сделанный также из этого материала, и еще половина рога, «которой повседневно пользуются в медицинских целях»8. Рога попали в руки польских захватчиков во время Смуты9. Посох царя Михаила Федоровича был сделан уже из слоновой кости10.
В ноябре 1562 г. наименование рога единорога даже вошло ненадолго в царский титул: «...великого государя, яко рога инрога, царя и великого князя.»11 - здесь царь (как и Христос в библейском тексте) даже непосредственно соотнесен с рогом единорога.
2. Символы-эмблемы
Эмблематика регалий включает в себя, прежде всего, эмблемы, имевшие геральдический характер, - двуглавый орел, всадник-змееборец, единорог, причем иногда они представлены в стилизованном виде. Показательны в этом отношении не только двуглавые орлы на Алмазных венцах царей Ивана и Петра, но и пластины («городки») второго ряда Казанской шапки, в которых можно увидеть декоративную форму того же двуглавого орла.
Помимо двуглавого орла и единорога в оформлении регалий использовались и другие символы животного мира. Среди них весьма распространенным был лев. Способствовали этому, конечно, библейские мотивы и, прежде всего, описание Соломонова трона. Приведем примеры символического оформления львами верховной власти в эпоху Московского царства. По описанию Г. Штадена, на северных воротах Опричного двора в Москве «было два резных разрисованных льва, вместо глаз у них были пристроены зеркала. Один стоял с раскрытой пастью и смотрел к земщине, другой, такой же, смотрел во двор». С. Немоевский при описании трона Лжедмитрия I отмечал, что у подножия трона находились «два больших серебряных льва, не позолоченные». Те же данные сообщаются и в «Дневнике Марины Мнишек»: «Колонны утверждались на двух лежащих серебряных львах вышиною с волка. на двух золотых подсвечниках стояли грифы, касаясь колонн»12. Особенно ярко была представлена львиная «тема» в оформлении дворца Алексея Михайловича в Коломенском. Дворцовые ворота были украшены фигурами деревянных львов, приходивших в движение и издававших рев. Четыре механических льва располагались и на ступеньках у трона Алексея Михайловича, что, конечно, соотносилось с библейским троном Соломона13. По сообщению Штадена, во рву у кремлевской стены при иване Грозном находились живые львы, присланные английской королевой14.
Если львы, единороги и грифоны привлекали внимание исследователей русской придворной культуры, то некоторые другие животные, чьи изображения можно видеть на регальных предметах и в придворном быту, остались пока вне поля зрения специалистов. Между тем они тоже чрезвычайно интересны. Так, примечателен рельеф столпа Грановитой палаты Кремля (восходящий к концу XV - началу XVI в.), центральное место в котором занимают дельфины. Причем это не единственные дельфины в этом контексте: на гравюрах из изданий «Записок» С. Герберштейна изображен Василий III, сидящий на троне, ручки которого выполнены в виде дельфинов15. Алмазный трон персидской работы, подаренный Алексею Михайловичу в 1660 г., украшают изображения слонов. Слон издавна был царственным подарком - достаточно вспомнить знаменитого Абуль-Аббаса, подаренного Харуном аль-Рашидом Карлу Великому в 798 г. Такие живые дары делались и московским царям. Так, в 1567 г. шамхал Тарковский прислал в Москву посольство с «великими поминками», в числе которых был и слон16. Шта-ден сообщал, что рядом с тем же кремлевским рвом - своеобразным зверинцем у стен Кремля - у ворот «стоял слон, прибывший из Аравии»17. И львы, и слоны призваны были, вероятно, подчеркнуть могущество русского царя, его власть даже над силами природы (царские зверинцы подобного рода - один из распространенных мотивов в разных культурах, так же как и личные победы правителя над дикими зверями - один из распространенных факторов его легитимации).
Двойной трон Ивана и Петра Алексеевичей украшен изображениями двуглавых орлов, львов, грифонов и... попугаев. Попугай вообще был чрезвычайно распространенным изображением на самых различных предметах, особенно второй половины XVII в.18 Попугаи присутствуют в декоре золотой «геральдической» тарели Алексея Михайловича, сделанной в 1675 г. Ю. Фробосом19, декоре двух саадаков мастера Прокофия Андреева 1673 и 1674 гг., также сделанных для Алексея Михайловича20, резном белокаменном декоре Теремного дворца (отделка 1682 г.)21, церкви Троицы в Никитниках (наличники окон, 1634 г.)22, на изразцах второй половины XVII в.23, на ручке золотой чарки последней четверти XVII в. (Оружейная палата)24, на серебряном стакане конца XVII в. (Оружейная палата)25, на серебряном футляре для очков XVII в.26, на рукояти пистолета, инкрустированной перламутром (мастер Первуша Исаев, первая четверть XVII в., Оружейная палата)27, на знаменах московских выборных солдатских полков28. Такая популярность попугаев, в том числе и в оформлении официальных царских вещей, требует своего осмысления.
3. Символическая преемственность
Любопытен тот факт, что регалии на протяжении долгого времени, как говорится, жили «полнокровной жизнью» и могли переделываться для новых монархов, иногда практически полностью29. Тем самым как бы обеспечивалась монархическая преемственность власти и на самом высоком символическо-предметном уровне. Известно, например, что красная шпинель (лал) переходила с на-вершия Казанской шапки на венец Михаила Федоровича 1627 г., а затем на Алмазную шапку Ивана Алексеевича 1687 г.30 Венец Михаила Федоровича 1624 г. в источниках фигурирует последний раз в 1682 г., после чего жемчужины с него перешли на крест шапки Мономаха «второго наряда»31, созданной для венчания на царство Петра Алексеевича в том же 1682 г., а фигурные запоны с эмалью и драгоценными камнями - на Алтабасную шапку Ивана Алексеевича 1684 г.32, в результате чего к 1697 г. этот венец оказался «распор-ченным». Алмазы с несохранившегося венца Алексея Михайловича 1672 г. пошли на создание Алмазной шапки Федора Алексеевича 1679 г., алмазные детали которой, в свою очередь, были сняты на Алтабасную шапку 1684 г. и Алмазные шапки Ивана и Петра 1684 и 1687 гг.33
Даже знаменитая шапка Мономаха, главная русская коронационная регалия, не избежала общей участи. Так, по описи 1682 г. «вещам и платью, оставшимся по кончине Царя Федора Алексеевича» шапка Мономаха была украшена следующими «каменьями в золотых гнездах»: желтым яхонтом, лазоревым яхонтом, лалом, изумрудом, корой яхонта лазоревого, двумя бирюзами и четырьмя винисами (гранатами), т. е. одиннадцатью камнями, из которых три, названных первыми, украшают навершие шапки, а остальные восемь - пластины ее тульи. Эти восемь камней представляют собой четыре красных камня, три лазоревых (голубых) и один зеленый. По описи казны царя Ивана Алексеевича 1696 г. эти восемь камней уже таковы: четыре изумруда, два лала и две коры яхонтовые (причем красного цвета)34. Иными словами, четыре граната, лазоревый яхонт и две бирюзы были заменены другими камнями. Значит, семь из восьми камней на пластинах шапки Мономаха были заменены в период между 1682 и 1696 гг., в результате чего общий колорит камней в основной части шапки стал красно-зеленым (4 красных камня и 4 зеленых), а голубые (лазоревые) камни были вообще убраны. Это сочетание цветов, как уже отмечалось, особенно характерно для русской придворной культуры второй половины XVII в. Куда же перешли камни с шапки Мономаха? Скорее всего, они украсили ее «копию» - шапку Мономаха второ-
го наряда, которая была сделана в 1682 г. для венчания на царство Петра Алексеевича (Иван Алексеевич венчался на царство «первой» шапкой Мономаха). И действительно, на пластинах и навершии этой шапки присутствуют не только красные и зеленые, но и голубые камни. Таким образом, как и в других случаях, какие-то части новой шапки были заимствованы у предшествующей, и шапка Мономаха второго наряда была не просто копией (или вернее, подобием) «первой» шапки Мономаха, но и непосредственно включала в себя ее отдельные элементы. Преемственность регалий, следовательно, обеспечивалась не только на символическом, но и на чисто физическом уровне.
Такая традиция продолжалась и в дальнейшем. Драгоценные камни с короны Екатерины I 1724 г. перешли на корону Анны Иоанновны 1730 г. (включая увенчивающий корону турмалин), в результате чего от короны Екатерины I остался только серебряный позолоченный каркас35. Использование старой короны для создания новой, когда старая была практически уничтожена, могло означать символическое уничтожение императорского статуса Екатерины I и наступление новой эпохи - эпохи императрицы «природного», царственного происхождения. Создание новой короны для коронации Екатерины II (при сохранении коронационной короны Анны в нетронутом виде), безусловно, более роскошной и визуально презентабельной, символически олицетворяло начало нового периода в истории империи, призванного затмить предшествующие, при сохранении, однако, общей преемственности, символически воплощенной в подобии форм самих корон.
Кроме того, прежние регалии использовались в церемониях более позднего времени. После Екатерины II новая Большая императорская корона не была создана, и все государи XIX в. короновались короной Екатерины II. Корона же Анны была использована при коронации Николая I в Варшаве на польский престол в 1829 г. При венчании на царство императоров использовались и троны XVI-XVII вв., включая даже самый древний костяной - во время последней коронации 1896 г. он выполнял роль трона для императрицы Александры Федоровны. Этим подчеркивалась непрерывность монархической традиции, восходившей к временам первых русских царей.
Наконец, интересно переосмысление семантики регалий. Так, начиная с первой четверти XVIII в. древние венцы были «усвоены» различным царствам, названия которых входили в царский / императорский титул. Венец Михаила Федоровича 1627 г. стал шапкой Астраханской, Алтабасная шапка 1684 г. - шапкой Сибирской36,
позднее шапка Мономаха второго наряда стала геральдической короной для щита с объединенными гербами древних русских столиц (Киевским, Владимирским и Новгородским) в Больших государственных гербах Российской империи 1857 и 1882 гг. Шапка Мономаха же увенчала в этих гербах щит с гербом Царства Хер-сониса Таврического (т. е. Крыма и Новороссии). Таким образом получила геральдическое воплощение идея о «дарах Мономаха» и преемственности Руси от Византии на уровне государственных регалий37. Показательны также и поздние «атрибуции» ерихонской шапки Михаила Федоровича Александру Невскому38, а костяного трона - Ивану Грозному.
Примечания
1 Иностранцы о древней Москве (Москва ХУ-ХУП веков). М., 1991. С. 208.
2 Соколова И.М. Трон царя Ивана Грозного в Успенском соборе. М., 2006. С. 23.
3 «К престолу было шесть ступеней... и два льва стояли у локотников; И еще двенадцать львов стояли там на шести ступенях по обе стороны» (III Царств, 10, 19-20) - таким образом, всего было 14 львов. Кроме того, трон украшали и фигуры тельцов (не это ли является прообразом символической пары «лев и единорог»?).
4 Хорошкевич АЛ. Герб // Герб и флаг России. Х-ХХ века. М., 1997. С. 168-169.
5 Иностранцы о древней Москве. С. 29, 39.
6 Юзефович Л.А. Путь посла. Русский посольский обычай. Обиход. Этикет. Церемониал. Конец ХУ - первая половина ХУП в. СПб., 2007. С. 168. Посохи-жезлы были известны как знаки власти и в Древней Руси, древнейшим славянским вариантом этой инсигнии, возможно, был посох-кий (СвердловМ.Б. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI - первой трети ХШ в. СПб., 2003. С. 255).
7 Иностранцы о древней Москве. С. 120.
8 Там же. С. 180.
9 Там же. С. 197 (К. Буссов: «Семь царских корон и три скипетра, из них один -из цельного рога единорога, очень богато украшенный рубинами и алмазами, а также несказанно много редкостных драгоценных изделий должны были познать, как идти. по миру - кочевать по чужим землям.»), 238 (М. Стадниц-кий: «Алмазы, драгоценные камни, рога единорогов, украшенные алмазами и жемчугом, и иные драгоценности: золото, серебро - были распределены между вождями и воинами»).
10 Мартынова М.В. Царские венцы первых Романовых // Искусство Средневековой Руси. М., 1999. С. 300. (Материалы и исследования / ГИКМЗ «Московский Кремль»; 12).
11 Хорошкевич АЛ. Указ.соч. С. 169-170.
12 13
14
15
20 21 22 23
24
25
26 27
30
31
32
33
Иностранцы о древней Москве. С. 73, 207, 217.
Суздалев В.Е. Русское чудо. Царский дворец в Коломенском - шедевр русского деревянного зодчества второй половины XVII - первой четверти XVIII века. М., 2005. С. 23-27, 63-65; Хромов О.Р. Коломенские львы // Русская речь. 1989. № 1. С. 79-85.
иностранцы о древней Москве. С. 72.
Об этом декоре в целом и о дельфинах в частности см.: Звездина Ю.Н. Рельефы столпа в Грановитой палате Московского кремля (попытка реконструкции смысловой программы) // Проблемы изучения памятников духовной и материальной культуры. М., 2000. Вып. 2. С. 77-89.
Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина
XVI - 30-е годы XVII века). М., 1963. С. 239. Иностранцы о древней Москве. С. 72.
При том, что славянские тексты не дают каких-либо внятных толкований этого символа (Белова О.В. Славянский бестиарий. М., 2001. С. 210), кроме того, что эта «дивная» птица «великую силу разума внимательного» имеет. Возможно, впрочем, что в некоторых случаях в виде попугая изображался пеларг - аист, символизировавший сыновнюю заботу о старших (Там же. С. 203-204). Мартынова М.В. Московская эмаль XV-XVII веков: Каталог. М., 2002. С. 123124 (№ 116).
Мельникова О.Б. Царская охота. М., 2004. С. 11-12. Маркова Г.А. Большой Кремлевский дворец. Л., 1981. № 16. Церковь Троицы в Никитниках / ГИМ. М., 1979.
Баранова С.И. Москва изразцовая. М., 2006. С. 106 (церковь Николая Чудотворца в Столпах, 1669), 125 (колокольня церкви Косьмы и Дамиана в Нижних Садовниках, 1689).
Мартынова М.В. Московская эмаль XV-XVII веков. С. 235 (№ 296). Государственная Оружейная палата. М., 1988. С. 91 (№ 57). Суздалев В.Е. Указ. соч. С. 59.
Комаров И.А., Яблонская Е.А. Парадное оружие русских государей XVI-
XVII веков. М., 2006. С. 45-46.
Малов А.В. Московские выборные полки солдатского строя в начальный период своей истории 1656-1671 гг. М., 2006. С. 259. Здесь, впрочем, не все так просто, потому что попугаями первоначально именовали филинов. На это особенное внимание обратила М.В. Мартынова (Мартынова М.В. Царские венцы первых Романовых. С. 305).
Мартынова М.В. Регалии царя Михаила Федоровича. М., 2003. С. 14-15. Она же. Царские венцы первых Романовых. С. 300-301. Она же. Московская эмаль XV-XVII веков. С. 150 (№ 136). Она же. Царские венцы первых Романовых. С. 302-305.
Жилина Н.В. Шапка Мономаха: историко-культурное и технологическое исследование. М., 2001. С. 217-218.
Бобровницкая И.А. Регалии российских государей. М., 2004. С. 9-11.
Пчелов Е.В. Образы Сибири в символике власти дореволюционной России // Сибирские чтения в РГГУ. М., 2007. Вып. 2. С. 74-76.
Он же. Херсонис Таврический в императорском титуле и государственной геральдике России // Международная конференция «Северное Причерноморье: К глубинам славянской культуры» (У Чтения памяти академика О.Н. Трубаче-ва): Материалы конф. Киев; М., 2008. С. 131-133.
Он же. Воинские регалии Московского царства: символический аспект // Труды «Русской Антропологической школы». М., 2008. Вып. 5. С. 451-452.
