CC BY
73Я • 7universum.com
Ж UNIVERSUM:
/уу\ ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
СИМВОЛ «ТРОНА» В МОГОЛЬСКИХ САДОВЫХ МЕМОРИАЛАХ
(НА ПРИМЕРЕ «ТАДЖ-МАХАЛ»)
Салманова Зульфия Фамиловна
аспирант Института архитектуры и искусства Национальной академии наук Азербайджана,
Азербайджан, г. Баку E-mail: [email protected]
SYMBOL "THRONE" IN MOGUL GARDEN MEMORIALS, (THE EXAMPLE OF THE "TAJ MAHAL")
Salmanova Zulfiyya
postgraduate student of the Institute of Architecture and Art ofAzerbaijan National Academy of Sciences,
Azerbaijan, Baku
АННОТАЦИЯ
В течение ряда лет некоторым ученым удалось выявить райский символизм, сознательно применяемый создателями Тадж-Махала и других могольских садовых мемориалов. В данной статье автор рассматривает символическое использование некоторых аллегорий Рая, конкретно — образа «Божественного Трона» в архитектуре дворцового комплекса.
ABSTRACT
Over the years, some scientists were able to identify a heavenly symbolism, consciously used the creators of the Taj Mahal and other Mughal garden memorials. In this article, the author examines the use of some symbolic allegory of Paradise, specifically the image of "the Divine Throne" in the architecture of the palace complex.
Салманова З.Ф. Символ «Трона» в Могольских садовых мемориалах (на примере «Тадж-Махал») // Universum: Филология и искусствоведение : электрон. научн. журн. 2015. № 2 (16) URL: http://7universum.com/ru/philology/archive/item/1939
Ключевые слова: Тадж-Махал, садовый мемориал, Рай, Божественный Трон, архитектура.
Keywords: Taj Mahal; garden memorials; Paradise; Divine Throne; architecture.
В течение ряда лет некоторым ученым удалось выявить райский символизм, сознательно применяемый создателями Тадж-Махала и других могольских садовых мемориалов. Наряду с высокими минаретами, наиболее значительной частью архитектурного облика Тадж-Махала является его купол. И хотя его форма многими воспринимается как развитие купольного типа с мемориалом Хумаюна и других поминальных сооружений, купол Тадж-Махала удивительно схож по форме с могольскими церемониальными коронами, как например, одна из них на голове отца шаха Джахана, императора Джахангира в хорошо известной миниатюре из рукописи «Тузуки-Джахангир» конца XVI в. (Лондон, Брит. музей). По совпадению на фарси это название Тадж-Махал дословно означает «Дворец-корона», хотя и это название считают сокращённым вариантом титула Мумтаз-Махал, означающего «Избранница дворца». Этот увенчанный куполом силуэт Тадж-Махал напоминает не только корону, но и имеет чрезвычайное сходство с типической формой исламских тронов, которые мы встречаем в тебризской и могольской миниатюре XVI—XVII вв.
Могольская миниатюра показывает шах Джахана, получающего церемониальную корону от своего деда — шаха Акбара, сидящего в центре, и который как по размерам, так и по степени значимости превосходит отца ш. Дж. Джахангира, сидящего слева от него. И хотя мусульманские мавзолеи в своем большинстве завершаются куполами, сходство купола Тадж-Махала с современными ему тронными спинками является отнюдь не совпадением, и это является намёком на его небесный прототип.
Английский исследователь Хоуг [2, с. 241—242] настаивает, что мавзолей Хумаюна отражает намёк на парадизийные символы, с его восемью садами
и восьмиугольным планом соответственно персидским прототипам, которые метафорически называют «Хашт бехишт», как дворец в Исфахане (Pope, с. 1195—1197). Корона Джахангира досталась ему, по преданию, от его предка Тамерлана.
Следует также отметить, что, в отличие от тронов европейских монархов, мусульманские имели высокие многоугольные створки и были более архитектоничны по характеру. Композиция носит, безусловно, аллегорический характер, поскольку шаху Джахану было всего 13 лет, когда его дед умер, а портреты Акбара и Джахангира, безусловно, посмертные. Напротив каждого из них стоят их главные визири, самые доверенные их люди: это — Иттимад ад-Доула перед Джахангиром, хан Аллам перед Акбаром и Асаф-хан перед ш. Джаханом.
Теологи всегда разрабатывали вопрос Божественного Трона, в частности, упоминание о том, что в Коране Благородном упоминалось, как Аллах восседает на нём. Как ортодоксальные теологи, так и мистики, каждый давал своё представление о визуальной форме Господнего Трона. Согласно самым распространённым представлениям, Трон Аллаха существует в буквальном смысле этого слова, а не только как аллегорический символ Его Величия. Короче говоря, средневековая исламская космология описывает этот Трон, называемый «Арш» на арабском, как бесконечно обширную структуру, расположенную на пьедестале, называемом «кюрси». Сразу же за площадью, окаймляющей (окружающей) Трон, расположены Райские сады, охраняемые ангелом Ризваном, стражем Райских ворот и хранителем сокровищ, находящихся под Троном, прекрасных садов с их райскими наслаждениями.
Согласно исламской традиции, в Судный День праведники войдут в Рай и приблизятся к подножию Трона, где им будет даровано Видение Аллаха неописуемой и сияющей красоты. Изобразительное искусство Ислама запрещает эту тему, но в раннем Исламе существует его описание в виде геометрической диаграммы.
В суфийском трактате «Футухат аль-Макийа» величайшего мистика XIII в. Ибн аль-Араби «Арш» показан как огромный квадрат, заключённый в два концентрических круга, а сам «кюрси» показан как маленький квадрат внутри первого из них. Место же подножья Бога показано на вершине этой диаграммы. И хотя в его диаграмме много абстрактного, в его трактовке трон, как и современные ему, снабжен четырьмя столпами или опорами, что связано с народными представлениями о четырёх ангелах, носителях Б. Трона. Концепция Ибн аль-Араби — это апиконическая версия этого Трона. Существовало огромное количество космогонических учений, но их рассмотрение не входит в круг наших интересов. У Ибн аль-Араби эта диаграмма является одной из цикла девяти космологических рисунков (диаграмм) в 371 главе его учения о монистической метафизической системе [1, с. 348].
Мигель Асин Паласиос в своей книге доказал, что «Божественная комедия» Данте всецело опиралась на исламские прототипы, в том числе и «Футухат», или, по крайней мере, на концепции мироздания, отраженные в диаграмме. Этим он ввёл в шоковое состояние исследователей средневековой христианской схоластики. Паласиос опубликовал все диаграммы Ибн аль-Араби. В поздних эсхатологических трудах приведены имена архангелов, поддерживающих Трон Господа: это Серафил, Микаил, Джебраил и Азраил [3, с. 295].
В поздних мистических трактатах четыре столпа, на которых опирается Трон Божий, также называют четыре Автада, или же 4 земных полюса, согласно суфийской иерархии святых. Эта космологическая концепция лежит в основе необычного расположения минаретов Т., и они символизируют 4 Автада.
Несмотря на запрет, трактат Ибн аль-Араби был широко распространен по всему исламскому миру, а его диаграммы послужили основой для бытовавших в широких кругах космогонических схем, как, например, в турецкой энциклопедии XVIII в. «Мааарифет-намэ». В диаграммах рукописи Кааба
занимает самый центр Земли, и прямо над ним располагаются семь небес и восемь раёв, что обозначено ступенчатой пирамидой опрокинутого вниз Небесного Лотосового Древа с ветвями, охватившими все уровни. Соответственно ортодоксальным воззрениям, Арш и Кюрси бесконечно обширны в размерах и заключают в себе как рай, так и ад, что и нашло отражение в диаграмме турецкой энциклопедии. Касаясь по внешней стороне Рая и Ада, начерчен некий барьер, к которому прикрепляется Скрижаль Хранимая («Лаух аль-Махфуз») и Божественный Калам.
Согласно эзотерической шиитской теологии, духовный порядок мира поддерживается космическим скрытым Имамом, который выражен метафорически в образе мистической оси всего сотворенного мира, так называемой «Кутб аль-Актба — «Полюса Полюсов». Духовная иерархия Кутба, включающая 4 Автада, последовательно расположены вокруг него соответственно их духовному рангу, словно придворные вокруг императора. Во многих шиитских мистических трактатах 4 Автада символически ассоциируются с 4 архангелами, как и с 4 столпами Трона Божьего.
В конце XVI в. в Казвине мы видим изображение ангелов, поддерживающих архитектоничный по форме Трон, точнее, его нижнюю пламенеющую часть. Но уже в рукописях XVIII в. осмеливались показывать весь Трон в виде трапециевидного основания и низко посаженного купола, который несли крылатые антропоморфные ангелы.
Не будем перечислять многочисленные визуальные интерпретации Трона, отражающие те или иные варианты трактовки темы в религиозной литературе. Отметим лишь, что наверняка создатели Тадж-Махала были с ними хорошо знакомы. Добавим также, что в роли Трона в исламском мистицизме и эсхатологии, Арш рассматривается как Божественный Образец архитектурного совершенства. Недаром придворные могольские поэты, воспевая великолепные архитектурные шедевры, сравнивали их с Божественным Троном.
Так, например, надпись на входных воротах комплекса Тадж-Махала, написанная и созданная руками Аманат-хана, каллиграфа Т.М., самозабвенно восклицает, что «этот дворец в своем великолепии затмевает славу Высочайшего Трона Господня».
В официальной историографии времени правления шаха Джахана детальное описание архитектурного комплекса Т.М. содержит частые метафорические образы, как, например, у Лахаури, который называет сады Т. «точным повторением райских садов» («ин намудар-и — джаннат»), а также именует «видением небесных садов Ризвана». В этих пышных сравнениях, при всей их отвлеченности, Т. приобретает все более растущее значение и оценку, реальность символа. Лахаури также в описании Т.М. сообщает об обширной террасе вдоль реки и сравнивает её с основанием Трона, а мавзолей — с Аршем, т. е. Троном.
И в самом деле, планировка комплекса Т.М. и апокалипсические образы из коранических текстов, охватывающие пространство постройки, подтверждают, что здание было возведено как гигантская аллегория Судного Дня, когда поднимутся все мертвецы и предстанут перед Божественным Троном.
Вспомним диаграмму Ибн аль-Араби из «Футухат аль-Маккийа», диаграмму «Долина Собирания Душ». Копия этого важнейшего труда принадлежала императору Джахангиру, который с дарственной надписью подарил её известному суфию из Гуджарата, отцу одного из ближайших соратников шаха Джахана. Одна из строк труда гласит: «Я увидел Трон, прикрепленный к Небесам так, словно они были созданы вместе». Судя по автографической надписи Джехангира как владельца, это была «самая ценная из его книг»; также важен и автограф ш. Дж., следующего владельца рукописи, которую он получил во владение во время его коронации в 1628 г.
Эта диаграмма уникальна во всем исламском государстве. Как изображение Судного Дня диаграмма включает многочисленные эсхатологические понятия о его последствиях: ограда для праведных, стоящих по бокам от Трона, изображена как восьмиугольная звезда, вписанная в круг
по каждую сторону от него. Озеро Изобилия (аль-хауз аль-кавсар) — в центре стоянка минбар для достойных молящихся (аль-Макам аль-Махмуд). Затем — перед Аллахом предстоит Пророк Мухаммед (p.b.u.h.), который заступается за праведников и ведет их по пути в Рай (круг слева). Грешники же с моста Сират падают в ад (расколотый круг слева). Трон Господень, в отличие от других диаграмм рукописи, в этой довольно четко очерчен и размещён в пространстве и в пропорциях довольно продуманно соотносится с окружающими предметами. И в самом деле, эти соотношения настолько взвешены и сбалансированы, что напоминают архитектурный проект, удивительно повторяющий план Т.М. и его сада. Также соотносится план и с Долиной Собрания Праведных, где около каждого из 8 ангелов восьмиконечной звезды есть пометка о его особенностях как одного из столпов Трона, что отражает кораническое изречение по этому поводу. Ибо в Судный День количество столпов удваивается.
В любом случае, знали ли архитекторы об этой диаграмме или нет, очевидно, что решение поместить мавзолей в конце сада, а не в его середине, как было принято до того во всех садовых поминальных сооружениях Моголов, более напоминает его небесные прототипы.
Симметричное расположение стилизованных минбаров по сторонам от Трона обозначает почетные сидения для духовно избранных (аль-Амикум), и они удивительно напоминают мечеть при Т.М. и зал собраний, которые являются точными копиями друг друга, и только в западной части есть минбар и михраб, направленные на Мекку. Согласно представлениям, архитектура Рая включает и мечеть, небесный прототип Каабы, чтоб праведники на небесах, как и на Земле, продолжали поклоняться Аллаху (см. Корбен, seize).
Хотя и все четыре озера в саду могилы Акбара могут быть метафорически подобием небесного озера Кёвсар, только одно озеро в саду Тадж-Махала (которое больше и величественнее других, т. к. оно сооружено из такого же белого мрамора, что и сам Т.М., может считаться земной репликой Райского озера).
Остаётся вопрос, как же сам кенотаф вписывается в эту сложную аллегорическую программу? Следует отметить, что в исламской иконографии существует прецедент ассоциирования гроба с троном, как, например, изображение тронного гроба Чингиз-хана с миниатюры конца XIV века из «Джами ат-Таварих», хранящейся в Азиатском Обществе Бенгала в Калькутте. Но здесь гроб напоминает реальный, вполне земной трон, а не Трон Господний.
Учитывая, что вся идеологическая программа Рая построена на символах, кенотаф также рассматривается в его трансцендентальном значении. Реально же могила Мумтаз Махал находится в крипте. А трон — надгробие, символ Трона Божьего, собирает в День Воскресения всех, после того, как они восстают из раскрывшихся могил.
Известно, что в мусульманской Индии женские кенотафы условно плоскостны и внешне напоминают доску для письма. Вполне возможно, что кенотаф Мумтаз Махал в верхней зале, окаймленный восьмиугольным мраморным барьером, метафорически подводит к мысли о Небесной Скрижали (Лаух аль-Махвуз), на которой Аллах начертал судьбу человечества и мира в соответствии с небесным Кораном Благородным. Согласно традиционной исламской космологии Скрижаль Хранимая — то же, что и «Начертанный свод», хранимый в небесах рядом с Троном Божьим. Он упоминается в Коране (83:18—21), а в следующих затем стихах (88:22—28), высеченных на кенотафе М.М., говорится о райских наслаждениях, в том числе и о небесном фонтане Таспим, привилегией самых близких к Аллаху.
Некоторые из надписей, неортодоксального характера заставляют нас предположить, что шах Джахан намеревался этим вручить бренные останки своей жены Провидению. И еще вопрос: где же он желал быть похороненным сам? К сожалению, личность шаха и непредсказуемость его не позволяют прийти к определённому выводу. Отчасти аллегорическая концепция Т.М. идёт от устоявшейся ранней традиции садовых захоронений. Архитектору Т.М. были хорошо известны примеры подобных символических надписей и способы их
компоновки на пространстве стены. И в самом деле, некоторые черты архитектурной концепции Т.М. становятся объяснимыми, только когда этот памятник интерпретируется как аллегория Рая и Божественного Трона.
В этом процессе, безусловно, каллиграф Аманат-хан играл важнейшую роль, поскольку именно он определял программу этих надписей, причём выбор их столь же безупречен, сколь и художественный уровень. Согласно мусульманским воззрениям, арабский язык является единственным, на котором говорят в Раю, и надписи Т.М. соответственно были избраны тематически. Более того, исламская традиция гласит, что различные части небесной архитектуры украшены Словом Божьим, в том числе Входные Врата и Трон Господень.
Мы можем задаться вопросом, какова была роль самого ш. Дж. в замысле Т.М. Известно, что с ранних лет он проявлял большой интерес к архитектуре, и он, безусловно, превзошел своего деда Акбара как величайший строитель среди могольских императоров. Известно также, что шах Дж. в годы своего правления интересовался регалиями власти. Он был просто одержим идеей тронов, и самым первым из его официальных указов после коронации в 1628 г. было создание царскими мастерами роскошного, усыпанного драгоценностями Павлиньего Трона — задачи, на решение которой понадобилось 7 лет. По завершении работ трон украсили длинной одой, сочинённой одним из придворных поэтов ш. Дж., которая гласит: «Всемогущий Аллах, который вознёс Небесный Трон и его опору, лишь Он один способен даровать трон благодаря своей Божественной Власти». Так поэт цветисто сравнивает Павлиний Трон с «Арш» и «Кюрси», подчёркивая, что подобное может быть создано лишь благодаря Божьему дозволению, для его августейшего наместника на земле, императора. Хотя и ортодоксы считали подобное ересью.
Идея величия, идея «Совершенного человека» была в те времена при дворе одной из главенствующих. Известный мистик Сирхинди объявил себя духовным лидером мусульман второго тысячелетия (по Хиджре) и вершиной доктрины «Совершенного человека». Его мистическая самооценка скорее, чем ортодоксальные правила, заставила его в 1619 г. отказаться отвесить поклон
императору Джахангиру, за что он и был заключен в темницу, как и за его еретические высказывания. Одним из подобных было его утверждение о восхождении (Мирадже) к Трону Господню. Зато и Дж. ему явно благоволил и использовал для своих имперских амбиций идею «Совершенного человека», этим самым утверждая и оправдывая свою роль абсолютного властителя. Это видно из его титулов и надписей на архитектурных сооружениях. Возможно, из нежелания делать гробницу-мавзолей для «Совершенного человека», коим он себя возомнил, он принял решение быть захороненным в Т.М. [6, с. 224] Очень соблазнительной и столь же вероятной является мысль, что для своей гробницы-кенотафа в крипте надпись сочинил он сам: «Освященная могила и место конечного отдыха Императора, достойного как Ризван (хранитель сокровищ и врат Рая), наивысшее величие, пристанище которого место хранения Скрижали Хранимой...и т. д. Да будет благословенна его могила и прибежище его — Райские сады».
Как и могила Мумтаз-Махал в верхнем зале, так и его гробница в нижнем несли важную символическую нагрузку. Как уже отмечалось выше, женские могилы в Могольской Индии были условно плоскостными в верхней части и напоминали таблицы для письма. Мужские же гробницы часто были украшены в верхней части «каламдарами» — пеналами для каламов. И это в общественном мнении укрепляло идею превосходства одного пола над другим, а также показывало высокую степень образованности в обществе. Также этот пенал указывал на то, что мужчина имеет право указывать на политику семьи, писать её законы, а женщина, т. е. таблица для письма, на которой он это начертал, должна их исполнять. Итак, его надгробие символизировало Божественное Перо, а её же — Скрижаль Хранимую.
Как уже отмечалось выше, многие мистики сравнивали Божественный Калам с Совершенным Человеком, ибо оба они олицетворяли активную сторону трансцендентной натуры Всевышнего. Таким образом, кенотаф ш. Дж., а возможно, и всей гробницы отражает экзальтированное воображение ш. Дж., видящего себя Совершенным Человеком.
В заключение этого обзора архитектурного комплекса можно сказать, что Т. М. является одним из наиболее впечатляющих образов Могущества Аллаха, когда-либо созданных. Его архитектурная красота является материализованным образом нашего возвышенного духовно-ментального представления о невидимом Аллахе. Часто называемый «самым прекрасным строением мира», Т. в своей земной красоте воплощает и отражает абсолютную красоту Аллаха [5, с. 89].
Безусловно, красота и величие Т.М. отражали также и славу его земного создателя, которого Т.М. обессмертил. Замечательная строительная активность шаха Дж. на протяжении всего времени его правления отражает также и его непомерные амбиции и его желание создать для себя на земле кусок Рая.
Шах Дж. был одержим также идеей абсолютной власти, которой был позднее охвачен его младший современник Людовик XIV, король Франции; поэтому шах Дж. так пристрастно относился и к внешним символам царской власти. Это подтверждает и Павлиний Трон, а также мраморный трон в большом зале Собраний (Публичных аудиенций), «Диван-и Амр» в Красном Форте в Шахджаханабаде, новой столице, созданной им. После завершения работ в Форте, Павлиний Трон перевезли из Дели и установили в Зале Личных Аудиенций (Диван-и Хас). В обоих концах зала написано известное изречение, которое словно подытоживает видение шахом Джаханом и самого себя и своего царства: «Если есть на земле Рай, он здесь, он здесь, он здесь!» [7, с. 121].
Список литературы:
1. Abd al-Hamid Lahawri. The Badshah Namah. 2 vols. — Kabir al-Din Ahmad and Abd al-Rahim, Bibliotheca Indica, Calcutta, 1967—68. — 348 p.
2. Hoag J. D. The Tomb of Ulugh Beg and Abdu Razzaq at Ghazni, A Model for the Taj Mahal // The Journal of the Society of Architectural historians. — 1968. — XXVII. — РР. 234—248.
3. Miguel Asín Palacios. Islam and the Divine Comedy / Harold Sutherland (Translator). — London, 1968. — 295 p.
4. Ron Lane-Smith. The Taj-Mahal of Agra : Shah Jahan's vision of heaven on earth : an analysis of its architectural design basis. — London, 1971. —179 p.
5. Ron Lane-Smith. The Taj-Mahal of Agra : Shah Jahan's vision of heaven on earth : an analysis of its architectural design basis. — London, 1991. — 89 p.
6. Wensinck A.J. The Muslim Creed. — London, 1965. London, 1965. —224 p.
7. Wensinck A.J. The Muslim Creed. — London, 1974. —121 p.
