CC BY
265
ОБЩАЯ ПСИХОЛОГИЯ
СИМВОЛ КАК ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ В ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИХ ТЕОРИЯХ
Колтунова Е.А.
Символизация - процесс создания (на уровне общественного сознания) и освоения (на уровне индивидуального сознания) понятий-символов, концентрирующих в обобщенной форме значимость их специфических свойств как «сверхважных» или «сверхреальных». Понятия-символы имеют функцию, отличную от любого иного понятия, поскольку выступают в роли универсальных индикаторов, ориентирующих познающего субъекта на значимости того контекста, который должен быть не просто индифферентно воспринят, а нуждается в осмыслении, оценке, определенной интерпретации. В рамках различных психологических подходов проблема символизации рассматривается и оценивается по-разному. Поэтому представляется важным и интересным проанализировать обращенность к понятиям-символам на примере психоанализа (З. Фрейд) и их рассмотрении зарубежными учеными (К. Юнг, А. Адлер, Э. Эриксон, Э. Фромм), трактовки которых явились посылом в освоении данной научной категории и в дальнейшем способствовали выходу на интегративный уровень понимания механизмов развития символов и символизации.
Ключевые слова: символ, символизация, абстракция, эмпирическое и теоретическое обобщение, психосемантический образ, интерпретация.
Символ является важной составляющей современного сознания, как на личностном, так и на групповом уровнях. Возникновение символов имеет длительную эволюционную историю в процессе культурного становления человечества. Этимологически понятие символа связано с греческим глаголом «соединять», «сталкивать», «сравнивать». Отражая общую логику формирования понятийной системы, функция символа вначале отождествлялась с предметно-образным компонентом психосемантической реальности, и в ее основе лежало эмпирическое обобщение. Предметы и отчужденные от них образы становились объектом поклонения (предметы поклонения, тотемы), возникали определенные действия-ритуалы, связанные со спецификой их использования. Однако по мере развития абстрактно-обобщающих значений (в результате перехода от эмпирического к теоретическому обобщению) и их фиксации на уровне устойчивых понятий на надличностном уровне в различных формах общественного сознания функция символа значительно расширилась. Возникли целые направления в познании окружающего мира, которые теперь уже не нуждались в образном наполнении, а возникали на уровне абстракции (отчуждения и обобщения)
свойств от ранее созданного абстрактного значения. Так возникли математические науки, вся содержательная компонента которых есть всецело символическая система.
По мере развития гуманитарной составляющей в становлении общественных форм сознания и в^этой области человеческого развития возникла необходимость в символизации. Символизация -процесс создания на абстрактно-обобщенном уровне понятий-символов, которые не просто являются знаком-аналогом, замещающим определенный предмет или явление, а концентрируют в обобщенной форме значимость их специфических свойств как «сверхважных» или «сверхреальных». Понятия-символы имеют функцию, отличную от любого иного понятия, поскольку они не просто являются носителями определенных значений, а выступают в роли индикатора, ориентирующего субъекта на значимости того контекста, который должен быть не просто воспринят, а нуждается в осмыслении и определнной интерпретации. Не следует смешивать символ и знак. Знак только обозначает известный предмет, его функция -служебная. Символ же обладает самоценностью, он есть органический элемент психической
и духовной жизни. Можно предположить, что символ выступает в роле центрации по отношению к понятиям менее обобщенным, становится своеобразным эпицентром, который определенным образом влияет на понимание всего содержательного контента. Понятия-символы концентрируют в себе такие черты, как универсальность, глубину, уровень оценки события как компонента общественного сознания, отличающегося особой значимостью. Употребляя их в устном или письменном изложении своих мыслей, рассказчик апеллирует не к единичному событию или факту, а подчеркивает масштабность предмета осмысления. Если мы говорим: Отечественная война, диктатура, Холокост и т. д., то даже без обращения к конкретным историческим примерам выделяется оценочный компонент данного понятия. Это универсальный процесс, поскольку каждый представитель определенной культурной эпохи воспринимает значение данного понятия не только как совокупность определенным образом обобщенных свойств, но и как то, что уже содержит в себе маркировку на позитивное или негативное. Универсальные понятия-символы в силу специфичности той роли, которая возложена на них надличностными и личностными реалиями, привлекали внимание психологов в контексте разных подходов и интерпретаций.
Особый ракурс для исследования и освоения символа, определения его функций в психологическом знании раскрыл психоанализ (З. Фрейд), который в анализе индивидуального бессознательного вышел на проблему возникновения символа и мотивации символотворчества. Наличествующие первобытные влечения - особый вид сексуальной энергии (либидо), требующие немедленного разрешения и не получающие его, в силу этого вступающие в конфликт с реальными ситуациями и требованиями морали, способствуют появлению невротических симптомов, состоянию дискомфорта, напряжения и страхов. Блокируемые Эго, они вытесняются из этой сферы и воплощаются в сновидениях в виде символов, единичных, разрозненных или связанных между собой символических образов, в мифологических сюжетах, в сказках, в отрывочных галлюцинациях. «Ибо, какую цель преследует творчество, как не избавить, символически, человека от томительных внутренних перенапряжений, перенести гнетущую его силу в другую, безопасную для его духа область!» [6, с. 45] Посредством символа становится возможным перенести акцентуализацию из одной области в другую, сгладить или исчерпать конфликт, облегчить внутреннее состояние человека. «Душа человечества выявляла себя от начала веков лишь в художественной фантастике, - иначе, что бы мы о ней знали! Ее творческая мощь постигается нами только в ее
сновидениях, воплощенных в религии, мифы и произведения искусства. Поэтому никакая психология не в состоянии (это прочно внушил нашей эпохе Фрейд) доискаться до подлинно личного в человеке, если она рассматривает только его сознательные и ответственные действия; ей приходится спуститься вглубь, туда, где существо человека становится мифом и создает наиподлиннейшую картину его жизни, в творчески стремительном потоке стихийно-бессознательного» [6, с. 45]. З. Фрейд изучал сферу бессознательного отдельно взятого человека в рамках его самого и рассматривал мифологию как материал влияния на психическую сферу личности в соответствии с данной эпохи.
«Из работ Фрейда следует, что невротические симптомы, сновидения, ошибочные действия и т. п. можно рассматривать как своеобразные знаки (тексты), замещающие вытесненные переживания (конфликт мотивов) и репрезентирующие их в сознании и поведении» [2, с. 83]. Из вышесказанного следует, что З. Фрейд при образовании сновидений рассматривает два момента:
1) конкретные мысли, составляющие скрытое содержание (смысловое начало) и являющиеся внутренней речью, протекающей на уровне предсознания;
2) трансформацию этих мыслей в символы и символические образы явного содержания (процесс наглядной и символической репрезентации). Преобразование символических образов в сюжет есть их вторичная переработка (вторичный процесс).
Помимо смещения - одного из вариантов перевода скрытых мыслей в явное содержание, охватывающего репрезентацию значимых мыслей через второстепенные детали (операции по деконтекстуа-лизации элементов скрытого содержания), З. Фрейд характеризует и другой вариант - конденсацию -сочетание разных элементов (скрытых мыслей) и единого образа, где конденсированные образы сверхдетерминированы, имеют множество интер-притаций, считаются узловыми, т. к. к ним сходятся множественные мыслительные последовательности. Эти две операции - производные всех продуктов бессознательного. Такая кодировка скрытого содержания (конкретных мыслей) может быть представлена на самом разном знаковом материале: «знаки - символы и иконические знаки сновидений, знаки - индексы и иконические знаки ошибочных и симптоматических действий и т. д.» [2, с. 83].
Существовала и «вторая» теория символов, представленная моделью ребусов, согласно которой образы сновидений рассматривались как однозначные сексуальные символы, в соответствии образ - символ (знак), вне текста. Эту теорию З. Фрейд
заимствовал у В. Штекеля. При этом сверхдетерминированность редуцируется до однозначного механического детерминизма. Влияние этой теории распространилось у З. Фрейда на гипертрофированное понимание сексуальности. Он разграничивал символы по половому признаку. Одни отождествляя с фаллосом, другие - с вульвой или с другой явно выраженной частью женского начала. И также считал такую технику вспомогательной, пользовался ею при изучении однотипных символов. «Фрейд пишет, что ошибки его предшественников сводятся к тому, что они пытались вывести смысл сновидений непосредственно из образов его явного содержания, а не из их связей (через поверхностные ассоциации) со скрытыми мыслями» [2, с. 84], что противоречит языку «символического». Далее следует, «что анализу (т. е. деконденсации и реконтекстуализации) подлежит не «пиктографический», а словесный текст, поскольку «пиктографический» текст имеет смысл как «означающее» словесное. А так как поверхностные ассоциации служат связующим звеном между скрытыми мыслями и явным содержанием, то их «знаковые соотношения», о которых говорит Фрейд, выявляются на основе данных ассоциативной техники» [2, с. 85].
Если З. Фрейд видел в культуре систему запретов, ограничивающих естественные влечения и трактовал символ как орудие регламентации взаимодействия сознания и бессознательного, то его ученик К. Юнг наделил символы совсем иными функциями. К. Юнг устремил свои взоры в область коллективного бессознательного, осуществил выход во вне, за рамки индивидуальности. К. Юнг изучал возде,,,,йствие и взаимосвязь повторяющихся мотивов мифологических сюжетов с индивидуальным бессознательным в человеке через генетическую память поколений. Он считал этот процесс всеобщим, главной составляющей которого является обновленный человеческий опыт, способствующий постижению ранних культур и древних людей. Он понимал культуру не как систему, довлеющих над человеком, запретов, а именно как систему символов. Он считал человеческую потребность в символизации более настоятельной, чем какую-либо другую. С помощью символов человек создает модель окружающего мира, строит планы поведения и сценарии развития событий, ориентируется в историческом и социальном пространстве на универсальные схемы. Поскольку символы взаимно дополняют и проясняют друг друга, вся проблематика духовной жизни в интерпретации К. Юнга в значительной степени сводится к соотношениям символов, которые могут быть художественными, политическими, мифологическими. Символические образы являются,
согласно Юнгу, соединительными звеньями между культурным наследием и опытом отдельной личности. Они служат матрицами познания. Помогая оформить и упорядочить впечатления, они создают перспективу развития личности, расставляя в «смысловые ниши» триумфы и несчастья, надежды и страхи, радости и горести [8].
Особое место отводится в психологии взглядам А. Адлера относительно данной проблемы. В отличие от З. Фрейда и К. Юнга, он обратил внимание на доминантное проявление таких черт личности, которые возникают помимо человеческой воли и способны изменить его жизнь. Фактически, это вытесненные бессознательные желания: стремления к превосходству над другими людьми, к лидерству, к возможности властвования и закрепленные в символах, сводившееся к их изучению и расшифровке.
Э. Эриксон - исследователь в области психологии культуры с точки зрения психоаналитической сущности человека. Последователь З. Фрейда, создатель теории идентичности (тождественности) личности самой себе и среде, в которой эта личность существует. Он постулирует: «Имеет значение именно свобода выбора и убежденность, что никто не властен тебя ограничивать или помыкать тобой. Поэтому констатирующие символы - владения, положения, одинаковости и выбора, изменения, вызова - становятся для всех важными» [7, с. 26-27]. Очень ярко представлена символизация у Э. Эриксона на обрядовых примерах гомогенных культур (народы сиу), которые использовали «сновидения» и как руководства к действию, и как способ предотвращения анархических тенденций. Согласно традиции, если их дети развивались не в соответствии со сложившимися нормами и канонами поведения, то подростков сиу без питания, воды и оружия отправляли в прерию за «сновидениями». Под сновидениями понималось состояние транса, в результате которого у человека наступало «озарение» и возникало видение (символическая картина, либо отдельные символы), трактованием которых занималась специальная комиссия знатоков сновидений. Считалось, что таким символическим путем происходило указание на правильные жизненные установки, данные свыше сверхъестественными силами индивидууму. Варианты интерпретации символов зависели от их сочетания, последовательностей, от точности передачи видения сновидцем, от совпадения впечатлений ото сна с признаваемой формой содержания наяву. Искупление проходило как в определенный временной отрезок, так и в течение всей жизни. Случались абсурдные явления, вызывающие либо ужас, либо смех, «примитивные» культуры признают власть бессознательного. Если только девиант способен убедительно доказать, что видел соответствующий сон, считается, что его
отклонение основывается на сверхестественной «божьей каре», а не на индивидуальной мотивации. Как психопатологи, мы должны восхищаться тем способом, который эти «примитивные» сообщества выбрали для сохранения гибкого влияния там, где более изощренные общественные устройства часто терпят неудачу»[7, с. 141].
Ученые отмечают, что, несмотря на выделение значения сознательной сферы в структуре личности у Э. Эриксона в процессе идентификации интуитивно-бессознательное начало берет верх над сознательно-рефлексивным. Именно поэтому, по мнению исследователей, он понимает «эго» как вещь в себе.
Значительное содержательное приращение к интерпретации символа было создано Э. Фроммом -ученым, стремящимся выяснить механизм связи между психикой индивида и социальной структурой общества, где главной причиной тревоги и образования неврозов является конфликт, возникающий еще в детстве при столкновении малыша с враждебным ему миром, и который углубляется при недостатке любви и внимания.
В ряде работ Э. Фромм подчеркивает, что у человека есть неизменная сущность, сохраняющаяся как ядро во всех культурах и при всех исторических обстоятельствах, но это не биологически заданная природа, а всегда «вторая природа», собственно человеческий мир культуры. Но человеческое сознание окружено огромной областью бессознательного, которое не бездействует и не лежит спокойно в глубине, а неосознанно прорывается наружу и оказывает решающее воздействие на человеческое поведение, во многом обуславливая его. Поэтому не только в бессознательной сфере, но и на уровне сознания тяжелые жизненные ситуации достаточно часто рассматриваются людьми как нереальные, как иллюзии, как мифы. Людям легче посредством символизации переносить превратности судьбы, «уходя» в мир грез и мечты, отступая от трезвой мысли, т. к. человек испытывает дискомфорт и чувствует себя напряженно в разорванном, расколотом мире. Он интуитивно тянется к целостности, к нерасчле-ненному мирочувствованию и смыслосозиданию, совершая процесс мифоконструирования - одного из важнейших факторов развития культуры. А миф освящает человеческое существование, придает существованию смысл и надежду. Он также помогает одолеть безжалостную, критическую направленность сознания и на всех уровнях способен снимать остроту мировоззренческих противоречий. Э. Фромм пишет о том, что сознание современного среднего человека является, главным образом, ложным сознанием, состоящим из вымыслов и иллюзий, а то, что человек даже и не осознает, является на-
стоящей реальностью. И поскольку целью теории Э. Фромма является «здоровое» общество через возможности психоанализа «социальной и индивидуальной терапии», то Э. Фромм обращается к мифу, к сокровищнице мирового эмоционально-чувственного переживания, теоретического и проективного мышления, креативной деятельности, социального и коммуникативного опыта.
Миф предстает перед нами как выдающееся достояние этого опыта, как ценнейший материал жизни, как тип индивидуального человеческого самостроительства и уникальный способ существования. В мифе воплощаются тайные желания человека, его галлюцинаторные картины и драматургия бессознательного, творчески - преобразующее и нормативно - упорядочивающее начала. В понимании Э. Фромма, специфика мифа - это не строго аналитическое знание, но вместе с тем миф и не хаотичен. Он указывает на наличие в мифе своеобразной логики, позволяющей осваивать огромный материал бессознательного и иррационального, накопленный человечеством.
Занимаясь символами, Эрих Фромм дает им свою классификацию.
1. Условные (конвенциональные) символы - не имеющие никакой внутренней связи с обозначаемым и основаны на соглашении, «заключенном» между людьми, наиболее знакомые и используемые в повседневном языке (математические, технические символы, слова как способ выражения языка).
2. Случайные символы - возникающие по пространственно- временной смежности (принцип условного рефлекса И.П. Павлова), базирующиеся на случайном совпадении, имеющие индивидуальные характеристики и не являющиеся закономерностью (запах духов, способный вызывать определенный эмоциональный настрой и ассоциации с конкретным человеком).
3. Универсальные символы - основанные на внутренней связи между символом и символизируемым (исключающие случайностей, воспринимаемыми одинаково всеми людьми).
Последняя группа символов позволила внести мотивационную составляющую в трактовку механизма реализации символа на уровне индивидуального сознания, выделив интенсиональные и экстенсиональные значения символа для личности. К аналогичной трактовке придут и отечественные психологи, но значительно позже и в рамках иных методологических ориентиров.
ЛИТЕРАТУРА
1. Артемьева Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики / под ред. И.Б. Ханиной. - М.: Наука; Смысл, 1999. - 350 с.
2. Гуманитарная коллекция. «Бессознательное». -Новочеркасск: Агентство «Сагуна», 1994.
3. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. -М., 1975.
4. Новая философская энциклопедия: в 4 т. -М.: Мысль, 2000.
5. Петренко В.Ф. Психосемантика сознания: учебник. - М.: Изд-во МГУ, 1988. - 208 с.
6. Цвейг С. Зигмунд Фрейд // Биографическая трилогия «Врачевание и психика». - М.: Изд-во «Форкис», 1990.
7. Эриксон Э. «Детство и общество». - СПб.: Речь, 2000.
8. Юнг К.Г. Введение в психоанализ. Гл. 5. -М., 1997.
