Симулякры как симптомы призрачного существования Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 130.1

В. Н. Волков V. N. Volkov

Академия переподготовки работников искусства, культуры и туризма, г. Москва The Academy for Professional Retraining in Art, Culture and Tourism, Moscow

Симулякры как симптомы призрачного существования Simulacra as Symptoms of Elusory Existence

Политическая реальность современной России насыщена симулякрами, имитациями подлинного бытия. Реальные социальные и политические проблемы не решаются и в принципе не могут быть решены по причине того, что мы имеем дело не с политикой, обществом, государством, а лишь с «потемкинскими деревнями», которые выстраиваются для разыгрывания спектаклей, шоу, маскарадов, имитирующих бурную политическую жизнь.

Modern Russia political reality is saturated with simulacra, imitations of real being. Real social and political problems are not being solved and can't be solved in principle because of the fact that we deal not with politics, society and state but with "Potemkin Villages" built for performances, shows and fancy-dress parties imitating explosive political life.

Ключевые слова: симулякр, фетишизм, масса, гиперреальность, новояз.

Key words: simulacrum, fetishism, mass, hyper-reality, newspeak.

Cостояние современной цивилизации характеризуется разрастанием искусственных образований и механизмов, подменяющих собой социальное бытие. В таком семантическом пространстве реальность и копия сосуществуют в одном культурном контексте, в результате чего и возникает чувство утраты реальности. Так, например, чтобы возникла политическая власть, она должна иметь своего официального представителя. Соответственно возникают группы людей, имитирующих, будто они эту власть представляют. Это происходит потому, что в процессе делегирования власти «уполномоченное лицо», «представитель» получает возможность образовывать группу, говорить и действовать от имени группы, с помощью магии слова замещать группу. Иначе говоря, человек (президент, премьер-министр, депутат, губернатор, мэр, профбосс и т. п.) получает возможность идентифицировать себя в собственных глазах и в глазах других с совокупностью людей, с народом, трудящимися, обществом, нацией, государством, партией. И вот мы уже слышим: «государство уверено», «партия полагает», «правительство решило», «народ требует», «массы недовольны» и т. п. Получается, что группа не может существовать иначе, как через передачу, делегирование полномочий своему официальному представителю, который, в свою очередь, «порождает» эту группу, когда говорит от ее лица. Так группа оформляется, конституируется через того, кто говорит от ее имени. Затем возникает убеждение в том, что официальный представитель группы, знак, замещающий группу, будь то президент, премьер-министр, губернатор, депутат, суть причина самого себя.

Политика — благодатное место, в котором можно производить группы, социальное. Вспомним онтоло-

гический аргумент в отношении доказательства существования Бога: если у вас есть понятие Бога, следовательно, он существует. Благодаря такому символизму можно считать существующим все, что может быть обозначено. В данном случае воспроизводится старая ошибка — форма, производная от аргумента: все выражения, имеющие субъектом коллективность — народ, класс, государство и т. п., предполагают решенным вопрос о существовании указанных групп.

Официальный представитель — тот, кто, говоря о группе, скрыто ставит вопрос о существовании группы, учреждает группу в акте номинации. Следовательно, народ существует в той мере, в которой уполномоченное лицо может говорить от его имени, — в соответствии с формулой: если есть представитель группы, существует и группа. И сразу же выстраивается очередь из тех, кто готов представлять интересы народа. Особенно заинтересованы в вере в существование народа и в убеждении тех, кто к нему якобы принадлежит, политические партии и госаппарат. Они и пытаются заставить говорить «народ» в один голос, выставить его напоказ через демонстрации — театральную постановку представления о народе [1].

В данном случае народ как социальная группа порождается и существует посредством корпуса официальных представителей. Иначе говоря, такой народ существует только в вере в собственное существование, которую «уполномоченным от народа» удается внушить посредством своего наличия. Чтобы заставить признать себя, нужно возобновлять по традиции говорение о политике: беседы, споры, дискуссии, опросы. Политики — это профессионалы производства символической власти, они заставляют здравый смысл

работать на себя, присваивают себе слова, ценностно нагруженные для любой группы.

Согласно Ж. Бодрийяру, именно в такой обстановке возникают и быстро размножаются симулякры — пространство ложных знаков, оторванных от соответствующих им реальных объектов и событий. Симулякры обладают большой сенсорной и эмоциональной насыщенностью, они создают в сознании человека более яркую виртуальную картину, чем та, что существует в реальности. В эпоху постмодерна рассеивается не только политическое — его участь постигает и само социальное. Вперед выступает анонимность, масса, «молчаливое большинство», которое поглощает энергию социального и политического, государства, истории, культуры, смысла. Масса безлика, в ней растворяется все индивидуальное и личностное. Для нее не существует смерти, она бессмертна — ведь умирают всегда другие. Выступая символом повседневности, в которой царствует рутина и пошлость, масса стремится ограничить собственную активность и заменить ее наблюдением или обсуждением со стороны, пересудами, сплетнями, слухами. В них рефлексия вырождается в скольжение по поверхности, профанацию предмета, хотя и создается видимость его мыслительного освоения, призванного создать иллюзию знакомства с ним.

В массе невозможно отчуждение, ибо здесь не существует отдельность, выделенность, самость. Масса все низводит до среднего уровня, усредняет; то, что усреднению не поддается, — монументализируется, фетишизируется, превращается в предмет почитания и поклонения. Массы не оказывают сопротивления, но выступают в качестве «гигантской черной дыры». Рациональная коммуникация и массы несовместимы; все артикулированные дискурсы поглощаются ею переводом в плоскость иррационального, единственная устойчивая характеристика массы — безразличие. Масса не имеет репрезентации, хотя ее непрерывно тестируют и зондируют средствами массовой информации. Любое сообщение, телепередача, социологический опрос, предвыборное исследование представляют собой вопрос/ответ, непрерывное тестирование. Тест и референдум — идеальные формы симуляции: ответ подсказывается вопросом, заранее моделируется им. Отсюда социологические опросы типа: «Как Вы относитесь к обнищанию русского народа?» «Вы за кого — за Путина, Зюганова или Жириновского?» «Как Вы относитесь к развалу Советского Союза?» «Будете ли Вы голосовать за партию, которая представляет интересы олигархов?». Респонденты не выражают собственного мнения, а воспроизводят то, что ранее было создано СМИ в виде системы симулякров. На самом деле все эти голосования, социологические опросы и референдумы — симуляция невыразимого социального. «Мы живем в режиме референдума — именно потому, что больше нет референции» [2, с. 135].

Так называемые социальные науки основываются на мнимой самоочевидности существования социаль-

ного. Но социальное лишь всевозрастающий остаток «прогрессивного развития человечества». Оно производит демографический, экономический, лингвистический остаток и тут же его уничтожает, бесполезно потребляет, например, организацией полетов на Луну, проведением олимпиад, строительством ведущих в никуда дорог, производством никому не нужных вещей, реализацией прожектов, которые должны осчастливить человечество, но в действительности лишь увеличивают количество отбросов и ухудшают экологическую обстановку.

Социальное занято тем, что устраняет прирост богатства, паразитирует на нехватке, отсутствии. Таким образом, считает Бодрийяр, общество спасается именно дурным использованием богатств. Все это очень напоминает общество абсурда, своеобразную оргию, пир во время чумы. У нас, например, власть упрекают: «Вы осваиваете космос, а Россия до сих пор страна бездорожья! Вы производите ядерное, биологическое, химическое оружие, а потом пытаетесь изыскать средства, чтобы его уничтожить! Вы выбрасываете деньги на ветер, а миллионы людей голодают, живут в трущобах, лишены элементарных удобств! Вы шикуете, а вокруг бедность, нищета, болезни! Вы продаете газ за рубеж, а в центральной России десятки тысяч сел и деревень отапливаются по старинке — дровами! Вы храните деньги от продажи нефти и газа в западных банках, но не вкладываете их в развитие российской промышленности». Обвинения в абсурдном распределении общественного богатства множатся, но остаются без ответа — власть безмолвствует!

В эру гиперреальности надстройка определяет базис, труд не производит, а социализирует, представительные органы власти никого не представляют, ибо «молчаливое большинство» не позволяет никому выступать от его имени. Наступает конец истории, симптомом которого является фетишизация прошлого. В отсутствие настоящих событий все прошлые события видятся героическими, ведь у предшествующих поколений, по крайней мере, были цели, идеалы, ценности, вера в лучшее будущее. Возникает непреодолимое желание идеализировать «славное прошлое». Отсюда немыслимые еще недавно восхваления опричнины Иоанна Грозного, изумительное по своей пошлости и низости возвеличивание таких деятелей века минувшего, как Сталин, Берия, Брежнев, Суслов, Андропов, возводящее их в ранг «эффективных менеджеров». Подобные оценки весьма одиозных фигур российского прошлого не могут не появляться и на страницах учебников истории, ибо грозные указания и рекомендации-приказы, как «писать и оценивать» историю, идут с самой вершины пирамиды власти.

В России производство политических симулякров имеет давнюю историю. Еще в ХЖ веке маркиз де Кюс-тин писал, что Россия — страна фасадов. «У русских есть названия для всех вещей, но нет самих вещей; они богаты только на словах: прочтите объявления, и вы увидите, что в России имеются цивилизация,

общество, литература, театр, изящные искусства, наука, но нет ни единого врача; юному обществу глубокие познания неведомы» [3, с. 157].

Крепкие традиции производства симулякров существуют и в политической жизни современной России. Они находят выражение в создании псевдополитических партий и общественных движений, в выборах с заранее определенным результатом, в деятельности разных «гражданских форумов», «общественных палат», «народных фронтов», выступлениях властных лиц с популистскими починами, программами, проектами, обещаниями и т. п. Явное преобладание всевозможных пиар-проектов и технологий над реальными действиями и конкретными достижениями, перезагрузка идеологической пустоты при сохранении сырьевой экономики позволяют утверждать, что государство, общество, политическая жизнь России являются симулякром.

Политическая реальность начала ХХ! века — это разрушение политического пространства. Исчезли относительно независимые игроки: партийные лидеры, губернаторы, олигархи, оппозиционеры, но остался президент с его неестественно огромным рейтингом, окруженный абсолютно непрозрачной администрацией, техническими фигурами премьера, министров, спикеров обеих палат Федерального собрания и других чиновников. Предметом публичной политики становятся такие симулякры, как «разлагающийся Запад», «суверенная демократия», «восстановление управляемости государством», «удвоение ВВП», «покупай все российское».

В соответствии с требованиями эпохи постмодерна, у правящей партии не может быть идеологии. Каково мировоззрение партии «Единая Россия»? У этой «партии» нет героического прошлого, своей идеологии, реальной оппозиции. Она не боролась за власть, так как стояла у власти еще до своего рождения. У нее нет идей (ведь не может же быть идеей реформа ЖКХ, ремонт дорог, модернизация армии или полиции), поэтому с самого начала — полное спокойствие. Только клановая борьба на местах, подковерные интриги «вверху» нарушают абсолютную тишину и невозмутимость российского политического болота. Позавчера были в КПСС, вчера перебежали в партию «Наш дом — Россия», сегодня — в «Единой России», а завтра в партии, которая будет при власти. Вот почему «Единая Россия» — не правая и не левая, не консервативная и не либеральная, партия общенациональная и общероссийская, синтезирующая разные интересы, да и не партия она вообще, а квинтэссенция народная (лучшие люди).

Когда Бодрийяр вводил в культурный обиход понятие «симулякр», он и не подозревал, насколько уместным оно окажется в России. Российская система власти — настоящая «фабрика симулякров»: Государственная Дума, которая пытается выглядеть независимым парламентом, контролирующим исполнительную власть от имени гражданского общества; выбо-

ры, имитирующие народовластие, многопартийность и реальную конкуренцию политических сил; власть цензуры под видом свободы слова на телевидении; видимость независимого правосудия и внутри(меж)клановая грызня под видом борьбы за чистоту «силовых структур»; «общение» президента с народом по заранее утвержденному списку вопросов, создание образа врага — «мерзкого Запада» и образа заступника народного — в кабине вертолета, на подводной лодке, на охоте, на рыбалке, на лыжах, в окружении детей, стариков, погорельцев, военных, с мощным торсом, играющего мускулами, за рулем отечественного автомобиля, за штурвалом самолета, достающего амфоры со дна морского, одаривающего, спасающего, гневающегося, шутящего, вершащего политику и т. д., и т. п. Все это политические симулякры, призванные имитировать бурную общественную жизнь при ее полнейшем параличе. Что такое, скажем, Общественная палата, как не пародия на реально действующий парламент, который и должен быть реальным форумом гражданского общества? И формируется он по старому советскому принципу — от рабочих, от интеллигенции, от женщин, от национальных меньшинств, от военных, от пенсионеров, от инвалидов, от... (а это просто наш человек!). Программа «Единой России» — это «ловушка из пустоты», сформированная для обозначения из ничего сотворенной реальности. Таким си-мулякром, например, выступает «Программа 2020», разительно напоминающая старые пятилетние планы, которые никогда не выполнялись. Реализация гарантированного конституцией права на марши, пикеты, демонстрации, требование соблюдения законов судами и силовыми структурами почему-то называется «подрывом стабильности» и «опасностью экстремистского насилия», «оранжевой угрозой».

Симуляция некоего, якобы управляемого пространства происходит при помощи произнесенных и напечатанных текстов, концентрацией на ограниченной территории определенных знаков и символов, а также взаимодействием внутренних симулякров, таких как «президентская вертикаль», «исполнительная власть», «силовые структуры», «группы интересов», «оппозиционные партии», «субъекты хозяйствования» и прочее. Они своими манипуляциями создают псевдособытия, которые симулируют наличие «матрицы» — национальной государственности. Типичным симу-лякром является, например, «союзное государство Беларуси и России», которое мы столько лет «строили». К числу симулякров можно отнести и всякого рода рейтинги политических лидеров, партий, движений, подающиеся как социологические опросы общественного мнения, ничем не подкрепленные лозунги, проекты, обещания. В данном случае происходит подмена реальности каким-то «знаком» или «текстом-призраком». Таким «знаком», к примеру, является лозунг — «План Путина — победа России».

Мощным средством воздействия на сознание масс является российский политический новояз. Еще

большевики стали изобретать симулякры, сакрализо-вали свои лозунги: вместо святых мощей — мощи на Красной площади; вместо икон — портреты вождей; вместо крестных ходов — манифестации; вместо литургии и псалмов — партсобрание и «Интернационал». Прием сакрализации вождя переняли власти нынешние. В качестве примера можно привести несколько высказываний о «горячо любимом и уважаемом выходце из народа». Любовь Слиска: «Путин — это наше все». Рамзан Кадыров: «Путин подарил чеченскому народу жизнь вторую! Аллах его назначил на это место. Путин — дар Божий, он подарил нам свободу. Такой человек — находка для России. Пока у него есть здоровье, мы должны его просить, встать на колени, чтобы он правил государством». Елена Лапшина: «Я обращаюсь ко всем вам. Давайте вместе что-нибудь придумаем, чтобы Владимир Владимирович Путин оставался нашим президентом и после 2008 года. Закон о президентском сроке можно изменить».

Симулякр — не пустое понятие и даже не псевдопонятие. Псевдопонятие может быть изобличено как ложное, симулякр же пребывает по ту сторону истинности и ложности. Как писал П. Клоссовски, «симу-лякр образует знак мгновенного состояния и не может ни установить обмена между умами, ни позволить перехода одной мысли в другую» [4, с. 81]. Вот типичные политические симулякры, использовавшиеся российскими СМИ: война с Грузией — понуждение к миру; бомбежка — бесконтактная борьба (бомбежки Чечни — «бесконтактная борьба с бандформированиями»); системная оппозиция (не опасная) — внесистемная оппозиция (греховная, преступная); шпион — разведчик; ограниченный контингент — бандформирование; партизан — боевик (боестолковения с бандформированиями); богатый — олигарх (богатый человек — член кремлевской номенклатуры, олигарх — богатый человек, который неугоден власти); оккупация — освобождение. Например, победа демократов — оккупация агентами США, «оранжевая революция». Оккупация Афганистана русскими войсками в 1980-м году или Прибалтики в 1939-м — освобождение; информационная война (сокрытие правды, навязывание лжи); «вертикаль власти» — разделение зон «крышевания» между наместниками. Того, кто об этом говорит открыто, «наказывают» вплоть до убийства, как Магнитского или Политковскую; системное рейдерство — кража в большом размере со стороны власти.

Политика симулируется с целью обретения вла-сти — без реализации конкретных программ или исполнения предвыборных обещаний. Партии ничего

не выражают, никого не представляют, не отстаивают чьи-либо интересы и не борются за что-либо реальное. Тем не менее, они, как нанайские мальчики, борются друг с другом, симулируя оппозицию и многопартийность. Такая имитация реальности возможна лишь в зоне безусловной пассивности, «зоне бандерлогов». Современное общество конституируется как общество тотальной зрелищности, трансполитики. В системах трансполитики, общества-спектакля симулякр подчиняется интересам жизни-спектакля в целом. В России все больше размывается грань, которая отделяет реальность от ирреальности, жизнь от спектакля, политику от шоу. Уже не только зрители, но и сами актеры этой грандиозной постановки не в состоянии разобраться, где кончается спектакль, а где начинается жизнь. Доминируют лишь аналитики, интерпретаторы и популяризаторы, выступающие в СМИ как модераторы бесконечных ток-шоу, музыкальных и юмористических программ, викторин, конкурсов, лотерей, теледискуссий. Они формируют из зрителей послушное «молчаливое большинство». «Массы — это те, кто ослеплен игрой символов и порабощен стереотипами, это те, кто воспримет все, что угодно, лишь бы это оказалось зрелищным» [5, с. 15-16].

Страна, лишенная чувствительных рецепторов «обратной связи» с внешним миром, обречена на трагедии и болезни, как и власть, обрубившая последние связи с реальным гражданским обществом и пребывающая в мире собственных галлюцинаций. Зазеркалье, воцарившееся в стране, не только подменяет понятия, насаждает атмосферу лицемерия и лжи, выдавая аморальное холопство или правовой нигилизм «моральных лидеров нации» за норму существования. В «тени молчаливого большинства» не может вызревать ничего, кроме политического напряжения и внутреннего протеста против атмосферы официозной лжи и лицемерия, кроме презрения к власти.

—т—-

1. БурдьеП. Социология политики. М., 1993.

2. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000.

3. Кюстин А. де. Россия в 1839 году: в 2 т. М., 1996. Т. I. С. 157.

4. Клоссовски П. Симулякры Жоржа Батая // Танатография Эроса. СПб., 1994.

5. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства. Екатеринбург, 2000.

1. Bourdieu P. Sociologiya politiki. M., 1993.

2. Baudrillard J. Simvolicheskiy obmen i smert'. M., 2000.

3. Custine A. de. Rossiya v 1839 godu: v 2 t. M., 1996. T. I. S. 157.

4. Klossowski P. Simulyakry Zhorzha Bataya // Tanatografiya Erosa. SPb., 1994.

5. Baudrillard J. V teni molchalivogo bol'shinstva. Ekaterinburg, 2000.