CC BY
97
Н. Н. Наумов (Москва)
Сигизмунд Люксембургский и чешская аристократия на начальном этапе Гуситских войн: Олдржих из Рожмберка
в 1420-1422 гг.
В статье рассматриваются взаимоотношения Сигизмунда Люксембургского, германского императора, короля Венгрии и Чехии (1368-1437), с паном Олдржихом из Рожмберка, влиятельным южночешским магнатом. Основным источником служат документальные источники - переписка Олдржиха с королем, а также королевские жалованные грамоты. Вопреки чешской историографической традиции, которая рассматривает высшую шляхту (панство) лишь в качестве естественного соперника королевской власти в позднесредневековой Чехии, автор полагает, что на раннем этапе Гуситских войн и Сигизмунд, и пан из Рожмберка были принципиально заинтересованы в совместной борьбе с Табором, пусть она и оказывалась осложнена как внешними обстоятельствами (поражение королевских войск под Вышеградом в ноябре 1420 г.), так и иными, частными интересами сторон.
Ключевые слова: Сигизмунд Люксембургский, Олдржих из Рожмберка, Гуситские войны, позднесредневековая чешская шляхта, социально-политическая история.
Если историк стремится понять, как функционировала политическая система в державе средневекового правителя, то ему в первую очередь необходимо обратиться к исторической просопо-графии и задаться вопросом, каким образом тот или иной правитель формировал свое окружение. Немецкий ученый Петер Морав предположил, что германский король Х1У-ХУ вв. «рекрутировал» своих приближенных, в первую очередь, в зависимости от их «политической близости / удаленности» (нем. Kдnigsnahe / Kдnigsfernë) по отношению к нему, иначе говоря, в зависимоти от того, насколько он им доверял и мог рассчитывать на их верность. Так, гофмейстерами и придворными судьями часто оказывались франконские графы и бароны, принадлежавшие к знати средней руки и видевшие в короле защиту от экспансии своих более крупных соседей1. Представляется, что этот фактор в числе прочих воздействовал на политическую систему не одной лишь Священной Римской империи, но и средневекового общества как такового, принципиальную роль
в котором - в отсутствие институтов современного государства -играли личные связи внутри феодальной иерархии2.
Просопографическое исследование окружения Сигизмунда Люксембургского, венгерского и чешского короля, германского императора, - задача исключительно сложная. На сегодняшний день отсутствует работа, где такое исследование было бы осуществлено в сравнительном ключе3. Выделение и сопоставление «близких» к правителю групп необходимо не только для того, чтобы сформировать его цельный образ как политика; гораздо важнее понимание природы позднесредневековой династической монархии и принципов ее управления. Компаративная просопография должна основываться на рассмотрении конкретных примеров взаимодействия короля и его окружения. Настоящая статья посвящена отношениям Сигизмунда с одним из наиболее влиятельных земельных господ тогдашнего Чешского королевства.
Олдржих, пан из Рожмберка (1403-1462), - фигура, «политическая близость» которой к королевской власти в Чехии, и к Сигизмун-ду в частности, вызывает вопросы4. Роберт Новотный, современный исследователь чешской шляхты, выразил мнение, что чешское панство в целом и этот южночешский магнат в частности были теснее инкорпорированы в «земскую иерархию» Чешского королевства, чем в придворные структуры королевского двора. Даже пришлые роды в составе чешской шляхты «сознавали, что само положение при короле лишь поначалу являет собой выгодную инвестицию, но не гарантирует их статус в долгосрочной перспективе»5. Поэтому, по оценке этого историка, род из Рожмберка нельзя отнести к числу «близких к королю групп» (нем. kдnigsnahe PersonenverЪande) в том смысле, как этот термин определял Петер Морав, - группы, интегрированные в политическую систему короля и проводящие в жизнь его интересы путем взаимовыгодного сотрудничества.
Следует признать, что применение концепции немецкого медиевиста к политическому пространству Чешского королевства невозможно без соответствующих корректировок, ведь в правовом отношении чешское панство и имперские князья находились в разном положении по отношению к своему королю. Так, к примеру, маркграфы Мейсенские изначально зависели от Сигизмунда в гораздо большей степени, так как были вынуждены подтверждать и закреплять права держания имперских ленов6; Рожмберки же, как и иные чешские паны, чьи доминии представляли собой аллодиальную собственность, были от этого избавлены7. Высшая шляхта (панство) обладала собственной
значительной «земской» автономией - судом, сеймом, печатью, но не имела инструментов легитимного влияния на верховную власть, на тех, с кем король станет советоваться при принятии решений, из кого станет формировать свой личный королевский совет8. Недовольство этим положением стало причиной панских мятежей против короля Вацлава в 1394-1396 и 1402-1403 гг., впоследствии же породило те властные притязания, которые были выражены в требованиях, предъявленных Сигизмунду со стороны чешских сословий в сентябре 1419 г.9 Поэтому представляется, что Р. Новотный проводит слишком резкую грань между «придворной» и «земской иерархией» и несправедливо ставит под сомнение привлекательность института королевского двора, в том числе придворной службы, в глазах чешской знати. В 1254 г. Пршемысл II Отакар сделал пана Вока из Рожмберка своим высшим маршалом, в 1312 г. Иоанн Люксембургский назначил Петра из Рожмберка на должность высшего камерария, которая в 1348 г. на три года перешла к его сыну Йошту, что говорит о включенности этого панского рода в политическую систему чешских королей, и в частности Люксембургов10. Особенно интересно выяснить, каким образом трансформировались их отношения с королевской властью в ходе внутреннего конфликта - Гуситских войн. Основным источником служат письма и грамоты пана из Рожмберка, доступные благодаря публикации Б. Рынешовой11.
Поведение Олдржиха из Рожмберка служит прекрасной иллюстрацией того, как в 1420- е гг. стала относиться к Сигизмунду та часть чешской аристократии, которая прежде стремилась возвести его на престол12. Как известно, в январе 1420 г. в силезском городе Вратиславе король объявил, что собирается прийти в Чехию с войском и наказать гуситов как еретиков13. Уже в конце марта того же года католик Олдржих, поддерживавший Люксембурга после смерти Вацлава, объединился с пражскими гуситами. Вместе с «панами, городом Прагой, рыцарями, слугами и городами, выступающими за свободу Божьего закона и общую пользу чешского народа», он призвал не считать Сигизмунда чешским королем. Адресатом в данном случае выступали все паны, города и общины Чешского королевства, поэтому цитируемую ниже грамоту можно отнести к жанру манифестов. Но в отличие от доводов, приведенных в «гуситских» произведениях этого жанра, здесь в качестве основания для сопротивления власти Люксембурга предстает не притеснение им гуситской веры, но совершенно формальный момент: «.. .чтобы вы не были верны сиятельнейшему князю и господину, госп<одину> Сигизмун-
ду, королю римскому и венгерскому, приумножителю Империи, и не подчинялись ему, и не слушались его как чешского короля. Ведь вы хорошо знаете, что чешские паны еще не избрали его милость королем и он не коронован»14. Представляется, что этот «манифест» адресовался скорее не чешским сословиям, но самому королю, которому следовало бы знать, что паны - «не холопы, а корона Чехии»15, которая делит с ним верховную власть в королевстве, потому тот должен править с ее согласия, а не по праву наследования. Сигизмунд же в ответ заявил в послании к городу Кадань (нем. Кааден), что господа из Вартенберка и Рожмберка вместе с Прагой «восстали против нас, отринув свою верность и честь, утверждая, что они - наши верные вассалы и смиренные христиане, в то время как сами преследуют и убивают последних» (апрель 1420 г.)16.
Однако уже в ближайшее время Олдржих примирился с королем, как предполагает Роберт Новотный, исключительно из практических соображений: Рожмберк решил воспользоваться тем, что основная часть войска таборитов - его единственного серьезного соперника в Южной Чехии - выдвинулась на помощь Праге. Поэтому он предложил королю совместно осадить Табор17. Пусть это предприятие и не удалось, но в письме к Олдржиху от 12 июня 1420 г. Сигизмунд предстает в совершенно ином облике, чем в вышеуказанном послании к городу Кадань: «Любезный благородный вассал! Мы благодарны тебе за известие. а особенно, что желаешь быть с нами и поступать по нашей воле, а также что ты направляешься к нам; это мы услышали с радостью. И по нам ты видишь, что будешь иметь в нашем лице милостивого государя и за это получишь от нас всякие блага, если будешь нас слушаться и держаться»18. Этим примером подтверждается тот тезис, что в первой половине 1420 г. Сигизмунд, направившись с чужеземным войском для насильственного утверждения собственной власти, на деле был более склонен к поиску компромисса с чешской знатью. И та пражская неудача, которая постигла короля в августе 1420 г. по вине (а возможно, и из-за предательства) его чешских сторонников, католических панов, не изменила сразу его политического подхода - стремления разрешить политический кризис руками самих чехов. В сентябре он поставил Вацлава из Дубе, Петра из Штернберка и Олдржиха из Рожмберка в качестве гетманов бехинского и прахенского края19. Первых двоих королевский биограф Эберхард Виндеке винит в бездействии в ходе первого похода и отчасти намекает на их сговор с гуситами: «.и госпо-
дам Венцлаву фон Тубену, Миско фон Йеменицу (Микулашу из Йемниште. - Н. Н), Альцкопфу фон Штернбергу также ставили в вину это поражение, а они-то были советниками короля; и они утверждали, что, дескать, им очень горестно от этого и что они добрые христиане; Бог лучше знает»20.
Олдржиха же немецкий хронист без пояснений обзывает «по-
21
лугуситом», вероятно по той причине, что этот чешский магнат в ноябре 1420 г. без королевского позволения заключил перемирие с таборитами - теми гуситами, кто более других упорствовал в неприятии католической веры и Сигизмунда как «естественного господина» Чешского королевства22. Вероятно, это был скорее вынужденный шаг с его стороны: оказалось, что из-за поражения под Вышеградом король не сможет поддержать своего вассала в борьбе с Табором. Однако уже в первой половине 1421 г. Олдржих пошел на дальнейшее сближение с гуситами, разрешив проповедь четырех пражских статей в своих владениях. Затем же, в июне, на Чаславском сейме Рожмберк вместе с другими католическими и гуситскими панами призвал к тому, чтобы «не принимать и не иметь королем либо наследником чешской короны короля Сигизмун-да Венгерского, который вместе со своими приспешниками сбил нас с пути, так что всё королевство Чешское из-за его беззаконной жестокости понесло превеликий ущерб»23. Ф. Зайбт справедливо отметил, что смерть 500 знатнейших панов под Вышеградом означала победу горожан, пражских гуситов над высшей шляхтой, «сословную революцию» (нем. Standerevolution), в терминологии этого немецкого историка24. Но очевидно, что в действительности это привело не к консолидации знати вокруг короля, но, наоборот -к тому, что многие паны откололись от него либо же стали пренебрегать своими связями с монархом, который с середины 1422 г. долгое время находился в Венгерском королевстве и в немецких землях, прибыв в Чехию лишь в летом 1436 г. Следует заметить, что параллельно подобному охлаждению в отношениях Олдржиха с королем происходило сближение последнего с имперскими князьями, в частности Фридрихом IV Веттином, маркграфом Мейсен-ским. Тот, будучи нанят Сигизмундом, вторгся в Чехию со своим отрядом и нанес пражским гуситам поражение в битве при Мосте (август 1421 г.)25. В то же время статьи, принятые католическими и гуситскими панами на Чаславском сейме, свидетельствуют о том, что Олдржих стремился добиться мира в королевстве без вмешательства короля и его людей.
Однако уже осенью 1421 г. Олдржих вновь сменил свою позицию по отношению к Сигизмунду. «Планирует ли он прибыть со своим войском в нашу землю? Если он не успеет, то мы будем совершенно оставлены, словно сироты»26, - писал чешский пан в ноябре своему тестю Рейнпрехту фон Вальзее, капитану Верхней Австрии, который сопровождал короля в Моравии. Причиной этого, вероятно, были успехи непосредственного соседа Олдржиха - общины Табо -ра, находившегося в 50 км от его родового замка Рожмберк. Так, в октябре табориты во главе с Яном Жижкой вырезали гарнизон крепости Подегусы, принадлежавшей чешскому пану27. Вдобавок к ним присоединился Богуслав из Швамберка, прежде верный католик28. В этой ситуации приход чужеземных войск Сигизмунда, в ноябре 1421 г. находившегося в Моравии, воспринимался Олдржихом уже как благо. В свою очередь и король теперь повел себя иначе, чем в ноябре 1420 г.: тогда он оставил своего вассала без поддержки, отговорившись своим поражением под Вышеградом. В марте же 1422 г. Сигизмунд даровал ему привилегию чеканки серебряной монеты, в сентябре - обещал заплатить 3500 коп чешских грошей в качестве платы «за содержание 400 конных для нашей службы в течение года», а также 8500 коп чешских грошей в качестве «платы за обозначенную службу и компенсации того ущерба, который он понес, служа нам»29. Следует заметить, что эта сумма (12 000 коп чешских грошей = 36 000 рейнских гульденов)30 из расчета за год службы была почти в два раза меньше той, которую получил вышеупомянутый Фридрих Мейсенский (30 000 рейнских гульденов за полгода службы с 500 конными)31. Возможно, была учтена и разница их политического статуса в иерархии, и пожалование вышеупомянутой монетной привилегии, либо же король не видел особенной необходимости мотивировать того вассала, который и так находился в непосредственной близости к врагу.
Подведем итоги. В 1420-1422 гг. Олдржих из Рожмберка трижды впал в немилость к королю и трижды возвращал себе его благосклонность. Причиной этого в первый раз (апрель 1420 г.) послужило его несогласие с политической неуступчивостью Сигизмунда: тот претендовал на то, чтобы править Чехией по праву наследования, а не с согласия чешских панов, в том числе и самого южночешского магната. Во второй раз (ноябрь 1420 г.) короля возмутил факт перемирия, которое Олдржих заключил с Табором, как представляется, исключительно из практических соображений. В третий раз (июнь 1421 г.) чешский пан открыто пошел против своего господина, вместе
с гуситской шляхтой потребовав низложения Сигизмунда, который привел с собой в страну своих чужеземных слуг. Но уже через полгода он видел именно в последних спасение от побеждавших табо-ритов. Сложно сказать, исходил ли пан из Рожмберка когда-нибудь в своих действиях из каких-либо политических / религиозных убеждений, а не только из собственных корыстных, прежде всего имущественных, интересов. Возможно, его манёвр на Чаславском сейме имел целью достигнуть примирения с Прагой и гуситами, чтобы потом диктовать королю условия, на которых тот будет принят в Чешском королевстве. Но нельзя отрицать, что Олдржих был тем (пусть и очень своевольным и ненадежным) инструментом, с помощью которого Сигизмунд стремился утвердить свою власть. Этот пример демонстрирует, что политическая «близость к королю» (нем. Кбш§8паЬе) - явление, обладавшее множеством оттенков: король не довольствовался тем, что мог привязать к себе слабых, но стремился побудить сильных к взаимовыгодному сотрудничеству. В последних Сигизмунд был заинтересован гораздо больше, чем в первых, что демонстрирует одна из его фраз, обращенных к Олдржиху: «Ты у себя дома повелевай как государь, чтобы твои <подданные> знали, что ты своих господин и они в твоей власти, чтобы знали, что должны быть тебе послушны»32.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Moraw P. Franken als königsnahe Landschaft im späten Mittelalter // Blätter für deutsche Landesgeschichte. Jg. 112. 1976. S. 131-133. Важно замечание Э. Шуберта: в «близкой» Франконии Карл IV, король германский и чешский, зачастую действовал в целях «территориальной экспансии» собственного Чешского королевства, что стало причиной ряда конфликтов с франконской знатью - его потенциальным союзником в Империи (Schubert E. Franken als königsnahe Landschaft unter Karl IV // Blätter für deutsche Landesgeschichte. Jg. 114. Göttingen, 1978. S. 889).
2 Подробнее см.: Наумов Н. Н. Концепция «открытости» территорий Петера Морава применительно к политической системе Сигиз-мунда Люксембургского (к постановке проблемы) // Средние века. 2016. Вып. 77 (3-4). С. 99-117.
3 К настоящему моменту были представлены лишь частные про-сопографии выходцев из Италии и Польши при дворе Сигизмунда: Beinhoff G. Die Italiener am Hof Sigismunds von Luxemburg, 1410-1437. Frank-
furt-am-Main, 1996; Sroka S.A. Polacy na W^grzech za panowania Zygmunta Luksemburskiego, 1387-1437. Krakow, 2001.
4 Так, Олдржих как крупнейший южночешский католический магнат имел даже собственные королевские амбиции и не признавал избрание «короля-гусита» Иржи из Подебрад чешским королем. Род панов из Рожмберка укрепился в XIII в. и просуществовал до смерти бездетного Петра Вока в 1611 г. (Kubikova A. Oldrich II. z Rozmberka. Ceske Budejovice, 2004. S. 127-128; Vanicek V. Vzestup rodu Vitkovcü v letech 1169-1269 // Folia Historica Bohemica. R. 1. 1979. S. 93-108; Panek J. Po-sledni Rozmberkove. Velmozi ceske renesance. Praha, 1989).
5 Novotny R. Dvorska a zemska hierarchie v pozdne stredovekych Cechach // Dvory a rezidence ve stredoveku / Vydala Dana Mala. Sv. 1. Praha, 2006. S. 152.
6 Krieger K.-F. Die Lehnshoheit der deutschen Könige im Spätmittelalter (ca. 1200-1437). Aalen, 1979. S. 30.
7 Jurok J. Priciny, struktury a osobnosti husitske revoluce. Ceske Budejovice, 2006. S. 160.
8 Idem. Ceska slechta a feudalita ve stredoveku a ranem novoveku. Majetkova a socialni struktura, politicka moc a kulturni reprezentace slechty a feudality v ceskem state ve 13. - prvni polovine 17. stoleti. Novy Jicin, 2000. S. 469-470.
9 Подробнее о требованиях чешских сословий см.: Наумов Н. Н. Сигизмунд Люксембургский и чешская аристократия в преддверии Гуситских войн // Славяноведение. 2017. № 4. С. 22-30.
10 Palacky F. Dejiny naroda Ceskeho v Cechach a na Morave dle püvodnich pramenü. D. 2. C. 1. Praha, 1854. S. 65, 362; Kubikova A. Rozmerske kroniky: kratky a summovni vytah. V. kapitola - Oldrich I. z Rozmberka a jeho bratri // Jihocesky sbornik historicky. Sv. 57. 1988. S. 22.
11 Listar a listinar Oldricha z Rozmberka / Vydala B. Rynesova. Sv. 1. 1418-1438. Praha, 1929.
12 О католическом панстве как «главной, но крайне ненадежной опоре» Сигизмунда в королевстве (М. Шандера) см.: Palacky Fr. Dejiny naroda ceskeho v Cechach a na Morave. D. 3. C. 1. Praha. S. 271-272; Kavka Fr. Strana Zikmundova v husitske revoluci. Praha, 1949. S. 77-78; SanderaM. Zikmundovi verni na ceskem severovychode: Opocenska strana v husitske revoluci. Ceske Budejovice, 2005. S. 7.
13 Об имперском собрании во Вратиславе (совр. Вроцлав) см.: Holtzmann R. Der Breslauer Reichstag von 1420 // Schlesische Geschichtsblätter. 1920. № 1. S. 1-9; Nowak Z. H. Mi^dzynarodowe procesy polubowne jako narz^dzie polityki Zygmunta Luksemburskiego w polnocnej i srodko-
wowschodnej Europie (1412-1424). Torun, 1981; Hoensch J. König / Kaiser Sigismund, der deutsche Orden und Polen-Litauen: Stationen einer problem-beladenen Beziehung // Zeitschrift für Ostforschung. Bd. 46. 1997. S. 23-30.
14 «.Abyste najjasnejsiemu kniezeti a panu, p. Sigmundowi Rimskemu krali wzdy rozmnoziteli a Uherskemu etc. krali poddani nebyli a w neho neslusali, ani jeho poslüchali jakozto krale Ceskeho <.> Nebo to dobre wie-te, zet' JMt nenie jeste pany Ceskymi za krale wolen, ani k Ceskemu kralowst-wi korunowan». Archiv cesky, cili stare pisemne pamatky ceske a moravske / Vydal F. Palacky. D. 3. Praha, 1844. S. 210.
15 Фраза, сказанная Сигизмунду чешскими панами во время осады Праги летом 1420 г.: «Wir sint die crone von Behem und nit die geburen» (Windecke E. Denkwürdigkeiten zur Geschichte des Zeitalters Kaiser Sigmunds. Berlin, 1893. S. 111).
16 «.Wider ir trewe und ere sich gen uns ufleynen <.> und meynen unser trewen und gehorsamen cristen zu sein und dy under drucken und vorderben» (Urkundliche Beiträge zur Geschichte des Hussitenkrieges vom Jahre 1419 an / Hrsg. von F. Palacky. Bd. 1. Prag, 1873. S. 25).
17 Novotny R. «Sloup kralovstvi» v pocatcich revoluce: Oldrich z Rozmberka, 1417-1420 // Zrozeni mytu: dva zivoty husitske epochy. Praha, 2011. S. 63.
18 «Urozeny verny mily! Velmi jsme vdecni tvemu poselstvie <...> a zvlasce, ze s nami chces ostati a nasi vuoli ciniti; a take, ze k nam jedes, to jsme radi slysili. A take na nas shledas, kdyz nas posluchati budes a nas drzeti, ze na nas budes jmieti laskaveho pana a pozives toho od nas vsiem dobrym» (Listar a listinar Oldricha z Rozmberka / Vydala B. Rynesova. Sv. 1. 1418-1438. Praha, 1929. S. 16).
19 Ibid. S. 20.
20 «.Und her Wentzlauw von Tuben, her Mißko von Jemenitz und her Altzkopf von Sternberg gap man auch die schult, und worent doch dez koniges rete; und sie meinten, es were in doch gar leit, und meintent ouch, sie werent güt Cristen; das weiß got wol» (Windecke E. Denkwürdigkeiten zur Geschichte des Zeitalters Kaiser Sigmunds. Berlin, 1893. S. 118).
21 «.Der von Rosenberg (was ein halber Hus)» (Ibid. S. 144).
22 Listar a listinar Oldricha z Rozmberka. S. 29.
23 «... Abychom krale Sigmunda Uherskeho, jimz sme a jeho pomocni-ky najwiece zawedeni, i wsecko kralowstwie Ceske jeho bezprawim a ukru-tenstwim skodliwosti doslo prewelike, za krale nebo pana dedicneho koruny Ceske, jiez se jest tü nehodnosti sam znehodnil, nikoli neprijimali ani jmeli» (Archiv cesky, cili stare pisemne pamatky ceske a moravske / Vydal F. Palacky. D. 3. Praha, 1844. S. 228).
24 Seibt F. Vom Vitkov bis zum Vysehrad. Der Kampf um die böhmische Krone im Licht der Prager Propaganda // Hussitenstudien: Personen, Ereigisse, Ideen einer frühen Revolution. München, 1991. S. 206.
25 Broesigke I. von. Friedrich der Streitbare, Markgraf von Meißen und Kurfürst von Sachsen. Düsseldorf, 1938. S. 62.
26 «Maint er mit seiner macht her in daz land ze kumen oder nicht? Wenn chumpt er nicht bei zeiten, so sei wir gar verlassen und verwaist leut» (Listar a listinar Oldricha z Rozmberka. S. 42).
27 Smahel F. Husitska revoluce. D. 3: Kronika valecnich let. Praha, 1993. S. 102.
28 Listar a listinar Oldricha z Rozmberka. S. 45.
29 «...Quod nobis ad servicia nostra quatuor centos equos ad totum annum tenere debeat suis sumptibus et expensis»; «pretextu serviciorum et dampnorum per ipsum in nostris serviciis perceptorum» (Ibid. S. 50-51).
30 Согласно счетам замка Карлштейн (1433), один рейнский гульден стоил 20 чешских грошей, в то время как считалось, что в одной копе их должно быть 60 (Castelin K. Ceska drobna mince doby predhusitske a husitske 1300-1471. Praha, 1953. S. 152, 188).
31 Вена, Австрийский государственный архив (Hof-, Haus- und Staatsarchiv Wien). Reichsregister Sigismund. Bd. G. Fol. 103R.
32 «A ty se doma nad svymi ukaz jako pan, at' ved'ie, ze si svych pan a jich mocen, a take aby vedeli, ze tebe maji poslusni byti» (Listar a listinar Oldricha z Rozmberka. S. 19).
N. N. Naumov
Sigismund of Luxemburg and the Bohemian nobility in the first stage of the Hussite wars: Ulrich of Rosenberg (1420-1422)
The article examines the relations between Sigismund of Luxemburg, German Emperor and King of Hungary and Bohemia (13681437) and Ulrich of Rosenberg, the most powerful lord in the Southern part of the kingdom. The research is based on documentary sources such as Ulrich's correspondence with the king as well as the royal charters. The Czech historiographical tradition tends to consider the high nobility as an essential rival of the Late Medieval Bohemian royalty. However, the author has come to a conclusion that at the beginning of the Hussite wars Sigismund, as well as lord of Rosenberg have been interested in cooperation, even if it had been complicated by external circumstances, such as the defeat of the royalists near Vysehrad on the 1st of November 1420, as well as personal interests of the actors.
Keywords: Sigismund of Luxemburg, Ulrich of Rosenberg, the Hussite wars, the Late Medieval Bohemian nobility, socio-political history.
