CC BY
46
УДК 332.1.314.7(1950/1980)
Р. И. Резванов
Сибирский федеральный университет (Красноярск, Россия)
СИБИРСКИЙ КЕЙС СОВЕТСКОЙ СОЦИОЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПРАКТИКИ: ГОРОДА, МИГРАЦИИ И СЦЕНАРИИ РАЗВИТИЯ В КОНТЕКСТЕ 1950—1980-Х ГГ.
Принята к публикации 21.08.2018
В статье рассматривается проблематика городского и миграционного развития Сибири, сложившаяся в ходе нового индустриального освоения востока России в период второй половины 1950-х — начала 1980-х гг.
В фокусе внимания — территориально-экономическое планирование, городское развитие и миграция населения. Фактический материал представлен на примере Красноярского края, Новосибирска, Иркутской области, Алтайского края. Выбор примеров достаточно репрезентативен: указанные регионы участвовали во всех масштабных проектах индустриального развития Сибири в 1950—1980-х гг.
Ключевые слова: Сибирь, советская плановая экономика, пространственно-экономическое планирование, городское развитие, миграция населения, индустриализация в Сибири, промышленные узлы, территориально-производственные комплексы (ТПК), Красноярский край, Новосибирск, Иркутская область, Алтайский край, сибирские города.
БО!: 10.32324/2412-8945-2018-2-6-13
К началу 1960-х гг. сибирские города столкнулись с проблемой, варианты решения которой советским плановикам и градостроителям еще только предстояло найти. Бурный рост городского населения, ранее воспринимавшийся как однозначное благо для размещаемого производства, теперь таил в себе многочисленные риски.
Историк Илья Могилевкин из Института мировой экономики и международных отношений Российской академии наук (ИМЭМО РАН) пишет, что, преследуя цель освоить малозаселенный регион между Уралом и Тихим океаном, Советское государство основало в Сибири 185 городов (из общего числа в 230 городов, возникших в СССР) [11]. В отдельные годы в границах крупных территориально-производственных комплексов (ТПК) новые населенные пункты возводились наиболее интенсивными темпами. Например, в регионе Западно-Сибирского нефтегазового комплекса (ЗС НГК) во второй половине 1980-х гг. велось строительство 19 городов, 19 рабочих поселков, 14 поселков геологов, 32 поселков при компрессорных станциях и 46 вахтовых поселков с тенденцией превращения в поселки постоянного типа.
Масштаб послевоенного градостроительства в Сибири был поистине гигантским, в частности в Тюменском регионе «...если к середине 1960-х годов на территории Тюменской области имелось 7 городов, возникших в период с конца
ISSN 2412-8945. Развитие территорий. 2018. № 2 (12). © Р. И. Резванов, 2018
XVI в. до середины XX в., то на протяжении 1960—1980-х гг. число городов на территории области увеличилось на 16, из них 10 было образовано в 1980-е гг.» [3].
Проблема стремительного роста городского населения не возникла одномоментно, причины восходили к масштабной военной эвакуации начала 1940-х гг., существенно изменившей внутреннюю планировку сибирских городов, принявших людей и целые производства. К перемещаемым на восток рабочим добавлялись члены их семей, а также эвакуированные из оккупированных и прифронтовых областей. Омск, Новосибирск и Красноярск — первоочередные адресаты за Уралом, куда спешно направлялись эшелоны с людьми и техникой.
Еще с 1930-х гг. в Красноярске, как и в ряде других сибирских городов, стало разворачиваться большое промышленное строительство. В 1934 г. в Красноярске заложили машиностроительный завод (Красмаш), летом 1935 г. — судостроительный, а через год стали возводить опоры будущего целлюлозно-бумажного комбината. Вплоть до 1941 г. Красноярск ежегодно прирастал на 2 тыс. человек. Только с 1940 по 1943 г. краевой центр дополнительно принял почти 100 тыс. человек [5].
В предвоенные годы темп роста численности рабочих и служащих в сибирской промышленности превосходил общесоюзный. За период с 1929 по 1936 г. их количество возросло в 4,5 раза — с 115,3 тыс. до 526,3 тыс. человек [16].
Окончание войны мало изменило общую картину — значительная часть эвакуированного производства оставалась в Сибири. По мнению советского руководства, такой шаг должен был усилить военно-мобилизационные возможности государства. Перевод вглубь страны военных производств значительно снижал риск потери всей индустрии, что почти и произошло на первом этапе войны.
С середины 1950-х гг., как только был дан старт союзной кампании по индустриализации Востока, население сибирских городов стало резко возрастать — туда добровольно, по комсомольской путевке либо оргнабору стала прибывать рабочая сила. Возраст новоприбывших составлял 18—39 лет. При этом, как правило, ввод новых производств способствовал «омоложению» рабочего и обслуживающего персонала. Так, к началу 1970-х гг. в строительно-монтажном тресте «Братскгэсстрой» отмечалось сокращение доли молодежи, что объяснялось снижением динамики роста персонала треста и естественным его «взрослением». Однако в середине 1970-х ситуация стала меняться — трест снова стал «омолаживаться», причиной стал рост объемов работ на Усть-Илимской стройплощадке [17].
Откуда приезжали эти люди? Расчеты, произведенные новосибирским Институтом экономики и организации промышленного производства (ИЭОПП СО АН), выявили любопытную деталь. Оказалось, что до 45 % рабочих, поступивших на промпредприятия Сибири в период с 1946 по 1960 г., ранее работали в тех же местах, где и локализовались предприятия. «Если учесть, что почти столько же составляли впервые включившиеся в производство, то на долю ранее работавших в других районах придется около 10 %. Почти наполовину это выходцы из европейских районов страны, остальные прибыли с Урала, Дальнего Востока и из других районов» [2, с. 130]. Выходит, что только каждый десятый рабочий в Сибири оказывался выходцем из других регионов Советского Союза.
За тот же период (с 1946 по 1960 г.) местные жители обеспечили свыше половины городского прироста, например, в столь разных сибирских регионах, как Алтайский край (79,6 %) и Иркутская область (54,4 %). Именно местное население и стало источником роста сибирских городов. Что касается прибывших из других регионов, то «приживаемость выходцев из районов европейской части СССР, Средней Азии, Казахстана и Дальнего Востока была относительно низкой, вследствие чего эти регионы не играли существенной роли в индустриальном заселении Сибири» [2, с. 262].
Последующие годы не принесли серьезных изменений. Так, в 1969 г. доля внутрирайонной миграции в Западной Сибири составляла 134,4 %, в то время как межрайонная (т. е. прибывшие из других экономических районов РСФСР), наоборот, фиксировала отток населения — минус 4,8 %. Именно отток — и это в год восьмой пятилетки,
когда началось освоение Тюменского нефтегазодобывающего комплекса, а в Кемеровской области был введен крупнейший в регионе ЗападноСибирский металлургический комбинат. Так что ситуацию с дефицитом рабочей силы сглаживали внутрирайонные перемещения, во многом сконцентрированные на направлении «село — городу».
В Восточной Сибири в 1969 г. потенциал внутренней миграции оказался заметно меньшим (101,7 %), впрочем, при положительном значении межрайонной миграции, составившим 14,4 %. Объединяла оба экономических района Сибири потеря населения, выезжающего за пределы РСФСР. Но в данном случае речь, скорее, шла о миграционной текучести: уезжали не закрепившиеся на месте кадры союзных республик [10].
Показательным является пример с миграцией населения в регион Саянского территориально-производственного комплекса в начале 1970-х гг. Объекты ТПК являлись трудонедостаточными: за счет местных источников (прилегающих сельских и городских районов) потребность в рабочей силе закрывалась только на 56 %. Однако внешние источники на деле оказывались также местными. Статистика свидетельствует: доля новоприбывших из Красноярского края в четыре основных города Саянского ТПК (Абакан, Черногорск, Са-яногорск и Минусинск) в 1971—1972 гг. находилась в пределах от 72,5 % (Абакан) и до 65,9 % (Минусинск). Учитывая, что указанные города находились в искомом Красноярском крае, речь идет о том же решающем по своему значению факторе внутрирайонной миграции.
Далее, в порядке убывания миграционного потока в регион Саянского ТПК доля новоприбывших составляла:
— Восточная Сибирь (без Красноярского края) — от 3,4 % (Черногорск) до 7,9 % (Минусинск);
— Западная Сибирь — от 2,7 % (Саяногорск) до 7,5 % (Минусинск);
— Дальний Восток — от 2,7 % (Абакан) до 4,8 % (Саяногорск) [19].
Внешний миграционный приток на восток РСФСР оказывался вторичным, пропуская вперед жителей сибирских сел, малых и средних городов, устремлявшихся в появлявшиеся в их регионах новые индустриальные центры. Дальше все зависело от потенциала территории: более заселенная южная полоса Западной Сибири позволила появиться двум городам-миллионникам — сначала Новосибирску, а затем Омску. Но чем дальше на восток, тем меньшим оказывался миграционный поток, сужались возможности роста населения городов.
В 1964 г. Новосибирск обрел статус первого сибирского города-миллионника. Через пятнадцать лет, по итогам Всесоюзной переписи 1979 г., миллионную отметку преодолел и Омск. Ожидалось, что следующим станет Красноярск. Краевое руководство в 1984 г. на юбилейных торжествах, посвященных образованию Красноярского края, рассчитывало уже в начале 1990-х преодолеть
желанную отметку [15]. И действительно, Красноярск все-таки стал третьим сибирским милли-онником, но гораздо позже — к 2013 г.
Сибирь стремительно урбанизировалась. Сверхбыстрый рост городского населения в 1940— 1960-х гг. стал предтечей особого в советской со-циопространственной практике новосибирского феномена. Даже по сибирским меркам, где города уступали в возрасте находящимся в европейской России, Новосибирск оказывался совсем уж молодым. Будущий мегаполис получил развитие на исходе XIX столетия как станционный пункт строящейся Транссибирской магистрали, чрезвычайно быстро, уже в 1903 г. получив статус города.
Первый тревожный звонок прозвенел в 1959 г., когда численность населения Новосибирска достигла 887 тыс. человек. Это была та отметка, которую, по расчетам плановиков, городу предстояло взять только к 1970 г. (к тому времени предполагалось выйти на отметку в 850 тыс. человек). Стало ясно — с такими темпами город выходит на траекторию неконтролируемого роста. Справедливости ради стоит сказать — город в 1970 г., по данным Всесоюзной переписи населения, перекрыл искомую контрольную цифру на 360 тыс. человек: Новосибирск к тому времени насчитывал 1,16 млн жителей [1].
Меньше 70 лет потребовалось Новосибирску, чтобы стать миллионником. Ни один советский город ни до, ни после не мог похвастать таким рекордом. Достижение, вскоре ставшее частью городской легенды, предметом локальной гордости: Чикаго, одному из самых быстрорастущих городов западного мира, с которым честолюбиво сравнивался молодой город, потребовалось для этого 85 лет.
Советская индустрия на востоке страны за рабочими руками шла именно в крупные города. Локализуя экономическое развитие, города замыкали миграционный круг, притягивая к себе вновь и вновь прибывающее население. Очевидным становилось совпадение территорий нового промышленного освоения с уже сложившимися региональными центрами.
В ходе социоэкономических исследований, проводившихся ИЭОПП СО АН в начале 1960-х гг. в Красноярском крае, прямо отмечалась высокая концентрация промышленности в областных (краевых) центрах при очень слабом ее развитии в прилегающих районах [18]. По словам Владимира Ламина, директора Института истории СО АН СССР, «.особенно быстро продолжала расти абсолютная и относительная величина городского населения Сибири и в первую очередь ее крупных городов — областных и краевых центров: Омска, Новосибирска, Кемерово, Томска, Красноярска, Иркутска.
Процесс перераспределения населения в пользу крупных городов в ущерб сельской местности, особенно после паспортизации ее жителей, был настолько контрастным, что пришлось ограждать города дополнительными, еще более жесткими, чем прежде, административными за-
претами, ограничениями и другими средствами селекции притока сельских жителей в города» [7].
Проблема гипертрофированного роста городов — административных центров не была новой. К тому времени в Венгрии и на Кубе предпринимаются попытки разгрузить столичные города: как и в Советском Союзе, рост населения в этих странах оказался подстегнут политикой форсированной индустриализации.
Уже в начале 1970-х гг. СССР, Болгария, Румыния и Монголия приступают к разработке собственных стратегий по замедлению роста крупных городов. Выходом из ситуации виделось создание либо развитие существующих субрегиональных центров [13]. Сибири также предстояло апробировать эффективность новой политики городского развития.
Беспокойство вызывал риск развития сибирских городов по венгерскому сценарию, совпадение с которым проявлялось вполне отчетливо. События октября 1956 г. в Будапеште, расцененные Москвой как антисоветский мятеж, заставили советских исследователей обратить внимание на социально-экономическое положение Венгрии. Уникальность ситуации диктовалась исключительным положением Будапешта в жизни страны. Венгерские эконом-географы рассматривали столицу в качестве отдельного экономического региона, наряду с такими макрорегионами, как Ду-нантул, Северная Венгрия и Альфельд. В будапештской агломерации на начало 1960 г. проживал почти каждый четвертый житель страны (23 %). По численности населения столица превосходила регион Северной Венгрии.
Особенно динамично Будапешт стал расти сразу по окончании Первой мировой войны. В город потянулись тысячи мигрантов из сельской округи, надеявшихся найти хоть какую-то работу. Скорость, с какой росла столица, впечатляла — если в начале XX в. Будапешт насчитывал 860 тыс. жителей, то к 1930 г. в нем проживало уже полтора миллиона человек. Казалось, если в Венгрии где и растет население, то это в столице, и только в ней [9, с. 91—94]. К 1960 г. Будапешт концентрировал до 45 % от всех промышленных рабочих в стране. Мегаполис безраздельно доминировал над своей округой — столичным медье Пешт. По ключевому для социалистических экономик показателю удельного веса рабочих в общем населении Будапешт в 3,6 раза перекрывал статистику окружающего его медье [12].
Пришедшее к власти в конце 1950-х гг. новое венгерское правительство попыталось исправить ситуацию. Ставка делалась на создание сети субрегиональных городов — метод, в последующем примененный Советским Союзом в ходе разукрупнения сибирских городов. Принятый с оглядкой на СССР второй пятилетний план (1961— 1965 гг.) отвечал новой венгерской политике: 4/5 от общего объема капиталовложений предусматривалось на развитие промышленности вне пределов Будапешта. В результате ускоренное развитие получили новые промышленные цен-
тры, прежде всего города Айка (электроэнергетика, стекольная и алюминиевая индустрии), Ка-зинцбарцика (электроэнергетика и химия), Дуна-уйварош (черная металлургия) [6].
Ассигнования в первую очередь шли в средние города с населением свыше 50 тыс. человек. Как правило ими оказывались административные центры медье, где форсированными темпами создавалась новая производственная и социальная инфраструктура. Новая политика, впрочем, обошла стороной более мелкие поселения (до 2 тыс. человек), они продолжали столь же интенсивно терять собственное население [9, с. 97].
Вскоре модель создания субрегиональной сети малых и средних городов, схожая с венгерской, стала претворяться в Сибири. В случае с Новосибирском параллели с венгерским кейсом оказывались слишком явными. Город не только рос сверхдинамичными темпами, в нем проживало почти 2/3 населения Новосибирской области (по данным Всесоюзной переписи 1959 г., 63,7 % от числа жителей области). В пределах 100-километрового радиуса от Новосибирска планировалось разместить филиалы и дополнительные мощности городских предприятий. За счет своеобразного индустриального экспорта власти решали сразу две проблемы: демографической разгрузки мегаполиса и ограничения роста внутригородских промплощадок. В качестве «принимающих» были определены сравнительно небольшие областные города (Бердск, Искитим, Черепа-ново, Колывань) и крупные рабочие поселки (Мошково, Ташара) [4].
Удачно зарекомендовавший себя градостроительный эксперимент с созданием на южной окраине Новосибирска обособленного научного Академгородка — административного центра Сибирского отделения общесоюзной Академии наук, решено было продолжить. В конце 1960-х гг. на противоположном берегу Оби стал выстраиваться научный центр Сибирского отделения Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина (ВАСХНИЛ). К середине 1980-х там уже были возведены семь научно-исследовательских институтов и первая очередь жилого микрорайона со своим центром обслуживания. В Крас-нообске, такое название было дано городку ВАСХНИЛ, проживало около 6 тыс. человек, в основном сотрудники научного центра и их семьи. В последующем Краснообск получил статус поселка городского типа, а также норматив на плановое развитие до 25 тыс. человек. Наукограду не пришлось разделить с Новосибирском опыт сверхординарного роста: его население и в наши дни находится в пределах некогда отведенного лимита.
В отличие от Новосибирска в том же 100-километровом радиусе от Красноярска не находи-
лось сколь-нибудь достаточных городов, которые можно было бы рассматривать в качестве опорных центров. Во многом судьбу города определяла география. С правобережья Красноярск прижимала к Енисею нисходящая гряда Восточно-Саянских гор. К тому же правый берег нес на себе наследие 1930—1940-х гг., когда там стал разрастаться многокилометровый пояс промпред-приятий. Война же еще больше усугубила положение. На левом берегу перспективный для городского развития северо-восток вскоре оказался заперт корпусами алюминиевого и металлургического заводов. Мало того, что алюминиевый завод сразу же вошел в тройку крупнейших по своему профилю предприятий в мире, отобрав у Красноярска какие-либо шансы на развитие в сторону равнинного северо-востока, он потребовал вокруг себя и достаточно большую санитарную зону.
Вполне резонным представлялся вариант с ускоренным развитием городских центров региональных промышленных узлов — основы формируемых территориально-производственных комплексов эпохи 1970—1980-х гг. Таковые долго искать не пришлось — к тому времени руководство страны и региона большие надежды возлагало на развитие энергетического и добывающего секторов западного крыла Канско-Ачинского бу-роугольного бассейна (будущий Канско-Ачинский топливно-энергетический комплекс, или КАТЭК).
Еще во второй половине 1950-х гг. на базе сельскохозяйственной Ачинско-Назаровской группы районов планировалось создать в ближайшие 15—20 лет крупный промышленный узел. Его основу должна была составить эксплуатация богатых залежей местных бурых углей. Согласно семилетнему экономическому плану (1959— 1965 гг.) в Ачинске возводился глиноземный комплекс для нужд строящегося в Красноярске алюминиевого завода. Помимо того, за счет переработки нефелиновых руд ачинская промышленность прирастала сопутствующими цементным и строительным производствами. В Назарове, находящемся в тридцати пяти километрах южнее Красноярска, строилась мощная тепловая электростанция, будущая Назаровская ГРЭС, мощностью 1 308 МВт.
В самом Красноярске, несмотря на интенсивное строительство в 1950—1960-х гг. энергоемких химических объектов, темпы роста населения постепенно замедлялись (рис. 1). На соответствующие показатели красноречиво указывают данные четырех послевоенных Всесоюзных переписей населения 1959, 1970, 1979 и 1989 гг. (см. рис. 1).
Рис. 1. Изменение динамики прироста населения Красноярска в межпереписные периоды с 1959 по 1989 г.*
Темпы прироста городского населения в Красноярском крае в 1970-х гг. уже обнаруживали разнонаправленную динамику. Если в краевом центре постепенно замедлялся приданный еще в 1940—1960-х гг. инерционный ход, то в заполярных городах и на юге Красноярского края наблюдалась совершенно иная картина. На Крайнем Севере в 1970-х гг. население городов Норильского промрайона Талнаха и Кайеркана увеличилось в 3,6—3,8 раза. На треть с 1970 по 1979 г.
вырос и сам Норильск, средние температуры января которого (-28 °С) делали поистине экстремальной жизнь почти 190-тысячного населения (по состоянию на 1979 г.). На юге продолжался рост населения городов Абакано-Минусинского промышленного узла. Динамику можно отчетливо проследить по трем наиболее крупным местным городам: Абакану, Черногорску и Минусинску (рис. 2—4).
%
1«
1959 г. 1970 г. 1979 г. 1989 г.
56 416 90136 128311 154 092
Рис. 2. Изменение численности населения Абакана в 1959—1989 гг.
* Здесь и далее рисунки составлены по данным ЦСУ, Госкомстат СССР.
%
1959 г. 1970 г. 1979 г. 1939 г.
51064 60 011 71 386 79 355
Рис. 3. Изменение численности населения Черногорска в 1959—1989 гг.
%
ТО 60 50 АО 30 20 10 О
Ч 19 N 59 г. 197 N 0 г 19" 9 г. 1989 г.
Рис. 4. Изменение численности населения Минусинска в 1959—1989 гг.
Но не каждому городу на востоке выпадал шанс стать крупным индустриальным центром: необходимо было иметь развитую транспортную инфраструктуру, быть включенным в общесетевую систему грузоперевозок, где приоритет отдавался железной дороге. Все крупные города связывала сеть железных дорог, будь то активно развивающий нефтехимию Омск (благодаря нефтепроводу Туймазы — Иркутск) или Новосибирский промузел с его машиностроением, не говоря уже об угольно-металлургических агломерациях Кузбасса.
Регионами индустриального роста в Восточной Сибири стали две самые крупные территории: Иркутская область и Красноярский край. В начале 1970-х гг., после анализа данных о развитии региона в 1950—1960-х гг., советский экономист Станислав Савин в своем исследовании
ТПК Восточной Сибири указывал, что «в пределах Красноярского края и Иркутской области сосредоточены наиболее благоприятные условия в Восточной Сибири для развития ряда важнейших производств» [14].
На долю двух регионов приходилось 4/5 территории и населения Восточной Сибири. И это с учетом нахождения до 1991 г. в составе Красноярского края Хакасии (на правах автономной области). Три других региона: автономные национальные республики Тува и Бурятия, а также Читинская область — значительно уступали Красноярску и Иркутску не только по имеющимся ресурсам, но и по темпам урбанизации.
Доля городского населения, по данным Всесоюзной переписи населения 1979 г., составила, %:
Иркутская область 77,4
Красноярский край 69,37
Читинская область 62,8
Бурятская АССР 56,78
Тувинская АССР 421
Возрастное «ядро» в новых индустриальных городах составляла категория 18—39 лет. В конце 1970-х гг. расположенный на средней Ангаре Усть-Илимск стал самым «молодежным» городом Братско-Усть-Илимского ТПК (БИ ТПК). На долю горожан в возрасте 20—24 лет приходилось свыше 40 % населения Усть-Илимска2.
Схожая ситуация наблюдалась и в соседних Братске и Железногорске-Илимском, где на ту же возрастную категорию приходилось более трети городского населения. Только в ходе Всесоюзной переписи 1989 г. было зафиксировано сокращение числа жителей городов БИ ТПК в возрасте 20—24 лет. Ситуация объяснялась завершением ввода основных промышленных объектов. Сколько-нибудь серьезного расхождения с реалиями не было — БИ ТПК действительно вошел в экономическую историю как один из немногих территориально-производственных комплексов, формирование которого было в основном завершено в советское время. На рубеже 1980— 1990-х гг. «молодежная» специфика новых при-ангарских городов стала заметно терять свое значение: доля молодежи в них начала приближаться к средним по Иркутской области значениям, составив 24 % [17].
История советской урбанизации Сибири предоставляет возможность констатировать предопределившие современное развитие городов факторы.
Во-первых, война оказала очень сильное демографическое и индустриальное влияние на сибирские города. Впрочем, это воздействие оказалось относительно локализованным — эвакуационные волны достигали не всех, а только самых крупных городов: Омска, Новосибирска и Красноярска. Война, передовые рубежи которой пролегли за несколько тысяч километров, удивительным образом трансформировала облик этих городов; та же «оборонка» если не главенствует, то остается в числе важных отраслей местной экономики.
Примером, хорошо репрезентирующим масштабы сжатой по времени военной сверхиндустриализации, является принятое в июле 1942 г. на бюро Новосибирского обкома ВКП (б) постановление о создании на левобережье областного центра самостоятельного города. Для этой части Новосибирска, ставшей площадкой для большинства эвакуированных заводов, уже было заготовлено название — Андреевск; на правах отдельно-
1 Всесоюзная перепись населения 1979 года. Таблица 9с. Распределение населения по национальности и родному языку. Российский государственный архив экономики.
2 К сожалению, историк Татьяна Урожаева из Иркутского госуниверситета не уточняет, какая конкретно возрастная категория подразумевается под понятием «молодежный». Только косвенным путем, исходя из контекста статьи (Урожаева Т. П. Возрастной состав населения новых индустриальных городов Иркутской области в 1970—1980-е гг. // Вестн. Забайкал. гос. ун-та. 2012. № 8), можно предположить, что речь идет о 20—24-летних горожанах.
го города предполагалась отдельная администрация из 42 «ответственных» и 22 «технических» работников [8].
Во-вторых, начало следующего периода интенсивного городского роста пришлось на вторую половину 1950-х гг., когда в директивах XX съезда КПСС была, по сути, озвучена масштабная «восточная» индустриальная программа. Города росли в первую очередь благодаря внутренней миграции. Столь необходимые человеческие ресурсы прибывали не столько извне, сколько из сибирской глубинки. Безусловно, значение внешней миграции нельзя недооценить, но необходимо признать и обратную сторону — наравне с притоком существовал и столь же значительный отток кадров.
В-третьих, сибирские города не развивались автономно, в отрыве от общемировых тенденций, пусть даже и с поправкой на «социалистическую» специфику. Наглядной является ситуация с решением проблемы сверхбыстрого роста крупных национальных и региональных городов — тема, невольно объединившая в 1950—1960-х гг. столь непохожие Париж, Гавану, Будапешт, Новосибирск и др.
В Новосибирске была опробована модель по созданию города-центра с близлежащей сетью малых и средних городов. В Красноярском крае и Иркутской области появились субрегиональные промышленные центры, рассредоточенные на пространстве от субарктической 69-й широты (Норильск, Талнах, Кайеркан) до 53 «самарской» широты (Шелехов и Абакан) на юге.
Сегодня опорные города больших областных (краевых) центров трансформировались в моногорода со своей эндемичной проблематикой и продолжающимися поисками развития для каждого из них. Заложенная логика развития с опорой на демографическую разгрузку крупных региональных городов — административных центров с диверсификацией имеющихся производств оказалась нарушенной уже во второй половине 1980-х гг., когда резко возросли структурные социоэконо-мические риски в системе советского планирования. Впрочем, это нисколько не отменяет то обстоятельство, что, по сути, мы продолжаем иметь дело с поставленными в 1950—1980-х гг. задачами: те же Новосибирск и Красноярск на сегодня являются городами основного естественного и миграционного прироста в своих регионах. В них же мы наблюдаем и основной приток инвестиционного капитала в создание и модернизацию основных производственных фондов. При этом параллельно продолжается процесс консервации индустриального сектора экономики бывших центров субрегиональных промышленных узлов — нынешних моногородов. В сложившейся социоэкономической дилемме ключ к созданию новых пространственных стратегий регионального развития заложен именно в знании и умелом оперировании предварительными выводами и планами формирования сибирской экономики 1950— 1980-х гг.
Список литературы
1. Баландин С. Н. Новосибирск: история градостроительства 1945—1985 гг. Новосибирск : Новосиб. кн. изд-во, 1986. Глава II. За индустриализацию строительства и решение жилищной проблемы. 1955—1970 гг.
2. Индустриальное освоение Сибири: Опыт послевоенных пятилеток. 1946—1960 гг. /
B. В. Алексеев и др. Новосибирск : Наука. Сиб. отд-ние, 1989. 310 с.
3. Колева Г. Ю. Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс: история становления и развития (1960—1980-е гг.) // Вестн. Том. гос. ун-та. 2007. № 302. С. 94.
4. Колпакова М. Р., Туманик Г. Н. Новосибирск: город в 2000 году. Новосибирск : Кн. изд-во, 1989. 110 с.
5. Красноярский материк. Времена. Люди. Документы. Красноярск : Гротеск, 1997. С. 437.
6. Краткая история Венгрии. М. : Наука, 1991. С. 487.
7. Ламин В. А. Императивы демографического развития Сибири [Электронный ресурс] // Байкальский регион и геополитика Центральной Азии: история, современность, перспективы : материалы междунар. науч. семинара-совещания. Иркутск, 2004. URL: http://mion.isu.ru/filearchive/ mion_publcations/bgca/4.html (дата обращения: 27.04.2018).
8. Левый берег Новосибирска мог стать отдельным городом во время войны [Электронный ресурс] // Тайга.инфо: информ. агентство. URL: http://tayga.info/123902 (дата обращения: 15.06.2018).
9. Леттрих Эдит. Тенденции урбанизации в Венгрии // Урбанизация и расселение / под ред. Ю. Л. Пивоварова. М. : Статистика, 1975. С. 91—97.
10. Миграция населения РСФСР / ЦНИЛ ТР ; отв. ред. А. З. Майков. М. : Статистика, 1973.
C. 33.
11. Могилевкин И. М. Глобальная инфраструктура: механизм движения в будущее / ИМЭМО РАН. М. : Магистр, 2010. 314 с.
12. Памлени. Венгрия // Совет. историч. эн-цикл. Т. 3. М., 1963. С. 305.
13. Расселение населения и размещение производства / отв. ред. М. Б. Мазанова. М. : Наука, 1982. С. 47—48.
14. Савин С. И. Формирование ТПК Восточной Сибири. М. : Наука, 1972. С. 67.
15. Славина Л. Н. Динамика численности населения Красноярского края в советский период [Электронный ресурс] // Люди и судьбы. XX век. Тезисы докладов и сообщений научной конференции. Красноярск, 30 октября 2003 г. Красноярск, 2003. URL: http://www.memorial.krsk.ru/ Articles/2003Ludisudby/2003Slavina.htm (дата обращения: 15.06.2018).
16. Тимошенко А. И. Факторы модернизации экономики Сибири в ХХ столетии // Изв. Иркут. гос. эконом. акад. 2013. № 6. С. 76.
17. Урожаева Т. П. Возрастной состав населения новых индустриальных городов Иркутской области в 1970—1980-е гг. // Вестн. Забайкал. гос. ун-та. 2012. № 8. С. 9.
18. Цимдина З. Р., Сергиевская И. А. Опыт изучения использования трудовых ресурсов Ачинско-Назаровской группы районов // Вопросы трудовых ресурсов в районах Сибири / под общ. ред. Г. А. Пруденского. Новосибирск, 1961. С. 60.
19. Шадрин А. В. Некоторые аспекты территориальных источников формирования промышленных кадров Сибири (на примере Саянского территориально-производственного комплекса, 1971—1985 гг.) // Изв. Алт. гос. ун-та. 2007. № 4—3. С. 205.
R. I. Rezvanov
SIBERIAN CASE OF SOVIET SOCIO-ECONOMIC PRACTICE: CITIES, MIGRATION AND THE SCENARIO IN CONTEXT OF 1950—1980
The problems of urban and migration development of Siberia prevailing during a new industrial development of Russia East during the second half of the 1950s and the early1980s are considered in the article. The focus of attention is a territorial-economic planning, city development, and migration. Factual material is presented by the example of Krasnoyarsk Krai, Novosibirsk, Irkutsk region, Altai Krai. The choice of examples is sufficiently representative: the regions participated in all ambitious projects of industrial development of Siberia in 1950—1980.
Keywords: Siberia, Soviet planned economy, spatial and economic planning, urban development, migration, industrialization in Siberia, industrial hubs, territorial production complexes, The Krasnoyarsk Krai, Novosibirsk, Irkutsk region, The Altai Krai, Siberian cities.
