CC BY
62
УДК 908
СИБИРЬ: ОБРАЗЫ, ТЕРРИТОРИЯ, ПРОСТРАНСТВО
Михаил Николаевич Колоткин
Сибирский государственный университет геосистем и технологий, 630108, Россия, г. Новосибирск, ул. Плахотного, 10, доктор исторических наук, профессор кафедры правовых и социальных наук, тел. (383)361-04-68, e-mail: m.n.kolotkin@ssga.ru
Сибирь - это особый феномен, включающий в себя диалектическое единство глубочайших парадоксов и противоречий. В статье подробно раскрывается образ этого интеллектуального конструкта в течение длительного исторического периода, делается попытка доказать, что сибирский регион является не только историко-географической или политико-административной реальностью, но и ментальной конструкцией с динамичными границами. Описываются стратифицированные представления о Сибири с геопространственной и геополитических позиций. Приводится один из вариантов территориального районирования. Сделан акцент на то, что Сибирь была, есть и будет объектом глобальной борьбы за передел мира. В заключении сделан вывод о том, что Сибирь необходимо рассматривать как целостную систему, уникальный, особый метарегион, не имеющий аналогов на планете, который, к сожалению, за длительный исторический период не получил должных импульсов для своего развития, оставаясь сырьевой периферией с провинциальным статусом.
Ключевые слова: Сибирь, Россия, метарегион, «другая Россия», пространство, территория, образ, глобализация, идентичность.
SIBERIA: IMAGES, TERRITORY, SPACE
Mikhail N. Kolotkin
Siberian State University of Geosystems and Technologies, 10, Plakhotnogo St., Novosibirsk, 630108, Russia, D. Sc., Professor, Department of Legal and Social Sciences, phone: (383)361-04-68, e-mail: m.n.kolotkin @ ssga.ru
Siberia is a special phenomenon, which includes the dialectical unity of the deepest paradoxes and contradictions. The article describes in detail the image of this intellectual construct during a long historical period, an attempt is made to prove that the Siberian region is not only a historical-geographical or political-administrative reality, but also a mental structure with dynamic borders. Stratified ideas about Siberia from geospatial and geopolitical positions are described. One of the variants of territorial zoning is given. The emphasis was on the fact that Siberia was, is and will be the object of a global struggle for the redivision of the world. In conclusion, it was concluded that Siberia should be viewed as an integral system, a unique, special metaregion, unparalleled on the planet, which, unfortunately, did not receive the proper impulses for its development for a long historical period, remaining a raw periphery with provincial status.
Key words: Siberia, Russia, metaregion, «other Russia», space, territory, image, globalization, identity.
Великий писатель земли русской В. Г. Распутин говорил так: «Мы привыкли к языку сравнений, но никакие сравнения ничего не скажут о Сибири. Мы можем сопоставлять лишь результаты освоения, дела рук человеческих, но не более. Нет ничего в мире, что можно было бы поставить в виде аналога ря-
дом с Сибирью. Кажется, она могла бы существовать как самостоятельная планета, в ней есть все, что должно быть на такой планете во всех трех царствах природы - на земле, под землей и в небе. Ее собственно жизнь, столь разновидную и разнохарактерную, невозможно обозначить известными понятиями» [1]. А отсюда проистекает вся сложность и противоречивость раскрытия понятия и образа Сибири, их многозначимость. Этим определяется актуальность и теоретическая значение данной статьи. Сибирский историк Н. Н. Родигина осуществила очень удачную попытку анализа коллективных представлений многоликого образа региона, их типологию, конструирования и трансляции, и в конечном счете, формировании стереотипов обыденного сознания, проведя контент-анализ русской журнальной прессы второй половины XIX - начала ХХ в. Образ Сибири рассматривался как интеллектуальный конструкт, включающий самые полярные метафоричные модели - «необъятная страна», «страна молочных рек и кисельных берегов», «золотое дно», «мужицкое Эльдорадо», «драгоценнейшая колония русского народа», «край холода, ссылки и каторги», «пугало России», «страна изгнания», «terramcogmta» , «клоака всероссийских подонков самого злокачественного свойства», «близкая соседка России» и т. п. Причем, эти мифологические штампы, образованные на ментальном уровне формирования образа Сибири, в первую очередь зависели от того, как на нее смотрели - извне или изнутри. Н. Н. Родигина пришла к выводу, что Сибирь мыслилась как Россия, но «другая» [2]. Стратифицированные (многослойные) и противоречивые представления о Сибири можно объяснить посредством понятий «географический образ» и «метарегион», разрабатываемых российскими учеными Д. Н. Замятиным, Н. И. Замятиной, В. А. Евсеевым, В. Л. Каганским, В. Л. Цим-бурским, А. В. Поздняковым, Е. А. Ерохиной и др.
Так, Д. Н. Замятин ввел в научный оборот понятие географического образа региона, под которым понимались достаточно устойчивые, стратифицированные и динамичные геопространственные представления, которые соотносятся с какими-либо политико-, экономико-, историко- или культурно-географически выделенными территориями. В качестве необходимого условия создания эффективного географического образа региона он считает развитие регионального самосознания у его жителей. Наличие этого образа фактически маркирует регион, а его отсутствие или слабая выраженность сигнализирует о слабой проработанности региона или его неустойчивость. Эти идеи вошли составной частью в проект создания федеральных округов в 1995 г., разрабатываемый Аналитическим управлением при Президенте РФ под руководством Л. В. Смирнягина и А. В. Новикова. За основу была принята модель американского федерализма. Согласно проекту, центры Федеральных округов должны быть расположены в городах, не являющихся центрами субъектов РФ. В итоге были разработаны довольно экзотические варианты выбора центров Федеральных округов (ФО) для европейской части страны - Северный ФО - г. Беломорск (19 тыс. жителей), - Северо-Западный ФО - г. Валдай (20 тыс.), Верхневолжский ФО - г. Буй и т. д. Территорию Урала предполагалось разбить на два Федеральных округа -Южноуральский (г. Абдулино) и собственно Уральский (г. Касли). Что касается
Сибири и Дальнего Востока, то работа по выделению федеральных округов, их состава и центров в азиатской части страны в рамках проекта 1995 г. не была доведена до конца. Даже в проектных названиях двух сибирских регионов были разночтения: первый - Западно-Сибирский, Южно-Сибирский, Пообский -возможный центр - г. Бердск, второй - Восточно-Сибирский, Енисейский, Байкальский - возможные центры - г. Усолье-Сибирское, пос. Листвянка, г. Ангарск) [3]. Вполне естественно, что этот проект не был реализован главным образом из-за его утопичности и отсутствием у его разработчиков реальных знаний российской действительности, не говоря уже о Сибири.
Исторически, как считает Е. А. Ерохина [4], первоначально сложились два геополитических статуса Сибирского региона. Первый из них связан с сибирскими областничеством, когда впервые сформировалась региональная идентичность, а второй связан с именем выдающегося путешественника и географа В. П. Семенова-Тян-Шанского с его проектом «Русской Евразии»- «особой культурно-экономической единицы на пространстве между Волгой и Енисеем от Ледовитого океана до самых южных граней государства» Особо отмечалось, что Русскую Евразию «не считать ее никоим образом за окраину, а говорить о ней уже как о коренной и равноправной во всем русской земле, как мы привыкли говорить об Европейской России» [5].
Советский этап в развитии Сибири обусловил надолго закрепление за ней роль энергосырьевой и индустриально-аграрной периферии с провинциальным статусом, а постперестроечный этап только углубил различия между европейской и азиатской частью государства. Поэтому не случайно в период полураспада государства Сибирь оказалась в качестве «лакомого куска» в геополитическом раскладе борьбы за передел мира.
Один из ведущих американских специалистов Института мировой политики США У. Р. Рид еще в конце ХХ в. выпустил ряд сенсационных статей под общим названием «Не купить ли нам Сибирь?», видимо, помня об истории с Российской Аляской. Он рассчитал и цену вопроса, которая составила примерно 3 триллиона долларов, и судьбу ее обитателях. «Все постоянные жители (примерно 15 миллионов), обитающие здесь на законных основаниях, станут полноправными гражданами США с правом проживания в любом месте Америки. На переходный период будут рассчитаны программы специальной подготовки новых граждан к американскому образу жизни. Нерусским национальным меньшинствам будут выделены земли и средства для обустройства привычного им образа жизни (как это было сделано в отношении коренных жителей Аляски) [6].
Выражая далеко идущие планы на судьбу России и Сибири, американский кремлевед Т. Грэхем отметил: «Размышляя о будущем России, мы не должны забывать один серьезный урок истории: великие державы возвышаются и приходят в упадок; некоторые государства вообще исчезают. Упадок России, свидетелями которого мы являемся, вполне может быть временным, но быстрые перемены в современном мире, нынешние тенденции политического, экономического и военного развития в Европе и Азии, по меньшей мере, увеличивают вероят-
ность того, что этот упадок окажется окончательным» [7]. Такие же надежды высказывает и бывший Государственный секретарь США З. Бжезинский, представляя видеть ему в будущем желанный образ фрагментированной «конфедеративной» России, примкнувшей на западе к «трансатлантической Европе», а своим востоком отходящей в китайскую сферу влияния [8]. Конечно, сегодня в условиях значительно окрепшей российской государственности и собственной идентичности такие сценарии маловероятны, однако тенденции остаются.
Весьма характерно, что срединное территориальное пространство Сибири как стержневой основы России начинает осознаваться некоторыми отечественными геополитиками в своих прогнозных рассуждениях. Так, В. Цымбурский в одной из своих работ акцентировал внимание на «сибирской» составляющей образа России, используя для этого смыслообраз Срединной России. Геополитический взгляд из географического, топливоэнергетического и ресурсного центра страны позволяет по новому, с другой точки зрения оценить геополитические проблемы Российской Федерации, а не только как приевропейской страны к западу от Уральского хребта [9].
Отличие Российской Федерации от других государств заключается прежде всего в территории. Известный геополитик и специалист в области самоорганизации геосистем А. В. Поздняков считает, что некорректно сравнивать ее с европейскими государствами и даже с США или Китаем. В качестве главных критериев сравнения он определил особенности климата, рисковую экономику и социальные условия, огромные площади территории и ресурсной базы, трансконтинентальная протяженность по всем направлениям и периметру границ, геологическое строение и других отличающихся условий. Россия, по его определению, это «метагосударство, сложнейшая из всех существующих в настоящее время на планете социальная эколого-экономическая самоорганизующаяся система». Она имеет две только ей присущие характеристики:
1. Экологическая емкость, способная обеспечить свободное социально-экономическое развитие и формирование необходимой инфраструктуры. Причем ее свободное развитие не ограничено природными факторами и соседними государствами. Страна способна развиваться вне связи с другими государствами. Отметим, что этот фактор подтверждается и сегодня в условия жестких санкций.
2. Высокая социально-экономическая инерционность развития, которая пропорциональна размерам экологической емкости и разнообразию составляющих ее природных ресурсов, численность, многонациональному составу [10, 11].
Исходя из данной парадигмы, Сибирь в качестве самого значительного пространства России также необходимо рассматривать в качестве особого ме-тарегиона с учетом размеров территории, степени ее освоенности (неосвоенности), сложности и многообразия природных и климатических условий, демографической и этнической ситуации. Поэтому ни европейские, ни американские и даже канадские критерии здесь малоэффективны. Как отметил Н. А. Косолапов, «те стратегии развития социально-территориальных систем, которые исторически сложились в Европе с ее уникальным сочетанием благо-
приятного климата, малых расстояний и оптимальной (не чрезмерно большой, но и не слишком малой) плотности, непригодны для России, где все перечисленные параметры характеризуются экстремальными значениями (территория и среднее плечо переброса электроэнергии - самые большие в мире, средняя плотность населения - одна из самых низких» [12].
Когда мы рассматриваем Сибирь в качестве метарегиона метагосударства, то должны различать понятия «территория» и «пространство». Под первым понимается физико-географическая и природно-биологическая реальность. Основным признаком территории является возможность жизнедеятельности социума. Категория «пространство» является по сути виртуальной конструкцией и всегда рассматривается в качестве реальности социальной. Различаются экономическое, политическое, культурное, правовое, информационное и многие иные. Пространство всегда выступает в качестве организационной «надстройки» над определенной территорией, поэтому территория социума способно вмещать в себя множество пространств. В условиях мирового процесса глобализации пространство как социальная практика все более отрывается от территории. По мнению Н. А. Косолапова «территория тоже может оказаться бременем для страны и государства, особенно если в одних ее частях сложились социально-пространственные отношения, резко отличающиеся от таковых в других частях страны» [13]. По нашему мнению, Сибирь как раз соответствует этому тезису.
В «Стратегии пространственного развития Российской Федерации», разработанной Минэкономразвития вплоть до 2030 г., макрозона «Сибирь», одна из шести российских макрозон, включила в себя все субъекты Сибирского Федерального округа и часть Уральского федерального округа (Тюменская область, Ханты-Мансийский (Югра) и Ямало-Ненецкий автономные округа). В качестве долгосрочной перспективы для макрозон «Сибирь» и «Дальний Восток» обозначена общая тенденция сокращения их удельного веса в экономике страны из за сырьевой специфики, в условиях существенного ухудшения конъюнктуры на мировых рынках углеводородов и большинства сырьевых товаров, при устойчивом сокращении в них численности населения и относительной стабилизации их роли в инвестиционном потенциале страны. Отметим также, что Сибирь не вошла в программу приоритетного развития геостратегически важных территорий, в отличие от Дальнего Востока, Арктической зоны, Северного Кавказа, Калининградской области и Республики Крым. Из 35 созданных к настоящему времени в Российской Федерации технологических платформ - двигателей инновационной модернизации в Сибири имеется только две - в Томской области и Красноярском крае. Более того, «Стратегия пространственного развития России на период до 2039 года», помимо структурирования «основой полосы расселения» включает возвращение к формированию центров и городов вахтового экспедиционного типа, а узлами пространственного каркаса территории станут агломерации. Сибири в этом смысле уготована весьма незавидная роль. Закончить эту статью хотелось бы тоже пророческими словами В. Г. Распутина: «В сущности, опершись на Сибирь да еще на некоторые пока заповедные рай-
оны, человечество могло бы начать новую жизнь. Так или иначе очень скоро, если оно собирается существовать дальше, ему придется решать главные проблемы: чем дышать, что пить и что есть, как, в каких целях использовать человеческий разум? Земля, как планета, все более и более устанавливается на этих четырех китах, ни один из которых нельзя считать надежным. И если слово «Сибирь» в своем изначальном смысле не означает «спасение», оно могло бы стать синонимом спасения. И тогда отсталая, в сравнении с Северной Америкой, колонизация Сибири, в чем долго упрекали старую Россию, обернулась бы великой выгодой; и тогда русский человек не без оснований мог бы считать, что он выполнил немалую часть своего очистительного на значения на Земле» [14].
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Распутин В. Г. Сибирь без романтики // Живи и помни: Повести и рассказы. - Таллин, 1986.
2. Родигина Н. Н. «Другая Россия»: образ Сибири в русской журнальной прессе второй половины XIX - начала ХХ века : монография. - Новосибирск : НГПУ, 2006.
3. Замятин Д. Н. Власть пространства и пространство власти: Географические образы в политике и международных отношениях. - М. : РОССПЭН, 2004.
4. Ерохина Е. А. Сибирский вектор внутренней геополитики России. - Новосибирск,
2012.
5. Семенов-Тян-Шанский В. П. О могущественном территориальном владении применительно к России: Очерки по политической географии // Рождение нации. Серия альманахов «Арабески» истории. - М., 1996. - Вып. 7.
6. Мид У. Р. Не купить ли нам Сибирь? // Родина. - 2000. - № 35.
7. Грэхем Т. Мир без России // НГ-сценарии. - 1999. - № 11, 8 дек.
8. Бжезинский З. Великая шахматная доска. - М., 1998.
9. Цымбурский В. М. Россия - Земля за Великим Лимитрофом: цивилизация и ее геополитика. - М., 2000.
10. Поздняков А. В. Государство - сложная саморганизующаяся система // Интерэкспо ГЕО-Сибирь-2012. VIII Междунар. науч. конгр. : Междунар. науч. конф. «Геопространство в социальном и экономическом дискурсе» : сб. материалов в 2 т. (Новосибирск, 10-20 апреля 2012 г.). - Новосибирск : СГГА, 2012. Т. 1.
11. Поздняков А.В. Россия-метагосударство // ГЕО-Сибирь-2011. VII Междунар. науч. конгр. : сб. материалов в 6 т. (Новосибирск, 19-29 апреля 2011 г.). - Новосибирск : СГГА, 2011. Т. 6.
12. Косолапов Н. А. Россия: территория в пространствах глобализирующегося мира // Мировая экономика и международные отношения. - 2005. - № 7.
13. Косолапов Н. А. Глобализация: территориально-пространственный аспект // Мировая экономика и международные отношения. - 2005. - № 6.
14. Распутин В. Г. Сибирь без романтики // Распутин В. Г. Сибирь, Сибирь... - М. : Молодая гвардия, 1991.
© М. Н. Колоткин, 2018
