CC BY
25
УДК 82.09
ИСАКОВА Алла Наумовна
Московский педагогический государственный
университет
г. Москва, Россия
СИБИРЬ И ИДЕЯ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОУТВЕРЖДЕНИЯ В ЛИРИКЕ С. КУНЯЕВА
В данной статье на основе анализа поэтических произведений, вошедших в сибирский цикл, рассматривают феномен и концепция Сибири в лирики поэта Станислава Куняева. Сибирь в духовном и культурном сознании русского человека ассоциируется с исключительностью, экстремальностью обстановки и незаурядностью характеров. Восприятие этого края в послевоенной советской лирике разнообразно, но национальный аспект в раскрытии сибирской темы у поэтов представлен весьма скупо. Сибирь привлекает С. Куняева могучим фактом движения и пути, пространством и стихиями. Лирический герой поэта испытывает благодарное чувство за даруемое богатство, за расширяющийся мир для своих действий и впечатлений. Сибирь - это замечательное поприще для деятельности, для созерцания, для приобщения к русской судьбе. Это место для воспитания человека, формирования в нем глубокого понимания природы. Поэт постоянно подчеркивает, что даже пребывание в Сибири, не говоря уже о борьбе и работе, выводит человека из состояния обыденности и будничности. Природа здесь наполняет душу героя чувством морального здоровья, физической полноценности, неутомимости и удачливости. Отсутствие притязаний на отдельность, на индивидуальность, характерное для природы, С. Куняев признает глубинной стихией русского духа. При встрече с грандиозными сибирскими пространствами лирический герой С. Куняева острее и обнаженнее ощущает свою русскую самобытность. Таким образом, любовь к Сибири - это фундаментальный мотив куняевской лирики.
Ключевые слова: Куняев, лирика, Сибирь, пространство, единство, природа, мотив, самобытность, судьба, безы-мянность
DOI: 10.17748/2075-9908-2016-8-3/2-155-157
Alla N. ISAKOVA
Moscow State Pedagogical University Moscow, Russia [email protected]
SIBERIA AND THE IDEA OF NATIONAL SELF-ASSERTION IN KUNYAEV'S LYRIC
This article considers the phenomenon and the concept of Siberia in Stanislav Kunyaev's poetry on the bases of the analysis of the poetic works included in the Siberian cycle. Siberia associates with exceptionality, the extremity of the situation and the originality of the characters in the spiritual and cultural consciousness of the Russian people. The perception of this region in the post-war Soviet lyrics is multivarious, but the national aspect of the Siberian themes presents very scantily. S. Kunyaev was attracted by Siberia, by it's mighty fact of motion and path, space and the elements. Poet's lyrical hero feels a grateful sense for the given wealth, the expanding world, for his actions and impressions. Siberia is a great field for activity, for contemplation, for communion to the Russian fate. This is the place for person's education, which can form in him a deep understanding of nature. The poet constantly emphasizes that time in Siberia lead out the person's state of ordinariness and routine, let alone the conflicts and work. The nature here fills the hero's soul with a sense of moral health, physical value, persistence and luck. S. Kunyaev admits that the root element of the Russian spirit is the absence of a claim to separateness and individuality for nature characteristic. Meeting with the grand Siberian spaces Kunyaev's lyrical hero feels the Russian originality more penetrating and naked. So, the love to Siberia is a fundamental motive in Kunyaev's lyrics.
Keywords: Kunyaev, lyrics, Siberia, space, unity, nature, motive, originality, fate, nameless
Мотивы необъятных далей, странствий и испытаний крайне важны в художественном мире С. Куняева. Доказательством этому служит сибирский цикл, который накапливался в течение нескольких десятилетий. Сибирь в духовном и культурном сознании русского человека ассоциируется с исключительностью, экстремальностью обстановки и незаурядностью характеров. Сибирь - это место, где русский человек проверяет себя на прочность, на честность, на мужество. Это бескрайнее пространство и громадные возможности для отважного, инициативного самоутверждения личности. Не только могущество России прирастает Сибирью, как провозглашал М. Ломоносов, но и достоинство, самоуважение русского человека неизмеримо увеличивается даже от соприкосновения с ней. Тем более возрастает твой человеческий статус, если Сибирь становится твоим жизненным поприщем.
Восприятие Сибири в послевоенной советской лирике разнообразно. Уроженцы Сибири Л. Мартынов и Е. Евтушенко акцентируют в своих стихах эпохальность, масштабность преобразований, осуществленных в Сибири в послевоенное десятилетие. При этом Е. Евтушенко насыщает свои произведения пестрыми, разнокалиберными деталями, относящимися к быту, производству, психологии героя, стихи его «всегда человечны, исполнены сочувствия к людям разных, порою совершенно неизвестных поэту судеб» [1, с. 200]. Л. Мартынов, сдержанный в деталях, восходит к патетике и обобщениям высшего порядка. Доминантой сибирских стихов Е. Евтушенко, на наш взгляд, является мотив того, как он лично прирастает Сибирью, как она претворена и преображена в его личности («Я сибирской породы», «Станция Зима» и др.). В стихах Л. Мартынова мы также наблюдаем первенство авторского романтического восприятия Сибири над ее собственной природой, над ее органической сущностью. В стихотворении «Я брежу только тем» поэт представляет города и дороги Сибири как воплощение своих идеальных грез и мечтаний. Л. Мартынов сетует лишь на то, что от его «воображения действительность и ныне
Образование и педагогические науки
Education and Pedagogical Sciences
отстает» [2, с. 302]. Таким образом, Е. Евтушенко подчиняет сибирскую масштабность индивидуально-личностным притязаниям, а Л.Мартынов слагает гимны материальным свершениям страны и народа, как бы растворяясь в этих свершениях. Национальный аспект в раскрытии сибирской темы у поэтов представлен весьма скупо.
Лирический герой С. Куняева ищет пристанище для своей души не только среди родных калужских берез, но и в далекой необъятной Сибири. При этом динамика его поэтических переживаний и размышлений состоит в приживлении новых пространств, алтайских гор и рек, безбрежной тайги к своим изначальным предпосылкам и ценностям. Он заведомо расположен к незнакомым людям и явлениям. Он не предполагает в них какого-либо подвоха, хитрости. А если встречается с опасностью, c препятствиями, то это его даже радует: есть, где приложить силы.
В стихотворении «Просветленную память храня» С. Куняев размышляет о своей неистребимой тяге к Сибири, к ее «остужающему душу простору - безымянности, бескрайности, безлюдности» [3, с. 147]. Как подметил С. Чупринин, «поэт гордится своей причастностью к этому простору безымянности, неотделимостью своей судьбы от суровой судьбы Отчизны» [4, с. 188]. Лирический герой предполагал отделить сибирское прошлое от настоящего, хотел мечтательно лелеять это прошлое в своих просветленных воспоминаниях. Приятно и комфортно переместить эту кочевую реальность в растроганную память. Герой кроме благодарности кочевым путям испытывает досаду на них: «Я-то думал, что хватит с меня» [3, с. 147]. Но никакого внутреннего отторжения не произошло, кочевые пути для него притягательны, и он снова возвращается на эти пути. С. Куняев мужественно возвещает, что сибирский простор поглотил «с беспамятных пор не одну дерзновенную юность» [3, с. 147]. Собственная юность поэта также сопряжена с сибирскими пространствами и стихиями. Его юность «затерялась в холодных вагонах, в зимних трассах». У поэта нет никакой обиды, никакого протеста, что его юность затерялась здесь и поглощена Сибирью. Наоборот, он ощущает себя возвышенным, отмеченным судьбой, «ему дорого, важно понять, почувствовать, передать стихами постоянство, беспрерывность тока народной и государственной жизни России» [4, с. 188]. Подобная поэтическая логика характерна для стихотворений С. Есенина, посвященных его кровным связям с рязанскими раздольями. «Затеряться» здесь значит не потерять себя, а, наоборот, обрести себя. Лирический герой С. Куняева, как видно по всему тону и логике стихотворения, не только затерялся в сибирских пространствах, но и хотел затеряться. Есенинская приверженность малой родине дополняется у Куняева душевным освоением, интериоризацией бесконечных пространств русского Севера и русского Востока. Эти пространства осваиваются поэтически, эстетически, философски.
В стихотворении дважды возникает мотив безымянности. В финальной строфе указание на «безымянные волны» медлительной реки поначалу вызывает некоторое недоумение. Разве волны бывают поименованными? И, следовательно, есть ли смысл в указании на их безымян-ность? Смысл есть, и он принципиален для эстетики С. Куняева. Отсутствие притязаний на отдельность, на индивидуальность, характерное для природы, поэт признает глубинной стихией русского духа. Отсюда готовность затеряться, чтобы состояться, чтобы прочно и неистребимо пребывать в этом прекрасном и страшном мире, «пусть безымянным, анонимным, не замечаемым с горних высот, но - нужным» [4, с. 194].
Сибирь - это особая вселенная, где можно и нужно «жить славно». В стихотворении «На пустынных просторах Сибири» (1973) С. Куняев размышляет об особой, возвышающей и освобождающей доминанте сибирского бытия. В Сибири отступают суетность и хлопотливость, привередливость и избирательность. Человек здесь охвачен грандиозностью пространства. Там, где цивилизация и культура, там мир раздроблен, а Сибирь награждает человека ощущением единства грандиозного мира. Небо и земля взаимопроникают, оказываются единым целым. Млечный Путь становится атрибутом ручья, присутствует в ручье. А ручей бежит по Млечному Пути. Мотив слитности неба и земли троекратно возникает в стихотворении. Мотив варьируется, но каждый раз обнаруживается глубинный аспект этого мотива: очистительное и просветляющее присутствие высшей небесной силы. Отцветающие цветы «ожидают пришествия снега». Цветы максимально одухотворены: ожидают не вьюги, не снега, а «пришествия снега», то есть чего-то связанного с Богом. Ожидают не со страхом, а с надеждой. Для цветов, как и для лирического героя с его адресатом Вячеславом Шугаевым, «охота пуще неволи». Цветы своим полыханием готовы вознаградить грядущий снег. Цветы подобны лирическим героям, которые «сердцем платили» за то ликование, за ту воспламененность («полыхание»), какие они испытывают на «пустынных просторах Сибири». В этой связи и небо, к которому поднимается утиная стая, приобретает значение сакральности. В поэзии С. Куняева мы наблюдаем сдвиг от персонифицированной, индивидуальной души к душе соборной, то есть такой душе, которая освободилась от своей индивидуальной узости, вознеслась к безымянности.
Со стихотворением «На пустынных просторах Сибири» (1973) контрастно сопрягается стихотворение «На этих угрюмых просторах» (1974). В первом стихотворении четко просматривается метафизическая доминанта, а во втором - преобладает житейская проблематика. В первом стихотворении поэт отстраняется от всякой локальности, даже от времени, а во втором - возвещает, что «есть мелочи, но без которых придет человеку каюк» [3, с. 150]. Таким образом, активно используется просторечная лексика. Дело в том, что «жизнестойкие начала» поэт открывает не только в сфере духа и высших ценностей, но и в самой земной основе, в житейской основательности, в способности не «загнуться» от трудностей, а справиться с ними и выжить. С. Куняев стремится «насыщать свои стихи... прозой повседневности - во всех ее много-образнейших проявлениях» [5, с. 301].
В стихотворении «На этих угрюмых просторах» С. Куняев размышляет о жизнестойкости и выносливости, о мужской готовности к борьбе и преодолению. То, чем располагает и владеет лирический герой С. Куняева, не заключает в себе богатства и комфорта. О своем достоянии поэт с аскетической горделивостью сообщает: «Не много? А мне и не надо ни жизни, ни песни иной» [3, с. 150]. Но это достояние - настоящее сокровище, так как оно дано лирическому герою по праву его русского происхождения и так как в выборе этого достояния участвуют его незаурядная мужская смелость и воля.
Таким образом, любовь к Сибири - это фундаментальный мотив куняевской лирики. При встрече с грандиозными сибирскими пространствами лирический герой С. Куняева острее и обнаженнее ощущает свою русскую самобытность. Поэт постоянно подчеркивает, что даже пребывание в Сибири, не говоря уже о борьбе и работе, выводит человека из состояния обыденности и будничности. Сибирская тайга и сибирские реки напоминают о непосредственном соседстве земли и небес. Они внушают человеку убеждение, что он не сводится к узкой биографической протяженности, а обладает некой судьбой в координатах мироздания.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Михайлов А.А. Поэты и поэзия. Портреты, проблемы, тенденции развития современной поэзии. - М.: Просвещение, 1978. - С. 200.
2. Мартынов Л. Стихотворения и поэмы. - Л.: Советский писатель, 1986. - С. 302.
3. Куняев СЮ. Озеро безымянное. Книга стихов. - М.: Современник, 1983. - С. 147-177.
4. Чупринин С.И. Крупным планом. - М.: Советский писатель, 1983. - С. 188-194.
5. Кожинов В.В. Статьи о современной литературе. - М.: Современник, 1982. - С. 301.
REFERENCES
1. MikhailovA.A. . Poety i poeziya. Portrety, problemy, tendentsii razvitiya sovremennoy poezii. [Poets and poetry. Portraits, problems, the tendency of evolution modern poetry]. Moscow. Prosveschenie. 1978. P. 200. (in Russ.)
2. Martynov L. Stikhotvoreniya i poemy. [Verses and poems]. Leningrad. Sovetskiy pisatel'. 1986. P. 302. (in Russ.)
3. Kunyaev S.Y. Ozero bezymyannoe.[Innominate lake.]. Moscow. Sovremennik. 1983. P. 147-177. (in Russ.)
4. Chuprinin S.I. Krupnym planom. [Large plan]. Moscow. Sovetskiy pisatel'. 1983. P. 188-193. (in Russ.)
5. Kozhinov V.V. Stat'i o sovremennoy literature. [Articles about modern literature]. Moscow. Sovremennik. 1982. P. 301. (in Russ.)
Информация об авторе
Исакова Алла Наумовна, аспирант, кафедра русской литературы, Московский педагогический государственный университет, г. Москва, Россия [email protected]
Получена:21.05.2016
Для цитирования статьи: Исакова А.Н. Сибирь и идея национального самоутверждения в лирике С. Куняева. Краснодар: Историческая и социально-образовательная мысль. 2016. Том 8. № 3. Часть 2. с. 155-157. DOI: 10.17748/2075-9908-2016-8-3/2-155-157.
Information about the author
Alla N. Isakova, Postgraduate Student, Department of Russian Literature, Moscow State Pedagogical University, Moscow, Russia [email protected]
Received: 21.05.2016
For article citation: Isakova A.N. Sibir' i ideya natsional'nogo samoutverzhdeniya v lirike S. Kunyaeva. [Siberia and the idea of national self-assertion in Kunyaev's lyric]. Krasnodar. Is-toricheskaya i sotsial'no-obrazovatel'naya mysl'= Historical and Social Educational Ideas. 2016. Vol. 8. no. 3. Part. 2. Pp. 155-157. DOI: 10.17748/2075-9908-2016-8-3/2-155-157. (in Russian)
