CC BY
331
3. Виноградов, В. В. История слов: около 1500 слов и выражений и более 5000 слов, с ними связанных [Текст] / В. В. Виноградов. - М. : «Толк», 1994.
4. Вольф, Е. М. Функционально-семантическая оценка [Текст] / Е. М. Вольф. - М. : Наука, 1985
5. Гак, В. Г. Сопоставительная лексикология [Текст] /
В. Г. Гак. - М.: Международные отношения, 1977.
6. Баянсан. Ж. Соёл, хэл, Yндэстний сэтгэлгээ [Текст] / Ж. Баянсан. - Улаанбаатар : МУИС-ийн Хэвлэх Yйлдвэр, 2002.
7. Кирилина, А. В. Гендер: лингвистические аспекты [Текст] / А. В. Кирилина. - М. : Институт социологии РАН, 1999.
8. Копыленко, М. М. Очерки по общей фразеологии: Фразеосочетания в системе языка [Текст] / М. М. Копыленко, 3. Д. Попова. - Воронеж : Изд-во ВГУ 1989.
9. Корнилов О. А. Языковая картина мира как производное национальных менталитетов [Текст] / О. А. Корнилов. - М. : МАЛП, 1999.
10. Лукьянова, Н. А. Экспрессивная лексика разговорного употребления [Текст] / Н. А. Лукьянова. - Новосибирск : Наука, 1986.
11. Мед, Н. Г. Оценочная картина мира в испанской лексике и фразеологии (на материале испанской разговорной речи) [Текст] : автореф. дис. ... д-ра филол. наук / Н. Г. Мед. - СПб. : СПбГУ, 2008.
12. Мокиенко, В. М. В глубь поговорки [Текст] / В. М. Мокиенко. - Киев : Лыбидь, 1989.
УДК 81'1
ББК 81
О.А. Ярошенко
штрихи к речевому портрету русского интеллигента
Написание данной статьи продиктовано интересом современной лингвистики к лингвокультурным типажам вообще и к типажным характеристикам интеллигенции в частности. В работе рассматриваются особенности речи и речевого поведения представителей русской интеллигенции. Цель статьи — показать на примерах контекстуальных описаний, как характеристики речи типичного представителя интеллигенции представлены в текстах художественной литературы и насколько точны и объемны речевые черты данного социума.
Ключевые слова: лингвокультурный типаж; речевой портрет; речевое поведение; контекстуальное описание; самопрезентация; коммуникативные признаки; модуляции голоса; вертикальный контекст; реминисценция; цитация; аллюзия
O.А. Yaroshenko
SpEECH AND LANGUAGE FEATURES OF The «RUSSIAN INTELLECTUAL»
The paper addresses the issue of linguo-cultural character types in general and typical characteristics of the Russian intellectual in particular. The speech and language features and language behaviour of the representatives of the Russian intelligentsia have been discussed. I attempt to analyze examples of the contextual descriptions in fiction that present speech and language features of a typical Russian intellectual.
13. Писанова, Т. В. Национально-культурные аспекты оценочной семантики: Эстетические и этические оценки [Текст] / Т. В. Писанова. - М. : Изд-во ИКАР, 1997.
14. Скляревская, Г.Н. Метафора в системе языка [Текст] / Г.Н. Скляревская. - СПб. : Наука, 1993.
15. Телия, В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц [Текст] / В. Н. Телия. - М. : Наука, 1986.
16. Телия, В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты [Текст] / В. Н. Телия. - М. : Языки русской культуры, 1996.
17. Хайруллина, Р. Х. Картина мира во фразеологии (тематико-идеографическая систематика и образно-мотивационные основы русских и башкирских фразеологизмов) [Текст] : автореф. дис. ... д-ра филол. наук / Р.Х. Хайруллина. - М., 1997.
Список источников примеров
1. Буряад ород словарь. 44000 слов [Текст] / сост. К. М. Черемисов. - М. : Советская энциклопедия, 1973.
2. Фразеологические единицы в языке бурятской прозы: словарь-справочник [Текст] / сост. Т. Б. Та-гарова. - Иркутск : ИГУ, 2006.
Key words: linguo-cultural character type; speech and language features; language behaviour; contextual description; selfpresentation; communicative features; tones; vertical context; reminiscence; citation; allusion
Лингвокультурные типажи являют собой узнаваемые образы представителей определенной культуры и в совокупности являются частью культуры того или иного социума. Среди различных типажей русской культуры особо выделяется лингвокультурный типаж «русский интеллигент». Принято считать, что типаж «интеллигент» является эт-носпецифичным концептом - он свойственен только русской культуре. Споры вокруг этого типажа в художественной и публицистической отечественной литературе не утихают и по сей день. Существует большое количество работ известных философов, писателей, лингвистов, культурологов, посвященных изучению и описанию интеллигенции и интеллигентов (А. Блок, Д.С. Лихачев, А.И. Солженицын, С.С. Аверинцев, Э.Д. Фролов, А.Ф. Лосев, В.В. Виноградов, Б. Успенский, В.И. Карасик, Л.П. Крысин, Н.Л. Гоголицына, А. Камчатнов и др.).
в современную лингвистику органично вошло понятие «речевой портрет», или «социолингвистический портрет». Идея создания подобных портретов, принадлежащая М.В. Панову (в середине 60-х годов ХХ века Михаил Викторович Панов выдвинул идею фонетических портретов и воплотил ее в ряде исследований речи политических деятелей, писателей и ученых), получила творческое осмысление в работах Г.О. Винокура, Е.А. Земской, М.В. Китайгородской, Н.Н. Розановой и др. речь отдельного человека может содержать в себе черты, которые являются типичными для языковых привычек и особенностей данной социальной среды, и задача исследователя состоит в том, чтобы выявить эти черты и дать им соответствующую социолингвистическую интерпретацию, показывая, что они являются отражением речевых особенностей группы, в которую входит индивид. Т.М. Николаева предложила выстраивать такие социолингвистические портреты, в которых присутствовал бы компонент, помогающий характеризовать тактику речевого поведения: выбор одних элементов и их употребление в речи в зависимости от условий общения и неупотре-
бление, осознанное или подсознательное отвержение других [Николаева, 1991, с. 69].
Подробное речевое портретирование современного русского интеллигента было выполнено Л.П. Крысиным в 2001 году. Он выделяет главным образом «яркие диагностирующие пятна» (термин Т.М. Николаевой) — «социально маркированные способы выбора и употребления языковых средств и особенности речевого поведения» [Крысин, 2001, с. 91].
Прежде чем браться за создание речевого портрета представителя интеллигенции, Л.П. Крысин определяет объект исследования. Следуя принципу множественности, неоднородности описываемого объекта — интеллигенции и неединственности типичного представителя этого социального слоя, он различает: 1) гуманитарную и техническую интеллигенцию; 2) старшее, среднее и молодое ее поколение; 3) территориально маркированные слои интеллигенции, располагающиеся по оси основного противопоставления: интеллигенция главных культурных центров Москвы и Петербурга, с указанием языковых различий между их жителями, и интеллигенция средних и малых городов россии, с фиксацией речевых различий, обусловленных разным диалектным окружением.
Л.П. Крысин выделил и рассмотрел два класса лингвистических и социокультурных характеристик, свойственных слою интеллигенции: особенности в наборе языковых единиц (в основном фонетических и лексикосемантических) и особенности в речевом поведении. также отмечены и некоторые характерные черты языка и речи, свойственные интеллигенции как социальному слою в целом, в его противопоставлении иным социальным слоям.
К основным особенностям набора языковых единиц можно отнести такие фонетические характеристики представителей интеллигенции, как [ж.] полумягкое в иностранных словах типа жюри; [1] среднее, или европейское, в словах иноязычного происхождения и в иностранных именах собственных; наличие фрикативного заднеязычного звука (воз-
можно и намеренное использование [у], для экспрессивного выделения какого-либо слова (Ишь ты, [у]усь какой выискался!)); варианты произношения буквы «щ» и звукосочетания «сч» с преобладанием долгого мягкого «ш»: [ш’:]астье, но возможным является произношение [ш:’ч’] : [ш’:]частье и даже [шч’]
- с твердым [ш]; наличие особого звука [ыэ] в первом предударном слоге после твердых шипящих: ж[ыэ]ра, ш[ыэ]ги (старомосковская произносительная норма); редукция неударного [у] в словах типа дедушка — де[дъ]шка; сохранение [о] в неударной позиции в заимствованных словах: [во]кал, [со]нет, [бо]ле-ро и т.п.
Что касается лексических особенностей речи данного социума, то их можно охарактеризовать следующими чертами.
Слова волнительный, волнительно — свойственны словоупотреблению части интеллигентского социального слоя - актерам, театральным критикам, искусствоведам, филологам, в некоторой степени врачам и некоторым другим группам преимущественно гуманитарной интеллигенции.
Использование книжного слова отнюдь в речи придает высказыванию оттенок книжности, и это чаще происходит именно с интеллигентской речью. При этом книжность наиболее ярко проявляется в изолированном (абсолютивном или отделенном паузой от остальной части высказывания) употреблении этого слова в качестве ответа-возражения на слова собеседника: - Вы согласны с этим? - Отнюдь. Подобная форма ответов достаточно распространена в интеллигентской речи.
Исключительно или преимущественно для интеллигентской речи характерен выбор разного рода оценочных и модальных слов и словосочетаний типа жаль (но не жалко: Жаль, что вы не поехали с нами), несомненно и оборот вне всяких сомнений, весьма (ср. синоним этого наречия очень, социально не маркированный), непременно и некоторых других.
Не менее показательны факты неупотребления каких-либо лексических средств, причем это касается не только просторечных, жаргонных или диалектных слов (во многих ситуациях они могут включаться в речь с различными коммуникативными и стилистическими целями), а слов вполне литературных. К таким неупотреблениям относятся, например, лекси-
ческие инновации, которые широко употребляются в языке средств массовой информации или в устно-разговорной речи других социальных слоев и групп. Подобную осторожность интеллигента можно объяснить консерватизмом культурной речевой традиции.
такое отрицательное отношение наблюдается к идущим из чиновничьего речевого обихода, но повсеместно используемым словам типа подвижка, конкретика, обговорить и т.п. Интеллигентов подобные слова отпугивают своей казенностью.
Во многих случаях присутствует не безусловное неприятие каких-либо лексических и фразеологических элементов, а их распределение внутри слоя интеллигенции. Более восприимчивой к новшествам оказывается техническая интеллигенция. Особенно это характерно для речи молодого и среднего поколений «технарей» (для большинства же «гуманитариев» это - неприемлемый «канцелярит»).
Есть слова и обороты, «отмеченные» в некотором смысле, и потому лишь некоторые группы интеллигенции их могут употребить. так, словоформа пригласите, используемая в общепринятых клише телефонного разговора, считается провинциализмом, и представитель московской или петербуржской интеллигенции не станет употреблять ее в данном контексте.
Исследователи отмечают, что устная речь современного русского интеллигента в значительной степени жаргонизирована [Кры-син, 1989, гл. IV; Ермакова, Земская, Розина, 1999; Земская, 2004, с. 29-30 и др.]. Особенно характерно это для речи мужчин. Слова и обороты жаргонного происхождения типа беспредел, глухо, в напряге, врубиться, вешать лапшу на уши, катить бочку (на кого-либо) и многие другие звучат и в среде интеллигентов. Подобные слова и обороты больше свойственны речи представителей технической интеллигенции молодого и среднего возраста в ситуациях фамильярного или эмоционального речевого общения. В речи гуманитариев старшего поколения такая лексика почти не встречается. гуманитарии молодого и среднего поколений если и используют подобного рода выразительные средства, то в более узком круге ситуаций и с большим осознанием их «иносистемности». Они выделя-
ют их интонационно, характер их употребления «цитатный», для чего используются оговорки типа «как сейчас говорят», «говоря современным языком» и т.п.
Среди особенностей речевого поведения отметим следующие.
Одной из характерных особенностей речевого поведения представителей интеллигенции является умение переключаться в процессе общения с одних разновидностей языка на другие в зависимости от условий общения. Подобная полиглоссность (переключаться приходится на множество разновидностей) отличает интеллигенцию от других носителей языка (например, носителей просторечия, которые моноглоссны).
Подобная полиглоссность является результатом работы механизма кодовых переключений, который приобретается человеком в процессе социализации в культурной речевой среде. Усвоение системы социальных ролей (характерных для каждого отдельного общества) идет параллельно с усвоением норм речевого поведения, позволяющих оптимально исполнять ту или иную роль. Варьирование норм речевого поведения возможно потому, что у говорящего есть возможность (благодаря языку) по-разному выразить одни и те же коммуникативные намерения и смыслы. Различные способы языкового выражения закрепляются за различными условиями общения, коммуникативными ситуациями и исполнением различных социальных ролей [Крысин, 1976].
В ряде случаев языковые средства жестко распределены по сферам и ситуациям общения и являются социально маркированными. Например, принятые в культурной среде нормы общения по телефону обязывают того, кому звонят, первым произносить междометие алло в микрофон снятой трубки и запрещают тому, кто звонит, начинать общение по телефону с вопроса: - Кто это? (черта, свойственная носителям просторечия). Подобные формулы в интеллигентской среде оцениваются как грубые и потому недопустимы в разговорах по телефону.
Контактное речевое общение малознакомых и незнакомых представителей интеллигенции также строится согласно определенным, «неписаным» правилам, действие которых особенно явственно обнаруживается на начальных стадиях речевого акта.
В культурной среде любого общества вырабатываются наборы определенных формул, которые обслуживают общение людей в часто повторяющихся, стереотипных ситуациях. Наборы этих формул сравнительно немногочисленны и устойчивы.
Например, обращение к продавцу, к прохожему и вообще к незнакомому лицу начинается со слов: - Скажите, пожалуйста,...;
- Простите,...; - Не могли бы вы сказать... и т.д. В этих обращениях есть некая «безликость», невыраженность свойств адресата, и он сам крайне редко фигурирует под именами гражданин, товарищ, господин. Чаще других употребляется апеллятив девушка. Обращения мужчина, женщина, дама - элементы просторечного, не принятого в интеллигентской среде общения. Апеллятивы типа Водитель! Кондуктор! Доктор! жестко закреплены за ситуациями, в которых адресат исполняет свою служебную или профессиональную роль, другие же именования адресата по его служебной или профессиональной роли невозможны, во всяком случае, среди интеллигенции: нельзя начать свое обращение с апел-лятивов: *Продавец! *Врач! *Кассир! *Учи-тель! и т.п.
Многие из апеллятивов не принимаются интеллигентской средой (см. выше), в обратном случае они ограничены внутри нее определенными группами говорящих. Например, обращение коллега принято — в более или менее официальной обстановке - в среде медиков, ученых.
Многочисленные просторечные и жаргонные формы личного обращения, при которых в качестве апеллятивов используются термины родства, наименования некоторых социальных ролей или слова, именующие человека по его принадлежности к лицам мужского или женского пола: папаша, мамаша, дед, дедуля, бабуля, отец, мать, дочка, сынок, брат, браток, братан, сестренка, друг, кореш, земляк, шеф, начальник, хозяин, хозяйка, командир, мужик, парни, девки и другие, как правило, не используются говорящими из культурной языковой среды, хотя к употреблению их в речи собеседника представители интеллигенции относятся довольно терпимо (за исключением форм, несущих на себе отпечаток низкой культуры или чуждой социальной сре-
ды, типа мужчина, женщина; братан, кореш; мужик, шеф, командир).
Другой особенностью речевого поведения современных представителей интеллигенции можно назвать частое использование в процессе речевого общения разного рода «готовых» выразительных средств, от фразеологизмов до разного рода художественных текстов, при условии, что эти тексты известны и адресату. В работах Ю. Н. Караулова и его последователей [Караулов, 1987; Прохоров, 1996; Гудков, 1996, 1999] показано, что в развитом обществе огромную роль играют разного рода прецедентные тексты, высказывания и имена, которые составляют культурный фон данного социума. Подобные прецедентные феномены национально специфичны, хотя их отдельные составляющие могут быть интернациональны (например, цитаты из Библии, из произведений Шекспира, высказывания типа И ты, Брут., такие имена, как Магомед, Иуда, Гамлет). В своей работе Д.Б. Гудков [Гудков, 1999] доказывает, что прецедентные феномены обусловлены не только национально (этнически), но и социально: в каждой социальной среде существуют свои прецедентные феномены, отличные от тех, что характерны для иных социальных слоев и групп.
Так, Л.П. Крысин [Крысин, 2001] полагает, что, поскольку в элитарной части общества значительный слой культуры составляют разного рода тексты (мифологические, художественные, публицистические и т.п.), то в речевой коммуникации представителей интеллигенции большую роль играют прецедентные тексты, высказывания и имена литературных героев.
Имена литературных персонажей или исторических лиц присутствуют в речи интеллигентов в качестве символов определенных человеческих свойств - скупости (Плюшкин, Гобсек), ума и разносторонних знаний (Ломоносов), смелости и самопожертвования (Иван Сусанин), самодурства (Салтычиха), беспочвенной мечтательности (Манилов) и т.п. При этом, поскольку такие имена служат показателями указанных свойств, они часто употребляются в сочетании с квалификаторами типа настоящий, вылитый, классический, с модальными наречиями и частицами просто, прямо, прямо-таки и т.д.: Он настоящий Плюшкин: у него зимой снега не допросишься.
Речевое общение интеллигентных носителей языка характеризуется также цитатами из литературных произведений. Формы и способы цитации зависят от степени социальной и психологической близости собеседников, от характера коммуникативной ситуации и других факторов. В качестве основного условия для цитации какого-либо произведения (или намека на какое-то место в тексте) предлагается общность культурного фона и то, что и говорящий, и слушающий знают данное произведение и считают его источником расхожих цитат. Это дает возможность говорящему вводить в свою речь элементы, которые, как он уверен, должны быть узнаны и правильно интерпретированы адресатом. Ср. цитаты типа: Быть или не быть; Служить бы рад -прислуживаться тошно; А воз и ныне там; Позвольте вам выйти вон; Сижу, никого не трогаю, починяю примус; великий комбинатор и т.п.
В качестве еше одной особенности речевого поведения интеллигентов, особенно среди «гуманитариев», можно назвать языковую игру во всех ее проявлениях: рефлексия над словом и его намеренное искажение, обыгрывание звукового состава и внутренней формы слова, а также связей с другими словами, словесные каламбуры и т.п., что как раз и характерно для речевого поведения типичного интеллигента. Разным людям подобная способность присуща в различной степени. Но именно образованные и культурные носители языка в наибольшей степени имеют склонность к языковой игре. По мнению В.З. Сан-никова, языковая игра может рассматриваться применительно только к литературному языку, и она «основана на знании системы единиц языка, нормы их использования и способов творческой интерпретации этих единиц» [Санников, 1999, с. 13, 15], «это всегда неправильность (или необычность), осознаваемая и намеренно допускаемая говорящим» [Санников, 1995, с. 67].
Исследователи русской разговорной речи считают языковую игру одной из характерных черт непринужденного общения среди представителей интеллигенции и приводят множество различных примеров подобной игры, основанных на искажении фонетического облика слова, его морфологословообразовательной структуры, на созна-
тельном нарушении правил сочетаемости слов друг с другом, на совмещении в одном высказывании стилистически несовместимых слов и т.п. [Земская, Китайгородская, Розанова, 1983, с. 172-214] : тюлипанчики, кини-жечки, ужастно, конкректно, румочки, мар-малад; лясочек, мядаль, лямон; лизарюция, ли-сипед, брульянт; документ, процент, пущай, сидю, хочете; У нее двое детей, а у меня один деть; Вот наши апартаменты (вводя собеседника в более чем скромное жилище); Завтра у них какое-то муроприятие;Старухи на завалинке симпозиум устроили и т.п.
Одним из самых известных видов языковой игры являются шутки, в основание которых положены искажение или распространение известных фразеологизмов и литературных цитат: работать не прикладая рук (вместо: не покладая), гнать каленой метлой (из: каленым железом и новая метла); В этом деле он съел не одну собаку; Что-то я не в шутку занемог и т.п.
Детальное речевое портретирование современного русского интеллигента, выполненное Л.П. Крысиным, представляет собой наблюдение за речью реальных представителей интеллигенции. Нас же интересует, каким образом подобные характеристики (особенности в наборе языковых единиц и речевого поведения интеллигентов) преломляются в литературнохудожественных текстах и в каком объеме они представлены в художественной литературе, поскольку в фокусе наших интересов находится лингвокультурный типаж «русский интеллигент» и его контекстуальные описания (в данном случае характеристики речи представителя интеллигенции). А принцип типизации на материале художественной реалистической прозы - лучший показатель объективности основных речевых характеристик социума. Поэтому в статье мы не учитываем ни конкретную историческую эпоху, ни качество литературного произведения, ни личность самого автора. Выбранные нами тексты анализируются постольку, поскольку они позволяют вычленить параметр представления речевых характеристик лингвокультурного типажа «русский интеллигент».
Что касается контекстуальных описаний, подтверждающих особенности в наборе языковых единиц (в частности лексических), то мы сможем подтвердить употребление слов
волнительный и волнительно представителями интеллигенции примером из художественной литературы:
Разбитый, с дрожью в конечностях выбыл из строя Сергей. Он подошел к Меховой и свалился около нее на камни.
- Ну что, милый интеллигент?.. Не правда ли, что не всегда сладки корни коммунистического труда?
И Мехова ласково погладила его по волосам, а он улыбнулся конфузливо и виновато. С носа и подбородка капельками катился пот.
- Я переживаю, Поля, большое волнение. Такие дни - редкие в жизни. Как все огромно, какой размах и какая сила!.. Этим человек и делается непобедимым. Давай посидим, Поля, ипмечтаем... (Гладков).
Отличительным признаком речевого поведения интеллигентов является их особая са-мопрезентация — модуляции голоса (тихий, спокойный, мягкий), интонация и тембр, а также четкая артикуляция и хорошая дикция. Правильная, литературная речь и культура слова интеллигентов слышны сразу:
- Сколько лет?
- Двадцать два.
- Стар, - с неким издевательским сочувствием отказал тренер, хотя для прихода в бокс Фима и верно был безусловно стар.
- Хоть немного, - с интеллигентской нетвердостью попросил Фима (Веллер, 8);
Возле дерева напротив возник силуэт, Сашка ткнулся носом мне в щеку и жалобно тявкнул. Исключительно интеллигентно, то есть тихо (Полякова, 251);
Ройтман продолжал тем извиняющимся прерывистым голосом, который, если б услышать его даже отвернувшись, можно было бы приписать только интеллигентному человеку... (Солженицын, 196);
- Я осмелюсь побеспокоить вас, доктор, -заговорил мужчина, и пан Жувальский, с первых звуков голоса почуяв в нем принадлежность к своей касте, к попранной европейской интеллигенции, двинулся навстречу с улыбкой узнавания (Улицкая, 235);
Зачем исправлять? Подавать пример. Помню, когда я учился, у нас читал лекции профессор Х. Он нас прямо околдовывал своей речью. Слушали мы его развесив уши. Абсолютная художественная культура слова. Мы
подражали ему не только в лексиконе — в интонации (Грекова, 14).
Индексы воспитания, образования и образа жизни находят отражение в речи представителей интеллигенции:
Началом своей инженерной работы Илларион Павлович застиг то время, когда слово «инженер» равнялось слову «враг» и когда пролетарской славой было подозревать в инженере — вредителя. А тут еще воспитание заставляло молодого Герасимовича кому надо и кому не надо предупредительно кланяться и говорить «извините, пожалуйста» очень мягким голосом. А на собраниях он лишался голоса совсем и сидел мышкой. Он сам не понимал, до чего он всех раздражал (Солженицын, 230-231).
В характеристике речи интеллигентов можно выделить следующие коммуникативные признаки: хорошо развитая речь, большой словарный запас, широкая эрудиция, любовь к цитациям и аллюзиям, запрет на использование вульгаризмов [Карасик, 2005, с. 43]. Однако в речи современных интеллигентов вульгаризмы не редкость. Это подтверждает, что одной из характерных особенностей речевого поведения представителей интеллигенции является умение переключаться в процессе общения с одних разновидностей языка на другие в зависимости от условий общения. Подобная полиглоссность отличает интеллигенцию от других носителей языка. Поэтому вульгарный стиль общения — это именно стиль, намеренное употребление вульгаризмов и манеры вызывающе держать себя. В другой ситуации общения будет выбран другой стиль:
Родик, то-то я начала замечать... Может, тебе к доктору сходить. Есть замечательный врач, чудеса делает;
- Иди ты на хер! - взревел он, уже не в силах сдержаться. Все горести последних лет были вложены в этот рык.
- М-да, - с той же интонацией произнесла Лика после недолгого молчания. - Удивительно тонкое замечание, товарищ интеллигентный инженер... (Бушков, 29);
Скромный советский интеллигент, вышвырнутый рынком в аутсайдеры, ограбил жертву так легко и, надо призать, изящно, что и давешний попутчик, рожа уголовная, не нашел бы в его работе ни малейшего изъ-
яна. «А, пошли вы, волки позорные, - произнес он про себя, подражая какому-то киногерою. - Думаете, загнали в угол вашим рынком и культом бабок?Хрена с два...» (Бушков, 117).
Высокий уровень образования определяет качество вертикального контекста (историкофилологический контекст того или иного литературного произведения; информация общекультурного плана, наличие которой автор произведения предполагает у своего читателя) в речи интеллигентов, который богат аллюзиями и цитациями. Основным источником ссылок и реминисценций в речи русских интеллигентов выступают литература, история, Библия, мифология, театр, живопись, поэзия, фразеологические единицы.
Так, в романе Ф. Гладкова «Цемент» один из героев, говоря о судьбе контрреволюции, употребляет выражение через Голгофу - в Каноссу, т.е. через мученичества и страдания на публичное покаяние, испрашивая прощение. Согласно Библии, Голгофа - холм в окрестностях Иерусалима, на котором был распят Иисус Христос. Слово Голгофа употребляется как синоним мученичества и страданий (взойти на Голгофу). А фразеологизм отправиться в Каноссу, т.е. публично покаяться, унизиться перед кем-либо, испрашивая прощения; согласиться на позорную капитуляцию, восходит к событиям 1077 года, когда германский император Генрих IV, потерпев поражение от римского папы Григория VII в борьбе за инвеституру, был отлучен понтификом от церкви и низложен. По требованию папы Генрих IV пришел к воротам Каноссы пешком, в рубище (одежда кающегося грешника) и трое суток униженно вымаливал прощение:
Сергей смотрел на черную махину коробля и грыз ноготь на мизинце. Глеб бил его по руке, но он не мог оторваться.
- Вот оно. Через Голгофу - в Каноссу... Таков путь контрреволюции...
Жидкий покосился на Сергея, и ноздри его раздулись.
- Брось, Сережа! Это - интеллигентский бред. Так сейчас говорят только сменовеховцы (Гладков, 193).
Нельзя сказать, что русские интеллигенты отличались или отличаются большой религиозностью и их речь изобилует лексикой церковной тематики. Хотя в русской культуре ре-
лигии отведено особое место и особая роль. Русский философ Н.А. Бердяев утверждал, что русский народ принадлежит к религиозному типу, и наши национальные этические идеи — это, по сути, идеи христианские [Бердяев, 1991, с. 170]. Но духовный кризис XIX века, связанный с идеями «вольтерианства», пошатнувшими веками сложившиеся устои, и отрыв от нравственных традиций заставили многих передовых людей того времени пересмотреть всю нравственную систему ценностей. До конца XVIII века в России все были верующими, это было нормой для всех и являлось основанием для нравственной позиции семьи [Лотман, 1999]. Так возникло чувство постоянной вины и ответственности и желание эту вину искупить.
Главные герои романа А. Бушкова «Стервятник» Соня и Родион Раскатников, как и действие самого романа, являются реминисценцией на события (убийство старухи-процентщицы) и персонажей романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» Родиона Раскольникова и Сонечку Мармеладову.
- Вот только кое-что, убей меня, не стыкуется, - вдруг сказала Соня. - Чересчур уж шикарный достархан для простого советского интеллигента икорка, осетринка, все прочее, коньячок за триста штук... Ты что, зарплату наконец получил за последний год или старушку-процентщицу угрохал, как твой знаменитый тезка? (Бушков, 149).
В качестве еще одного примера можно привести отрывок из романа Т. Устиновой «Персональный ангел», в котором герой, не относящийся к представителям интеллигенции и не знакомый с трилогией А.Н. Толстого «Хождение по мукам», не понимает, почему родители (в Кембридже отец, лауреат Нобелевской премии по физике, руководил лабораторией, а мать читала лекции по физике) назвали своих дочерей Екатерина и Дарья. Предлагаемая общность культурного фона и то, что и говорящий, и слушающий знают данное произведение, отсутствует. Это хотя и дает возможность говорящему вводить в свою речь подобные элементы, но они не узнаны и правильно не интерпретированы адресатом:
Тимофей смотрел на нее во все глаза, но заговорить не решался. Потом он все-таки робко спросил, как зовут вторую сестру.
- Даша, конечно! — воскликнула императрица с непонятным ему энтузиазмом. -Как ее еще могут звать? Если старшая Катерина Дмитриевна, то младшая может быть только Дарьей Дмитриевной!
Из чего следовало, что младшая может быть только Дарьей Дмитриевной, Тимофей не понял. Начиная раздражаться, он смотрел на бабушку, ожидая пояснений, и тут ему на помощь пришла Катеринина мать.
Наклоняясь, чтобы поставить перед ним тарелку с картошкой, она сказала весело:
- Это Алексей Толстой, помните? «Хождение по мукам». Две девочки, Катя и Даша. Катерина Дмитриевна и Дарья Дмитриевна.
Не помнил он никаких «хождений» Алексея Толстого! Был какой-то Толстой, он написал про то, как тетка под поезд угодила, или что-то в этом роде. А на него смотрели так, как будто он обязан это знать, а он не знал (Устинова, 194-195).
В этом отрывке имеется еще одна реминисценция, но на произведение Л.Н. Толстого «Анна Каренина». С событиями и героями этого романа герой Т. Устиновой также не совсем знаком. Этот пример подтверждает идею, выдвинутую Д.Б. Гудковым, о национальной (этнической) и социальной обусловленности прецедентных феноменов: в каждой социальной среде существуют свои прецедентные феномены, отличные от тех, что характерны для иных социальных слоев и групп.
В художественных произведениях мы находим такую важную характеристику русского интеллигента, как любовь к чтению:
В новой квартире было еще холоднее, чем в дворницкой, - ветер из незанятых комнат ходил по ногам. Печку топили книгами. Прежний хозяин квартиры, говорила тетя Шура, очень интеллигентный был, пока не помер. В мирное время каждый день новую книгу покупал (Грекова, 418);
Вернувшись домой, еще читал. В те времена он поглощал модную среди студентов русскую философию - Федорова, Соловьева, Константина Леонтьева, Шестова.
Его пугали: от такой жизни неминуемо мозговое истощение и гибель. Он отмахивался: это у обыкновенных интеллигентиков (Гранин, 57).
Начитанность интеллигентов определяет их склонность к цитированию и игре цитатами:
Через полчаса я подъезжала к зданию больницы «Скорой помощи», в просторечии именуемой «Красным Крестом». Здесь работала моя подруга Нина...
... Нина кивнула. - А ты веришь в то, что Илья виновен? А он пять лет... в общем, «есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам» (Полякова, 119, 124).
Главной ценностью цитирования выступает не дословное воспроизведение цитаты, а умение употребить ее в подходящей ситуации.
Так, доктор Соболь в повести А.П. Чехова «Жена» аргументирует свое желание выпить:
- Repetitia est mater studiorum, - сказал Соболь, торопясь выпить другую рюмку. - Верите ли, от радости, что хороших людей увидел, даже сон прошел. Я мужик, одичал в глуши, огрубел, но я все-таки еще, господа, интеллигентный человек и искренно говорю вам: тяжело без людей (Чехов, 501).
Как мы видим, цитирование имеет место не только на русском языке, но и на других языках, чаще всего, французском, английском и немецком, а также цитирование латинских крылатых выражений.
В качестве символов определенных человеческих свойств в речи интеллигентов присутствуют имена литературных персонажей или исторических лиц. Так, символом жестокости в романе В. Дудинцева «Белые одежды» выступает Томазо Торквемада — основатель испанской инквизиции и первый великий инквизитор Испании:
- ... Будете знать, как я отношусь к тому, кто... Вы и есть Торквемада! Монах кровавый! Я таким его себе и рисовал всегда. Интеллигент! Умный! И, главное, - взгляд, улыбка. У людей все нормы другие. Там если негодяй — у него свой и взгляд. А если порядочный
— свой. У Торквемады — как в степи огонек, привлекает. И летят на огонек... Профессор. Гордость кафедры. Девушка. Красавица, умница. Гордость факультета. И Торквемада всех их в костер. Между прочим, таково мнение всего коллектива (Дудинцев, 376).
Образование, воспитание и образ жизни русских интеллигентов придают их речи образность и некую театральность. В языковом
плане это выражается в использовании различных стилистических приемов и стратегии переоценки. Также в речи представителей интеллигенции присутствует иностранная и абстрактная лексика:
- А ты-то кто? Если знаешь, что такое энтропия и не путаешь Эйнштейна с Юрием Никулиным...
- Я же говорю — отпрыск интеллигентов. Целых три курса кончила в универе (Бушков, 151).
Во все времена интеллигенты увлекались философией, что и определяло тематику употребляемой абстрактной лексики: качества людей, взаимоотношения, этические нормы и моральное состояние, эмоции. Будучи моралистами и имея этическую жизненную установку, интеллигенты постоянно рассуждают о смысле жизни, жизненных принципах, вине, долге, ответственности, социальном мессианстве, народе и т.д., что и находит отражение в их речи:
Тулин обернулся, сунул руки в карманы.
- Что делать? Кто виноват? Любимые вопросы русской интеллигенции. — Он пружинисто прошелся, отшвырнул ногой стул. -Как идет работа у Дана? (Гранин1, 144).
Таким образом, социолингвистические индексы речи представителей интеллигенции позволяют нам сделать вывод, что создание речевого портрета помогает выделить основные характеристики данного социолекта, на формирование которого существенное влияние оказали социально-исторические, культурноэтические, психологические и языковые факторы, что и находит подтверждение в текстах художественной литературы.
Библиографический список
1. Бердяев, Н.А. Самопознание: Опыт философской автобиографии [Текст] / Н.А. Бердяев. - М. : Мысль, 1991.
2. Гудков, Д.Б. Прецедентное имя и парадигма социального поведения [Текст] / Д.Б. Гудков // Лингвостилистические и лингводидактические проблемы коммуникации. - М. : Наука, 1996.
3. Гудков, Д. Б. Прецедентное имя и проблемы прецедентное™ [Текст] / Д.Б. Гудков. - М. : Наука, 1999.
4. Ермакова, О.П. Слова, с которыми мы все встречались. Толковый словарь русского общего жаргона [Текст] / О.П. Ермакова, Е.А. Земская, Р.И. Розина; под общ. рук. Р.И. Розиной. - М. : Азбуковник, 1999.
5. Земская, Е.А. Языковая игра [Текст] / Е.А. Земская, 6. М.В. Китайгородская, Н.Н. Розанова // Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. 7. Жест / отв. ред. Е. А.Земская. - М. : Наука, 1983. -
С. 172-214. 8.
6. Земская, Е.А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения [Текст] / 9.
Е.А. Земская. - М. : Наука : Флинта, 2004.
7. Карасик, В.И. Лингвокультурный типаж «русский 10. интеллигент» [Текст] / В.И. Карасик // Аксиологическая лингвистика: лингвокультурные типажи:
сб. науч. тр. / под ред. В.И. Карасика. - Волгоград : 11.
Парадигма, 2005. - С. 25-61.
8. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность [Текст] / отв. ред. Д.Н. Шмелев. - М. : На- 12. ука, 1987.
9. Крысин, Л.П. Речевое общение и социальные роли говорящих [Текст] / Л.П. Крысин // Социально- 13. лингвистические исследования. - М. : Наука, 1976.
- С. 42-52. 14.
10. Крысин, Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка [Текст] / Л.П. Крысин. - М. : Наука, 1989.
11. Крысин, Л.П. Современный русский интеллигент: попытка речевого портрета [Текст] / Л.П. Крысин // Русский язык в научном освещении. - М., 2001.
- №1. - С. 90-106.
12. Лотман, Ю.М. Беседы о русской культуре: быт и традиции русского дворянства (XVIII - начала XIX века) [Текст] / Ю.М. Лотман. - 2-е изд., испр. и доп.
- СПб. : Искусство, 1999.
13. Николаева, Т.М. «Социолингвистический портрет» и методы его описания [Текст] / Т.М. Николаева // Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики : доклады Всесоюз. науч. конф. Часть 2. - М., 1991. - С. 73-75.
14. Поливанов, Е. Д. Фонетика интеллигентского языка [Текст] / Е.Д. Поливанов // Статьи по общему языкознанию. - М., 1968. - С. 225-235.
15. Прохоров, Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль в обучении русскому языку иностранцев [Текст] / Ю.Е. Прохоров. - М. : Наука, 1996.
16. Санников, В.З. Каламбур как семантический феномен [Текст] / В.З. Санников // ВЯ. - 1995. - № 3. -
С. 56-69.
17. Санников, В.З. Русский язык в зеркале языковой игры [Текст] / В.З. Санников. - М. : Языки русской культуры, 1999.
Список источников примеров
1. Бушков, А.А. Стервятник [Текст] : роман / А.А. Бушков. - М. : «ОЛМА-ПРЕСС», 1998.
2. Веллер, М. Легенды Невского проспекта [Текст] /
М. Веллер. - СПб. : Пароль, 2003.
3. Гладков, Ф.В. Цемент [Текст]: роман / Ф.В. Гладков. - М. : Профиздат, 1987.
4. Гранин, Д.А. Зубр [Текст] : повесть / Д.А. Гранин.
- М. : Известия, 1987.
5. Гранин1, Д.А. Иду на грозу [Текст] : роман. - Калининград : Кн. изд-во, 1973. (Школьная б-ка).
Грекова, И. Кафедра [Текст] / И. Грекова. - М. : Советский писатель, 1983.
Дудинцев, В.Д. Белые одежды [Текст] : роман / В.Д. Дудинцев. - М. : Современник, 1989. Полякова, Т.В. Аста Ла Виста, беби! [Текст]: повесть / Т.В. Полякова. - М. : Эсмо, 2007.
Полякова, Т.В. Жестокий мир мужчин [Текст] : повесть / Т.В. Полякова. - М. : Эксмо, 2008. Солженицын, А.И. В круге первом [Текст] : роман / А.И. Солженицын. - Саратов : Приволж. книжн. изд-во, 1990.
Солженицын, А.И. В круге первом [Текст] : роман / А.И. Солженицын. - Саратов: Приволж. книжн. изд-во, 1990.
Улицкая, Л. Бедные, злые, любимые [Текст] : повести. Рассказы / Л. Улицкая. - М. : Изд-во Экс-мо, 2002.
Устинова, Т.В. Персональный ангел [Текст] : роман / Т.В. Устинова. - М. : Эксмо, 2003.
Чехов, А.П. Повести и рассказы [Текст] / А.П. Чехов. - Кишинев : Литература артистикэ, 1980. -Том 1.
