CC BY
14
ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ ЛЬВА ПЛАТОНОВИЧА КАРСАВИНА *
Вдоль границы лагерной зоны руками зеков был выкопан ров глубиной с двухэтажный дом. В разгаре «холодная война», и охрана озаботилась тем, чтобы удобнее убить людей в случае крайних обстоятельств. Время от времени по ночам к этому рву сгоняли всех заключенных — от придурков до доходяг, чтобы усыпить бдительность их жизни.
В лагере Абезь сидел студент филолог из ЛГУ Юрий Герасимов. «И вот, — рассказывал он, — вижу я старика: чудесное чело, нос большой с горбинкой, смуглое лицо, борода... Полулежа, он что-то писал на фанерке. "Кто это?" — спросил я знакомого. Тот ответил: "Брат знаменитой балерины"». Не только простецам, но и многим интеллигентным зекам Лев Платонович больше был известен как брат Тамары Карсавиной.
«Знай, кто он есть, — говорил Юрий Константинович, — то, может быть, и не подошел бы к нему. Но этого я не знал, я знал только, что он владеет древнегреческим и попросил: — Лев Платонович, позанимайтесь со мной языком. — А кто вы? Я объяснил. — А коллега! — И принялся расспрашивать об Университете, о профессорах. Когда в 1922 г. его высылали, он был ректором Петроградского университета.
Стали заниматься. Дал он мне фанерку, огрызочек карандаша и стал говорить: "Отче наш, иже еси на небеси...", а потом был разбор — толкование каждого слова: что значит — Отче? Какие отношения устанавливаются этим словом? Почему — "наш", а не "мой". Здесь — начало церковности. Почему — не "на небе", а на "небесах". Таковы тогда были представления о многих небесных сферах.»
Лев Платонович в памяти своей хранил множество текстов в т. ч. — Геси-
ода, «Илиаду», анакреонтическую литературу.
***
Однажды Н. Н. Пунин спросил Льва Платоновича: «Зачем вы перешли в католичество?». Карсавин объяснил: он не отрекался от православия, а принял католичество дополнительно к православию по экуменическому проекту Владимира Соловьева.
***
В лагере у многих была шатовская ситуация — хотят верить, а не могут. Лев Платонович пояснял: «Хочешь верить, значит веришь. Но укрепить веру нужно исполнением обрядов. И тогда только ощутишь благодать Господню».
* Ленинградский университет. 1991. № 2, 18 января.
***
Был разговор у Пунина и Виктора Михайловича Василенко, специалиста по искусству народных промыслов. Первый говорил: «Главное различие между Сикстинской мадонной и Владимирской Божьей матерью в том, что Сикстинская мадонна видит вас такими, какими вы кажетесь, а Владимирская Божья матерь видит такими, какими вы есть. Видит вашу душу».
Лев Платонович с интересом слушал этот разговор.
А. А. Ванеев пишет, будто Л. П. Карсавин был согласен, когда его философствование определяли как гносеологическое. Юрий Константинович возразил на это: достаточно вспомнить, как Лев Платонович выступал против гностиков. Гностики вдохновляли русских символистов, это так... Но Карсавин гностиком не был.
У акмеистов христианство — не более, чем аксессуар их поэзии, — заметил зек Василенко. Лев Платонович с этим согласился, но исключил из этого ряда Н. Гумилева.
***
Лев Платонович спросил у Василенко внезапно, следуя лишь внутреннему импульсу своих мыслей: «В чем загадка Джоконды?» И сам ответил: «Многие православные священники, видевшие ее, не сговариваясь утверждали, что тайна ее в одном — в чреве своем она вынашивает Антихриста». Лев Платонович не подтверждал правду этой версии, но и не отрицал ее. Однако известно, что
великий Леонардо открыл пятьсот способов умерщвления человека.
***
У Льва Платоновича была возможность и в 1940 и в 1944 гг. уехать из Литвы. Он уже имел дело с чекистами в связи с «философским пароходом». Но он остался сознательно, а оставшись, продолжал словами и поступками своими утверждать правоту христианского гуманизма, хотя, конечно, политической борьбы не вел. Не раз он говорил: «Моя душа слезно вымолила перед Престолом Бога, чтобы я умер в Абези». Он сознательно принес себя в жертву. Смысл этой жертвы — вызвать на свою страну, свой народ, своих близких внимание Божьей благодати.
***
Он был спокоен в Абези и потому мог учить. Другие тоже могли бы учить,
и знаниями большими обладали, но не были спокойны.
***
Лев Платонович рассказывал Пунину, что когда Рафаэль окончил свой портрет, то к нему пришла Смерть. Портрет был так совершенен, что Смерть решила взять его. Рафаэль сказал: «Синьора, возьмите мою душу; тот — бессмертен».
Жертва Карсавина была принята.
***
Записал выступление — фрагментами, стараясь только передать смысл сказанного — А. Ермичёв.
