CC BY
102
Сер. 2. 2009. Вып. 2.
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Н. Я. Алимирзаев
ШЕЛКОВОДСТВО В СТАВРОПОЛЬСКОЙ ГУБЕРНИИ В XIX в.
Попытки изготовления собственного шелка в России связывают с правлением Федора Иоанновича (1584-1598), вызвавшего для занятия этим ремеслом из Италии мастера Марка Чипони. При Михаиле Федоровиче (1596-1645) были заложены плантации шелковицы (кормового растения тутового шелкопряда) под Москвой, в селе Измайлове. При этом известно, что шелк в России оставался чрезвычайно дорогим на протяжении очень долгого времени. В Х1У-ХУШ вв. русское государство выступало одним из крупнейших посредников между поставками среднеазиатского и ближневосточного шелка1.
В период правления Петра I тутовые сады стали появляться не только на Северном Кавказе и по берегам Терека, но и в Москве, Симбирске, Харькове и других юго-западных губерниях. К заслугам великого реформатора относится появление в Москве в 1725 г. трех шелково-парчовых фабрик, пяти ленточных фабрик, двух фабрик шелковых платков и одной - для изготовления шелковых чулок.
На территории Ставрополья шелководством начинают заниматься одновременно с освоением этой территории. В 1797 г. был издан указ Павла I о разведении казенных тутовых садов в селениях и станицах. Колонизация губернии только начиналась — администрация еще не была устроена, переселенцы жили «на военную ногу» в укрепленных жилищах, а на полевые работы выезжали целыми деревнями и не иначе как при оружии. Все это не благоприятствовало развитию здесь культуры шелководства. Тем не менее, правительство требовало, чтобы каждый двор или каждое отдельное хозяйство ежегодно высаживали по 10 тутовых деревьев, иначе они подвергались штрафу в размере 10 коп. за каждое непосаженое дерево. При этом крестьян, занимавшихся шелководством, систематически поощряли. Исследователь конца XIX в. И. Бентковский в своей работе «Судьбы шелководства в Ставропольской губернии» указывает: «Для поощрения усердных к этой новой отрасли... повелено было особо отличившихся награждать медалями, а за выделку шелка выдавать из казны: за 10 фунтов 10 рублей, за 20 фунтов 20 рублей, а за пуд шелка 50 рублей, оставляя при этом шелк в пользу хозяев»2. Существовали и другие льготы труженикам, занимавшимся этим промыслом, такие как освобождение от армии и пр. Все вышесказанное свидетельствует о заинтересованности российских властей в развитии отечественного шелководства.
В начале XIX в. тутовые сады были заложены в тридцати пяти населенных пунктах Ставрополья. Гибкая политика властей в начале этой кампании дала определенные результаты, но когда дело дошло непосредственно до выкармливания шелкопряда, а впоследствии и до отделки шелка, то обнаружилось, что сельчане проявили абсолютное неумение во всем и не имели ни малейшей предрасположенности к этому занятию. Тот же И. Бентковский отмечал: «шелест, производимый червями во время кормления, возбуждал в них неприятное чувство, а женщины боялись даже дотронуться до шелковичных червей»3. Поэтому для обучения местных жителей шелководству в Ставрополь и окрестные села командировались специалисты. Правительство не жалело средств
© Н. Я. Алимирзаев, 2009
и способов на расширение и улучшение новой для России промысловой шелководческой отрасли. В XVIII в. в сельской местности Кавказской губернии были заведены казенные виноградные и тутовые сады, создана контора садоводства и учреждена специальная должность инспектора шелководства4. По инициативе императора Александра I тутовые плантации возникали также и в городах Кавказской губернии.
Постоянное внимание правительства привело к тому, что количество тутовых плантаций на юге России к началу XIX в. увеличилось, но выделка шелка населением все-таки не была освоена. Вследствие этого, в 1811 г. начальнику Кавказской губернии еще раз поступило указание императора, чтобы тот внушал и разъяснял местным жителям всю пользу, которую можно получить от распространения шелководства в больших размерах. Инспектор по шелководству должен был вести счет тутовым деревьям, «показывая количество их у каждого домохозяина, а не общими цифрами по каждому селению, как это делалось до того времени»5. Если обратиться к ведомостям о шелководстве Кавказской губернии за 1811, 1812, 1813 и 1815 гг., видно, что в то время, на основании существовавшего положения, каждый населенный пункт: город, станица, селение — обязан был иметь налицо определенное число тутовых деревьев, а именно: по 40 штук на каждое семейство. За недостающее число деревьев взыскивался, как и прежде, штраф по 10 коп. за дерево. Ведомости велись самым точным образом. В них ежегодно против каждого поселения обозначалось число тутовых деревьев, числившихся в предыдущем году, количество вновь разведенных деревьев и саженцев, количество добытого шелка и, наконец, обозначалось количество неразведенных каждым поселением деревьев и величина следующего с него штрафа.
В сентябре 1813 г. по настоянию главного инспектора над шелководством, барона Маршала Биберштейна, как городские, так и сельские общества, были обязаны построить в тутовых садах сараи для выведения и выкармливания шелкопрядов и иметь надзирателей, избираемых на годичный срок из местных жителей для наблюдения за плантациями. На сходе 11 января 1814 г. Городское общество постановило ежегодно собирать с купцов (с объявленного ими капитала) по 10 руб. на необходимые расходы по содержанию тутового сада. А с мещан (с каждого заплаченного ими в казну рубля) — по 10 коп. Денежные суммы должны были взыскиваться вместе с казенными податями и поступать в распоряжение думы. Таким образом, культуре шелководства придано было значение общественного дела, находившего под жестким контролем. Благодаря этому контролю, архив городской думы сохранил весьма интересные сведения по истории шелководства в Ставрополе. Городскую казну формировали в основном денежные поступления от купцов и мещан. В 1836 г. в Ставрополе насчитывалось 13 человек купцов первой гильдии, 7 человек купцов второй гильдии, 366 купцов третьей гильдии. Количество мещан в этом же году достигало 970 чел.6 Поэтому городская дума могла позволить себе, начиная с 1813 г. и до 1839 г., выделять из бюджета по 500 руб. в год на развитие шелководства в городе. Из ведомостей, представляемых инспектору Кавказской губернии городской думой ежегодно, видно, что в Ставрополе в эти годы было от 110 до 140 хозяев, занимавшихся рассадкой тутовника и выведением шелкопрядов. Количество деревьев колебалось от 2 до 300 на одного хозяина, а всего — от 23 тыс. до 31 тыс. 224 деревьев разного возраста.
В 1822 г., с преобразованием Кавказской губернии в область, город Ставрополь из статуса уездного города был возведен в статус областного. По новому положению об управлении Кавказской областью, управление Ставропольским округом и городом Ставрополем было сосредоточено в руках Ставропольского коменданта, вследствие чего
шелководство очутилось под опекою военного начальства, но главную ответственность за развитие этой отрасли в Кавказской области нес все-таки инспектор над шелководством. Ежегодно инспектор осматривал тутовые сады, снабжал всех желающих семенами тутовника, самими червями-шелкопрядами. Если обратиться к сведениям о состоянии шелководства в Кавказской области за 1836 г, то можно понять озабоченность этого чиновника развитием шелководства чуть ли не в каждом населенном пункте области, которые он ежегодно объезжал. Так, в путевом журнале кавказского инспектора над шелководством отмечаются недостатки в занятиях данным промыслом по каждому населенному пункту. В их число попадает и город Ставрополь, где «покрытие сараев не прочное и их только два», и небольшое село Кугульта, в котором «сад новозаведенный, но деревья портятся скотом, ни сарая, ни смотрителя нет», и деревня Тугулук, поскольку «ни сарая, ни смотрителя нет, сад в беспорядке»7. Более того, инспектор указывает, какие работы необходимо выполнять для оздоровления отрасли. В путевом журнале за 1837 г. мы можем прочитать: «В г. Ставрополе, имеющиеся два сарая покрыть прочно, дабы, по примеру прошлого
года, от дождей черви не погибли......В селе Кугульта ограду сделать, сарай построить
и смотрителя выбрать благонадежного......В деревне Тугулук землю весною подкопать,
сарай выстроить и смотрителя выбрать благонадежного»8. Но несмотря на старания как местной власти, так и военной, ожидаемых результатов шелководство в Ставропольском округе в эти годы не принесло.
В 1844 г. главой созданного Кавказского наместничества был назначен князь М. С. Воронцов. С 1846 г. под его контролем шелководство, практикуемое в Ставрополе, вступает в период если не развития, то, во всяком случае, усовершенствования. В отчете императору об экономическом состоянии Ставропольской губернии за 1850 г. написано следующее: «Развитие шелководства можно с уверенностью ожидать от сделанного Его Сиятельством, князем и Наместником кавказским Воронцовым С. М., распоряжением которого в городе Ставрополе устроен в большом размере тутовый сад, в котором будут приниматься за известную плату кокон, выведенный на крестьянских плантациях»9. Этими мероприятиями наместник, по его выражению, хотел решить несколько задач: «... с одной стороны верный и выгодный сбыт кокона, а с другой — пример улучшенной выделки шелка в городском саду, без сомнения поселит в крестьянах охоту тщательно заниматься этой удобной и не обременительной для них отраслью и скоро поставит ее на такую ступень, на которой она находится в других местах южной России»10.
В 1848 г. в тутовом саду Ставрополя, по распоряжению кавказского наместника М. С. Воронцова, была открыта Практическая школа шелководства. В эту школу приняли 8 крестьянских мальчиков и 5 мальчиков из мещанского сословия. На содержание каждого ученика отпускалось по 50 руб. в год. Число учащихся незначительно менялось каждый год. С 1851 по 1856 гг. включительно на содержание учащихся практической школы было потрачено 5 тыс. 950 руб. На жалование старшему шелководу и его помощнику в течение этих шести лет израсходовали 1 тыс. 500 руб. (ежегодный оклад составлял 250 руб.), шелка за это время было выработано 63 фунта, на 312 руб. Но главная цель М. С. Воронцова состояла в подготовке профессиональных шелководов, которые после окончания школы на местах должны были развивать и расширять промысел. Именно эту задачу школы подчеркивают извлеченные из дел Ставропольской Палаты Государственных имуществ сведения для составления отчета императору за 1850 г. о состоянии Ставропольской губернии: «нет сомнения, что они (учащиеся школы. — Н. А.), приобретши надлежащие познания в шелководстве и занимаясь впоследствии этой отраслью в кругу поселян, передадут
им знания, полученные ими в шелководных заведениях»11. Поэтому и следующие после М. С. Воронцова наместники не оставляли школу без внимания.
В 1857 г. для осмотра практической школы шелководства по личному приказанию наместника А. И. Барятинского приезжал в Ставрополь помощник управляющего экспедицией государственных имуществ, статский советник С. Ю. Витте. Он, ознакомившись на месте с делом, представил кавказскому наместнику доклад о состоянии Ставропольской практической школы шелководства и свои предложения о том, каким образом эта школа могла бы успешно влиять на развитие шелководства в губернии. У Ставропольской палаты государственных имуществ было свое видение решения данной проблемы. Она поручила изучение состояния шелководства в губернии своему лесничему Маркову. Палата, на основании его довольно обстоятельного доклада, не отвергала пользы, приносимой практической школой шелководства, но считала необходимым преобразовать ее так, чтобы главная цель состояла в том, чтобы ученики этой школы приобретали в ней более разнообразное познание, чтобы они обучались не одному только шелководству, но и другим отраслям сельского хозяйства, которые составляют главные выгоды здешних поселян, т. к. шелководство в их быту можно считать только подспорьем. Поэтому палата предлагала преобразовать школу в маленькую ферму с курсом плодосеменного полеводства с назначением четырехпольного севооборота. (В соответствии с местными условиями такой аграрный прием считался наиболее выгодным.) Помимо посева зерновых хлебов, в хозяйство предполагалось ввести в малом количестве скотоводство, садоводство, огородничество, пчеловодство, разведение виноградника, шелководство и, отчасти, разведение т. н. «торговых растений», в особенности табака и кермека, производство которых в губернии может дать большие выгоды. Ферму предлагалось подчинить непосредственно палате государственных имуществ, а заведование ею поручить одному из чиновников, сведущих в сельском хозяйстве. Обучение мальчиков-учеников и надзор за ними планировали поручить старшему шелководу под общим руководством заведующего фермой. Этим широким планам не суждено было осуществиться, хотя по распоряжению наместника тутовый сад в Ставрополе с практической при нем школой шелководства перешел в ведение палаты государственных имуществ, которая назначила заведовать им лесничего Маркова. В его управлении сад оставался до 1869 г. Затем он поступил в непосредственное распоряжение городской думы. В течение этого периода было добыто следующее количество шелка: в 1858 и 1859 гг. — 36 футов, в Ш0 и 1861 гг. — 17 футов, а в 1862 и 1863 гг. — 13 футов. После размотка шелка прекратилась.
В чем же заключаются основные причины неудач в осуществлении правительственного проекта развития шелководства в Ставропольской губернии? Ведь проект в течение полувека всячески поддерживался высочайшей властью. Отнести всецело причины неудачи к нерадению крестьян и работного люда не совсем справедливо. Местным крестьянам было крайне сложно серьезно заниматься данным промыслом, поскольку практически невозможно было обеспечить необходимые условия: шелководство требовало особого помещения, чистоты, тишины и аккуратности. В Ставропольской губернии, благодаря значительному развитию в ней скотоводства и хлебопашества, крестьянин весь год занимался земледелием и животноводством.
Вместе с тем, на том же Ставрополье в середине XIX в. расцветало хозяйство помещика А. Ф. Реброва, где производился шелк высочайшего качества мирового уровня. Возникает вопрос: кто и как работал в хозяйстве? В отчете о шелководстве за 1834 г. в Московском обществе сельского хозяйства А. Ф. Ребров, демонстрируя образцы своего шелка,
подчеркивал, что в его заведении работали только русские крестьяне. Понятно, что это были крестьяне крепостные. И. Бентковский утверждает, что успехи таких хозяйств были основаны на «даровом крепостном труде», и после освобождения крестьян шелководство в помещичьих хозяйствах пошло на убыль и вскоре окончательно прекратилось. Отчасти это действительно так. Однако причины успеха А. Ф. Реброва заключались, прежде всего, в том, он ввел специальную технологию по размотке коконов непосредственно в самом хозяйстве. В обычных крестьянских хозяйствах червей-шелкопрядов только выкармливали. Дальнейшая размотка коконов выделялась в самостоятельную отрасль промышленного производства. Кустарная размотка производилась лишь для удовлетворения личных нужд12. Понятно, что в мелком крестьянском хозяйстве об изучении основных вопросов шелководства не могло быть и речи. А в хозяйстве А. Ф. Реброва велась селекционная работа, предприниматель собирал разные породы червей по многим странам, в т. ч. в Китае и Франции. В отчете по шелководству в Кавказской области за 1839 г. он сообщал: «...часть коконов я отделил на племя, чтобы в 1840 г. повторить опыт и увеличить количество оных»13.
Таким образом, шелководство на Ставрополье возникло вслед за освоением Северного Кавказа. Принимая во внимание тот факт, что производство шелка имело огромное значение для развития отечественной текстильной промышленности, царское правительство заботилось о внедрении и распространении шелководства как в сельской местности, так и в городской. Но без учета специфики этого занятия ожидаемых результатов достичь не удалось. Во-первых, одними административными мерами приучить к выращиванию шелкопряда людей, испокон веков занимавшихся земледелием и животноводством, было практически невозможно. Во-вторых, профессиональная подготовка будущих шелководов через практическую школу шелководства в городе Ставрополе была недостаточной. В-третьих, сама деятельность производства шелка не была поставлена на научную основу, как это было в хозяйстве А. Ф. Реброва. Таковы основные причины достаточно слабого развития шелководства в крестьянских хозяйствах на территории Ставропольской губернии в XIX в.
1 Радкевич В. А. Великий шелковый путь. М., 1990. С. 5.
2 Бентковский И. В. Судьбы шелководства в Ставропольской губернии. Ставрополь, 1885. С. 1.
3 Бентковский И. В. Судьбы шелководства в Ставропольской губернии. Ставрополь, 1885. С. 12.
4 Марграфф О. В. Очерки кустарных промыслов Северного Кавказа. М., 1882. С. 183.
5 Бентковский И. В. Судьбы шелководства в Ставропольской губернии. Ставрополь, 1885. С. 3.
6 ГАСК (Гос. арх. Ставропольского края). Ф. 79. Оп. 1. Д. 1818. Л. 18.
7 ГАСК. Ф. 79. Оп. 1. Д. 2020. Л. 2.
8 ГАСК. Ф. 79. Оп. 1. Д. 2020. Л. 7.
9 ГАСК. Ф. 101. Оп. 1. Д. 1920. Л. 10.
10 ГАСК. Ф. 101. Оп. 1. Д. 1920. Л. 11.
11 Бентковский И. В. Судьбы шелководства в Ставропольской губернии. Ставрополь, 1885. С. 15.
12 Лобашев М. Е. А. Ф. Ребров — основатель русского шелководства // Природа. 1951. № 10. С. 76.
13 Лобашев М. Е. А. Ф. Ребров — основатель русского шелководства // Природа. 1951. № 10. С. 76.
