CC BY
24
Г. В. Федюнева
СЕВЕРНО-РУССКОЕ ЧО-НИНАБУДЬ, КАКО-НИНАБУДЬ
А не знаю, пермянки каки-то были когдыкося, а они нету живые, все умерли1
Необходимым условием адекватного описания диалектной речи в континууме родственных и неродственных языков является учет истории формирования данной языковой разновидности на данной территории. Особенно это важно для территорий контактирования типологически разноструктурных языков, длительное взаимовлияние которых, как правило, выражается в различного рода девиациях, не объясняемых внутриязыковыми закономерностями. Однако именно в этом плане диалекты русского языка изучены крайне слабо. Это касается и северных территорий, исторически являвшихся зоной перманентных контактов русских с различными этническими группами финно-угров. Влияние финно-угорского окружения на северно-русские говоры находит отражение, в основном, в лексикографических описаниях2, однако длительность контактов позволяет говорить и о более глубоких интерферентных явлениях на грамматическом уровне.
В данной статье мы остановимся лишь на одном примере, отражающем длительные исторические контакты русских с пермскими народами — коми, коми-пермяками и удмуртами.
Территории северного Приуралья и Вятско-Камского междуречья, являющиеся основным местом обитания пермских народов, начали активно осваиваться русским населением только в ХГУ-ХУП вв., хотя известно, что первые русские появились в Пермском Приуралье еще в Х1-Х11 вв.3 Фактор времени и огромные пространства северных территорий определили специфику этнолингвистического ландшафта в регионе. Расселение русских среди пермского населения носило как компактный, так и дисперсный характер и происходило в процессе обоюдной ассимиляции отдельных этнических групп. В этих условиях пермские языки, особенно коми, подверглись сильному влиянию русских диалектов, однако и русская речь приобрела некоторый «пермский колорит». Примером такого взаимовлияния, по нашему мнению, является северно-русская частица -нинабудь, выступающая на месте литературной -нибудь в составе неопределенных местоимений. Зарегистрирована она в русских говорах Пермского края и республики Коми в составе двух местоимений: какой-нинабудь, какая-нинабудь, какое-нинабудь и чо-нинабудь.
Например: такой варнак парень, не слушат, чо-нинабудь хулиганит; ничо есть не надо, а потом на чо-нинабудь да желаньё будёт; простая к дочере не пойду, чо-нинабудь надо нести; дай мне каку-нинабудь газетку завернуть юбку; никаких крючков раньше не было, а вдернешь какой-нинабудь гасник и ладно и др.4
Происхождение этой частицы неясно, однако бросается в глаза ее широкое распространение в южно-коми регионе, а именно в коми-пермяцком языке и в южных — верх-несысольском и лузско-летском — коми-зырянских диалектах. Она выступает на месте
© Г. В. Федюнева, 2008
заимствованной из русского языка частицы -нибудь, а в большинстве случаев — параллельно с ней.
Например. Коми-пермяцкий язык: кин-нибудь ~ кин-ненабудь «кто-нибудь»; мый-нибудь ~ мый-ненабудь «что-нибудь»; кутшом-нибудь ~ кутшом-ненабудь, кытшом-нибудь ~ кытшом-ненабудь «какой-нибудь».
Коми-зырянский язык: мой-небудь ~ мой-ненабудь «что-нибудь» (верхневычегодский диалект); кин-небудь ~ код-ненабудь «кто-нибудь»; муй-небудь ~ мой-ненабудь «что-нибудь»: мой-ненабудь кышал дай «одень что-нибудь дай» (лузско-летский диалект) 5.
По нашему мнению, эти образования в коми языке могли появиться под влиянием группы отрицательных местоимений со сложным префиксом нино-, нине-, имеющих распространение в южных коми-зырянских диалектах — присыктывкарском, верхне-и среднесысольском, а также в северном удорском диалекте, в формировании которого принял участие южно-коми компонент. Аналогичное «удвоение» приставки в виде нено-наблюдается и в некоторых удмуртских диалектах.
Например. Коми-зырянский язык: нинокод «никто», нинокодар «никоторая сторона», нинокор «никогда», нинокодныд «никоторый из вас», нинокон «нигде», нинокутшом «никакой», нинокыдз «никак», нинокысь «ниоткуда», нинокыті «ни по какому месту» (присыктывкарский диалект); нинокутшом «никакой» (среднесысольский диалект); нинекод «никто», нинекодар «никоторая сторона», нинекор «никогда», нинекон «нигде», нинекутшом «никакой» (верхневычегодский диалект); нинокоді «никто», нинокодор «никоторая сторона», нинекор «никогда», нинокодныд, нинокон «нигде», нинокутшом «никакой», нинокудз «никак», нинокысь «ниоткуда», нинокыті «ни по какому месту» (удорский диалект) и т. д.
Удмуртский язык: ненокин «никто», ненокуд «никто», неноконя «нисколько», ненокытон «нигде», ненокытысен «ниоткуда» (разг. литературный язык); нокинь ~ нено-кинь «никто», нокудиз ~ ненокудиз «ни тот, ни другой» (бесермянские говоры), немыр ~ неномыр «ничего, ничто» (нижнечепецкие говоры) и т. д.
В большинстве коми диалектов, а также в литературных языках отрицательные местоимения образуются с помощью приставки не-, в удмуртском — с помощью но-.
Например. Коми язык: некод «никто», некутшом «никакой», некор «никогда», некытысь «ниоткуда», некызд «никак» и т. д.; удмуртский язык: нокин «никто», номыр «ничто», нокудзы «никоторый» и т. д.
Вопрос о происхождении отрицательных префиксов относится к числу дискуссионных. Считается, что в финно-угорском праязыке отрицательных местоимений не было: отрицание выражалось особой акцентуацией вопросительных слов, их сочетанием с отрицательными глаголами, строем и актуальным членением предложения в целом. Появление отрицательных местоимений с приставкой не-, ни- в некоторых финно-угорских языках (саамском, карельском, вепсском, мордовском, марийском и пермских) обычно объясняется русским влиянием6. Так, Б. А. Серебренников считал, что пермские отрицательные местоимения являются кальками с русских оригиналов, полагая, что «на удмуртской почве пе- превратилось в по-». Однако В. И. Лыткин категорически отверг это мнение, отмечая, что они не могут быть русскими заимствованиями, поскольку регулярное соответствие коми е > удмуртское о — очень древний процесс; он имел место задолго до того, как пермяне встретились с русскими. В индоевропейских языках также существует аналогичная частица, но она свидетельствует об очень ранних доуральских контактах финно-угров с индоевропейцами. Некоторые исследователи из-за различий в огласовке возводят
пермские частицы к разным источникам: коми не-----к русскому префиксу ни-, удмуртскую
частицу но----к отрицательной частице финно-угорского происхождения7.
По нашему мнению, влияние русского языка на формирование пермских отрицательных местоимений исключать нельзя, по крайней мере, в коми языке оно прослеживается достаточно последовательно. В ижемском диалекте и коми-язьвинском наречии, которые испытали наиболее сильное русское влияние, е-овой огласовке других диалектов соответствует устойчивая и-овая огласовка. В удмуртских диалектах наряду с приставкой по-также зарегистрированы, несомненно, заимствованные из русского языка приставки не-, ни-.
Например. Коми язык: никод «никто», никутшэм «никакой», никудз «никак», никор «никогда», никодныд «никоторый из вас», никытон «нигде, негде», никытчо «никуда, некуда» и т. д. (ижемский диалект); никудик «никоторый», никудним «никоторый из нас», никин «никто», нимай «ничего» и т. д. (коми-язьвинское наречие). Удмуртский язык: некинь «никто» (бесермяцкие говоры), немыр «ничего, ничто» (нижнечепецкие говоры), нинокинь «никто» (кукморский диалект).
Вместе с тем, нельзя полностью исключать и возможность существования некой отрицательной частицы для общепермского, а также более ранних периодов истории8. Не исключено, что в пермском праязыке имелась некая *п-овая частица, сохранившаяся в составе самостоятельных слов коми нем и удмуртского нема «ничего»9. К. Е. Майтинская выделяет также фрагмент но- в коми слове нином «ничто, ничего», который считает элементом финно-угорского происхождения, соответствующим *п-овому префиксу удмуртских отрицательных местоимений10.
В рассматриваемых в данной статье пермских префиксах нино- ~ нено- мы предполагаем редупликацию исконных и заимствованных отрицательных элементов. По-видимому, коми ни- ~ удмуртское не- являются заимствованиями из русских диалектов, а элементы но— но- как регулярное фонетическое соответствие (ср. коми от— удм. ог- «один»)11 могут быть возведены к общему источнику — некоей общепермской отрицательной частице. Неслучайно в коми диалектах эти формы имеют усилительноотрицательное значение.
Например: нинекод «абсолютно никто», нинекутшом «абсолютно никакой»: нинекутшом оз тод «совершенно ничего не знает» (верхневычегодский диалект).
Косвенным доказательством исконного происхождения частицы, на наш взгляд, служит и тот факт, что в удмуртском языке она может употребляться как препозитивно, так и постпозитивно.
Например: нокин но оз лыкты «никто не пришел», нокин но овол «никого нет», ноконя но овол «нисколько (совсем) нет», ноку но уг вунэты «никогда не забуду», нокы-тысь но уд шедьты «нигде не найдешь», номыр но овол «ничего нет» и т. д.
По-видимому, формирование разряда отрицательных местоимений в пермских языках проходило в тесном контактировании с русскими диалектами, из которых были заимствованы отрицательные префиксы, а также модели образования отрицательных местоимений. Однако в этом процессе участвовали и собственные отрицательные частицы, которые, очевидно, подвергались постепенной нивелировке и унификации. Это наглядно демонстрируют сложные префиксы пермских отрицательных местоимений нино- ~ нено-, сохранившиеся в диалектах. По закону аналогии взаимосвязанных форм, а также на основе ассоциаций с другими заимствованными элементами они были перенесены в состав русской частицы -нибудь. Процесс облегчался тем, что частица -нибудь имплицитно содержит сему отрицания, а также тем, что в современных пермских языках
префиксы нино- и нено- уже оформились как структурно-семантическое единство, более экспрессивное, нежели нейтральные префиксы не- и но-.
В контактной зоне коми и северно-русских диалектов в условиях тотального коми-русского двуязычия «полукоми, полурусские» образования, вроде кин-ненабудь «кто-нибудь», мый-ненабудь «что-нибудь», кутшом-ненабудь «какой-нибудь», снова были адаптированы в речи русского населения региона в виде конструкций кто-нинабудь, что-нинабудь, какой-нинабудь и т. д.
Остается ответить на вопрос, имеют ли отношение к этим диалектным образованиям более широко представленные в русском просторечии формы, вроде: какой ни на есть, а жених; самый что ни на есть хороший12. Они образованы по «чисто русской» модели с отрицательной частицей ни, ср. какой ни есть, куда ни шло, куда ни кинь, кто ни будь и т. д., однако имеют в своем составе частицу на, (на)значение которой остается неясным.
1Словарь русских говоров коми-пермяцкого округа. Пермь, 2006. С. 122.
2 Словарь говоров Соликамского района Пермской области / Сост. О. П. Беляева; Отв. ред. Е. А. Глушкова. Пермь, 1973; Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей / Отв. ред. А. С. Гед. СПб., 1999. Вып. 4; Словарь русских народных говоров / Отв. ред. Ф. П. Сороколетов. М.; Л., 1965; Словарь русских говоров среднего Урала / Отв. ред. А. П. Вовчок. Свердловск, 1964; Аникин А. Е. Этимологический словарь русских диалектов Сибири. Заимствования из уральских, алтайских и палеоазиатских языков. Новосибирск, 1997; Словарь русских говоров на территории Республики Мордовия / Сост. Т. М. Михалева. Саранск, 1978-2001; Словарь русских говоров низовьев Печоры: В 2 т. / Отв. ред. Л. А. Ивашко. СПб., 2003, 2005; Фразеологический словарь русских говоров республики Коми / Сост. И. А. Кобелева. Сыктывкар, 2004; Словарь русских говоров Коми-Пермяцкого округа / Сост. Н. Ю. Ко-пытов, И. А. Подюков, А. В. Черных. Пермь, 2006 и др.
3 Голдина Р Д. Основные этапы древней и средневековой истории пермян Камско-Вятского междуречья // Пермские финны: археологические культуры и этносы. Сыктывкар, 2007. С. 25.
4 Словарь говоров Соликамского района Пермской области... С. 222, 684.
5 Здесь и далее материал по пермским языкам почерпнут из следующих источников: Баталова Р. М., Кривощекова-Гантман А. С. Коми-пермяцко-русский словарь. М., 1985; Жилина Т. И. Вымский диалект коми языка. Сыктывкар, 1998; Она же. Лузско-летский диалект коми языка. М., 1985; Жилина Т. И., Сахарова М. А., Сорвачева В. А. Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов. Сыктывкар, 1961; Кельмаков В. К. Краткий курс удмуртской диалектологии. Ижевск, 1998; Колегова Н. А., Бараксанов Г. Г. Присыктывкарский диалект и коми литературный язык. М., 1971; Они же. Среднесысольский диалект коми языка. М., 1980; Лыткин В. И. Коми-язьвинский диалект. М., 1961; Сахарова М. А., Сельков Н. Н. Ижемский диалект коми языка. Сыктывкар, 1976; Сорвачева В. А., Сахарова М. А., Гуляев Е. С. Верхневычегодский диалект коми языка. Сыктывкар, 1966; Сорвачева В. А., Безносикова Л. М. Удорский диалект коми языка. М., 1990; Тепляшина Т. И. Язык бесермян. М., 1970; Удмуртско-русский словарь / Сост. А. С. Белов,
B. М. Вахрушев, Н. А. Скобелев и др. М., 1983.
6 Основы финно-угорского языкознания (вопросы происхождения и развития финно-угорских языков). М., 1974.
C. 295; Майтинская К. Е. Историко-сопоставительная морфология финно-угорских языков. М., 1979. С. 228 и др.
I Серебренников Б. А. Историческая морфология пермских языков. М., 1963. С. 211; Лыткин В. И. Историческая морфология коми языка. Пермь; Сыктывкар, 1995. С. 61; Майтинская К. Е. Указ. соч. С. 229.
8 Об этом свидетельствует наличие в пермских, обско-угорских и венгерском языках *п-овой частицы, содержащей элемент -*m, которую «нельзя возводить к какой-либо русской отрицательной частице, т. к. такой частицы в русском языке нет». Ее считают наследием финно-угорского языка-основы, хотя имеются параллели также в самодийских языках. См.: Основы. С. 295; Лыткин В. И., ГуляевЕ. С. Краткий этимологический словарь коми языка. Сыктывкар, 1999. С. 187, 192; Майтинская К. Е. Указ. соч. С. 230.
9 Лыткин В. И., Гуляев Е. С. Указ. соч. С. 187.
10 Майтинская К. Е. Указ. соч. С. 230.
II В среднезападных диалектах удмуртского языка зафиксированы также формы нокин «никто», нокытын «нигде», нокыз’ы «никак», нокон’а «нисколько» и т. д. См.: Кельмаков В. К. Указ. соч. С. 139.
12 Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1988. С. 213, 724.
