CC BY
81Социальная структура.
Социология управления.
Социальные институты и процессы
УДК 316.354:351/354
DOI 10.34823/SGZ.2022.3.51809
ЗИМОВА Наталья Сергеевна кандидат социологических наук, доцент кафедры социального конструирования Высшей школы современных социальных наук (факультет), МГУ имени М.В. Ломоносова E-mail: nzimova@mail.ru
ФОМИН Егор Васильевич старший преподаватель кафедры социологии знания Высшей школы современных социальных наук (факультет), МГУ М.В. Ломоносова
E-mail: fominegorv@mail.ru
Сетевая солидарность как ответ на коллективную травму (на примере специальной военной операции России на Украине)
Статья посвящена изучению механизмов формирования и расширения социальной солидарности на основе конструкта коллективной травмы. Анализ классических и современных подходов к изучению солидарности, в том числе трактовка солидарности в рамках теории травмы позволил сформулировать предположение, что проживание обществом коллективной травмы ведет к проявлению новых форм сетевой солидарности.
В качестве примера формирования и поддержания солидарности рассматриваются события специальной военной операции на Украине. Приведенные в статье результаты контент-анализа показали, что данные события, сконструированные как коллективная травма, стали точками роста социальной солидарности, что нашло отражение в отечественных социальных сетях. Наиболее ярко проявляются такие элементы социальной солидарности как: повышение доверия социальным институтам, националь-
ному лидеру и высшему руководству страны; формирование единой символической знаковой системы; единая трактовка исторического прошлого; единое смысловое понимание целей и задач принимаемых государственных решений. Основные сюжеты травматического нарратива: ущемление прав русскоязычного населения на Украине, преступления против граждан Донбасса, фашистская идеология, военные преступления украинских националистов.
Ключевые слова: солидарность, коллективные травмы, социальные сети, специальная военная операция, Украина, демилитаризация, денацификация.
Сегодня находясь в точке исторической бифуркации, когда мировая социально-экономическая и политическая система дестабилизирована, а против России разворачивается «гибридная война», российское общество переживает один из самых тяжелых и значимых моментов своей истории [1]. Во многом развитие ситуации в ближайшие месяцы предопределит будущее развитие страны и скажется не на одном поколении россиян. Глобальные катаклизмы, травмирующие общество актуализируют идеи о социальной солидарности, так как справиться с внешними вызовами можно лишь при условии внутренней сплочённости. Можно предположить, что происходящие сегодня события, кульминацией которых стало начало специальной военной операции на Украине, могут быть сконструированы как коллективная травма и стать точками роста социальной солидарности. Масштаб изменений таков, что реальный анализ происходящих событий ученые могут дать лишь спустя десятилетия, но уже сейчас методы цифровой социологии позволяют взглянуть на протекание отдельных социальных процессов и явлений.
Новая повестка оживила идеи о солидарности общества в социологическом дискурсе. Мысль А.Б. Гофмана о том, что «в определенном смысле социология начиналась именно как изучение социальной солидарности» можно продолжить заключением, что солидарность является одной из базовых, фундаментальных категорий в социологии, которая в современных реалиях находится в центре внимания исследователей.
Термином «солидарность» оперируют сразу несколько социологических парадигм, обращаясь к различным его аспектам. Их анализ показывает, что большинство авторов, давая определение понятию солидарность, останавливаются на двух подходах: классическом, в лице структурного функционализма, фокусировавшегося в изучении солидарности на ценностях и установках, и подходе в рамках символического
интеракционизма, в котором предпринимаются попытки дать осмысление социального значения солидарности и солидаризации.
Учитывая оба подхода, а также подходы к изучению солидарности в смежных науках, к солидарности мы относим: во-первых, общность людей, формирование идентичности в ходе коммуникативных практик; во-вторых, форму социальных отношений, которой свойственен определенный вид эмоционального обмена с характерным для него артикулированием доверия, поддержки, единства; в-третьих, готовность в связи с вышеперечисленным совершить действие ради достижения цели этой группы.
При этом под солидаризацией мы понимаем социальное взаимодействие людей, их объединение, рассматриваемые в динамике их становления, для которых свойственны дискурсивные практики единения.
Новация современного понимания социальной солидарности сводима к тезису о том, что базой форсирования солидарности становится коммуникация. Стоит отметить коммуникативный подход Ю. Хабермаса, для которого солидарность неотделима от современных коммуникативных практик, формируется посредством различных институтов, как, например, институт медиа, выборные органы власти и т.д. В таких условиях формируется новая модель социального порядка и его дискурс [2, p.112-113].
Вслед за А. Комтэ мы отмечаем, что традиционные формы солидарности в настоящее время находятся в упадке. Новые формы солидарности имеют все больше сетевой, виртуальный характер, а при их формировании значимое место занимают информационные технологии [3, p.205-231].
Современные средства коммуникации формируют новую сетевую социальность. Социальные сети и блогосфера стали не только площадками общественных дискуссий по вопросам внешней и внутренней политики, экономического и социального развития, но и презентации проявления различных форм сетевой солидарности. При этом современность делает новые формы солидарности и сильнее, и уязвимее по сравнению с традиционными. С одной стороны, использование новых технологий расширяет географию и стирает границы для формирования глобальной солидарности. С другой стороны, отсутствие личных контактов при такой форме солидарности сужает круг предпринимаемых группой действий до символических. Для новых форм солидарности
современного общества характерен их мозаичный и ситуативный характер, направленный вовне дискурс, предназначенный, прежде всего на артикулирование границ своей и чужой групп.
Если на мезо уровне новые формы солидарности проявляются в различных типах сообществах - религиозных, политических, благотворительных, гендерных, гражданских, культурных, то на уровне макропроцессов и явлений новая сетевая солидарность переживается различными территориальными обществами, где точками сбора солидарности выступают его коллективные травмы.
В данной статье мы концентрируем внимание на утверждении о том, что травматические для общества события, сконструированные как коллективная травма, являются основой для проявления новых форм сетевой солидарности.
Основоположники современной западной социологической теории травмы, - Дж. Александер [4], П. Штомка [5], Р. Айерман [6] [7] искали ответ на вопрос - какую роль играет символическое конструирование травмы в формировании коллективных идентичностей современных обществ. Под кризисами и травмами здесь понимается шокирующее событие или явление, провоцирующее нарушение повседневных практик, обострить ценности группы, отношение к которым до произошедшей в группе травмы могло ритуализироваться и притупиться. Таким образом, кризис, или в данном случае травма, способствует формированию или укреплению групповой идентичности.
Дж. Александер формулирует следующую концепцию коллективной травмы: социальные группы, столкнувшись с коллективной травмой, начинают воспроизводить нарратив травмы, артикулируя тему страдания для данной социальной группы, актуализируя вовлеченность членов этой группы в эпицентр травматических событий [8, р.4].
Однако, Дж. Александер выделяет и иной сценарий развития событий, в соответствии с которым группа отказывается от признания чужих травм и осуществляет оценку произошедшего коллективного опыта через призму морали, что приводит к отрицанию собственной ответственности в травматическом опыте других групп, а также перекладыванию ответственности за травмы своей же группы [8, р.10]. По мнению Дж. Александера, непрожитым на сегодняшний день является травматический опыт военных действий в
Донецке и Луганске, и возвращения Крыма в состав Российской Федерации [8, р.11].
По аналогии с травмой личности, коллективная травма, или общественный кризис, влечет потрясение устоявшихся идентичностей и паттернов, а также точки роста новых иден-тичностей и связанный с этим потенциал конструирования общественной солидарности. При этом точки роста для пересмотра и укрепления идентичности и солидарности дает не само травмирующее событие, а его проживание, иногда длительное, представляющее собой конструирование культурной травмы. Именно по этой причине культурные сбои и травмы имеют такую значимость для групповой идентичности и развития общества в целом.
И для личностной травмы, и для коллективной свойственно то, что в основе их возникновения лежит шок. Полученные травмы одновременно и индивидуальны, и коллективны, и социальны. При совмещении индивидуальной и коллективной травмы эффект последует кумулятивный, что особенно характерно для военных условий и общественных кризисов. При этом, для того чтобы личная, а затем коллективная травма приобрела более масштабные последствия и стала культурной, по мнению О.В. Головашиной, необходимы дистанция во времени, репрезентация события в медиа, чувство сопричастности общественности к событию, ставшему травмой, а также потребностью, запросом общества на проявление этой солидарности [9, с.2-12].
Согласно концепции коллективной травмы отечественных социологов Л.Б. Зубановой и Н.Л. Зыховской, общество может переживать травму, актуализируя различные формы солидарности [10, 119-128]. Одной из таких форм является карнавализация. В качестве примеров карнавализации авторы приводят презентацию в Сети и флешмобы.
Ж.Т. Тощенко выделяет травму и антиномию как отражение конфликта и раскола в восприятии действительности [11, 45-60]. В эту концепцию вписывается идея о смысле и назначении карнавализации и Интернет-презентации травмы в Интернет-флешмобах - они репрезентуют произошедший в обществе раскол в восприятии его членами действительности. В этом смысле карнавализация становится легальным проявлением солидарности в попытке пережить травмирующий опыт, перенести его в символический формат пересмотра иерархий и вообще общественных основ. В таком случае сетевые флешмобы становятся виртуальным
аналогом солидарности, имевшей под собой реальную коммуникативную основу.
На наш взгляд, происходящие события, связанные с началом специальной военной операции (далее СВО) на Украине, могут быть рассмотрены сквозь призму теории коллективной травмы. Они имеют шокирующий для общества характер, влекут потрясение устоявшихся идентичностей и паттернов, провоцируют нарушение повседневных практик. Следовательно, можно предположить, что проживание их обществом ведет к проявлению новых форм сетевой солидарности в отечественном сегменте интернет-пространства.
Для проверки данного предположения был проведен контент-анализа сообщений социальных сетей, который выступает не столько предмет научного изучения социального явления, сколько средством социальной рефлексии текущих событий обществом. В качестве инструмента использовались возможности системы многофакторного анализа «Крибрум», позволяющей осуществлять в интерактивном режиме анализ сообщений социальных медиа с использованием технологии лингвосемантического анализа текстов. Временной интервал автоматического мониторинга охватил период с 24.02.2022 г. по 24.04.2022 г.
Результаты проведенного нами анализа показали, что в социальных сетях происходящие события вызвали рост презентаций солидарности.
При этом наиболее ярко высвечиваются несколько элементов социальной солидарности, которые выражают ценности и нормы общества, способствуют единению индивидов, стабилизируя основы общества. Такими элементами являются:
• повышение доверия социальным институтам;
• повышение доверия политическому руководству страны;
• формирование единой символической знаковой системы;
• единая трактовка исторического прошлого;
• единое смысловое понимание целей и задач принимаемых государственных решений.
Первый элемент солидарности - повышение доверия социальным институтам, национальному лидеру и высшему руководству страны.
По оценкам ведущих исследовательских компаний с начала спецоперации выросли рейтинги высшего руководства России. Рейтинг оценки эффективности работы В.В. Путина на посту Президента России вырос с 60-63% до 81%, а рейтинг недоверия снизился с 21% до 13-8%. Аналогично вырос рейтинг доверия Президенту России с 60% до 75% [12].
Выросли показатели доверия к Премьер-министру России М.В. Мишустину (с 49.9% до 63%) и лидеру партии ЛДПР В.В. Жириновскому (с 29.1% до 46%) [13].
Вместе с увеличением рейтинга доверия высшим должностным лицам страны, снизился рейтинг недоверия им. Затруднились ответить на вопрос о доверии политическому руководству страны всего около 9% опрошенных. По данным социологических служб около 74% россиян поддерживают проведение СВО [14]. Большинство россиян доверяют российской армии и поддерживают ее (84%) [15] [16]. Таким образом, это показывает высокую солидарность общества, ее сплоченность. Отмеченные тенденции прослеживаются и в сообщениях социальных сетей, что будет продемонстрировано далее.
В социальных сетях роль руководителей страны представляется российскими пользователями через архетипы семьи и семейных традиций, в которых каждому из высших действующих лиц отведена своя роль. Президент Путин выступает в роли отца-защитника, заступника народа, который больше концентрируется на внешней политике и роли России в мировой системе. Его образ пользователи социальных сетей характеризуют с позиции воинственности, силы, мощи, энергии.
Премьер-министр Мишустин по мнению пользователей выполняет роль расчетливого семейного управляющего, который бережет, считает и распределяет семейный бюджет. Его образ в социальных сетях, характеризуется как рассудительный, спокойный, расчетливый, прагматичный современный внутриполитический чиновник. В качестве помощников у него выступают заместители и федеральные министры -министр финансов А.Г. Силуанов, заместитель по социальным вопросам Т.А. Голикова.
В социальных сетях данный элемент солидарности проявляется в таких нарративах:
«Люди, Россия!!! Мы должны, обязаны сплотиться и стать одной семьёй!!! Мы как никогда должны поддерживать наших дорогих солдат и нашего президента Владимира Владимировича Путина!!! Перестаньте хаять нашу власть! Сейчас не та ситуация, чтобы
высказывать свои недовольства! Вместе мы сила!! Добро победит!» (Светлана Золотых, Донбасс - сердце России!, 05.04.2022)
«ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ ПУТИН - самый РАЗУМНЫЙ, самый СИЛЬНЫЙ, самый ВОЛЕВОЙ, наш ЛЮБИМЫЙ ПРЕЗИДЕНТ! Недаром вся Россия сплотились. И это признают все, и наши враги особенно. Он всю РОССИЮ собрал в КРЕПКИЙ КУЛАК!» (Елена Фоминова, РОССИЯ, 04.04.2022)
«Мишустин это надёжный тыл, когда Путин и Шойгу на передовой! Вместе сила!» (Татьяна Ивонина, КОМАНДА ЗА В.В. ПУТИНА И РОССИЮ!, 15.03.2022)
Отметим, что в случае острых социальных вопросов солидарность общества с руководством страны может не проявляться. То есть не все решения по политическим и социальным вопросам могут быть приняты обществом и приводить к солидарности с руководством. Например, некоторые политические решения не были приняты российским обществом, вызвали широкие дискуссии, привели к дезинтеграции. Среди таких событий можно назвать повышение пенсионного возраста, коронавирусные ограничения, решение о проведении СВО. Наиболее остро в российском обществе обсуждалась проблема противоречивом отношении к СВО широкой части культурной элиты страны. Несмотря на высокий процент поддержки среди обычных граждан, пользователей социальных сетей, отдельные лидеры общественного мнения, инфлюенсеры, медийные персоны выразили в социальных сетях свое несогласие с проведением СВО. Часть из них открыто призывали и агитировали граждан к протестным акциям против руководства страны, другая часть в знак протеста уехала из России [17]. Этим подтверждается парадокс солидарности по Дж. Алексан-деру. Общественный кризис в виде европейских санкций, русофобская политика по отношению к России и коллективная травма в виде СВО в соседней стране порождают не только усиление идентичности и консолидации, но и углубляет общественный раскол, поляризируя общество на тех, кто «за» и тех, кто «против».
Второй элемент солидарности - формирование единой символической знаковой системы.
В результате спецоперации появились символические конструкции, которые выступили как проявление солидарности. Ими стали буквы латинского алфавита Z, V, О.
Символы Z, V, О выражают стремление, силу, энергию. Так как данные символы наносятся на военную технику, в гражданской сфере они формируют пространство гражданской поддержки армии - данными знаками украшают окна квартир, наносят на автомобили. Особо активно они используются в социальных сетях - их ставят на аватарки, публикуют в группах и на личных страницах. Это произошло по нескольким причинам. Во-первых, они не имеют авторства, т.е. анонимны, де-персонифицированы. Во-вторых, они - буквы латинского алфавита, просты в запоминании, воспроизведении, передачи. В-третьих, они «заразительны» и быстро распространяются в форме флешмобов, интернет-челенджей, сетевых перфор-мансов. В-четвертых, они могут иметь множество значений.
У пользователей социальных сетей обнаруживается эффект мифотворчества, наделения сакральным смыслом данных символов, что объясняется отсутствием официальной трактовки их происхождения и значения министерством обороны. Это приводит к появлению различных комбинаций данных трех символов, как правило, означающих мощные военные, патриотические, ободряющие значения.
В сообщениях пользователей социальных сетей прослеживается несколько способов применения данных символов:
1. Как предлог, выступающий ответом на вопрос «за что мы воюем?»:
• показывающий направление и цели СВО: «За правду», «За веру», «За свободу», «За справедливость», «За независимость»;
• для указания на конкретные категории населения, которые защищают: «За президента», «За народ», «За славян», «За наших ребят», «За матерей», «За дедов», «За детей»;
• для отражения конкретных локации и территорий, важных для российского общества: «За Донбасс», «За Державу», «За Россию», «За отечество».
2. Как прилагательные, для характеристики российских военных как «Заботливых» и вежливых» людей.
3. Как «народные» выражения, отсылающие к мифологическому, историческому, культурному прошлому, истории России, ее боевых полководцах и руководителей, исконных ценностей народов страны: «Защита», «Земля», «Знамя», «^оля», «^оины», «^ера», «Пражца».
4. Использование знаков Z V в политических лозунгах: «Сила V правде!», <^а победу!», Zадача будет выполнена!», «Победа будет Zа нами!», <^а Родину Мать!», мир без нацизма!», «^а Мир на русской земле!».
Как правило, это абстрактные философские понятия, пользователи социальных сетей, таким образом, выражают слова поддержки СВО.
«Официальная версия буква Z и V - остались от учений и обозначают две группировки войск - "Zапад" и 'Уосток". Но, у этих букв есть ещё один смысл - сакральный. И чтобы его узнать, надо заглянуть в историю русского народа. Это славянская буква Z, взятая, как это было принято в раннем написании кириллицы, из греческого алфавита. Z - это "земля", символ объединения русских земель, данных самим Богом.» (Нина Михайлова, АВТОКАДР_46 ДТП | ЧП | Аварии | Курска и области, 21.03.2022)
<^-за, О-отечество, V-в границах 1945 г» (Александр Макаров, Михаил Советский [группа], 31.03.2022)
«Символ Z означает «За победу», а буква V несет сразу два значения: «Сила в правде» и «Задача будет выполнена»». (Ольга Зворыгина, Полезная страничка! Здоровье | Красота | Спорт, 02.04.2022)
Третий элемент - единая трактовка исторического прошлого и четвертый элемент - единое смысловое понимание целей и задач СВО тесно переплетены, их мы
рассматриваем одновременно, как взаимосвязанные единицы.
Официальная позиция высших должностных лиц России объясняла цель специальной военной операции следующим образом:
Демилитаризация - устранение систем вооружения, угрожающего России; законодательное закрепление нейтрального и безъядерного статуса Украины; запрет вступления в НАТО (и другие военные союзы), размещения на ее территории военных баз иностранных государств.
Денацификация - защита прав русскоязычного населения, отказ от законов, ограничивающих использование русского языка, суд над нацистскими военными преступниками, ответственных за преступления против граждан Донбасса.
Обратимся к трактовкам основных терминов СВО - демилитаризации и денацификации пользователями самой популярной отечественной социальной сети «ВКонтакте». Для
этого воспользуемся системой многофакторного анализа социальных медиа Крибрум (https://kribrum.io/).
Таблица 1.
Количество использования терминов «демилитаризация» и «денацификация» во «ВКонтакте» (24.02.2022-24.04.2022)
Соц<„ь@(Т)®(Ц©®© 0
За исследуемый период (24.02.2022-24.04.2022) по теме демилитаризации и денацификации и опубликовано 600 577 сообщений. По теме денацификации опубликовано сообщений 372 703 сообщений (62.1%), по теме демилитаризации 227 874 (37.9%).
Из графика можно сделать несколько выводов. Во-первых, взрывное увеличение общего количества сообщений по теме после начала СВО. Это объясняется тем, что ранее понятия денацификации и демилитаризации отсутствовали в лексическом обороте. Если 21.02.2022 опубликовано 67 сообщений, посвященных денацификации и 19 демилитаризации, 22.02.2022 - 303 и 162 сообщений соответственно, то уже 24.02.2022 эти показатели составили 9 896 и 7 751 сообщений соответственно.
Во-вторых, по теме денацификации Украины опубликовано большее количество сообщений, чем по тематике демилитаризации (на 163.5 %). Период 24-26 февраля единственный, в котором тема демилитаризации доминирует над денацификацией. Это связано с начальным этапом СВО, когда освещались исключительно боевые действия, а общественная реакция только формировалась. В целом в период 24.02.2022-24.04.2022 тема демилитаризации вызывала меньший интерес у пользователей социальной сети. Под демилитаризацией понимают устранение систем вооружения, угрожающего России; законодательное закрепление нейтрального и безъядерного статуса Украины; запрет
вступления в НАТО (и другие военные союзы). Следовательно, милитаризация, военизированный статус соседней страны вызывают меньший интерес и не являются коллективной травмой российского общества.
Таким образом, общенародной исторической травмой выступает именно процесс денацификации. Наибольшее обсуждение получили темы защиты прав русскоязычного населения на Украине; отказ от законов, ограничивающих использование русского языка; суд над нацистскими военными преступниками, ответственными за преступления против граждан Донбасса; помощь народным Республикам Донбасса; защита гражданского населения от боевиков националистических вооруженных формирований.
По результатам анализа отношения пользователей к денацификации и демилитаризации в самой популярной отечественной социальной сети ВКонтакте выявлено наличие диссонанса в понимании целей СВО высшими политическими кругами и российскими пользователями социальных сетей. Если официальными лицами нашей страны объявляется главной целью разоружение Украины, ее демилитаризация, отказ от вступления в военные союзы, то в социальных сетях артикулируется иное видение цели СВО как - денацификация, искоренение крайней нацистской идеологии на Украине.
Согласно Дж. Александеру, социальные группы воспроизводят нарратив коллективной травмы через страдания группы, показывая высокую вовлеченность участников в события. Таким событием, объединяющим российское общество относительно СВО, является травмирующий опыт Великой Отечественной Войны, который воспроизводит народный нарратив страдания через воспоминания и переживания фашистских захватчиков и распространения нацистской идеологии. В этой аналогии нацистами, которых необходимо денацифицировать выступают носители современной украинской идеологии. Согласно Дж. Александеру к солидарности приводит переживание травмирующего опыта общества в прошлом. В данном случае, российское общество пережившее борьбу с нацизмом, осознает ее важность и значимость, в то время как демилитаризация в общественном сознании - расплывчатый термин. Денацификация как одна из задач СВО сталкивается с собственной коллективной травмой в народном сознании, что и показывают пользователи социальных сетей.
«Зверства украинских националистов не имеют сроков давности. Зверские пытки и издевательства, циничная жестокость по отношению к пленным и гражданскому населению отличали украинских националистов не только в годы Великой Отечественной войны». Победили тогда - искореним сейчас! Денацификация неизбежна!» (Вежливые Люди | Миротворцы | Спецоперация Z, 01.04.2022)
Таким образом, если задача демилитаризации является технической, утилитарной, то выполнение задачи по денацификации Украины является культурно и идеологически значимыми, объединяющим общество. Если задачу демилитаризации выполняют институционально (через формат переговоров), то денацификация - задача многоплановая, слож-носоставная, моральная.
В то же время, сталкиваясь с собственной исторической травмой, российское общество отказывается от признания травм другого сообщества - украинского, отрицает свою ответственность и заявляет о полной поддержке решения Президента о проведении СВО (что показывают и социологические опросы), наделяя решения властей моральным правом принимать жесткие политические шаги. СВО также признается необходимой, неизбежной и даже справедливой, праведной, потому что направлена на защиту младших и беззащитных - угнетенных жителей ЛДНР.
«Украинцы, все вы прекрасно знаете, кто живёт рядом с вами. Кто орал фашистское "слава Украине", кто собирал деньги на "АТО", кто принимал участие в бандеровских митингах, майданах, шествиях, акциях, кто писал нацистские комментарии в городских группах, в игровых сообществах, в блогах, на сайтах. Кто агитировал за украинский, жовто-блакытный фашизм у вас на учёбе, работе. Так вот, пришло время. Время собирать камни».
«Не забывайте, что денацификация бывшей Украины будет полная и тотальная!! Россия пришла и не уйдёт!! Ни одна сволочь не уйдёт от суда и наказания!!» (Сообщество Рука Кремля Z / Спецоперация / Война, 30.03.2022)
Денацификация понимается пользователями социальных сетей как рубеж, пройдя который отдельный индивид, поселение, страна перестают являться военной, политической целью и становятся на нормальный путь развития. При этом четко выделяется два направления трактовки денацификация: в педагогическом контексте - как перевоспитание,
переобучение, вторичная социализация, постепенная включенность в систему русской культуры и истории, и в медицинском контексте как исправление, излечение организма, искоренении из него патогенных элементов.
«Что же такое денацификация? Это уничтожение всего, что формирует нацию: флаг, язык, гимн, лозунги, школьная литература, студенческая литература и пособия, СМИ, медиа, фильмы, музыка, исторические персонажи, настоящие и придуманные, экономика, валюта, вещи, одежда. Всё, что выше - всё будет уничтожаться или форматироваться. Только так, и никак иначе».
«Кстати, можете посмотреть на Херсон, там денацификация уже в самом разгаре. Люди счастливы, спокойно живут, работают, ничего не боятся, начинают выплачиваться пенсии и пособия, открываются магазины, рынки. То есть, начинается нормальная, человеческая жизнь. Так же будет и везде». (Рука Кремля Т / Спецоперация / Война, 28.03.2022)
Итак, проведенное исследование позволило подтвердить предположение, что события, связанные с началом СВО на Украине, сконструированные как коллективная травма, стали точками роста социальной солидарности, что нашло отражение в отечественном сегменте социальных сетей. Основные сюжеты травматического нарратива: ущемление прав русскоязычного населения на Украине, преступления против граждан Донбасса, фашистская идеология, преступления украинских националистов.
Мы выделяем несколько элементов социальной солидарности, которые формируют единение общества через проживание травмирующих событий:
• повышение доверия социальным институтам, Президенту и высшему руководству страны. Политическими центральными фигурами, вокруг которых формируется солидарность стали Президент России В.В. Путин и Председатель Правительства М.В. Мишустин;
• формирование единой символической знаковой системы. Символическими конструкциями, которые выступили как проявление солидарности в социальных сетях стали буквы латинского алфавита Т, V, О;
• единая трактовка исторического прошлого. Для пользователей отечественного сегмента интернета проведение СВО отсылает к травмирующему опыту Великой Отечественной Войны, через который общество воспроизводит народный
нарратив боли и страдания, борьбы с нацизмом, сопротивление фашистской идеологии. Современными противниками в период СВО, которых необходимо денацифицировать, выступают носители современной украинской идеологии.
• единое смысловое понимание целей и задач принимаемых государственных решений. Объявленная приоритетной задача демилитаризации Украины кажется пользователям социальных сетей второстепенной, утилитарной, технической. Задача по денацификации Украины значима для них культурно и идеологически. Украинское общество, пронизанное духом нацизма, понимается как больное, дряхлое, неправильное, зараженное и должно быть в перспективе переобучено, перевоспитано, вылечено. Это показывает, что культурные травмы связаны скорее с историческими и социальными явлениями (от народа), чем с политическими и военными (от политической элиты).
Проведенное исследование показывает, что социальные сети сегодня выступают пространством, формирующим социальную солидарность через феномен коллективной травмы, которая выступает в период социальных и политических кризисов.
Литература:
1. РИА-Новости. Запад объявил России тотальную гибридную войну, заявил Лавров. 14 апреля 2022. URL: https://ria.ru/20220414/za-pad-1783472028.html?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop (дата обращения - 18.04.2022).
2. Lee Ph. В. Habermas, From Society to Family: Communicative Sociation, Solidarity and Emancipation / A Thesis Submitted to the College of Graduate Studies and Research. 2007. Pp. 112-113.
3. Komter A. Solidarity and sacrifice; An analysis of contemporary solidarity / Advances in Sociology. Vol. 2. New York: Novascience Publishers. 2005. Pp. 205-231.
4. Александер Дж. Культурная травма и коллективная идентичность // Социологический журнал. М. 2012. № 3.
5. Штомпка П. Социальное изменение как травма // Социологические исследования. М. 2001. № 1. pp. 6-16.
6. Eyerman R. The cultural sociology of political assassination. N.Y.: Palgrave Macmillan, 2011.
7. Eyerman R. The assassination of Theo van Gogh: From social drama to cultural trauma. Durham (NC): Duke univ. press, 2008.
8. Alexander С^и. Culture trauma, morality and solidarity: The social construction of «Holocaust» and other mass murders // Thesis Eleven. L. 2016. Vol. 132. No 1.
9. Головашина О.В. Как боль становится общей? Культурная травма как процесс// Studia Humanitatis. 2018. № 4. С. 2-12.
10. Зубанова Л. Б., Зыховская Н. Л. Транзитная солидарность в современной сетевой культуре: между карнавалом и травмой // Социологические исследования. 2019. № 5. С. 119-128.
11. Тощенко Ж.Т. Травма и антиномия - новые черты общественного сознания и поведения в современной России // Социология: научно-теоретический журнал. 2014. № 4. С. 45-60.
12. ФОМ. Владимир Путин: оценки работы, отношение. 8 апреля 2022. URL: https://fom.ru/Politika/10946 (дата обращения - 10.04.2022).
13. ВЦИОМ. Доверие политикам, 10 апреля 2022. URL: https:-//wciom.ru/ratings/doverie-politikam/ (дата обращения - 12.04.2022).
14. ВЦИОМ. Деятельность государственных институтов, 10 апреля 2022. URL: https://wciom.ru/ratings/dejatelnost-gosudarstvennykh-institutov/ (дата обращения - 12.04.2022).
15. ВЦИОМ. Специальная военная операция: мониторинг. 23.03.2022. URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/-specialnaja-voennaja-operacija-monitoring (дата обращения -14.04.2022).
16. ВЦИОМ. Армия и общество на фоне специальной военной операции. 05.03.2022. URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiti-cheskii-obzor/armija-i-obshchestvo-na-fone-specialnoi-voennoi-operacii (дата обращения - 16.04.2022).
17. РБК. Песков призвал не драматизировать отъезд звезд из России из-за Украины. 23 марта 2022. URL: https://www.rbc.ru/po-l iti cs/23/03/2022/623af1569a79473fa8542537 (дата обращения -18.04.2022).
ZIMOVA N.S.
PhD, docent, School of Contemporary Social Sciences Lomonosov Moscow State University
FOMN E.V.
Senior Teacher, School of Contemporary Social Sciences Lomonosov Moscow State University
Network solidarity as a response to collective trauma (on the example of Russia's special military operation in Ukraine)
The article studies the mechanisms of emergence and expansion of social solidarity that is considered through the phenomenon of collective
trauma. Classical and modern approaches are applied to the study of solidarity. The interpretation of solidarity within the framework of the trauma theory allowed us to assume that living in a society of collective trauma leads to the manifestation of new forms of network solidarity. The events of a special military operation in Ukraine are considered an example of the formation of network solidarity, which is analyzed with the help of the content analysis method. As a result, it is concluded that these events are a constructed collective trauma, which is reflected in social networks. Such elements of social solidarity as the increasing trust in social institutions, the national leader and the country's leadership, the formation of a unified symbolic sign system, and the unified interpretation of the historical past events, the unified semantic understanding of the goals and objectives of government decisions are clearly manifested. The main plots of the traumatic narrative are as follows: firstly, the infringement of the Russian-speaking population rights in Ukraine, secondly, these are crimes against the citizens of Donbass, fascist ideology, war crimes of Ukrainian nationalists.
Keyword: solidarity, collective traumas, social networks, special military operation, Ukraine, demilitarization, denazification.
References:
1. RIA-Novosti. Zapad ob"yavil Rossii total'nuyu gibridnuyu vojnu, zayavil Lavrov. [Electronic resource]: https://ria.ru/20220414/zapad-1783472028.html?utm_source=yxnews&utm_medium=desktop (asccessed: 18.04.2022). (In Russian).
2. Lee Ph. B. Habermas. From Society to Family: Communicative Sociation, Solidarity and Emancipation / A Thesis Submitted to the College of Graduate Studies and Research, 2007. Pp. 112-113.
3. Komter A. Solidarity and sacrifice; An analysis of contemporary solidarity / Advances in Sociology. Vol. 2. New York: Novascience Publishers, 2005. Pp. 205-231.
4. Alexander, J. Kulturnaya travma i kollektivnaya identichnost [Cultural Trauma and Collective identity]. Sociological Journal. no 3. pp. 6-40. 2012. (In Russian).
5. Shtompka, P. (2001) Sotsial'noe izmenenie kak travma [Social Change as Trauma]. Sociological Studies. 1. pp. 6-16. (In Russian).
6. Eyerman R. The cultural sociology of political assassination. N.Y.: Palgrave Macmillan, 2011.
7. Eyerman R. The assassination of Theo van Gogh: From social drama to cultural trauma. Durham (NC): Duke univ. press, 2008.
8. Alexander Ch.J. Culture trauma, morality and solidarity: The social construction of «Holocaust» and other mass murders // Thesis Eleven. L. Vol. 132. no 1. 2016.
9. Golovashina O.V. Kak bol stanovitsya obschei Kulturnaya travma kak process [How does pain become common? Cultural trauma as a process] // Studia Humanitatis. no 4. 2018. (In Russ.)
10. Zubanova, L. B., Zykhovskaya, N. L. Tranzitnaya solidarnost v sovremennoi setevoi kulture_ mejdu karnavalom i travmoi [Transit solidarity in modern network culture: between carnival and trauma]. Sociological Studies, no. 5, pp. 119-128, 2019. (In Russ.)
11. Toshchenko Zh.T. Travma i antinomiya - novye cherty obsh-chestvennogo soznaniya i povedeniya v sovremennoy Rossii [Trauma and antinomy - new features of public consciousness and behavior in contemporary Russia]. Sociology: a scientific and theoretical journal. no 4. 2014 (In Russ.).
12. FOM. Vladimir Putin: ocenki raboty, otnoshenie. [Electronic resource]: https://fom.ru/Politika/10946 (asccessed: 10.04.2022) (In Russian).
13. VCIOM. Doverie politikam. [Electronic resource]: https://wciom.ru/ratings/doverie-politikam/ (asccessed: 12.04.2022) (In Russian).
14. VCIOM. Deyatel'nost' gosudarstvennyh institutov. [Electronic resource]: https://wciom.ru/ratings/dejatelnost-gosudarstvennykh-institu-tov/ (asccessed: 12.04.2022) (In Russian).
15. VCIOM. Special'naya voennaya operaciya: monito-ring.23.03.2022. [Electronic resource]: https://wciom.ru/analytical-re-views/analiticheskii-obzor/specialnaja-voennaja-operacija-monitoring (asccessed: 14.04.2022) (In Russian).
16. VCIOM. Armiya i obshchestvo na fone special'noj voennoj ope-racii. [Electronic resource]: https://wciom.ru/analytical-reviews/analitiches-kii-obzor/armija-i-obshchestvo-na-fone-specialnoi-voennoi-operacii (asccessed: 14.04.2022) (In Russian).
17. RBK. Peskov prizval ne dramatizirovat' ot"ezd zvezd iz Rossii iz-za Ukrainy. [Electronic resource]: https://www.rbc.ru/poli-tics/23/03/2022/623af1569a79473fa8542537 (asccessed: 18.04.2022) (In Russian).
