CC BY
70Екатерина Сергеевна СЕРГЕЕНКО
Сербия и Косово: мифы современной сербской историографии
Вопросы, связанные с сербскими интересами на территории Косово, занимали и занимают важное место в историографии, прежде всего в сербской. За долгий период изучения этого вопроса (а первые попытки рассмотрения данного вопроса предпринимались еще в конце XIX в.) сложились определенные традиции исследования, а также круг тем, которые считал нужным осветить каждый уважающий себя ученый. И следует отметить, что наряду с традициями в так называемой «сербско-косовской» историографии появился ряд мифов, которые получили свое развитие и стали неотъемлемой частью практически каждого научного труда, посвященного вышеуказанной проблематике.
Представления историков касательно отношений Сербии и Косовских земель в основном укладываются в следующую схему: Сербия — это защитница сербского православного населения, которое законно проживает на «исконно сербской» территории, угнетается и подвергается гонениям со стороны как османских властей, так и местных албанцев. По сути, по данной схеме строятся практически все исследования сербских историков, посвященные косовской проблеме.
Пожалуй, самым главным, так называемым «мифом историографии» можно считать представление о том, что для Сербии Косово — это своеобразная «Святая земля», важнейший культурный и духовный центр, и, соответственно, первостепенной задачей любого сербского правителя являлось завоевание этой земли и ее воссоединение с другими сербскими территориями. Данным представлением оперируют многие современные сербские историки.
Так, при анализе работ сербского историка Славиши Не-дельковича нетрудно заметить следующую позицию автора: земли Косово и Метохии представляют собой «не просто территорию и географическое понятие, но и землю, тесно связанную с сербской национальной памятью и исторической традицией»1.
Похожую мысль высказывает другой сербский исследователь, Славенко Терзич, который пишет, что «у каждого народа есть места уважения и восхищения», и для сербов таким местом является Косово, которое автор определяет как основу «культурной и духовной вертикали сербского мира»2.
С этим соглашается Душан Батакович, который считает, что «память о Косово» является «ключевым мерилом современной сербской идентичности». По его мнению, Косово и Метохия пропитаны «исторической памятью, религиозной традицией, национальной идентичностью, историческим правом». Батакович также подчеркивает, что из религиозно-эпического наследия Косово «выводятся моральный кодекс и, разумеется, отражение государственных интересов»3.
Однако представление о Косово как о месте, определяющем сербскую идентичность, кажется неполным. Не вызывает сомнений тот факт, что Сербское царство в Средние века занимало обширную территорию на Балканском полуострове и его центром было Косово. Этот факт подтверждается документально; данные источников подкрепляются наличием в Косово средневековых сербских православных церквей и монастырей. При этом возникает ряд важных вопросов, а именно: всегда ли земли Старой Сербии имели подобное сакральное значение для сербского народа и были ли они единственным центром сербской духовной жизни?
Если говорить о сакральности, то, пожалуй, ответ будет утвердительным, так как важнейшие сербские святыни остались именно в монастырях Косово.
Ответ на второй вопрос представляется более сложным, так как с XVII в., когда прошла очередная волна переселения сербов на земли соседней Австрии, у сербского народа появился новый духовный центр, во главе которого встал печ-
ский патриарх Арсений III. Сербское патриаршество исчезло в 1766 г., тогда как Сербская православная митрополия на территории Австрии набиралась сил, чтобы в 1848 г. получить статус Патриархата.
Исходя из этих данных, можно сделать вывод, что на некоторое время косовские монастыри и церкви, несмотря на свою богатую историю и значение, потеряли прежние позиции духовного центра православных сербов.
Следует отметить, что Косово имеет большое значение и для идентичности албанцев, которые, начиная с Призренской лиги (1878—1881 гг.), называли эту территорию «древней ил-лирской землей»4.
Еще одной примечательной особенностью современной сербской историографии, посвященной косовской проблеме, является то, что большинство исследователей относят начало проявления интереса к косовским землям не к XIX в. (хотя есть авторы, которые считают точкой отсчета Берлинский конгресс 1878 г.5), а видят возвращение Косово ключевой целью сербского народа, к достижению которой он стремился в течение пятисот лет османского господства.
Так, С. Терзич утверждает, что косовская легенда жила в народных песнях и сказаниях на протяжении нескольких веков, и, в том числе, благодаря им сербский народ в XIX в. «начал борьбу за освобождение с ясным осознанием основ и судьбы своего старого государства и границ своего распространения»6.
Конечно, полностью такой вариант отвергать не стоит, но все же представляется, что все не так просто. В течение нескольких столетий сербский народ не мог объединиться и освободиться от османского господства и по-настоящему поднялся на борьбу лишь в XIX в. Тогда же появились наиболее значительные произведения, посвященные Косово и Косовской битве, к примеру, драма «Милош Обилич» Йована С. Поповича 1828 г. (ее и другие произведения С. Терзич упоминает в своей работе), и лишь в XIX в. идеи освободительной борьбы, заложенные в эпосе, начали получать свое оформление на национальном уровне и воплощаться в жизнь.
Если же вернуться к вопросу о том, когда на самом деле тема Старой Сербии стала частью национальной программы Сербского государства, то следует отметить некоторые расхождения во взглядах историков.
Долгое время в историографии бытовало мнение, что Берлинский конгресс был наиважнейшим рубежом для истории балканских государств, что именно неудачно сложившиеся для народов Балкан обстоятельства сыграли решающую роль в формировании национальных программ освобожденных государств. Данное правило применялось и к Сербии, и к ее внешнеполитическим планам, которые касались южного направления. Тем не менее, ученым было известно о программе Илии Гарашанина «Начертание», которая появилась задолго до Берлинского трактата. Некоторые современные сербские ученые склонны придавать большее значение этой программе и считать «Начертание» отправной точкой внешней политики Сербии XIX — XX вв. Такой точки зрения придерживается, например, С. Неделькович, который считает, что «Начертание» стало ключевым документом, на основных принципах которого «базировалась сербская национальная и государственная политика в течение всего XIX века»7.
Говоря же о значении Восточного кризиса 1875—1878 гг. и его итога (Берлинского конгресса) применительно к косовской проблеме, следует принять во внимание мнение современного исследователя Д. Батаковича, который в одной из своих работ высказал мысль о том, что Старая Сербия заняла видное место во внешнеполитических планах Сербии лишь после конгресса8.
Еще одним мифом, существующим в сербской историографии, является миф о «несчастном сербском народе в Косово». Эта тема затрагивается во всех без исключения исследованиях по косовской проблеме, и авторы с особой тщательностью анализируют многочисленные свидетельства преступлений албанцев против сербов и бездействия турецких властей.
Еще сербский ученый Йован Цвиич в своем фундаментальном труде «Балканский полуостров» (1922) писал, что после турецкого завоевания албанцы переселились на покинутые
сербами земли (чаще всего плодородные) и очень быстро получили власть, то есть стали бегами (бей или бег — титул турецких высших военных и гражданских чинов. — Е. С.). Вместе с тем албанцы боялись быть изгнанными с этих территорий. В начале ХХ в., когда заинтересованная Австро-Венгрия пыталась получить контроль над регионом и натравливала один народ на другой, как пишет Й. Цвиич, ситуация только усугубилась, и «каждый человек был сам за себя и в другом усматривал врага», и, «если на него смотрели без уважения, он убивал, но и сам мог при первом удобном случае погибнуть по такой же причине»9.
Крупнейший сербский историк ХХ в. Владимир Чоро-вич в своей книге «Борьба за независимость Балкан» (1937) пишет о том, что «зулюмы (тур. 2иШш — гнет, насилие, тирания. — Е. С.) и беспорядки в Старой Сербии и Македонии, особенно с 1902 г., приняли чудовищные размеры»10.
Эти вопросы, поднятые сербскими историками еще в первой половине ХХ в., были более тщательно изучены современными исследователями.
Так, профессор Белградского университета Михайло Войводич затронул проблему сербских притеснений. Он, в частности, писал, что в конце XIX — начале ХХ вв. «албанцы продолжили отнимать имущество у косовометохийских сербов и угрожать их жизни»; «албанцы выбрасывают сербов из их домов, грабят их имущество», «тамошний сербский народ живет в великом страхе перед албанцами...». По словам М. Войво-дича, «в 1898 г. в Косово царила настоящая анархия. Погромы производились и в 1900, и в 1901 гг., и в то время погибли многие видные сербы»11.
О притеснениях сербского населения в Косово пишет Д. Батакович. Первую часть своей монографии о сербско-албанских отношениях он посвятил краткому обзору истории Косово; в ней ученый описал положение сербов в крае: «. албанцы систематически нападают на некоторые сербские села. Убийство сербского консула Луки Маринковича на улице Приштины показало всю глубину албанской нетерпимости». Далее автор приводит следующие вопиющие факты: «из
136 случаев различного рода насилий 46 закончились убийством, а группа албанцев изнасиловала и одну семилетнюю девочку. За 1905 год в 281 случае насилия зафиксировано 65 убийств, а всего лишь за одну свадьбу албанцы убили девять сватов». Батакович пишет о различных преступлениях, совершенных во второй половине 1911 г.: «Было зафиксировано 128 краж, 35 поджогов, 41 разбой, 53 грабежа, 30 случаев шантажа, 19 случаев запугивания, 35 убийств и 37 покушений на убийство, 58 вооруженных нападений на имущество, 27 примеров избиения и жестокого обращения, 13 попыток принудительного перехода в ислам и 18 случаев нанесения тяжких телесных повреждений»12.
Д. Батакович подчеркивает, что в конце XIX — начале ХХ вв. турецкие власти пустили на «самотек» жизнь в Косовском вилайете, и действия албанцев по отношению к сербскому населению фактически оставались безнаказанными: «...султан становился все более уступчивым в отношении албанских племен, которые силой усмиряли христианские выступления, взамен он позволил им не посылать рекрутов в армию, не платить регулярные пошлины и они также не должны были пови-
" 13
новаться приказам местных властей»13.
Специальную монографию, посвященную сербско-албанским отношениям и их негативным последствиям опубликовал в 2009 г. молодой сербский историк Милош Ягодич. Его труд «Сербско-албанские отношения в Косовском вилайете (1878—1912)» содержит немало различных данных, указывающих на постоянное притеснение сербов со стороны албанцев, а также турецких властей. По мнению автора, местные власти часто закрывали глаза на зверства албанцев, а суды в большинстве случаев не выносили справедливых решений. Так, например, автор приводит данные, что в 1898 г. серба из села Гоголовац заставили помириться с убийцей его сына14.
Современный сербский историк русского происхождения А.Ю. Тимофеев, придерживаясь традиций сербской историографии, констатирует, что «с 1878 по 1912 год ситуация в Старой Сербии стала кардинально меняться в худшую сторону, крайне неблагоприятную для православного сербского населения». В
подтверждение своей позиции ученый приводит слова русского консула в Призрене Тухолки о том, что «сербы издавна, а в особенности после войны 1878 года, страдают от притеснений и насилий арнаутов», а османские власти обычно не оказывают им никакой защиты»15.
Данные, которые приводят исследователи, без сомнения, доказывают факт существования несправедливого отношения к сербскому православному населению в Косово, и нет нужды это оспаривать, но все же не лишним будет вспомнить и то, что в период расцвета зулюма не только православные сербы страдали от притеснений. Их объектом становились и представители других народностей и конфессий, в том числе албанцы-католики. Религиозные и этнические столкновения в Косово не были уникальным явлением того времени; на территории почти всей Османской империи существовали подобные «горячие точки», где имели место случаи религиозной или этнической дискриминации.
Продолжая тему защиты притесняемого сербского населения в Косово, важно отметить значение работы сербских консульств, в том числе в Скопье, Приштине и Призрене, цель которых состояла в том, чтобы «путем просвещения и культуры усилить дух сербского народа»16. Именно через консульства Сербия вела свою просветительскую деятельность, и часто именно через консулов сербскому населению, которое «ожидало открытия консульства с воодушевлением»17, оказывалась поддержка, как духовная, так и материальная. Частые случаи насилия со стороны албанцев заставили «сербское правительство решительнее вмешиваться в экономическую, политическую и правовую защиту сербского населения»18, - пишет Д. Батакович.
В связи с работой консульств, которые, прежде всего, были призваны защищать интересы сербов в Косово, на первый план выходит другой вопрос, который, так или иначе, затрагивают сербские историки в своих трудах: просветительская деятельность Сербии в Косово. Так, известно, что наряду с подготовкой и отправкой в белградское министерство отчетов и донесений, а также выслушиванием жалоб, консульство
в Приштине, открытое в 1889 г., «занималось и целым рядом дел, связанных с сербскими школами»19.
В целом большинство сербских историков, затрагивающих просветительскую деятельность Сербии в Косово, дают ей положительную оценку. Наибольшее внимание «просветительским» вопросам уделяет ранее упомянутый сербский исследователь С. Неделькович, который посвятил данной проблеме ряд работ. В монографии, изданной в 2012 г., «Сербия и Косово и Метохия (1856—1897), культурно-просветительская и национальная работа» историк исследует довольно большой промежуток времени — с 1856 по 1897 гг. По мнению Неде-льковича, «просветительско-культурная работа представляла собой главное оружие в расширении сербской национальной политики»20. Более того, он считает, что такая деятельность не только приносила Сербии плоды в осуществлении ее внешнеполитических задач, но и превращала ее в защитницу слабых и беззащитных сербов в Косово.
Неделькович подчеркивает тот факт, что сербы в Косово и Метохии сами «обращались за помощью к Княжеству Сербия и просили у него материальные средства, школьные книги и учебники, а также способных и образованных учителей»21. Таким образом, автор рисует образ Сербии еще более положительным, так как получается, что она действовала не только в своих собственных геополитических интересах, но и помогала нуждающимся соотечественникам, которые сами просили ее о помощи.
Несмотря на то, что Неделькович рассматривает деятельность Сербии в Косово как выгодную с точки зрения распространения ее влияния, нельзя не отметить, что исследователь часто обращается к данным, которые указывают на то, какими тяжелыми были условия для сербских просветителей и какие материальные траты несло Сербское государство. И далее он пишет: «Вопреки тяжелой политической ситуации в Старой Сербии и строгому контролю со стороны турецких властей, культурно-просветительская деятельность Сербии на территории Косово и Метохии полностью не прекратилась»22.
Если же говорить о материальной стороне вопроса, Не-делькович приводит немало цифр, которые показывают затраты сербского правительства на помощь сербскому населению в Старой Сербии. К примеру, уже в 1878 г., вскоре после получения независимого статуса, в бюджете Сербского княжества предусматривалась сумма «от 12 000 налоговых грошей на содержание учителей в соседних областях Турецкой империи»23.
Положительно, хотя и с меньшей склонностью к идеализации, к просветительской деятельности Сербии в Косово относятся и другие сербские историки. Так, Милутин Стийо-вич придерживается той точки зрения, что открытие сербского консульства в Приштине сыграло во многом позитивную роль в «расширении сербской культуры и традиций» в Косово. Историк уделяет особое внимание вопросам о числе школ, качестве образования и уровне знаний учителей и учеников, которые, по его мнению, были весьма высоки. Отмечает он и работу Общества Св.Саввы, которое участвовало в подготовке учителей и священников, в том числе из «сербских земель под Турцией»24.
А.Ю. Тимофеев в своем труде «Крест, кинжал и книга: Старая Сербия в политике Белграда (1878—1912)» (СПб, 2007) утверждает, что «фактически с осени 1880 (со времен падения кабинета Й. Ристича) Сербия практически полностью переходит к культурно-просветительской деятельности в Старой Сербии». Однако его оценки менее оптимистичны. Особенно критично исследователь относится к деятельности уже упомянутого Общества Св. Саввы, считая кадры, использованные для пополнения состава сербских учителей и агентов в Старой Сербии, не соответствующими поставленным задачам25. В отличие от историков-сербов А.Ю. Тимофеев более трезво, на наш взгляд, оценивает деятельность Сербии в Косово и не видит в ней какой-то особой жертвенности. По его оценке, эта деятельность носила пропагандистский характер и помогала, прежде всего, распространению влияния Сербии.
В целом, рассматривая труды, посвященные косовскому вопросу, нельзя не обратить внимание на то, что большинство
авторов сербского или югославского происхождения стараются подчеркнуть сразу несколько ключевых моментов, которые призваны показать, что у Сербии есть законное право владеть землями Косово и что албанцы проживают в крае абсолютно незаконно. Особо подчеркивается и то, что своими многовековыми страданиями сербский народ заслужил право на преобладание в Косово.
Однако не стоит забывать, что в определенных ситуациях историческая наука играет важную роль в деле политической пропаганды и продвижения национальных интересов. Создается впечатление, что относительно косовской проблемы данное правило действует в полной мере. Нетрудно заметить, что большая часть работ по истории косовского вопроса начала выходить в свет в период активной фазы косовского кризиса, в начале 2000-х годов, когда албанское население Косово все громче заявляло о своем праве на самоопределение.
Ни в коей мере не следует умалять страданий сербского народа, проживавшего и проживающего на косовской земле, но все же данная ремарка, относительно времени публикации научных работ, может объяснить причину появления ряда тенденций в так называемой «сербско-косовской» историографии. Данные, использованные исследователями, безусловно, являются правдивыми и подтверждаются историческими документами. Однако агрессивная позиция по отношению к албанцам и османским властям, присутствующая в большинстве работ, а также наличие во всех трудах ряда «мифов», указывают на то, что вышеописанный взгляд на косовскую проблему не является случайным.
Примечания
1 НедеъковиЬ С. Срби'а и Косово и Метохи'а (1856-1897), културно-просветни и национални рад. Ниш, 2012. С. 9.
2 ТерзиЬ С. Косовска вертикала српског идентитета // Sveti knez Lazar: zvanicno glasilo Eparhije rasko-prizrenske i kosovsko-metohijske u egzilu. God. 9. Br. 3 [39]. Beograd, 2002. S. 65.
3 БатаковиЬ Д.Т. Косово и Метохи'а у српско-арбанашким односима. Београд, 2006. С. 5-6.
4 Там же. С. 7.
5 См.: Европа и Источно питаже (1878-1923). Политичке и цивилизаци'ске промене. Београд, 2001. С. 107-124.
6 ТерзиЬ С. Указ. соч. С. 67.
7 НеделковиЬ С. Указ. соч. С. 31.
8 БатаковиЬ Д.Т. Косово и Метохи'а. Истори'а и идеологи'а. Београд-Валево-Србиже, 1998. С. 11.
9 Цит. по: J. Ва1каг^ко poluostrvo i juznoslovenske zemlje: osnove antropogeo-grafije. Beograd, 2011. S. 243.
10 Цит. по: ЪоровиЬ В. Борба за независност Балкана. Београд, 2007. С. 119.
11 Воjводиh М. Срби'а и Срби на Косову и Метохи'и од Берлинског конгреса до Балканских ратова // http://www.sanu.ac.rs/Izdanja/Kosovo/09MihailoVojvodic.pdf
12 БатаковиЬ Д.Т. Косово и Метохи'а у српско-арбанашким... С. 43-44, 45, 46.
13 Там же. С. 42-43.
14 Jагодиh М. Српско-албански односи у Косовском вилаjету (1878-1912). Бео-град, 2009. С. 141.
15 Тимофеев А.Ю. Крест, кинжал и книга: Старая Сербия в политике Белграда (1878-1912). СПб, 2007. С. 5.
16 СтщовиЬ М. Српско школство на Косово и Метохи'и према извешта'има српског конзулата у Приштини // Косовско-метохи'ски зборник 4. Београд, 2011. С. 99.
17 Там же.
18 БатаковиЬ Д.Т. Указ. соч. С. 127.
19 Ст^овиЬ М. Указ. соч. С. 103.
20 НеделковиЬ С. Срби'а и Косово и Метохи'а ... С. 10.
21 Там же. С. 37.
22 Там же. С. 212.
23 Там же.
24 СтщовиЬ М. Указ. соч. С. 111, 106, 108.
25 Тимофеев А.Ю. Указ. соч. С. 108, 121.
