«Сеновал» О. Э. Мандельштама: ритмика, рифма, интонация в контексте поэтической полемики Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 801.6

С. Ю. Преображенский

«Сеновал» О. Э. Мандельштама: ритмика, рифма, интонация в контексте поэтической полемики

Материал Второй научной конференции «Мандельштам и его время», которая состоялась в декабре 2015 года в РГГУ

В статье анализируется ритмика и синтаксис известного по многочисленным семантическим интерпретациям крупнейших мандельштамоведов «Сеновала». Несмотря на то, что вокруг этого произведения О. Э. Мандельштама сложилась целая филологическая антология (К. Ф. Тарановский, Е. Фарыно, М. Л. Гаспаров, Вяч. Вс. Иванов, О. Ронен и др.), вопрос о выборе ритмической модели, рифме и интонационном рисунке не был предметом подробного изучения. В статье высказывается ряд соображений, касающихся указанной проблемы: обращается внимание на специфику использования в идиостиле О. Э. Мандельштама соответствующего периода мужской моносиллабической рифмы вообще и ее же на стыке иктов. Обнаруживается ограниченное число ритмических схем, реализованных в тексте. Делается предположение о том, что в рамках стопной теории О. Э. Мандельштамом могла быть отрефлексирована своеобразная генеративная модель ритмического порождения стиховых отрезков. Высказывается гипотеза о возможной авторской трактовке логаэдизации как средства синтеза и преодоления постфутуристического ритмического хаоса, указывается на возможные интертекстуальные связи с традицией имажинизма и экспрессионизма.

Ключевые слова: Мандельштам, «Сеновал», логаэд, ритм, моносиллабическая мужская рифма, интонация, интертекст, имажинизм, экспрессионизм.

S. Yu. Preobrazhensky

O. E. Mandelshtam's "Hayloft": rhythm, rhyme, intonation in the context of poetic polemics

The article considers rhythmics and syntax of "Hayloft" which is known for its many semantic interpretations by leading researchers of Mandelshtam's work. In spite of the fact that a lot of philologists studied this poem (K. F. Taranovsky, E. Faryno, M. L. Gasparov, V. V. Ivanov, O. Ronen, etc.), the question of the rhythmic model, rhyme and intonation pattern has not been investigated in detail. The author pays attention to specific usage in O. E. Mandelshtam's idiolect of male monosyllabic rhyme in general and at the junction of ictuses. It is supposed that Mandelshtam could have thought of a special generation model to create rhythmic verse segments. There is a hypothesis about a possibility of the author's interpretation of logaoedic as a means of synthesis and overcoming post-futurist rhythmic chaos and possible intertextual relations with imagism and expressionism traditions.

Key words: Mandelshtam, "Hayloft", logaoedic,, rhythm, monosyllabic male rhyme, intonation, intertext, imagism, expressionism.

О «двойчатке» О. Э. Мандельштама «Сеновал» писали практически все известные специалисты в области мандельштамоведения -К. Ф. Тарановский, Е. Фарыно. О. Ронен, М. Л. Гаспаров, Вяч. Вс. Иванов. Кроме того, этих стихотворений так или иначе не миновал вообще ни один из исследователей, всерьез касавшихся творчества «семантического поэта». Было бы непростительной дерзостью утверждать, что «Сеновал» недостаточно изучен. Тем не менее, на ряд вопросов и соображений «двойчатка», как кажется, по-прежнему провоцирует.

Об особенностях «неурегулированного трехдольника с тяготением к логаэду» [5, с. 237] в том тексте «двойчатки», который в канонической книжной редакции подается как второй, а хронологически вроде бы был первым, написано не так много, как о другом «логаэдообразном» раннем тексте «Сегодня дурной день» (включая даже «мифологические» интерпретации [8]). Тем не менее, и М. Л. Гаспаров [3], и К. Ф. Тарановский ([10]), как это ни удивительно, гораздо больше внимания уделили вопросам культурно-семантической интерпретации стихотворений.

© Преображенский С. Ю., 2016

Естественно, что и другие исследователи (для которых стих не был сферой первостепенных интересов) также сосредоточивались преимущественно на интертекстуальных и метатекстуаль-ных аспектах.

В наследии О. Э. Мандельштама до 1922 г. включительно найдется всего несколько примеров использования односложного слова, образующего в качестве мужской рифмы стык ударений с предшествующим: «Сегодня дурной день... », «Я не знаю, с каких пор...», да есть еще ритмически близкие использования односложного слова в рифмопозиции дольника: «Я ненавижу свет...» (все стихотворение), «Дано мне тело -что мне делать с ним.» (отдельные строки «Пускай мгновения стекает муть»); «Отчего душа так певуча» (отдельные строки «И вошел в лазоревый грот»); «Я вздрагиваю от холода.» (отдельные строки «Подхватывай легкий мяч»), «С розовой пеной усталости у мягких губ» (отдельные строки «Яростно волны зеленые роет бык»); можно еще учесть совсем ранний эксперимент с рифмой в «Нежнее нежного», где в отдельный стих выделено «И даль». Интуитивно складывается ощущение, что все эти случаи роднит одно - стремление поставить слово в такую позицию, когда оно максимально обособлено от прочей части стихового высказывания так, что хочется это интонационно-смысловое обособление подкрепить пунктуационным знаком:* Яростно волны зеленые роет - бык. Есть основания полагать, что в стихотворном синтаксисе рифмопозиция в отношении всего высказывания, ограниченного пределами стиха, выступает как некий аналог коммуникативной ремы. В таком случае чем в большей степени фонетические границы рифмы совпадают с границей лексического (фонетического?) слова, тем более ясно выражена реализуемая словом синтаксическая функция, синтаксическая роль в семантике высказывания, тем яснее чувствуется освобождение слова как части стиха от естественных, внести-ховых валентностей (ср.: «Семантические единицы связываются между собой не столько посредством естественноязыкового, сколько собственно поэтического синтаксиса» [4, с. 330]. Тем более, когда речь идет дольниках, логаэдах и прочих «паузниках», где определяемая ритмическим сбоем пауза «выделяет» (Р. О. Якобсон) сегмент высказывания, вступая в конкуренцию не только с естественной сегментацией, но и с межстиховой. В «двойчатке» О. Э. Мандельштама мужская моносиллабическая клаузула ис-

пользована в трех видах ритмического построения стиха: а) вида «Набухает, звенит темь»

(ии_ии_- 7 раз); б) вида «И травы сухорукий

звон (Хи_ии_и_ - 7 раз); в) вида «Звезд в ковше медведицы семь» (_и_и_ии_ - 1 раз). В процессе текстологического анализа «двойчатки» И. М. Семенко и затем А. Г. Мец предложили реконструкцию, предполагающую первоначально единый текст, затем превращенный О. Э. Мандельштамом в «двойчатку» (см. подробнее [5, с. 233-234]). В такой версии практически половина строк стихотворения (15 из 32) завершается мужской моносиллабической рифмой, интонационно и синтаксически выделяющей последнее односложное слово: * Звезд в ковше медведицы - семь! Интонацией частного утверждения передается особый коммуникативный оттенок - именно Х! (именно семь!). В чтении О. Э. Мандельштама интонация сохраняется и в следующих строках, где она едва оправданна, если пребывать в пространстве нормативной фонетики: «Набухает, звенит темь // И растет и звенит опять».

Ясно, что в наибольшей степени предложенную семантико-синтаксическую интерпретацию рифменного слова поддерживает ритмический рисунок вида (1): «Не по ней ли шуршит вор,

(Хи_ии_) // Комариный звенит князь?

(ии_ии_)». Поскольку, скорее всего,

О. Э. Мандельштам (как и большинство сверстников) использовал в качестве стиховедческой нотации стопную запись, то его нотация ритма строки могла бы выглядеть так: 2 стопы анапестических + мужская рифма, «нисходящий арсис хорея» [6, с. 96]. Еще раз заметим: сильный акцент на последнем моносиллабе неизбежен, он воспроизводит, таким образом, двухакцентную структуру русского высказывания с отчетливо выделенной ремой (и, следовательно, неизбежно выделенной первым иктом темой). Если исходить из предполагаемой коммуникативной модели, то рисунок вида (2): «Чтобы розовой крови связь, (Хи_ии_и_)» - является в стопной интерпретации вариантом первого рисунка - 2 стопы анапестических + 1 ямбическая. Впрочем, возможно и иное прочтение: 1 стопа анапеста + 1 стопа пеона 3 + мужская рифма, «нисходящий арсис хорея». Следующая гипотетическая стопная модель содержит вариант предыдущей в первом или втором прочтении (3): «Из горящих вырвусь рядов (Хи_и_ии_) // И вернусь в родной звукоряд. (Хи_и_ии_)» - 1 стопа анапестическая + 1 ямбическая + 1 анапестическая. Или же

иная стопная интерпретация: 1 стопа пеон 3 + 1 стопа хореямба. Для эффективности применения «стопной теории» чрезвычайно важны совпадения границы стопораздела и словораздела. У О. Э. Мандельштама граница пеонической стопы часто совпадает с границей фонетического слова (сеновала; из горящих; а другая); а хореямб реализован парой слов (древний хаос; вырвусь рядов). Возможно, для поэта именно фактом совпадения / несовпадения слово- и стопоразделов определялась метрическая интерпретация в рамках избранной модели. Появление четырехсложных стоп определяет следование двух-трехакцентной модели вида (4) «Я по лесенке приставной ( Хи_ииии_)», чья наиболее вероятная стопная интерпретация выглядит так: 1 стопа пеона 3 + 1 стопа пеона 4, однако эта интерпретация лишь один раз оказывается подтвержденной совпадением стопо- и словоразделов («Защекочет, запорошит»), а этот стих в стихотворении - последняя реализация ритмической модели (4). К тому же это, очевидно, двухакцентный вариант, пребывающий в меньшинстве по отношению к числу трехакцентных и амбивалентных (2/3-ударных). В большинстве же случаев словораздел отделяет последнее трех-сложие (анапест), но оставляет возможность для иной нотации предшествующего фрагмента строки: «Шапку воздуха, что томит; (_и_иихи_)» - 1 стопа хорея + 1 стопа дактиля + 1 стопа анапеста). Таким образом, вариант (4) может рассматриваться и как производный от пеонического (3), и как результат преобразования схемы (2). Тем не менее, его интонационная характеристика подчинена той же коммуникативной модели - акцентная выделенность последнего (рематического) слова. Это подтверждается и авторским чтением О. Э. Мандельштама, читавшего «Я по лесенке приставной...» с ярко выраженной восходящей интонацией частного вопроса: *Я по лесенке (какой?) приставной? Причем восхождение интонации начиналось, как правило, с четвертого от конца стиха слога, то есть как бы подтверждало пеоническую интерпретацию.

Если согласиться с тем, что «двойчатка» и ее восстановленный А. Г. Мецом гипотетический исходный вариант представляют собой опыты в области конструирования именно логаэдов, а не различных вариантов дольника, то тогда интересно обратить внимание на конечное и небольшое число использованных ритмических моделей. Их всего шесть, причем шестая может

быть без труда рассмотрена как правильный хорей, то есть соединена с маргиналиями - правильными размерами в контексте логаэдов: Группа 1

1. Этих сухоньких трав звон, _и_ии_

2. Через век, сеновал, сон. Хи_ии_

3. Комариный звенит князь? ии_ии_

4. Не по ней ли шуршит вор, Хи_ии_

5. Я не знаю, с каких пор Хи_ии_

6. Добрых чувств на земле пять. _и_ии_

7. Набухает, звенит темь ии_ии_

Группа 2

1. Чтобы розовой крови связь _и_ии_и_

2. И травы сухорукий звон Хи_ии_и_

3. Распростились; одна - скрепясь,

ии_ии_и_

4. А другая - в заумный сон. Хи_ии_и_

5. Не своей чешуей шуршим, Хи_ии_и_

6. Распряженный огромный воз ии_ии_и_

7. И растет и звенит опять. Хи_Хи_и_

8. И подумал: зачем будить Хи_ии_и_

9. Удлиненных звучаний рой, ии_ии_и_

10. Эолийский чудесный строй? ии_ии_и_

11. Раскидать бы за стогом стог, ии_ии_и_ *Приподнять бы, как душный стог

12. Распороть, разорвать мешок, ии_ии_и_

Группа 3

1. Против шерсти мира поем. _и_и_ии_

2. Лиру строим, словно спешим _и_и_ии_

3. Обрасти косматым руном. ии_и_ии_

4. Из гнезда упавших щеглов Хи_и_ии_

5. Косари приносят назад, - ии_и_ии_

6. Из горящих вырвусь рядов Хи_и_ии_

7. И вернусь в родной звукоряд. Хи_и_ии_

8. Поперек вселенной торчит. ии_и_ии_

9. Сеновала древний хаос ии_и_ии_

10. Звезд в ковше медведицы семь.

_и_и_ии_

11. В этой вечной склоке ловить Хи_и_ии_

12. Я дышал звезд млечных трухой, Хи_Х_ии_

*Стрекозиных крылышек тьмой/ *овечьей трухой

13. Колтуном пространства дышал.

ии_и_ии_

Группа 4

1.Защекочет, запорошит... ии_ииии_

2. Я по лесенке приставной Хи_ииии_ *И по лесенке приставной

3. Лез на всклоченный сеновал, - _и_ииии_

4. Уворованная нашлась ии_ииии_

5. Шапку воздуха, что томит; _и_иихи_

6. Эта песенка началась, - _и_ииии_

Группа 5

1. Прошуршать спичкой, плечом ии_ии_

*Прошуршать, спичкой, ребром

2. Растолкать ночь, разбудить; ии__ии_

*Щекотал звездной трухой

Группа 6

1. Я хотел бы ни о чем ХИ_ИИИ_

2. Еще раз поговорить, иХ_иии_

Маргиналии

1. Воздух, что шапкой томит, (2Дк)

2. Перетряхнуть мешок, (3Я)

3. В котором тмин зашит. (3Я)

Знаком (*) помечены стихи, являющиеся вариантами, согласно версии А. Г. Меца и канонической версии, и отличающиеся лексическим наполнением.

На примере рифмовки видно, как кажется, что избранная поэтом тактика в значительной степени строится на нарушении привычной внутри-стиховой рекурренции, поэтому решающее значение приобретают те сигналы «прозаизации», которые рассматриваются как сигналы перехода в пространство тактового, акцентного счета, а именно: стык ударных иктов, безударный интервал между иктами три и более слога, альтернация двусложного ритма (напр., хореямб) вроде «Косари приносят назад» (ии_и_ии_). С этой точки зрения в каждой из групп образуется собственная позиция ритмического разрыва. Группа 1 - стык рифмы и предшествующего слова; группа 2 - центр симметрии стиха («А другая -в заумный сон»), группа 3 - рифмуемое слово («Обрасти косматым руном»), группа 4 - рифмуемое слово, группа 5 - граница между первым трехсложным и следующими словами. Естественно, позиция, связанная с рифмуемым словом, представляется более сильной, чем позиция по отношению к цезуре (группа 5 - самая малочисленная). Тем не менее, как кажется, эта все та же семантико-синтаксическая стратегия организации стиха. Вполне уместно вспомнить соображения В. П. Руднева: «.в логаэде количество ритмических типов слов резко ограничено, что создает эффект метрической семантизации -каждое слово, стремящееся занять определенное место в решетке логаэда, стремится к тому, что-

бы быть близким этой позиции по смыслу, так как сама эта позиция уже семантизируется» [8].

Период с 1919-го по 1922 год для русской поэзии, особенно для ее московской составляющей, - время скандальных и сенсационных событий, начиная от всеми обсуждаемой и осуждаемой (особенно членами МЛК) книги В. Брюсова о стиховедении и заканчивая атаками имажинистов и экспрессионистов на поэтический олимп. Именно в этот период (1920-1923 гг.) продумы-вается и оформляется несколько концептуальных статей О. Э. Мандельштама, в том числе «Армия поэтов», где название одного из московских поэтических ристалищ «Стойла Пегаса» употреблено уничижительно во множественном числе («Домино, Кофейни Поэтов и разных Стойл»). Тем самым О. Э. Мандельштам подчеркнул, что поэтические бойцы, как и места их сражений, представляются ему чем-то обобщенным и усредненным (стогообразным?). И имажинисты, и экспрессионисты претендовали на революцию в стихе. Если о семантической ограниченности имажинизма О. Э. Мандельштам высказался ясно и подробно, то претензии на изобретение «паузника» имажинистами, и особенно эспрессио-нистами (И. Соколов), не были им прокомментированы. Возможно, «Сеновал» оказался, в частности, таким своеобразным комментарием. Упорядочив дольники и тактовики в пределах стихотворения, О. Э. Мандельштам обратил их «млечную труху» в новый ритмический порядок, лога-эдизировав, сообщив схемам регулярность, соблюдя при этом те законы разрушения регулярного стиха, которые он уловил в поэзии С. Есенина, В. Шершеневича, И. Соколова и его соратников. Аргументов в пользу предположения о том, что «Сеновал» - ответная поэтическая реплика, довольно много. Во-первых, следует заметить, что обсуждавшаяся выше рифма с поставленным встык моносиллабом применялась, например, В. Шершеневичем в ранних стихах (причем в программных, цитируемых строках): «А я люблю только связь диссонансов, // Связь на вечер, на одну ночь...» (1913 г.), С. Спасским («Когда идут умирать сквозь толпу дни.», 1917 г.), И. Оксеновым в гетероморфном стихотворении («.и острый блеск глаз.», 1915 г.) и т. д. Во-вторых, очевидно совпадение ритмического рисунка вычлененного выше «логаэда № 2» с начальными строками стихотворения С. Есенина 1919 г.: «Я покинул родимый дом, // Золотую оставил Русь...», а также с отдельными стихами знаменитого «Пантократора» («Непо-

корный, разбойный сын.»), в котором имеются многочисленные мотивные переклички с «Сеновалом» (звезды; за млечными холмами среб-роструйный Водолей; Медведица, как черпак; овсяная воля, горькое молоко над ветхой кровлей, красный конь, впрягающийся в оглобли земли; медом струящаяся плоть и проч.) и который в 1920 г. подавался А. Мариенгофом как образец, «удовлетворяющий колоссальным требованиям современного искусства» [6; 36] (причем цитировались как раз те три строфы, где сконцентрированы совпадающие с «двойчаткой» О. Э. Мандельштама мотивные лексемы). В той же статье А. Мариенгоф писал об имажинистских текстах: ««...художественное целое представляет собой блестящую, великолепную, но все же хаотическую кучу» [6; 36],

Вообще, статьи о поэзии, написанные О. Э. Мандельштамом в период с 1921-го по 1923 год, временами, как кажется, демонстрируют достаточно явное знакомство с манифестами имажинистов и экспрессионистов. Если разоблачению некоторых имажинистских тезисов (о самоценности образа, о вещности, об эволюции искусства как «дальнейшего восхождения по ступеням формы» (В. Шершеневич)) О. Э. Мандельштам посвятил специальные фрагменты (напр., в статьях «Слово и культура», «О природе слова»), то полемика с манифестами экспрессионистов не столь эксплицитна. Однако обращает на себя внимание, что в «Бедекере по экспрессионизму» И. Соколов пишет о А. Бергсоне, что его «гносеология есть теория знания, а не теория познания», что он «разделил время и пространство» - «время не протяженность, а чистая длительность» [9; 63], на что О. Э. Мандельштам практически дает ответную реплику: «Бергсон рассматривал явления не в порядке их подчинения закону временной последовательности, а как бы в порядке их пространственной протяженности» [6; 172]. Еще одна деталь в пользу факта знакомства О. Э. Мандельштама именно с этим манифестом экспрессионистов: И. Соколов в этом тексте цитирует стихотворение О. Э. Мандельштама «Мы хотим познать нумен (да, Когда бы не Елена, что Троя нам одна)» [6, с. 172], а последний к таким фактам был неравнодушен.

Итак, есть версия, что «Сеновал», многократно интепретированный как текст о трагической невозможности упорядочить хаотическое мироздание средствами поэзии (М. Л. Гаспаров, К. Ф. Тарановский, Е. Фарыно и др.), обретает

еще одну смысловую составляющую - сугубо внутрипоэтическую, цеховую. В трактовке Л. Видгофа, обратившего внимание на тематическую близость «Сеновала» и очерка «Сухаревка», тематическая группа прилагательного «косматый» и семантически сближаемого с ним «сена» имеет явную московскую локализацию: «...и в «Сухаревке» одичание также проявляется, как выше было показано, в существенных чертах «сухости» и «косматости» (сказанное не означает, естественно, что не имеется никаких других признаков этого угрожающего хаоса)» [2]. Но и «Стойло Пегаса» соединяет Москву и сено, как и шуршащая фамилия В. Шершеневича и многочисленные «сенные» параллели: Н. Асеев, С. Есенин, И. Оксенов и др. В этом свете, возможно, интерпретаторам следует быть осторожнее со словом «заумный» и не приписывать ему свойства исключительно эстетической самохарактеристики О. Э. Мандельштама (см. напр. [11; 262], отказывая «заумному» в се-новальной амбивалентности. Похоже, бесспорно апроприирован поэтом был только «эолийский строй».

Библиографический список

1. Брюсов, В. Я. Основы стиховедения. Общее введение. Метрика и ритмика [Текст] /

B. Я. Брюсов. - М. : КРАСАНД, 2012. - 138 с.

2. Видгоф, Л. «Но люблю мою курву-Москву». Осип Мандельштам: поэт и город [Текст] / Л. Видгоф. - М. : Астрель, 2013. - 704 с.

3. Гаспаров, М. Л. «Сеновал» О. Мандельштама: история текста и история смысла [Текст] / М. Л. Гаспаров // Тыняновский сборник: 9-е Тыняновские чтения. - М. , 2002. - С. 376390.

4. Золян, С., Лотман, М. Исследования в области семантической поэтики акмеизма [Текст] /

C. Золян, М. Лотман. - Таллин : Изд-во Таллинского ун-та, 2012. - 353 с.

5. Иванов, Вяч. Вс. Параллели к «Сеновалу» Мандельштама [Текст] / Вяч. Вс. Иванов // Стих язык, поэзия. Памяти М. Л.Гаспарова. - М. : Изд-во РГГУ, 2006. - С. 233-243.

6. Мариенгоф, А. Буян-остров. Имажинизм [Текст] / А. Мариенгоф // Поэты-имажинисты. -СПб. : Пб. Писатель, М. : Аграф, 1997. - С. 32-42.

7. Мандельштам, О. Э. О природе слова [Текст] // О. Э. Мандельштам. Сочинения в 2-х т.: Т.2. Проза. - М. : Худож. лит. 1990. - С. 172-187.

8. Руднев, В. П. Логаэдизация [Электронный ресурс] // В. П.Руднев // Режим доступа: http://refoteka.ru/r-72933.html

9.Соколов, И. Бедекер по экспрессионизму [Текст] // И. Соколов // Русский экспрессионизм. Теория. Практика. Критика. - М. : ИМЛИ РАН, 2005. - С. 61-64.

10. Тарановский, К. Ф. «Сеновал». О замкнутой и открытой интерпретации поэтического текста [Текст] // К. Ф. Тарановский // О поэзии и поэтике. - М. : Языки славянской культуры, 2000.- С. 39-77.

11. Ronen, O. Two acmeist images of unintelligible poetry [Text] // O. Ronen // Philologica. - N 8 (2003/2005). - С. 259-267.

Bibliograficheskij spisok

1. Brjusov, V. Ja. Osnovy stihovedenija. Obshhee vvedenie. Metrika i ritmika [Tekst] / V. Ja. Brjusov. - M. : KRASAND, 2012. - 138 s.

2. Vidgof, L. «No ljublju moju kurvu-Moskvu». Osip Mandel'shtam: pojet i gorod [Tekst] / L. Vidgof. - M. : Astrel', 2013. - 704 s.

3. Gasparov, M. L. «Senoval» O. Mandel'-shtama: istorija teksta i istorija smysla [Tekst] / M. L. Gasparov // Tynjanovskij sbornik: 9-e Ty-njanovskie chtenija. - M. : 2002. - S. 376-390.

4. Zoljan, S., Lotman, M. Issledovanija v oblasti semanticheskoj pojetiki akmeizma [Tekst] / S.

Zoljan, M. Lotman. - Tallin : Izd-vo Tallinskogo unta, 2012. - 353 s.

5. Ivanov, Vjach. Vs. Paralleli k «Senovalu» Mandel'shtama [Tekst] / Vjach. Vs. Ivanov // Stih jazyk, pojezija. Pamjati M. L. Gasparova. - M. : Izd-vo RGGU, 2006. - S. 233-243.

6. Mariengof, A. Bujan-ostrov. Imazhinizm [Tekst] / A. Mariengof // Pojety-imazhinisty. -SPb. : Pb. Pisatel', M. : Agraf, 1997. - S. 32-42.

7. Mandel'shtam, O. Je. O prirode slova [Tekst] // O. Mandel'shtam. Sochinenija v 2-h t.: T. 2. Proza. -M. : Hudozh. lit. 1990. - S. 172-187.

8. Rudnev, V. P. Logajedizacija [Jelektronnyj resurs] // V. P. Rudnev // Rezhim dostupa: http://refoteka.ru/r-72933.html

9.Sokolov, I. Bedeker po jekspressionizmu [Tekst] // I. Sokolov // Russkij jekspressionizm. Te-orija. Praktika. Kritika. - M. : IMLI RAN, 2005. -S.61-64.

10. Taranovskij, K. F. «Senoval». O zamknu-toj i otkrytoj interpretacii pojeticheskogo teksta [Tekst] // K. F. Taranovskij // O pojezii i pojetike. - M. : Jazyki slavjanskoj kul'tury, 2000. - S. 39-77.

11. Ronen, O. Two acmeist images of unintelligible poetry [Text] // O. Ronen // Philologica. - N 8 (2003/2005). - С. 259-267.

Дата поступления статьи в редакцию: 12.05.2016 Дата принятия статьи к печати: 29.06.2016