CC BY
2DOI 10.24412/cl-37257-2024-1-266-268
Шова Н.И., Большакова А.К., Михайлов В.А.
Семья как витальный фактор превенции формирования суицидального поведения у больных эпилепсией
ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и неврологии им. В.М. Бехтерева», Санкт-Петербург, Россия
Введение. Члены семьи играют жизненно важную роль в здравоохранении, дополняя усилия медицинских работников. Динамичное взаимодействие между пациентом, врачом, членом семьи и лицом, осуществляющим уход, может существенно повлиять на благополучие пациента. Члены семьи и лица, осуществляющие уход, играют решающую роль в принятии решений о медицинском обслуживании пациента, обеспечении общего ухода, поддержке и решении проблем пациента, в том числе поддержании социальной реабилитации [1, 2]. Эпилепсия является одним из наиболее распространенных и труднокурабельных заболеваний как среди детей и подростков, так и среди взрослого населения. В клинической картине эпилепсии психические расстройства занимают второе место после пароксизмов [3]. По данным Всемирной организации здравоохранения, суицид является второй причиной смерти у больных эпилепсией, особенно в возрасте до 29 лет. Благоприятные внутрисемейные отношения являются фактором положительных спонтанных психокоррегирующих воздействий. Социальная дезадаптация и деви-антные формы аффекта реагирования в рамках личностного расстройства и фрустрирующих элементов диктуют необходимость разработки стратегий по профилактике суицидальных намерений у данной группы пациентов [4].
Материалы и методы. Обследовано 112 больных (54 мужчины и 58 женщин) с установленным диагнозом эпилепсия (33,21 ± 12,25). Набор пациентов производился методом сплошной выборки (в общей когорте пациентов наблюдались больные с актуальными суицидальными мыслями). 1 группа — с суицидальными мыслями (N = 41); 2 группа — без таковых (N = 71). Оценка «семейного климата» осуществлялась с помощью клинического интервью, данные которого заносились в персонализированную карту пациента. С целью исследования витальных факторов использовался опросник причин для жизни (Reasons for Living Inventory) (Linehan, 1983). Достоверность различий между показателями групп исследования оценивалась: для параметрических данных — на основании t-критерия Стьюдента, для непараметрических — U-критерия Манна — Уитни и ф*-углового преобразования Фишера.
Результаты. Большинство пациентов 1 группы имеют неполную семью (31,7 %, N = 13), еще 7,3 % (N = 3) респондентов 1 группы являются сиротами; 2 группа — 4,2 % (N = 3), p = 0,01. В основном семейные взаимоотношения характеризуются как дисгармоничные. Практически все пациенты 2 группы (97,2 %, N = 69) охарактеризовали отношения в своих семьях как гармоничные (дисгармоничные в 2,8 %, N = 2), в то время как в 1 группе около 39 %
Российские традиции и современные подходы к оказанию помощи
267
^ = 16) пациентов назвали отношения в своей семье дисгармоничными (гармоничные в 61,0 % случаев, N = 25), р < 0,01.
Среди пациентов 1 группы было больше проживающих без семьи (39,0 %, N = 16; проживали с семьей 61,0 %, N = 25), нежели среди пациентов 2 группы (21,1 %, N = 15; проживали с семьей 78,9 %, N = 56), ф* = 2,009; р < 0,05.
Нами было выявлено, что пациенты 2 группы реже, чем пациенты
1 группы, испытывали как физическое насилие (ФН) (физические издевательства, недостаточный уход в детстве и так далее), так и психологическое насилие (ПН) (психологическое давление, угрозы, вербальные издевательства, оскорбления) со стороны родственников и сверстников (1 группа — ПН со стороны родственников 2,4 %, ПН со стороны сверстников 19,5 %, ФН со стороны родственников 12,2 %, ФН со стороны сверстников 7,3 %;
2 группа — ПН со стороны сверстников 2,8 %). Кроме того, пациенты 2 группы вообще не испытывали физического насилия ни со стороны родственников, ни со стороны сверстников, в отличие от пациентов 1 группы, а также реже подвергались психологическому насилию (ф* = 3,263; р < 0,01).
В семьях пациентов с суицидальными мыслями чаще встречается подобное поведение и у их родственников, что подтвердилось в нашем исследовании. Так, у трети пациентов 1 группы (34,1 % пациентов, N = 14) попытки суицида и завершенный суицид имели место быть у их родственников, во 2 группе подобное поведение встретилось лишь в 1 случае (1,4 %). Достоверных различий между пациентами двух групп выявлено не было (р > 0,05).
По результату опросника витальных мотивов установлено, что у пациентов 1 группы значимость имеют только три антисуицидальных мотива: «мотивы, связанные с детьми» (4,59 ± 1,38 балла, р = 0,021); «ответственность перед семьей» (4,19 ± 1,09 балла, р = 0,000), а также «мотивы выживания и умения справляться с ситуацией» (4,07 ± 0,95 балла, р = 0,000). Для пациентов 1 группы «моральные установки, противоречащие совершению суицидальной попытки» (3,08 ± 1,39 балла) и «опасения социального неодобрения» (3,17 ± 1,42 балла) не являются значимыми и весомыми антисуицидальными мотивами. Самым слабым мотивом, противостоящим суицидальным тенденциям, в обеих группах является «опасения относительно совершения самоубийства». Также стоит обратить внимание на общий уровень выраженности антисуицидальных мотивов, который во 2 группе является более выраженным (4,27 ± 0,82 балла), чем в 1 группе (3,59 ± 0,90 балла), р < 0,001.
Выводы. Пациенты с эпилепсией чаще подвергаются социальной стигматизации со стороны семьи. Она может проявляться гиперопекающим типом поведения со стороны родственников либо дезадаптивными формами реагирования, в частности, физическим и психологическим насилием. Возможно, это связано с изменениями личностной сферы, в том числе у родственников, которые осуществляют уход за больным эпилепсией. Поэтому данные пациенты предпочитают вести уединенный образ жизни, что способствует формированию состояния безнадежности и развитию суицидального поведения. На основании анализа причин для жизни стоит отметить, что семейный фактор является важным и основополагающим витальным мотивом. Следовательно, в программу реабилитации пациентов с эпилепсией
стоит включить психотерапевтическую работу с родственниками пациентов, что поможет в первичной превенции суицидов. Полученные результаты используются в психокоррекционной работе и способствуют решению социально значимых проблем больных эпилепсией.
Список литературы
1. SlowtherA.M. The role ofthe family in patient care // Clin Ethics. 2006. No. 1(4). P. 191193. doi: 10.1258/147775006779151148
2. Шишкова А.М., Бочаров В.В., Михайлов В.А., Караваева Т.А., Иванов М.В., Черная Ю.С., Смирнова А.В., Сарайкин Д.М., Цыганкова Е.С., Карпов А.О., Захарова М.Л., Крижановский А.С., Шова Н.И., Твердохлебова А.М., Вукс А.Я. Особенности психологического статуса родственников пациентов с онкологическими новообразованиями // Вопросы онкологии. 2023. № 69(6). С. 1081-1090. https://doi.org/10.37469/0507-3758-2023-69-6-1081-1090
3. Ostendorf A.P., Gedela S. Effect of epilepsy on families, communities, and society // Seminars in Pediatric Neurology. WB Saunders. 2017. P. 340-347. doi: 10.1016/j. spen.2017.10.00
4. Шова Н.И., Михайлов В.А., Одинцова Г.В. «Суицидологический паспорт» эпилепсии // Эпилепсия и пароксизмальные состояния. 2020. № 12(4). С. 226-236. https:// doi.org/10.17749/2077-8333/epi.par.con.2020.042
