CC BY
286
Ю.К. Волошин ORCID Ю: 0000-0002-1351-8170
Кубанский государственный университет, г. Краснодар, Россия
Е.А. Политова ORCЮ Ю: 0000-0001-9435-7171
Кубанский государственный университет, г. Краснодар, Россия
УДК 81'373.47
СЕМИОТИКА И ОБСЦЕННАЯ ЛЕКСИКА DOI: 10.29025/2079-6021-2018-4(32)-82-88
Данная статья посвящена рассмотрению эмоционально заряженной обсценной лексики и невербальных средств с точки зрения семиотики. Дается определение инвективы, приводятся функции обсценной лексики, раскрывается её эмоциональная сторона, а также выделяются аспекты, которые позволяют говорить о нецензурной единице как о семиотическом знаке. Инвективная лексика рассматривается с позиции эмоциональности, как средство выражения человеческих эмоций и чувств. Целью статьи является анализ влияния эмоций на средства выражения, рассмотрение наиболее характерных черт обсценной лексики с позиции семиотики. Эмоции оказывают непосредственное воздействие на речевое поведение индивида, и в момент аффекта в речи фигурируют слова и выражения, которых люди стремятся избегать в повседневных ситуациях, это связано с такой особенностью инвективы, как способность снимать эмоциональное напряжение. Приводятся примеры из художественной литературы, демонстрирующие данное положение. Проанализированные примеры показали, что обсценная лексика употребляется как средство выпуска эмоционального пара и свидетельствует о высокой степени эмоционального напряжения говорящего. Инвектива рассматривается не как потенциально оскорбительное слово или выражение, имеющее намерение принизить оппонента, а как своего рода защитная реакция организма на неблагоприятные факторы окружающей среды.
Ключевые слова: обсценная лексика, инвектива, эмоции, семиотический знак, вербальная лексика, жест, эвфемизм.
Введение. Речи человека, как правило, свойственны экспрессивность и выразительность, которые отражают его эмоциональный заряд, настроение, переживания, одобрение или недовольство какими-то явлениями или поступками, в результате чего он дает самую разнообразную оценку событий и фактов окружающей его действительности. В различных ситуациях языковой коммуникации человек может достичь такого пика эмоционального состояния, что перестают действовать любые моральные нормы, в результате чего коммуникант прибегает к использованию лексики, считающейся неприличной.
Потенциально такого рода ненормативная лексика рассматривается как средство выражения негативной оценки по отношению к другому участнику речевого акта, к самому себе, а также к происходящей ситуации в целом. Как видим, данный пласт словарного корпуса является абсолютно антропо-центричным, т.е. в центре речевого инвективного общения находится человек, его внутренний мир, характер, переживания, поступки и взаимоотношения с людьми.
Обзор литературы. Методы. Человек отличается от животного тем, что он способен использовать знаки. Причем речь идет не только о тех знаках-индексах, которые находятся в причинно-следственных отношениях с предметами и непосредственно указывают на них, - их могут улавливать и высшие животные, но, прежде всего, о знаках-символах, которые лишь конвенционально «привязаны» к предмету, то есть их значение установлено самими людьми, нет никакой мотивации или же прямой взаимосвязи между предметом и его обозначением, значение этих единиц сложилось в ходе истории и, возможно, когда-то имело обоснование, но утратило его с течением времени. Использование таких знаков требует уже определенного уровня абстракции, чтобы за любым словом-знаком уметь увидеть некоторый предмет, чтобы быть способным передавать необходимую информацию и общаться друг с другом.
Семиотика - это наука, изучающая вещи и свойства вещей в их функции служить знаками, и так как любая наука использует знаки и выражает свои результаты с помощью знаков, то семиотика призвана служить инструментом всех других наук. Данные вопросы рассматриваются в следующих работах: [5, 6, 7, 9] и др.
ю.к. Волошин, E.A. ПОЛИТОВА
Использование ненормативной лексики обусловлено теми или иными причинами. К ним могут относиться эмоциональное состояние, социальный статус, желание выделиться, а для некоторых людей бранные слова являются неотъемлемой частью лексикона, даже способом самоутверждения в коллективе или же установления контакта с адресатом.
Как отмечает С. Пинкер, аффективная насыщенность слов особенно заметна тогда, когда мы сталкиваемся с рядом странных явлений, связанных с таким феноменом, как ругательства. Настоящей загадкой для науки о мышлении является, например, почему, когда с нами случается что-то неприятное - скажем, когда разрезая хлеб, мы раним палец или когда опрокидываем на себя кружку чая, - мы прибегаем к нецензурной, бранной лексике. Также странным представляется то, что когда человек нарушает наши права, втискивается в наше личное пространство - включает музыку в 3 часа ночи или перегораживает дорожку машиной, когда идет дождь и эта тропинка - единственный способ пройти, мы склонны обрушить в адрес этого человека целую обойму нелестных выражений. Почему именно нецензурные выражения всплывают в сознании в такие моменты, ведь в языке есть целый ряд других слов и средств, способных выразить то же самое, но в других выражениях? [8, с. 157]
Подобные вспышки, по мнению С. Пинкера, идут из глубинной и древней части нашего мозга, когда человек при помощи крика выражал негативные эмоции и состояния. Таким образом, выражение эмоций в виде непристойных выражений в момент аффекта заложено на генетическом, доисторическом уровне, когда люди не умели членораздельно выражаться, но могли выразить свои эмоциональные состояния, прибегая к крику как средству эмоциональной разрядки.
Особенности инвективного слоя лексики самым тесным образом связаны с проблемами эмоциональной разрядки и, следовательно, так называемым катарсисом, то есть очищением, посредством обращения к низшему, даже вульгарному началу. В связи с этим появляется такое понятие, как карнавальное мироощущение. Одна из главных и ведущих особенностей карнавального мироощущения лежит в создании особой атмосферы всеобщей вовлеченности, так как в карнавальном действе участвуют абсолютно все присутствующие, что создает чувство определенной общности. В этом и заключается основное отличие инвективы от любого другого словесного агрессивного действия. Дело, таким образом, не столько в запрещенном характере употребляемых средств, сколько в создании с помощью этих средств особой эмоциональной атмосферы [4, с. 40].
Инвектива - это средство передачи эмоций и снятия психологического напряжения. Существует ряд работ, посвященный данной теме [2; 3; 8; 17; 18; 19], в том числе и инвективе в профессиональной сфере. На основании этого можно заключить, что инвективная лексика является наиболее удобным и используемым средством снятия стресса.
В процессе исследования и подборки примеров были использованы следующие методы: описательный, контекстуального и компонентного анализа.
дискуссия. человек наделен эмоциями, которые он не в силах держать в себе, так как это ведет к эмоциональному кризису и перенапряжению. Подобно тому, как мы стремимся излить на близких людей самое наболевшее, выговориться и тем самым облегчить свою душу, так и инвектива - это, прежде всего, средство избавиться от напряжения, хоть каким-то способом отразить ту бурю чувств, которая творится в душе.
Так, в романе R. Dahl «Charlie and the Chocolate Factory» группа родителей обсуждает владельца фабрики:
«He 's gone off his rocker!> shouted one of the fathers, aghast, and the other parents joined in the chorus of frightened shouting.
'He's crazy! ' they shouted. 'He's balmy! ' 'He's nutty! ' 'He's screwy! ' 'He's batty! ' 'He's dippy! ' 'He's dotty! ' 'He's daffy! ' 'He's goofy! ' 'He's beany! ' 'He's buggy! ' 'He s wacky! ' 'He's loony!» [13, p. 95].
Но значит ли это, что они имеют намерение оскорбить его, тем более в его отсутствие? Нет, это не более чем проявление их недоумения, удивления, несогласия, реакция на его поведение. Все эти инвективы дают оценку данному лицу, его характеристику, указывая на сумасшествие, неординарность и непостижимость его поведения. Это эмоциональное выражение произведенного на детей и их родителей впечатления, а не оскорбление личности.
Другой пример встречаем в произведении M. Mitchell «Gone with the Wind»:
«But, no matter what rallying cries the orators give to the idiots who fight, no matter what noble purposes they assign to wars, there is never but one reason for a war. And that is money» [18, p. 145] (отношение Ретта
Батлера к войне и солдатам, тем самым он подчеркивает свое к ним пренебрежение и восприятие войны в целом).
Множество примеров инвективной лексики, употребленной с целью снятия эмоционального напряжения, имеет место в произведении H. Fielding «Bridget Jones's Diary»:
«Stupid, smug, arrogant, manipulative, self-indulgent bastards» [14, p. 152] (такими словами героиня награждает мужчин, тем самым выражая свое чувство негодования и обиды за их аморальное поведение).
«Oh, hello, darling,> said Daniel in his gentlest, politest voice. <Burr. All right, then,> I muttered grumpily, pressed the buzzer and lurched back to the table. 'Bloody bastard» [14, p. 189] (конкретно направленное эмоциональное выражение, которое позволяет судить о высокой степени неприятия героиней данного лица, её озлобленность по отношению к данному индивиду).
Здесь же можно найти пример осуждения качеств человека, которые не совпадают с моральными нормами героини, в результате чего она дает весьма негативную оценку данным поступкам и явлениям:
«Nor anything to wear as taste-gaffe minefield and might remind Vile Richard of last girlfriend Vile Jilly (whom he does not want to get back with but pretends still to love in order to avoid having to be in love with Jude - creep)» [14, p. 291].
В некоторых случаях инвектива может быть отнесена к самому говорящему, в том случае когда он / она сожалеют о каком-либо своем действии, упрекают себя в содеянном, пытаются выяснить, почему в данной ситуации они повели себя именно таким образом, когда можно было избрать путь наименьшего сопротивления и добиться желаемого посредством затраты меньших сил. Это несомненно выражение эмоций человека, доведенного до пика отчаяния:
«Oh, what a mess life was! Why had she been such an idiot as to marry Charles of all people and have her life end at sixteen?» [18, p. 189].
Подобные примеры можно встретить и в произведении J. Bannon «Running with the Firm»:
«The guy who had hit Chris put his hands in the air. 'Shit. You're right. It's him. Fuck. I'm sorry, mate. It's just that he was staring. Fucking hell, sorry mate» [11, p. 194].
В одном этом примере содержится три случая употребления инвективной лексики, что подчеркивает эмоциональное напряжение говорящего, его неспособность контролировать собственные эмоции в момент аффекта.
Таким образом, ругательства служат мощным средством разрядки и выражения обуревающих эмоций, которые раздирают душу человека и просятся наружу. Инвективы возникают в речи в момент аффекта и часто помимо воли говорящего. Это связано с тем, что сильные чувства требуют яркого выражения, как замечает В.И. Жельвис, а так как инвектива способна передать эмоции в концентрированной форме, она является наиболее удобным средством самовыражения в определенных жизненных ситуациях. Ведь использование тех или иных выражений во многом зависит от степени интенсивности эмоций [3, с. 201]. Так, опоздав на трамвай, человек едва ли будет использовать тот же арсенал лексических средств, как в случае, если он ошпарит палец или ударится головой о крышку стола, то есть ситуация во многом определяет выбор языковых средств и инвектив, но разница будет заключаться лишь в плане выражения, сам же эмоциональный заряд обязательно найдет выход в той или иной форме - выкрик, эвфемизм, слабая инвектива, бранное слово. Людям свойственно снимать эмоциональное напряжение, так как негативный заряд, не нашедший выхода, переживается гораздо более болезненно, нежели себя исчерпавший.
Изменение социальной оценки мата в конце XX - начале XXI века привело к тому, что данная лексика перестала восприниматься как непристойная. В результате мат стал активно употребляться в речи носителей языка, независимо от их возраста, пола и уровня образования. Следствием такой активизации данной лексики стало расширение ее функций в современной речи. Кроме основной - инвективной (бранной) - функции, обсценные слова и выражения стали выполнять еще ряд функций:
1. Обсценные слова и выражения выступают как заменители литературных слов с экспрессивно-эмоциональной окраской, причем как отрицательной, так и положительной.
2. Мат может использоваться в чисто эмотивной функции как выражение непосредственной эмоции - удивления, возмущения, восхищения, неудовольствия и т. п.
3. Обсценная лексика может замещать слова с обобщенным значением без эмоционально-экспрессивной окраски.
4. Мат широко используется в качестве так называемых заполнителей пауз - семантически пустых вводных оборотов-вставок в связный текст.
5. Ненормативная лексика также служит для установления контакта в новом обществе, распознавания на основе «свой - чужой».
6. Инвектива может выступать как средство дружеского подтрунивания, подбадривания в сложной жизненной ситуации [3, с. 173].
Но какова же связь обсценной лексики и семиотики?
Ответ заключается в следующем: инвектива - это не просто набор ничего не значащих слов, употребленных лишь с целью унизить, обидеть собеседника, это знак, выражение, носящее в себе определенное послание, смысл, который может быть совершенно разным - от проявления негодования до установления контакта, но так или иначе инвектива имеет определенный посыл.
Следующим признаком, позволяющим рассматривать инвективу как семиотический знак, является наличие двух планов - плана выражения и плана содержания. На уровне плана выражения инвектива -это набор фонем, морфем, которые образуют слова и выражения, или же, если речь идет о невербальных проявлениях инвективы, определенные ненормативные жесты. На уровне плана содержания обс-ценная лексика передаёт некий смысл, даже в том случае если это всего лишь слово-заставка подобного английскому bloody. В данном случае - это выражение эмоциональности.
Если же рассматривать инвективную лексику в ее привычной ипостаси, то есть средства оскорбления, принижения достоинства личности, то, как правило, это выражения, построенные по принципу метафор, как например, английские swine, ox, ass, sheep, обозначающие глупого, невежливого человека. Другой раздел обсценных слов и выражений немотивирован и относится к знакам-символам: dunce, scoundrel, bastard, etc. Возможно, изначально было какое-то событие или повод, позволивший употребить то или иное слово, но с течением времени мотивировка утратилась. Но так или иначе, употребляя данные слова, человек желает сообщить какую-либо информацию (собственное недовольство, раздражение, гнев, радость) или же дать волю эмоциям, выпустить эмоциональный заряд, что сигнализирует о состоянии высокой нервной напряженности, невозможности держать чувства внутри. По данным сигналам собеседник может определить эмоциональное состояние говорящего, обуревающие его чувства и эмоции и даже общую культуру речи и моральные устои личности. Ведь объем обсценной лексики весьма обширен, и лишь в соответствии с собственной культурой человек употребляет те или иные слова и выражения. Существуют мягкие и грубые формы инвективной лексики, обозначающие сходные предметы и явления, которые могут быть использованы в одной и той же ситуации, и представляется естественным, что разные люди выбирают различные формы выражения.
Употребление обсценной лексики может также сигнализировать о принадлежности к тому или иному социальному классу. Это далеко не секрет, что представители определенных профессий нередко прибегают к данному пласту лексики, а иногда, чтобы быть признанным в ряду товарищей по работе, употребление инвектив даже необходимо, это как средство разграничения «своих» и «чужих», в то время как в высших кругах общества данное поведение считается неприемлемым.
Инвектива может проявляться и на невербальном уровне, посредством жестов.
В научной литературе существует немало определений понятия «жест» и немало классификаций жестов. Например, известный исследователь невербальной коммуникации, английский зоолог, этолог, антрополог, автор книг по социальной биологии Д. Моррис определял как жест «любое действие, служащее визуальным сигналом реципиенту» [7, с. 352], включая, таким образом, в понимание жеста любой кинетический акт.
Определяя жест как визуальный сигнал, Д. Моррис подчеркивает его коммуникативную направленность в отличие от собственно поведенческих актов. Подробное определение жеста в рамках широкого подхода предложено А.В. Филипповым: «Жест - знаковая единица общения и сообщения, которая имеет мануальную, мимическую или пантомимическую форму выражения, выполняя коммуникативную функцию, характеризующаяся воспроизводимостью и смысловой ясностью для представителей какой-либо нации или для членов какой-либо социальной группы» [9, с. 20].
жест «средний палец», приобретший в последнее время большую популярность в русской культуре, относится, по мнению Д. Морриса, к самым древним из известных науке жестов. Это фаллический символ, имеющий первобытные корни. У древних римлян было особое название для этого жеста - digitus impudicus, т.е. бесстыдный, непристойный или оскорбительный палец, а в произведениях Тацита есть упоминание о том, что воины германских племен показывали средний палец наступавшим римским солдатам [9, с. 31]. Использование этого жеста в соответствующем контексте может вызвать бурную негативную реакцию со стороны реципиента.
Показательно, например, что в Германии, считающейся европейским лидером по культуре поведения на дорогах, за любое оскорбительное высказывание или жест налагаются серьезные штрафы: показать язык - от 150 до 300 евро; показать «птичку», т.е. покрутить пальцем у виска - 750 евро; помахать ладонью перед лицом (равно слову «идиот») - от 350 евро до 1000 евро; показать средний палец - от б00 до 4000 евро [9, c. 17].
Данный факт свидетельствует о том, что эти жесты - это не просто условность, а знаки, символизирующие определенные действия и выражения, причем оскорбительного характера. Это символы, выражающие отношение адресата к адресанту.
Результаты. Семиотическая природа обсценных знаков становится очевидной при их соотнесении с их смысловым значением, которое является конвенциональным, общепринятым и понятным всем членам определенного языкового сообщества. Также наличие таких признаков, как присутствие плана выражения и плана содержания, мотивированность I немотивированность языковых единиц, существование собственной системы обозначения позволяют говорить об инвективе как о семиотической системе.
Инвективы стабильно существуют в языке, это константа, поскольку они выполняют важные для коммуникации психолого-социальные функции - как средство снятия психологического напряжения, средство понижения социального статуса оппонента, средство установления контакта между равными участниками общения, средство дружеского подбадривания, способ установления положительного контакта через поношение третьего лица, средство самоподбадривания и самоуничижения.
Инвектива и эмоции тесно взаимосвязаны, так как именно в момент наибольшего эмоционального напряжения люди склонны употреблять данный слой лексики, это заложено на генетическом уровне и может быть прослежено, начиная с истоков существования человечества, когда люди, не умея говорить, выражали негативные, сильные эмоции при помощи крика и различных движений.
Библиографический список
1. Bumm H.B. Эмоциональная регуляция речевого поведения при общении. М.: МГУ, 1983. 248 с.
2. Дмитриенко r.B. Вербальная инвектива в англоязычном лексическом субстандарте: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Пятигорск, 2007. 19 с.
3. Жельвис B.И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. М.: Ладомир, 2001. 349 с.
4. Жельвис B.И. Психолингвистическая интерпретация инвективного воздействия: автореф. дис. ... докт. филол. наук. М., 1992. 51 с.
5. Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика: Язык тела и естественный язык. М.: Новое литературное обозрение, 2004. 584 с.
6. Мечковская Н.Б. Семиотика: Язык. Природа. Культура: Курс лекций: учеб. пособие для студ. филол., лингв. и переводовед. фак. высш. учеб. заведений. 3-е изд. М.: Академия, 2008. 432 с.
7. Моррис Д. Библия языка телодвижений. М.: Эксмо, 2010. б72 с.
8. Линкер С. Субстанция мышления: Язык как окно в человеческую природу. М.: Либроком, 2013. 5б0 с.
9. Филиппов A.B. Звуковой язык и «язык» жестов II Лингвистический сборник. М.: МОПИ, 1975. Вып. 3. С. 14-33.
10. Шаховский Б.И. Эмоции - мотивационная система человеческого сознания II Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. М., Барнаул, 2003. Вып. б. С. 215-222.
11. Bannon J. Running with the Firm. My Double Life as an Undercover Hooligan. L.: Ebury Press, 2014. 32б p.
12. Claire E. Dangerous English. Santa Rosa: Delta Publishing Company, 2000. 200 p.
13. DahlR. ^arte and Ше С^соМе Fa^iy. L.: Puffin, 2014. 180 р.
14. Fiеlding H. Bridgеt Jоnеs's Diary L.: Piсadоr, 2001. 307 р.
15. Hamilton M. A. Reactions to Obscene Language II Communication Research Reports. 1989. № б. Pp. б7-б9.
16. Jaу T. ТЪе ШШу and Ubiquitу оf Tabоо Wоrds II Регерес^е оп Psусhоlоgiсal Sсiеnсе. 1999. ^l. 4. № 2. Pp. 110-147.
17. Jay T. Why We Curse: A Neuro-psycho-social Theory of Speech. Philadelphia: John Benjamins, 2000. 328 p.
18. MitchellM. Gone with the Wind. Penerbit: PanBooks, 1979. 1011 р.
19. MulacA. Effects of Obscene Language upon Three Dimensions of Listener's Attitude // Communication Monographs, 1976. Vol. 43, № 4. Pp. 300-307.
Волошин Юрий Константинович, доктор филологических наук, профессор кафедры английской филологии, Кубанский государственный университет, Россия, Краснодар, Ставропольская, 149; e-mail: [email protected].
Политова Евгения Алексеевна, магистрант кафедры английской филологии, Кубанский государственный университет, Россия, Краснодар, Ставропольская, 149; e-mail: [email protected]
Для цитирования: Болошин Ю.к., Политова Е.А. семиотика и обеденная лексика // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2018. №4 (32). С. 82-88. DOI: 10.29025/2079-6021-2018-4(32)-82-88.
SEMIOTICS AND OBSCENE VOCABULARY DOI: 10.29025/2079-6021-2018-4(32)-82-88
Yury K. Voloshin ORCID iD : 0000-0002-1351-8170
Kuban State University, Krasnodar, Russia Evgeniya A. Politova ORCID iD: 0000-0001-9435-7171
Kuban State university, Krasnodar, Russia
This article deals with emotionally charged obscene vocabulary and non-verbal means from the point of view of semiotics. The definition of the invective is given, the functions of obscene vocabulary are listed, the emotional side of this kind of vocabulary is revealed, and aspects that allow talking about obscene lexicon as a semiotic sign are highlighted. Invective vocabulary is consideredfrom the point ofview of emotionality, as a means of expressing human emotions andfeelings. The purpose of this article is to analyze the influence of emotions on the means of expression, to consider the most characteristic features of obscene vocabulary from the point of view of semiotics. Emotions have a direct effect on the speech behavior of the individual, and at the moment of affect, words and expressions that people seek to avoid in everyday situations appear in speech, this is due to such feature of invectives as their ability to relieve emotional stress. The article provides examples from fiction that demonstrate this situation. Analyzed examples have shown that obscene vocabulary is used as a means of releasing emotional charge and indicates a high degree of emotional pressure. The invective is considered not as a potentially offensive word or expression that has the intention of belittling an opponent, but as a kind of defensive reaction of the organism to unfavorable environmental factors.
Key words: obscene vocabulary, invective, emotions, semiotic sign, verbal vocabulary, gesture, euphemism.
References
1. Vitt N.V. Emocional'naya regulyaciya rechevogo povedeniya pri obshchenii [Emotional regulation of speech behavior in communication], M.: MGU, 1983, 248 s.
2. Dmitrienko G.V. Verbal'naya invektiva v angloyazychnom leksicheskom substandarte [Verbal invective in the English-language lexical sub-standard]: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk, Pyatigorsk, 2007, 19 s.
3. Zhel'vis VI. Pole brani. Skvernoslovie kak social'naya problema v yazykah i kul'turah mira [Field of battle. Foul language as a social problem in the languages and cultures of the world], M.: Ladomir, 2001, 349 s.
4. Zhel'vis VI. Psiholingvisticheskaya interpretaciya invektivnogo vozdejstviya [Psycholinguistic interpretation of the invective effect]: avtoref. dis. ... dokt. filol. nauk, M., 1992, 51 s.
5. Krejdlin G.E. Neverbal'naya semiotika: Yazyk tela i estestvennyj yazyk [Nonverbal semiotics: Body language and natural language], M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2004, 584 s.
6. Mechkovskaya N.B. Semiotika: Yazyk. Priroda. Kul'tura [Semiotics: Language. Nature. Culture]: Kurs lekcij: ucheb. posobie dlya stud. filol., lingv. i perevodoved. fak. vyssh. ucheb. zavedenij. 3-e izd., M.: Aka-demiya, 2008, 432 s.
7. Morris D. Bibliya yazyka telodvizhenij [The Bible of the body language], M.: Eksmo, 2010, 672 s.
8. Pinker S. Substanciya myshleniya: Yazyk kak okno v chelovecheskuyu prirodu [Substance of thinking: Language as a window to human nature]. M.: Librokom, 2013. 560 s.
9. Filippov A.V. Zvukovoj yazyk i «yazyk» zhestov [Soundlanguage and "language" of gestures], Lingvis-ticheskij sbornik, vyp. 3, M.: MOPI, 1975, s. 14-33.
10. Shahovskij V.I. Emocii - motivacionnaya sistema chelovecheskogo soznaniya [Emotions - motivational system of human consciousness], Yazykovoe bytie cheloveka i etnosa: psiholingvistichskij i kognitivnyj aspekty, M., Barnaul, 2003, vyp. 6, s. 215-222.
11. Bannon J. Running with the Firm. My Double Life as an Undercover Hooligan, L.: Ebury Press, 2014, 326 p.
12. Claire E. Dangerous English, Santa Rosa: Delta Publishing Company, 2000, 200 p.
13. Dahl R. Charlie and the Chocolate Factory, L.: Puffin, 2014, 180 p.
14. Fielding H. Bridget Jones's Diary, L.: Picador, 2001, 307 p.
15. Hamilton M.A. Reactions to Obscene Language, Communication Research Reports, 1989, no 6, pp. 67-69.
16. Jay T. The Utility and Ubiquity of Taboo Words, Perspective on Psychological Science, 1999, vol. 4, no 2, pp. 110-147.
17. Jay T. Why We Curse: A Neuro-psycho-social Theory of Speech, Philadelphia: John Benjamins, 2000, 328 p.
18. Mitchell M. Gone with the Wind, Penerbit: PanBooks, 1979, 1011 p.
19. Mulac A. Effects of Obscene Language upon Three Dimensions of Listener Attitude, Communication Monographs, 1976, vol. 43, no 4, pp. 300-307.
Yury K. Voloshin, Doctor of Philology, professor, Federal State Budgetary Educational Establishment of Higher Education "Kuban State University", English philology department, professor; the address: Krasnodar, 149 Stavropolskaya St.; e-mail: [email protected].
Evgeniya A. Politova, Master of Arts of English philology department, Federal State Budgetary Educational Establishment of Higher Education "Kuban State University", English philology department; the address: Krasnodar, 149 Stavropolskaya St.; e-mail: [email protected].
For citation: Voloshin Yu.K., Politova E.A. Semiotics and Obscene Vocabulary. Aktual'nye problemy filologii i pedagogicheskoy lingvistiki [Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics], 2018, no 4 (32), pp. 82-88 (In Russ.). DOI: 10.29025/2079-6021-2018-4(32)-82-88.
