CC BY
62
УДК 811 ББК 81
Ж.Н. Сарангаева
Калмыцкий государственный университет им. Б.Б. Городовикова
СЕМИОТИЧЕСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ ГОСТЕПРИИМСТВА В КАЛМЫЦКОЙ, РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ
Статья посвящена семиотическому описанию концепта «гостеприимство» на материале калмыцкого, русского и английского языков. Исследование эмблематических, аллегорических и символических признаков данного феномена показало, что концепт «гостеприимство» относится к базовым ценностям рассматриваемых лингвокультур, однако он обладает определенной национально-культурной спецификой. Эмблематическое изучение данного концепта заключается в описании вербальных и поведенческих реакций в лексике языков. Аллегорическое осмысление концепта «гостеприимство» сводится к описанию иносказательного значения данного феномена в паремии. Символическое описание данного концепта заключается в изучении дискурсивных характеристик феномена гостеприимства на материале текстов художественной литературы.
Ключевые слова: концепт, гостеприимство, калмыцкий, русский, английский язык, эмблема, аллегория, символ.
Zh.N. Sarangaeva
Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov
THE SEMIOTIC DESCRIPTION OF HOSPILTALITY IN KALMYK, RUSSIAN AND ENGLISH LINGUISTIC CULTURES
The article is devoted to the semiotic description of the concept "hospitality " in the Kalmyk, Russian and English languages. The study of emblematic, allegorical and symbolic features of this phenomenon points out its reference to the basic values of the considered linguistic cultures and its national and cultural peculiarity. The emblematic study of this concept consists in the investigation of certain verbal and behavioral reactions in the vocabulary of the languages. The allegorical interpretation of the concept "hospitality" is expressed in paremia. The symbolic interpretation of this concept consists in the description of its discourse characteristics on the material of literary texts.
Key words: concept, hospitality, the Kalmyk, Russian, English language, emblem, allegory, symbol.
Гостеприимство как лингвокультурный концепт обладает различными семиотическими (эмблематическими, аллегорическими и символическими) знаками. Эмблематические характеристики сводятся к описанию коммуникативных, т.е. вербальных и поведенческих проявлений к лексике языков, аллегорические характеристики - иносказательному значению данного феномена в рассматриваемых языках, символические характеристики - к описанию художественного осмысления данного феномена в рассматриваемых лингвокультурах.
Содержательный минимум данного концепта можно представить в виде следующих понятийных характеристик: 1) свойство человека и характеристика его поведения в конкретной ситуации, 2) длительность проявления этого свойства, 3) характер и объем личной сферы человека.
В калмыцком языке основными смысловыми признаками слов-номинантов в калмыцком языке, называющих данный концепт, являются «прием гостей (приглашенных и посторонних)», «угощение», «торжество». Лексическо-семантическое
поле данного концепта в калмыцком языке включает такие единицы и выражения, как «гиичлуллкн - угощение; элвгэр гиичлуллИн - обильное угощение», «байрта угтлЬн - радушный прием» [6].
Смысловая структура данного концепта в калмыцком языке раскрывается через различные ассоциативные коды, характеризующие особенности этнического модуса этноса. Данные национально-специфические смыслы номинируются в знаках, детализирующих семантические признаки сценарных процессов гостеприимства (приветствие, угощение), а также их сакральной ритуализации (приготовление и потребление пищи): цэ/мах чанх- чай / мясо варить, цакан идэкэр цацл цацх- совершать окропление молочной пищей; шар тосар зул вркх - первые порции топленого масла для лампадки; цээкэр деещ бэрх - сделать подношение богам первой чашкой чая, белг вгх - дарить подарки и т.д.
В русском языке понятие «гостеприимство / гостеприимный» указывает на постоянное свойство отдельного человека, а также семьи, группы людей или целого народа. Под словом «гостеприимство» также понимается предоставление крова, ночлега другому человеку, причем угощение в данной ситуации необязательно: Профессор был на редкость добрым и гостеприимным человеком: его аспиранты иногда месяцами жили у него в доме [8, с. 234].
Семантический признак угощения содержится в значениях таких лексем, как «хлебосольство / хлебосольный», «радушие / радушный»: «Сегодня он был особенно хлебосольным», «радушный хозяин», «радушная семья».
В английском языке номинативное значение понятия «hospitable / hospitality» выражается в благосклонном, доброжелательном отношении к посторонним, гостям: "They said we should stay another night, but I didn't want to take advantage of their hospitality" [13].
Метафорический смысл понятия «hospitable» заключается в обозначении прямоты, открытости помыслов и действий с общим значением «open to suggestions», «receptive, open, ready or willing favouribly, receptive to the proposals»: "hospitable to new ideas" [14].
Эмблематическим признаком концепта «гостеприимство» в данных лингвокультурах является использование разнообразных гастрономических знаков-репрезентативов. Так, эмблематичны этикетные формулы приглашения в гости с доминантой «чай». В калмыцкой лингвокультуре табуированное выражение «цэ ир^ уутн» (досл. «приходите попить чаю») предполагает приглашение / предложение в гости, от которого нельзя отказываться [5, с. 89]. В русском языке - это этикетное выражение «приглашаю Вас на чай», в английском - «come and have some tea», «Will you come to tea tomorrow? -Вы придете завтра на чай (Приходите завтра на чай, пожалуйста)».
Исследование паремий показало, что для калмыцкой и русской лингвокультур традиция гостеприимства является основополагающим принципом национального коммуникативного этикета: калм. «гиичэс хот хармндг уга - для гостя пищу не жалеют», «хаhрхаhиннь узэд зу\^эн сувлдг, хараhинь узэд хээсэн нердг - увидев дырку, продевают нитку в иголку, увидев гостей, ставят котел на таган, чтобы приготовить пищу» [9], рус. «Бог велит всех знать (со всеми знаться)», «гости - радость для хозяина», «просим к нашему хлебу и столу», «хоть не богат, а гостям рад» [3].
Аллегорически калмыцкое гостеприимство обозначается через понятие «дее^», т.е. через угощение первой пиалы свежего калмыцкого чая: «цэ шицгн болв чигн идэни дее^ болдг - как бы ни был жидок чай, он первое угощение (начало еды)» [6, c. 628].
В калмыцкой лингвокультуре идея гостеприимства аллегорически проявляется в образном сравнении с одеждой: «гиичэс хот бичэ хармн, бийэсн хувц бичэ хармн -для гостей не жалей пищи, для себя - одежды» [6, с. 143]. В данном случае аллегория гостеприимства смыкается с эмблематическим осмыслением действительности: хорошая пища и хорошая одежда эмблематически выражают достаток и благополучие хозяина.
В калмыцкой и русской паремии отмечается, что следует с особым почетом принимать тех, кто в первый раз в гостях или приехал из далеких мест: калм. «ирэд уга гиичиг эцкрэр тосх кергтэ - гостя нужно встретить любезно, если он приходит впервые» [9], рус. «первому гостю первое место и красная ложка» [3].
В русской лингвокультуре гостеприимство аллегорически выражается через понятие хлебосольства и обильного угощения: «сколько ни думай, а лучше хлеба-соли не придумаешь», «за хлебом все добро», «хлеб-соль и во сне хорошо», «хлеб-соль со стола не сходит», «от хлеба и соли не отказываются», «где пировать, тут и пиво наливать (и брагу сливать)», «пивца ведерочко, по самое перевеселочко», «пошел пир горой, на весь мир» [11, с. 99].
Проанализированные примеры аллегорически подчеркивают одну из главных черт русского народа - чувство коллективизма и общности: «где тесно, там и место. Где потеснее, там и дружнее (и веселее)». Русское гостеприимство тесно связано с понятием щедрости и великодушия: «хоть не богат, а гостям рад», «гость на гость -хозяину в радость», «добро пожаловать, дорогие гости, милости просим!».
Аллегорически концепт «гостеприимство» соотносится с концептом «честь». От того, как хозяин примет гостя (званого или незваного), зависит его репутация: «хорошо напируется, хорошо и воспомянется» [3, с. 98].
В русской паремии гость метонимически выражается через лексему «кость»: «старые кости приехали в гости», «гость не кость, за дверь не выкинешь». Посещение гостя, явившегося без приглашения, в русской лингвокультуре расценивается двояко. С одной стороны, пословицы констатируют, что «нежданный гость лучше жданных двух», «незваный гость легок, а званый тяжел», «редкий гость никогда не в тягость». С другой стороны, в русских пословицах отчетливо выражено отрицательное отношение к незваным гостям: «на незваного гостя не припасена и ложка». Аллегорически незваный гость обозначается словом «пес» в значении «бездомный, злой, низкий» («званый - гость, а незваный - пес»), словом «татарин» («незваный гость хуже татарина») в значении «враг, захватчик, неприятель» [11, с. 100].
В русской лингвокультуре встречаем несколько паремий, выражающих отказ хозяев в гостеприимстве, например: «милости просим мимо ворот щи хлебать», «хлеб-соль есть, да не про вашу честь. Теперь у самих нет; а съедим, так и вам дадим» и т.д. Подобные реакции не зафиксированы в калмыцкой и английской паремии.
В английской паремии подчеркивается, что не следует опаздывать в гости: «First come, first served - Кто первый пришел, тому первому и подали» [16, с. 124].
В английском языке семантическое поле «гостеприимство» менее выражено ввиду специфики национального характера англичан (контролировать свои эмоции и действия). По мнению С.Г. Тер-Минасовой, «в английской идиоматике гостеприимство как общественно значимая черта вообще не представлена ни положительно, ни отрицательно» [13, с. 150]. Однако его семантика в английской лингвокультуре осмысливается через концепт «дом» и его составляющих, например: «make yourself at home - будьте как дома", "make smb free of one's house - радушно принять кого-либо, предоставить свой дом в чьем-либо распоряжении, сделать так, чтобы гости почувствовали себя как дома», «keep open doors - радушно принять гостей (букв.: держать двери открытыми)».
Наиболее детально данный концепт раскрывается в шотландской лингвокультуре. Суровый климат, холодные зимы Шотландии оказали большое влияние на традицию гостеприимства. В шотландской культуре уважают и ценят законы гостеприимства: гостю предлагают кров и пищу, не оставляют его без внимания, о чем свидетельствуют следующие паремии: «A hospitable house was never without a visitor», «He that's welcome fares well» [16]. Шотландские кельты проявляют гостеприимство не только к иностранцам, но и к своим врагам. Гэльская пословица гласит: «пока ночь - гуляем, драться будем поутру» [10, с. 26].
Гостеприимство часто ассоциируется с весельем и обильным угощением: «Welcome is the best cheer», «Welcome is the best dish in the kitchen». Одновременно в шотландских пословицах осуждается частое пребывание гостей: «a constant guest is never welcome - частого гостя не жалуют» [там же].
Символические характеристики концепта «гостеприимство» проявляются в художественных текстах.
Исследование показало, что одним из основных правил гостеприимства является проявление положительных эмоций хозяина от присутствия гостя, которые в том числе могут проявляться с помощью невербальных средств, например, мимики или жестов: «приветствовал его радостным взмахом руки», «приветливо улыбнулся гостям», «greeted them with a pleasant smile», «greeted him warmly» и т.д.
К проявлению гостеприимства можно отнести ожидание и готовность к приему гостей. В данной ситуации хозяин демонстрирует, что гость в его доме находится под защитой и покровительством:
«Я видал, как встречал друг калмык в это лето / гостя -/ сына лесной белорусской земли. / О славянский, о пушкинский славный язык,/ Ты желанен в степи, как цветение весен! ... / И поднес пиалу с кумысом калмык, / Будто сердце гостю поднес он! / Пили, пили браты из одной пиалы,/И вкуснее еще становился напиток» [Б., c. 68].
«В их большом каменном доме было просторно и летом прохладно, половина окон выходила в старый тенистый сад, где весной пели соловьи; когда в доме сидели гости, то в кухне стучали ножами, во дворе пахло жареным луком - и это всякий раз предвещало обильный и вкусный ужин» [И., c. 97].
«She mightn't take much, but she would appreciate what she drank; it was a pleasure to give her good wine!» [T.F.S., p. 32] - Может быть, она и не станет много пить, но то, что выпьет, оценить сумеет: просто удовольствие угостить ее хорошим вином!».
В качестве приглашения в гости используются речевые формулы с доминантой «чай»:
«Что ж тут дурного, - сказал Дубков, подмигивая Володе, - что я вас всех приглашаю к тетушке на чашку чаю?» [Ю., c. 492];
«His mother said quietly: "Won't you come up and have tea?" - Мать его спокойно сказала: «Зайдем выпьем чаю» [T.L.].
Концепт «чай» является главным знаком национального гостеприимства. Так, в калмыцкой культуре любая встреча и угощение начинается именно с приготовления свежего калмыцкого чая: «Горячий чай с мускатным вкусом / Гостям почетным поднесем: -Вкушайте, пейте! / Он так вкусен, / Калмыцкий чай - вся жизнь в нем!» [К.Ч., С. 56].
Чай как главная еда (пища) в повседневной жизни калмыков-кочевников в поэтических текстах сравнивается с божественным напитком - аршан: «Сродни аршану он в божественной природе, / Хоть жидок, но первенствует в устах» [Д., c. 3].
Аксиологически данный концепт также сравнивается с различными образами -с образом матери («Джомба, как мать, среди калмыцкой пищи»), с солнцем («Пусть солнцем обернется чай, чтоб с кровью / Мешалось молоко и масло заодно»), с жизнью («Начало и конец в пиру или в миру») [там же].
Длительность чайной церемонии рассматривалась всеми народами как знак дружелюбия. В поэтическом дискурсе этот временной интервал подчеркивается в следующем изречении: «И десять раз меняется за чаем / Калмык с горячей пиалой в руках» [там же].
При угощении чаем нужно соблюдать определенные правила. Например, чай нельзя наливать через край чаши, т.к. это считается «плохой приметой и грехом, когда чай проливается» [1, с. 116]. Чая должно было ровно столько, чтобы показать щедрость гостеприимства и символически передать достаток хозяина.
В русской и английской лингвокультурах концепт «чай/tea» является символом семейных и дружеских встреч, которые ассоциируется с ощущением домашнего очага, душевного покоя, упорядоченности:
«Как раз в это время на террасе сидел инженер с семьей и пил чай» [Н.Д.];
«Tea over and the tray removed, she again summoned us to the fire; we sat one on each side of her, and now a conversation followed between her and Helen, which it was indeed a privilege to be admitted to hear - Когда мы кончили чай и поднос был убран, она снова подозвала нас к камину: мы сели по обе стороны от нее, и затем между мисс Темпль и Элен начался разговор, присутствовать при котором оказалось для меня действительно большой честью» [J.E., p. 109].
Исследование литературных текстов показало, что в калмыцкой лингвокультуре гостеприимство как коммуникативное действие отличается высокой степенью ри-туализации. Например, раньше в знак уважения для гостя полагалось раскуривать трубку ^анз). Обычно это входило в обязанности женщины (хозяйки, невестки):
«Дайте гостю трубку, - сказал Дорджи, вытащил свою трубку и подал оказавшейся рядом молодухе. Та набила ее табаком, прикурила у очага и передала Хонгору» [Ч.Ж., с. 182].
До приготовления главного угощения - калмыцкого чая - хозяева и гости вели обычный разговор, обмен новостями.
При угощении эмблематичным представляется культовый обряд «кишг сурх -призывание счастья» (досл. «попросить счастье»), когда принимающий подношение (т.е. гость или хозяин дома) сначала совершает ритуал кропления цацл цацх (разбрызгивание жидкости для умилостивления различных божеств), опустив в чай кончик пальца правой руки (цацад):
«В кибитке шумно, празднично рассаживаются: предстоит серьезное дело -первое чаепитие на новом месте ... Эренцен обводит всех взглядом, перекладывает поданную ему пиалу в левую руку, окунув в джомбу безымянный палец, брызгает вверх - это дань всевышнему и душам умерших предков» [Ч.Ж, с. 8-9].
В калмыцкой культуре застолье сопровождается многочисленными благопожела-ниями-йорелами, эмблематический и символический смысл которых заключается в выражении общей идеи удачи, добра и блага друг к другу:
«Жарко пусть греют солнца лучи, будут часты и обильны дожди, радует глаз пусть густая трава, чтобы водился достаток всегда у людей, что избрали эти места. И да не минует нас стороной путник, идущий дорогой степной!» [там же, с. 9];
«Да не иссякнет гостеприимство хозяев этого дома, / А наши родственные связи пусть крепнут и впредь./ Счастья всем в этом доме!» [там же, с. 171].
В русской и английской лингвокультурах также присутствует такой вид этикетного жанра, как «тост / toast». Тост рассматривается как вежливое речевое действие, которое реализуется говорящим для выражения радости по поводу настоящего события:
«Господа! За здоровье нашего уважаемого патрона, нашего дорогого учителя в настоящее время нашего амфитриона: за здоровье Василия Терентьевича Квашнина!» [М., с. 301].
«I think we ought to drink dear James' health, and - and the health of Soames' wife; only, let's keep that quite secret - Я думаю, нам нужно выпить за здоровье дорогого Джемса и за здоровье жены Сомса, только пусть это будет наш секрет» [I.C., с. 353].
Главное отличие тоста / toast в русской и английской лингвокультурах заключается в том, что он рассматривается как простое этикетное действие, в то время как калмыцкие йорелы-благопожелания демонстрируют философские и ценностные ориентиры национального бытия.
В русском гостеприимстве символичным является традиция «хлеб-соль» как знак выражения уважения к гостям. Некоторые ученые считают, что понятия «гостеприимство» и «радушие» являются универсальными категориями, тогда как «хлебосольство» является реалией русской культуры. «Гостеприимство и радушие могут быть присущи разным народам, хлебосольство же всегда воспринимается как специфически русская черта» [7, с. 161-162].
В.В.Воробьев рассматривает понятие «хлеб-соль» как лингвокультурему, ставшую символом гостеприимства и мира. На этом примере можно наблюдать связь материальной и духовной культуры: «хлеб-соль» - хлебосольство как русский обычай и одна из характерных черт русского национального характера» [2, с. 114].
Семантика понятия «хлеб-соль» в контексте гостеприимства реализуется в значении «размах», «щедрость», «общность интересов»:
1. «Хлеб-соль и радушие старых помещиков были заветом их предков и нередко привлекали в провинцию столичного гостя, несмотря на отсутствие в то время железнодорожного сообщения и столь трудный переезд на почтовых» [Б.П., с. 225];
2. «После ужина встал, помолился на образа в запыленных бумажных цветах и, стряхнув со старенькой, тесной в плечах толстовки хлебные крошки, проговорил: Спасибо за хлеб-соль, Яков Лукич! Теперь давай потолкуем. Сноха и хозяйка торопливо приняли со стола; повинуясь движению бровей хозяина, ушли в кухню» [П.Ц., с. 8].
Исследование художественных текстов также показало, что в калмыцкой и русской лингвокультурах характерным является открытая коммуникативная модель (ассоциируясь с понятиями «искренность», «душа», «правда»), тогда как в английской - это формальная форма общения в целях поддержания социальных отношений. Одним из таких проявлений является понятие «small talk («светская беседа», «необременительный разговор»), которое является лакунарным. Данное явление составляет сущность английской лингвокультуры, т.к. связано с такими ментальными образованиями, как «privacy» и «fair play».
Данный речевой жанр направлен на социальное взаимодействие и его характер конвенциально и строго регламентирован. М. А. Демина, Ю. В. Карташевская отмечают, что «эмотивность в small talk не способствует сближению партнеров по общению, а наоборот, устанавливает дистанцию и выстраивает своеобразную «преграду», которая не позволяет проникнуть в личную жизнь собеседников» [4, с. 78].
Подобный эффект достигается за счет тематической ограниченности, т.к. англоговорящие собеседники проявляют особую избирательность при выборе предмета разговора. Такие беседы носят общий поверхностный характер, что позволяет всем гостям / присутствующим равнозначно участвовать в общении. В тематический диапазон обычно входят беседы на нейтральные темы - о работе, хобби, увлечениях. Запретными считаются разговоры о политике, религии и интимной жизни:
1. «Here, under a parchment-coloured Japanese sunshade covering the whole end, inhabitants or visitors could be screened from the eyes of the curious while they drank tea and examined at their leisure the latest of Soames's little silver boxes» [T.F.S., p. 46] -Здесь, под японским тентом цвета пергамента, закрывавшим часть двора, обитатели дома и гости, защищенные от любопытных взоров, пили чай и разглядывали на досуге последние новинки из коллекции табакерок Сомса.
2. «Old Jolyon rose: "Thank you," he said, looking straight at James, "but I've no time for tea, and - scandal", and the rest of it! It's time I was at home. Good-bye, Julia; good-bye, Hester; good-bye, Winifred." Without more ceremonious adiex he marched out» [там же, p. 108] -«Старый Джолион встал.
- Благодарю, - мне некогда пить чай, разводить сплетни и тому подобное! Пора домой! До свидания, Джули, до свидания, Эстер, до свидания, Уинифрид!
И без дальнейших церемоний вышел из комнаты».
Таким образом, семиотическое описание концепта «гостеприимство» в калмыцкой, русской и английской лингвокультурах позволило выявить следующие его универсальные и специфические признаки.
К основным универсальным признакам относятся нормы проявления вежливости, доброжелательности и такта. К идиоэтническим признакам - семиотические знаки, характеризующие сферу, тональность и референтную отнесенность общения.
В калмыцкой лингвокультуре ярко представлена презентационная модель коммуникации, при которой этикетное поведение соотносится с определенными церемониальными и ритуальными формами, обеспечивающими идентичность народа. Так, наиболее значимыми ритуалами в ситуации гостеприимства являются ритуалы приветствия или подношения угощения.
В русской лингвокультуре подчеркивается прямое (открытое) проявление эмоций и интенций. Особыми опознавательными знаками русского гостеприимства являются понятия «хлебосольство», «радушие». Данные константы подчеркивают не только характер русского человека, но и определенный этический кодекс.
В калмыцкой и русской лингвокультурах правила гостеприимства в определенной степени соответствует нормам привычной среды: гость имеет право прийти и уйти, когда ему заблагорассудится, при этом он может не объяснять причину своего прихода.
В английской лингвокультуре в большей мере превалируют формы символических контактов, строгое следование этикетным нормам с актуализацией статусно-оценочного поведения.
Источники
1. Б. - Хонинов М. Браты // До последней атаки. Стихи. Перевод с калмыцкого. - М.: Издательство «Советская Россия», 1969. - C. 69.
2. Б.П. - Шомпулев В. А. Быль из прошлого // Записки старого помещика. - М.: Новое литературное обозрение. Серия: Россия в мемуарах, 2012. - C. 223-238.
3. Д. - Ханинова Р. Джомба // Байрта. 2011. 31 марта. - С. 3.
4. И. - Чехов А.П. Ионыч // Человек в футляре. Повести и рассказы. - М.: Художе -ственная литература, 1980. - С. 97-105.
5. К.Ч. - Шуграева В. Калмыцкий чай // Dzhomba: Kalmyk tea. Ossining, 2015. - С. 56.
6. М. - Куприн А.И. Молох // Полное собрание рассказов в одном томе. - М.: Альфа-книга, 2010. - С. 294-342.
7. Н.Д. - Чехов А.П. Новая дача // Человек в футляре. Повести и рассказы. - М.: Художественная литература, 1980. - С. 113-123.
8. П.Ц. - Шолохов М. Поднятая целина. - Минск: «Полымя», 1986. - 372 с.
9. Ч.Ж. - Нармаев М. Б. Черноголовый журавль: Роман в 4-х кн. Пер. с калмыцкого. Кн. первая, вторая. - Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1984. - 313 с.
10. Ю. - Толстой Л.Н. Юность // Толстой Л.Н. «Детство. Отрочество. Юность». - М.: Художественная литература, 2010. - 508 с.
11. J.E. - Bronte, Ch. Jane Eyre. - London, 2010. - 691 p.
12. I.C. - Galworthy J. In Chancery // The Forsyte Saga. Volume 1-3. Vol. 2. London, 1978. - 519 p.
13. T.F.S. - Galsworthy J. The Fosrsyte Saga. Vol.1. "The Man of property". - New York, 1978. - 519 p.
14. T.L. - Galsworthy, To Let // The Forsyte Saga. Volume 1-3. Vol.3. New York, 1978. - 519 p.
Список литературы
1. Борджанова Т. Г. Еще раз о калмыцком чае // Теегин герл. - 2002. - № 8. - С. 116-120.
2. Воробьев В.В. Лингвокультурология: (теория и методы). - М.: Изд-во РУДН, 2008. - 331 с.
3. Даль В. И. Пословицы русского народа. - М.: Астрель, 2005. - 735 c.
4. Демина М.А., Карташевская Ю.В. Фонетические средства реализации «Small talk» в британском социокультурном контекста // Вестник МГЛУ Выпуск 20 (759), 2016. - С. 74 - 96.
5. Есенова Т.С. Очерки по лингвокультуре калмыков [Текст]. - Элиста, 2012. - 160 с.
6. Калмыцко-русский словарь / Под ред. Б. Д. Муниева. - М.: Рус.яз., 1977. - 764 с.
7. Мельникова А. А. Язык и национальный характер. Взаимосвязь структуры языка и ментальности. - СПб.: Речь, 2003. - 320 с.
8. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Под общим руководством акад. Ю.Д. Апресяна. - М.: Школа «Языки славянской культуры», 2003. - 1488 с.
9. Пословицы, поговорки и загадки калмыков России и ойратов Китая / сост. и перевод Б. Х. Тодаевой. - Элиста: Джангар, 2007. - 839 c.
10. Росс Д. Эти странные шотландцы. - М.: Эгмонт Россия, 2004. - 96 с.
11. Сарангаева Ж.Н. Аллегорческие характеристики гостеприимства в калмыцких, русских и британских паремиях // Вестник ТГПУ, 2016. 10 (175). - С. 98-101.
12. Словарь английских пословиц и фразеологических выражений / Сост. А.А. Ха-зан. - Смоленск: Русич, 2001. - 555 с.
13. Тер-Минасова С.Т. Язык и межкультурная коммуникация. М.: Слово / Slovo, 2000. - 624 c.
14. Cambridge Learner's Dictionary. - Cambridge, 2008. - 742 c.
15. The Merriam-Webster Dictionary. - NY, 2005. - 720 c.
16. Ray J. A complete collection of English proverbs. - London, 2014. - 319 p.
