CC BY
43
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
SOCIOPOLITICAL RESEARCH
23.00.02 Политические институты,
процессы и технологии
Political Institutions, Processes and Technologies
DOI: 10.33693/2223-0092-2021-11-5-13-26
УДК 316.4
Семейная память россиян
перед вызовами настоящего времени
Р.Э. Бараш ©
Институт социологии
Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН, г. Москва, Российская Федерация
E-mail: [email protected]
Аннотация. Обращаясь к социологическим данным, автор исследует восприятие россиянами семейной памяти в качестве источника исторического знания, доказывая, что память о родных и близких, ставших участниками и свидетелями ключевых для страны событий, серьезно «подпитывает» эмоциональное отношение граждан к символам государственной идентичности и национальной гордости. Актуальность разрабатываемой в статье темы исследования связана с новыми вызовами цифровой эпохи и глобализации: глобальное развитие цифровых коммуникаций серьезно способствует реконструкции семейной истории, позволяет приоткрыть завесу тайны над историей многих семей, ответить на запрос наиболее модернизированных граждан на объективное исторические знание. Целью представленной статьи является последовательное изучение специфики сохранения и воспроизводства семейной памяти в российском обществе. Для достижения поставленной цели автор реализует ряд исследовательских задач: изучает место семейной памяти среди ряда разнообразных исторических источников, востребованность семейной памяти представителями различных социально-демографических групп, особенности реконструкции и воспроизводства семейной памяти ресурсами интернет- и социальных медиа.
Ключевые слова: Семейная память, идентичность, историческое знание, национальные символы
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Бараш Р.Э. Семейная память россиян перед вызовами настоящего времени // Социально-политические науки. 2021. Т. 11. № 5. С. 13-26. РО!: 10.33693/2223-0092-2021-11-5-13-26
DOI: 10.33693/2223-0092-2021-11-5-13-26
Family Memory of the Russia's Citizens in the Context of Actual Social Challenges
R.E. Barash ©
Institute of Sociology of the Federal Center
of Theoretical and Applied Sociology of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russian Federation
E-mail: [email protected]
Abstract. Applying to the sociological data, the author examines the Russians' perception of the family memory as a source of historical knowledge and proves that the memory about relatives and friends who have become participants and witnesses of the state's key events seriously "feeds" the emotional citizens' attitude towards symbols of the state identity and national pride. The actuality of the article is determinated by the global development of digital communication that seriously influences on the interest towards the reconstruction of family history and allows persons today to lift the veil of secrecy over the history of many families. Contemporary internet resources give wide opportunities for many modernized citizens to receive objective historical knowledge about their families. The purpose of this article is to study the specifics of the preservation and reproduction of family memory by the Russia's citizens. In order to achieve this goal the author implement some research tasks. The author study as the place of the family memory among a number of various historical sources as the demand for family historical knowledge that the persons from different socio-demographic groups has. The special attention is paid to the study of the social media mechanisms that are using in order to reconstruct and reproduce the family memory.
Key words: family memory, identity, historical knowledge, national symbols
ВВЕДЕНИЕ
Семейная память вместе с памятью общенациональной является одним из важнейших ресурсов складывания гражданской идентичности [Еременко, 2019]. Память семьи о родственниках, ставших участниками и свидетелями ключевых для страны событий, «подпитывает» эмоциональное отношение граждан к символам государственной идентичности и национальной гордости [Хальбвакс, 2005: 22-23]. Включенность истории семьи в историю страны превращает абстрактные архивные данные в понятную фамильную летопись [Ассман, 2016: 15]. Поскольку историческая память отражает не только событийных фон, но процесса организации, сохранения и воспроизводства прошлого опыта народа, страны [Тощенко, 2000: 5], семейная память в буквальном смысле выступает основанием памяти национальной [Tileu-bergenov, Pelevina, Taubaev, Vasiliev, 2018; Roper, Duf-fett, 2018].
Неслучайно центральным событием российской истории и «точкой сборки» современной российской идентичности является победа советского народа в Великой Отечественной войне. Причины уважительно-трепетного отношения ко Дню Победы подавляющего большинства россиян коренятся не только
и не столько в пиетете перед победителями фашизма (хотя эта причина также важна). Для большинства современников 9 мая - это личный семейный праздник, ведь по данным настоящего опроса, члены семей 82% россиян на фронте или в тылу приближали Победу.
Вместе с тем семейная память о ключевых исторических событиях может оказываться в оппозиции официальной гражданско-политической интерпретацией истории [Хальбвакс, 2007: 151]. Что в кризисной ситуации может привести к мобилизации граждан вокруг семейной [Репина, 2012], локальной, этнокультурной или любой другой альтернативной государственной версии интерпретации прошлого. В эпоху цифровизации масштабные гражданско-политиче-ские «идентичности» могут проигрывать популярностью близким и понятным локальным идентичностям [Шарова, 2020] и тематическим сообществам [Savin, Kasabutskaya, 2019; Фетисова, 2021]. Актуальности исследованию семейной памяти россиян добавляет постепенно «затухание» советской ценностной парадигмы исторического наследия [Бараш, 2020; Vodenko, 2020; Стычинский, 2020], пока успешно объединяющей неоднородное российское сообщество [Бараш, 2017; Koposov, 2018; Belavusau, Gliszczynska-Grabias, Malksoo, 2021].
МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ
Настоящая статья базируется на анализе данных социологического исследования «Исторические символы как фактор укрепления общероссийской гражданской идентичности», проведенного ФНИСЦ РАН в рамках первого этапа Программы научных исследований, связанных с изучением этнокультурного многообразия российского общества и направленных на укрепление общероссийской идентичности (поручение президента РФ № ПР-71 от 16.01.2020), в сентябре 2020 г. по репрезентативной общероссийской выборке (2000 человек в 22 субъектах РФ). Сбор первичной информации осуществлялся методом персональных очных интервью с соблюдением санитарно-эпидемиологических требований.
СЕМЕЙНАЯ ПАМЯТЬ
КАК РЕСУРС ИСТОРИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ
На протяжении всего постсоветского периода историческая память российского общества традиционно оказывалась в фокусе внимания обществоведческих дисциплин [Бойков, 2011; Малинова, 2018; Жидкова, 2019; Морозов, 2020], отражая преимущественно советские исторические реминисценции и выстраиваясь преимущественно вокруг советских символов гордости [Покида, Зыбуновская, 2016; Ре1го% 2020].
Сегодня, как свидетельствуют социологические данные, семейная память является одним из ключевых ресурсов знания об истории страны. Треть опрошенных (32%) респондентов обращаются за историческим знанием к семейной истории, воспоминаниям и рассказам родных и близких. На представления граждан о прошлом влияют главным образом развлекательные ресурсы: художественные и документальные исторические фильмы и сериалы (45 и 40% соответственно). К источникам скорее популярного исторического знания можно отнести и востребованные примерно четвертью респондентов интернет-ресурсы (сайты, форумы и онлайн-лекции) по исторической тематике (26%),
исторические романы и художественную литературу (25%), а также активный историко-экскурсионный отдых, посещение музеев, туризм (24%).
К исторической литературе россияне обращаются гораздо реже, чем к другим источникам информации, более всего предпочитая школьные и вузовские учебники истории (21%), содержащие адаптированную и упрощенную версию научного знания. Еще 19% читают научные исторические исследования, 12% - мемуары, воспоминания видных исторических деятелей.
Практически не востребованы в качестве источника исторического знания специализированные телевизионные программы, а также ток-шоу (13%), где в споре практически никогда не рождается истина. Еще 4% опрошенных пытаются вынести какое-то историческое знание из компьютерных играм с историческими сюжетами.
Обращает на себя внимание, что многие современные россияне историей не интересуются (17%), а еще 3% затрудняются ответить на вопрос о предпочтительных источниках исторической информации. Что вместе с ориентацией граждан, главным образом, на публицистические источники исторического знания, не сильно способствует распространению достоверного исторического знания.
В череде источников исторической информации семейная память стоит особняком, сочетая атрибуты эмоционально окрашенного популярного исторического знания и высокого доверия получаемым авторитетных высокое доверие историческим фактам.
Чаще других к истории семьи как источнику достоверных сведений об отечественной истории обращаются жители села и респонденты с высшим образованием. Глубокая включенность в семейную память жителей села (35%) объяснима. Ведь на селе традиционно живут рядом несколько поколений одной семьи, и многократно пересказанная семейная история для молодых поколений становится естественным знанием об истории страны. Среди жителей больших городов менее четверти (23%) исследуют историю страны обращаясь к рассказам родственников или к истории собственной семьи.
Источник информации россиян об истории страны [Information source about the state history] Возраст респондентов [Age of respondents]
18-30 лет [18-30 years] 31-40 лет [31-40 years] 41-50 лет [41-50 years] 51-60 лет [51-60 years] Старше 60 лет [Over 60 years old]
Воспоминания и рассказы родных, близких, семейной истории [Memories and stories of relatives, friends, family history] 28 32 34 37 30
Тип населенного пункта [Type of settlement]
Мегаполисы [Megapolises] Региональные центры [Regional centers] Райцентры, другие города [District centers, other cities] ПГТ [Urban settlements] Село [Villages]
23 32 32 30 35
Таблица 1
Востребованность россиянами ресурса семейной памяти в качестве источника информации об истории страны среди респондентов различных возрастов и жителей различных типов поселений, %, 2020 г. [Family memory as an information source about the state history among respondents of different ages and residents of different types of settlement, %, 2020]
Несколько иные причины серьезного интереса к историческим свидетельствам очевидцев и живой человеческой судьбе у россиян с высшим образованием (36%). Высокообразованные россияне в принципе демонстрируют повышенный интерес к любым доступным источникам исторического знания. Но в отличии от менее образованных граждан, россияне с высшим образованием за достоверными свидетельствами об историческом прошлом также часто обращаются и к воспоминаниям и рассказы родных, близких, семейной истории (36%
против 28-30% среди иных образовательных групп). И интерес образованных россиян к семейной памяти - это интерес совсем иного рода, чем включенность представителей больших многопоколенных деревенских семей в семейную историю. Если в деревнях и селах передача семейной памяти является неотъемлемой частью воспитания и социализации молодых поколений, то для жителей мегаполисов интерес к своим корням - один элементов сознательного выстраивания собственной идентичности.
Таблица 2
Востребованность россиянами ресурса семейной памяти в качестве источника информации об истории страны среди респондентов с различным уровнем образования, %, 2020 г. [Family memory as a source of the state history among respondents with different levels of education,%, 2020]
Источник информации россиян об истории страны [Information source about the state history] Уровень образования [The level of education]
Неполное среднее [Incomplete secondary education] Общее среднее [General secondary education] Среднее специальное [Specialized secondary education] Высшее, включая незаконченное высшее [Higher (or incomplete higher) education]
Воспоминания и рассказы родных, близких, семейной истории [Memories and stories of relatives, friends, family history] 28 29 30 36
Социологические данные свидетельствуют, что историю страны в контексте и с опорой на семейную память склонны анализировать россияне старше 40 лет, а также граждане предпенсионного возраста, сами являющиеся носителями живой исторической памяти о ключевых моментах отечественной истории последних 40-50 лет. Такая тенденция, видимо, представляет собою следствие общего повышенного интереса зрелых граждан к истории собственной семьи, осмысленного поиска своих «корней». Что в некотором смысле можно назвать возрастной тенденций. Молодые россияне в возрасте 18-30 лет (29%) довольно редко рассматривают отечественную историю через призму истории семейной истории. Гораздо чаще для реконструкции отечественной истории молодежь обращается к интернет-ресурсам по исторической тематике (37%).
Интернет-ресурсы по исторической тематике (26%) в списке источников информации об отечественной истории почти столь же востребованы и популярны, как семейная память (32 против 26%). Можно предположить, что в ситуации свободного интернет-доступа условно «внешние» источники информации постепенно вытеснят семейную память как ресурс исторического знания. Но это не так. Ситуация скорее обратна. Семейная память многих современных россиян, особенно проживающей в мегаполисах молодежи, утратившей связь с семьей и семейной памятью, реконструируется и даже создается благодаря интернет-ресурсам [Никифорова, 2021].
Сегодня и в рамках ряда поддерживаемых государством «мнемонических проектов» («Подвиг народа», «Память народа»), и благодаря усилиями энтузиастов («Бессмертный барак», «Открытый список»), в том числе зарубежных (MyHeritage.com), в интернете доступен
целый ряд площадок, предоставляющих доступ к персонализированным историческим ресурсам, архивам, генеалогическим форумам, позволяющим ретроспективно многое узнать о жизни и судьбе близких родственников, проследить истории своей семьи. И сделать выводы об истории страны.
Даже среди активных пользователей интернета и социальных сетей (пользуются ежедневно) каждый третий (30-35%) назвали историю своей семьи важным источником об истории страны. Регулярные пользователи интернета и социальных сетей в целом демонстрируют повышенный интерес к истории страны и, соответственно, разнообразным источникам информации. В отличие от россиян, которые не вовлечены в интернет-коммуникацию. Хотя и среди этой группы велика доля читателей исторической научной литературы (16-19%), а также зрителей исторических фильмов, и документальных (40-43%), и художественных (46-47%).
ОСОБЕННОСТИ ВКЛЮЧЕННОСТИ В СЕМЕЙНУЮ ПАМЯТЬ
Может показаться, что благодаря интересу к истории своей семьи, россияне хорошо себе представляют прошлое своей страны. Но фамильная память россиян очень «короткая», большинство (60%) имеют представление о жизни лишь двух ближайших поколений своей семьи, тех, с кем довелось встречаться лично (родители, бабушки и дедушки). А вот о дальних поколениях своей семьи большинство россиян ничего не знают, традиция сохранения и передачи многопоколенной истории семьи не особенно распространена в нашей стране. Лишь каждый пятый (21%) хорошо знаком с историей своей семье не менее чем за четыре поколения.
Бараш Р.Э.
Таблица 3
Востребованность различных источников информации об истории страны среди респондентов с различной включенностью в социальные медиа, %, 2020 г. [Popularity of various sources of the state's history among respondents with different involvement into social media,%, 2020]
Источник информации россиян об истории страны [Information source about the state history] Пользование интернетом [Internet use] Пользование социальными сетями [Social media use]
Ежедневно [Daily use] Вообще не пользуюсь [Do not use at all] Ежедневно [Daily use] Вообще не пользуюсь [Do not use at all]
Историческая научная литература, исторические исследования [Historical non-fiction, historical research] 21 16 19 19
Школьные и вузовские учебники по истории [School and university history textbooks] 24 13 23 15
Мемуары, воспоминания видных исторических деятелей [Memoirs, memoirs of prominent historical figures] 12 12 11 13
Исторические романы, художественная литература [Historical novels, fiction] 26 23 25 26
Исторические документальные фильмы [Historical documentaries] 40 40 37 43
Исторические художественные фильмы и сериалы [Historical feature films and series] 44 46 42 47
Специализированные программы и ток-шоу на телевидении [Specialized programs and talk shows on television] 13 12 12 12
Компьютерные игры с историческими сюжетами [Computer games with historical plots] 5 0 5 1
Посещение музеев, туристические поездки, экскурсии [Visiting museums, guided tours, excursions] 28 12 27 17
Воспоминания и рассказы родных, близких, семейной истории [Memories and stories of relatives, friends, family history] 33 28 30 28
Интернет-ресурсы, посвященные исторической тематике [Internet resources dedicated to historical topics] 35 1 34 7
Историей не интересуюсь [I'm not interested in history] 15 25 17 23
Почти столько же, пятой части (19%) участников опроса, ничего не знают об истории своей семьи. Из них 11% сослались на то, что в их семье не принято вспоминать прошлое, еще 8% затруднились с ответом на вопрос том, сохранилась ли в их семьях память о предыдущих поколениях.
Плохая информированность россиян об истории своей семьи неслучайна. Ведь только за последние сто лет многих российских семей коснулись переломные исторические события, обернувшееся распадом внутрисемейных связей и даже гибелью свидетелей переломных событий. Многие предки сегодняшних респондентов, затрудняющихся с ответом об истории своей семьи, просто исчезли в исторических перипетиях, не оставив своим потомках никакой информации о себе.
Кроме того, интенсивная советская индустриализация и урбанизация привела к активной миграции, особенно деревенских жителей, заставила многих покинуть «семейные места».
Наконец, в советский период многие обстоятельства семейной истории намеренно замалчивались из страха быть осужденными окружающими: обстоятельства жизни родственников в досоветский период или собственное «непролетарское» происхождение, факты жизни семьи в период гражданской войны или информацию об осуждении родных по «политическим статьям», факты репрессий или депортации.
Немало было и тех, кто уже в 1990-е гг. предпочел не рассказывать детям и внукам подробности коммунистического прошлого близких родственников.
Я хорошо знаком с историей моих родителей, дедушек и бабушек, а о предыдущих поколениях мне ничего не известно [lam well acquainted with the history of my parents and grandparents, but I do not know anything about previous family generations]
Мне хорошо известна история моей семьи (не менее, чем за четыре поколения) [I am well aware of the history of my family (for at least four generations)]
В моей семье не принято вспоминать прошлое [it is not accepted in my family to remember the past]
Затруднились ответить [Cannot answer]
Рис. 1. Степень информированности россиян об истории своей семьи (один ответ), %, 2020 г. Fig. 1. Awareness of the Russia's citizens about the family history, %, 2020
Менее других информированы об истории своей семьи столичные жители. Четверть жителей мегаполисов (26%) не ответили на вопрос, сохранилась ли в их семье
память о предыдущих поколениях. Либо сославшись на то, что в их семье не принято вспоминать прошлое (13%), либо затруднившись определиться сохраняют в их семье память о предыдущих поколениях или нет (13%).
Малая «включенность» жителей крупных городов в историю собственной семьи может быть как результатом преобладания в мегаполисах нуклеарных семей, нечасто общающихся с проживающим отдельно старшим поколением и живущими в отдаленных регионах родственниками. Так и следствием специфических социокультурных ориентаций жителей крупных городов, занятых главным образом реализацией собственными жизненных планов или решением насущных проблем.
Наконец, именно семьи из крупных городов, в первую очередь, столиц, могут чаще других сознательно замалчивать, как им кажется, порицаемые обстоятельства прошлого. Ведь исторические потрясения коснулись в первую очередь семьей, проживающих в мегаполисах и столицах.
Таблица 4
Информированность россиян об истории своей семьи среди жителей различных типов поселения, %, 2020 г. [Awareness of Russia's citizens about the family history among residents of various types of settlement, %, 2020]
Тип населенного пункта [Type of settlement]
Мегаполисы [Megapolises] Областные, краевые, республиканские центры [Regional centers] Районные центры, города не являющиеся районными [District centers, other cities] ПГТ [Urban settlements] Село [Villages]
Я хорошо знаком с историей моих родителей, дедушек и бабушек, а о предыдущих поколениях мне ничего не известно [I am well acquainted with the history of my parents and grandparents, but I do not know anything about previous generations] 52 64 59 57 61
Мне хорошо известна история моей семьи (не менее чем за четыре поколения) [I am well aware of the history of my family (for at least four generations)] 23 20 22 25 20
В моей семье не принято вспоминать прошлое [It is not accepted in my family to remember the past] 13 9 12 11 10
Затрудняюсь ответить [I cannot answer] 13 7 7 8 8
Реконструировать разрушенную семейную историю, восстановить семейную память сегодня позволяет глобальное развитие цифровых коммуникаций. Благодаря открывшемуся онлайн-доступу к историческим и краеведческим ресурсам, оцифровке целого ряда архивных данных, многим современникам удается приоткрыть завесу тайны над историей собственной семьи [Ре^еШ, 2010: 153]. Но для этого требуется мотивация и серьез-
ные усилия. Неслучайно интерес и хорошее знание истории своей семьи демонстрируют зрелые россияне старше 40 лет. Среди респондентов старше 40 лет 60-66% хорошо знакомы с историей жизни родителей, бабушек и дедушек.
Тогда как среди молодежи до 30 лет лишь половина (51%) хорошо знакомы с историей трех поколений своей семьи. Доля граждан, хорошо знающих о судьбе
более чем двух поколений своих предков, составляет 19-22% во всех возрастных группах.
Серьезный интерес к истории своей семьи - также отличительная черта высокообразованных граждан. Среди респондентов с высшим образованием четверть (24%) знакомы с историй не менее чем четырех поколений представителей своей семьи. Еще 62% хорошо знают о жизни двух предшествующих поколений предков.
Интерес к истории своей страны и интерес к истории собственной семьи прямо связаны. Среди россиян, оценивающих уровень своих познаний по истории России как хороший, каждый четвертый (39%) очень хорошо знаком также и с историей собственной семьи и имеет представление о жизни и судьбе своих далеких предков старше бабушек и дедушек. Среди тех, кто хорошо знаком с историей своей страны крайне мало (2%) выходцев из семей, в которых не принято вспоминать прошлое.
А вот среди россиян, невысоко оценивающих собственные познания в российской истории, каждый пятый (19%) признавался в том, что в их семье не принято вспоминать прошлое.
Граждане, имеющие лишь общее представление об исторических событиях отечественной истории, не обладают и обширным знанием и семейной истории - большинство из них, 65%, хорошо знакомы с исторический своих родителей и родителей своих родителей. Среди тех, кто историю страны знает средне, лишь каждый пятый (21%) представляет себе обстоятельства судьбы более чем четырех поколений семьи.
Интерес россиян к истории своей семьи объясним. С одной стороны, интерес к локальным сообществам и поиску оснований собственной идентичности характерен для многих современных многосоставных сообществ. Особенно в контексте тотальной цифро-визации и свободного доступа и к социальным сетям, позволяющим найти, казалось бы, утерянных родственников, и к более серьезным историческим и архивным ресурсам.
С другой стороны, нельзя недооценивать значимость для российского общества «перестроечного» наследия, породившего интерес к многообразным обществам «Памяти», культивирующим внимание к локальным идентичностям и семейной памяти.
Возраст респондентов [Age of respondents] Уровень образования [The level of education]
о S Ч
18-30 лет [18-30 years] 31-40 лет [31-40 years] 41-50 лет [41-50 years] 51-60 лет [51-60 years] Старше 60 лет [Over 60 years old] Неполное среднее >mplete secondary educatic Общее среднее [General secondary education Среднее специальное cialized secondary educatio iee, включая незакончен! :шее [Higher (or incomplet higher) education]
и e о a a S и л В в M
Я хорошо знаком с историей моих родителей, дедушек и бабушек, а о предыдущих поколениях мне ничего не известно [I am well acquainted with the history of my parents and grandparents, but I do not know anything about previous generations] 51 58 60 66 66 59 61 59 62
Мне хорошо известна история моей семьи (не менее чем за четыре поколения) [I am well aware of the history of my family (for at least four generations)] 22 19 23 19 22 13 18 21 24
В моей семье не принято 14 14 11 9 7 16 15 11 9
вспоминать прошлое [It is not accepted in my family to remember the past]
Затрудняюсь ответить [I cannot answer] 13 9 7 6 5 13 6 9 6
Таблица 5
Информированность россиян об истории своей семьи среди респондентов различных возрастов и уровня образования, %, 2020 г. [Awareness of the Russia's citizens about their family history among respondents of different ages and educational levels, %, 2020]
Таблица 6
Информированность россиян об истории своей семьи среди респондентов различного уровня страновой исторической компетенции, %, 2020 г. [Awareness of Russians about the history of their family among respondents of various levels of the state's history competence, %, 2020]
Как бы Вы в целом оценили свои знания по истории России? [How would you generally assess your knowledge of Russian history?]
Как хорошее [Rather good] Имею общее представление об исторических событиях [I have just a general idea of historical events] Скорее, как плохое [Rather bad]
Я хорошо знаком с историей моих родителей, дедушек и бабушек, а о предыдущих поколениях мне ничего не известно [I am well acquainted with the history of my parents and grandparents, but I do not know anything about previous generations] 55 65 55
Мне хорошо известна история моей семьи (не менее чем за четыре поколения) [I am well aware of the history of my family (for at least four generations)] 39 21 15
В моей семье не принято вспоминать прошлое [It is not accepted in my family to remember the past] 2 8 19
Затрудняюсь ответить [I cannot answer] 3 6 11
О МЕХАНИЗМАХ ПЕРЕДАЧИ СЕМЕЙНОЙ ПАМЯТИ
Наконец, значительно способствуют интересу россиян к семейной памяти усилия отечественной бюрократии и государственных медиа [Кокоулин, 2020]. В первую очередь - к семейной постпамяти [Хирш, 2017] о Великой Отечественной войне. Примерами государственной поддержки семейной памяти являются созданные к 70-й годовщине Победы интернет-ресурсы «Подвиг Народа» и «Память Народа». Эти интернет-ресурсы не только увековечивают память об участниках Великой Отечественной войны, но и максимально соединяют память семейную и память общегосударственную: каждый интересующийся может уточнить воинское звание, награды и знаки отличия, место службы, участие в боевых действиях членов своей семьи, узнать о непосредственном вкладе своей семьи в общее дело Победы.
Такие государственные инициативы живо откликаются в сердцах большинства россиян. Ведь война коснулась практически каждой российской семьи, и представление о военном времени для большинства современников основано не на абстрактных фактах из учебника истории, а на рассказах самых близких и родных об их жизни и судьбе в тяжелейшее для страны время.
Сегодня 82% россиян заявляют о том, что члены их семьи участвовали в Великой Отечественной войне, принимая участие в военных действиях на фронтах, либо трудясь в тылу. Большинство современных потомков участников войны хорошо знают подробности жизни своих родных (44%), еще 38% знают лишь о факте участия членов семьи в общем деле Победы.
Ничего не известно об участии родственников в Великой Отечественной войне 7% респондентов, в семьях стольких же россиян (7%) никто не принимал участия в войне. Еще 4% затруднились с ответом.
Да, члены их семьи принимали участие в Великой Отечественной войне (воевали, трудились в тылу)
и хорошо знают подробности их жизни в военное время [Yes, their family members took part in the Great Patriotic War (fought, worked in the rear) and are well aware of the details of their life in wartime]
Да, члены их семьи принимали участие в Великой Отечественной войне (воевали, трудились в тылу),
но подробности их жизни в военное время неизвестны [Yes, members of their families took part in the Great Patriotic War (fought, worked in the rear),
but the details of their life in wartime are unknown]
Никто в их семье не принимал участия в Великой Отечественной войне [No one in their family took part in the Great Patriotic War]
Ничего неизвестно об участии родственников в Великой Отечественной войне [Nothing is known about the participation of relatives in the Great Patriotic War]
Затруднились ответить [Respondents cannot answer]
Рис.2. Информированность россиян об участии членов их семей в Великой Отечественной войне, обстоятельствах их жизни в годы войны, %, 2020 г. Fig. 2. Awareness of Russia's citizens about the participation of their family members in the Great Patriotic War, the circumstances of their life during the war period, %, 2020
Бараш Р.Э.
Таблица 7
Способы сохранения россиянами семейной исторической памяти (помимо личных воспоминаний) среди респондентов различного уровня семейной исторической компетенции, %, 2020 г. [Ways of preserving family historical memory by the Russia's citizens - among respondents of different levels of family historical competence, %, 2020]
Сохранилась ли в Вашей семье память о предыдущих поколениях Ваших родственников? [Has your family retained the memory of the previous family generations?]
Мне хорошо известна история моей семьи [I know the history of my family well] Я хорошо знаком с историей моих родителей, дедушек и бабушек [I am very familiar with the history of my parents and grandparents] В моей семье не принято вспоминать прошлое [It is not accepted in my family to remember the past] Затрудняюсь ответить [I cannot answer]
Хранят фотографии своих предков (дедушек, бабушек) [Keep photos of their ancestors (grandfathers, grandmothers)] 84 80 37 49
Хранят знаки отличия своих предков (ордена, медали, почетные грамоты и т.п.) [They keep the insignia of their ancestors (orders, medals, certificates of honor, etc.)] 46 30 7 12
Хранят семейные драгоценности, предметы антикварного искусства, полученные от предков [Keeps family jewelry, antiques received from ancestors] 25 9 4 5
Хранят религиозные реликвии (например: иконы, религиозные книги и т.п.) [Store religious relics (for example: icons, religious books, etc.)] 22 12 5 6
Хранят старинную домашнюю утварь (например: патефон, посуда, швейная машина и т.п.) [Store old household utensils (for example: a gramophone, dishes, a sewing machine, etc.)] 21 12 5 5
Хранят личные вещи своих предков [Keep the personal belongings of their ancestors] 16 11 6 10
Хранят семейные письма [Keep family letters] 19 14 7 5
Хранят архивные выписки и документы, позволившие установить неизвестные обстоятельства жизни и судьбы моих предков [They store archival extracts and documents that made it possible to establish unknown circumstances of the life and fate of my ancestors] 13 7 2 2
Рассказывают своим детям, внукам историю семьи, о судьбах их предков [Tell their children and grandchildren the history of the family, about the fate of their ancestors] 40 36 7 17
Ухаживают за захоронениями предков [Caring for the graves of ancestors] 38 46 36 33
Ничего, не хранят [Nothing, respondents do not store anything] 5 7 37 30
Таблица 8
Информированность россиян об участии членов их семей в Великой Отечественной войне, обстоятельствах их жизни в годы войны среди респондентов разных возрастов, %, 2020 г. [Awareness of the Russia's citizens about the participation of their family members in the Great Patriotic War and about the circumstances of their life during the Second World War
among respondents of different ages,%, 2020]
Возраст респондентов [Age of respondents]
18-30 лет [18-30 years] 31-40 лет [31-40 years] 41-50 лет [41-50 years] 51-60 лет [51-60 years] Старше 60 лет [Over 60 years old]
Принимали участие в ВОВ, я хорошо знаю подробности их жизни [They took part in the Second World War, I do well know the details of their lives] 35 39 42 47 58
Принимали участие в ВОВ, я не знаю подробностей их жизни [They took part in the Second World War, I don't know the details of their life] 38 39 43 38 32
Никто в моей семье не принимал участия в ВОВ [Nobody in my family took part in the Second World War] 10 9 7 7 4
Мне ничего неизвестно об участии моих родственников в ВОВ [I do not know anything about the participation of my relatives in the Second World War] 11 10 5 5 4
Затрудняюсь ответить [I cannot answer] 8 4 3 3 2
Таблица 9
Информированность россиян об участие членов их семей в Великой Отечественной войне, обстоятельствах их жизни в годы войны - среди респондентов уровня образования, (один ответ), %, 2020 г. [Awareness about the participation of their family members in the Great Patriotic War and about the circumstances of their life during the war - among respondents of the level of education,
(one answer), %, 2020]
Образование респондентов [The level of education]
Неполное среднее [Incomplete secondary education] Общее среднее [General secondary education] Среднее специальное [Specialized secondary education] Высшее, включая незаконченное высшее [Higher (or incomplete higher) education]
Принимали участие в ВОВ, я хорошо знаю подробности их жизни [They took part in the Second World War, I do well know the details of their lives] 38 40 41 50
Принимали участие в ВОВ, я не знаю подробностей их жизни [They took part in the Second World War, I don't know the details of their life] 41 41 41 33
Никто в моей семье не принимал участия в ВОВ [Nobody in my family took part in the Second World War] 8 6 7 8
Мне ничего неизвестно об участии моих родственников в ВОВ [I do not know anything about the participation of my relatives in the Second World War] 6 8 7 6
Затрудняюсь ответить [I cannot answer] 8 6 4 3
Информированность россиян о подробностях жизни родных и близких людей в годы войны тем выше, чем они старше и образованнее. 58% респондентов старше 60 лет хорошо знают подробности жизни своих родственников, участвовавших в войне. Среди самых молодых россиян доля хорошо информированных 35%.
Тогда как 19% россиян в возрасте от 18 до 30 лет либо ничего не знают об участии родственников в ВОВ, либо затруднились с ответом.
Включенность семейной памяти большинства россиян в общегосударственный исторический дискурс находит свое отражение в популярности акции «Бессмертный полк», пожалуй, наиболее знакового проекта постпамятной ком-меморации советского военного прошлого [Miller, 2020]. Шествие потомков ветеранов с портретами участников боевых действий символизирует как преемственность прошлого и настоящего, так и олицетворяет прямое участие нескольких поколений многих российских семей в истории страны. Акция стала механизмом общегражданской мобилизации, но одновременно использовалась руководством страны для демонстрации ценностного и исторического единства российской бюрократии и народа: в шествии в 2015 г. участвовали многие представители власти, в том числе и президент В. Путин.
С каждым годом акция все более приобретает черты официального и в чем-то политтехнологического мероприятия [Козенко, 2015; Vazquez-Linan, 2017; Edele, 2017; Lebedev et al., 2020]. Неудивительно, что сегодня информированность россиян об акции «Бессмертный полк» тотальна: о ней знают 97% респондентов.
Уровень прямого интереса к акции также довольно высок. Каждый третий респондент (30%) непосредственно участвовал в шествии, еще 67% респондентов имеют представление об акции, хотя личного участия не принимали.
Знают об этой акции, [ но участия не принимал [Respondents know about this action, but did not participate]
Участвовали в этой акции [Respondents participated in the action]
Впервые слышат о такой акции . . [Respondents didn't hear about the action] I 1
Затруднились ответить L j [Respondents cannot answer] ■
Рис. 3. Уровень информированности о проведении и личного участия россиян в акции «Бессмертный полк», (один ответ), %, 2020 г. Fig. 3. Awareness about the action "Immortal Regiment" and the level of personal participation of Russia's citizens, %, 2020
Основные участники акции - это потомки участников военных действий и работников тыла, которые хорошо информированы о подробностях жизни своих предков, принимавших участие в войне. Среди них 40% приняли участие в акции «Бессмертный полк». И это предсказуемо: сам алгоритм подготовки баннера для участника шествия предполагает не только наличие архивных фотографий родственников, участвовавших в войне (а значит и ресурс особенной живой и персонализированной реконструкции семейной памяти [Hirsch, 2002: 48], но и хорошее знание обстоятельств их жизни в военное время. Благо, что государством создан и поддерживается целый ряд архивных информационных ресурсов.
Среди тех, кому неизвестны подробности жизни участвовавших в войне предков, участвовал в акции каждый третий (30%).
Таблица 10
Уровень информированности о проведении и личного участия россиян в акции «Бессмертный полк» среди респондентов разного уровня информированности об участие членов их семей в Великой Отечественной войне, обстоятельствах их жизни в годы войны, (один ответ), %, 2020 г. [The level of awareness about the conduct and personal participation of Russians in the action "Immortal Regiment" among respondents of different levels of awareness about the participation of their family members in the Great Patriotic War, the circumstances of their life during the war years, (one answer), %, 2020]
Принимали участие в ВОВ, я хорошо знаю подробности их жизни [They took part in the Second World War, I know the details of their lives well] Принимали участие в ВОВ, я не знаю подробностей их жизни [They took part in the Second World War, I don't know the details of their life] Никто в моей семье не принимал участия в ВОВ [Nobody in my family took part in the Second World War] Мне ничего неизвестно об участии моих родственников в ВОВ [I do not know anything about the participation of my relatives in the Second World War]
Знаю об этой акции, но участия не принимал [Respondents know about this action, but did not participate] 58 69 92 91
Участвовал(а) в этой акции [Respondents participated in the action] 41 30 3 3
Впервые слышу о такой акции [Respondents didn't hear about the action] 0 1 3 3
Данные настоящего исследования свидетельствуют, что информированность и вероятность прямого участия в акции коррелирует с уровнем образования респондентов. Чем образованнее россияне, тем выше уровень и их информационной включенности, и вероятность прямого участия в акции.
Среди россиян с высшим и средне специальным образованием треть (31-33%) лично участвовала в шествии «Бессмертного полка». Еще 66-67% респонден-
тов с высшим и средне специальным образованием знают об акции. Включенность высокообразованных россиян в участие в акции неслучаен, учитывая их высочайший интерес и уважение к истории собственных семей.
Среди наименее образованных граждан с неполным средним образованием 10% либо впервые слышат об акции, либо затруднились с ответом о своей информированности.
Таблица 11
Уровень информированности о проведении и личного участия россиян в акции «Бессмертный полк» среди респондентов разного уровня образования, (один ответ), %, 2020 г. [The level of awareness of the conduct and personal participation of Russians in the action "Immortal Regiment" among respondents of different levels of education, (one answer), %, 2020]
Образование респондентов [The level of education]
Неполное среднее [Incomplete secondary education] Общее среднее [General secondary education] Среднее специальное [Specialized secondary education] Высшее, включая незаконченное высшее [Higher (or incomplete higher) education]
Знаю об этой акции, но участия не принимал [Respondents know about this action, but did not participate] SO 71 67 66
Участвовал(а) в этой акции [Respondents participated in the action] 11 26 31 33
Впервые слышу о такой акции [Respondents didn't hear about the action] 2 1 1 1
Затрудняюсь ответить [Respondents cannot answer] S 2 1 1
История страны, персонифицированная через судьбу семьи, наделяет россиян более «чуткой исторической оптикой». Это предсказуемо: давние события, круто изменившие судьбы самых близких родственников, заставляют многих современников внимательно разобраться и с историческими перипетиями, и с обстоятельствами участия в них членов семьи.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, социологические данные свидетельствуют о высочайшей значимость для россиян семейной памяти как базового элемента гражданской идентичности, ключевого источников сведений об отечественной истории. Неслучайно «точкой сбор-
ЛИТЕРАТУРА
1. Belavusau U., Gliszczynska-Grabias А., Mälksoo M. Memory laws and memory wars in Poland, Russia and Ukraine. Jahrbuch des öffentlichen Rechts, 2021. URL: https://ssrn. com/abstract=3806091
2. Edele M. Fighting Russia's history wars: Vladimir Putin and the codification of World War II. History and memory // Indiana University Press. 2017. Vol. 29. No. 2. Pp. 90-124.
3. Hirsch M. Family frames: Photography, narrative and postmemory. Cambridge and London: Harvard University Press, 2002. 320 p.
4. Koposov N. Memory laws, memory wars: The politics of the past in Europe and Russia. (new studies in European history.) New York: Cambridge University Press. 2018. 321 p.
5. Lebedev S.D., Shapovalova I.S., Kisilenko A.V. et al. Great Patriotic War 1941-1945 as historical memory phenomenon of contemporary Russian students // International Journal
ки» современной российской идентичности является Победа советского народа в Великой Отечественной войне, участие в которой принимали представители почти всех нынешних российских семей. В российском обществе высок интерес к изучению и сохранению истории собственной семьи. Пока он реализуется главным образом за счет сохранения «атрибутов повседневности», но все чаще для реконструкции семейной истории граждане обращаются к серьезным архивным и историческим источникам.
Сегодняшняя ситуация тотальной цифровизации и информационной открытости создает благоприятные условия для реализации наиболее модернизированными гражданами остро актуального запроса на объективное исторические знание.
REFERENCES
1. AssmanA. New dissatisfaction with memorial culture. Moscow: New Literary Review, 2016. 232 p.
2. Barash R.E. About some reasons for the "Soviet" nostalgia and features of the historical memory of Russians about the Soviet period. Sociological Science and Social Practice. 2017. Vol. 5. No. 4 (20). Pp. 124-151. (In Rus.)
3. Barash R.E. Civic identity of Russians: Dynamics and prospects. Vestnik Rossiyskogo filosofskogo obshchestva. 2020. No. 1-2 (91-92). Pp. 94-104. (In Rus.)
4. Belavusau U., Gliszczynska-Grabias A., Mälksoo M. Memory laws and memory wars in Poland, Russia and Ukraine. Jahrbuch des öffentlichen Rechts, 2021. URL: https://ssrn. com/abstract=3806091
5. Boykov V.E. Historical memory in modern Russian society: state and problems of formation. Sociology of Power. 2011. No. 5. Pp. 44-52. (In Rus.)
of Early Childhood Special Education. 2020. Vol. 12. No. 1. Pp. 594-598.
6. Miller A., Malinova O.Y., Efremenko D.V., Voronovici A.A. You are only victims, we are only perpetrators? // Political use of the past in Russia and abroad: Collection of essays. Russian Academy of Sciences. Institute of Scientific Information for Social Sciences. Department of Political Sciences; D.V. Efremenko (issue ed.). Moscow. 2020. Pp. 224-228.
7. Petrelli D., Whittaker S. family memories in the home: Contrasting physical and digital mementos // Personal and Ubiquitous Computing. 2010. No. 14 (2). Pp. 153-169.
8. Petrov Y.A. Historical science and historical memory in modern Russia // Herald of the Russian Academy of Sciences. 2020. Vol. 90. No. 2. Pp. 179-182.
9. Roper M., Duffett R. Family legacies in the centenary: Motives for first world war commemoration among British and German descendants // History and Memory. 2018. Vol. 30. No. 1. Pp. 76-115.
10. Savin S.D., Kasabutskaya M.S. Historical memory of ethno-confessional conflicts in Russia // Vestnik of Saint Petersburg University. History. 2019. Vol. 64. Iss. 3. Pp. 1097-1113.
11. Tileubergenov Y., Pelevina N., Taubaev B., Vasiliev A. The role of social memory in reconstruction of the historical past. Social memory and historical past // Astra Salvensis. 2018. Vol. 6. No. 12. Pp. 67-72.
12. Vázquez-Liñán M. Historical memory and political propaganda in the Russian Federation. Communist and Post-Communist Studies // University of California Press. 2017. Vol. 50. No. 2. Pp. 77-86.
13. Vodenko K., Tikhonovskova M.P., Rodionova V.I., Shvachkina L.A. Historical memory in the management of cultural security system of Russian society // International Journal of Sociology and Social Policy. 2020. Vol. 41. No. 1-2. Pp. 76-84.
14. Ассман А. Новое недовольство мемориальной культурой. М.: Новое литературное обозрение, 2016. 232 c.
15. Бараш Р.Э. Гражданская идентичность россиян: динамика и перспективы // Вестник Российского философского общества. 2020. № 1-2 (91-92). С. 94-104.
16. Бараш Р.Э. О некоторых причинах «советской» ностальгии и особенностях исторической памяти россиян о советском периоде // Социологическая наука и социальная практика. 2017. Т. 5. № 4 (20). С. 124-151.
17. Бойков В. Э. Историческая память в современном российском обществе: состояние и проблемы формирования // Социология власти. 2011. № 5. С. 44-52.
18. Еременко Ю.А. Историческая память и ее институционали-зация в объектах всемирного культурного наследия Юнеско на примере России и Германии // Вестник Пермского Университета. История. 2019. № 4 (47). C. 41-49.
19. Жидкова О.В. Политика памяти и популяризация исторического знания в России // Дневник Алтайской школы политических исследований. 2019. № 35. С. 112-117.
20. Злотникова Т.С., Куимова В.М. Ностальгия по советскому в современном медиапространстве // Ярославский педагогический вестник. 2021. № 2 (119). С. 133-143.
21. Козенко А. «Бессмертный полк» попал в окружение // Meduza. 30.04.2015. URL: https://meduza.io/ feature/2015/04/30/bessmertnyy-polk-popal-v-okruzhenie
22. Кокоулин В.Г. Технологии трансформации исторической памяти о Великой Отечественной войне в постсоветской России // ДискурсПи. 2020. № 3 (40). С. 10-25.
23. Малинова О.Ю. Политика памяти как область символической политики // Методологические вопросы изучения политики памяти: сборник научных трудов / отв. ред. А.И. Миллер, Д.В. Ефременко. М., 2018. С. 27-53
24. Морозов И.Л. Историческая память как политическая категория в современной России // Общество: политика, экономика, право. 2020. № 1 (78). С. 12-18.
25. Никифорова А.А. Интерактивные формы сохранения культурной памяти (на примере исторической реконструкции в северо-западном регионе России) // Культура и искусство. 2021. № 3. С. 37-46.
6. Edele M. Fighting Russia's history wars: Vladimir Putin and the codification of World War II. History and memory. Indiana University Press. 2017. Vol. 29. No. 2. Pp. 90-124.
7. Eremenko J. Historical memory and its institutionalization in cultural heritage sites on the example of Russia and Germany. Vestnik Permskogo universiteta. Istoriya. 2019. No. 4 (47). Pp. 41-49. (In Rus.)
8. Fetisova O.V. Trends in the development of social memory in the modern information space of Russia. Humanitarian of the South of Russia. 2021. Vol. 10. No. 2. Pp. 58-67. (In Rus.)
9. Halbwachs M. Collective and historical memory. Emergency ration. 2005. No. 2-3 (40-41). Pp. 8-28. (In Rus.)
10. Halbwachs M. Social framework of memory. Moscow: New Publishing House, 2007. 348 p.
11. Hirsch M. "Postmemory" - what is it? Uroki Istorii XX vek. 17.06.2017. URL: https://urokiistorii.ru/article/53287
12. Hirsch M. Family frames: Photography, narrative and postmemory. Cambridge and London: Harvard University Press, 2002. 320 p.
13. Kokoulin V.G. Technologies for Transforming the historical memory of the Great Patriotic War in Post-Soviet Russia. Discourse-P. 2020. No. 3 (40). Pp. 10-25. (In Rus.)
14. KoposovN. Memory laws, memory wars: The politics of the past in Europe and Russia. (New studies in European history.) New York: Cambridge University Press, 2018. Pp. 321.
15. Kozenko A. "Immortal regiment" was surrounded. Meduza. 30.04.2015. URL: https://meduza.io/feature/2015/04/30/ bessmertnyy-polk-popal-v-okruzhenie
16. Lebedev S.D., Shapovalova I.S., Kisilenko A.V. et al. Great Patriotic War 1941-1945 as historical memory phenomenon of contemporary Russian students. International Journal of Early Childhood Special Education. 2020. Vol. 12. No. 1. Pp. 594-598.
17. Malinova O.Yu. The politics of memory as an area of symbolic politics. In: Methodological issues of studying the politics of memory: Selected scientific works. A.I. Miller, D.V. Efremenko (eds.). M., 2018. Pp. 27-53.
18. Miller A., Malinova O.Y., Efremenko D.V., Voronovici A.A. You are only victims, we are only perpetrators? // Political use of the past in Russia and abroad: Collection of essays. Russian Academy of Sciences. Institute of Scientific Information for Social Sciences. Department of Political Sciences; D.V. Efremenko (issue ed.). Moscow. 2020. Pp. 224-228.
19. Morozov I. Historical memory as a political category in modern Russia. Society: Politics, Economics, Law. 2020. No. 1 (78). Pp. 12-18. (In Rus.)
20. Nikiforova A. Interactive forms of preservation of cultural memory (on the example of historical reconstruction in the Northwest Russia. Culture and Art. 2021. No. 3. Pp. 37-46. (In Rus.)
21 Petrelli D., Whittaker S. family memories in the home: Contrasting physical and digital mementos. Personal and Ubiquitous Computing. 2010. No. 14 (2). Pp. 153-169.
22. Petrov Y.A. Historical science and historical memory in modern Russia. Herald of the Russian Academy of Sciences. 2020. Vol. 90. No. 2. Pp. 179-182.
23. Pokida A.N., Zybunovskaya N.V. Dynamics of historical memory in Russian society (according to the results of sociological monitoring). Sociological Studies. 2016. No. 3. Pp. 98-107. (In Rus.)
24. Repina L.P. Experience of social crises in historical memory. In: Crises of critical epochs in historical memory. L.P. Repina (ed.). Moscow: IV I RAN. 2012. Pp. 3-37.
25. Roper M., Duffett R. Family legacies in the centenary: Motives for first world war commemoration among British and German descendants. History and Memory. 2018. Vol. 30. No. 1. Pp. 76-115.
26. Savin S.D., Kasabutskaya M.S. Historical memory of ethno-confessional conflicts in Russia. Vestnik of Saint Petersburg University. History. 2019. Vol. 64. Iss. 3. Pp. 1097-1113. (In Rus.)
26. Покида А. Н., Зыбуновская Н. В. Динамика исторической памяти в российском обществе (по результатам социологического мониторинга) // Социологические исследования. 2016. № 3. С. 98-107.
27. Репина Л.П. Опыт социальных кризисов в исторической памяти // Кризисы переломных эпох в исторической памяти / под ред. Л.П. Репиной. М.: ИВИ РАН, 2012. С. 3-37.
28. Стычинский М.С. Проблема исторической памяти в политико-культурном измерении современной России: глокальные тенденции // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2020. Т. 11. № 9 (95). С. 28. URL: https://history.jes.su/s207987840012225-6-1/
29. Тощенко Ж.Т. Историческое сознание и историческая память. Анализ современного состояния // Новая и новейшая история. 2000. № 4. С. 3-15.
30. Фетисова О.В. Тенденции развития социальной памяти в современном информационном пространстве России // Гуманитарий Юга России. 2021. № 2. С. 58-67.
31. Хальбвакс М. Коллективная и историческая памяти. Неприкосновенный запас. 2005. № 2-3 (40-41). С.8-28.
32. Хальбвакс М. Социальные рамки памяти. М.: Новое издательство, 2007. 348 с.
33. Хирш М. Что такое постпамять // Уроки истории XX век. 17.06.2017. URL: https://urokiistorii.ru/article/53287
34. Шарова В.Л. Непостоянное прошлое: историческая память как политический инструмент в электронных масс-медиа современной России // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2020. Т. 11. № 9 (95). С. 22. URL: https://history.jes.su/s207987840012292-0-1/
27. Sharova V.L. Unstable Past: Historical Memory as a Political Tool in Electronic Mass Media of Modern Russia. Istoriya. 2020. Vol. 11. No. 9 (95). P. 22. (In Rus.) URSL: https://history.jes.su/ s207987840012292-0-1/
28. Stychinsky M.S. The problem of historical memory in the political and cultural dimension of modern Russia: Glocal trends. Istoriya. 2020. Vol. 11. No. 9 (95). P. 28. (In Rus.) URL: https://history.jes.su/s207987840012225-6-1/
29. Tileubergenov Y., Pelevina N., Taubaev B., Vasiliev A. The role of social memory in reconstruction of the historical past. Social memory and historical past. Astra Salvensis. 2018. Vol. 6. No. 12. Pp. 67-72.
30. Toshchenko Zh.T. Historical consciousness and historical memory. Analysis of the current state. New and Modern History. 2000. No. 4. Pp. 3-15. (In Rus.)
31. Vázquez-Liñán M. Historical memory and political propaganda in the Russian Federation. Communist and Post-Communist Studies. University of California Press. 2017. Vol. 50. No. 2. Pp. 77-86.
32. Vodenko K., Tikhonovskova M.P., Rodionova V.I., Shvachkina L.A. Historical memory in the management of cultural security system of Russian society. International Journal of Sociology and Social Policy. 2020. Vol. 41. No. 1-2. Pp. 76-84.
33. Zhidkova O.V. The politics of memory and the popularization of historical knowledge in Russia. Diary of the Altai School of Political Research. 2019. No. 35. Pp. 112-117. (In Rus.)
34. Zlotnikova T.S., Kuimova V.M. Soviet nostalgia in the contemporary media space. Yaroslavl Pedagogical Bulletin. 2021. No. 2 (119). Pp. 133-143. (In Rus.)
Статья проверена программой Антиплагиат. Оригинальность - 80,36%
Рецензент: Никифоров А.Л., доктор философских наук, профессор; главный научный сотрудник Института философии РАН
Статья поступила в редакцию 14.09.2021, принята к публикации 26.10.2021 The article was received on 14.09.2021, accepted for publication 26.10.2021
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Бараш Раиса Эдуардовна, кандидат политических наук; ведущий научный сотрудник Центра Комплексных социальных исследований Института социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН. Москва, Российская Федерация. WoS Researcher ID: P-1916-2014; Scopus Author ID: 57195835577; E-mail: [email protected]
ABOUT THE AUTHOR
Raisa E. Barash, Cand. Sci. (Polit.); leading researcher at the Centre for Complex Social Studies of the Institute of Sociology of the Federal Center of Theoretical and Applied Sociology of the Russian Academy of Sciences. Moscow, Russian Federation. WoS Researcher ID: P-1916-2014; Scopus Author ID: 57195835577; E-mail: raisabarash@ gmail.com
